Невеста воина, или Месть по расписанию Звёздная Елена
Но тар-эн не купился и спокойно ответил:
– Зверя.
Нормально, да?
Нервно интересуюсь у некоторых:
– А вы в курсе, что собираетесь напасть на старшую дочь хассара Айгора, обещанную невесту великого Нрого и вообще просто умницу и красавицу! – У него бровь изогнулась от удивления, а я добила: – Вам должно быть стыдно! И вообще, вы жмот!
Дедуля выше двух метров роста, с широченными плечами, гривой темных волос до плеч и полнейшим отсутствием признаков приближающейся старости сжал зубы так, что скрежет не то что я, окружающие расслышали, а затем, чуть совладав с эмоциями, все же ответил:
– Да, я в курсе, что передо мной сбежавшая из дома дочь Агарна хассара Айгора и невеста Дьяра МакВаррас, которую он безуспешно разыскивает. А теперь скажи мне, женщина, для чего ты явилась в мой дом?!
Пожав плечами, пробормотала:
– Люблю казни. Знаете, приятно на месте подвешенных к столбу папика представлять. Искренне считаю, что ему не помешало бы вправить мозги за попытку склонить меня к кровосмешению. Вы со мной согласны?
Я ожидала развития полемики, но вместо этого раздался рык:
– Твое дело рожать, женщина! А от кого будут дети, забота хассара Айгора!
Нормально. То есть на диалог рассчитывать нечего, и да – камешка тоже не дадут. Жмоты! И тут в ухе щелкнуло и раздался голос Накара: «Кира, кончай болтологию, мы в зоне слышимости, нам шумовой эффект нужен».
Я шмыгнула носом, вспомнила, что Иристан тупой и обычаи тут тупые, а про тар-энов и говорить нечего, и решила на всяких больных воинов не обижаться. Тем более учитывая, что глубоко обидеться в ближайшее время придется им. И снова лучезарно улыбнувшись, я внесла экстраординарное предложение.
– А давайте, – говорю, – потанцуем!
– Что? – не понял МакОрат.
– Потанцуем, говорю! – повторила я. – Будем танцевать ваш клановый танец!
– Это какой? – У кого-то явно сносило крышу, потому как дедуля уже едва сдерживался и ноздри его раздувались от гнева.
Но это были его личные проблемы, а я решила на вопрос ответить со всей вежливостью.
– Танец жадности! – громко объявила я. – Потому что вы – жмот и клан у вас жмотинский!
Могучий воин, озверев окончательно, сделал шаг в мою сторогу. Кадет Киран МакВаррас с самой очаровательной улыбочкой надела наушники и врубила музон!
Сто двенадцать децибел ударили по ушам, нервам и стенам родового замка МакОратов!
И какая это была музыка – дикий неистовый коктейль из пяти разных мелодий звучал с таким диссонансом, что даже меня шатало при каждом новом вступлении басов. Воинов тоже зашатало, стены дрожали, позади меня слышался отчаянный женский визг, и только дед стоял столпом ненависти, даже не вздрагивая, словно музыка, бьющая по ушам, не доставляла ему вообще никакого дискомфорта. Силен зараза, мне даже жутко стало. Но это не помешало скинуть с плеча рюкзак, перехватывая поудобнее, а затем пуститься в пляс, изображая дикий танец подрывника-минера. Зажечь, разместить, отпрыгнуть, зажечь, разместить, отпрыгнуть, зажечь… И замереть, увидев, как дедок МакОратов вытащил из-за пояса какое-то переговорное устройство, и я скорее прочитала по губам, чем услышала громовое: «Урезонь свою дочь!»
С перепуга я активировала фейерверки раньше, чем следовало, и в следующую секунду к дикой какофонии звуков добавились также взрывы и вспышки. А затем дедок рванул ко мне! Икас, решивший, что это игра, побежал следом. И почти сразу взвыла сирена, перекрывая орущую музыку, вот только план сработал, и взбешенный МакОрат даже не обратил внимания на сигнал системы безопасности.
