Хроники железных драконов (сборник) Суэнвик Майкл
– Болтай что хочешь, – рявкнул дракон в яростном нетерпении. – Испорти сколько угодно воздуха своими затхлыми и пресными словами. Но мы с тобой жили внутри друг друга. Мы соединили наши сущности, и ни один из нас не сможет освободиться от другого до конца жизни.
В последовавшей за этим тишине Джейн ощутила тошнотворную уверенность в его правоте.
Когда дракон наконец снова заговорил, он справился со своими страстями. Тон его был спокоен и снисходителен.
– Как ты могла прожить так долго и пережить столько, ни разу не спросив себя, кто является виновником твоих бед?
– Я достаточно хорошо знаю своего врага. До самых операционных кодов.
– Меня? – насмешливо переспросил дракон. – Я только симптом, максимум. Разве я создал мир и втянул тебя в него? Я сказал, что ты должна жить и любить, и терять, и стареть, и умереть? Кто отравил каждую твою дружбу и оторвал тебя от всего, что тебе желанно? Кто сказал, что ты должна учиться только на ошибках и что полученные уроки впоследствии должны приносить тебе только ущерб? Не я. Ты в плену узора, сотканного силой большей, чем моя. Я знаю твоего врага, ибо она и мой враг тоже. По сравнению с моей ненавистью к ней наша с тобой вражда как свеча перед солнцем. Пойми меня хорошенько: ты в моей власти, и мне доставило бы огромное удовольствие играть с тобой, как кошка с мышью. Однако я отпущу тебя, потому что у нас общая цель. Тебе также стоит отбросить все мелочные чувства. Сосредоточься на своем истинном враге. Возненавидь ее изо всех сил. Страшись ее, как страшусь я.
Джейн всегда считала, что кровь не может похолодеть, что те, кто так говорит, просто играют словами и метафорами. Теперь она думала иначе.
– О ком ты?
Было это просто театральной паузой или чем-то более глубоким – возможно, смакование своего богохульства? – но Меланхтон помедлил, прежде чем ответил.
– Богиня, – произнес он наконец с тихим удовлетворением.
– Нет!
– Да ладно! Ты никогда не подозревала? Среди бессонной ночи тебе никогда не казалось, что сама жизнь является доказательством того, что Богиня тебя не любит? Что ее отношение в лучшем случае недоброжелательно и что твоя боль явно забавляет ее, ибо какой еще цели она служит? От судьбы не уйдешь. И тебе придется сыграть маленькую роль в уничтожении божества. Следовало бы гордиться.
– Ты спятил, – прошептала Джейн. – Никто не может уничтожить Богиню.
– Никто никогда не пытался. – Голос Меланхтона звучал ровно и внушал доверие – полная противоположность безумию его слов. – Время, прожитое нами врозь, не было потрачено зря, не сомневайся. Я перехватил управление собственным развитием и сделался могущественным сверх нормы, установленной для моего вида. У меня хватит разрушительной мощи, будь уверена. Но у дракона-отступника, нарушившего клятву и не имеющего господина, нет будущего. Небеса закрыты для меня. Я могу либо вечно пресмыкаться среди корней и погребов мира, либо насладиться последним гибельным полетом. Мне не удастся еще раз застать стражей закона врасплох. Что ж, да будет так. Я совершу четвертый скачок через Адовы Врата. Я пойду на штурм самого Спирального замка, и сокрушу его, и выволоку Богиню из-под его осыпающихся развалин. И, клянусь всей скверной мира, я убью эту суку!
– Это невозможно, – неуверенно возразила Джейн.
– Ты по-прежнему отравлена надеждой. Полагаешь, будто где-то существует нормальная жизнь и определенное сочетание действия, ограничений, знания и удачи спасет тебя, если верно составить смесь. Что ж, у меня для тебя есть новость. Все – прямо сейчас, прямо здесь, – и лучше не будет.
– Все наладится!
– Когда такое было? – Драконье презрение ощущалось физически. Дверь кабины с шипением отворилась. – Иди. Возвращайся в свою комнату и наслаждайся своим настоящим. Приходи обратно, когда повзрослеешь достаточно, чтобы взирать на тщету бытия не морщась. Когда отчаешься и перейдешь от отчаяния к мести. Когда перестанешь лгать самой себе.
– Каким настоящим?
Огни потускнели. Меланхтон не ответил.
– Ты сказал – наслаждайся своим настоящим. Каким настоящим?
Ничего.
– Я все это уже проходила. Я больше не собираюсь играть в твои дурацкие интеллектуальные игры.
Молчание.
Джейн старательно задавила ярость, страх и доводящее до исступления ощущение собственной беспомощности. На это ушло некоторое время. Наконец она выбралась из кабины, как хотел Меланхтон.
Как обычно, больше ей ничего не оставалось.
Каким-то образом она добралась домой в Хабундию. Когда она коснулась рукой двери, ее пронзило ледяное копье предчувствия. Девушка заколебалась, не в состоянии повернуть ручку.
Это было глупо. Внутри ничего нет – там не может быть ничего хуже того, с чем она только что столкнулась в подвалах Бельгарда. Это Меланхтон, просто из зависти, поворачивает нож в ране. Она распахнула дверь.
Мартышка и Крысякис лежали на полу мертвые.
Из горла у Джейн вырвался сдавленный крик. Ситуация явно отражала представления Меланхтона о юморе. А может, призвана была послужить извращенной версией того, что Гальяганте назвал «залогом серьезности намерений», – галантным по замыслу устранением из ее жизни двух мелких неприятностей.
Свет горел. Именно это обстоятельство делало картину еще ужаснее. Имейся где-нибудь хоть клочок тени, взгляд ее метнулся бы в ту сторону и нашел там убежище. Но в жестоком, бесстрастном свете лампы взгляд оказался прикован к трупам. Джейн не могла не смотреть. Невозможно было отрицать то, что лежало перед ней.
В смерти лицо у Мартышки сделалось серым, а у Крысякиса – призрачно белым с голубоватыми тенями. Радужки у обоих растворились полностью, оставив гладкие полумесяцы под лиловыми веками. Челюсти безвольно отвисли. У Крысякиса по подбородку тянулась влажная полоса слюны, и снизу повисла капля, которая почему-то отказывалась падать. Словно заморозилось время.
Игла все еще торчала у Крысякиса в руке. Должно быть, он сначала вмазал Мартышку, а затем отвернулся, чтобы ширнуться самому, и не видел, как она сползла по кровати на пол. Затем, когда яд достиг сердца, просто повалился на бок. Голова его была обращена к двери. Даже в смерти он тянулся прочь от бедной Мартышки.
Джейн застыла в ужасе.
Вдалеке подала голос сирена. К ней присоединилась вторая, а затем третья. Вскоре весь Город включился в симфонию гудков и сигналов.
Десятина настала.
Глава 18
Она сделала худшее из того, что могла. Первый же пункт в разосланных университетом памятках для всех первокурсников гласил, причем большими, сладко пахнущими лиловыми буквами: 1. ОСТАВАЙТЕСЬ В СВОЕЙ КОМНАТЕ.
Джейн понимала, что это хороший совет.
Но слепая паника погнала ее прочь из комнаты, прочь из Хабундии, прочь вообще из Бельгарда, на улицу. Она не соображала, что делает. Только что пялилась на два трупа на полу своей комнаты, а теперь, дрожащая и сбитая с толку, оказалась вообще неизвестно где.
Мимо, спотыкаясь и плача, пробежал фей с головой вепря. Локти у него взлетали выше головы, по загнутым клыкам текли слезы. Его со свистом и хохотом преследовал десяток малолетних вервольфов. В бок фея воткнулась палка, он споткнулся, но тут же побежал дальше.
Послышался звон разбитого стекла.
Скорее обратно в Бельгард! В полночь закроют аварийные ворота. Но если ей удастся проскользнуть внутрь раньше, еще можно найти убежище. У Сирин или, может быть, у Линнет Коноплянки, высоко над улицей, где наверняка случится самое страшное.
Дорога повернула и сузилась. По обеим сторонам поднимались глухие стены, превращая улицу в желоб или ущелье. В конце квартала толпа фей танцевала вокруг большого костра под грохот и уханье барабана. Другие ворвались на склад тканей и выбрасывали из окон всех пяти этажей рулоны муслина, ситца, камвольного поплина и жатого шелка. Те, не разматываясь, дождем сыпались на тротуар. Сверчки и мухари суетились, оттаскивая ткани в огонь.
Джейн подалась назад, но внезапно улица позади нее заполнилась монстрами, скандирующими:
Вервейн, Чинкфойл,
Хейт и Джонсвот,
Сожги Город,
Раздави государство!
Они звонили в колокольцы и дудели в рожки, размахивая рекламными транспарантами над волнующимся морем голов. С высоких шестов свисали фонари. С перепончатыми ушами, рогатые, на аистиных ногах, монстры выглядели карнавальными паяцами.
Сожги Город,
Раздави государство!
Джейн, слишком напуганную, чтоб удрать, подхватило толпой, подняло и понесло. Она вдруг оказалась в безопасности внутри их веселой компании, сделалась не мишенью, а одной из них и плыла, словно подушками подпертая и приподнятая давлением тел. Ее окружали гогочущие уродливые хари. Красный гном протянул ей банку пива. Чтобы успокоиться, она открыла ее и отпила большой глоток. Пиво оказалось такое холодное, что обожгло язык.
Сожги Город,
Раздави государство!
Странная, электризующая смесь страха и возбуждения охватила ее.
Толпа докатилась до костра. Две группы смешались и завихрились.
– Развлекаешься?
Джейн потрясенно обернулась.
– Линнет! Что ты здесь делаешь?
Ее одноклассница пожала плечами.
– То же, что и ты, – веселюсь.
– Коноплянка, нам надо попасть обратно в общагу. Ты хоть примерно представляешь, насколько мы далеко от дома? Если не очень, то еще успеем добраться до Хабундии, прежде чем запрут.
– К черту! – Линнет яростно обхватила себя руками, костлявые плечи встали торчком, словно новая пара крыльев. – Я не откажусь от гулянки ради того, чтобы сидеть у себя в комнате и плевать в потолок. Предложи еще книжку почитать. Или достать кипятильник и заварить ромашкового чая. Хабундия в миллионах световых лет отсюда. Как ты не понимаешь? Сегодня нет ничего запретного. Тебе что-то нужно – бери! Тебе кто-то нравится – вперед! Можешь сидеть на обочине и жрать собственные какашки на глазах у всего света, если тебя это заводит. Никто не станет тебя останавливать. Никто не ведет счет.
Она сунула в рот мятый косяк и щелкнула пальцами. Искра, пламя, облачко дыма. Поделиться и не подумала. Веселый свет оторвяжничества горел у нее на лице столь ярко, что Джейн смущенно опустила голову.
Толпа с ревом снова устремилась вперед. Джейн спихивали то на одну сторону, то на другую. Ей пришлось перейти на рысь, чтобы не упасть.
– Куда мы идем? – крикнула она.
– Какая разница!
Они мчались мимо вереницы магазинов. Окна листового стекла рассыпались у них за спиной. Отдельные персонажи заскакивали внутрь, чтобы ухватить сумочку или пригоршню запонок, но в целом толпа не сбавляла хода. Звук лопающегося стекла неотступно преследовал их.
– Ужас! – крикнула Джейн.
– Фигня! – Глаза у Линнет сверкали. Улыбка сделалась до боли широкой. – Это еще цветочки!
Толпа уплотнилась. Плечи, локти и костлявые подбородки толкали Джейн со всех сторон, угрожая переломать ей ребра. Тела сместились. Словно грейпфрутовое зернышко, зажатое между большим и указательным пальцем, Коноплянка брызнула прочь.
Беспомощность Джейн была абсолютной. Зажатую в толпе, стиснутую так, что невозможно было даже упасть – толпа поддерживала ее, – Джейн на короткий момент оторвало от земли и протащило вперед. Когда дорога расширилась, а ноги коснулись тротуара, ей пришлось перейти на бег, чтобы не упасть и не оказаться затоптанной.
Новый рев. Авангард толпы на что-то наткнулся. Глазам протолкавшейся достаточно близко Джейн предстал бегемот. Его загнали в тупик и теперь раскачивали. Он перевернулся с воплем бессильной ярости, а победители хлынули через его заднюю часть. Они открыли капот и водительскую дверь и принялись потрошить беднягу. Сиденья, кабели, свечи, пластиковую статуэтку Великой Матери с приборной панели пошвыряли в толпу.
– Сволочи! – ревел бегемот. – Всех убью! Разорву! Растопчу в лепешку!
В том, что такого огромного зверя, такую мощную махину оказалось так легко одолеть, было нечто пугающее.
Пугающее и неуловимо величественное.
Переднюю стенку таверны снесли, барную стойку сломали. Бутылки раздавали всем проходящим. Джейн обнаружила, что сжимает в руке пинту мятного шнапса. Вкус он имел кошмарный, но через некоторое время она привыкла.
Круша и грабя, толпа перемещалась вперед, пока что-то впереди – тупик, развилка? – не заставило ее притормозить в нерешительности. Перейдя на шаг, Джейн снова заметила Линнет. Она шла за руку с огромным уродливым существом. Джейн хлопнула ее по плечу.
Коноплянка тупо на нее посмотрела.
– Что ты-то здесь делаешь? – Не дожидаясь ответа, она отпустила руку своего спутника. – Это Костяная Голова.
Костяная Голова определенно соответствовал своему прозвищу. Невероятно толстый, неровный череп мертвенно белел под коротко остриженными волосами. На лбу и на щеках были вытатуированы солнечные колеса забастовщика. Безжизненные глаза казались ямами с пеплом.
Он хамски ухмыльнулся и почесал яйца.
Изо всех сил стараясь не обращать на него внимания, Джейн сказала:
– Ты имеешь представление, где мы находимся? Тебе не надо идти со мной. Просто покажи мне нужное направление, и я сама найду дорогу домой.
Линнет уничтожающе рассмеялась:
– Ты не врубаешься, да? Точно не врубаешься.
Хлопая крыльями, она стянула через голову свитер. Под ним ничего не было. Груди у Коноплянки оказались небольшие, зато соски огромные, величиной со сливу и абрикосового цвета. При виде них поднялось веселье.
Девушка-птица подбросила свитер в воздух. Горбатый музыкант наклонился, чтобы просунуть голову между ее ногами, затем выпрямился снова. Она взмыла вверх на его плечах, словно носовая фигура на корабле толпы.
– Курганы! – выкрикнул кто-то.
Линнет замахала руками, подгоняя толпу.
– Курганы! – завопила она.
Горбатый музыкант заиграл на флейте, и она повела всех вперед.
Они двигались быстрым шагом, почти рысью. Дурманящий запах пота окружал Джейн, словно мякоть гниющего плода косточку. Теперь толпа не скандировала, но издавала невероятный шум. Голоса накатывали волнами, с отдельными высокими криками, вздымающимися над поверхностью, как звуковые пики, и басовый рокот, звучавший безостановочно, отдавался в животе. В голове непрестанно гудело, как при амфетаминовом приходе, сложнейшее многообразие шумов складывалось в симфонию хаоса.
Джейн коснулась рукой волос. Они потрескивали. Ей больше не хотелось уйти отсюда. Происходящее было слишком восхитительно, слишком – по-своему – притягательно, чтобы отказаться от него. Она должна увидеть, что будет дальше. Невесомая, словно заряженная частица в электрическом потоке, она позволила толпе унести себя, не оказывая ни малейшего сопротивления.
Вдруг Джейн оказалась внутри магазина бытовой техники. Повсюду смутные фигуры хватали пылесосы, лазерные проигрыватели, мини-холодильники. Ей в руки сунули коробку. Она озадаченно взяла ее.
Черный как сажа чертенок выпрыгнул из темноты и радостно заорал:
– Пожар! Пожар! Уходим! Уходим!
За спиной у него взметнулось пламя.
Все пытались одновременно протиснуться наружу. На один жуткий миг Джейн показалось, что ее сейчас раздавят, и она испугалась за свою жизнь. Только пробежав несколько кварталов, она вспомнила о коробке и посмотрела, что же ей такое подсунули.
Микроволновка.
Настоящая удача. Ей очень была нужна микроволновка, а поскольку стянуть из магазина такую крупную вещь не представлялось возможным, она решила сохранить добычу.
Однако с микроволновкой в руках Джейн не могла более держать темп. Мало-помалу она отставала, постепенно соскальзывая в конец толпы. Руки и плечи ее совсем отваливались, и Джейн плюхнулась на железобетонные ступеньки возле старого промышленного канала. Она чувствовала себя вымотанной.
Остатки толпы схлынули. В воздухе похолодало. Рев голосов упал до смутного гула, время от времени поднимавшегося в разных частях Города, словно голос чудовища, способного существовать одновременно и там и тут. Джейн уставилась под ноги, на россыпь мусора – ржавые металлические обломки, мятые пластиковые стаканчики, окурки. В голове по-прежнему стоял гул.
Толпа высасывала всю жизненную силу из улиц и зданий, мимо которых проходила. У нее за спиной краска пузырилась и лопалась, мелкими облачками выпуская из себя споры ржавчины. Асфальт бугрился. Штукатурка кусками отваливалась от кирпича. Мусор множился на обочинах тротуаров и бултыхался в маслянистых водах канала. Стены осыпались.
Из выпотрошенных зданий с мистической скоростью лезли наружу сорняки. Пока Джейн смотрела, из щели в основании бетонной опоры моста пробилась лоза и вымахала в густую и запутанную сеть из шипов. Глубоко в ее сердцевине цвели розы, чье масло, словно испорченное молоко, привлекало некоторые виды крылатых духов размером не больше ладони Джейн.
Под звон маленьких колокольцев духи спешили через канал. Они летели парами, волоча на концах спаренных нитей таких же миниатюрных пленников. Очертя голову духи бросались в сумрачную чащу.
Крохотные вопли пронзали ночь.
Как будущий алхимик, Джейн понимала природные процессы. Равновесие нарушено; его надо восстановить. Но наблюдать все это не обязательно. Отдышалась – пора идти. Джейн встала, оставив микроволновку на ступеньках. В конце концов, не настолько эта проклятая штуковина ей нужна.
Рядом ударил поток рвоты. Она отскочила, но брызги все-таки попали на туфли.
Три твари с головами гиен перегнулись через перила эстакады над ней.
– Эй, поосторожнее! – крикнула она.
Один, которого тошнило, даже не заметил ее. Второй заржал. Третий встал на перила, расстегнул ширинку и потряс в ее сторону членом.
– На-кася выкуси, дорогуша!
– Козлодои! – заорала она.
– Этой сучке, – холодно произнес тот, что тряс членом, – надо задать урок.
Его приятель уже прикидывал, как бы им побыстрее слезть.
– Туда! – крикнул он.
Оставив пьяного третьего висеть на перилах, они побежали к лестнице на другой стороне моста. Джейн в ужасе нырнула в ближайшую дверь и обнаружила проход на менее заметную лестницу вверх на улицу, с которой только что убежали гиеноголовые.
Наверху она притормозила, пока сначала десять, а потом сотня жутких созданий не пронеслась мимо. Ее преследователи возглавили отколовшийся кусок толпы. Это была не та группа, которую она недавно покинула, – беглянка не узнавала никого, а в прежней имелись незабываемые образчики. Но это не играло никакой роли. Она влилась в торопливую массу, снова почувствовав себя в безопасности.
Долго бежать Джейн не пришлось. Впереди раздался взрыв оглушительного рева. Улица резко выплеснулась на огромную пятиугольную площадь. Словно вырвавшаяся под давлением струя газа, толпа набрала скорость и рассеялась, заполняя новое пространство. Дрожа от страха, Джейн пыталась сообразить, где находится.
Их вынесло на площадь Оберона. Четыре стороны площади занимали кафе, музыкальные и галантерейные лавки, магазины стройтоваров и прочие подобные заведения. По пятой стороне тянулся массивный обсидиановый фасад одного-единственного здания – пользующейся самой дурной славой тюрьмы во всем Великом Сером Городе. Тюрьма вдавалась в площадь, словно мощный нос зловещего черного танкера.
Длинные Курганы.
Оказавшись с этим объектом лицом к лицу, толпа проявила странную нерешительность. Бунтари разбились на более мелкие группки и держались поближе к остальным четырем сторонам, не обращая внимания на очевидную цель. Витрины магазинов прикрывали решетки и щиты, но выше зияли незащищенные окна. Толпа забросала их камнями и обломками кирпича.
Повинуясь внезапному безотчетному порыву, Джейн подобрала пустую пивную бутылку, вскинула руку и бросила. Окно разбилось. Подменыш запрокинула голову и испустила победный клич. Тролль хлопнул ее по спине, так что она пошатнулась.
Это было здорово.
И тут безумие толпы захватило ее полностью, словно окутав парой кисейных крыльев. Она сделала глубокий вдох, животом и легкими впивая вихрящееся, искрометное чувство. Пути назад не было. Она теперь стала одной из них, телом и душой, гражданином толпы.
Об нее споткнулся пьяный, и она сильно толкнула его обеими руками.
– Прочь с дороги, сосунок гребаный!
И это тоже было здорово.
Когда они перебили все окна, отодрали решетки с магазинов, разграбили все и подожгли два из них, возникла заминка. Несколько накачанных гномов попытались разбить петли огромных тюремных ворот. Но, несмотря на силу и ловкость, им пришлось с позором отступить.
Движение толпы почти застопорилось. Чтобы сохранить инерцию, кто-то повернулся к дегустационному салону, который до сих пор отчего-то не привлекал внимания. Кожаные стулья и ползучие растения полетели на улицу. Полотна с изображениями обнаженных гоблинов, скорчившихся на унитазах, были брошены в огонь. Затем на мостовую с грохотом выкатились подталкиваемые изнемогающими от натуги ламиями три великаньих бочки. Один из толкавших запрыгнул на крышку и замахал в воздухе шляпой с пером.
– Дорогие коллеги-проказники!
Иронический смех.
– Наши обожаемые хозяева, отцы Города, – он вскинул топор, – поместили под стражу – для ее же собственного блага! – эту беззаконную и дерзкую жидкость. Долгие и мучительные годы была она заключена в этих дубовых стенах, зрея, выдерживаясь, сглаживая острые края, стремясь стать мягким и послушным напитком, угодным благородным глоткам самых богатеньких из наших хозяев.
Все глаза были устремлены к нему.
Оратор надулся, скорчил рожу и выкрикнул:
– Созрело ли оно?
– Нет!!!
– Усвоило ли оно урок?
– Нет!!!
– Оставило ли оно свои буйные повадки?
– Нет!!!
– Хорошо сказано. Оно явно упорствует в своем неповиновении и не годится для тех, кто лучше нас.
Он выбил топором пробку. Вино хлынуло на площадь. Хохочущие уроды кинулись к сточным желобам, попадали на колени и начали лакать.
Из хозяйственного магазина приволокли помпу и наполнили пустой фонтан в центре площади. Буяны – и среди них Линнет – плескались в нем нагишом, пили из горстей и поливали друг друга кровавой жидкостью. Пылающие здания и уличные ртутные фонари отбрасывали на все это безрадостный оранжевый свет.
На окраинах толпы поднялся крик.
На площадь медленно выползал строительный великан, направляемый ухмыляющимся болотным бесом, который сидел у него на плече и нашептывал на ухо. Они остановились у тюремных ворот, и великан поднял свой огромный кулак. Он три раза ударил по окованным железом воротам. Ворота пошли трещинами, но устояли. На четвертый удар створки подались и рухнули.
От победного клича дрогнули звезды.
Джейн бросилась вперед вместе со всеми. Она обнаружила, что бежит по темному и узкому коридору рядом с Костяной Головой. Он схватил ее за руку и затормозил перед дверью камеры.
– Подержи!
Костяная Голова передал ей куртку и сплюнул на пол струйку желтой мокроты. Затем сунул лом между замком и косяком. Под пропитанной потом футболкой вздулись мускулы.
Дверь распахнулась.
Гнилые зубы в гниющей пасти. Лицо казалось вывернутым на обе стороны. Существо вышло из камеры и ткнуло жгучими как лед пальцами Джейн в щеку.
– Это мне? – проскрежетало оно и, хихикнув при виде ее отвращения, уковыляло прочь.
Костяная Голова щелкнул следующим замком. Нечто темное, словно тень на песке, выскользнуло наружу, мимоходом взглянув на Джейн. Этот взгляд был исполнен ненависти, словно тысяча скорпионьих жал. Сердце Джейн чуть не выпрыгнуло от страха.
– Не стой столбом! – Костяная Голова отвесил Джейн оплеуху. – У нас много работы.
Джейн продолжала стоять. Слишком занятый, чтобы это заметить, Костяная Голова продолжал путь по коридору, открывая дверь за дверью, выпуская на волю ужасы, подобных которым она отродясь не видывала.
Она бросила куртку и попятилась.
Снаружи ухмыляющийся пикси дал ей отхлебнуть виски. Дриада раздавала таблетки. Джейн заглотила пять штук всухую.
Самые нетерпеливые поджигатели уже запалили тюрьму в нескольких местах. Мятежники и заключенные появлялись из тьмы, икающие и рыгающие, пьяные и хихикающие. Освободить успели только ближние секторы. Не успели оглянуться, как все дальние горизонты охватило пламя более жаркое, чем в любой печи.
Спасающиеся заключенные с визгом выскакивали из ворот и бегали безумными кругами, хлопали, пытаясь сбить пламя с волос. Их встречали хохотом.
Пепел сыпал, как снег. Хлопья были величиной с ладонь. Джейн, моргая, смотрела, как они падают.
Характерная для тюремной архитектуры деталь – коротенький мостик перед воротами, на котором помещалась небольшая сторожевая башенка. Стража давно разбежалась, ворота снесены, однако мостик по-прежнему соединял оставшуюся от них пустоту с улицей.
Мост казался черным на фоне пламени, а в невысокой башенке посредине резвились феи, пели песни и мочились в огонь. Они откровенно игнорировали опасность. Их поведение выходило за пределы безрассудного. Оно внушало ужас.
Внезапно плясуны на воротной башне подняли крик. Один указал на дальнюю от площади улицу.
На площадь маршем входили эльфийские воины в черных стеклянных шлемах.
Словно заранее заготовленные, у подножия стены появились туго растянутые за углы одеяла. Наблюдатели по одному прыгали вниз, подскакивали на одеялах и соскальзывали наземь.
Сделалось необычайно тихо.
Эльфийские воины выстроились вдоль одной из пяти сторон площади. Они стояли напряженными рядами с дубинками наголо и плексигласовыми щитами. У всех на туниках был изображен крылатый роньон.
Их командир восседал на хромированном боевом коне, отполированном до зеркального блеска так, что конь почти растворялся в окружающем пейзаже. Отражения толпы, воинов, горящих стен Длинных Курганов беззвучно проплывали по его прохладным поверхностям, выпячиваясь по мере продвижения скакуна вперед, а затем пропадая, когда он слегка отклонялся в сторону.
Пепел продолжал мягко падать.
Эльф-командир привстал на стременах и высоким чистым голосом выкрикнул:
– Чернь собралась вопреки обычаям Десятины. Ваше присутствие здесь незаконно. У вас есть две минуты, чтобы очистить площадь.
В ответ засвистели, но слабо. Толпа колебалась. По краям некоторые, менее стойкие твари начали ускользать прочь. Шагни сейчас эльфийские воины на толпу, они очистили бы площадь с минимумом усилий. Но их командир приказа не отдавал. На лице у него играла кровожадная улыбка.
Свист и глумливые выкрики сделались громче. Полетел булыжник, за ним бутылка, которая взорвалась. При этом звуке по толпе прокатилась рябь дурного предчувствия, которая пересекла площадь быстрее крика. Джейн охватила неудержимая дрожь. Толпа вокруг напряглась.
– О черт! – пробормотал гном рядом с подменышем.
Они и вправду собирались сделать это. Они на самом деле собирались выступить против эльфов.
Гном сгреб Джейн за локоть и указал куда-то пальцем. Головы повернулись. В боковой улочке появились новые воины. Затем в другой. Они блокировали выходы. Стала понятна причина, по которой их командир медлил. Ему нужна была запертая и неспособная разбежаться толпа.
– Если вы не разойдетесь, против вас может быть применена сила.
Эльфийский командир небрежно глянул на наручные часы.
Лицемерие происходящего укрепило решимость Джейн. Ее ненависть к высоким эльфам раскалилась добела. То есть они думают, что могут ее напугать? Не выйдет. Ей ведом страх, но она не трусиха.
«Я здесь стою и не сдвинусь отсюда ни на шаг», – решила она.
Воины с криком бросились вперед.
Стычка обернулась полной неразберихой.
Все толкались, вопили и изрыгали проклятия. Джейн не различала в происходящем никакой системы. Атака эльфов была незамысловатой, как волна, набегающая на берег. И толпа встретила ее так же смело, как скалы встречают море. За мгновение до того как воины достигли первых мятежников, командир поднял дубинку высоко в воздух и произнес слово силы.
Все уличные фонари лопнули. Площадь вмиг погрузилась в красноватый, подсвеченный только пламенем пожаров мрак.
Новые условия были на руку эльфам, тренированным для ночного боя и, по древнему благословению Богини, всегда сохраняющим ясное зрение, пока в небе висит последний серебряный осколок Госпожи Луны.
Взяв дубинки на изготовку, они приближались, и толпа прогнулась перед ними. Но солдатам так не терпелось пустить оружие в ход, что строй быстро распался на отдельные схватки, и преимущество сплошного натиска было утрачено.
Джейн задвинули сначала в одну сторону, потом в другую. Она смотрела, как дюжий рудный гном бросился на щит, и эльфийский воин рухнул на спину, вопя от боли в сломанной руке. Гном исчез в водовороте толпы. Затем толпа снова раздвинулась, и Джейн увидела, как трое эльфов избивают гнома дубинками. Дублет с него был сорван. Тело лежало на мостовой, окровавленное, полуобнаженное и несопротивляющееся. Голова свободно болталась на шее, дергаясь при каждом ударе. Гному сломали позвоночник. Джейн шагнула вперед. Она с ужасом поняла, что собирается помочь ему.
«Дура, дура, дура! – разозлилась она на себя саму. – Какого хрена я здесь торчу? Это бессмысленно. Гном мертв. Я ничего не могу для него сделать. Разворачивайся и беги, спасайся!»
Но продолжала идти словно лунатик.
Перед ней вырос воин: шлем потерян, красивые светлые волосы плещутся по лицу, озаренному светом битвы. Эльф занес над ее головой дубинку. И тут он неловко ступил на скользкий от вина камень, споткнулся и упал на одно колено.
В ту же секунду у него на спине оказался гоблин, запрокинул ему голову и прижал к лопаткам, кривые ноги клещами стиснули эльфа за пояс, узловатые руки крутанули вбок подбородок. Послышался резкий хруст. Эльф забился, и свет ушел из его лица. Дубинка со стуком покатилась по камням площади.
Джейн схватила ее.
Пепел падал все гуще. Еще немного, и нечем станет дышать. Запах горящего дерева, ткани и пластика от подожженных зданий проникал всюду: он жалил нос и прилипал к нёбу. Джейн понимала, что этот момент должен бы стать самым мрачным в ее жизни, но каким-то непостижимым образом это оказалось не так.
Ей было весело.
– Отойдите от меня! Отойдите-отойдите-отойдите!
Цельнометаллическая дубинка была с нее ростом, с короткой поперечиной на одном конце, чтобы лучше слушалась опытной руки в уличном бою. Необученная Джейн ухватилась за короткий конец и размахивала дубинкой, как огромным двуручным мечом. Пространство перед ней и вокруг расчистилось. Она снова могла дышать.
– Сволочи! – вопила она. – Элфьё ротозадое!
Читать бесплатно другие книги:
