Нотариус из Квакенбурга Россик Вадим

Полицейский повернулся к ней и окинул женщину тяжелым взглядом.

– Столько, сколько понадобится, уважаемая госпожа.

Озрик, молчавший до сих пор, прямо спросил Вейша:

– Вы нас подозреваете в убийстве?

– Граф Бертрам Де-Бург умер при весьма странных обстоятельствах. Я должен провести тщательное расследование. Для его проведения необходимо, чтобы вы все находились в замке. Сейчас вы свободны, но через пару часов прошу всех собраться здесь же в гостиной.

С этими словами, больше никого не слушая, инспектор Вейш вышел.

Глава десятая

В которой Мельхиор присутствует на следствии

Инспектор уехал в Крон. Следом за ним увезли тело графа Бертрама в сопровождении доктора Адама. Обитатели замка, не сговариваясь, собрались в столовой, хотя никому есть не хотелось. Только Патриция с сыном уединилась в своих комнатах. Таис тоже вскоре куда-то вышла. Себастьян, пользуясь отсутствием жены, потягивал мятный ликер. Валерия с женихом сидели в дальнем углу и смотрели на Озрика, который рассеяно катал по столу ложку. Нотариус попросил слугу принести чаю и в ожидании заказа тоже о чем-то задумался. Все, как будто, чего-то ждали. Наконец, Озрик нарушил тягостное молчание:

– Я вот все думаю, неужели в словах инспектора о том, что кто-то из нас отравил отца, есть хоть малая доля правды?

Валерия посмотрела на брата и нервно проговорила:

– Я ни на миг не сомневаюсь, что никто из нас не виноват! Мы ведь все так любили отца. Наверное, произошла какая-то ошибка. Скоро все выяснится и полиция установит, что действительно случилось.

Тобиас успокаивающе обнял невесту и сказал извиняющимся тоном:

– Возможно, месьер граф сам решил уйти из жизни. Все мы знаем, что он уже давно страдал от сильных болей. В конце концов, он мог не выдержать…

– Но где он взял яд? – спросил Мартиниус.

Озрик вдруг вскочил с места и, не говоря ни слова, выбежал из столовой.

– Куда это он? – удивился Себастьян. Его лицо под воздействием алкоголя уже начинало багроветь. Себастьян обвел нас мутным взглядом и продолжил:

– Теперь все достанется Озрику. И мне придется клянчить гроши у младшего брата! Ну и удружил мне отец, будь оно все проклято!

– Прекрати ругаться Себастьян, ты не в полку! – резко оборвала брата, обычно такая мягкая, Валерия.

В столовую вернулся Озрик. Его лицо было бледно от волнения, в глазах стояла растерянность. В руке он нес темную бутылочку. Молодой человек подошел к столу и поставил бутылочку перед нами.

– Что это, Озрик? – спросила Валерия брата.

– Это та самая бутылка с цианидом, которую я хранил в лаборатории. Вы все видели вчера, как я из нее наливал яд, чтобы усыпить больную собаку.

– И что же?

– Так вот, на бутылочке есть мерные деления. И сейчас я вижу, что яда в ней гораздо меньше, чем оставалось вчера!

– Ты хочешь сказать, что кто-то взял яд? – спросил Себастьян.

– Это совершенно точно, – ответил Озрик.

– По крайней мере, мы теперь знаем, откуда взялся яд, которым отравился или был отравлен граф Бертрам, – констатировал нотариус и, повернувшись к Себастьяну, спросил:

– А куда вы дели вторую бутылочку?

Тот на мгновение смешался, но ответил:

– Я выбросил ее. Весь яд сразу я вылил Кокосу в еду, и она все равно была пустая.

– Кто-нибудь видел, как вы ее выбрасывали? – не унимался мой шеф.

– Послушайте, Мартиниус, – разозлился Себастьян, – вы, кажется, обвиняете меня в том, что я отравил собственного отца?!

– Я никого ни в чем не обвиняю, – парировал нотариус. – Просто эти же вопросы вам задаст инспектор Вейш, когда вернется. Мой вам совет, Себастьян, постарайтесь заранее найти убедительные ответы на его вопросы!