Сработать-то сработало, но от МакОрата я с перепугу рванула с диким воплем «помогите», потонувшим в начавшейся огненной феерии. «Звездный гром» сработал на славу! В какофонии музыки, сирены, клубов дыма взрывались огненные шары, сотрясался купол и слышались четкие приказы слишком быстро сориентировавшихся воинов.
А дальше началось сумасшествие: я с дикими воплями под ужасающе громкую музыку носилась по двору, Икас, довольный и потявкивающий, прыгал вокруг, а за нами носились дедок и шестеро МакОратов со стальной сетью! Дедок – за мной, воины – за Икасом. И у них были все преимущества! Я это сразу поняла, как только дедок подлой подсечкой повалил меня на песок, через секунду ловко связал мои руки за спиной, а затем отключил мой сейр, вернув окружающим возможность слышать нормально. И в наступившей тишине я, изогнувшись, посмотрела на своего любимого зверя и чуть не взвыла, увидев, что его, виляющего хвостом, накрыли сетью. И вот это было действительно ужасно!
Резко подняв меня с песка, МакОрат повернул к солнцу, захватил мой подбородок и вгляделся в лицо.
– Красивая, – почему-то печально произнес он, – но безголовая. Дьяру не повезло с женщиной, от безголовой умных сыновей не будет.
Тяжело дыша после всех кульбитов во время убегательной операции, я дернула головой в попытке избавиться от захвата, но замерла, едва услышала:
– Твой отец просил выполнить его обязанность. – Испуганно смотрю на МакОрата, а тар-эн, жестко усмехнувшись, добавил: – Это научит тебя покорности.
И мир взорвался болью!
Как я повалилась на колени после неуловимого удара воина, я практически не помнила. Ощущение такое, что я тогда вообще сознание на миг потеряла, а вот пришла в себя от рычания Икаса и повторного оглушительного воя сирены. Открыв глаза, поняла, что лежу на песке, и попыталась подняться, обнимая одной рукой живот и используя вторую для опоры. Подняться я старалась неосознанно и не сразу поняла, что Икас, разгневанно рычащий, занял позицию рядом, защищая. В трех шагах от нас, зажимая рану на шее, стоял дед МакОратов, чуть поодаль валялись все те шестеро, что удерживали Икаса в сети.
Жутко саднила правая рука. Поднявшись и с трудом удерживаясь на ногах, глянула на исполосованное клыками запястье… Потом дошло – Икас разорвал веревку, и это следы его клыков. Мой самый лучший на свете зверь.
И тут вновь Накар:
– Кира, ты меня слышишь? Кира?
– Слышу, – хрипло ответила я, огляделась и скомандовала: – Готовность сорок секунд.
Двигалась я с трудом, но быстро. Кривясь от боли, подбежала к прибалдевшему Штофу, приказала Икасу подойти, а затем, не удержавшись, посмотрела на раненого, но несломленного дедулю и прошипела:
– Все еще считаешь меня безголовой?
МакОрат напрягся, в серых маловыразительных глазах промелькнуло нечто вроде уважения, а затем воин прохрипел:
– Да… ты гораздо больше похожа на Агарна, чем он думает…
Сомнительный комплимент.
Прогремел взрыв!
Взрыв обрушил половину двора, причем именно те места, где были я, Икасик, Штоф и перепуганная, оглушительно завизжавшая девушка.
А дальше дело техники. Я-то свою отвлекательную задачу выполнила, в остальном спецы Накара сработали на ура. Нас перехватили в момент падения, отволокли в подземный ход, и прогремел второй взрыв, блокирующий доступ к нашему пути отступления. Интересно, что бы мне поставили за разработку этого плана? Просто интересно.
Потом был бег по обрушивающемуся подземному ходу, потом стремительный спуск в подземную пещеру, затем опять бег, минут через сорок Накар сказал:
– Все. Оторвались.
И мы повалились на землю: кто-то пытался отдышаться, это они, кто-то плакал, это девушка, кто-то матерился (Штоф), а кто-то радостно прыгал, махал хвостом и явно желал продолжения веселой игры во взрывалки-убегалки. Икасу вообще все понравилось.
– Икас, – простонала я, обнимая руками все еще ноющий живот, – ты чудо!
Накар, узревший мою страдальческую гримасу, быстро подошел, рванул майку, задрал ткань и выругался, помянув какой-то глюк. Я тоже посмотрела на живот и выругалась, узрев внушительное красное пятно, которое явно собиралось стать чернеющим синяком.
– Ублюдок, – прошипел Накар. – Они же не бьют женщин!
– Выходит, ты мало о них знаешь. – Я пожала плечами, и от этого стало больнее.
И так плакать вдруг захотелось.
– Гелликс у меня есть, – обрадовали меня, – идти сможешь?
– Конечно, – сказала я, встала и пошла.
Оно всегда так: кажется, что не сможешь, что от боли сейчас ляжешь и умрешь на месте, но стоит встать и пойти, и силы откуда-то берутся. Не знаю, почему так, но тут главное – не сдаваться, не лежать и не жалеть себя, и все получится.
И я прошла шагов десять, потом сообразила, что не озаботилась маршрутом следования, но едва обернулась, про вопрос забыла. Потому что Накар бил морду едва спасенному Штофу, причем бил серьезно, ломающими зубы ударами. И я ринулась было к ним, чтобы вмешаться, но была остановлена рыком взбешенного Накара:
– Семья! Неприкосновенна! Урод! Ты знал кодекс и нарушил! Мразь!
О кодексе мы знали, нам о нем еще Точеный рассказал. По кодексу банды Исинхая, семьи «своих» были неприкосновенны при любом раскладе. Членам семьи не мстили, не угрожали, ими не шантажировали. Вероятно, Штоф нарушил кодекс, и теперь понятны слова Накара: «Мы не связываемся с воинами никогда, вообще. Но Штоф знал, как вынудить меня пойти фактически на самоубийство». И потому я вмешиваться не стала: Штоф действительно поступил подло. Впрочем, Накар вскоре и сам успокоился и, поднявшись, брезгливо стряхнул кровь с кулака. Потом приказал оттащить Штофа с расквашенной рожей в какой-то «Лардас» и девушку приказал не трогать, а после подошел ко мне, обнял за плечи и повел прочь, заметно прихрамывая. А Икасик радостно носился вокруг нас, счастливый такой.
– Замечательный зверь, – похвалил его Накар. – А ты, Кир, ты… молодца, девчонка. Реально круто ты их.
Я улыбнулась: приятно было очень.
История вторая, с нелегальными гонками, лемаками и Дьяром
В гелликсе пришлось полежать: удар дедка МакОратов оказался излишне проблематичным, внутренние органы повредил, урод! Икас спал неподалеку, растянувшись на полу, Накар настроил мне аппаратуру и ушел, предварительно сообщив, что мой ужин в холодильной камере, ужин Икасика там же, но полкой ниже.
И вот я, подремав часика два, в итоге встала, погладила уже полностью здоровый живот и потопала ужинать. А на кухне нас ждал сюрприз, а точнее, Джем в банном халатике.
– Ты как? – весело спросила она, заплетая мокрые волосы. – Оклемалась?
– Ага. – Я первым делом для Икаса мясо достала и только потом вернулась к разговору: – Накар сильно удивился, что меня ударили, вроде как воины женщин не бьют.
Джем отбросила недоплетенную косу за спину, начала помешивать кофе, задумчиво глядя в чашку, потом скосила на меня взгляд из-под огроменных ресниц и спросила:
– В живот бил?
Я кивнула и пузико погладила. Нет, уже ничего не болело, но животик было жалко, очень. Джем как-то печально усмехнулась и, неожиданно всхлипнув, снова спросила:
– А он… мог предполагать, что ты ждешь ребенка, которого не захочет видеть твой клан?
Я задумалась. По идее, мой клан убежден, что я спала с Нрого. Но могли ли они подумать, что я забеременела?
– Воины умеют бить так, что один удар гарантированно убивает младенчика в животе, – не дожидаясь моего ответа, сказала Джем.
Невольно я опять живот погладила. Джем усмехнулась и объяснила:
– Далеко не каждый сын воина становится воином, Кира. Обычно только один из трех-пяти. Насколько мне известно, хассар Айгора единственный, чьи сыновья – тар-эны. Все. Он тренирует их сам, фактически с рождения, готовил их к посвящению тоже сам. Но это исключение. А так… на Иристане очень любят и ценят детей, говорят: богатство мужа – дети его, и потому к детям особое отношение всегда.
– Не поняла. – Я достала из холодильной камеры шесть свертков.
Сообразив, что это еда из ресторана, начала осторожно разворачивать, ища то, что придется по вкусу.
– Что именно ты не поняла? – переспросила Джем.
– Какая связь между ударом меня в живот – больно было, кстати, – и тем, что у моего папандра все сыновья воины? Какая вообще разница, воин или не воин, не всем вояками быть. – Я развернула запеченную в кляре рыбку и поняла, что это я буду кушать. – Из мужиков получаются повара классные, водители, гонщики, ученые… да мало ли! Необязательно всем быть воинами.
Джем хмыкнула и, глядя на меня, протянула:
– Кира-а-а-а, плохо же ты мужчин знаешь, девочка.
Выгрузив рыбку на тарелку, я захватила кофе, уселась за стол и великодушно согласилась:
– Рассказывай.
Джем вновь улыбнулась и с легкой грустью сказала:
– А чего рассказывать? Тебе все это ни к чему, Кира. Накар дал добро, через часик за тобой Джокер зайдет.
Я радостно кивнула и ускорилась с поеданием ужина. А Джем решила все же разговор продолжить:
– Понимаешь, воины, они… как альфа-самцы. Сильные, уверенные, умные, сдержанные, – протянула она. – Они такие… Наверное, правильно будет все же употребить эпитет – «уверенные». Они лидеры, хозяева, мир принадлежит им. Они ходят прямо, ноги ставят широко, и в каждом жесте эта самая уверенность в себе, в своих силах, в своих возможностях.
Перед моим мысленным взором пронеслось видение некоторых мускулистых, самоуверенных, синеглазых… Атом нестабильный, старалась же не вспоминать о нем с утра, и получалось даже! Нервно сглотнула, постаралась отвлечься.
– И у них право левого трицепса, – добавила я к восторженным высказываниям Джем.
– У них право сильнейшего, – поправила она.
Я хмыкнула и взялась за чашку, не преминув спросить:
– Так в чем связь, а?
Джем потянулась к своей сумочке, достала сигареты, щелкнула зажигалкой и, затянувшись, попыталась объяснить:
– Одно дело парни, которые и не готовились стать воинами, и совсем другое те, кто с рождения к этому шел и… ничего. На них смотреть страшно, Кира. Такие приходят в квартал развлечений для того, чтобы забыться. Забыть о своей никчемности, забыть о своей ненужности, да обо всем забыть. И конечно, отцам больно и неприятно смотреть на сыновей, которые так никем и не стали, точнее, не стали тар-энами. Особенно если отцы сами воины и понимают, чего сыновья лишились. Смотри: дитя иристанки и воина – сорок процентов, что ребенок станет воином. Дитя дочери воина и воина – восемьдесят процентов. Дитя воина и неиристанки – ноль целых две десятых процента. А теперь догадайся, что сделает воин, если от него забеременела тьяме?
Мне почему-то опять вспомнился тот самый синеглазый воин. И его взгляд, и его уверенность, что я буду с ним, и… прикосновения… И это его «забудь о своих планах»…
– А что он сделает? – спросила я, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
– Удар в живот, Кира! – резко, с какой-то яростью ответила Джем.
Чашка едва не выпала из моих рук. На Джем я смотрела с каким-то священным ужасом в глазах, просто не желая верить… Тупая планета!
Джем рассмеялась, но как-то совсем невесело, и продолжила:
– Обычно приезжие предпринимают меры для того, чтобы беременности не случались. Меры разные, чаще всего идет стерилизация, но случается всякое. Воины – они какие-то особенные, и семя у них не только живучее, оно и женщину меняет. На моих глазах тридцатилетние, что начинали спать с тар-энами, стремительно молодели. Месяц-другой – и им уже не дашь больше двадцати.
– Но дети, – простонала я.
– Это тар-эны. – Голос Джем стал резким и неприятным. – Для них сын, что не стал воином, все равно что инвалид. Такой судьбы для своей крови они не желают. Так что… удар в живот при необходимости, и все.
Сижу, грустно смотрю на темный кофе… в нем почему-то вижу синие глаза, а мои собственные застилают слезы. Он ведь считал, что я тьяме… пока Икаса не увидел. И возник вопрос:
– Джем, а воины забирают тьяме в свой дом?
Она рассмеялась, а потом все так же со смехом:
– Кира, ты такая юная и наивная. Ответь, ну зачем воинам держать тьяме в собственном доме? Для них могут купить квартиру в квартале развлечений, и не более того. Ни один воин тьяме домой не повезет, ведь тогда женщина автоматически вступает под защиту иристанских законов. И с такой женщиной воин обязан быть нежным, вежливым и, да, подчиняться закону. А тьяме заводят как раз для того, чтобы позволить себе значительно больше, чем позволяют традиции.
Вспоминаю наш разговор с тем синеглазым. Мое «к себе везешь?» и его краткое «да». Странно… С другой стороны, «к себе» – понятие растяжимое.
– А чего там традиции не позволяют? – осторожно интересуюсь, старательно глядя только на кофе.
– Скажем так, иристанские традиции и законы охраняют хрупких женщин от излишне сильных мужчин. Тар-эны особенные, Кир, они желают большего, и они способны на большее, а спать с женщиной, обращаясь с ней как с хрупкой вазой, – сомнительное удовольствие, даже не обнять толком.
Вспоминаю бегемотистых особей в папандровом дворце. Да, начинаю понимать, почему габаритные создания у них в почете.
– Интересно, а тьяме полненькие? – действительно интересно было.
– Стараемся набирать крупных, но в процессе работы вес девочки теряют стремительно.
Я удивленно поглядела на нее. Джем странно улыбнулась, устало покачала головой и пояснила:
– С тьяме воины не сдерживаются, не считают нужным. И одна ночь с тар-эном фактически то же самое, что роту через себя пропустить. Так что худеют мгновенно, и фактически, если бы не особые свойства воинов, о которых я уже говорила, смертность в квартале развлечений была бы запредельной.
Улыбка у женщины стала совсем грустной. Не знаю, что она мне недорассказала, но и знать не хочется.
– Ладно, – тряхнула головой, прогоняя неприятные мысли, – давай тему закроем.
Джем кивнула, растрепала челку и, сдув ее со лба, спросила:
– Что на гонки наденешь?
Да, вот эта классная тема для разговора, а еще я сама не знала, как об этом спросить, потому как попорченный алый костюмчик, собственно, принадлежал именно Джем и я за него даже извиниться не успела. А еще у нее был потрясный гардеробчик! Реально потрясный, и вещички в духе «все, что вы когда-либо хотели надеть, но очень стеснялись».
– Хочешь платье? – предложила Джем.
– Хочу шортики, – мечтательно протянула я, вспоминая, чего я там у нее в шкафу видела, – желательно до умопомрачения короткие, и рубашку, так, чтобы подвязать, и сапоги на каблуках, и волосы соберу в высокий хвост и…
– И кто тогда будет смотреть на гонки? – возмутился Джокер, входящий на кухню. – Ты мне там еще стриптиз устрой!
Мы взглянули на Джокера, с подозрением глядевшего на нас от двери, а потом я выдала:
– Да легко, мы с Микой на занятия по стрип-пластике ходили.
Мужик прошел, налил и себе кофе, сел напротив меня, задумчиво поскреб лысую макушку и резюмировал:
– Ладно. Все равно воины в подземелье не спускаются, тем более ночью, а остальных ретивых мои парни быстро успокоят. Зажжем!
И как же мне в этот момент Мики не хватало.
Подземный город… Город под сводами огромной пещеры. Город, как змеями, пересекаемый двумя реками. Город древний, полуразрушенный, с плоскими крышами. Город в сиянии разноцветных огней… Короче, вечеринка в варварско-городском стиле.
Мы с Джокером прибыли часа за три до начала действа. И пока техники налаживали аппаратуру, я в кроссах бегала по городу. Страшно не было, хотя Икасик спал, устроившись возле техников. Он вообще сонный был с тех пор, как вернулись с вылазки в родовое гнездо МакОратов. Я даже занервничала, но Накар успокоил, сказав, что ночью съездим к ветеринару на всякий пожарный, а вообще, зверь скорее всего переволновался, когда я упала и в себя не приходила… Как оказалось, удар дедка МакОрата вырубил меня на полторы минуты.
Так что, оставив Икаса спать, я моталась по площадке предстоящего действа. И пока техники ставили освещение, облазила все, что можно, осматривая пыльные здания, в которых кучами валялся мусор, а потом я обнаружила это.
– Джокер!
На мой вопль пещера ответила раскатистым «эрррр», а сам Джокер ленивым:
– Чего тебе, Кир?
– Джокер, – я высунулась из окна, – у вас что, есть почетная ложа?
– В смысле? – не понял он.
– Иди сюда!
– Кир, я не горный козел, чтобы к тебе прыгать, это ты у нас молодая и шустрая. Пожалей старого человека и сразу скажи, чего там? Если труп, не трогай, сами уберем.
– Очень смешно! – Я присела на подоконник и повторно осмотрела помещение.
Вот ничто так не настораживает, как совершенно чистая галерея древнего грязного дворца! Нет, тут было не идеально, но все же чисто. И полукругом расставленные у окон кресла были достаточно чисты. Несомненно, здесь сидели и наблюдали за гонками, но… Но, кажись, не просто зрители, потому как в остальных местах валялись остатки еды, мусор, ну, и пыль вековая сворачивалась струпьями на полу, а это…
Гулкий звук шагов – и ко мне спрыгнул один из охранников по прозвищу Шум – Джокер сам не пошел, но и без внимания не оставил.
– Чего тебе? – грозно спросил мужик под метр девяносто и телосложения типа «шкаф обыкновенный».
Я указала на окружающее пространство и поинтересовалась:
– Ничего не удивляет?
Шум почесал затылок и выдал:
– Нет.
Возмущенно на него посмотрела и с намеком протянула:
– Так, значит, воины сюда не ходят, да? А что-то мне подсказывает обратное.
Шум тяжело вздохнул и устало ответил:
– Кир, да без разницы, кто сюда ходит, мы не за вход бабло срубаем, а по ставкам. Расслабься, детка.
На чужой корабль со своим уставом не лезь – истина на века. Я и не стала, поднялась на крышу, пробежалась до развалин городского центра, спрыгнула на нашу площадку, погладила сладко посапывающего Икасика, последила за работой техников и…
– Джокер, а если мы будем свет последовательно включать, освещая только ящеров, оно тогда эффектнее получится.
Да, влезла. Но мужики переглянулись, посовещались, и Джокер спросил:
– Еще идеи есть?
Нет, положительно жизнь потрясающая штука!
– И мы приветствуем отважного Харго на верном лемаке по кличке Смертоносный! – возвестила я, поставив одну ногу на край парапета.
Мой голос, усиленный звуковой установкой, разнесся над всем подземным городом, отразился от стен и вернулся неясным эхом, растворившимся в гуле восторженных голосов.
На сейре, в который я подглядывала, высветилась надпись от Джокера: «Мужик – фермер, лемака растил сам, неудачники оба».
– Угу. – Это я едва слышно ему, и уже громко всем: – Настоящая дружба человека и зверя! Отважный Харго сам вырастил брошенного матерью лемакеныша. И сегодня Смертоностный будет сражаться за своего смелого и великодушного хозяина, за семью, за честь!
«М-да-м, Кира, мужик только что узнал о себе много нового, – сообщил Джокер. – Ты поменьше с воодушевлением, еще пара слов – и этот Харго решит, что он уже победил».
Я подавила улыбку, ибо как-то неприлично было бы хохотать под прицелом трех камер, которые транслировали мое изображение прямо на стены пещеры справа, слева и сверху, ну, это чтоб всем видно было. А народу собралось за десять тысяч, не меньше. И Джокер сказал, что это сегодня еще слабо, так как из-за лютующего правящего клана многие не смогли приехать. Кстати, еще Джокер сообщил, что факт моего исчезновения из дома папочки не афишируется вовсе. То есть меня ищут, но тайно. Ну, а еще Джокер заверил, что тут меня искать точно не будут. Надеюсь, иначе папандра удар хватит – шортики моего размера мы так и не нашли, зато нашли безумно короткое золотое платье, обтягивающее, как чулок, от груди и до… в общем, там все едва-едва прикрывалось. И сапожки – сказка, до середины бедра, и каблук запредельный, и перчатки тоже черные выше локтя. Волосы я собрала в высокий хвост, как рассчитывала. Макияж простой и в то же время вызывающий – позаимствовала у Джем черные накладные реснички и губы подвела алым. Короче, до неприличия роскошный образ вышел. Джокер всю дорогу глаз не сводил, а Накар в момент прощания трижды повторил, что трогать меня нельзя. Жаль, с нами он поехать не смог, решал какой-то вопрос с шефом и проштрафившимся Штофом.
«Мясник Дайо и лемак Вектор, – сообщил по сейру имена следующей пары гонщиков Джокер».
– И мы приветствуем новых участников! – возвестила я.
Толпа взревела, на круглой площади перед полуразвалившимся дворцом появились очередные участники: черный двуногий ящер с недоразвитыми передними лапами и сидящий на нем здоровый мужик в желтом комбинезончике. Цыплячий цвет одеяния, как объяснил Джокер, был банальной защитой – у лемаков молодняк желтый, его не трогают ни в коем случае, то есть, если наездник свалится, его никто не сожрет.
Толстяк остановил своего ящера и помахал толпе. Ему вяло ответили, но больше было советов сваливать домой к мамочке. Ладно, сейчас бум исправлять.
– Перед вами самая смертоносная команда наших гонок! Приветствуйте! Дайо – тот, кто способен вырезать ваше сердце за несколько секунд! – Толпа притихла, уже иначе глядя на мужика. – Он тот, кто расчленит вас недрогнувшей рукой опытного убийцы! – Толпа вообще смолкла. – Но сегодня Мясник Дайо и его верный лемак Вектор проложат свой путь к победе! Свежей крови вам, ребята!
Стены, крыши, окна полуразвалившихся зданий огласились радостными криками, вот теперь участников приветствовали как следует.
«Кира, ты просто клад, – засветились символы на сейре, – ты в курсе, что у нас стремительно растут ставки? Детка, где ты раньше была?»
Ответить возможности никак не представлялось, и я только загадочно улыбнулась, скромненько так.
Я едва успела объявить последних участников, как пришло сообщение: «Начинаем гонку. Прямо сейчас!»
В отличие от Джокера я торопиться не собиралась. Опустив сейр, взяла огненно-алый платок и ловко вскочила на парапет. Толпа ахнула, когда из-под каблуков вниз понеслись раскрошившиеся камушки, но я стояла спокойно – даже если свалюсь, точно знаю, что смогу ухватиться за оконный выступ на втором этаже. И потому, гордо выпрямившись, я подняла платок вверх, и над городом разнесся мой голос:
– Да начнутся гонки века! На позиции, внимание… СТАРТ!
И одновременно с последним словом резко опустила руку.
И задрожала земля! Она действительно задрожала, едва лавина из двадцати семи всадников рванула по улицам мертвого города. И это невероятное зрелище отражалось на всех трех экранах в динамике, в неудержимом порыве, в…
Чьи-то руки неожиданно легли на мою талию, а в следующее мгновение я была просто стянута с парапета и водружена обратно на плоскую крышу. И все бы ничего, но развернули меня от экранов лицом собственно к крыше. А там… а там лежал без сознания Джокер, и валялся тот несчастный десяток его телохранителей, и даже пяток техников, которые следили за трансляцией и за ставками. А над стонущими, скрюченными и просто бессознательными телами стояли мой папандр и дедок МакОратов. И оба на меня смотрели…
Вот вам и «воины в подземелья не заходят»!
Неосознанно как-то потянула платье вниз, пытаясь сделать его чуть длиннее… Глазки папика сузились. Папандр вообще был дико злой! Уже догадываясь, что придется драпать, и быстро, я заодно сняла микрофон, отключив предварительно, чтобы не отвлекать внимание народа от бегущих ящерок. Потом оглянулась на собственного снимателя. Узкие черные глаза и злой взгляд были уже знакомы.
– Дьяр, – неприязненно выдохнула я.
Воин презрительно хмыкнул и посмотрел на отца. Папик стоял, натянутый как струна, причем мышцы у него были заметно напряжены, смотрел исключительно на меня и сжимал кнут. Даже жутко стало, но тут удивил дедок МакОратов:
– Последнее, что я стал бы делать на твоем месте, – это бить девчонку.
Отец нервно оглянулся на него, и тогда воин пояснил:
– Она в гораздо большей степени продолжение тебя, Агарн, чем любой из твоих сыновей.
Я мгновенно скривилась, так как быть похожей на отца мне ни в коей мере не хотелось, и папандр мою реакцию заметил. Вскинул подбородок, не отрывая от меня взгляда, и на загорелом лице словно прошла судорога ненависти. А затем в его глазах я увидела что-то странное, словно из глубины их на меня другие глаза смотрели, и этот взгляд…
– Дьяр, – хриплый голос отца вынудил вздрогнуть, – она твоя!
У меня руки похолодели, а отец к сказанному добавил:
– Займись воспитанием своей женщины.
МакОрат неодобрительно покачал головой, но сказать ничего не решился. И оба главы кланов просто развернулись, дошли до края разрушенного дворца и спрыгнули вниз.
Проводив их взглядом, я взглянула на табло и увидела, что гонки уже подходят к концу, а у нас ставки срываются.
– Джокер, – напряженно позвала я, – хватит изображать полутруп, у тебя ресницы дергаются!
Мужик не дрогнул, но зато дрогнули его губы, которые пробормотали:
– Кира, у тебя воин за спиной, и он достал кнут.
Ну да, ну да, жених тама. Я повернулась и посмотрела на Дьяра… все хорошо, но жутко папика напоминает, так и хочется по морде врезать. И вот этот самый клон папандра, глядя на меня, спокойно произнес:
– Твоя мать ничему тебя не научила, женщина.
Зря он так!
– Моя мать научила меня самостоятельности, братик, – язвительно произнесла я, – а ты без папочкиного слова и шаг сделать боишься!
Дьяр сжал кнут, который уже держал в правой руке, и демонстративно шагнул ко мне, сократив расстояние до неприличия.
– Ну конечно, – сокрушенно пробормотала я, упираясь носом чуть ниже его плеча, – на это папочка добро дал… – шмыгнула носом и крикнула: – Икас!
Дьяр жестко усмехнулся и взмахнул кнутом.
Через секунду, связанная по рукам и ногам всего одним ударом плети, которая почему-то оказалась значительно длиннее, чем можно было предположить с первого взгляда, я уже пожалела о своих словах. Но еще больше я жалела о том, что никакие другие сказать не могу – кляп мне затолкали чуть ли не в глотку, когда я заорала в момент обвивания плети вокруг моих рук и ног. И в результате под изумленными взглядами техников Джокера, которым притворяться надоело, меня, спеленутую по рукам и ногам, воин просто перекинул через плечо и, разогнавшись, перепрыгнул через парапет! И пока я, закрыв глаза, мычала от ужаса, преспокойно приземлился.
А потом я увидела страшное – в полуразрушенном фонтане, где воды не было уже много тысяч лет, лежал Икас… без сознания…
Икас!
Меня как молнией поразило!
Я застыла, не отрывая взгляда от своего зверя, замерла, на мгновение перестав дышать… Сердце сжалось, и так больно стало… Кажется, он напал, видимо, сонный, а они… они…
И у меня началась истерика. Просто истерика. Я выдержала все, даже мучительную боль после посещения Шоданара, даже осознание того, каким мерзавцем является мой отец… я бы все выдержала, но Икас! За что с ним так?! За что?!
Читать бесплатно другие книги:
