Тайные коды боевых искусств Японии Маслов Алексей

Казалось бы, можно было праздновать победу, но Кано, узнав о случившемся, строго отчитал своих учеников и в первую очередь – самого победителя Сиро Сайго. Прямое столкновение со школами дзю-дзюцу пока не входило в планы Кано, а в Токио и даже за его пределами стали поговаривать о непобедимых бойцах Кодокана. Вся эта шумиха могла иметь обратный эффект – она лишь усилила бы недовольство со стороны многочисленных школ дзю-дзюцу, которые могли на «молодого выскочку». Кано, вероятно, не был самым сильным из мастеров дзю-дзюцу того времени, но он был, безусловно, самым умным и расчетливым. Он понимал, что прежде всего надо закрепить свою школу в нескольких «опорных точках», пробиться не только на уровень престижных учебных заведений, но самое главное – полиции и армии. Тогда никакая конкуренция, никакие слухи и пересуды Кодокану были бы не страшны. И делать это надо было скорее дипломатическими и политическими методами, нежели путем прямого столкновения на борцовском татами.

Многие школы дзю-дзюцу, история большинства которых насчитывала несколько столетий, оказались шокированы быстрым продвижением молодого Кано на олимп государственного признания. Его обвиняли во всех грехах: самозванстве, нарушении традиций, технической неподготовленности, карьеризме и многом другом. Даже в печати появились статьи, где ставилась под сомнение сама возможность того, что 25-летний Кано может руководить собственной школой. К тому же, когда он открыл Кодокан и провел первые показательные выступления в Токийском Императорском университете, ему едва исполнилось 22 года. А он уже тогда взял на себя смелость говорить о себе едва ли не как о лидере японского дзю-дзюцу и рассуждал о глубоких духовных корнях будо. Да откуда он может вообще знать об истинном виде дзю-дзюцу – ведь он учился этому искусству лишь четыре года, в то время как другие мастера провели со своими учителями один-два десятка лет!

Действительно, положение Кано было незавидным, и хотя большинство обвинений в свой адрес он рассматривал как излишне резкие, некоторые из них все же нельзя было назвать полностью безосновательными. Разве не он – в сущности юноша – вдруг заговорил о реформе старого дзю-дзюцу, разве не он под вывеской своей школы Кано-рю организовал показательные выступления в университете и разве он не провел всего лишь четыре года у разных учителей дзю-дзюцу? Некоторые обвинения били прямо в точку, и ответить на них было весьма сложно.

Но Кано умен и изворотлив, он прекрасно знает, когда и каким образом отвечать на обвинения в свой адрес; и вскоре такой случай представился. Правительство решило навести порядок в мире традиционных боевых искусств. Дело в том, что в Японии на волне возвращения к национальной идее стали быстро расти различные школы бу-дзюцу, в которых в основном преподавалось кэндо. В большинстве из них занятия вели бывшие самураи, проповедовавшие идеи возвращения к самурайской культуре.

Следует вспомнить, что в 1871 г. по символике самурайства был нанесен ощутимый удар – запретили харакири, что не позволяло самураям с достоинством уйти из жизни; был наложен запрет даже на ношение «чести самурая» – меча. Оказалось нарушенным само мироощущение самурайства, и первоначальная растерянность от реформ сменилась через несколько лет тихим протестом. Меч должен вернуться в руки самурая, считали они. Поэтому многие школы кэндо, где бои велись в основном на бамбуковых мечах ( сиай ), стали не просто центрами проповеди древней культуры, но представляли собой немалую опасность в социальном плане. На все это накладывалось лишение самураев части привилегий и уравнивание их с обычными горожанами. Самурайского восстания правительство, естественно, не хотело. И одним из способов разрешения напряженной ситуации было избрано мягкое реформирование будо. Оно сводилось к тому, чтобы в каждом виде боевых искусств главенствовала одна, в крайнем случае две основные школы, которые в той или иной мере находились бы под контролем государства.

Вскоре от этой концепции пришлось отказаться, так как воплотить ее в жизнь в стране, где практически в каждой деревушке были свои школы кэндо или дзю-дзюцу, оказалось просто нереально. Но на этой первоначальной волне реформирования смогли подняться несколько школ боевых искусств. И именно благодаря той весьма неудачной реформе мы сегодня знаем две официально признанные школы дзю-дзюцу – дзюдо и айкидо.

Но пока школа Кано была в сложном положении. Наиболее активные нападки на Кано-рю делались со стороны авторитетнейшей школы дзю-дзюцу – Ёсин-рю, которую тогда возглавлял один из самых замечательных мастеров своего времени Хикосукэ Тоцука (?—1886 г.). Свое направление Ёсин-рю он называл Рёи синто-рю – «Истинное искусство боя и воплощенной добродетели». Хикосукэ Тоцука болезненно реагировал на высказывания молодого Кано, в том числе на его утверждения, что он, Кано, каким-то образом причастен к прямой традиции Ёсин-рю.

Первое столкновение со школой Рёи синто-рю произошло, казалось бы, случайно на празднике открытия в Токио нового додзё признанного старейшего мастера дзю-дзюцу Хатиани Могороку. На этот праздник получили приглашение и представители Кодокана. Старший ученик Цунэдзиро Томита продемонстрировал комплекс бросков ( ката ) под одобрительные возгласы многочисленной публики. Но затем произошло нечто неожиданное, нарушившее тщательно спланированный и годами отработанный ритуал представления нового додзё. На татами выскочил представитель Рёи синто-рю – огромный бородач Накамура Хансуко – и, подойдя к Томите, который все еще стоял на татами, дерзко предложил ему померяться силами. Публика затихла. Всем было хорошо известно, что Накамура, славившийся своей жестокостью и мастерством в поединках, является одним из ведущих инструкторов дзю-дзюцу в токийской полиции. Кано Дзигаро тотчас понял весь план своих оппонентов – не только опозорить Кодокан перед лицом публики, но, самое главное, дискредитировать его в глазах представителей власти, сидевших здесь же (среди них был и префект токийской полиции Мисима Цуо). Было ясно и другое – вся эта провокация проводится не без ведома префекта полиции.

Томита устал после активной демонстрации ката, но отказ от схватки означал бы полный крах Кодокана. И Кано, кивнув головой, дал команду к началу схватки. Быстро договорились о правилах. Борцы сошлись в центре татами, и сразу же стало понятно, что Накамура не собирается соблюдать никаких правил, превращая спортивную схватку в реальный бой. Накамура применял те же приемы, которые он преподавал в полиции для боя с опасными преступниками, – он пытался стащить Томиту на татами и провести удушающий прием. Но постепенно перевес оказывается на стороне представителя Кодокана, и, наконец, наступает кульминация: как только в очередной раз Накамура оказался на полу, Томита резко натянул ворот своего кимоно крест накрест и провел удушение – он победил представителя Рёи синто-рю его же излюбленной техникой! Зал взорвался аплодисментами – Кодокан в присутствии сотен людей доказал свое превосходство.

Но до окончательной победы было далеко. Как мы увидим позже, Кано Дзигаро не просто стремился сделать Кодокан первой среди всех школ дзю-дзюцу – он хотел, чтобы она стала единственной. Прекрасный стратег, Кано Дзигаро теперь решает сам подогреть дальнейшую конфронтацию с миром дзю-дзюцу. Причем весь этот спектакль (в общем, вполне реальный, учитывая те жестокие поединки, которые регулярно проводились) был рассчитан на представителей государства, прежде всего на высших чинов полиции, армии, а также руководство высших учебных заведений. На этот раз Кано открыто, хотя и в присущей ему весьма вежливой манере, обвиняет все школы дзю-дзюцу в том, что они держатся за отжившие традиции, а в реальности уже практически не обладают действительными секретами и эффективной методикой обучения. И самое главное – лишь Кодокан представляет целостную концепцию «оздоровления нации», воспитания истинных японцев в национальном и патриотическом духе. В качестве другого немаловажного аспекта Кано называл уникальное совмещение традиционной японской техники боя и западных методов физического воспитания.

Теперь ряд учебных заведений, причем в первую очередь те, где у доктора Кано были хорошие знакомые и протекция, открывает перед Кано двери для преподавания дзюдо. Огромной победой в этом плане явилось открытие клуба при Токийском императорском университете (там хорошо помнили своего выпускника) и в колледже Гекусюин, предназначенном для детей высокопоставленных родителей. Кано упорно создавал себе лобби среди «сильных мира сего» и в этом значительно обошел всех своих конкурентов.

Кано Дзигаро продолжает активно критиковать всех без исключения; особенно достается Рёи синто-рю, которая по-прежнему удерживала сильные позиции в полиции и поэтому являлась как бы единственной официально признанной школой дзю-дзюцу. Затянувшийся спор был разрешен в 1886 г. в схватке между лучшими бойцами двух школ. Покровительствовал этому мероприятию сам начальник государственной полиции, который преследовал свои цели. Он стремился опереться на какую-то одну, наиболее эффективную школу дзю-дзюцу; было даже принято решение внедрить ее в приказном порядке во всех полицейских участках. К тому же вечные споры между школами, открытая полемика в газетах изрядно надоели токийским чиновникам. Поэтому победитель в схватке двух школ «забирал все»: он получал официальное признание в качестве аккредитации своих преподавателей в полиции и обретал звание «сильнейшего» в мире дзю-дзюцу.

С каждой стороны участвовало по 15 бойцов. Поединки были жестокими и тяжелыми, без четко определенных правил. Эти схватки мало походили на современные поединки дзюдо; в частности, разрешалось делать захваты за шею, заломы пальцев, душить, зажав шею противника в подколенный сгиб, «ставить» противника на голову, провоцируя тем самым смещение шейных позвонков. Поскольку было хорошо известно, что представители Ёсин-рю блестяще борются лежа, расчетливый Кано настоял на том, чтобы схватки проходили по правилам, ограничивающим борьбу в партере и лежа. Таким образом, он лишил их основного козыря.

Кано сумел даже обратить традицию Ёсин-рю против них самих. Например, в Ёсин-рю практически не изучались комбинации бросков – считалось, что надо покончить с противником лишь одним мощным приемом. (Кстати, такой же недостаток был присущ и раннему каратэ: Фунакоси Гитин запрещал всякие поединки и принципиально не вводил изучение техники и комбинаторики свободного боя, ибо следовало «убить противника одним ударом».) Кано же тщательно отрабатывает принципы перехода от одного приема к другому. Он штудирует по западным учебникам физиологию, изучает рефлексы человека. Все это пригодилось ему при разработке принципов выведения противника из равновесия перед броском. В 1886 г. теория Кано о совмещении японского дзю-дзюцу с достижениями современной науки должна была пройти суровую проверку.

И она эту проверку выдержала. Борцы Кодокана одержали верх в тринадцати схватках, а две закончили вничью – полный триумф. Сам великий Хикосукэ Тоцука лично поблагодарил Кано за прекрасный урок. И все же престарелый мастер тяжело переживал поражение своей школы. В том же году Хикосукэ скончался. А Кано праздновал победу. Он сумел арендовать больший зал, его ученики начали преподавать в полиции, Кано уже писал закрытые учебники для полицейских и армии. Дзюдо превращалось в единственный официальный вид боя без оружия, соперничая по популярности даже с кэндо.

Росла и популярность самого Кано. «Молодой выскочка» оказался человёком вполне серьезным и деловым. Под контролем Кодокана находилось все преподавание самозащиты в полиции, даже члены императорской фамилии приглашали к себе людей из школы Кано для занятий дзюдо. Многим нравились четкая, ясная структура дзюдо, совмещение изучения боевых аспектов с нравственным воспитанием. К нему приходят те, кто занимался дзю-дзюцу, и становятся самыми преданными его последователями. О Кано уже начинают складывать легенды, как когда-то об известных самураях. И все они так или иначе касались побед Кано Дзигаро над иностранцами – такова чисто психологическая форма мщения Западу за нарушенную традицию.

Рассказывали, что в 1899 г. на одном из пароходов русский здоровяк стал насмехаться над маленьким Кано. Кано без труда бросил беднягу, но при этом (будучи гуманистом) все же поддержал его за затылок, чтобы тот не ударился о стойку. В продолжение всего путешествия наш соотечественник оставался самым преданным учеником японца. В другой раз англичанин поспорил с Кано, что при всем его мастерстве он не сможет соперничать с боксером. Чтобы доказать это, англичанин принял боксерскую стойку. Но Кано стремительно бросил ему в лицо носовой платок, затем подскочил к противнику и, резко дернув его, вывел из равновесия, подхватил на бросок через бедро ( уки-госи )… но тут же отпустил.

На волне национальной идеи

Кризис национального самосознания, поразивший в то время Японию, болезненно отозвался в душах многих простых граждан. С одной стороны, еще жили воспоминания о величии японского самурайского духа, по-прежнему были в ходу древние понятия долга и благородства. Но с другой стороны, западная культура стремительно врывалась в жизнь Японии, беспощадно указывая японцам на то, что во многом «варвары» значительно обогнали Страну восходящего солнца. И в Японии преклонение перед Западом сменилось проповедью идеи «нихонсюги» – японизма, мистического единства и величия японцев под сенью «ямато дамасий» – «духа Ямато».

Кано Дзигаро чутко улавливал все изменения в государственной идеологии. Власть предержащие активно заговорили о японской национальной идее? Прекрасно, Кано готов пропагандировать дзюдо как исключительно «национальную драгоценность». Он пишет несколько статей, в которых доказывает, что нет лучшего способа воспитания молодежи в духе «нихонсюги», чем дзюдо. Естественно, теперь о западном влиянии он мудро решил умолчать. В додзё должна царить атмосфера серьезности, «как в каждом храме для поклонений или духовных упражнений». Причем – самое главное! – эта атмосфера является «наследием самураев, духу которых мы верны до сих пор». Благодаря активной пропаганде национальной идеи дзюдо получает полную государственную поддержку и даже вводится в качестве обязательной дисциплины в средних школах.

Теперь Кано вплотную подходит к завершению формирования системы тренировки в дзюдо, ставшей каноном Кодокана. В ее основе два типа отработки приемов – свободные схватки ( рандори ) и формальные комплексы ( ката ). Одно без другого не может существовать: в ката вырабатывается особое состояние духа, «чистого, как поверхность озера в безветренный день», а в рандори проверяется, насколько способен боец сохранять такое состояние духа перед лицом противника.

Кано очень гордился своей отлично продуманной системой рандори, на которой базируется современное дзюдо; ката, в особенности среди западных дзюдоистов, сегодня уже почти не практикуются. Гордость Кано станет нам понятнее, если вспомним, что в дзю-дзюцу практически не было свободных поединков, все должен был решить один прием. Фактически в старом дзю-дзюцу отрабатывалась защита от конкретного нападения, например с мечом, копьем или голыми руками. Затем следовал мощный бросок или залом руки, на этом схватка заканчивалась. Точнее – должна была закончиться. Но реальность поединка нередко противоречила самым строгим расчетам: противник мог оказаться столь ловким, что его невозможно было свалить ни одним, ни двумя приемами. А Кано учит не столько бросать противника, сколько бороться; не случайно в его додзё схватки порой продолжались по нескольку часов без остановки. Правда, тут в немалой степени пригодился и опыт дзю-дзюцу. Для отработки бросков Кано перенимает систему утикоми – многократных подходов к броску без его завершения. Например, при броске через бедро борец резко подседал под противника, взваливал его на себя, отрывал от земли, но не бросал. В дзю-дзюцу утикоми позволяли отрабатывать самые опасные броски, например с падением партнера на голову.

По-видимому, Кано не сразу пришел к мысли вывести дзюдо на уровень спортивных соревнований. «Отец дзюдо» стремился прежде всего создать эффективную прикладную систему для полиции и армии, ряд разделов которой можно было бы использовать в целях воспитания молодежи.

Принципы дзюдо Кано излагал ясно и просто, что привлекало к нему многих последователей. Он учил избегать прямого столкновения «силы с силой», использовать «путь мягкости, податливости» против грубого усилия соперника. Вот отрывок из его публичной лекции, сопровождавшейся показом приемов дзюдо:

«Предположим, что мы оцениваем силу человека в неких единицах. Скажем, что сила этого человека – в данном случае моего ассистента – составляет десять единиц, в то время как моя сила меньше его – всего семь единиц. Если он толкнет меня со всей своей силой, я, конечно же, отлечу назад или даже упаду, даже если я буду использовать всю свою силу против него. Это то, что должно случиться, если силу противопоставлять силе. Но если вместо того, чтобы противостоять ему, я не буду сопротивляться, а лишь уберу свое тело ровно настолько, насколько он толкает, сохраняя при этом свое равновесие, он, естественно, наклонится вперед и потеряет равновесие. В этом положении он окажется столь слаб (не в понятиях реальной физической силы, но из-за неудобства позиции), что уменьшит свою силу на какое-то мгновение, предположим, будет иметь три единицы вместо десяти. Обладая большей силой, чем мой противник, я, конечно же, смогу бросить его. Но перед тем как бросить, я не должен сопротивляться ему, что значительно сэкономит мою силу».

Такие объяснения могут показаться нам несколько примитивными, но надо учитывать, что Кано выступал перед японской аудиторией, у которой порой не было элементарных понятий о кинематике движений, даже известные мастера дзю-дзюцу до всего доходили интуитивно, эмпирически, путем проб и ошибок. Приходится признать, что это было единственное «научное» объяснение основополагающего принципа «податливости», или «мягкости», в дзюдо, которое могли воспринять в то время японцы.

Попасть в Кодокан было и трудно, и легко. Фактически туда мог прийти каждый, но в течение первых месяцев отрабатывались лишь способы самостраховки и падений. Учеников заставляли работать не только до пота, но и до слез – старшие ученики били их за неправильно проведенный прием. Новички боролись с заведомо более сильными противниками, которые просто использовали их в качестве мешка для отработки бросков. Одни после нескольких месяцев таких тренировок уходили сами; других, тех, кто обижался или впадал в уныние, выгоняли инструкторы – из ученика, который обижается на своего наставника, не выйдет хорошего дзюдоиста.

Но и дальше тренировки не становились легче. Многократный чемпион Японии по дзюдо мастер Ёсимацу, прошедший все испытания Кодокана, вспоминал: «Когда я останавливался на несколько мгновений, чтобы перевести дыхание, мой тренер немедленно подходил ко мне и указывал, с кем продолжить борьбу. Когда же, измученные, мы все же хотели отдохнуть, тренер говорил: «Берите пример с такого-то». И мы начинали снова… Во время обязательных занятий садиться не разрешалось, и ученики должны были тренироваться с борцами более высокого класса или преподавателями. Когда мы пытались отдохнуть несколько секунд, руководители подходили к нам и спрашивали, чего мы ждем. Когда мы поправляли напульсники или одежду, они упрекали нас в том, что мы делаем это слишком долго. Когда мы тренировались с ними, мы ничего не могли сделать, настолько они были сильны. Мы плакали от унижения и досады. «Ты плачешь!» – говорили тренеры. «Нет, это пот», – отвечали мы и продолжали тренировку. Иногда, недовольные нашей «работой», они били нас по щекам» [13].

При этом патриархи Кодокана и прежде всего сам Кано Дзигаро не уставали ради популяризации своей системы повторять, что при овладении приемами дзюдо в особой физической силе или экстраординарной выносливости нет необходимости. Одним словом, «если сила нападающего равняется десяти единицам, а моя – всего лишь семи, то…».

Сам же «отец дзюдо» превыше всего ценил преданность системе. Он справедливо полагал, что главное – чтобы человек пришел в Кодокан и доказал искренность своих намерений изучать дзюдо, быть до конца жизни верным не только самой системе, но и ее первопатриарху. Проверить это было нелегко, так как в отличие от старых школ дзю-дзюцу в Кодокан приходили сотни людей, а официальный прием молодого пополнения был вообще ежегодным. Для проверки лояльности в Кодокане ввели специальные скрытые тесты, причем автором многих из них был сам Кано. Вот, например, суть нехитрой, но эффективной системы отбора, которую Кано практиковал в 20-е годы.

Перед молодыми слушателями, сидящими стройными рядами на коленях в огромном додзё Кодокана, сам патриарх дзюдо читал многочасовую лекцию о сущности своей системы. Кому-то из новичков она могла, безусловно, показаться скучной или слишком заумной; они начинали крутить головой, ерзать на месте, проявлять другие признаки нетерпения. Сзади за всеми новичками наблюдали строгие взгляды инструкторов Кодокана, моментально определяя особо нетерпеливых. Таким путь в Кодокан был закрыт. Причем большинство новобранцев и не догадывались, что присутствуют на хитром экзамене, – они ждали испытания физической силы, а на самом деле испытанию подвергались их терпение и прежде всего уважение к традициям боевых искусств и к самому «отцу дзюдо».

Кано свято верит, что мастер рождается не из технического арсенала, но проявляется в гармоничном единстве физического и нравственного развития. Не случайно на одной из лекций обычно невозмутимый Кано порывисто воскликнул: «Да есть ли какой-нибудь принцип, который никогда не дает сбоев? Да, есть! Это принцип максимальной эффективности использования тела и духа. И податливость – это всего лишь частный случай применения этого фундаментального принципа» [136].

Для Кано дзюдо превращается в Учение. «Принцип максимальной эффективности в использовании тела и духа» пронизывает все моменты бытия человека – его чувства, повседневную жизнь, его восприятие мира. Истинные ценности дзюдо Кано помещает как бы за рамки собственно боевого искусства – в сферу жизни сначала повседневной, а затем и духовной, внетелесной.

«Человек бывает зачастую весьма возбудимым и впадает в гнев по самым тривиальным причинам. Но когда он начинает осознавать, что возбуждение вызывает неоправданную трату энергии и никому не приносит пользы, а зачастую даже наносит вред ему самому или другим, то последователь дзюдо должен воздерживаться от подобного поведения. Другие падают духом от разочарования, становятся мрачными и теряют всякое желание работать. Дзюдо советует такому человеку попытаться найти и свершить то лучшее, что он способен сделать в создавшихся условиях. Может показаться парадоксальным, но, по моему мнению, такой человек подобен тому, кто находится в зените своей славы. В обоих случаях существует лишь один путь, которому можно следовать, – тот, который считается лучшим именно в это время. Поэтому изучение дзюдо может вознести человека из бездны отчаяния к огромной активности со светлыми надеждами на будущее. Неудовлетворенный человек часто пребывает в угрюмом расположении духа и винит в этом других, не обращая внимания на свои собственные дела. Учение дзюдо дает возможность такому человеку понять, что это поведение противоречит принципу Максимальной эффективности в использовании тела и духа» [156].

И все же Кано рационалист и во многом – тонкий политик. У него мы не встретим рассуждений в духе синтоизма об общении с божествами или тонкостях внетелесной жизни (кстати, в противоположность многим мастерам каратэ). Кано, чье становление проходит под знаком «открытости Западу», – человек совсем иной эпохи, нежели все мастера дзю-дзюцу. Он носит одежду исключительно западного покроя, быстро перенимает все новшества, связанные с изменением образа жизни, – например, использует стулья, в то время как большинство японцев сидят по-прежнему на циновках.

Но даже рамки Кодокана становятся тесными для Кано. Ему помогают старые университетские друзья, в том числе Такааки Като, ставший премьер-министром Японии. И вот в 1909 г. Кано отправляется в поездку по Европе и Америке, где налаживает культурные и спортивные связи, пропагандирует дзюдо.

В 1911 г. он становится президентом Японского общества физического воспитания, а на следующий год вывозит двух спортсменов от Японии на V Олимпийские игры в Стокгольме. Всего же он восемь раз возглавлял делегацию Японии на Олимпийских играх.

Вот и ответ на вопрос, почему дзюдо стало олимпийским видом спорта, – ему протежировал сам Кано, который являлся одновременно и руководителем Кодокана, и представителем Национального олимпийского комитета Японии.

«Порывистый рузвельт» и «Русский Медведь»

Уже давно Кано мечтает познакомить Запад со своим детищем. Это была своеобразная «агрессия» дзюдо в другие страны, причем Кодокан выработал особую, весьма гибкую стратегию, которая полностью доказала свою эффективность. Здесь не было случайностей; острый ум и железная рука маленького Кано жестко направляли все действия зарубежных представителей Кодокана.

Но на Западе знали о дзю-дзюцу как о «самой непобедимой системе», а вот о дзюдо практически никто не слышал. Кано это ничуть не смущает; он не собирается бороться с десятками клубов, которые выдают собственные выдумки за дзю-дзюцу. Наоборот, он соглашается на первое время поступиться названием «дзюдо» и выступать под маркой «еще одной школы дзю-дзюцу». Первые школы дзюдо в США, Франции, Англии и даже России назывались «метод дзю-дзюцу доктора Кано» или «школа дзюдо системы дзю-дзюцу».

Первоначально основную ставку Кано Дзигаро делал на США. Сюда в 1902 г. приезжает первый зарубежный посланец Кодокана, один из лучших учеников Кано Ямасита (10-й дан), который в 1907 г. вернулся в Японию. У Ямаситы брал уроки даже сам президент США Теодор Рузвельт. Президент оказался весьма прилежным учеником: он тренировался под руководством Ямаситы в течение трех лет по три раза в неделю и добился коричневого пояса, т. е. высшего ученического разряда.

Сохранился интересный отзыв очевидца о том, как Ямасита обучал своего высокопоставленного ученика: «Он (Рузвельт) был очень тяжел и порывист, и это стоило бедному преподавателю многих синяков, массы волнений и бесконечных ушибов из-за спешки Теодора, так как наставник стремился уберечь от травм президента Соединенных Штатов» [88].

И все же распространение дзюдо в США нельзя назвать «победным шествием». В 1903 г. некий Кано (отношения к Кано Дзигаро он не имеет) открывает первый американский клуб дзюдо в Сиэтле, но через пару месяцев он развалился из-за недостатка клиентов. В том же году ученики Кодокана Миядзава (6-й дан) и Ито (3-й дан) открывают первый официальный додзё, который сохранился и по сей день. В 1915 г. Ито переезжает в Лос-Анджелес и основывает там учебный центр.

Наконец, в конце 20-х годов в США начинают работать первые официальные представительства. Мастер Куросака создает в Сиэтле Тэнтокукан – прямое ответвление Всеяпонского центра боевых искусств Будокукая в Киото. В 1935–1941 гг. в Сиэтле преподает последователь Кано Дзигаро Кумагаи (6-й дан).

В 1910 г. дзюдо появляется во Франции, куда вернулся из Японии Энсин Ле Прие, первый француз – обладатель черного пояса. Он несколько лет обучался в Кодокане под руководством одного из лучших учеников Кано мастера Йокоямы Сакудзиро (7-й дан). Йокояма прославился тем, что в 1908 г. написал первую в Японии солидную книгу о дзюдо и его создателе [44]. Ле Прие в 1911 г. переводит ее на французский язык под названием «Учебник дзюдо школы Кано из Токио», стремясь донести этическую сущность дзюдо до западной публики [215]. Но Франция не восприняла настоящее дзюдо, и книга успехом не пользовалась. И Кано Дзигаро, приехав во Францию с лекциями в 1932—33 гг., понял, что нужно коренным образом менять тактику презентации дзюдо на Западе.

В 1936 г. М. Фрелдэнкрэс основывает «Французско-Японский клуб», куда приезжает Каваиси Миконосукэ (7-й дан) из Кодокана. Именно Каваиси можно считать основателем европейского дзюдо – он вводит особую систему обучения, приемлемую для сознания западного человека. Например, Каваиси сразу заметил, что французы не в силах запомнить сложные японские названия приемов, и тут же ввел новые: «1-й прием бедром», «2-й прием бедром», «1-й бросок при помощи рук» и т. д. Через некоторое время французы привыкли к японским терминам, но на первом этапе остроумная классификация Каваиси принесла несомненную пользу в популяризации дзюдо. Чуть позже он вводит более разнообразную систему поясов, чем та, что была принята в Кодокане. Таким образом, европейские школы стали постепенно отдаляться от строгой системы Кано, что явилось предвестником первого надлома в едином здании дзюдо, полностью подчиненном Кодокану.

Дзюдо постепенно становилось модным, на нем уже можно было делать неплохой бизнес. Во Франции возникало три федерации дзюдо, одна из которых – под руководством Каваиси. Несколько ассоциаций дзюдо существует и в США. И каждая проводила соревнования по собственным правилам, что в реальности было мало похоже на дзюдо Кодокана.

Надо отдать должное великому Кано – он умел воспользоваться малейшей возможностью для пропаганды дзюдо, причем нередко был готов мягко и незаметно «сменить лозунг». Выступая перед японской аудиторией, особенно перед «власть предержащими», он обращал особое внимание на чисто национальный дух своего детища, на возможности использования дзюдо в армии, полиции, да и вообще для воспитания молодого поколения в духе любви к традиционным идеалам. А приезжая в другие страны, например в США, Канаду, Францию, он предпочитал говорить об интернациональном характере дзюдо, о его спортивных и нравственных аспектах. Кстати, обратим внимание, что чисто боевые аспекты дзюдо, пришедшие из дзю-дзюцу, Кано долгое время запрещал демонстрировать перед зарубежной аудиторией, оставляя «варварам» полную возможность изучать классический арсенал Кодокана из 40 бросков и 16 приемов борьбы лежа.

Благодаря точно выверенной и гибкой политике Кодокана дзюдо проникает в Россию. В отличие от других стран, где пропагандистами дзюдо были японцы, в России носителем тайн «искусства податливости» становится русский – человек сложной и во многом трагической судьбы.

О дзю-дзюцу в России слышали уже с начала XX в., но изучали его по популярным брошюркам, переводам с французского и английского языков, которые прямого отношения ни к настоящему дзю-дзюцу, ни тем более к дзюдо не имели. И вот во Владивостоке при обществе «Спорт» в 1914 г. состоялись первые показательные выступления человека, который действительно изучал настоящее дзюдо. И не где-нибудь – а в Кодокане! Этим человеком был Василий Сергеевич Ощепков, в то время обладатель 1-го дана по дзюдо, который вручил ему сам Кано Дзигаро.

Те показательные выступления, за которыми чувствовалась твердая рука Кано, имели весьма сложный подтекст. Россия – близкий сосед, многообещающий и опасный одновременно. Проникновение в эту страну сулило дзюдо, пусть и под названием «дзю-дзюцу», мощную поддержку. Не случайно В. С. Ощепков в 1914 г. проводил выступления не один, а вместе с выпускником Кодокана Хидэтеси Томабэци, обладателем черного пояса.

Сын каторжанки и неизвестного отца, Василий Ощепков появился на свет в декабре 1892 г. на Сахалине. Мать вскоре умерла, а Василия сразу же после окончания русско-японской войны отправили в русскую колонию при православной миссии в Киото. В дальнейшем он должен был стать православным священником в Японии. Но, как видим, судьба распорядилась иначе.

Долгое время рассказы об обучении Ощепкова в японском Кодокане считались чем-то вроде «героических легенд». Но наконец был обнаружен документ, который разрешил все сомнения, – в архивах Кодокана сохранилась запись о поступлении туда 29 октября 1911 г. Василия Ощепкова. На уровне «народных преданий» ходят рассказы о том, как он сумел сделать это. В то время юный Ощепков учился в японской школе, где в качестве одной из дисциплин преподавалось дзюдо. Преподавалось, правда, на весьма невысоком, «школьном» уровне, а Василий мечтал попасть в знаменитый Кодокан. И вот он отважился прийти на отборочный тур в младшую группу Кодокана. Может быть, и не смог бы этот русский мальчишка, один из будущих основателей самбо, поступить в легендарную школу, если бы один из его товарищей не поведал ему о нёкоторых хитростях проверки новых учеников в Кодокане.

Через несколько лет «русский японец» Василий Ощепков, которого за большую физическую силу называли «русским медведем», стал одним из четырех европейцев, получивших в то время черный пояс – 1-й дан Кодокана (чуть позже Василий получил и 2-й дан). Это было не только признанием несомненных заслуг Василия Ощепкова. Вручение ему черного пояса свидетельствовало о том, что его готовили стать руководителем официальной ветви Кодокана в России – стране, где вряд ли потерпели бы японца в качестве официального тренера. Да и начавшиеся показательные выступления Василия Ощепкова и его работа с первыми группами во Владивостоке наводят на мысль, что в Кодокане существовали хитроумные планы выхода на российскую публику. Ощепков преподавал в основном среди военных и сам работал в то время военным переводчиком.

Кто кого перехитрил, сказать сложно. Понятно, что в отношениях «Кодокан – Ощепков» была еще и третья сторона – разведка. Как Ощепков оказался в России в 1914 г.? Кто послал его сюда, как он сумел со своей биографией стать военным переводчиком? В какой мере японские спецслужбы стимулировали деятельность Ощепкова, хотя это и происходило неявно, за его спиной? Не будем забывать, что благодаря влиянию Кано дзюдо в Японии всегда обслуживало полицию, армию, а все японские разведчики проходили практику самозащиты именно в Кодокане.

Ощепкову приходилось не только разрабатывать систему самозащиты для бойцов Красной Армии, но и заниматься разведывательной деятельностью. Известно, что после установления советской власти на Дальнем Востоке и до 1925 г. Ощепков выполнял в Японии и Китае спецзадания органов ЧК и НКВД. Кстати, в Китае он познакомился и с ушу, перенеся на русскую землю это слово в том звучании, в каком его услышал, – «у-ши».

Всю осташуюся жизнь Ощепков занимался разработкой «советской» системы борьбы, взяв за ее основу то, что он лучше всего знал, – дзюдо Кодокана. Был он блестящим мастером и методистом, при весе более 100 кг двигался легко и стремительно, бросал противника из любого положения. Преподавал в Центральной высшей школе Рабоче-крестьянской милиции, на курсах для командного состава Красной Армии (рассказывают, что с ним сошелся как-то в схватке сам М. Н. Тухачевский), стоял у истоков самбо, скорее даже являлся его прямым создателем. Дзюдо уважал, но критиковал Кодокан за консерватизм, говорил, что надо поднять «нашу» систему борьбы на более высокий методический уровень, «обогатить ее нашими достижениями в смысле методики ее изучения и технического выполнения приемов» [14].

И все же японское прошлое Ощепкова сильно беспокоило советские органы безопасности – его подозревали в шпионаже в пользу Японии, неоднократно допрашивали и подвергали репрессиям. В октябре 1937 г. мастер умирает после загадочной болезни. Его архивы, в том числе неопубликованные записи о методике и арсенале дзюдо Кодокана, таинственным образом пропали. Злые языки поговаривали, что позднее все эти материалы всплыли под названием «советская система борьбы самбо». Но это уже другая, весьма запутанная история… [14].

«Его мечты развеялись»

В 30-е гг. дзюдо занимаются в десятках стран мира. Многие западные мастера были не прочь ввести и собственные приемы, и свою систему аттестации в этот ставший популярным вид спорта. Уже без ведома Кодокана проводятся региональные соревнования во Франции и Англии, создаются новые правила. На Западе к дзюдо начинают относить практически любую японскую систему самозащиты, и, пользуясь такой ситуацией, многие японские инструкторы дзю-дзюцу, вытесненные политикой Кано Дзигаро из Японии, вновь открывают свои школы.

Кано Дзигаро начал осознавать, что дзюдо выходит из-под его контроля. Но Кано не случайно достиг значительных высот на государственной иерархической лестнице. Он был опытным политиком: ведущие мастера Кодокана садятся за разработку новых правил, делая дзюдо более похожим на современный спорт, оставляя старые способы самозащиты, выполнение ката и наиболее сложные ритуальные методы для любителей традиции.

Сколь бы часто ни критиковали Кодокан за консерватизм, единственная школа дзюдо все же умела улавливать дух времени. После смерти Кано Кодокан возглавил его сын Рисэи. Под его руководством в 1956 г. был проведен первый мировой чемпионат в Токио, где все призовые места взяли, естественно, японцы. А вот на третьем первенстве мира в Париже в 1961 г. японцев ожидал чувствительный удар – чемпионом стал голландец Антон Геесинк. В то время в дзюдо не существовало весовых категорий: Кодокан жестко придерживался идеи, что при наличии мастерства вес не играет роли. И когда Геесинк при росте 198 см и весе 118 кг положил на лопатки японцев, руководители Кодокана тотчас ввели весовые категории.

Но еще при жизни Кано Дзигаро были введены единая система аттестации и общие нормативные требования, объединившие мир дзюдо. Так Кодокан вновь подтвердил свое главенство в мире дзюдо – единоличное и непоколебимое, основанное на внутреннем единстве школы.

Справедливости ради отметим, что отношения Кано и с ближайшими учениками складывались далеко не всегда ровно. Тяжелой потерей оказался разрыв с самым ярким последователем дзюдо – Сиро Сайго. Способности Сайго в области боевых искусств были просто поразительны: он не только имел все высшие звания по дзюдо, считался одним из лучших знатоков школы Дайторю айки-дзюцу, но и обладал 9-м даном в стрельбе из лука ( кюдо ). Этот удивительный человек, равного которому ни в дзюдо, ни в дзю-дзюцу так и не нашлось, по странным и до сих пор остающимся до конца неясным причинам внезапно оставляет Кодокан. Неожиданно он переезжает на юг Японии, где устраивается работать репортером, рвет все связи как с дзюдо, так и с айки-дзюцу. Боец-легенда уходит из жизни 23 декабря 1922 г., когда ему исполнилось 55 лет, унеся с собой тайну своего разрыва с Кодоканом.

Правда, такой скандальный факт не мог остаться незамеченным в мире боевых искусств; поползли самые противоречивые слухи, причем подавляющее большинство склонно было винить в конфликте самого Кано Дзигаро и оправдывать Сиро Сайго. По одной из версий, Кано в резкой форме потребовал от Сайго порвать все связи со школой Дайторю айки-дзюцу, где начинал когда-то обучаться Сайго и последователи которой не без основания считали его одним из своих лидеров.

Существовали другие, более конкретные версии ухода Сайго, подтверждающиеся газетными публикациями тех лет. Во время очередного отъезда Кано Дзигаро в Европу его обязанности в Кодокане выполнял Сиро Сайго. Будучи человёком весьма самоуверенным, Сайго вместе с некоторыми ведущими инструкторами Кодокана поссорился с борцами сумо, ссора закончилась потасовкой. Для разрешения конфликта была вызвана полиция. Дзюдоисты, отказавшись от переговоров с полицейскими, сбросили их в реку Сумида.

Вернувшись в Токио, Кано оказался в весьма щекотливом положении: ведь он выполнял обязанности старшего инструктора полиции по дзюдо и в сущности являлся наемным служащим полиции. К тому же Сайго был явно неправ. После бурного разговора с Кано Сайго, спасаясь от крупных неприятностей (вплоть до тюрьмы) покинул Токио.

Так в лице Сайго Кодокан потерял не только блестящего бойца и инструктора – в определенном смысле он утратил символ своей непобедимости. Но теперь Кано это не волнует: Кодокан уже вышел на международную арену, признан всеми высшими органами государственной власти Японии, а мир традиционного дзю-дзюцу, критикующий Кано Дзигаро, практически раздавлен хорошо продуманными мероприятиями «отца японского спорта».

Кано на протяжении всей своей жизни борется за чистоту дзюдо и за единоличное лидерство Кодокана. Он убежден, что лишь Кодокан, воплощающий дух своего основателя, способен преподать дзюдо не просто как метод борьбы или вид спорта, но как способ нравственного и этического воспитания. Кано уже отказывается от старой идеи воспитания «национального духа»; теперь он распространяет свои этические концепции на весь мир независимо от национальности учеников.

Кано воздал за обиды своим давним соперникам, которые в молодости так третировали его. Теперь Кано последовательно объясняет на всех уровнях, что, с одной стороны, старые школы дзю-дзюцу реакционны и опасны, а с другой – в техническом плане дзюдо разработано несравненно лучше. Разумеется, никаких гонений на школы дзю-дзюцу Кано не устраивал. Но далеко не без его влияния они стали потихоньку исчезать: старые мастера умирали, молодежь шла в дзюдо, на которое – что очень важно! – выделялись государственные дотации. Недаром Кано занимал столь высокие должности в государственных структурах и был близок ко двору! Первыми канули в Лету именно те школы, которые критиковали Кано-рю в 80—90-х гг. ХIХ в. Дзюдо выиграло не только технически, но и политически: теперь конкурентов и критиков у Кано больше не было.

Еще одно усилие – и дзюдо станет первым и пока единственным национальным японским видом спорта, окончательно признанным на международной арене. Но многим надеждам не суждено было сбыться. Кано сильно нервничал, принимая активное участие в подготовке к Олимпийским играм 1940 г. Мир чувствовал приближение войны. Япония уже вела боевые действия в Китае, еще в марте 1933 г. она вышла из Лиги Наций, что сильно осложнило ее положение на международной арене. Все это могло закончиться тем, что Япония была бы исключена из МОК и все надежды Кано на то, что дзюдо выдвинется на олимпийскую арену, пошли бы прахом.

Он вел бесконечные переговоры в США; в 1938 г., посещая Канаду, искал себе союзников там. Будучи президентом Японской ассоциации любительского спорта (ведущей спортивной организации страны), он бывал в Ванкувере и ясно видел, как в мире спорта одна за другой закрываются двери перед Японией. Война разрушила все надежды Кано; в некоторых городах Запада после подписания японо-германского договора 1936 г. занятия дзюдо были запрещены.

Люди, которые сталкивались с «отцом японского спорта» в последние месяцы его жизни, не могли не заметить того плохо скрываемого разочарования, которое испытывал престарелый Кано Дзигаро. Он был морально подавлен и растерян.

В мае 1938 г. на борту корабля «Хикава мару», возвращаясь с заседания МОК в Каире, умер 77-летний Кано Дзигаро. Великого мастера подкосила обычная пневмония. Человек, которого все газеты мира уважительно именовали «отцом японского спорта», прибыл на родной берег, в порт Йокогама, уже в гробу. В одной из центральных газет американского города Сиэтла под траурной фотографией создателя дзюдо стояла подпись: «Его мечты развеялись».

Какую систему хотел создать Кано Дзигаро?

По сути Кано стремился создать целую этическую систему «обновленного самурая», выдержанную в классическом духе традиционной Японии. Говоря о достижении «максимума эффективности в использовании тела и духа», Кано последовательно объясняет, в чем заключается «совершенствование тела», а в чем – «совершенствование духа». Эти две части соотносятся между собой, как «внешнее» и «внутреннее», земное и космическое, повседневное и вечное.

Первейшая моральная цель человека, который посвятил себя дзюдо, – «взаимное благоденствие» («дзита кёэй»). Истинный дзюдоист не может изучать высокое искусство дзюдо лишь для себя, он делает это для того, чтобы помогать другим людям. Лозунг «взаимного благоденствия» отнюдь не был изобретен самим Кано, – мастер воспользовался древней конфуцианской концепцией «взаимного воздаяния» и «взаимопомощи».

Дзюдоистский лозунг «взаимного благоденствия» японцы восприняли легко, практически сразу же. Это было новшеством лишь в отношении традиционного бу-дзюцу – до Кано никто не возводил принцип «взаимного благоденствия» в ранг философии боевых искусств. Скорее наоборот: старые школы дзю-дзюцу утверждали приоритет индивидуального, закрытого обучения, передавая свои тайны в личном общении. Но Кано сразу же после создания Кодокана объявил об «открытости» своей системы – в его школу мог прийти каждый. Многие, поняв, что дзюдо утверждает приоритет этического над чисто физической тренировкой, пошли за Кано.

Физический аспект тренировки заключался в принципе «наиболее эффективного приложения силы» (сэйрёку дзэнъё) . Рассказывая об этом принципе, Кано вводил некие условные «единицы» силы, поясняющие, как потенциально слабый человек может одолеть физически более сильного соперника.

В залах Кодокана висят каллиграфические надписи – правила поведения учеников, свидетельствующие о единстве нравственного воспитания и физической эффективности в дзюдо:

– сохраняй свой разум холодным, воздерживайся от никчемных движений, будь терпелив и упорен;

– изучай сильные и слабые места своего соперника и самого себя, решаясь на тот или иной план действий; другими словами, действуй всегда по обстоятельствам;

– твое действие должно быть гармоничным и проворным, предвосхищающим действия соперника;

– даже если ты полностью уверен в победе, избегай любых комбинаций приемов, которые поставят тебя в невыгодную позицию, если тебе не удастся довести их до конца; это значит – выбирай наиболее эффективную комбинацию.

Взгляды Кано на дзюдо кардинально менялись на протяжении десятилетий, в течение которых система развивалась. То он хотел воплотить некую «идеальную и комплексную» школу дзю-дзюцу, то начинал делать основной за упор на этическое воспитание и использование западной науки, то говорил о дзюдо как об уникальной системе оздоровления нации, то стремился сделать его олимпийским видом спорта (что в конце концов и произошло).

Итак, поговорим о «дзюдо у истоков», о том дзюдо, что ютилось в тесном зале храма Эйсёдзи, что завоевало в начале XX столетия сердца японцев и высоко ценилось в полиции и армии.

К своему современному виду дзюдо шло почти целый век, причем в основном формирование технического арсенала происходило не только за счет приобретения каких-то новых приемов, но прежде всего за счет отказа от наиболее опасных технических действий классического дзю-дзюцу.

Тот вариант дзюдо, который преподавал Кано в первые годы существования Кодокана, был значительно более близок наиболее жестким школам дзю-дзюцу, в частности Кито-рю, нежели современному спортивному дзюдо. Первые иллюстрации приемов дзюдо, сделанные под руководством самого наставника, демонстрируют мощные удары по ногам, удары в живот, заломы пальцев, удушения, удары по глазам, надавливания на пах, даже захваты за нос.

Фактически дзюдо было в то время одной из школ дзю-дзюцу, где броски, заломы и удушения в силу исторических обстоятельств ее формирования превалировали над ударами. При этом от ударов по болевым точкам (атэми) дзюдоисты отнюдь не отказались; более того, в одном из наставлений по дзюдо в 1906 г. давался следующий совет: «В определенных обстоятельствах атэми-вадза (нанесение ударов) может более более предпочтительным, чем нагэ-вадза (броски) или катамэ-вадза (приемы борьбы лежа), особенно когда вы сталкиваетесь с несколькими нападающими» [92]. Предисловие к этому пособию написал сам Кано Дзигаро, видимо целиком разделяя эту мысль – удары могут быть порой эффективнее, чем броски, – и рассматривая дзюдо все же как прикладную систему. Мысль о дзюдо как о международном виде спорта придет к нему несколько позже.

Весь технический арсенал Кано объединяет в девять комплексов (ката), часть из которых он создал сам, а часть пришла из старых школ дзю-дзюцу, где он когда-то обучался. Для Кано ката становятся не просто способом отработки приемов. «Ката – это этика дзюдо, – писал Кано. – В них заключается сам дух дзюдо, без которого невозможно достичь цели» [177]. Важнейшей заслугой Кано стало перенесение акцента на духовное и нравственное воспитание человека посредством занятий дзюдо.

Итак, какие классические ката включает Кодокан. То, что в современных учебниках по борьбе подразумевается под понятием «техника дзюдо», полностью вошло в первый комплекс – «рандори-но-ката» (комплекс свободной схватки). Он делится на две части: броски из стойки и приемы борьбы лежа; причем вторая часть вошла в ката на десять лет позже первой, когда Кодокан разрабатывал концепцию борьбы в партере и лежа. Рандори-но-ката построено таким образом, что от одного приема можно перейти ко второму, от второго к третьему и т. д.; таким образом, выполнение этого ката превращается не просто в формальный показ приемов, но и учит простейшим элементам комбинаторики. Классическое рандори-но-ката состоит из 40 приемов – именно тех бросков, которые являлись техническим фундаментом Кодокана.

«Ката податливости», или «ката гибкости» – «дзю-но-ката» воплотило в своем названии важнейший принцип дзюдо – противодействовать сильному противнику, уступая ему. В этом ката много чисто тренировочных, небоевых приемов; ему свойственны широко амплитудные вращения руками, плавные движения. Прием до конца обычно не проводится, его останавливают в последний момент, когда противник уже готов упасть или может повредить конечность. Этот комплекс полон внутренней грации и базируется на ощущении «внутренней энергии – ки», которое развивается такими плавными движениями. Не случайно его практикуют даже пожилые люди и женщины.

Кано ввел в арсенал дзюдо комплекс, который современным спортсменам-дзюдоистам мог бы показаться весьма странным. Это «косики-но-ката» – «старинный комплекс», или «традиционный комплекс». Он целиком взят из школы Тэнсин синъёрю дзю-дзюцу. Кано сохраняет весь необходимый антураж: ката выполняется таким образом, будто на бойце тяжелые самурайские доспехи. Он имитирует движения вооруженного самурая, как бы придерживая тяжелый меч, поправляя шлем. И все приемы косики-но ката направлены против такого же самурая, облаченного в латы: например, «захват за шейные пластины шлема», а затем «скручивание шейных позвонков».

Этот комплекс позволялось изучать лишь на высших ступенях мастерства, по достижении 5-го дана. Здесь у «отца дзюдо» была своя логика: японец не должен забывать, что дзюдо корнями уходит в древнюю традиционную культуру благородного воина, который применял дзю-дзюцу на полях сражений. За цветистыми названиями технических действий косики-но ката («мельничное колесо», «бросок в ущелье», «погружение в воду», «волны, разбивающиеся об утес») скрываются приемы, широко используемые современными дзюдоистами. Но здесь важен не сам прием, а ощущение самурайского духа, живого прикосновения к древней традиции.

Еще одному ката Кано не успел дать название, и оно вошло в историю под рабочим наименованием – «ицуцу-но-ката» («ката пяти первостихий»). Его выполняет крайне ограниченное число дзюдоистов высшего уровня. Оно состоит из пяти широких круговых движений и, вероятно, было рассчитано на работу с партнером. Позже его стали осмысливать как символику пяти первостихий китайской натурфилософии: каждый прием соответствовал одной из стихий – металлу, огню, дереву, воде и земле.

Два ката основываются исключительно на технике ударов, что является отголоском древнейшего вида дзю-дзюцу. Первое из них – «кимэ-но-ката» («ката решимости»), или «синкэн-нобуно-ката» («ката реального боя»), – сейчас выполняется для аттестации на 5-й дан по классической системе Кодокана и включает в себя технические действия в двух положениях – стоя и на коленях. Этот комплекс пришел из школы Кито-рю и долгое время считался абсолютно секретным, хотя он достаточно прост и может показаться примитивным по сравнению с комплексами в ушу и каратэ. Тем не менее он оптимальным образом подходит для самообороны, хотя и подразумевает чисто классическое осмысление этого понятия. Оба раздела – в положении стоя и на коленях – предусматривают три типа технических действий: нанесение голыми руками ударов по болевым точкам, приемы с коротким мечом и, наконец, приемы с длинным самурайским мечом (катаной).

Другое прикладное ката с длинным названием «сэйрёку дзэнъё кокумин тайику-но-ката» («комплекс национального физического воспитания, основанный на принципе максимального использования силы») выполняется в стойке и в положении на коленях, как в одиночку, так и с партнером. Основные технические действия этого ката – удары ногами вперед и в стороны, удары различными частями кулака вперед, снизу вверх и крюком. Примечательно, что центральным движением ката, вокруг которого выстраивается вся структура комплекса, является движение «кагами-микаги» (в переводе – «полировать зеркало»), выполняющееся в медленном темпе и символизирующее приведение духа в состояние «чистого зеркала». Оно воплощает древнейший дзэнский принцип чистоты и незамутненности сознания, который Кано почерпнул из школ дзю-дзюцу, тесно связанных с самурайской эстетикой.

Бытует мнение о том, что Кано будто бы ввел «сэйрёку дзэнъё кокумин тайику-но ката» в арсенал дзюдо после того, как в 1922 г. в Кодокане провел показательные выступления создатель каратэ Гитин Фунакоси. Видимо, это не более чем вымысел. Дело в том, что это ката существовало в школах дзю-дзюцу за много лет до рождения самого Фунакоси.

Наконец, два последних комплекса были разработаны инструкторами Кодокана для полиции и армии, поэтому приемы представляют собой сочетание бросков, защитных действий от удара ножом, палкой и дубинкой, а также включают простейшие удары руками в голову и ногами в пах. Первый комплекс «фудзёси-ё госин-но-ката» предназначен для женщин, второй, более сложный, «ипан-ё госин-но-ката» – для мужчин.

Все броски, которые входили в классический базовый арсенал Кодокана, Кано переработал в виде приемов защиты против ударов ногами, руками, палкой, в результате чего возникло «Кодокан госин-дзюцу-но ката» – «ката самозащиты Кодокана». Сегодня владение им требуется для классической аттестации на 3-й дан.

В литературе часто встречается мнение, что Кано, создавая дзюдо, отбросил все опасные приемы, которые могли привести к травмам борцов. Это не совсем так; Кано просто разделяет весь арсенал дзю-дзюцу, который достался ему «по наследству», на «опасные» и «безопасные» приемы. Первые он решил преподавать в полиции, а также своим ученикам высшего уровня. Но он думал о дзюдо и как о системе воспитания молодежи. Поэтому Кано решительно отбрасывает все приемы, которые заканчивались падением на голову, смещением шейных позвонков, переломами и т. п. (речь идет, естественно, не о случайностях, а о вполне преднамеренном травмировании противника). Подобные приемы становятся достоянием «компетентных органов».

Оставшиеся приемы Кано Дзигаро распределяет на пять разделов по восемь в каждом – «гокю-но кайсэцу» («пять групп», или «пять ступеней»). Всего получается 40 приемов, ставших классикой Кодокана. Первую группу составляли броски подсечками и подножками, вторую – броски через бедро и спину и т. д. Приемы изучались один за другим в четкой последовательности таким образом, чтобы в комбинации от первого приема можно было перейти ко второму, от второго к третьему и т. д. Если не удавалось провести первый прием группы – скажем, подсечку в стопу (дэ-аси-бараи) , то можно было перейти к подсечке в колено (хидза-гурума) , затем к подсечке с упором всей поверхностью ноги в ногу соперника (сасаэ-цурикоми-аси) , от нее, резко развернувшись спиной к противнику, – к броску через бедро (уки-госи) , а затем – к задней подножке (о-сото-гари) . Так из простых приемов вырастали более сложные, а дзюдоист учился комбинировать их в схватке.

Система «гокю-но кайсэцу» стала краеугольным камнем тренировки Кодокана. Пять групп приемов соответствовали и пяти ученическим разрядам (кю) . Например, чтобы получить самый низший, 5-й ученический разряд, необходимо было сдать экзамен по первой группе приемов, на четвертый ученический разряд – по второй группе приемов и т. д.

Когда в арсенал Кодокана была введена борьба лежа, все приемы были также разбиты по пяти группам. Однако из-за того, что раздел катамэ-вадза «запоздал» по сравнению с борьбой стоя, то здесь нет столь равномерной разбивки по пяти группам. Например, в первую группу для сдачи на 5-й кю входит шесть приемов – по два болевых, удушений и удержаний, а для сдачи на 4-й кю уже требуется показать лишь три приема – по одному из каждого раздела. Всего классический раздел борьбы лежа в Кодокане включает 27 приемов. Естественно, реальное число приемов в положении лежа превосходит эту цифру – каждый из них имеет до десятка вариантов; однако Кано правильно рассчитал, что ученики должны овладеть прежде всего принципиальной схемой приема, а потом уже разучивать его варианты.

В арсенал дзюдо был включен и «вспомогательный раздел», куда входят специальная разминка (тэйсё) , отработка позиций, методы падений (укэми) , методы захватов (куми-ката) , методы выведения из равновесия (кудзуси) .

Особые способы падения, которые преподавал Кано, предусматривали отработку полной самостраховки при бросках, причем методы тренировки в Кодокане были весьма жесткими. Например, два человека раскачивали борца, взяв его за ноги и за руки, а потом бросали как можно дальше – борец должен был приземлиться, не разбившись, на спину или на бок. Борцы прыгали с высокой лестницы спиной вниз на пол или преодолевали, кувыркаясь в воздухе, острый меч, находящийся почти на уровне человеческого роста. Сегодня рассматриваются две базовые формы самостраховки при падении – на спину (ма-укэми) и на бок (ёко-укэми) . Первые дзюдоисты боролись не на современных, сравнительно мягких татами, а на настоящих традиционных соломенных циновках, которые едва ли смягчали падение. Порой мощными бросками дзюдоисты Кодокана посылали своих противников в тяжелый нокаут.

Выведение противника из равновесия рывком было известно давно; способы кудзуси практиковались во многих школах дзю-дзюцу. Однако Кано именно их положил в основу всякого броска – без предварительного кудзуси нет броска. Он определял восемь базовых форм выведения противника из равновесия рывком за кимоно: на себя вниз, от себя назад, влево, вправо, влево назад, вправо назад, влево на себя, вправо на себя. Грамотное выведение противника из равновесия достигается путем сложения нескольких векторов силы. Например, при кудзуси «влево на себя» борец левой рукой тянет вниз на себя, а правой как бы приподнимает противника вверх и немного влево. В результате такого действия и небольшого поворота корпуса влево вес тела противника перемещается на правую ногу, и в этом случае несложно свалить его, скажем, подсечкой под эту ногу.

Кано учил, что уже благодаря одному лишь правильно проведенному выведению из равновесия противник должен упасть. Так появился специальный бросок уки-отоси (для сдачи на второй кю), который выполняется выведением из равновесия в сторону вниз.

После изучения базового раздела ученики Кодокана приступали к осваиванию техники бросков – тати-вадза, или нагэ-вадза . В техническом плане все броски разделялись на четыре большие группы. Первая – это броски, выполняемые в основном руками (тэ-вадза) , например бросок через плечо. Вторая – броски, выполняемые в основном бедрами (коси-вадза) , например классический бросок через бедро, через бедро с подсадом ногой, бросок через спину. Именно эти броски считаются сегодня наиболее эффективными в дзюдо. Третья группа – броски при помощи ног (аси-вадза) , например подножки, подсечки. И наконец, четвертая группа – броски уступаниями (сутэми-вадза) , когда борец падает, утягивая за собой противника, и бросает его, например, с упором стопы в живот или подставив свою ногу под ноги противника.

Долгое время в Кодокане не изучалась борьба в положении лежа, хотя удушения и болевые приемы на суставы рук входили в прикладной раздел дзюдо (на соревнованиях они первое время были запрещены). Кодокан даже издал специальные правила, которые ограничивали борьбу лежа, свято придерживаясь традиции старых школ, в том числе Тэнсин синъёрю. За свое упорство Кано Дзигаро однажды пришлось сильно поплатиться.

Дело в том, что далеко не все школы дзю-дзюцу отвергали борьбу лежа – наоборот, некоторые из них всю тактику строили именно на этом. В частности, бойцы школ дзю-дзюцу из Киото в первые годы существования Кодокана неоднократно встречались с дзюдоистами и обыгрывали их, что вызывало большое раздражение у Кано. Еще бы – обойти знаменитую Ёсин-рю, выиграть политическую схватку за главенствование в дзю-дзюцу и регулярно проигрывать в общем-то не самым именитым школам!

Мастера из Киото прекрасно знали, что в бросках борцам Кодокана нет равных, и избрали иную тактику: они без броска стягивали дзюдоистов на татами и проводили удушение. Опытные ученики Кано не знали, как защищаться против этого.

Но Кано Дзигаро стал знаменит во многом благодаря тому, что был готов ломать устоявшиеся стереотипы, если это шло на пользу его системе. Он приступил к разработке нэ-вадза или катамэ-вадза – техники борьбы лежа, которая включает удержания (осаэкоми-вадза) , удушения (симэ-вадза) и болевые приемы (кансэцу-вадза) .

Большинство удушений проводится при помощи ворота кимоно, когда борец, натягивая отворот или обкручивая им шею, вызывает удушье у соперника. Удушения могут выполняться из любого положения – спереди, со спины, сбоку и даже из стойки.

В традиционном дзю-дзюцу раздел симэ-вадза был еще шире: душили, например, надавливая коленом или локтем на шею соперника, зажимая шею в локтевой сгиб руки, сжимая шею между предплечьями. Кано оставил такие приемы лишь в прикладном разделе дзюдо для полиции (есть они и в нёкоторых ката).

Изучение каждого приема, будь то броски или удержания, включало четыре стадии: кудзуси – выведение противника из равновесия, цукури – подготовительное действие или заход на прием, какэ – собственно проведение приема, фусэги – контрприем или уход от действия соперника.

Всего в классическом дзюдо 6 ученических степеней (кю) и 12 мастерских разрядов, или данов. Как только дзюдоист приходит в зал, ему присваивается 6-й кю, а чтобы подняться на другие ступени, надо сдавать специальные экзамены.

В реальности ни 11-й, ни 12-й даны не присваивались никому. В специальном реестре о степенях мастерства, выпущенном Кодоканом, особо оговаривается высший, 12-й дан, соответствующий званию «великого мастера» (Сихан). «Это звание фактически не было дано ни одному дзюдоисту, кроме покойного профессора Кано, нашего основателя, который сам себе его присвоил». Трудно не заметить тактичный намек на то, что оно никому и не будет присвоено.

10-й дан присуждается за «величайшие заслуги в мастерстве и проповеди духа дзюдо». Таких людей за всю историю можно насчитать не более десятка. Обычно наиболее техничные дзюдоисты получают разряд не выше 5-го дана; остальные даны присваиваются за большой вклад в развитие дзюдо, написание книг, воспитание учеников.

Пять ученических степеней (кю) требуют показа на экзаменах пяти соответствующих групп приемов; при сдаче на пять первых мастерских разрядов (данов) надо также показать соответствующие ката «с полным соблюдением духа дзюдо». Ученики и мастера обязаны провести определенное количество схваток с борцами своего уровня.

Примечательно, что для прохождения традиционной аттестации выступать на соревнованиях не обязательно. Более того, мужчины старше 40 лет, а также женщины не обязаны проводить поединки – надо лишь показать комплексы приемов. Интересно, что сегодня на международных соревнованиях практически все спортсмены носят черные пояса, хотя большинство из них вряд ли знает хотя бы два ката. Считается, что мастер спорта, региональный чемпион или тем более чемпион страны имеет право носить черный пояс. В какой-то мере это разумно, если судить с чисто технической точки зрения, – вряд ли можно поставить под сомнение мастерство чемпиона страны. Однако Кано, вводя систему градации мастерства, подразумевал проверку преданности человека традиционному духу дзюдо. Например, бывали случаи, когда даже способным борцам отказывали в аттестации из-за нарушения дисциплины или этики дзюдо.

Интересное явление произошло с градацией поясов в период введения дзюдо на Западе. Как известно, одними из первых дзюдо переняли французы. Им показалось, что градация поясов недостаточно дробная и из-за этого малопривлекательна. Например, по японской системе обладатели с 6-го по 3-й кю носят одинаковые белые пояса и внешне ничем не отличаются друг от друга. Но европейцам необходимы были звания, дипломы, внешние знаки отличия. На запросы западной публики тут же откликнулся Каваиси, официальный представитель Кодокана, руководивший развитием дзюдо во Франции с конца 30-х гг. Он ввел большее количество цветных поясов; например, в тех случаях, когда японские дзюдоисты носили белый пояс, французы, а за ними и все западные борцы стали подвязывать кимоно желтыми, оранжевыми, зелеными и синими поясами. Поэтому сегодня при наличии единой классификации мастерства в дзюдо японские и западные дзюдоисты могут носить разные пояса.

Уже в преклонном возрасте Кано Дзигаро поразил своих последователей тем, что стал подвязывать кимоно белым поясом, очень похожим на те белые пояса, которые носят ученики, только чуть шире. Но вскоре они поняли смысл этого символа: великий Кано постиг все премудрости своего искусства. Теперь он по традиции дзэн может вновь «вернуться к истокам» и мистически пережить свою жизнь вновь.

Глава 14 Воплощенная гуманность айкидо

Пока в человеческой душе живет зло, меч будет необходим для пресечения его внешнего действия – меч, сильный и в своей неизвлеченности, и в своем пресекающем ударе.

Иван Ильин

Уэсиба Морихэи в поисках силы

Жизнеописание основателя айкидо Уэсибы Морихэи (1883–1969 гг.) можно назвать, пожалуй, классической биографией восточного мастера боевых искусств. Казалось бы, он отстоит не столь далеко от нас: еще живы многие люди, которые получали наставления непосредственно от Уэсибы, сохранились даже видеофильмы с его лекциями и записями тренировок. Тем не менее биография мастера уже превратилась в традиционное описание японского эпического героя. Его образ заключает в себе все, что ценит душа японца: физически слабый в детстве и непобедимый в зрелости, патриот, безжалостный к врагам Японии, участник войны (увы, с русскими), религиозный философ и мистик.

Мы привыкли говорить об Уэсибе как о «создателе айкидо». Безусловно, он – ключевая фигура этого направления боевых искусств, личность яркая и интересная. Но был ли он создателем айкидо? Сам Уэсиба с удовольствием соглашался носить это звание и именовал себя « о-сэнсэй » – «Великий учитель», что было позволительно лишь признанному патриарху всего направления. Попробуем хотя бы в общих чертах разобраться в том, насколько неоспоримым было лидерство Уэсибы.

Морихэи родился 14 декабря 1883 г. и, следовательно, принадлежал к когорте «детей эпохи Мэйдзи». В чем-то биография Уэсибы являет собой как бы слепок с жизни Кано Дзигаро. Так же как и Кано, Уэсиба Морихэи принадлежал к некогда знатному, но полностью разорившемуся самурайскому роду. Его прадед служил в личной гвардии сёгуна. Отец будущего основателя айкидо долгое время был профессиональным инструктором боевых искусств и даже обучал личную гвардию даймё из провинции Кии. Его положение было весьма прочным, а место – доходным, но реставрация Мэйдзи, лишившая самураев их статуса, полностью разорила и семью Уэсиба. Древний род пришел в упадок. Единственное, что смог оставить Морихэи его отец, – самурайскую гордость и понятие воинской чести. Получив хорошее воспитание, приобретя тягу к классической поэзии, живописи – одним словом, к «хризантеме и мечу», Морихэи, к несчастью, был крайне беден.

В классической биографии Уэсибы рассказывается, что юный Морихэи был чрезвычайно слаб и болезнен. Нередко он подвергался насмешкам сверстников, а иногда его просто сильно колотили. И родители отдают его сначала в школу сумо, а затем и плавания, которое тоже считалось самурайским искусством. Плавать Уэсиба научился быстро, а вот сумо оказалось непосильным для него. Естественно, не все школы сумо воспитывали таких гигантов, каких мы привыкли видеть сегодня, но даже минимальный вес борца (70 кг) долгое время оказывался недостижимым для субтильного Уэсибы. Оплеухи и толчки в грудь от сверстников на тренировках просто сбивали его с ног, сам же юный Морихэи не мог даже оторвать своего противника от земли.

В 1901 г. 18-летний Уэсиба приезжает в Токио, пробует себя в различных видах бизнеса и открывает мелкое торговое дело. Но детская обида продолжает жить в нем, Уэсиба все больше времени посвящает занятиям будо. Еще в родной Вакаяме он приобщился к дзю-дзюцу, считая, что человеку с его телосложением легче будет добиться успеха именно в «гибком искусстве», нежели в сумо. Уэсиба оказался прав: успехи его были столь значительны, что заставляли удивляться даже его учителей. Морихэи стал быстро набирать мышечную массу, и вскоре при росте 155 см он весил уже 74 кг. Теперь это был уже не щуплый юноша, но невысокий атлет с могучими предплечьями и широкой грудью.

Его первым серьезным учителем становится мастер Тодзава Токусабуро, у которого Уэсиба изучал искусство Кито-рю – школу с многочисленными выведениями противника из равновесия и болевыми приемами в стойках, в которой одно время учился и основатель дзюдо Кано Дзигаро. Затем он изучает локальные направления Ходзэи-рю, Дайто-рю, Ягъю-рю. В большинстве школ дзю-дзюцу того времени в равной степени изучали приемы и без применения оружия, и с применением его, поэтому через несколько лет Уэсиба уже блестяще владел длинным и коротким мечами, копьем, длинным шестом.

Дела в бизнесе у Уэсибы шли неплохо, радовался он и своим успехам в боевых искусствах, но тут случилось несчастье – он неожиданно заболел какой-то странной болезнью. Жар мучил его несколько дней, фактически он находился при смерти, и, возможно, лишь прекрасная физическая подготовка позволила ему вернуться к жизни. Уэсиба ослабел настолько, что с трудом двигался, ни о каких дальнейших активных тренировках не могло быть и речи. Свои дела в торговой конторе он совсем запустил. Как предприниматель Уэсиба потерпел крах. Страшная слабость и разорение заставили его вернуться в родительское гнездо в Вакаяме.

Там его здоровье быстро восстанавливается; Уэсиба вновь полон сил и энергии, но Токио со своими жесткими законами не очень привлекает его. В бизнес возвращаться не хотелось, и тут Морихэи овладевает новая идея, которую разделяли многие бывшие самураи. Что является высшей целью самурая, ради чего он тренируется целые дни и чутко спит по ночам, чему посвящает все свои помыслы? Конечно же, защите отечества! Место воина – в армии, решает Уэсиба. Там он вскоре становится инструктором рукопашного боя, а затем с большим энтузиазмом участвует в русско-японской войне. Первые навыки реального боя будущий создатель айкидо оттачивал именно на русских, а судя по тому, что он выжил и даже был награжден за отвагу, делал это Уэсиба весьма неплохо.

Домой он возвращается со славой, но его подстерегает новая болезнь, на этот раз энцефалит. Вновь Уэсиба сражается один на один со смертью. Он выходит победителем, но испытание не прошло даром – что-то изменилось в его душе. Морихэи становится задумчив, сторонится шумных компаний.

Это еще не было решающим переломом в жизни Уэсибы: он по-прежнему активно тренируется, даже предпринимает путешествие по Японии в поисках мастеров. Но теперь он ищет не новые приемы. Теперь Уэсибу влечет другое – неизведанная глубина в самом человеке, та, что порой открывается нам в процессе занятий боевыми искусствами.

Так занятия дзю-дзюцу стали для Уэсибы не просто изучением приемов, но мучительным поиском откровения, отклика Пути внутри себя. Циркуляция потоков внутренней энергии-ки, методы ее концентрации и управления – вот что теперь интересует Уэсибу. Он начинает изучать еще одну школу дзю-дзюцу – Кано-рю, более известную сегодня как дзюдо Кодокана. В значительной степени его привлекает и личность Кано – тонкого интеллектуала, знатока литературы и иностранных языков, человека, который добился величайших успехов уже в молодые годы.

В поисках духовного откровения Уэсиба приходит к старому наставнику дзю-дзюцу Такаки Киэти, который позже знакомит его с Такэда Сокаку – великим учителем школы Дайто-рю айки-дзюцу. Именно эта встреча и стала переломным моментом в жизни Уэсибы. Он обрел не столько учителя, сколько идею – идею гармонии, мира, равновесия, которая лежит в основе столь жестоких и опасных боевых искусств.

Именно здесь Уэсиба знакомится с мистическим понятием «айки» («соединение энергии-ки», «гармония ки»), которое позже стало основой его собственной системы боевых искусств. Практически всю теорию будущего айкидо, равно как и его название, Уэсиба выносит из школы Дайто-рю, которая поразила его. С такой гармоничной теорией сочетания духовного и практического ему пришлось столкнуться впервые.

Но прежде чем продолжить рассказ о том, как следовал Уэсиба Морихэи по пути воина и мудреца, нам предстоит разобраться в знаменитой системе Дайто-рю айки-дзюцу – именно с нее Уэсиба и «лепил» свое айкидо.

Прообраз айкидо: школа Дайто-рю

Форма проведения приемов всегда выражает некую внутреннюю сущность системы единоборства. Например, прямолинейные, резкие движения каратэ носят явно агрессивный характер, приемы дзюдо воплощают переход податливости и мягкости во всесокрушающую силу. Истинный боец обучается не столько приемам, сколько их внутренней сущности; а следовательно, и его характер может измениться под воздействием того стиля боевых искусств, которому он отдает долгие годы. Он может стать прямолинейным, напористым и агрессивным, может приобрести хитрость и уступчивость, из которой возникает скрытая атака, а может и научиться мягко ускользать от любого столкновения, побеждая противника не за счет своей силы, но именно за счет его агрессивного напора.

В этой «победе без усилий» как в схватке, так и в жизни заключается важнейшая идея айкидо. Но чтобы достигнуть ее, Уэсиба должен был пройти через горнило многих школ дзю-дзюцу, большинство из которых, хотя и именовались «мягким искусством», базировались на жесткой силе и атаке на опережение.

Лишь в одной школе Уэсиба встретил тот арсенал приемов, который, кажется, искал всю жизнь. Некогда полузакрытая Дайто-рю в ту пору раскинула свои филиалы почти по всей Японии и широко принимала всех желающих. Но по-прежнему над школой витал дух таинственности. Именно из Дайто-рю айки-бу-дзюцу («Боевое искусство единения энергии-ки из усадьбы Великого Востока») и вышло современное айкидо.

Большинство школ дзю-дзюцу редко распространяли свое влияние за пределы того места, где они возникли. В противоположность этому Дайто-рю сумела обрести сторонников во всех областях Японии. Частично это можно объяснить «царским» происхождением школы – согласно легендам, ее основал один из сыновей императора Сэйва (IХ в.), принц Тэйдзюн. Принц якобы обучался у некоего буддийского монаха секты Тэндай, который получил свои знания во время паломничества в Китай. Там он познакомился с некоторыми разделами искусства циньна – «заломов и захватов», – которое базировалось в том числе и на использовании внутренней энергиики ( кит . «ци»). Монахи, следуя буддийской заповеди «непричинения вреда живому», не могли травмировать и ранить людей, хотя буддисты-странники не раз подвергались нападениям во время своих путешествий. А поэтому в искусстве «заломов и захватов», которое перенял от монаха принц Тэйдзюн, практически не было ударов – только броски, которые заканчивались болезненным, но в сущности безопасным удержанием или временным обездвиживанием соперника.

Принц обучил этому искусству своего сына Цунэтомо. Тот решил, не изменяя самого «гуманного» характера движений, несколько расширить арсенал стиля: например, привнес сюда работу с мечом и копьем, а также способы обезоруживания противника. Судя по некоторым описаниям той эпохи, новое искусство Цунэтомо не нашло серьезной поддержки при дворе, поскольку многим оно показалось бессмысленным при наличии в руках воинов такого грозного оружия, как меч или трезубец.

Если бы не кровавое противостояние кланов Тайра и Минамото, благодаря которому и поднялось самурайство, может быть, и не возникла бы школа Дайто-рю, а позднее мир так никогда и не узнал бы об айкидо. Во время конфликта между двумя могучими домами Цунэтомо становится на сторону Минамото и начинает обучать лучших воинов этого клана, называя свое искусство «айки-дзюцу».

Таким образом, понятие «соединение ки» (айки) появилось применительно к боевым искусствам еще в IХ в. Само же это выражение возникло еще раньше. В Китае, например, точно так же ( кит . хэци) называли некоторые даосские ритуалы, которые практиковались с III в.; позже это понятие перекочевало и в буддийскую практику, обозначая мистическое слияние энергии человека с энергией всей Вселенной, т. е. с «телом Будды». Кстати, именно таким образом и понимал выражение «айки» сам Уэсиба.

Итак, искусство айки-дзюцу, правда, давно утратившее свой «гуманный» характер, переходит в монопольное владение дома Минамото, а поскольку именно он выходит победителем в междоусобице, то к айки-дзюцу начинают благоволить многие самурайские кланы. В конце XI в. патриархом новой школы становится член клана Минамото, блестящий воин и лекарь Синра Сабуро Ёсимицу, которого чаще звали Минамото Ёсимицу (1056–1127 гг.). Он прославился тем, что приглашал к себе лучших инструкторов со всей Японии, создав одну из крупнейших «академий», где занимались боевыми искусствами. Именно он способствовал рождению таких знаменитых школ, как Такэда-рю дзю-дзюцу и школа боя с оружием и военной стратегии Косю-рю-гунпо. Все эти направления чуть позже вольются в школу Дайто-рю, а часть их арсенала можно встретить и в современном айкидо.

Главная усадьба, на территории которой располагался центральный храм рода Ёсимицу, называлась Дайто – «Великий Восток». Здесь и проходили занятия айки-дзюцу, а поскольку в Японии было принято называть школу по имени того места, храма или дома, где занимались боевым искусством, то быстро прижилось название Дайторю – «Школа Великого Востока».

Благодаря своему знанию анатомии Ёсимицу привнес в айки-дзюцу немало методов воздействия на болевые точки, усовершенствовал систему заломов суставов и болевых удержаний.

С тех пор искусство Дайто-рю айки-дзюцу никогда не выходило за пределы этого рода. После смерти Ёсимицу патриархом школы становится его сын Ёсикиё, который переезжает в центральную провинцию Каи (где он унаследовал большой надел земли) и принимает имя, положившее начало новому клану, – князь Такэда. С тех пор клан Такэда стал носителем зачатков айки-дзюцу, и вся дальнейшая история этого боевого искусства связана с последователями Такэда.

Пожалуй, Ёсикиё был первым и последним удачливым Такэда. Этот клан участвовал во многих междоусобицах и даже поднимал восстания. Кончилось все довольно плачевно: в третьей четверти ХVI в. князьям Такэда под ударами недоброжелателей пришлось покинуть родовое поместье в престижных центральных районах Японии. Теперь их удел был намного меньше и скромнее. Располагался он на северо-востоке, в области Айдзу. Туда и перемещается центр изучения айки-дзюцу, которое обрело новое название – айдзу-тодомэ («метод пресечения нападения из области Айдзу»).

Теперь самым большим знатоком айки-дзюцу стал Такэда Сингэн (Харунобу) (1520–1573 гг.), лидер всего клана Такэда. Бесстрашный воин, полный амбиций и жаждущий власти, он бросался из одной военной авантюры в другую. Всем своим воинам он предписал изучать айки-дзюцу, что в значительной степени обусловило его вначале многочисленные победы. В ту эпоху название «айки-дзюцу» объединяло весьма широкий спектр самурайских искусств: со-дзюцу (бой на копьях), тай-дзюцу (бой без оружия), нагината-дзюцу (использование алебарды), ябусамэ (стрельба из лука с коня), гунпо (тактика сражений), а также множество различных вспомогательных знаний и навыков, таких, как запруживание рек, рытье подкопов и многое другое.

Такэда Сингэн умел привлечь к себе на службу людей, которые в боевых искусствах были гораздо талантливее его. В частности, Ямамото Кансукэ, создателя дошедшего до наших дней замечательного труда «Хэйхо окуги се» («Внутренние секреты боевых искусств», 1580 г.), в котором изложены и даже проиллюстрированы некоторые тонкости древнего варианта айки-дзюцу. Самураи Такэда, вооруженные знанием айки-дзюцу, на первых порах были действительно непобедимы.

В 1572 г. клан Такэда под предводительством Такэды Сингэна выступает против будущего сёгуна Токугавы Иэясу и даже разбивает в первом столкновении его войска. Увы, это оказалась «пиррова победа» – клан Такэда потерял так много воинов, что не мог продолжать борьбу, а сам Сингэн по дороге в Киото был смертельно ранен поджидавшими его ниндзя, которых подослал обидчивый Токугава Иэясу. Лидерство в клане захватил Такэда Куницугу.

И хотя слава клана Такэда по-прежнему гремела по всей Японии, а слово «айки-дзюцу» еще вызывало мистический страх у многих его соперников, в действительности клан сильно ослабел. Богатый правитель области Айдзу Асина Мориудзи уговаривает Такэду Куницугу вместе с его отрядами остаться в Айдзу и не поступать на службу к другим даймё. Выделяет ему огромное поместье и даже предлагает место старшего инструктора фехтования на мечах в своей личной свите.

Правитель Айдзу фактически содержал клан Такэда за свой счет, поддерживая тем самым и развитие айки-дзюцу. Особенно высоко он ценил блестяще вооруженную и отлично подготовленную 15-тысячную конную армию Такэда, которая в мае 1575 г. смяла объединенные войска Токугавы и Оды Нобунаги. Но через несколько лет, в 1582 г., когда клан Такэда возглавлял Кацуери, по приказу Оды Нобунаги против знаменитой конницы были применены кремневые ружья.

Разгром клана Такэда был полным. От знаменитой конницы остались лишь разрозненные отряды, а сам лидер клана Кацуери бежал в свой замок, где совершил харакири. Его примеру последовали все его военачальники – носители высших секретов айки-дзюцу.

Когда клан Такэда жил в области Айдзу, немало местных жителей сумело приобщиться к айки-дзюцу, хотя это боевое искусство прежде считалось исключительно родовым. В 1664 г. была организована первая официальная школа боевых искусств кланов Айдзу, названная Ниссинкан, где и преподавалось искусство Дайто-рю, а в 1674 г. построен огромный тренировочный зал Ниссинкан, где круглосуточно велось преподавание бу-дзюцу.

Хроники донесли до нас сведения о том, что в зале Ниссинкан обучали пяти стилям боя с мечом и двум стилям дзю-дзюцу: Мидзу-но синто-рю и Синме-рю – в сущности в то время это и было айки-дзюцу. В Айдзу существовало свыше сотни частных залов, принадлежавших местным семе, которые предоставляли самураям возможность практиковаться во всех видах боевых искусств, в том числе 22 зала боя на тренировочных (деревянных и бамбуковых) мечах, 14 залов боя на настоящих мечах, 16 залов дзю-дзюцу, 7 залов, где изучали кюдо, 16 полигонов для огнестрельного оружия [159].

Когда в Японии развернулись сражения между сторонниками сёгуната и теми, кто ратовал за восстановление реальной власти императора, кланы Айдзу, прежде всего Такэда, выступили на стороне сёгуна. Решающее сражение произошло осенью 1868 г. при Фусими; войска Айдзу возглавлял знаменитый мастер Дайто-рю айки-дзюцу Таномо Сайго (1830–1905 гг.). Практически все воины Такэда полегли на поле сражения, и им не помогло даже знаменитое айки-дзюцу.

Итак, клан Такэда был окончательно разгромлен. Пошли слухи, что многие видели Таномо Сайго убитым на поле боя, а более двадцати его лучших воинов совершили харакири вместе с женами и детьми. Многим казалось, что вместе с Таномо Сайго ушла в прошлое и традиция Дайто-рю айки-дзюцу.

Но Таномо не погиб. Тяжелораненый, он долго скрывался от преследователей из клана Сацума, а затем объявился в родных местах в Айдзу, вновь став во главе клана. Преподавание искусства Дайто-рю айки-дзюцу возобновилось, но в условиях новой Японии это был уже способ зарабатывать на жизнь.

На этом злоключения клана Такэда не закончились. Число его членов быстро уменьшалось, остались лишь воспоминания о былой славе и мощи. Реформы Мэйдзи 1868 г. застали некогда великих Такэда в состоянии почти полного обнищания; многие земли были распроданы уже десятилетия назад. Один из последних носителей Дайто-рю айки-дзюцу Такэда Сокаку в поисках средств к существованию переехал на Хоккайдо и объявил об открытом преподавании искусства своей школы. Так начался совершенно новый этап в развитии древней системы.

Суровая школа Такэды Сокаку

Именно из области Айдзу, из ее знаменитых кланов мастеров дзю-дзюцу и кэндо вышел Такэда Сокаку (1860–1943 гг.) – будущий учитель основателя айкидо. Получив по наследству знание высших секретов боя, этот мастер одним из первых начал открывать платные группы айки-дзюцу. Дед Такэды, Соэмон, считался одним из величайших мастеров боя на мечах за всю историю самурайской Японии, а отец был блестящим борцом сумо и даже стал чемпионом среди кланов Айдзу. Сокаку быстро овладевает местными методами фехтования, и его клан решает послать юношу в Эдо, в знаменитую школу кэндо Итто-рю, которой руководил тогда Тома Сибуя.

Приехав в Эдо, Сокаку понимает, что попал к настоящим знатокам кэндо. Он тренируется каждый день, но и этого ему кажется недостаточно. Параллельно он начинает обучаться бою с мечом по школе Дзикисинкагэ-рю у Сакакибары Кэнкити. Мастерство самого Сакакибары Кэнкити было столь совершенным, что его называли «последним мастером истинного кэндо» эпохи Мэйдзи. Школа его была невелика – всего лишь несколько учеников, что объяснялось прежде всего чрезвычайно жесткими тренировками. Кэнкити, свято придерживаясь древней традиции, строго запрещал своим ученикам надевать какие-либо щитки, а поэтому ушибы да и более серьезные травмы здесь не были редкостью. Как ни странно, Такэду Сокаку привлекла именно эта безжалостность к себе во время тренировок: он считал, что только так должен воспитываться настоящий самурай. У Сакакибары Кэнкити он изучает знаменитый «тайный» удар мечом, которым славились воины Дзикисинкагэ-рю. Способ отработки этого удара, который наносился в голову противника по диагонали с небольшим проворотом меча, действительно хранился в секрете в течение 400 лет, и лишь ученики высшего посвящения могли узнать его.

Искусством такого «тайного» удара и овладевает в конце своего обучения Такэда Сокаку. А в 1886 г., когда ему едва исполнилось 26 лет, он получает официальное свидетельство об окончании школы Итто-рю. Теперь он становится носителем сразу двух школ кэндо и уже решает продолжать обучаться бою с различными видами оружия в Эдо, но семейные обстоятельства заставляют его вернуться на родину. В Айдзу умирает его старший брат, и теперь большинство забот по поддержанию благосостояния клана Такэда ложаться на Сокаку.

В Айдзу он встречает старого друга своей семьи Таномо Сайго – человека, который руководил последним восстанием в поддержку сёгуната в Айдзу, а ныне считался высшим носителем мастерства Дайто-рю айки-дзюцу и был главным настоятелем в синтоистском храме Никко Тосегу в префектуре Тотиги, откуда в его боевую систему и пришли чисто религиозные идеи. В 1880 г. Таномо Сайго берет к себе в ученики Такэду Сокаку, безошибочно увидев в нем того, кто продолжит традицию Дайто-рю.

Обратим внимание на важную деталь: никакой жесткой формы у Дайто-рю не было. Многие мастера привносили в Дайто-рю лучшие элементы из других школ: например, Таномо Сайго стал в рамках Дайто-рю преподавать кэндо школы Итто-рю; методы боя с копьем, алебардой, посохом, защиту голыми руками из школы дзю-дзюцу Косю-рю; защиту голыми руками против меча из школы Ягъю-рю и многое другое.

Такэда Сокаку слыл человёком весьма суровым, порой безжалостным и строго придерживающимся всех традиций и обычаев древних самурайских кланов. Он никогда в жизни не давал себе поблажек ни во время тренировок, ни в обыденной жизни. Того же он требовал и от учеников, изгоняя из своей школы любого, кто проявит недопустимую слабость.

Жесткость и неподкупность Сокаку стали легендой. Рассказывают, что мастер весьма редко улыбался и никогда не смеялся, как и подобает истинному самураю. Некоторые привычки Сокаку поражали даже его современников. Так, Сокаку никогда не пользовался чужой посудой; пищу он принимал только из рук своего ученика, который специально готовил для Сокаку. Такой обычай, безусловно, существовал и раньше в самурайской среде, когда отравление известных воинов не было редкостью и приходилось принимать особые меры безопасности. Вряд ли кто-либо стремился отравить Такэду Сокаку – не обладая реальной властью, он никому не мешал, но тем не менее мастер тщательно соблюдал дух и букву всех самурайских предписаний.

После революции Мэйдзи Сокаку яростно осуждал самураев, нарушивших старинные традиции. Кто-то из них занялся торговлей, кто-то начал преподавать в средних школах. Миссия воина – изучать боевые искусства и передавать их секреты дальше; ничего иного Сокаку для себя не видел. Закончив у Таномо Сайго шестимесячное обучение технике Дайто-рю айки-дзюцу, Сокаку решил поддержать еще одну самурайскую традицию и отправился с 1880 по 1898 гг. путешествовать по Японии. В древности считалось, что самурай, завершив обучение основам школы кэндо, должен совершить особое паломничество в ряд наиболее опасных мест и вернуться оттуда живым.

Сокаку никогда не отличался хорошими физическими данными: его рост составлял лишь 150 см, а вес не превышал 52 кг. Однако это никогда не смущало отчаянно дерзкого Сокаку, который принципиально выбирал себе противников значительно выше и тяжелее его самого и сурово расправлялся с ними.

Казалось, Сокаку сам стремился максимально усложнить себе задачу. Например, он сражался с мастерами меча только мечом, с мастерами копья – только копьем, использовал длинный шест против мастеров шеста. Многие из этих поединков заканчивались гибелью противника. Лучшим способом разрешения спора о том, кто из двух соперников сильнее, Сокаку считал смерть одного из них.

Он реагировал на малейшие проступки людей, которые, как ему казалось, могли задеть его самурайскую честь. В анналы Дайто-рю вошла знаменитая история о том, как в 1904 г. Такэда Сокаку расправился с безобидным в сущности американцем Чарлзом Перри, который преподавал английский язык в школе Дайни Коку престижного колледжа города Сэндай в префектуре Мияги, в северной части Хонсю. Однажды Перри, отправившись куда-то на поезде, обратил внимание на пассажира-японца странного вида, довольно плохо одетого, но при этом занимавшего место в вагоне первого класса и ведущего себя крайне вызывающе. Перри опасался такого соседства; к тому же американец решил, что вряд ли оборванный японец оплатил столь дорогой проезд. Ревнитель порядка обратился к контролеру, и тот проверил билет у маленького японца, которым был Такэда Сокаку. Сокаку же настолько оскорбился, что подскочил к Перри, сделал ему залом лучезапястного сустава так, что бедняге пришлось даже привстать на цыпочки (прием ёнкадзё), и препроводил его на заднюю, открытую площадку поезда. После этого он отправился обратно в вагон, заперев за собой дверь и оставив ошарашенного американца проводить время на свежем воздухе.

Достаточно было лишь намека на оскорбление (думается, Перри так и не понял, за что ему начали ломать руки), чтобы Сокаку в людном месте ринулся в бой! Нетрудно представить, чем заканчивались реальные попытки задеть честь потомка славного клана Такэда.

Кстати, эта история имела довольно интересное продолжение. Чарлз Перри оказался человеком не обидчивым и практичным, скорее всего предоставлявшим свои услуги не только языкознанию, но и разведке. Он тотчас сообщил в США, что обнаружил лучшую систему боевых искусств Японии – Дайто-рю. Из аппарата президента Рузвельта последовала просьба прислать в США инструкторов Дайто-рю для показательных выступлений с возможностью дальнейшего преподавания. Через некоторое время в США выехал один из лучших инструкторов Дайто-рю – Синдзо Нарада, служивший в отделе полиции города Сэндай.

Американцы были поражены эффективностью и жесткостью приемов Дайто-рю. Тотчас была сформирована специальная школа для агентов спецслужб и служащих государственного аппарата. По странной «случайности» в эту группу попал и скромный школьный учитель Чарлз Перри.

Однако через несколько лет преподавание искусства Дайто-рю в США было вытеснено могучим напором инструкторов дзюдо Кодокана во главе с умным тактиком Кано Дзигаро. И о технике айки-дзюцу забыли на десятилетия.

Но вернемся к необычной личности Такэды Сокаку. Его привлекли к работе в полиции в качестве старшего инструктора по боевым искусствам, и он с радостью согласился, поскольку считал, что именно там служил цвет самурайства. Официально преподавать в полиции Сокаку начал в 1898 г.; тогда же он открыл небольшую школу для «гражданских», принимая в нее только потомков самураев. Именно в то время к нему и попал Уэсиба Морихэи (но об этом чуть позже).

Жизнь Сокаку была окружена слухами и мифами, его считали виновником странной гибели многих мастеров дзю-дзюцу, а то и просто бандитом.

Следуя древним традициям самурайской тренировки клана Такэда, Сокаку стремился научиться в равной степени блестяще работать как всеми видами оружия, так и подручными средствами. Как-то раз в 1915 г., когда Сокаку возвращался домой, ему чем-то не понравились дорожные рабочие. В ту пору среди них было немало выходцев из самурайской среды. Сегодня трудно сказать, из-за чего начался спор, но Сокаку, как гласит предание, оказался один лицом к лицу с полусотней здоровенных мужчин. Сначала на него бросилось несколько человек, вооруженных баграми и железными ломами. Сокаку шагнул в самую гущу толпы и расшвырял нападающих. Тогда в руках нёкоторых рабочих появились мечи. Сокаку вырвал меч у одного из них и продемонстрировал древнюю технику кэндо клана Такэда. Девять человек упали замертво, остальные решили не рисковать и ретировались [159].

По пути айки-дзюцу

Что же представляло собой Дайто-рю айки-дзюцу? Прежде всего многими своими чертами, например бросками по круговой траектории, заломами лучезапястных суставов противника, оно напоминало современное айкидо, но было значительно жестче. «Ни один элемент не должен носить показной характер», – учили в школах Дайто-рю. Бой, ведущийся голыми руками, был всего лишь одной из составных частей техники школы; значительно больше внимания уделялось бою с мечом, боевым багром или клевцом, шестом и другими видами оружия. Из школы Ягью-рю дзю-дзюцу в Дайто-рю пришел раздел « муто-дори », который представлял собой способы защиты невооруженного бойца от нападающего с мечом.

К первой четверти XX в. о тайнах этой школы в Японии слышали уже многие, но мало кому воочию удавалось видеть ее и тем более изучать. К Такэде Сокаку начинают стекаться ученики из самых отдаленных районов Японии, а сам Сокаку благодаря неплохим доходам переезжает из скромного дома в роскошный особняк. И вот именно тогда к Такэде Сокаку приходит Уэсиба Морихэи.

За всю жизнь Уэсиба сменил добрый десяток школ дзю-дзюцу. Они превратились в профессиональные клубы, где переплетались древнейшее боевое мастерство и самый примитивный бизнес. Плату мастера дзю-дзюцу принимали не за весь курс обучения, а «по приемам», т. е. ученик платил отдельно за изучение каждого нового приема. В моду вошли дипломы, которые начали выдавать ученикам по окончании курса обучения, как символ уровня мастерства. Одной из таких древнейших школ дзю-дзюцу, быстро переросшей в доходный клуб, и стала Дайто-рю айки-дзюцу.

Школа айки-дзюцу была престижной, но полузакрытой, только для самураев. Уэсиба уже не застал чисто традиционного обучения, когда учитель передавал воспитаннику учение «от сердца к сердцу». Все теперь было по-другому. Уэсиба вынужден был платить за каждый прием, по 300–500 иен, выполняя еще и домашнюю работу в доме учителя. А обучался он около пяти лет. Правда, из этих пяти лет собственно занятиям айки-дзюцу было посвящено чуть более трех месяцев. Уэсиба неоднократно упоминал этот факт то ли как свидетельство собственных уникальных способностей (лишь за сто дней овладел всеми тайнами!), то ли как скрытый упрек своему учителю, далеко не лишенному корысти.

Обучение айки-дзюцу было строго кодифицировано и строилось по «кустовому методу». В основе такого «куста» лежал простейший прием – фактически базовый принцип, который все более усложнялся.

Ценилась не только прикладная значимость приема, но и его красота, изящество, даже замысловатость. «Кусты» приемов неимоверно разрастались, переходя в чисто показные элементы.

Уэсиба безропотно принял правила игры. В айки-дзюцу он нашел именно то, что его волновало: и красивую технику, и философские рассуждения о «гармонии в мире», и методы управления «ки». Чисто боевые аспекты дзю-дзюцу теперь его мало интересовали.

Какую же ступень занимал в иерархии Дайто-рю будущий создатель айкидо? В 1922 г. Уэсиба вместе с двадцатью тремя другими учениками проходит аттестацию у Такэды Сокаку. Он становится обладателем степени « кёдзю дайри » – третьей сверху, что означало получение всех базовых знаний школы Дайто-рю. Однако двое его сверстников, проходивших аттестацию вместе с ним, получили более высокую степень « кайдэн », а третий – Юкиеси Сагава, в будущем один из руководителей Дайто-рю, удостоился высшей степени « содэн », что означало полное знание техники. Разница между «кёдзю дайри», которую получил Уэсиба, и высшей степенью «содэн» была огромна: достаточно сказать, что Уэсибе полагалось знать лишь 118 базовых приемов, в то время как аттестация на высшую степень требовала знания уже 2884 приемов, что и составляло полный арсенал Дайто-рю айки-дзюцу! Помимо этого выпускник школы с высшей степенью должен был продемонстрировать владение длинным шестом, одним и двумя мечами, окованным посохом, копьем, металлическим веером, а также владеть некоторыми видами метательного оружия.

Таким образом, Уэсиба высших ступеней никогда не занимал и, как видно, исчерпывающих знаний традиции Дайто-рю айки-дзюцу не получил. Этот факт весьма важен для понимания логики его дальнейших действий.

В том классическом возрасте, когда святые и мудрецы входят в историю Уэсиба покидает остров Хоккайдо и школу айки-дзюцу. Шел 1916 год; 33-летний выпускник с дипломом от мастера Такэды Сокаку возвращался в родную Вакаяму, полный радужных надежд на продолжение обучения дзю-дзюцу…

Смерть отца вызвала настоящее потрясение у Морихэи. На какое-то время он впал в апатию и забросил все дела.

Но затем у Уэсибы появляется другой «отец» – его духовный учитель, синтоист Дэгути Онисабуро, лидер секты Омото-кё. Встреча с ним предрешила всю дальнейшую жизнь будущего создателя айкидо.

Страницы: «« 23456789 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Он долго лежал на сырой, холодной земле, затаив дыхание и широко открыв глаза, потом осторожно подн...
«Уже были съедены закуски и произнесены первые тосты за здоровье именинницы, ее родных и близких. Пе...
«И вовсе не лгала она о Вашей измене, как Вы пытались мне доказать. То есть теперь-то я верю, что Вы...
Что может быть более подходящим для проверки чувств перед свадьбой, чем две недели на прекрасно обус...
Мир «Улитки на склоне». Нава, жена Кандида, стала Славной Подругой. Но так и осталась женой Кандида,...
«Она летела. Летела над необъятными просторами Невендаара, над цветущими землями Империи, над погруж...