– Но кто же мог взять яд из лаборатории? – спросила Валерия.

– Мне кажется, я знаю, кто это мог быть, – пробормотал Озрик, – но это невозможно, совершенно невозможно…

– Все, что вы знаете, вы должны сообщить полиции, – строго сказал мой шеф своим писклявым голоском.

– А я вот ничего не понимаю в ядах, – вдруг вступил в разговор Тобиас, до этого молчавший в своем углу. – Дорогой Озрик, может быть, вы меня просветите, что собой представляет этот самый цианид?

– Цианистый калий – один из самых распространенных цианидов. Он относится к группе цианистых солей, производных от синильной кислоты. Чистая синильная кислота совершенно бесцветна. Я сам могу ее изготовить в своей лаборатории.

– Разве это так просто? – удивился Тобиас.

– Для человека даже с начальными знаниями по химии – это совсем несложно, – ответил Озрик. – В определенной пропорции берется раствор поташа, купоросное масло и обычная вода. Все соединяется вместе и осуществляется процесс дистилляции.

– Я слышала, что синильная кислота есть и в косточках персика? – спросила Валерия.

– Действительно есть, но в очень небольших количествах. Смертельную дозу составляет кислота из более чем пяти тысяч плодов, – объяснил Озрик.

Разговор прервали вошедшие слуги. Они начали готовить столовую к обеденной трапезе. Чтобы им не мешать мы разошлись по своим комнатам. Поднимаясь к себе, я слышал, как Озрик попросил Валерию зайти к нему, чтобы о чем-то посоветоваться. Та пообещала исполнить его просьбу через несколько минут.

Во время обеда пошел дождь. Над замком низко стлались свинцово-серые тучи. Потоки воды с такой яростью обрушивались на землю, что казалось, будто свирепый Деус опять за что-то прогневался на потомков несчастных жителей Флорианы. Было слышно, как тяжелые капли стучат по крыше, шуршат в зарослях плюща, покрывающего старые стены. В трубах тоскливо выл ветер.

Обитатели замка пребывали в мрачном настроении. Я и сам ощущал тяжесть на душе. Меня томили какие-то нехорошие предчувствия, и хотелось только одного: как можно скорее покинуть это скорбное место и вернуться домой.

После обеда, несмотря на непогоду, из города приехал инспектор Вейш и, не откладывая дел в долгий ящик, приступил к действиям. Он попросил всех, включая слуг, собраться в гостиной, а сам расположился в курительной комнате по соседству и первыми пригласил зайти Мартиниуса и меня.

Инспектора мы застали сидящим за столиком красного дерева с курительными принадлежностями и с интересом разглядывающего коробку с дорогим гведелупским табаком. В уголке устроился полицейский писарь.

Увидев нас, Вейш угрожающе сдвинул свои косматые брови и произнес строгим тоном:

– Я официально объявляю вам, что начинаю следственные действия и прошу вас, месьер нотариус, и вашего помощника присутствовать при них в качестве понятых в соответствии с гведскими полицейскими законами. Также вы являетесь душеприказчиком покойного графа и на этом основании также можете присутствовать на следствии и оказывать помощь.

Мой шеф церемонно кивнул в знак согласия и занял место за столом. Я расположился рядом с ним. Инспектор хрипло прокашлялся, вынул трубку, неторопливо набил ее табаком из коробки стоявшей перед ним, закурил и продолжил:

– Сейчас я буду вызывать по очереди всех обитателей замка, чтобы опросить каждого из них. Но до этого, может быть, вы хотите мне что-нибудь сообщить или у вас есть какие-то соображения по этому поводу?

Нотариус спросил:

– Меня интересует, месьер инспектор, проведено ли уже вскрытие покойного и установлено ли время и причина смерти?

– Я с минуты на минуту ожидаю этого медикуса, доктора Адама, с заключением. По моему мнению, пока нужно исходить из того, что граф Бертрам вольно или невольно отравился сам или был кем-то отравлен цианидом. Что вы сами можете рассказать мне по поводу случившегося?

