Багровый океан Обровски Алеш

Хэнс подергал ремни. Держат крепко. Он мог видеть невероятно бледные ступни своих ног и кисти рук с розовыми, резко выделяющимися на фоне «белизны», ногтями. Шрам на руке, полученный Хьюстоном еще в детстве, отсутствовал.

Что происходит? Где он? Эти два вопроса периодически мелькали в голове, но мозг еще не пришел в себя, и искать ответы на них не особо торопился. Единственное, что занимало его мысли, это воспоминания о собственной смерти.

Нет, он не на «том свете», в этом Хьюстон был уверен, и служило этой уверенности грязно-зеленое пятно в углу комнаты. Гайганский «планктон» был вездесущ и пробрался сюда вместе с водой, подтекающей под стену откуда-то с улицы.

Значит, он на Гайгане.

Его попытки поразмыслить над этим прервал ученый, вошедший в помещение.

«Так, Хэнс, сосредоточься, – сделал себе установку Хьюстон. – Твое тело в порядке, разум тоже. Заставь голову работать и подумай, как выбраться отсюда».

Ученый подошел к креслу и, нажав на педаль у его основания, повернул Хэнса к себе. Сам он сел за компьютер и включил монитор, висевший на стене.

Теперь Хьюстон видел сам себя на экране. Помимо собственной бледной физиономии он также мог лицезреть несколько графиков и бегущие цифры, о назначении которых думать просто не хотелось.

– Итак, – далеко не молодой ученый вылез из-за стола и придвинул свое кресло ближе к Хэнсу. – Образец номер один. У нас что-то получилось. Причем, с первого раза. Это определенно радует.

Он долго вглядывался в неподвижное лицо Хьюстона, потом несколько раз щелкнул пальцами у него перед носом.

– Мое имя Ричард, – представился он. – Как зовут тебя?

Мысли Хэнса метнулись в прошлое и остановились на внутренностях «Дамодары», заполненных оборудованием для клонирования. Постепенно он стал осознавать происходящее. Его воспроизвели, вырастили, где взяли образец ДНК – непонятно, но если придерживаться этой теории, то все становилось на свои места.

– Так какое твое имя? – переспросил Ричард.

Хьюстон молчал, не в силах поверить в собственное воскрешение. Это было невозможно. Если бы его спросили, хочет ли он продолжить свою жизнь в качестве клона, то он предпочел бы остаться мертвым.

– Странно, – сказал Ричард. – В программе ты значишься как Образец Номер Один.

Естественно. Хэнс как-то не догадался об этом сразу.

– Все правильно, – произнес он вслух, но мне не нравится это «имя».

– Уже лучше, – оживился ученый. – Как ты хочешь, чтобы тебя называли?

– Например, Хэнс.

– Прекрасно. Как самочувствие, Хэнс?

– Сносно. Плечо немного болит.

– Это пройдет, – заверил Ричард.

Он сложил губы трубочкой и на минуту задумался. Хэнс был уверен, что причиной этому послужила именно жалоба о боли в плече. Спустя некоторое время Ричард повернулся к столу и, достав из ящика блокнот, что-то быстро нацарапал в нем.

– Ладно, продолжим. Смотри на монитор и описывай все, что там видишь.

Хьюстон повернул голову. На экране сменялись картинки. Хэнс молчал. Потом снова возникло изображение его лица.

– В чем дело? – спросил Ричард.

– Слишком быстро, но я успел заметить какой-то фрукт, пару геометрических фигур и, кажется, космический корабль.

– Это было яблоко, график пересечения математической функции с прямой и водяной насос в разрезе, – произнес ученый несколько раздраженно. – Либо ты решил поиграть со мной, либо программа обучения оказалась неэффективной. Показания говорят о втором. Хотя…

– Водить вас за нос в моем состоянии?.. – усмехнулся Хэнс. – Я плохо соображаю, что происходит, а вы меня спрашиваете о каких-то… насосах.

Услышав эту реплику, ученый заметно огорчился. Последовали несколько мучительно долгих минут раздумья, потом Ричард вышел. На его место сел другой. Он не представился.

Далее следовала куча всевозможных тестов. Хэнса просили описать строение человеческого тела, устройство автоматической винтовки, принцип действия реактивной тяги и еще много всего.

Ученые проверяли его осведомленность относительно обычных человеческих вещей, постоянно углубляясь в какие-то области, в которых Хэнс мало что понимал, но подозревал, что на последнем этапе клонирования знания об этих областях должны были инсталлироваться в его мозг. Этого, по каким-то причинам, не произошло.

Программа обучения, – сделал вывод Хьюстон, – чем бы она ни была, ни черта не работала. Он просто рассказывал ученому все, что помнил из прошлой жизни. То, что она когда-то закончилась, и он все-таки погиб на этой проклятой войне, Хэнс теперь уже прекрасно осознавал.

Потянулись бесконечные дни. Отдельная комната без окон с неоновой лампой под потолком, с кушеткой, столом и беговой дорожкой в качестве тренажера, стала для Хэнса спальней, кухней, спортзалом и тюрьмой. Изредка его выводили на тесты, предварительно напичкав всевозможными инъекциями.

Хэнс, как образец, не удовлетворял требованиям ученых. Это было видно по их озадаченным лицам. Восторг от успешного создания Образца Номер Один быстро сменялся недовольством.

К чему его готовили, Хьюстон не знал, скорее всего, ни к чему. С него просто снимут все показатели и пустят в расход. Это удручало. Все чаще Хэнс задумывался о побеге, но руки и ноги ему сковали браслетами, соединенными тоненькой, но весьма прочной цепочкой. Они не мешали передвигаться, но побегать, либо помахать кулаками в подобной «экипировке» вряд ли было бы возможным. Порой, после занятий на беговой дорожке, где он вынужден был передвигаться мелкими, почти семенящими шажками, ему казалось, что он способен обогнать кого угодно, если только удастся избавиться от этой проклятой цепи.

Иногда, по ночам Хьюстона мучили боли в плече и в грудной клетке. Естественно, характер недуга был фантомный, но беспокоил вполне реально. Подсознание никак не хотело забыть этих ощущений и часто тревожило его.

На десятый день после «рождения» пришел Ричард, которого Хэнс не видел со времени их первой встречи. Ученый был хмур и о чем-то напряженно думал.

– Хьюстон, – произнес он, усевшись на край кушетки. – Я думаю, за все время пребывания здесь, ты уже понял, что с тобой произошло.

– Да, – ответил он, стоя лицом к экрану, изображавшему земной пейзаж и служащему заменой окна.

Сердце Хэнса подпрыгнуло, но он не подал виду, хотя и был удивлен осведомленностью Ричарда относительно своего полного имени.

– Кое-какие вопросы остались, хотя я уже не надеюсь получить на них ответы.

– Что тебе интересно?

Казалось, ученый просто пришел поговорить по душам, но всем своим видом он выражал крайнюю степень озабоченности.

– Для начала, – спросил Хэнс спокойно, – откуда вам известно, как меня зовут, точнее сказать, звали? Насколько я помню, я не произносил своего полного имени.

– Все это просто. Образец крови, взятый у тебя на определение карты ДНК, имел подпись: сержант Хэнс Хьюстон, тридцать пять лет, патологий не обнаружено. Я был удивлен, когда ты пожелал, чтобы тебя называли этим именем, поэтому и заинтересовался данным феноменом.

Хэнс вспомнил, что в медблоке, где он «прохлаждался, пока все работают на солнцепеке», по словам Паркера, у него взяли большее, даже по медицинским меркам, количество крови. Значит, его собирались клонировать. Хотя все это вполне объяснялось тем, что ученым требовалась какая-то база для воспроизводства солдат, и кровь могли брать у всех подряд.

– Феноменом? То есть, этого не должно было быть? – спросил он, вспомнив слова Ричарда.

Ученый вздохнул, потом продолжил:

– Многое в этой истории еще не ясно. Если честно, я впервые сталкиваюсь с подобным проявлением генетической памяти. Я не знаю, как выглядел тот Хэнс Хьюстон, хотя и предполагаю, что был похож на тебя. С генетикой не поспоришь. Но память… ты должен помнить лишь то, что произошло с тобой после рождения, я имею в виду твое последнее рождение.

Он открыл блокнот и, перевернув несколько страниц, спросил:

– Что ты еще помнишь из прошлой жизни, кроме имени?

– Помню все. Как будто я и не умирал вовсе, словно продолжаю жить. Как если бы это было неделю или месяц назад. Сколько времени прошло?

– Чуть более трех лет с момента взятия образца крови, – произнес Ричард, сделав пометку в блокноте. – Что послужило причиной твоей смерти?

– Полковник Гаррет Паркер.

– Он преступник?

– Скорее всего, нет, сточки зрения военного времени. Он послал меня и еще несколько человек на самоубийственное задание. О невозможности выбраться живыми мы не знали. Он не подготовил путей к эвакуации на случай выживаемости кого-либо из членов отряда. Но… Нас всех можно было вытащить, легко и не спеша. Все эти смерти – не вынужденная жертва, а настоящее убийство, по-другому я не могу сказать.

– Гаррет Паркер сейчас генерал космического флота западного Гайганского сектора. Благодаря его действиям было освобождено девяносто процентов утерянной во времена первой конфронтации территории суши. Это очень нелегкая война для человечества, и каждое необдуманное действие может переломить ход всей истории. Поэтому обвинить Паркера в халатности по отношению к подчиненным здесь нельзя. Так что смерть твоя, в любом случае, не была напрасной.

– А какой она была? Тщательно спланированной? Может, Паркер и герой для всего человечества, но для меня он – убийца, и я есть этому доказательство.

– Хорошо, я не стану тебя переубеждать. Не для этого я сюда пришел. Есть еще вопросы?

– Для чего я был… создан, пока не перестал оправдывать ваших надежд?

– Кто тебе сказал об этом? – удивился Ричард. – О том, что не оправдываешь надежд.

– Я не слепой и не дурак, хоть и клон.

– Скажу тебе вот что, – произнес ученый. – Клоны создаются для того, чтобы обеспечить Федерацию человеческим ресурсом. Сам процесс выращивания образца имеет многие преимущества по сравнению с простым рождением человека. Здесь мы можем задать развитию мозга определенное направление. То есть получить образец, полностью обученный и готовый к «применению». А для этого серое вещество репликанта должно быть чрезвычайно активно. Подобного состояния не добиться в случае с обычным человеком. Так что клоны в какой-то степени превосходят простых людей. Запомни это и никогда не думай, что ты ущербен в чем-то только потому, что был выращен, а не рожден.

– Хорошо.

– На самом деле я здесь именно поэтому, – продолжил Ричард. – То, что ты сейчас услышишь, не предназначается для твоих ушей и вообще чрезвычайно секретно. При входе сюда я отключил все приборы наблюдения и средства контроля. Для своей и твоей безопасности.

– Мне может что-то угрожать здесь?

– Вопросы потом. Ученый спрятал блокнот.

– Итак, – продолжил он. – Ты репликант. Клон. Ты первый образец проекта «Тритон» и с физиологической точки зрения весьма удачный образец. В рамках проекта в твой отпечаток ДНК был добавлен генетический ряд гайганского спалоха. Это животное способно принимать облик любого подходящего по росту и массе существа. Здесь также имеет значение степень интенсивности волосяного покрова, но она не существенна.

Хэнс вдруг понял, ДНК какого именно оборотня была использована в его случае. Это был тот самый, что перебил его команду на насосной станции вблизи эхирского города. Вот и ответ на основной вопрос: генетическая память Хьюстона встретилась с памятью оборотня, далее одна подхлестнула другую. Технических тонкостей данного вопроса Хэнс не знал, но ему было достаточно собственных выводов.

– Уникальная, но бесполезная тварь, – продолжал Ричард. – Идея проекта – извлечь максимальную выгоду из способностей спалоха и использовать ее в военных целях. Возникла она несколько лет назад параллельно программе по улучшению боевых характеристик репликантов на ранних стадиях фазы быстрого клонирования. В ходе данной программы твое тело, сохранив человеческий облик, переняло способность к быстрой смене пигментации кожи и внешним изменениям поверхностных тканей. В общем, ты остаешься человеком, но теперь способен стать похожим, скажем на меня, или даже эхира, по твоему желанию. Хотя для эхира ты малость крупноват. Эти способности скрыты, так что придется поучиться. Твои поверхностные ткани получили дополнительную мышечную прослойку, отвечающую за смену внешности, и заставить ее работать весьма непросто. Что касается твоих знаний о войне и военном деле, то данная информация должна была быть заложена в твой мозг на стадии клонирования. Здесь провал. Что помешало, я не знаю. Проще говоря, программа обучения не сработала.

– Вопрос о моем предназначении остался, – напомнил Хэнс.

– Да. Вся суть проекта сводилась к одному – это выращивание агентов, с целью внедрения в Сообщество. Согласись, какие преимущества получили бы земляне, имея там своих людей.

– Меня должны были научить каким-то эхирским фокусам?

– Примерно, – Ричард поскреб подбородок. – Язык бледнокожих, их характер поведения в определенных ситуациях, технологии и культура – вот основные параметры программы обучения.

– Тогда она точно не прошла.

– Но самое главное, это воспитание собственного человеческого патриотизма и преисполненности служебному долгу. Ты должен был думать только о войне с нашим врагом и беспрекословно выполнять приказы Федерации.

Хьюстон усмехнулся.

– Это еще зачем?

– Затем, чтобы у тебя не возникло желания повернуть против Федерации, – сказал ученый. – Либо чтобы тебя не использовал кто-либо другой в собственных целях.

– Разве существует третья сторона? – удивился Хэнс.

– Это война, – ответил Ричард. – Здесь может быть все что угодно.

– Ни у кого не возникало вопроса, что нарушение в программе обучения было вызвано специально?

– Возникало, но проект имеет определенную степень секретности, и доступ к нему есть лишь у немногих. Кроме того, этого разговора нет, и не было, а ты не знаешь, кто ты и каковы твои способности, не забывай об этом. Ты просто образец, который забраковали.

– Что будет со мной, в таком случае? – спросил Хьюстон.

– Все физиологические показатели и характеристики с тебя сняли, они будут учтены в разработке новых образцов. Теперь надобность в тебе отпала. Тебя не станут ликвидировать, а просто отправят на передовую с остальными репликантами.

– С остальными?

– Да. Как я уже говорил, – клонирование солдат стало основным источником человеческого ресурса в этой войне, и оно идет полным ходом.

– Зачем вы мне рассказали все это, – спросил Хьюстон, чуя недоброе.

– Твои способности не должны пропасть даром, – сказал Ричард. – Хочу, чтобы ты сослужил человечеству одну службу.

– Я так и думал. Ну да ладно, я весь во внимании.

– Клоны, несмотря на быстрое взращивание, остаются людьми, – начал ученый. – С собственным сознанием, разумом и душой. Использовать их в качестве пушечного мяса не меньшее преступление, чем убийство мирных граждан. Военный аппарат, исполняя здесь роль бога, наплевал на все моральные и этические принципы. Но есть власть более могущественная в лице Космической Федерации, которая не в курсе, что и без того сложная война затягивается искусственным путем. Твоя задача вынести эту информацию за пределы Гайгана. С твоими новыми способностями это более чем возможно.

– Я не верю Федерации, как и не верю в то, что она к этому не причастна, – выразил свое мнение Хьюстон.

– Да, она причастна. Она выделяет средства для ведения войны, но не знает истинных целей, для которых эти средства используются.

– Каковы же истинные цели?

– Алчность. Попытка отмыть деньги кровью с виду бездушных солдат. Эта информация не остановит войну, но породит массу антивоенных движений и противников Гайганского Конфликта, с которыми аппарату придется считаться. Люди не захотят использовать богатства планеты, выращенные на костях. Вот тогда кровь, реками стекающая с островов в океан, станет для политиков в разы дороже.

Хэнс на минуту задумался.

– Это будет сложно провернуть, – произнес он.

– Конечно, в этом нет сомнений. На первых порах постарайся не лезть в пекло и сохранить свою жизнь. Все нужные люди уже знают о тебе и скоро с тобой свяжутся.

Значит, ученый был членом какой-то организации, тем самым третьим лицом, о котором он намекал. Возможно, он и причастен к сбою программы обучения, а возможно, просто решил воспользоваться ситуацией. Не суть, главное, Хьюстон скоро выберется отсюда, а там он решит, что делать дальше и в какое русло направить свои способности.

– Спасибо, Ричард, – произнес Хэнс тихо. – Спасибо за доверие, я сделаю все возможное.

В глубине сердца он уже знал, как поступит: Гаррет Паркер и ему подобные прошли к вершинам власти по дороге, выкрашенной кровью, и Хьюстон заставит их спуститься оттуда, ибо его кровь тоже на их руках.

Вот и все. Он снова «в своей тарелке», он снова сам за себя и один против всех. Его время пришло, и для многих – это время будет очень тяжелым.

Два человека в военной форме, при экипировке, с серьезными лицами вошли в помещение, сняли с Хэнса цепи, подождали, пока он соберется, и повели его сквозь белый, сияющий лампами дневного света коридор. Один военный был чуть повыше, чуть постарше и при усах. Его хмурое выражение лица не сулило Хэнсу ничего хорошего, хотя Хьюстон знал, что его ждет дальше, и что с ним будет, если, конечно, Ричард не обманул. Второй вояка – малость помоложе, гладко выбритый, со свежим рассечением над бровью, фингалом в почти половину лица и с пожелтевшей от гематомы шеей. Это не было похоже на последствия чьего-то кулака, скорее всего, ранение, полученное в бою. Тем не менее, внешний вид слегка смущал его хозяина, заставляя его избегать взглядов и самому прятать глаза.

Хьюстон вышел первым. Вояки последовали за ним.

Пластиковые стены коридора сменились грубой бетонной кладкой и вывели их на небольшую площадку, с припаркованным на ней армейским автомобилем.

Асфальтовая дорога резко перешла в грунтовую, как только вышла за пределы ограждения «фабрики». Предзнаменованием этому служила еще пара хмурых физиономий с автоматами, дежуривших на пропускном пункте.

Было раннее утро, небо на горизонте нехотя светлело. Судя по плотному слою облаков, денек обещал выдаться весьма скверным.

Спустя примерно километр, по пути стали попадаться орудия ПВО, посты, укомплектованные пулеметами, и просто марширующие куда-то отряды. Дальше снова забор, пропускник, хмурые лица и бетон под колесами. Затем обширная площадка, заполненная военной техникой и просто немыслимым количеством солдат.

Хьюстон отметил, что все солдаты сохраняют одинаково непроницаемые выражения лиц, хотя внешне и отличаются друг от друга.

Армия репликантов, выращенных по ускоренной программе, никогда не знавших родительской заботы и лишенных детства в самом прямом смысле этого слова, зато обученных воевать, обращаться с техникой и не испытывать страха перед смертью. Легион пушечного мяса, которое непременно пустят в расход и вырастят снова. Человечество обрело бессмертие, но не в виде вечной жизни, а в возможности перерождаться вновь и вновь, а затем шагать с оружием по земле, пропитанной собственной же кровью.

Машина остановилась.

– Выходи, – прервал размышления Хэнса усач. – Следуй за лейтенантом Эдисоном, он объяснит тебе, что делать дальше.

Хьюстон подчинился. Ощущение браслетов на щиколотках мешало прибавить шаг, хотя оковы давно уже сняли.

Достигнув одноэтажного здания, Эдисон приказал Хэнсу подождать снаружи и вошел внутрь.

Хьюстон осмотрелся. Идеально ровные ряды клонов, вооруженных и готовых подчиняться, заполняли весь обзор и сознание в том числе. Жуткая картина. Нехорошие мысли снова полезли в голову, но появившийся в дверях лейтенант прогнал их своим видом и приглашением Хэнса войти.

Внутри стоял стол с компьютером, скамья в противоположном углу и пара стульев. На стене полка с бумагами, зеркало и выцветший постер с голой девицей. Какой-то человек в очках и гражданской одежде пристально посмотрел на Хьюстона и вышел наружу.

– Добро пожаловать в войска, – произнес Эдисон дежурную фразу безразличным тоном. – Твой номер три семерки пять один девять. Звание рядовой. Войска назначения – пехота, отряд восемнадцать. Под каким именем тебя зарегистрировать.

– Хэнс Хьюстон, если это необходимо.

– Да, необходимо. Может случиться, что ты проявишь себя, и твоя карьера пойдет в гору, а для этого нужно имя. У репликантов такие же права, как и у обычных людей. Кто знает, может, из тебя выйдет генерал.

Эдисон усмехнулся собственным словам.

– Такие же люди… можешь мне поверить… – повторил он.

– Вот только жалости к ним нет. И нет угрызений совести, когда отправляешь таких тысячами на смерть, – произнес Хьюстон как бы между прочим.

– Это правда, – Эдисон с интересом взглянул на собеседника. – Все они просто мясо. Наши генералы обеспечили себе прямую дорогу в ад за все свои деяния, если ты понимаешь, о чем я.

Лейтенант набрал несколько команд на компьютере.

– Так, Хьюстонов у нас уже пара десятков, однако Хэнсов среди них ни одного, – произнес он задумчиво, забивая имя в реестр. – Отлично, теперь ты – личность, официально.

Он достал из стола странного вида прибор и что-то покрутил на нем.

– Расстегни ворот. Спиной ко мне. Замри.

Тысяча игл вонзилась в область шеи чуть ниже затылка, оставив невыносимое желание потереть это место рукой.

– Готово, – произнес лейтенант. – Теперь ты – личность с паспортом. Здесь вся информация о тебе. Дата рождения, сегодняшняя, имя, номер и род войск.

– Группа крови?

– Она одинакова у всех клонов, так что не переживай. Теперь давай запястье.

Снова то же ощущение. Странная машинка оставила на руке Хэнса чернильное пятно. Хьюстон вытер его о штанину. Под пятном оказалась аккуратная татуировка, изображающая штрих-код.

– Готово. Найдешь командира части вон в том здании, он будет в кабинете с номером восемнадцать, естественно, и объяснит тебе дальнейшие действия. Моя задача относительно тебя на этом закончена, дальше давай сам.

В кабинете под номером восемнадцать царила полная пустота, не считая письменного стола и сидевшего за ним человека, но на ее фоне эта пара была практически незаметна.

– Рядовой номер три семерки пять один девять, – произнес Хьюстон, войдя в кабинет командира, – …Сэр.

Отчего-то эхо не повторило его слов. Хотя, судя по окружающему «простору», должно было это сделать.

Офицер оторвался от бумаг и, потерев лицо ладонями, поднял взгляд на вошедшего. После пристального осмотра он, наконец, заговорил.

– Новенький?

– Вновь прибывший, сэр, – ответил Хэнс, отдав честь. Тот одобрительно кивнул.

– Нам предстоит зачистка одного из эхирских городов или то, что от него осталось, – перешел он сразу к делу. – Бледнокожие выкатили на улицы зенитные установки, поэтому входить в руины будем пешком.

Первоочередная задача: освобождение улиц от войск неприятеля, второстепенная – уничтожение генератора помех, мешающего нашим спутникам наведения. Честно признаюсь, даже не знаю, как он выглядит, но эта зараза сбивает наши прицелы. Ели избавимся от глушилки, то можно рассчитывать на поддержку с воздуха и с орбиты.

Хьюстон стоял по стойке «смирно», ожидая продолжения инструктажа. Но его не последовало. Вместо этого командир откинулся в кресле и оценивающе взглянул на Хэнса.

– Что-то взгляд у тебя у тебя больно уж живой. Давно вылупился?

– Простите, сэр? – не понял Хьюстон, потом сообразил, о чем речь. – Дней десять назад, сэр.

– Понятно. В боях, полагаю, не участвовал?

– Еще не успел, сэр.

Тот сложил губы трубочкой и поскреб пятерней затылок.

– Казармы в здании напротив, номер твоей койки соответствует последним трем цифрам твоего личного номера. Столовая и сортир там же, сам не найдешь – спросишь кого-нибудь. Сбор завтра в шесть. Выступаем в восемь. Советую отдохнуть, как следует. Вопросы?

– Вопросов нет. Сэр.

Командир тут же потерял былой интерес к солдату, снова уткнувшись в бумаги. Хьюстон вышел, не став спрашивать разрешения идти.

Пошел мелкий дождь, придав асфальтовому покрытию блеска, а стоявшим на нем солдатам еще большего уныния. Хьюстон пересек обширный плац и вошел в большое двухэтажное строение. Там он без труда нашел свою койку, столовую и «сортир». Немногочисленные обитатели казарм бесцельно валялись на кроватях, некоторые таращились в транслятор новостей, кто-то просто сидел, уставившись в невидимую точку перед собой. Все без исключения отличались полной пассивностью, равнодушием и безразличием на лицах. По своей «интенсивности» жизнь в казарме текла со скоростью приемлемой лишь для какой-нибудь психиатрической лечебницы. Даже не верилось, что все эти люди будут завтра штурмовать улицы эхирского города.

Хьюстон тоже завалился на койку.

Впереди целый день, который сегодня покажется бесконечным, а завтра будет вспоминаться как пролетевшее мгновение. Спустя четверть часа Хэнс уже сидел в комнате для брифингов и изучал тонкости завтрашней операции. В конце концов, от этого могла зависеть его жизнь.

– Бегом, бегом! – командир хлопнул пробегавшего мимо Хэнса по плечу.

Конечно, можно было прибавить шагу, но впереди Хьюстона спешили на погрузку еще не меньше тысячи солдат. Все они должны разместиться в десятке транспортных кораблей, висевших над площадкой и выжигающих и без того скудную атмосферу реактивными струями.

– Все, этот полный, – остановил Хэнса какой-то офицер в летной форме.

– Давай в следующий!

Пришлось слегка сменить направление. Транспорт взмыл в воздух, оставив после себя легкое оптическое искажение. Хьюстон пробежал дальше и запрыгнул в готовящийся к взлету следующий корабль. Он уселся в жесткое кресло, опустив перед собой некое устройство, заменяющее собой поручень и ремень безопасности одновременно. Оружие, болтавшееся все это время за спиной, сейчас создавало неудобство, и Хэнс, сняв его, положил перед собой на колени. Солдат, усевшийся напротив, повторил его действия.

Судно быстро заполнялось пехотинцами. Спустя несколько минут, появился командир и, закрыв борт, уселся сразу возле люка. В салоне, отсеченном от внешнего мира, стало заметно тише, шум двигателей уже не так давил на слух, да и солдаты заметно поумолкли.

Хьюстон почувствовал, как корабль оторвался от земли и начал разворачиваться. Минут через двадцать полета в миниатюрном динамике, вставленном в ухо, что-то щелкнуло. Появилась связь.

– Итак, – проговорил командир в голове Хэнса. – Это прямая радиосвязь, я слышу всех вас, вы слышите меня. Поэтому большая просьба, сосредоточиться на операции, не засирать эфир пустой болтовней!

Хэнс повернул голову в его сторону, тогда как остальные пассажиры никак не среагировали на последнюю реплику. Командир, привыкший работать с «оловянными солдатиками», заметил это и вперился взглядом в Хьюстона. Ему не нравился этот пехотинец. Он не был похож на рядового клона, создавалось впечатление, что это обычный человек. Слишком уж выделялись эмоции на его лице.

Хэнс решил, что будет лучше, если он просто будет смотреть прямо перед собой.

Нехорошее предчувствие не покидало его с того самого времени, как его отправили в военный лагерь. Слова ученого никак не выходили из головы. Если верить им, то получается, что генералы отправляют репликантов на смерть тысячами, и Хьюстон теперь один из них. Жизнь сделала очень резкий поворот, от которого он все никак не мог оправиться. Буквально несколько дней назад он был сержантом и считал, что война – это его призвание. И вдруг, его отделяют от этого времени более чем три года и собственная смерть. От осознания этого становилось не по себе. С другой стороны, Ричард был далек от военных действий, и все это кровопролитие он видел сквозь призму собственных страхов и угрызений совести, завязанных на том, что он занят неугодным богу делом.

«Обычная вылазка, обычная зачистка, кто-то погибнет, кто-то уцелеет. Обычные военные действия. Война – одним словом», – старался себя успокоить Хэнс, правда, безуспешно.

Какое-то время летели молча. Хьюстон думал о жизни, о переменах, которые в ней произошли. Все прошлое было похоже на ускользающий сон, когда общая картина сохраняется, но подробности постепенно исчезают из памяти и всплывают потом лишь в качестве дежа-вю.

Кем он был? О чем он мечтал тогда? Какие планы строил? Все это уходило безвозвратно. Хэнс Хьюстон умирал. Умирал вместе с воспоминаниями. Его место занимал кто-то другой.

Хьюстон не мог себя идентифицировать, не мог заглянуть в себя, не мог сосредоточиться на происходящем. Он понимал, что его уже нет. Его разум и тело были восстановлены, но что за личность «сидела» в этом теле, он не мог определить.

– Мы штурмуем последнее эхирское поселение на этом острове, – снова заговорил командир. – Город перенес не одну бомбардировку, но выкурить оставшихся бледнокожих из руин тяжелой артиллерии не под силу. Кроме того, эхиры запустили генератор помех, мешающий наведению орудий орбитальных крейсеров, что позволяет им безнаказанно размещать среди развалин зенитные установки и сбивать наши челноки. Наша задача – зачистить город и вырубить этот глушитель. Я не исключаю того, что радиосвязь в городе будет перехватываться, или даже вообще станет невозможна. Но каждый из вас имеет специальную подготовку и знает, что делать.

Хьюстон не знал, что делать. Он не был специально подготовлен. Его просто вырвали из прошлой жизни и поместили в это время без каких-либо объяснений. Скорее всего, он станет тем «пушечным мясом», о котором говорил ученый. Чтобы выжить, нужно стряхнуть с себя это оцепенение, перестать думать и сожалеть о прошлом. Нужно научиться убивать и не бояться смерти, ни своей, ни чужой.

Хэнс вспомнил то состояние, когда остался один на «Дамодаре», как возненавидел Паркера и как мечтал вцепиться в его горло и спросить: «Что он чувствует при этом?». Теперь Гаррет генерал и до него уже не добраться…

Транспорт качнуло. Стали слышны хлопки за бортом и шум двигателей других кораблей.

– Подходим как можно ближе к границе города и высаживаемся, – подал голос командир. – Присоединяемся к цепочке впереди идущих отрядов, вместе с ними проникаем в город.

В этот момент зенитный огонь вспорол брюхо челнока. Салон наполнился гарью и криками раненых. Завыла сирена. В следующий миг часть борта превратилась в труху и вывалилась наружу. Уши мгновенно заложило. Несколько осколков впились в тело Хэнса, заставив его выскочить из кресла. Корпус накренился. Челнок начал заваливаться. Пробоина оказалась внизу. В нее посыпались незакрепленные предметы, сорванные сиденья и тела солдат. Хьюстон вцепился в кусок решетки, вывороченной из пола. Ветер свистел в ушах, глаза забило пылью. В последний момент Хэнс увидел землю, проносящуюся мимо челнока и, решив, что падать не так уж высоко, разжал руки.

Зацепившись на мгновение за край пробоины, он вылетел наружу. В лицо ударил воздух, разогретый реактивной струей и наполненный колючками мелких частиц.

Высота составляла пару десятков метров, падение длилось секунды. Хьюстон ударился о песок в нескольких метрах от полосы прибоя и, прокатившись по грязи, замер, лежа лицом вниз. В следующий миг его окатило приливной волной.

Звон в голове, шум в ушах. Кажется, что мир бешено вращается во всех плоскостях. Хьюстон чувствовал под собой мягкий морской песок, но ощущение падения никак не покидало его. Он поднялся, с хлюпаньем отлепившись от грязи. Оружие валялось неподалеку, омываемое морской пеной. Хэнс подобрал винтовку и машинально проверил затвор – все в норме, ничего не «погнулось».

Руки и ноги вроде тоже на месте. Тело, хоть и болит, но, похоже, особых повреждений не получило. В этот момент почва содрогнулась – рухнул еще один корабль. В небо взметнулся столб пламени и дыма. Спустя секунду Хьюстона обдало и едва не сбило с ног горячим воздухом, принесенным взрывной волной.

Он стоял на мокром песке под дождем из грязи, поднятой взрывом. Его одежда промокла. Заляпанное лицо не выражало ничего. Сейчас он был просто клоном, бездушным, рожденным для того, чтобы сгинуть на этой войне.

Динамик, вставленный в ухо, настойчиво терзал слух радиопомехами. Хьюстон похлопал ладонью по уху и осмотрелся.

Побережье, омываемое зелеными водами Великого Океана. Наполовину засыпанная песком дамба в сотне метров от него. Как раз туда упал транспорт. Развалины эхирского города, виднеющиеся сквозь дымовую пелену. Запах гари. Несколько кораблей, идущих на посадку. Небо, расчерченное белыми линиями зенитного огня. Взрывы в воздухе и на земле.

Появившийся внезапно транспорт приземлился в нескольких метрах от Хьюстона. Его борт открылся и солдаты, словно муравьи, повалили наружу. Эфир взорвался командами.

– Вперед! Вперед, черти! – это был голос уже другого командира. – Зенитный расчет на девять часов, заставьте его замолчать! Эй, ты! Чего встал? Не слышал приказ?

Хэнс увидел офицера и, поняв, что тот обращается к нему, присоединился к рассредоточивающимся солдатам. Звуки войны заполнили его мозг и не оставили места для ненужных сомнений.

Пробежка. Длительная, почти километровая пробежка по развалинам дамбы. Постоянный обстрел со стороны города, сопровождающий войска все это время и оставляющий заметные прорехи в отрядах солдат. Место падения транспорта. Горы обгорелого мяса. Покрасневшая от крови вода в лужах. Падающий с неба пепел. Звуки выстрелов, охрипший от постоянного крика голос командира в ушах. Наконец, переставшее плеваться огнем зенитное орудие на окраине города. Остановка. Временное затишье.

– Освободить площадку! – от неожиданности Хэнс вздрогнул, казалось командир орал ему прямо в ухо.

Солдаты шарахнулись в сторону, Хьюстон поспешил за ними. На открытое пространство, уже не разрываемое зенитным огнем, приземлился челнок. Из его недр выкатилась пара тяжелых танков. Корабль тут же взмыл в воздух, освободив место следующему. Уже легче. Уже намного легче.

Танки покатили к городу. Пехота теперь пряталась за их железными телами. Хэнс заметил, как позади приземлился еще один транспорт, высадив очередной отряд солдат.

Все, он на войне. Он в своей стихии. В стихии, которую ненавидел, но для которой был создан, и без которой уже не мог существовать.

Эхирское поселение напоминало по своей конструкции обычный Земной город. Те же бетонные дома, прямые улочки с насаждениями по краям. Витрины с пластиковыми манекенами. Вывески. Реклама. Бледнокожие давно здесь, гораздо дольше, чем люди. Они обжили эту планету, сделали ее своим вторым домом. Они будут за нее бороться. Они будут отстаивать свои права на этот испачканный зеленью мир. Ни о каком мирном договоре не может быть и речи. Люди это понимали, и вопрос сейчас состоял в том, кому этот мир будет принадлежать. Ответ был очевиден…

Теперь все это лежало в руинах. Бледнокожие прятались в развалинах и вели ожесточенный огонь. Прицел автоматической винтовки Хьюстона обводил светящимся контуром врагов, даже тех, кто скрывался за бетонными ограждениями. Это помогало значительно, несмотря на то, что дальность видимости для электроники была сравнительно небольшой.

Медленно, но верно отряды продвигались к центру города, оставляя за собой трупы врагов и товарищей. Операция приняла более слаженный ход. В лицах солдат уже не читалась паника. Командиры отдавали четкие приказы, а не орали, как это было часом ранее. Обычная зачистка. Обычная война.

Вскоре эфир стал постепенно наполняться нарастающими помехами, затем связь пропала совсем.

– Растянуть цепь! – голос командира, звучащий по ту сторону черепной коробки, теперь казался далеким и безжизненным. – Прочесать местность. Генератор помех где-то рядом. Найти и раздавить эту хреновину!

Хэнс свернул в ближайший переулок, следуя за горсткой солдат. Помехи в динамике сменились постепенно утончающимся писком, ушедшим вскоре за предел порога слышимости.

Бетонные здания. Черные квадраты окон. Каменные фрески местами. Памятники, фонтаны, тумбы с афишами. Все как у людей. Эхиры те же люди, только тощие и слегка бледные. У них меньше опыта ведения войны, от того жестче средства, но те же методы, если вникнуть в суть. Человечество нашло бы с Эхирским Сообществом много общего, ели бы не эта планета раздора. «Хотя, если бы не Гайган, – думал Хэнс, – появился бы другой «камень преткновения». И дело тут не в ресурсах вовсе, а в человеческой натуре. Мы считаем себя венцом творения, и поэтому мы должны диктовать условия, а не подчиняться им.

Неважно, по чьей крови мы шагаем, главное – цвет. Не красный, но темный. Темнее, чем трава. Темнее, чем асфальт. Темнее, чем все, на что она проливается. Из тысяч пятен под ногами кровь будет самой темной, и без разницы, какого она была цвета и кому принадлежала. Мы сеем смерть и разрушения. Мы – завоеватели, мы – поработители».

Солдаты прошли насквозь несколько кварталов. Танки остались позади, ими было решено не рисковать, пока связь не наладится. Бледнокожие словно испарились. Было тихо, лишь далекие звуки боя нарушали тишину.

– Не нравится мне это, – подал голос один из пехотинцев. – Шибко не нравится.