Где кот идет 3. Упругая вселенная Водолеев Игорь

Глава 18

– Следует признать, что передать Лемеху больше двух посланий за один сеанс пока не удаётся, – сказал Эгль, мрачно уставившись на горящие обломки виртуального охотничьего домика. – Боюсь, что темп передачи данных пока недостаточно высок.

Он дождался, когда вертолеты скрылись за верхушками деревьев, и стер картинку с экрана монитора.

– Я бы так не сказал, – возразил Хэвисайд, возвращая таймер в исходное положение. – За первые три сеанса Лемех успел усвоить данные по пространству Минковского и продумал физическую стратегию. Думаю, темп передачи данных должен возрасти и вскоре Баг Мэк очистится от пристрастия к пространству Римана. Это вопрос ближайшего времени.

– Не ударился бы Лемех в другую крайность – задумался Эгль.

– О чем вы? – Хэвисайд внимательно следил за клопом, который в очередной раз растерянно повис на обрывке молекулярной нити.

– У русского профессора могут взыграть патриотические чувства. А вдруг вместо континуума Минковского он выберет геометрию Лобачевского? Тогда мы все окажемся в пространстве с отрицательной кривизной, которое «вывернуто» наизнанку относительно пространства Римана.

– Неужели? – задумался англичанин. – Очень интересно! Эта мысль не приходила мне в голову.

– Не может быть! – не поверил Эгль. – Это известно каждому студенту.

– Да, конечно, – согласился Хэвисайд. – Но я думал о другом. Дело в том, что теория Лобачевского внутренне непротиворечива. Это значит, что пространство Лобачевского имеет полное право на существование. Так, если мы введем в полевые уравнения метрический тензор Лобачевского… Боже, сколько новых физических эффектов таит в себе эта новая вселенная!

– Сэр Оливер, прошу вас, не увлекайтесь, – осадил Эгль. – Мы здесь не научную проблему решаем, а политическую. Именно поэтому руководство операцией возложено на меня. Предупреждаю, стоит нам расслабиться, Баг Мэк захватит инициативу в свои холодные лапы и ситуация выйдет из-под контроля. Прошу внимания. Так, четвертый куб уже активирован. Что в нем было?

– Согласно графику, – оживился Хэвисайд, – Четвертый блок кубик включает идеи позднего Лемеха. Значит, контакт должен произойти совершенно в другой обстановке. В шоковых условиях виртуальный Лемех легче усвоит свои новые принципы. По плану, профессор должен отправиться в далекое прошлое, чтобы его не отвлекали партизаны, вертолеты и прочие атрибуты ХХ века.

– Гут, – одобрил Эгль. – И куда мы забросим русского профессора? В какой серебряный или галантный век?

– В мезозойскую эру.

– К динозаврам? – удивился исландец.

– Йес! Мы использовали данные по меловому периоду, который хорошо изучил Саток. Ситуация достаточно долго будет под нашим контролем. Глубина погружения примерно в сто миллионов лет позволит передать Лемеху информацию минимум из двух блоков подряд, пока Баг Мэк успеет накопить силы для ответного удара. Тогда шестой кубик можно настроить на передачу всех данных. Когда виртуальный профессор получит всю информацию, никакие атаки клопа-ирейзера ему будут уже не страшны.

– Экселенс! – одобрил Эгль. – Вижу, у вас всё готово. Внимание, запускаю таймер!

Глава 19

– Профессор, очнитесь! – Лемех почувствовал льющуюся на лицо струйку холодной воды. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на земле в тени огромной сосны. Травы нет, вокруг одни папоротники, механически отметил он. Сибирь или север Канады. Эко куда меня занесло. Повернувшись, он увидел скуластого мужчину в тонкой замшевой куртке и в охотничьих сапогах. Незнакомец держал в руках свернутый воронкой большой зеленый лист.

– Уважаемый, э… достаточно, – слабо запротестовал Лемех, заметив, что на него собираются вылить остатки воды.

– Меня зовут Саток, – охотник протянул смуглую твердую руку и помог Лемеху подняться на ноги. – Вы умеете ездить верхом?

– Что? – закашлялся профессор. – Я плохо слышу.

– Выпейте это, – Саток отвинтил крышку с фляжки и протянул Лемеху. – Пара глотков и давление в ушах уравняется с окружающей атмосферой.

– Какое давление? – профессор поднес фляжку к губам. Внутри оказалось густое терпкое вино, по вкусу напоминавшее мадеру. – С чем сравняется?

– С давлением окружающего воздуха, – пояснил Саток. – Сегодня с утра оно равно почти десяти избыточным атмосферам.

– Сколько, сколько атмосфер? – поразился Лемех. – Откуда оно взялось, разве мы не на Земле?

– На Земле, – кивнул Саток. – Только эпоха другая. Сейчас мы находимся в мезозойской эре, первая половина мелового периода. Чувствуете, какой здесь необыкновенно энергетический воздух? Содержание кислорода в атмосфере непрерывно повышалось с начала периода. В настоящее время его концентрация равна почти сорока процентам.

Вдохнув полной грудью, Лемех почувствовал, как мускулы его рук и ног наливаются необычайной силой. Он слегка оттолкнулся от земли и неожиданно взлетел на два метра вверх. Отчаянно махая руками, профессор мягко приземлился на толстый слой мха.

– Скоро вы привыкнете к биомеханике века динозавров, – одобрительно сказал Саток. – Молодые шасашвиссы уже умеют летать на крыльях модели «птерадон». Уверен, вы тоже научитесь.

Он обошел толстый куст длинными зелеными иглами вместо листьев и вывел на поляну четвероногое животное ростом с африканского буйвола, покрытое зеленоватой чешуйчатой шкурой. Кроме острого рога на конце приплюснутой морды зверь имел пару наспинных рогов, торчащих из костяных пластин над лопатками.

Саток дернул за длинный ремень, продетый через нижнюю челюсть животного. Зверь повернулся и Лемех увидел длинный толстый хвост рептилии, увенчанный на конце наростом величиной с хорошую дыню.

– Знакомьтесь! Это эоплоцефал, динозавр из рода цератопсов. В местных условиях вполне заменяет лошадь. Вы еще не разучились ездить верхом? Тогда делайте как я.

Ухватившись за торчавший над лопаткой рог, он подпрыгнул и мигом очутился на бронированной спине динозавра. Последовав примеру индейца, Лемех уверенно подтянулся на одной руке и уселся верхом.

– Ну, поехали, – сказал Саток, подобрав ремень. – Хоп! – он кольнул динозавра ножом, выбрав место между двумя пластинками на шее. Недовольно замычав, эоплоцефал побежал по едва заметной тропинке между огромными древовидными папоротниками, которые скрывали его с головой.

– Вам не жалко животное? – спросил Лемех, отмахиваясь от гигантской, с метровым размахом крыльев синеглазой стрекозы, которая норовила спикировать ему прямо на голову.

– Кого, эопла? – обернулся Саток. – Возьмите ассегай и постарайтесь срубить ей крыло, – индеец протянул короткое копье с широким, острым как бритва, наконечником. – Рептилии вообще малочувствительны к боли, а травоядные в особенности.

– Почему именно травоядные? – крякнул Лемех, рубанув от души нахальное насекомое. Лишившись одного из четырех крыльев, стрекоза-переросток завертелась штопором и упала на землю. Из-под папоротника выскочил огромный муравей, размерами немногим уступающий покалеченной хищнице. Забежав сзади, муравей прыгнул стрекозе на спину и мигом откусил ей голову. Прикинув, что муравей ростом как раз ему по пояс, Лемех невольно поджал ноги.

– Строго говоря, их следует называть растительноядными, – рассеянно сказал Саток. – Ведь они не едят траву, поскольку травы пока еще нет. А когда она появится, динозавров уже не будет.

– Куда же они денутся? Ах, да! – смутился Лемех.

– Мир динозавров обречен, – кивнул Саток.

– Кстати о птичках, – вспомнил профессор. – Поговорим о деле.

– О птицах? – удивился индеец. – Вас интересуют эти зубастые когтистые твари, больше похожие на пернатых ящериц?

– Я имею в виду информацию, которую вам поручено передать, – уточнил Лемех.

– Я простой охотник, – улыбнулся Саток. – Я плохо разбираюсь в теоретической физике. Но мне известно, где находится тот, кто должен сделать это. Я отвезу вас к Цхтахассе, вождю шасашвиссов по прозвищу Большая Пятка.

– Шасашвиссы, – вспомнил Лемех. – Это туземцы? Значит, здесь обитают люди?

– В меловом периоде нет настоящих людей, – сказал индеец. – Шасашвиссы, как они сами себя называют, относятся к биологическому виду яйцекладущих млекопитающих.

– Вроде утконосов? – догадался Лемех.

– Вроде них. Только они двуногие, голокожие и имеют рост около семи футов. Не считая развитой речи, письменности и способности к абстрактному мышлению.

– Разумные динозавры? – удивился профессор.

– Почему бы и нет, – обернулся Саток. – Вид гомо сапиенс обрел разум за два миллиона лет. Шасашвиссам природа предоставила срок в десять раз больше. Я потратил полгода на то, чтобы проследить развитие данного вида от середины юрского периода. Мы установили, что шасашвиссы произошли от стенонихозавров, небольшого семейства двуногих динозавров, которые почти полностью вымерли в конце юрского периода. Первобытные шасашвиссы имели достаточно времени, чтобы занять господствующее положение в меловом периоде.

– Цари мезозойской эры, – усмехнулся Лемех.

– Можно сказать так, – индеец дернул ремень, направляя эоплоцефала между двумя могучими соснами. – Мы называем их массаями мезозоя. А вот и селение ваших «царей».

Хвойный лес внезапно кончился. Лемех увидел широкую зеленую долину, рассеченную надвое светлой полосой реки. На берегу паслись многочисленные стада рогатых животных, похожих на огромных серых коров. Через реку был переброшен прочный мост. Въезд на мост был перекрыт массивными воротами, возле которых расхаживали вооруженные воины.

Когда эоплоцефал выбрался на дорогу к переправе, Лемех понял, почему разумных ящеров прозвали массаями мезозоя. Шасашвиссы давно одомашнили травоядных цератопсов и перешли на оседлый образ жизни. Он с интересом наблюдал, как утконосые пастухи верхом на эоплоцефалах отгоняли в сторону отяжелевших от сочной зелени бычков таврозавров, освобождая проход к водопою для самок с детенышами. Лемех так увлекся этой живописной картиной, что упустил момент, когда матерый таврозавр, почуяв пришельцев, яростно заревел и понесся к дороге, угрожающе выставив вперед длинные острые рога.

От стада отделился всадник верхом на эоплоцефале. Пришпорив своего «рысака», он направил его наперерез таврозавру. Резко остановившись перед обезумевшим животным, он издал гортанный крик и шлепнул эоплоцефала древком ассегая по крупу. Динозавр присел на задние ноги и махнул хвостом. Костяной шар на конце описал дугу и с размаху ударил таврозавра в лоб. Раздался громкий треск ломающейся кости. Оглушенный ужасным ударом четвероногий ящер упал на колени и замертво повалился набок, подняв облако пыли. Саток поднял руку, приветствуя удачливого пастуха.

– Что будет с динозавром? – спросил Лемех, невольно пожалев несчастное животное.

– Пустят на мясо, – сказал Саток. Он протянул копье тупым концом вперед, чтобы высоченный шасашвисс коснулся его своим ассегаем.

– Хуш сее? – прошипел утконосый пастух, уставившись на профессора желтым глазом с вертикальным черным зрачком.

– Лемехе сее, – ответил Саток. – Иш жехе су Цхтахасса.

– Жецх! – скрипнул шасашвисс и развернул эоплоцефала, освобождая дорогу. Не оглядываясь назад, он поскакал к стаду, которое пастухи уже заворачивали к мосту, чтобы переправиться на другой берег.

Перед воротами Саток спешился и повел динозавра на ремне за собой. Охранявшие мост розовокожие утконосые воины лениво расступались, бросая на Лемеха пристальные взгляды.

– Здоровые ребята, эти швиссы, – сказал Лемех, когда мост остался позади. – Ваш Цхатхасса тоже такой?

– Цхтахасса? – усмехнулся индеец. – Нет, он немножко другой. Что касается воинов шасашвиссов, то мы не слабее их. Смотрите!

Разбежавшись, он подпрыгнул вверх на три метра и очутился на эоплоцефале рядом с Лемехом.

– Здорово! – восхитился профессор. – Я тоже так могу?

– Сможете, – кивнул Саток. – Еще выше и дальше.

– Почему так получается? – Лемех легко соскочил с динозавра и снова запрыгнул.

– Я уже говорил, что здесь другой энергетический режим, – сказал индеец. – С каждым вдохом вы насыщаете кровь сжатым кислородом, который в несколько раз ускоряет ваш обмен веществ. Прислушайтесь к себе. Разве вы не ощущаете, что кровь буквально кипит в ваших жилах?

– Ощущаю, – засмеялся Лемех. – Извините за нескромность, но мне кажется, что я способен одолеть любого шасашвисса.

– Побороть сможете без особого труда, – подтвердил Саток. – Самый высокий туземный воин весит не больше ста фунтов. Их скелет состоит в основном из птичьих костей. Ведь у шасашвиссов и страусов один общий предок. Зато они очень быстры и ловки, что совершенно необходимо при их жизни среди могучих ящеров.

Протоптанная поколениями динозавров дорога уперлась в высокую стену, сложенную из массивных гранитных глыб. Отпустив эоплоцефала в заросли папоротника, Саток подошел к выступающему из стены круглому камню в форме мельничного жернова и предложил Лемеху взяться за него. Профессор прикинул в уме, что вес этого «жернова» составляет около пяти тонн и решительно взялся за теплую поверхность камня. Объединив усилия, они выкатили гранитный диск наружу. В стене открылся узкий проход. Не зная, чему удивляться больше, толщине стены или мастерству зодчих, оставивших в камне идеально ровный параллелепипед пустоты, Лемех вошел в темный коридор.

Саток дошел до двери в конце прохода уверенно постучал. Услышав «войдите», он открыл дверь и пропустил Лемеха.

– Ну, наконец-то! – воскликнул розовощекий шасашвисс, восседавший за огромным дубовым столом. – Время ужинать, а мы еще не обедали. Профессор, я приветствую вас по случаю прибытия в самый, можно сказать, расцвет мезозойской эры. Конкретно, в коньякский век мелового периода. По этому поводу разрешите налить вам этого неплохого, на мой вкус, пальмового вина. Коньяка, к сожалению, нет, поскольку нет винограда. Из покрытосеменных растений у нас, в меловом периоде, растут, как вы понимаете, одни дубы. Могу предложить желудевый кофе. Мы, шасашвиссы, пьем его с большим удовольствием. Или вы желаете чего покрепче? Эй, ребята! Вина дорогому гостю.

– Приветствую, Павлехес, – поздоровался Саток. – Не думаю, что профессор прибыл в меловой период для того, чтобы распить с тобой бутылочку местной текилы.

– Ошибаешься, сагамор, – с достоинством ответил Белов, снимая розовую маску с широким утиным носом. – Текилу делают из кактусов, а вино из пальмы называется пульке.

– Вы и есть Цхтахасса? – спросил Лемех, усаживаясь за стол.

– Нет, – смутился Белов. – Вождь отлучился ненадолго на кухню распорядиться насчет горячего. В этой кислородной атмосфере необходимо питаться шесть раз в день. Иначе ноги протянешь от истощения. Ага, а вот и он!

Открылась внутренняя дверь, в столовую вошел высокий розовокожий шасашвисс в белой набедренной повязке. В руках он держал деревянный поднос, уставленный дымящимися горшочками. За ним следовал воин пониже ростом, но шире в плечах раза в полтора. Шасашвисс поставил поднос с едой на стол. Не поднимая глаз, он наклонился и застыл в поклоне. Белов хлопнул в ладоши. Шасашвисс легко выпрямился и вышел из комнаты. Второй воин сбросил плащ из кожи рептилии и уселся за стол напротив Лемеха.

– Рад видеть вас в добром здравии, – сказал он, снимая маску. – Как добрались? Помех не было?

– Кар… – воскликнул Лемех и сразу осекся, увидев предупреждающе поднятый палец наголо обритого руссича.

– Меня зовут Цхтахасса, – быстро сказал Карислав. – Прошу отобедать, чем Бог послал. Засим и поговорим о птичках.

– Мясо, – пропел Белов, снимая крышку с самого большого горшка. – Тушеное мясо! Как я люблю тушеное в горшочках мясо.

– Саток, будь добр, поделись с Павлехесом последними новостями, – предложил Кари. – Мне нужно несколько минут для беседы с гостем.

– Итак, профессор, – начал он, пересев с Лемехом за край стола, – Отбросив постулат о равенстве инерции и тяжести, вы выбрали принцип сохранения энергии-импульса. Отказавшись от геометрии Римана, вы вернулись в евклидово пространство.

– В пространство Минковского, – уточнил Лемех, – Которое принято называть псевдоевклидовым, поскольку оно включает четвертое измерение, являющееся функцией времени. Но я чувствую, что этих принципов недостаточно, чтобы охватить все физические явления.

– Разумеется, – подтвердил Кари. – В достоверной физической теории должны выполняться все законы сохранения. Слушайте и запоминайте. Под веществом вы будете понимать все формы материи, включая поля. Под гравитацией вы будете подразумевать реальное поле, которое обладает плотностью энергии и импульса. Это поле нельзя уничтожить никаким выбором системы отсчета. Только так вы обеспечите выполнение законов сохранения, которые отражают общие свойства материи.

Тогда как следует понимать массу и силу?

– Это просто, – нетерпеливо сказал Кари, прислушиваясь к шуму за стеной. – Массу тела следует понимать как меру его энергии и импульса. Под силой нужно понимать не физическую величину, а чисто математический прием, позволяющий вычислять скорость, с которой тела обмениваются энергией.

– Вы имеете в виду силу инерции?

– Любую силу! – отрезал Кари. – Включая силу гравитации. При таком подходе понятие силы инерции теряет смысл и становится ненужным.

– Понятно, – кивнул Лемех. – Как все это обсчитать?

– Пожалуйста, – Кари решительно смахнул посуду на пол. Не обращая внимания на протесты Белова, который едва успел поймать свой горшочек с мясом, он перевернул крышку стола, под которой открылся дисплей мощного компьютера.

– Приступайте! – Кари нажал клавишу пуска. – Все исходные данные уже заложены. Вам остается сделать последний шаг.

– Так, посмотрим, – Лемех впился глазами в строчки уравнений, постепенно проступающих на экране дисплея. – Ага, тензор гравитации, симметрический, естественно, подключается к метрическому тензору пространства Минковского. Так, небольшое преобразование – и мы имеем обобщенный тензор «искривленного» гравитацией пространства Минковского. На кого он похож? Ба, да ведь это же эффективный тензор риманова пространства. Так вот откуда исходит гравитационное излучение, о котором говорил Хэвисайд. Карислав, вы – гений!

За стеной что-то грохнуло. С потолка посыпалась пыль. В дверь влетел утконосый воин с блестящими, как новенькие пятаки, глазами.

– Шепесеш зу жушче! – махнул рукой шасашвисс. – Рекн ехе шее.

– Профессор, – мягко упрекнул Кари. – Ведь вас предупреждали – никаких имен. Сейчас снова начнется артналет. Ладно, продолжайте работать. Мы продержимся, сколько сможем. Ребята, маски сброшены. Павел, Саток, за мной!

Подхватив оружие, диверы выбежали из комнаты. Оставшись один, Лемех запер дверь на три засова и с головой ушел в работу. Через час лихорадочных вычислений он понял, что уже никто и ничто не сможет ему помешать.

Глава 20

Надев летный шлем с телефоном, Карислав с интересом слушал рассказ Белова о его приключениях в южной Москови. Дулебу пришлось менять баллон с кислородом, пока он доплыл до подземного бассейна в зоне Чертово. Обсохнув в кочегарке, он вышел в предбанник и открыл вход в тайник, где они раньше прятали оружие. Тайный подземный ход привел его к речке Битца. Выход находился под мостом через речку и был обсажен для маскировки колючими кустами ежевики. Дальше Белов пошел по дороге. На полпути он наткнулся на стоянку двуногих мутантов, покрытых густой рыжей шерстью. Очевидно, это были те самые нелюди, о которых рассказывал Савва. Оценив опасность встречи с мутантами, опытный дивер без труда обошел лагерь людоедов и вышел к станции Бута, когда наручный таймер уже показывал почти четыре часа утра.

Он сразу направился на вертолетную площадку. Здесь он немного поспал в кабине вертолета, а когда полностью рассвело, вылетел на поиски группы. Не сомневаясь, что руссич избавится от конвоя при первом удобном случае и сразу поведет свою группу к университету, дулеб решил встретить товарищей в конечном пункте и поддержать огнем, если возникнет необходимость.

Он без труда посадил вертолет на крышу корпуса факультета и решил слегка перекусить. Услышав шум автомобильного мотора, он удивился и решил посмотреть на действующий самоход. Белов поднял вертолет и увидел во дворе грузовик, набитый вооруженными людьми в черной форме. Сделав справедливый вывод, что Кари уже подобрался к тайнику, а погоня наступает ему на пятки, он на всякий случай подбил ракетой грузовик и вернулся на крышу. Как он и предполагал, Кари не заставил себя ждать. Дулеб даже не успел допить свой сок.

Белов посадил вертолет на нейтральной полосе, которая проходила по мосту через речку Сходя. Дальше начиналась свободная зона Тошино, родина Прова. Кузнец зазывал диверов в гости, предлагал остаться навсегда, расписывал прелести жизни в зоне, окруженной со всех сторон водой.

– Послушай, Белый, – горячо убеждал он, – Лучшего места, чем Тошино, ты во всей Московии не найдешь! Сверху сам видел, кругом одна вода. На запад и юг – реки, на север – болото, на востоке – озеро. Пойми, упырям и нелюдям к нам ходу нет. Живем мы, как у Бога за пазухой, даже немного лучше. А какие здесь заливные луга! Барашки на них растут, как тесто на дрожжах. Павел, ты когда-нибудь пробовал молочного ягненка, сваренного в масле? К столу его подают под кисло-сладким соусом, с зеленью и гарниром из слегка обжаренных помидоров. Запивать ягненочка нужно молодым красным вином из винограда, что растет на юге зоны. Оставайтесь, мы для вас такой пир закатим! А какие у нас девушки. Ах, какие девушки! Гарри, ты в своих горах таких не видал. Наши девки все высокие, статные. Ноги белые, щеки румяные, глаза горячие. Ну, хоть на пару дней останьтесь? В бане попаримся, в речке поплаваем, нагуляем аппетит. Потом запируем на поляне так, что небу станет жарко!

– Спасибо, Пров, – засмеялся дулеб. – Я вчера наплавался. Что-то больше не хочется.

– Друг, времени нет ни сата, – сказал Кари. – К ночи надо быть в условленном месте. Рады бы погостить, но никак не можем. Служба! Вот Савве пока некуда торопиться. Прими его как друга. Он за нас и в баньке попарится и барашка отведает. А мы должны спешить.

За серебро спасибо вам, – Савва закинул за плечи пудовую сумку с контактными бляхами. – Будет на что бойцов нанять. Месяца не пройдет, как я Чертово обратно отвоюю. Зюзцам туго будет на два фронта биться.

– Савва, вот, возьми еще, – Зоя протянула воеводе усыпанный самоцветами пояс, который она чудом сохранила в плену. – Мне он уже не нужен. Я больше никогда не буду танцевать для воинов. А ты за эти камни сможешь нанять лишний десяток бойцов.

– Спасибо, Зоя, – Савва взял девушку за руки. – Спасибо за все и прощай.

– Прощай, Савва, – девушка приподнялась на цыпочки и поцеловала чертовского воеводу в щеку. – Может, свидимся когда-нибудь.

– Все в вертолет, – приказал Кари. – Машину поведу я. Гарри, садись рядом. По дороге кое-что обсудим.

Сделав прощальный круг над мостом, винтокрылая машина взяла курс на юг. Гарун смотрел на проплывающую под ним голубую ленту Москвы-реки, петляющую между зеленых холмов.

– А это что? – показал он на две параллельные серебряные полоски, соединенные на концах водными перемычками.

– Гребной канал, – глянул руссич. – Построен для Олимпиады 1980-го года.

– Вот это да! – загорелся Гарун. – В Москве в восьмидесятом году была Олимпиада? А какое место заняла наша сборная по футболу?

– Кажется, третье. Но сейчас не об этом. Нам нужно обсудить другой вопрос. Я уверен, что Совет поручит ликвидацию модальной развилки, возникшей в марте восемьдесят шестого года, именно нашей группе.

– Разумеется, кому же еще.

– Тогда ты, как аспирант, должен понимать, что воздействие должен быть слабым, с минимальным кругом вовлеченных лиц. Иначе мы получим новую развилку, которая будет хуже прежней. Чтобы отщипнуть почку с ветки, топор не требуется. Хватит царапины ногтем. После такого легкого укола новый узел не появится, а мировая линия остается прямой. Так что, как ты понимаешь, автокатастрофы, пожары и прочие шумные акции полностью исключаются. Нужно нечто естественное, легко объяснимое и не вызывающее головной боли у местных сыскарей. Предлагаю подумать и дать предложения.

– Что тут думать, – сказал Гарун. – Если устранить причину, то исчезнет и следствие. Если спутник «Джотто» не столкнется с кометой, то пандемия не возникнет. Чтбы предотвратить пандемию, нужно сделать так, чтобы доктор Рае не посылал «Джотто» к ядру кометы.

– Для начала неплохо, – одобрил Кари. – Но мы не можем просто взять и рассказать ему о грозящей опасности. Он примет нас за умалишенных и вызовет полицию. Стычка со службой безопасности не входит в наши планы. Кроме того, поставленная цель не будет достигнута. Избавившись от нас, доктор Рае все равно направит «Джотто» к ядру кометы.

– Зачем рассказывать? – вмешался Белов. – Вкатить доктору двойную дозу снотворного и увезти на дачу в горах. Пусть эксперты совещаются в рабочей группе, сколько им угодно. Все равно без руководителя проекта никто не отважится рисковать европейским космозондом.

– Боюсь, в этом случае пострадает карьера доктора, – заметил Кари. – Если его признают больным, руководителем программы могут назначить другого. А это крайне нежелательно.

– Я, кажется, понял, – задумался Гарун. – Людей трогать нельзя. Что ж, остается чисто технический способ.

– Что ты имеешь в виду?

– Лучше я нарисую. Вот процедура управления сателлитом «Джотто». Если разорвем линию связи здесь, воздействие на реальность будет минимальным. Линию вскоре восстановят, но в передаче получится необходимый перерыв. Сбой объяснят в Центре управления естественными причинами. Санкций от властей не будет и никто из ученых не пострадает.

– Любопытно, – Кари взял в руки карандаш. – Если мы испортим этот предохранитель, что грозит персоналу обсерватории? Почти ничего. В крайнем случае, менеджер, отвечающий за поставку оборудования, получит выговор, который все равно снимут через пару месяцев. Думаю, это есть минимальная плата за то, чтобы история Земли вернулась на свои рельсы. Считай, что твой план принят. Я буду лично ходатайствовать перед Советом. Как ты думаешь, в марте на Карибском море уже не холодно?

– Думаю, нет, – сказал Гарун. – Ведь это тропическая зона.

– Силы небесные! – вздохнул Кари. – Куда ни ступишь, всюду у вас зона.

Глава 21

Из станции «Карибус», замаскированной под старый грот на берегу острова Пуэрто-Рико, они выехали на двух автомобилях. На этот раз Кари разрешил Белову взять внедорожник «тойота» ярко красного цвета. Гарун выбрал для Зои кадиллак цвета морской волны, который так шел к зелёным глазам девушки. Обогнув скалу, прикрывавшую со стороны моря выход из станции, они выехали на дорогу, ведущую из Сан-Хуана в Аресибо. На перекрестке водители, обменявшись сигналами, повернули направо, оставив позади мыс Эскамарон.

Гладкое шоссе, повторявшее изгибы обрывистого берега, с мягким шорохом ложилось под патентованную резину колес. Теплый ветер с Атлантики, который здесь называют северным, развевал пышные волосы девушки. Посигналив еще раз, автомобили резко прибавили скорость и помчались на запад. Им понадобилось менее часа, чтобы попасть в местечко Аресибо, где не так давно завершилось строительство гигантского радиотелескопа. По внутреннему склону древней долины была проложена кольцевая дорога для автотуристов, которые часто заезжали сюда, чтобы поглазеть на самое большое в мире радиотехническое сооружение.

Оставив для отвода чужих глаз кадиллак с романтической парочкой у развилки, Кари и Белов объехали на «тойоте» вокруг долины. В трех местах внедорожник останавливался. Кари неторопливо выносил штатив с профессиональной фотокамерой. Пока он делал вид, что снимает виды долины на фоне ажурных сплетений металлоконструкций, Белов приоткрывал заднюю дверцу и незаметно опускал на обочину электронный блок, замаскированный под обломок песчаника. Активировав блок нажатием кнопки, замаскированной под старую ракушку, он негромко покашливал. Услышав сигнал, Кари складывал штатив и возвращался в машину. Подъехав к развилке, откуда хорошо просматривалось здание электрической подстанции, Белов установил на обочине блок управления с антенной в виде зонтика, который он тщательно нацелил на большой матовый шар, смонтированный на крыше подстанции.

Посмотрев из-под руки на солнце, подбиравшееся к зениту, Гарун нажал кнопку на приборной панели авто, чтобы определить международное время.

– По Гринвичу уже девятнадцать сорок шесть, – доложил он. – Сеанс связи с «Джотто» начнется минут через десять.

– С кем будет связь? – спросила Зоя, стряхивая пыль с шелкового платья, облегавшего ее стройную фигуру.

– Не с кем, а с чем, – поправил Гарун, протягивая девушке стаканчик с мороженым. – Связь будет установлена с космическим сателлитом, который находится очень далеко отсюда.

– Дальше, чем Тимешин? – спросила Зоя.

– Это вряд ли.

– Тогда это не очень далеко, – успокоилась девушка и принялась за мороженное.

Над долиной прокатился предупреждающий вой сирены. Фигурки людей в серых комбинезонах забегали по территории, прячась в производственных корпусах. Охранники в камуфляжной форме укрылись в домике контрольно-пропускного пункта. На окнах опустились металлические жалюзи.

– Быстро все в «тойоту», – приказал Кари. Бросившись к машине, он размотал цепь, прикрепленную к заднему бамперу, и сбросил на землю.

– Мы не учли, что радиоволнам потребуется время, чтобы долететь до «Джотто». Радиотелескоп начнет свою работу на восемь минут раньше, чем мы предполагали!

– Почему в джип? – запротестовала Зоя. – В нем жарко. Гарун, попроси Карика. Ведь у нас свой самоход имеется, с холодильником и с телевизором.

– Без возражений, пожалуйста! – Гарун решительно усадил девушку на заднее сиденье «тойоты». – Понимать надо, что у джипа крыша железная, а у кадиллака – брезентовая. Вот облысеешь от радиации, будешь знать! – припугнул он, поднимая боковые стекла. На приборной панели зеленый огонек уже сменился красным.

Сирена смолкла. Стеклянный шар на крыше подстанции налился алым цветом. В застывшем синем небе зазвенели стеклянные колокольчики. Сухая трава на обочине зашевелилась и вдруг встала дыбом.

Красный огонек на панели мигнул в последний раз и погас. Из нацеленной на подстанцию зонтичной антенны вылетел тонкий белый луч и ударил в алый шар на крыше. Внутри подстанции послышался громкий треск, как при коротком замыкании. Из окон помещения потёк густой дым. Луч исчез. Зонтик антенны щёлкнул, сложился и ушёл вглубь корпуса блока.

– There is a short circuit at power station![13] – проревел над территорией усиленный динамиками голос. – Mister Burtcley, you have two minutes to repair it up![14]

Из административного корпуса выскочили двое в противогазах и с чемоданчиками в руках. Зачем-то пригибаясь, они устремились к воротам подстанции, из которой все еще шел белый дым. Поправив противогазы, ремонтники скрылись внутри подстанции.

Гарун посмотрел на часы. Хронометр показывал: [1986.03.14], «19:52» (по Гринвичу).

Ремонтникам потребовалось три минуты, чтобы отключить защиту подстанции и заменить сгоревший предохранительный блок. В 19 часов 55 минут главный радиотелескоп закончил навигационный разворот и нацелился на сползающий с зенита солнечный диск. Громко взвыла сирена. Над долиной пронесся металлический звон, словно миллионы песчинок ударили разом в огромный бронзовый гонг. Зазевавшийся в небе ястреб сарыч в долю секунды превратился в кучку обгоревших костей и просыпался на землю черным пеплом. Мощный электромагнитный импульс пронзил земную атмосферу и устремился через космическое пространство к пылающему светилу.

В 20 часов 03 минуты космический аппарат «Джотто», приняв корректирующий сигнал из Аресибо, приблизился к узловой точке и пересек границу пылевого облака вокруг кометы Хэлли, которая пересекала плоскость земной орбиты со скоростью шестьдесят километров в секунду. Опоздавший на минуту «Джотто» пролетел в плоскости эклиптики почти на две тысячи километров выше границы снежных облаков, после чего безнадежно отстал от ядра кометы. Комета Галлея, с замороженной биологической бомбой внутри, уже пересекла к тому времени плоскость земной орбиты и понеслась по вытянутой траектории к точке афелия за орбиту Нептуна, чтобы вернуться к Солнцу через семьдесят шесть лет.

Американский сателлит «ИКЭ», пролетавший двадцать пятого марта на расстоянии тридцати миллионов километров от кометы, передал в Пасадину последнее изображение ядра кометы, наблюдаемое как туманное пятнышко неправильной формы. Доктор Ньюберн продемонстрировал полученный фотоснимок на итоговом совещании рабочей группы Запада и выразил сожаление по поводу неудачи, постигшей их европейских коллег. Закрывая заседание научного совета, он высказал надежду, что учёным XXI века повезёт больше и они смогут исследовать более явным способом объект «Э-1», открытый их коллегами из Старого Света.