Мартиниус кратко, но, не упуская ни одной важной детали, рассказал о причине нашего появления в замке, о проведенном здесь времени, описал события, свидетелями которых мы стали. Он упомянул о недовольстве Себастьяна изменением завещания в пользу младшего брата, не утаил и подслушанного нами разговора Патриции с Озриком в библиотеке. Я, в свою очередь, подтвердил все сказанное. Писарь тщательно записал наши показания и дал нам расписаться.

– Ну что же, теперь заслушаем остальных свидетелей, – решил инспектор. – Начнем, пожалуй, со слуг.

Он велел стражнику позвать дворецкого Мартина.

– Ну-с милейший, – строгим голосом обратился к дворецкому Вейш, – что вы можете сообщить полиции по поводу смерти вашего хозяина?

Здоровяк Мартин со своими уныло повисшими усами представлял собой печальное зрелище. Глаза его были красны от слез, руки дрожали, и все время нервно перебирали край одежды. Дворецкий грустно посмотрел на инспектора и хрипло проговорил:

– Что же я могу сообщить, месьер полицейский? Если бы я что-то знал, я бы сразу пришел рассказать – не стал бы дожидаться, пока меня вызовут. Не понимаю, как такое горе могло приключиться…

– Расскажите тогда, как вы провели вчерашний день?

– Ну, как провел? Как обычно. Ничего особенного не заметил. С утра и до обеда следил за уборкой комнат. Прислуга в последнее время разболталась. Особенно эта Вилемина. Мне уже госпожа Патриция жаловалась, что плохо полы помыты, пыль везде, вещи найти не может. Вот и следил сам. После обеда месьер граф Себастьян и месьер Тобиас вместе с этими месьерами, – тут Мартин покосился на нас с нотариусом, – уехали в Крон. К ужину все, кроме месьера учителя, вернулись. Вечером месьеры разошлись по своим комнатам. Я проверил запоры на воротах и дверях и тоже лег спать.

– В котором часу вы легли спать? – спросил инспектор.

– Как обычно, около часа ночи.

– Скажите, Мартин, а не мог ли в замок проникнуть кто-то посторонний?

– Нет, доминус, – решительно помотал головой дворецкий, – это исключено. Ворота и все наружные двери всегда заперты. Вчера никаких гостей или там посетителей не было. Даже месьер доктор не приезжали. Никто не входил и не выходил из замка. Я впустил только месьера графа Себастьяна. Он приехал часов в пять пополудни, вскоре за ним и эти месьеры пожаловали.

Дворецкий снова покосился на нас.

– Хорошо, Мартин, вы можете идти, – разрешил Вейш.

Дворецкий поклонился и вышел. Инспектор попросил стражника позвать следующего. За какие-то полчаса мы выслушали показания повара, двух лакеев, четырех горничных и мальчика на посылках. Ничего важного они нам не сообщили. Никто ничего подозрительного не видел. Только один из лакеев сказал, что по просьбе Себастьяна выбросил пустую бутылочку с надписью «яд», да словоохотливая Вилемина рассказала, что Патриция вчера сама где-то потеряла золотой медальон, а отругала за это ее и велела найти его во что бы то ни стало. Полицейский писарь напрасно исписал целую стопу бумаги.

Едва последняя служанка покинула курительную комнату, как вошедший стражник сообщил, что прибыл доктор Адам.

Глава одиннадцатая

В которой Мельхиор испытывает укол ревности

Доктор, как всегда, был бодр и энергичен. Он снял свой блестящий от дождя плащ, удобно устроился в кресле и закурил. Потом достал из чемоданчика медицинское заключение и подал его инспектору. Тот бегло просмотрел бумаги и сказал:

– Лучше расскажите нам, месьер Адам, что вы там установили?

Доктор потер ладонью свое гладкое загорелое лицо, выдохнул табачный дым и заговорил:

– Что же, мое peroratio5 таково. Сначала самое трудное – время смерти. По общему правилу температура тела в первые четыре часа после смерти снижается каждый час на один градус. Как вы знаете, чтобы определить время смерти, врачу необходимо учитывать вес тела, его конституцию, температуру окружающей среды, так как каждый из этих факторов влияет на охлаждение трупа. Не вдаваясь в детали, смею утверждать, что смерть графа Бертрама Де-Бурга наступила не ранее шести часов вечера и не позднее полуночи. Граф отравился или был отравлен лошадиной дозой цианистого калия, примерно восемнадцать сантиграммов. В желудке находилась пища, которую граф Бертрам съел за ужином. Никаких прижизненных повреждений нет. У меня создалось такое впечатление, что он спокойно выпил это зелье. В бутылочке и в стакане, которые находились в спальне покойного, как я и ожидал, обезболивающее лекарство, которое я ему собственноручно прописал, без каких-либо примесей. Это в своем заключении подтвердил и полицейский врач, также принимавший участие в исследовании. Вот собственно и все.

– А чем болел покойный? – задал вопрос Вейш.

– Граф Бертрам страдал туберкулезом суставов ног. Вследствие этого его походка была слегка хромающей. Позже у его сиятельства в правом колене развилась водянка. Он испытывал приступы сильной боли, и я прописал ему каждое утро принимать обезболивающее средство.

– Ну что же, продолжим следствие, – решил инспектор и велел вызвать Таис.

– Назовите ваше полное имя, возраст и место рождения, мадемуазель, – обратился к вошедшей девушке Вейш.

– Меня зовут Таис Мелас. Мне двадцать один год. Я родилась в Гведианполисе, – ответила гречанка.

– Какие обязанности вы выполняете в замке?

– Я работаю, то есть работала, личным секретарем его сиятельства.

– Как давно?

– Третий месяц, месьер инспектор.

– Чем вы занимались ранее и как попали сюда?

– Я сирота. Мои родители погибли во время большого пожара в моем родном городе, когда мне было всего три года. Меня воспитывали родственники моего отца, жившие в Мнестре – это городок на побережье Аквамаринового залива, служащий портом для Гведианаполиса. После женской гимназии, я окончила курсы секретарей и работала в разных фирмах. Четыре месяца назад, сопровождая хозяина-торговца морепродуктами, я оказалась в Квакенбурге. Там мой хозяин внезапно заболел и умер, а я осталась почти без средств. Мне не на что было даже вернуться домой. К счастью добрые люди подсказали, что его сиятельство граф Бертрам Де-Бург ищет секретаря. Я написала ему и была принята на работу. Вот и вся моя история, – девушка замолчала, печально глядя на инспектора.

– Хорошо. Что вы можете сообщить по поводу смерти его сиятельства?

Таис пожала плечами.

– Я ничего не знаю.

– Скажите, мадемуазель, мог ли его сиятельство покончить с собой?

Девушка с недоумением взглянула на инспектора.

– Да что вы, конечно нет!

– Но ведь граф уже долгое время был тяжело болен?

– Его сиятельство никогда не высказывал таких мыслей! Нет-нет, я уверена, что это какой-то несчастный случай, – твердо заявила гречанка.

– Ну, хорошо, – отступился Вейш. Он подошел к Таис и, глядя своим пронизывающим взглядом из-под густых бровей прямо ей в лицо, сказал:

– Теперь я попрошу вас очень подробно рассказать, как вы провели весь день накануне смерти вашего хозяина.

Таис помолчала, собираясь с мыслями, и неторопливо начала рассказывать:

– Перед завтраком, я, как обычно, зашла к его сиятельству, чтобы узнать: нужна ли я. Он разрешил мне быть свободной до одиннадцати, но попросил, если понадобится, помочь госпоже Патриции искупать Ники. После завтрака мы ходили в химическую лабораторию. Затем я помогала Патриции, а с одиннадцати часов работала у его сиятельства. Ему нужно было ответить на большое количество писем, и мы занимались этим почти до ужина. После ужина я зашла в спальню его сиятельства и приготовила для него лекарство.

– Вы первой покинули столовую?

– Да.

– Где находилась бутылочка с лекарством?

– Бутылочка всегда стояла на полке. Я налила из нее в стакан и поставила стакан на прикроватную тумбочку в спальне. Потом поставила бутылочку обратно на полку и вышла.

– В котором часу вы зашли в спальню и как долго там находились?

Таис задумалась.

– Мне кажется, было около семи часов. В спальне я находилась буквально несколько минут. Может быть, пять-десять. Потом я пошла к себе. Немного почитала. В девять часов сходила к госпоже Патриции и помогла уложить Ники. Там, кстати, находился и месьер Озрик. Потом я вернулась к себе и примерно в одиннадцать часов легла спать.

Инспектор снова устремил на девушку свой тяжелый взгляд и задал новый вопрос:

– Не заметили ли вы в этот день что-нибудь странное или необычное?

Таис снова задумалась. Затем нерешительно произнесла:

– Вы знаете, когда в лаборатории месьер Озрик показал нам бутылочку с ядом, у меня мелькнула мысль, что она как две капли воды похожа на бутылочку с обезболивающим средством для его сиятельства. Кажется, я даже спросила, не боится ли Озрик перепутать бутылочки, ведь они так похожи. Эта мысль мелькнула у меня тогда и исчезла, а вот сейчас почему-то я это вспомнила.

– Опишите эти бутылочки, – попросил Вейш.

– Мне показалось, что они одинакового размера. Обе из темного стекла и закрываются одинаковыми пробками.

– Как складываются ваши взаимоотношения с обитателями замка? – вдруг сменил направление разговора Вейш.

– Меня здесь приняли хорошо. Все были ко мне очень добры.

– А я слышал, что у вас вышел какой-то конфликт с Озриком Де-Бургом? – перебил ее инспектор.

Девушка смутилась и покраснела.

– Ну что вы. Это нельзя назвать конфликтом. Просто между нами возникло на первых порах некоторое непонимание. Но все быстро разъяснилось, и сейчас между нами нет никаких недоразумений.

– Ну, хорошо, вы свободны, мадемуазель. Если вспомните что-нибудь важное, будьте любезны сообщить мне или, если меня не будет в замке, дежурному констеблю. Да, и напоследок, – спохватился Вейш. – Как звали вашего хозяина, того самого, который умер в Квакенбурге?

– Фейдо Бассос, старший компаньон фирмы «Бассос и Георги», – удивленно посмотрев на инспектора, ответила Таис.

Следующим на допрос был вызван Озрик Де-Бург. Молодой человек вошел и сел в кресло перед инспектором. Выглядел он собранным и серьезным. Было ясно, что первоначальная растерянность, вызванная неожиданным ужасным событием, прошла. Озрик спокойно посмотрел на нас своими большими серыми глазами и спросил, обращаясь к полицейскому:

– Что вы хотите знать, месьер инспектор?

– Я хотел бы знать, где граф Бертрам взял яд, каким образом принял его и почему это сделал, – произнес Вейш с нажимом, сверля молодого человека глазами.

Озрик пожал плечами.

– Я не знаю, каким образом отец принял яд. Что же касается того, откуда этот яд взялся, я уверен, что это цианистый калий из моей лаборатории.

– Так-так, – оживился инспектор, – объясните, пожалуйста, почему вы в этом уверены?

– Потому, что когда стало известно о том, что отец был отравлен цианидом, я тут же бросился в лабораторию и обнаружил, что в моей бутылочке яда стало меньше.

– А кроме этой бутылочки у вас есть еще ядовитые вещества? – поинтересовался Вейш.

– Да, в этом же шкафу хранится тартрат морфия в таблетках, гидробромид скополамина, также в таблетках, кроме того, есть еще раствор стрихнина со спиртом и бутылочка настойки дигиталиса, которую мне дал доктор Адам.

Инспектор удивленно посмотрел на врача. Тот развел руками.

– Ну, что тут такого? Дигиталис прописывается в малых дозах сердечникам. Вы должны понять, инспектор, что, как домашний врач семьи Де-Бургов, я не могу разглашать врачебной тайны.

– Ладно, доктор, – перебил его Озрик. – Я сам признаюсь инспектору, что у меня бывают проблемы с сердцем. Но к смерти моего отца это не имеет никакого отношения.

– А что вы думаете о причинах, толкнувших его сиятельство на этот шаг? – задал новый вопрос Вейш.

– Я думаю, что отец не покончил с собой, – ответил молодой человек и, по-прежнему спокойно глядя на нас, добавил:

– Я думаю, что его убили.

Все присутствующие уставились на Озрика, ожидая продолжения. Но молодой граф молчал.

– Очень любопытно, – наконец произнес инспектор. – Вы первый из дававших сегодня показания, который утверждает, что графа Бертрама убили. Какие у вас основания делать такое заявление?

Озрик отвел взгляд, на его бледных щеках выступил румянец, но ответил он по-прежнему твердым голосом:

– Я не могу сейчас назвать причин, почему я так считаю. Мне необходимо время, чтобы все обдумать. Может быть, скоро я смогу точнее ответить на ваши вопросы, инспектор.

– Ну, хорошо, – согласился Вейш, видя, что молодой граф решил упорствовать в этом вопросе. Инспектор покрутил седой ус, задумчиво глядя на Озрика, и задал новый вопрос:

– Тогда ответьте, что вы делали вчера после ужина?

– Еще в столовой Патриция пригласила меня пойти к ней и поговорить о том, как спасти Себастьяна от пьянства. В последнее время он совсем сбился с пути. Поэтому я поднялся к ней в Северную башню и пробыл там довольно долго.

– Когда же вы вернулись к себе?

– После двенадцати часов. Мартин уже запер двери в главном здании, и мне пришлось его разбудить.

– А Николаус все время был с вами?

– Да, конечно. До девяти часов он возился с игрушками в детсой. Потом пришла Таис и уложила его спать.

Вейш хмыкнул с сомнением и задал следующий вопрос:

– Скажите, господин Озрик, какие отношения связывают вас с Патрицией Де-Бург?

Озрик снова покраснел, опустил голову, чтобы не смотреть на нас, и сказал:

– Она – жена моего старшего брата.

– Послушайте, молодой человек, – резко произнес инспектор, – у меня есть сведения, что вас с Патрицией связывают не только родственные узы!

– Я не собираюсь порочить честь дамы, отвечая на подобные вопросы, инспектор Вейш! – воскликнул молодой граф.

Полицейский открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его опередил нотариус:

– Извините, Озрик, но это я виноват в том, что ваша тайна стала известна инспектору. Мы с Мельхиором невольно подслушали ваш разговор в библиотеке. Конечно, при других обстоятельствах, я никогда бы не сказал никому ни слова, но, учитывая случившееся, я не посмел скрыть от полиции все, что мне стало известно. Надеюсь, вы меня поймете и простите.

Молодой человек окончательно смешался, закрыл лицо руками и произнес дрожащим от волнения голосом:

– Вы, наверное, считаете меня подлецом? Признаю, что вы имеете на это право.

– Давайте оставим в стороне моральный аспект, – предложил Вейш, сурово глядя на сконфуженного графа. – В обмен на вашу откровенность, я обещаю, что все не относящееся к расследованию не выйдет за пределы этой комнаты.

Тяжело вздохнув, Озрик согласно кивнул. Инспектор сделал знак писарю, чтобы тот перестал писать и покинул комнату, после чего продолжил допрос.

– Так что у вас с Патрицией Де-Бург? – снова задал тот же вопрос Вейш.

Озрик, упорно глядя куда-то в сторону, нехотя начал рассказывать:

– Обычная история. Скучающий молодой болван и красивая женщина, жаждущая любви и понимания. Когда Патриция появилась в замке, я сразу понял, что нравлюсь ей. Конечно, я старался обращаться с ней как с родственницей, но она своей женской интуицией быстро поняла, что тоже мне нравиться. Однако, месьеры, я клянусь вам, что наши отношения не шли далее безобидного флирта до тех пор, пока отец не пригласил на работу Таис Мелас. Таис просто вскружила мне голову. Должен признать, что возможно я был с ней слишком настойчив и получил заслуженный отпор. Мне пришлось извиниться, но чувств моих это нисколько не охладило. Совсем наоборот. Я объяснился с Патрицией и собирался в самом скором времени просить руки Таис.

На этом месте я почувствовал, как ревность уколола меня прямо в сердце. Боюсь, что в этот момент мое лицо выглядело не слишком дружелюбным.

– Кто еще мог знать о ваших отношениях с Патрицией? – спросил Вейш молодого человека.

– Никто, – ответил Озрик и, немного поколебавшись, добавил:

– Никто, кроме сестры. Я всегда просил у Валерии совета в сердечных делах.

– И как она относилась к вашему роману?

– Ругала меня и предупреждала, что это кончится плохо.

– Значит, Валерия была в курсе ваших планов и по поводу сватовства?

– Да.

– Себастьян мог догадываться о вашей связи?

Озрик слабо усмехнулся.

– Уже давно моего бедного брата интересуют только горячительные напитки, месьер инспектор.

Перед уходом, молодой граф еще раз смущенно попросил нас не разглашать полученные сведения. Вейш заверил, что постарается выполнить его просьбу. Мы с нотариусом согласно кивнули, и Озрик оставил нас.

Вслед за Озриком Де-Бургом инспектор решил выслушать Патрицию.

Однако Патриция в полной мере показала Вейшу свой высокомерный нрав. Едва войдя, она категорическим тоном заявила, что ничем не может помочь следствию. Выяснить обстоятельства случившегося – это долг королевской полиции, поэтому полиция должна заниматься делом, а не тратить время порядочных людей на бесполезные разговоры. На свою беду инспектор заикнулся о связи Патриции с Озриком, но воинственная дама окатила полицейского таким презрительным взглядом, что даже этот суровый человек смутился.

– Если вы, инспектор, думаете, что произошло убийство, так ищите убийцу, а не копайтесь в чужом грязном белье, – ледяным голосом процедила золотоволосая красавица и, кивнув нам с поистине королевским величием, удалилась. Задерживать ее Вейш не посмел.

– Ну и ну, – покачал головой инспектор, когда за Патрицией Де-Бург захлопнулась дверь, – дочь драгуна, а ведет себя так, как будто ее отец герцог!

За окном послышался знакомый звук рога, говорящий о том, что пора ужинать.

– Как, уже шесть часов? – удивился доктор. – Как быстро пролетело время!

– Да, – согласился с ним Вейш, – уже вечер, а мы еще не заслушали всех свидетелей. Как я понимаю, остались Себастьян Де-Бург, его сестра Валерия и Тобиас Сальватор.

– Ну, положим, Сальватора не было в замке, когда произошла трагедия, – заметил мой шеф, – а вот Себастьяна и Валерию интересно было бы послушать.

– Здесь я решаю, когда и кого нужно допросить! – свирепо уставился на крошечного нотариуса инспектор. – Запомните, Мартиниус! Я не нуждаюсь в ваших рассуждениях и советах! Вы, столичные жители, наверное, думаете, что здесь живут простаки, не способные отличить левый сапог от правого? Так вы ошибаетесь. И, хотя, признаюсь, у нас не часто совершаются преступления подобные этому, мы вполне можем утереть нос любому квакенбуржскому умнику!

– У меня и в мыслях не было покушаться на ваши прерогативы, инспектор, – нотариус скорчил такую покаянную мину, что доктор Адам не выдержал и фыркнул.

Успокоившись, Вейш решил допросить оставшихся свидетелей после ужина и милостиво позволил нам отправляться в столовую.

– Ну, что же, – воскликнул доктор, вставая с кресла, – как сказал Вергилий: «Quo fata trahunt retrahunque sequamur!»6

Глава двенадцатая

В которой Мельхиору становится жалко Валерию

Перед ужином я заглянул к себе в комнату, чтобы привести себя в порядок. Неторопливо намыливая руки розовым портобельским мылом, я перебирал в памяти все увиденное и услышанное за этот долгий тяжелый день. Передо мной снова и снова вставало лицо графа Бертрама: жуткая маска с остановившимся навсегда взглядом. Я совершенно не представлял, кто мог совершить такое страшное преступление. Однако, успев узнать о сложных взаимоотношениях обитателей замка, я понимал, что среди них мог найтись кто-то, кто по неведомым мне причинам был способен убить старого графа. Мне вспомнились угрозы Себастьяна, когда он узнал об изменении завещания в пользу младшего брата. Вспомнилось, как Патриция в библиотеке обещала отомстить за свою любовь. А слова Озрика о том, что над всеми ними нависла какая-то опасность? Как разобраться в этом лабиринте?

Так и не придя ни к каким выводам, я пошел в столовую. Треволнения этого дня никак не повлияли на мой аппетит и я, с истинно гведской основательностью, отдал должное блинчикам с говядиной по-кронски. На десерт подали клубнику в бенедиктине из Патерностера. Какой-то старинный Де-Бург в генеральском мундире с картины напротив сверлил меня подозрительным взглядом, словно я и был таинственным убийцей хозяина замка.

За столом, кроме меня, присутствовали только доктор Адам, Озрик, Валерия с женихом да мой шеф-нотариус. Мартиниус, против своего обыкновения, где-то задержался и пришел последним. Он уселся возле меня, хитренько оглядел присутствующих и принялся за еду. Было видно, что он чем-то очень доволен. Закончив ужин, Валерия и Тобиас откланялись. Вслед за ними ушел и Адам. Озрик закончил есть, вытер рот салфеткой и обратился к Мартиниусу:

– Помните того монаха в придорожной харчевне, месьер нотариус?

– Который просил вас покаяться в грехах и предсказывал скорую смерть?

– Да. Должен признаться, что с того самого времени его слова не идут у меня из головы.

– Однако, как мы видим, смерть выбрала другого, – заметил Мартиниус.

– Да, вместо меня умер мой бедный отец, и я спрашиваю себя, если на минуту поверить предсказанию янита, грозит ли мне еще опасность или смерть моего отца ее предотвратила?

Маленький нотариус поднял свое остренькое личико от тарелки и, глядя прямо в глаза молодого графа, серьезно сказал:

– На вашем месте, Озрик, я был бы очень осторожен.

Он еще что-то хотел добавить, но тут в столовую зашла Патриция, и старик сменил тему:

– Как вы, наверное, знаете, Озрик, духовный монашествующий орден Святого Яна основан почти двести лет назад и назван в честь Святого Яна Квакенбуржского – целителя и врачевателя. Ему приписывают разные чудеса. Святой Ян мог, например, одним только словом поднять с постели парализованного, прикосновением излечить больного проказой. Кроме того, известно, что он мог предсказывать будущее.

Озрик, насмешливо улыбаясь, перебил разошедшегося нотариуса:

– Я тоже многое слышал о Святом Яне, но мы же с вами цивилизованные люди и не должны верить в сказки. Мне кажется, сейчас только темные селяне верят в такие вещи. Я же человек науки, химик. Вы – известный правовед. Неужели в вас сохранилась вера в чудеса и магию?

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

Перед вами книга, в которой мы попытались собрать все, что касается праздников. Тут и интересная инф...
MINIMA – это коллекция книг карманного формата, в которую вошли эссе, очерки, интервью, манифесты, б...
Один из писателей «Потерянного поколения», взрослевших в бурные двадцатые, Ф. Скотт Фицджеральд (189...
Новый роман современного грузинского прозаика Зазы Бурчуладзе продолжает выбранную автором нереалист...
В монографии представлен авторский взгляд на одно из ключевых понятий языка – понятие правильности. ...
“Не все люди склонны к прокрастинации, и не каждому прокрастинатору способна помочь стратегия упоряд...