Леди Сьюзан (сборник) Остин Джейн
В течение получаса я с момента на момент ожидала его отъезда. После того, как я отправила тебе мое письмо, я пошла к мистеру Вернону и сидела с ним в комнате, разговаривая обо всем этом деле. Потом я решила зайти к Фредерике, которую я не видела с самого завтрака. Я встретила ее на лестнице плачущей.
– Милая тетя, – сказала она, – он уезжает. Мистер Де Курси уезжает, и во всем виновата я. Боюсь, что ты будешь сердиться, но я действительно не могла предположить, что так случится.
– Дорогая моя, – ответила я, – и не думай, что должна у меня просить прощения из-за этого. Я была бы благодарна всякому, кто был бы причиной отъезда моего брата домой, потому что я знаю, что папа очень хочет видеть его дома. Однако что же ты такого совершила, чтобы повлиять на его решение?
Она вся вспыхнула и ответила:
– Я была так несчастна из-за сэра Джеймса, что я не могла удержаться. Я совершила большую ошибку и сознаю это. Но ты не представляешь, в каком я была состоянии, а мама строго запретила мне говорить об этом с тобой и моим дядей.
– И поэтому ты говорила с моим братом, чтобы он как-то вмешался в это дело, – сказала я, желая помочь ей объясниться.
– Нет, но я написала ему. Да, я это сделала. В это утро я встала до рассвета. Я потратила на это два часа и, когда закончила письмо, то подумала, что никогда не решусь отдать его. Однако после завтрака, возвращаясь в свою комнату, я встретила его в коридоре, и тогда я поняла, что все зависит от этого момента. Я заставила себя отдать его. Он был так добр, что принял его без промедления. Я не смела взглянуть на него и убежала прочь. Я так испугалась, что у меня перехватило дыхание. Милая тетя, ты не знаешь, как я была несчастна.
– Фредерика, ты должна была поделиться со мной своей бедой. Ты всегда встретила бы во мне друга, готового помочь тебе. Разве ты думаешь, что твой дядя и я не поддержали бы тебя с такой же готовностью, как мой брат?
– Конечно, я не сомневалась в твоей доброте, – сказала она, покраснев опять, – но я думала, что мистер Де Курси может как-то повлиять на мою маму. Однако я ошиблась. У них была ужасная ссора из-за этого, и он теперь уезжает. Мама никогда не простит меня, и мне будет еще хуже, чем прежде.
– Вовсе нет. В таком вопросе, как этот, запрещение мамы не должно помешать тебе говорить со мной об этом деле. Она не имеет права сделать тебя несчастной, и она не добьется этого. А твое обращение к Реджинальду будет полезным для всех сторон. Можешь быть уверена, что никто больше не сделает тебя несчастной.
Каково же было мое удивление, когда в этот момент я увидела Реджинальда, выходящего из туалетной комнаты леди Сьюзан. Мое сердце сразу почуяло беду.
– Ты уезжаешь? Мистер Вернон у себя.
– Нет, Кэтрин. Я не уезжаю. Ты не возражаешь против краткого разговора? – Было очевидно, что, увидев меня, он смутился. Фредерика сразу же исчезла.
Мы направились в мою комнату.
– Я понимаю теперь, что действовал с моей обычной глупой импульсивностью, – сказал он, все больше смущаясь. – Я совершенно неправильно понимал леди Сьюзан и едва не оставил этот дом под ложным впечатлением о ее поведении. Во всем этом была допущена очень большая ошибка. Я думаю, что мы все ошибались. Фредерика плохо знает свою мать. Леди Сьюзан озабочена лишь ее благополучием, но Фредерика не считает ее своим другом. Поэтому леди Сьюзан не всегда точно знает, что может обеспечить счастье ее дочери. Кроме того, у меня нет права вмешиваться. Мисс Вернон ошиблась, обратившись ко мне. Короче говоря, Кэтрин, все пошло не так, но теперь все, к счастью, закончилось. Мне кажется, что леди Сьюзан хочет поговорить с тобой обо всем этом, если ты склонна к этому.
– Конечно, – ответила я, глубоко вздыхая при изложении этой неубедительной версии. Однако я не стала возражать, потому что это было бы бесполезно. Реджинальд был рад оставить меня, а я направилась к леди Сьюзан, мучимая любопытством услышать ее объяснения.
– Разве я не говорила вам, что в конце концов ваш брат никуда не уедет? – сказала она с улыбкой.
– Да, вы действительно говорили это, но я надеялась, что вы могли ошибиться, – сказала я очень печально.
– Я бы не рискнула высказать такое мнение, – ответила она, – если бы в тот момент мне не пришло в голову, что это его решение уехать было вызвано разговором, которым мы были заняты этим утром и который завершился к его большому неудовольствию из-за того, что мы так и не поняли друг друга. При этой мысли я решила, что тот несчастный спор, в котором мы, возможно, оба были одинаково неправы, не должен лишить вас общества вашего брата. Если вы помните, я немедленно вышла из комнаты и решила не терять времени и исправить, насколько могла, эти ошибки. Дело в том, что Фредерика была решительно настроена против супружества с сэром Джеймсом.
– Неужели ваша милость может возражать и не согласиться в этом с ней? – воскликнула я с некоторой горячностью. – У Фредерики светлая голова, что нельзя сказать о сэре Джеймсе.
– Я очень далека от того, чтобы сожалеть об этом, дорогая моя сестра, – сказала она, – напротив, я благодарна за то, что моя дочь проявила столь достойный знак здравого смысла. Сэр Джеймс, конечно, ей не пара / его мальчишеские манеры усугубляют его положение/, и если бы она обладала достаточной проницательностью и способностями, которые я желала бы видеть в ней или знала бы, что она обладает ими в такой мере, я не была бы так склонна к заключению этого брака.
– Странно, что вы одна не подозревали о здравом смысле вашей дочери.
– Фредерика никогда не ценила себя по достоинству; ее манеры были по-детски робкими и застенчивыми. Кроме того, она боится меня и почти не любит. При жизни ее отца она была избалованным ребенком; с тех пор я вынуждена была более строго относиться к ней, и это оттолкнуло ее от меня; она не отличалась также блеском своего ума, талантом или силой интеллекта, которые способствуют развитию человека.
– Вернее, ей не повезло с воспитанием и образованием.
– Одному Богу известно, моя дорогая миссис Вернон, как хорошо я сознаю это, но мне хотелось бы забыть все обстоятельства, которые могли бы бросить тень на память того, чье имя свято для меня.
Здесь она притворилась, что плачет. Но у меня уже кончилось всякое терпение.
– Однако, что ваша милость может сказать мне о ваших разногласиях с моим братом?
– Они возникли из-за поступка моей дочери, что подтверждает отсутствие у нее рассудительности, а также из-за ее боязни меня, о чем я уже говорила. Она написала письмо мистеру Де Курси.
– Я знаю об этом, но вы запретили ей говорить с мистером Верноном или со мной о причине ее страданий. Что же ей оставалось делать, как не обратиться к моему брату.
– Боже мой! Какое же превратное у вас сложилось обо мне мнение! Разве вы можете допустить мысль о том, что я знала о ее переживаниях? Неужели вы считаете, что моей целью было сделать собственное дитя несчастным и что я запретила ей говорить с вами по этому вопросу из опасения, что вы расстроите мой дьявольский план? Разве я, по вашему мнению, лишена естественного, искреннего чувства? Как вы можете подозревать, что я способна обречь ее на бесконечные страдания, если считаю ее благополучие своим первейшим долгом?
– Эта мысль, конечно, ужасна, но что вы скажете по поводу ваших намерений, когда вы настаивали на ее молчании?
– Какая польза, дорогая сестра, могла бы быть от какого-либо обращения к вам, как бы ни обстояли дела? Почему я должна обременять вас просьбами, которые мне не по душе? Это было бы нежелательно для нее, для вас и для меня самой. Если я приняла решение, то не желаю вмешательства другого лица, независимо от его дружеского расположения ко мне. Верно то, что я ошибалась, однако я сама верила, что была права.
– Но что же это была за ошибка, на которую ваша милость так часто ссылается? Что является причиной столь невероятного заблуждения относительно чувств вашей дочери? Разве вам неизвестно, что она испытывает неприязнь к сэру Джеймсу?
– Я знала, что это совсем не тот человек, которого бы она предпочла, но была уверена, что причиной такой неприязни не было осознание его недостатков. Однако, моя дорогая сестра, вам не следует столь подробно расспрашивать меня по этому поводу, – продолжала она, нежно беря меня за руку. – Я честно признаюсь, что в этом есть некоторая тайна. Фредерика делает меня очень несчастной. Ее обращение к мистеру Де Курси причинило мне особенно сильную боль.
– Что вы имеете в виду, упомянув о тайне? Если вы думаете, что ваша дочь так расположена к Реджинальду, то ее неприязнь с сэру Джеймсу заслуживает не меньшего внимания, чем если бы ее неприятие Джеймса было вызвано осознанием его глупости. И почему, ваша милость, вам следовало ссориться с моим братом из-за его вмешательства, от которого, вы должны знать, он по своему характеру не отказался бы, если его так горячо просили об этом?
– Характер его, как вам известно, довольно вспыльчивый, и он пришел с намерением разубедить меня, будучи так сильно растроган состраданием к этой обиженной девочке, этой скорбной героине! Мы не поняли друг друга. Он считал меня более виноватой, чем я в действительности была; я же расценивала его вмешательство как действие, менее заслуживающее прощения, нежели я полагаю сейчас. Я действительно чувствую уважение к нему и была очень обижена, когда узнала, что это мое расположение к нему было так недостойно вознаграждено. Мы оба излишне погорячились, и, конечно, виноваты оба. Его решение уехать из Черчилля соответствовало его настроению; однако когда я поняла его намерение, и в то же время стала думать, что, возможно, мы не поняли друг друга, то решила объясниться с ним пока не поздно. Ко всем членам вашей семьи я всегда испытывала известное расположение, и, признаюсь, мне было бы очень больно, если бы мое знакомство с мистером Де Курси окончилось столь печально. А теперь я могу добавить лишь то, что, поскольку убеждена в справедливой неприязни Фредерики к сэру Джеймсу, я немедленно поставлю его в известность о том, что ему следует оставить какие-либо надежды жениться на ней. Я корю себя за то, что, правда невинно, заставила ее так переживать в связи со всем этим. Она будет полностью вознаграждена, насколько это в моих силах; если ей, как мне, дорого ее собственное счастье, если она способна к мудрому рассуждению и может, как надлежит, владеть собой, то теперь она может стать более покладистой. Прости меня, моя дорогая сестра, за то, что отняла у тебя драгоценное время, но виной тому мой собственный характер. После этого объяснения, надеюсь, мне не грозит перспектива упасть в вашем мнении.
Я могла бы сказать: “Действительно, не слишком низко”; однако я вышла из комнаты в молчании. Это было пределом моего терпения. Если бы я начала говорить, то не смогла бы остановиться. Ее убежденность, ее лживость – но я не могу позволить себе останавливаться на этом, потому что это было бы излишним, довольно неприятным переживанием. У меня и так уже болит сердце.
Как только я несколько успокоилась, я вернулась в гостиную. Экипаж сэра Джеймса стоял у дверей, и вскоре, как всегда в веселом настроении он уехал. Как легко ее милость поощряет и прогоняет любовника!
Несмотря на это избавление, Фредерика продолжала выглядеть несчастной, все еще, возможно, опасаясь гнева матери; она боялась отъезда моего брата и в то же время, может быть, испытывала чувство ревности от его пребывания здесь. Я замечаю, как внимательно она наблюдает за ним и леди Сьюзан. Бедная девочка! Теперь я уже не рассчитываю на радужные надежды для нее. Едва ли ее любовь будет вознаграждена взаимностью. Его мнение о ней изменилось. Правда, он считает ее отчасти правой, но его примирение с ее матерью не оставляет никаких надежд.
Готовься, моя милая мама, к худшему. Вероятность их брака существенно возросла. Он теперь принадлежит ей более, чем прежде. Если произойдет это жалкое событие, Фредерика будет полностью принадлежать нам.
Хорошо, что мое последнее письмо лишь на немного опередило это, потому что имеет значение каждая минута, когда чувство радости ведет к разочарованию.
Всегда твоя
Кэтрин Вернон
Письмо 25
леди Сьюзан к миссис Джонсон
Черчилль
Я жду от тебя, моя милая Алиса, поздравлений. Я снова на коне – веселая и ликующая. Когда я писала тебе на днях, то была действительно очень сильно раздражена и не без причины. Нет, я не уверена, что могу теперь полностью успокоиться, потому что для восстановления мира у меня больше тревог и волнений, чем я могла предположить. У этого Реджинальда слишком гордый характер! Такой нрав формируется из-за ложной убежденности в своей исключительной честности, что представляется особенно оскорбительным. Уверяю тебя, что я так легко не прощу ему этого. Фактически он чуть было не уехал из Черчилля! Я едва закончила писать мое последнее письмо, когда Уилсон принес мне весть об этом. Поэтому я решила, что следует что-то предпринять, потому что не могу допустить, чтобы моя репутация была во власти человека, чьи необузданные увлечения столь неистовы и возмутительны. Было бы недостойно моей репутации позволить ему уехать с таким впечатлением не в мою пользу. В такой ситуации следовало проявить снисходительность.
Я послала Уильсона сказать, что желаю поговорить с ним до его отъезда. Он пришел без промедления. Гнев, искажавший каждую черточку его лица, когда мы расстались последний раз, отчасти смягчился. Казалось, он был сильно удивлен моим предложением. Было похоже, что он наполовину желал и наполовину боялся того, что я смогу повлиять на его жесткую позицию.
Если выражение моего лица было таким, которое бы меня устроило, то оно выражало сдержанность и достоинство и в то же время некоторую задумчивость, что могло убедить его в том, что я не была полностью счастлива.
– Я прошу прощения, сэр, за мою вольность послать к вам человека, но мне только что сообщили о вашем намерении покинуть сегодня этот дом. Я считаю своим долгом просить вас о том, чтобы вы из-за меня ни на час не сокращали свое пребывание здесь. Я полностью сознаю, что после того, что произошло между нами, дальнейшее пребывание нас в одном доме плохо гармонировало бы с чувствами, вашими и моими. Такое резкое и полное изменение наших отношений близкой дружбы сделало бы дальнейшее общение между нами настоящим наказанием. Ваше решение покинуть Черчилль несомненно соответствует создавшейся ситуации и тому веселому настроению, в котором, я знаю, вы пребываете. Однако в то же время не я пострадаю от такой жертвы, как это должно бы случиться. Вы покидаете родных, которым вы так дороги и к которым вы так сильно привязаны. Мое пребывание здесь не может доставить такое удовольствие миссис и мистеру Вернону, которым так приятно общение с вами. А мой визит сюда, может быть, слишком затянулся. Поэтому мой переезд, который, во всяком случае, произойдет на днях, может быть без каких-либо затруднений ускорен. В связи с этим моя особая просьба состоит в том, чтобы я не стала каким-то образом причиной разобщения семьи, члены которой испытывают такую сильную взаимную привязанность. Никого не должно интересовать, куда я направлюсь. Это не имеет особого значения и для меня, а вы так много значите для всех ваших близких.
Этим я закончила свою речь и надеюсь, что ты будешь довольна ею. Ее воздействие на Реджинальда оправдывает некоторую долю моего тщеславия, поскольку оно было не менее благоприятным, чем быстрым. О! Как интересно было следить за изменением выражения его лица, пока я говорила, наблюдать борьбу между возвращающейся нежностью и остатками досады. Есть что-то привлекательное в чувствах, на которых можно так легко играть. Не скажу, чтобы я завидовала ему в этом; ни за какие сокровища не желала бы иметь такие послушные эмоции, однако они очень удобны, когда хочешь повлиять на чувства другого человека. И все же, этот Реджинальд, которого всего несколько моих слов привели в состояние почти полной покорности, сделали более сговорчивым, более влюбленным и более преданным, чем прежде, покинул бы меня при первой вспышке озлобленности в его гордом сердце, без того, чтобы снизойти для поиска объяснений!
При всей его покорности и уступчивости в этот момент я не могу ему простить такой сорт гордости; не следует ли мне его наказать, прогнав его сразу после нашего примирения или, выйдя за него замуж, чтобы дразнить его всю жизнь? Однако эти меры слишком жестоки, чтобы принимать их без некоторого размышления. Сейчас я намерена реализовать несколько замыслов. Я должна наказать Фредерику, и довольно сурово, за ее обращение к Реджинальду; я должна наказать его за то, что он так благосклонно отнесся к ней и за все его последующее поведение; я должна подвергнуть истязанию мою невестку за ее вызывающий и торжествующий вид, когда из дома был изгнан сэр Джеймс. Во время примирения с Реджинальдом у меня не было возможности спасти этого несчастного молодого человека. Кроме того, я должна возместить моральные издержки за мои унижения, которым я подвергалась эти несколько дней. Для осуществления всего этого у меня есть ряд планов. Я также намерена скоро приехать в город и, каковы бы ни были мои решения относительно всего прочего, я, по всей вероятности, выполню в первую очередь этот проект, поскольку Лондон всегда будет самым благоприятным полем деятельности, и, во всяком случае, я буду там вознаграждена милым общением с тобой и смогу немного развлечься после 10-недельной епитимьи в Черчилле.
Я думаю, что я в долгу перед своим собственным характером и должна выдать Фредерику замуж за сэра Джеймса. Сообщи мне свое мнение по этому вопросу. Уступчивость – черта характера, которую с готовностью используют другие, и я не очень стремлюсь, как ты знаешь, к обретению этого свойства нрава. У Фредерики также не должно быть претензий на это, чтобы ей потворствовали в ее капризах за счет интересов ее матери. Это касается также ее тщетной любви к Реджинальду; я, конечно, считаю свои долгом отбить у нее охоту к такому романтическому вздору. Принимая все это во внимание, я усматриваю крайнюю необходимость в том, чтобы увезти ее в город и немедленно выдать замуж за сэра Джеймса.
Если вопреки ему будет действовать моя собственная воля, то я обрету известную способность и желание возобновить добрые отношения с Реджинальдом, которые фактически утрачены. И, хотя он все еще в моей власти, я отказалась от самого предмета нашей ссоры. При всем этом, даже при самых благоприятных обстоятельствах, победа представляется едва ли достижимой.
Сообщи, моя дорогая Алиса, твое мнение по всем этим делам и дай мне знать, сможешь ли обеспечить меня удобным жильем поблизости от тебя.
Преданная тебе
С.Вернон
Письмо 26
миссис Джонсон к леди Сьюзан
Эдвард стрит
Я была рада твоему посланию, и вот тебе мой совет: не теряя времени, приезжай в город сама, а дочь оставь в Черчилле. Конечно, было бы куда более кстати устроить свою собственную жизнь, выйдя замуж за мистера Де Курси, чем раздражать его и всю его семью, стараясь выдать ее замуж за сэра Джеймса. Тебе следует больше думать о себе и меньше – о дочери. У нее не тот нрав, который способствовал твоей репутации в этом мире. Поэтому, мне кажется, что Черчилль с Вернонами – самое идеальное для нее место. Сама же ты создана для общества и разве пристойно лишать себя его. Поэтому оставь там Фредерику, чтобы наказать ее за все те неприятности, которые она тебе доставила, позволив себе это мягкосердечное романтическое увлечение, которое неизбежно завершится для нее довольно печальными переживаниями. Приезжай как можно скорее в город. У меня есть причины торопить тебя.
На той неделе в город приехал Мэнвэринг и ухитрился, вопреки воле мистера Джонсона, найти возможность увидеться со мной. Он очень несчастен без тебя и испытывает такую неудержимую ревность к Де Курси, что было бы крайне нежелательным, чтобы они сейчас встретились. И все же, если ты не позволишь ему встретиться с тобой здесь, то я не могу гарантировать, что он не совершит какой-либо опрометчивый поступок – он может, например, приехать в Черчилль, что было бы ужасно. Кроме того, если ты примешь мой совет и решишь выйти замуж за Де Курси, то для тебя будет крайне необходимым убрать с дороги Мэнвэринга, и только ты обладаешь достаточным влиянием, чтобы заставить его вернуться к его жене.
У меня есть также и другой мотив для твоего приезда. В следующий вторник мистер Джонсон уезжает из Лондона. Чтобы поправить свое здоровье, он намерен поехать в Бат, где, если воды будут действовать благоприятно на его организм и соответствовать моим желаниям, он пролежит с подагрой много недель. Во время его отсутствия у нас будет возможность выбрать общество по нашему вкусу и получить истинное удовольствие. Я бы пригласила тебя на Эдвард стрит, но он вынудил у меня что-то вроде обещания никогда не принимать тебя дома. Ему никогда не удалось бы добиться этого, если бы у меня не было такой нужды в деньгах. Тем не менее, я могу приготовить для тебя очень милую квартиру с гостиной на Аппе Сеймур стрит, и можем всегда быть вместе там или здесь, поскольку я считаю, что мое обещанию мистеру Джонсону касается лишь того, что ты не должна спать в нашем доме /по крайней мере, в его отсутствие/.
Бедный Мэнвэринг рассказывает мне такие потрясающие истории о ревности своей жены! – Глупая женщина, она еще рассчитывает на постоянство столь обаятельного мужчины! Однако она всегда была глупой и столь недальновидной, что решилась выйти за него замуж. Она – богатая наследница, а он – без единого шиллинга в кармане! Кроме баронессы, я знаю, она могла получить еще один титул. Ее глупость в завязывании знакомств была столь велика, что, хотя мистер Джонсон и был ее опекуном, а я вообще не разделяю его чувства, никогда не смогу простить ее.
Прощай,
твоя Алиса
Письмо 27
миссис Вернон к леди Де Курси
Черчилль
Это письмо, моя милая мама, передаст тебе Реджинальд. Его затянувшийся визит наконец, видимо, завершается, но боюсь, что это расставание слишком запоздало, чтобы принести какую-то пользу. Она собирается отправиться в город, чтобы встретиться с ее близкой подругой миссис Джонсон. Сначала она намеревалась взять с собой Фредерику, чтобы поручить ее наставникам. Однако мы взяли верх над ней. Фредерика так страдала при мыли об отъезде, а я не могла позволить себе оставить ее во власти матери. Не все наставники в Лондоне способны возместить утрату ею поддержки и покоя. У меня были также опасения по поводу ее здоровья и вообще по поводу всего, за исключением ее принципиальности. В этом, я уверена, она неуязвима даже ее матерью, всеми друзьями матери, за исключением тех друзей /очень скверная компания, в чем у меня нет сомнений/, с которыми она общалась, или оставалась в полном одиночестве, и трудно сказать, что было хуже для нее. Более того, если она останется со своей матерью, увы – она должна – тогда она будет с Реджинальдом, что стало бы величайшим злом для нее.
Какое-то время здесь будет парить спокойствие. Наши регулярные занятия, книги и разговоры, с моционами, с детьми и всеми домашними удовольствиями, которые я могу предоставить ей, постепенно помогут превозмочь эту девическую привязанность. У меня нет сомнений в том, что ни одна женщина не уделяла ей столь мало внимания, как ее собственная мать.
Я не знаю, как долго леди Сьюзан задержится в городе и вернется ли она к нам. Я не могла быть искренней, приглашая ее, и если она предпочтет вновь приехать, то отсутствие радушия с моей стороны будет держать ее на некотором расстоянии от меня.
Я не могла не спросить Реджинальда, как долго он намерен оставаться в городе этой зимой, поскольку я подозревала, что эта леди предполагает направиться туда же. И хотя он высказался по этому поводу несколько неопределенно, в его взгляде и голосе было нечто, противоречившее словам. Все, кончаю свои жалобы и сожаления. Я смотрю на это событие, как на почти совершившееся, и в отчаянии оставляю всякую надежду. Если он вскоре уедет от тебя в Лондон, то все будет кончено.
Любящая тебя
Кэтрин Вернон
Письмо 28
миссис Джонсон к леди Сьюзан
Эдвард стрит
Моя дорогая подруга,
Я пищу тебе, испытывая невероятное страдание: произошло самое несчастное событие, которого можно было ожидать. Мистер Джонсон выбрал самый удобный способ, чтобы досадить всем нам. Предполагаю, что ему каким-то образом удалось услышать, что ты скоро будешь в Лондоне, и он немедленно прикинулся, что у него случился такой сильный приступ подагры, который может, по меньшей мере, отсрочить, если не сорвать полностью, его отъезд в Бат. Я убеждена в том, что подагра появлялась или отпускала его по его собственному желанию. Точно так же было, когда я хотела поехать на озера с Гамильтонами, а три года тому назад, когда я возмечтала поехать в Бат, ничто не могло вызвать у него симптомы подагры.
Я получила твое письмо и устроила все с квартирой для тебя. Я очень довольна, что ты так близко к сердцу приняла мое письмо и что Де Курси уже, конечно, твой. Дай мне знать о твоем приезде, как только ты прибудешь и, в первую очередь, сообщи мне о том, что ты намерена предпринять относительно Мэнвэринга. Трудно сказать, когда я смогу тебя увидеть. Мое заключение, повидимому, будет строгим. Эта презренная склонность болеть здесь, вместо того, чтобы лечиться в Бате, сводит меня с ума. В Бате его бы нянчили его старые тетки, а здесь все свалилось на меня, а он сносит боль с таким невероятным терпением, что я лишена обычного предлога для того, чтобы выйти из себя.
Всегда твоя
Алиса
Письмо 29
леди Сьюзан к миссис Джонсон
Аппер Сеймур стрит
Дорогая Алиса,
Для того, чтобы я возненавидела мистера Джонсона, совсем не требовался этот последний приступ подагры; но теперь мое отвращение к нему трудно переоценить. Представляю себе – быть заключенной в качестве няньки в его квартире! Моя дорогая Алиса, какую ошибку ты совершила, выйдя замуж за человека в его возрасте! – Достаточно старого, чтобы уклоняться от супружеских обязанностей, необузданного и с подагрой – слишком дряхлого, чтобы быть приятным, и слишком молодого, чтобы умереть.
Вчера вечером я приехала около пяти часов и, лишь только успела проглотить свой обед, как явился Мэнвэринг. Не стану скрывать, какое удовольствие испытывала я, лицезрея его внешность, и как четко я сознавала контраст между его видом и манерами и внешностью Реджинальда, безусловно далеко не в пользу последнего. Целый час или даже два я даже испытывала колебания в моей решимости выйти замуж и, хотя это слишком пустая и нелепая мысль, чтобы долго царить в моем уме, я не испытывала особенного нетерпения выйти замуж и далеко не была настроена на то, чтобы с вожделением ожидать согласованного между нами часа приезда Реджинальда в город. Под тем или иным предлогом я готова была отложить его прибытие. Он не должен приезжать, пока не уехал Мэнвэринг.
Временами меня все еще терзают сомнения относительно замужества. Если бы этот старик умер, я, возможно бы, не колебалась. Однако состояние зависимости от капризов сэра Реджинальда противоречит духу моей свободы. И если я все же решила ожидать этого события, то сегодня заслуживаю прощения, поскольку уже почти десять месяцев являюсь вдовой.
Я не дала Мэнвэрингу даже малейшего намека о моем намерении или даже повода подумать, что мои отношения с Реджинальдом были не более, чем обычным флиртом; и он остался относительно умиротворенным. Прощай, до встречи. Я очарована моей квартирой.
Всегда твоя
С.Вернон
Письмо 30
леди Сьюзан к мистеру Де Курси
Аппе Сеймур стрит
Я получила ваше письмо и, хотя я не пытаюсь скрыть, что меня радует ваше нетерпеливое ожидание часа нашей встречи, чувствую, что возникла необходимость отсрочить этот час на некоторое время. Не подумайте, что я столь жестока и использую мою власть, и не обвиняйте меня в непостоянстве, не услышав сначала мои доводы. Во время моего путешествия из Черчилля у меня было достаточно времени, чтобы поразмыслить о состоянии наших дел, и я убедилась в том, что нам следует вести себя с надлежащей деликатностью и осмотрительностью, о чем мы прежде так мало заботились. Наши чувства побуждали нас спешить до опрометчивости, что едва ли согласуется со взглядами наших друзей или общепринятым мнением. Мы были слишком беспечны в стремлении к нашей помолвке и нам не следует усугублять эту опрометчивость одобрением ее. Есть серьезные основания для опасений, что эта связь вызовет возражение со стороны тех друзей, от которых вы зависите.
Мы не имеем права осуждать надежду вашего отца на то, что вы женитесь с определенной выгодой. В семьях, где, как в вашей семье, владения столь обширны, желание еще больше расширить их слишком обычно, чтобы вызвать удивление или возмущение. Он имеет право надеяться на то, что его снохой станет женщина с состоянием. И я иногда укоряю себя за то, что вы страдаете, так неблагоразумно вступая в связь. Однако такие люди, как я, слишком поздно начинают прислушиваться к голосу разума.
Прошло несколько месяцев с той поры, как я стала вдовой. Не могу сказать, что я в долгу перед памятью моего мужа за какое-то подобие счастья, которое я испытала во время брачного союза, длившегося несколько лет, но не могу не помнить, что бестактность столь скорого второго замужества станет поводом для осуждения меня людьми и навлечет неудовольствие мистера Вернона, что было бы особенно невыносимо. Возможно я и устою со временем перед несправедливостью всеобщего укора, но утрата его столь высоко ценимого мною уважения, как вы хорошо знаете, я едва ли способна перенести. И если к этому еще добавится сознание того, что я повредила вашим отношениям с семьей, то потеряю последнюю опору. Такие мучительные переживания и осознание того, что я разлучила сына с родителями, даже с вами, сделало бы меня самой несчастной из всех живущих.
Поэтому безусловно следует отсрочить оформление нашего союза до тех пор, пока ситуация не станет более благоприятной. Я чувствую, что нам необходимо разлучиться. Мы не должны встречаться. Каким бы жестоким ни казался такой вывод, я вижу в нем единственное решение, которое бы меня удовлетворило. Если вы оцените ситуацию с учетом изложенных мною обстоятельств, то должны согласиться со мной. Вы должны быть совершенно уверены в том, что лишь самая строгая приверженность долгу могла заставить меня подавить свои собственные чувства, чтобы настаивать на продолжении разлуки. Вы едва ли станете подозревать меня в бесчувственности к вам. Я еще раз говорю, что мы все еще не можем и не должны видеться. В течение нескольких месяцев, находясь вдали друг от друга, мы развеем сестринские опасения миссис Вернон, которая, привыкнув к комфорту и удовольствиям обеспеченной жизни, считает богатство необходимым условием существования и поэтому не способна понять нас.
Дайте мне знать о себе, как можно скорее. Сообщите мне о вашем согласии с моими доводами и не упрекайте меня за них. Я не могу выносить упреков. Мое настроение не столь приподнято, чтобы нуждаться в угнетении. Я должна попытаться развеяться вне дома. К счастью, в городе много моих друзей и среди них Мэнвэринги. Вы знаете, как искренне я уважаю эту супружескую пару.
Всегда преданная вам
С.Вернон
Письмо 31
леди Сьюзан к миссис Джонсон
Аппе Сеймур стрит
Дорогая подруга,
Этот несносный мучитель Реджинальд уже здесь. Мое письмо, которое было предназначено для того, чтобы задержать его в провинции, поторопило его в город. В то время, когда я особенно желала его отсутствия, я не могу не высказать удовольствия таким доказательством его преданности. Он предан мне душой и сердцем. Он сам передаст тебе эту записку, которая послужит рекомендательным письмом к тебе, с кем он так жаждет познакомиться. Позволь ему провести с тобой вечер, чтобы я не тревожилась по поводу его возможного возвращения сюда. Я сказала ему, что чувствую себя не вполне хорошо и должна побыть в одиночестве. Если он снова появится здесь, то могут возникнуть проблемы, потому что невозможно положиться на слух. Умоляю тебя, задержи его, пожалуйста, на Эдвард стрит. Ты увидишь, что он совсем неплохой собеседник, и я разрешаю тебе флиртовать с ним, как тебе заблагорассудится. В то же время не забывай о моих действительных намерениях; говори ему все, что хочешь, чтобы убедить его в том, что я буду очень несчастна, если он останется здесь; ты знаешь мои доводы – приличия и прочее. Я сама бы потрудилась над этим, но мне не терпится освободиться от него, поскольку через полчаса должен придти Мэнвэринг. Прощай.
С.В.
Письмо 32
миссис Джонсон к леди Сьюзан
Эдвард стрит
Мой дорогой человек,
Я в невероятной тревоге и растерянности. Я не знаю, что делать. Я также не знаю, что ты можешь предпринять. Мистер Де Курси заявился как раз в тот момент, когда это было меньше всего необходимо. В это время в дом вошла миссис Мэнверинг и немедленно прошла к своему опекуну. Я лишь позднее узнала обо всем этом, потому что меня в то время не было дома, иначе, во всяком случае, я прогнала бы его. Но она закрылась в комнате с мистером Джонсоном, а он ожидал меня в гостиной. Она приехала вчера в поисках ее мужа. Возможно, он сам тебе говорил об этом. Приехала она сюда, чтобы уговорить моего мужа вмешаться, и прежде чем я могла узнать об этом, все, что ты, возможно, хотела скрыть, теперь известно ему. К несчастью, она выпытала у слуги Мэнвэринга, что он навещал тебя каждый день с тех пор, как ты находишься в городе, и даже то, что ты сама провожала его до дверей! Что теперь я могу поделать? Факты такая ужасная вещь! Все это теперь известно мистеру Де Курси, который беседует наедине с мистером Джонсоном. Не вини меня. Это невозможно было предотвратить. Мистер Джонсон какое-то время ранее подозревал Де Курси в намерении жениться на тебе. Эта отвратительная миссис Мэнвэринг, которая из-за постоянного беспокойства стала, к твоему удовольствию, еще более тощей и безобразной, пребывает здесь, и все они общались между собой. Что же теперь можно сделать? Если Мэнвэринг все еще у тебя, то лучше бы он уехал. Во всяком случае, надеюсь, что он начнет изводить свою жену сильнее, чем раньше. С наилучшими пожеланиями.
Преданная тебе
Алиса
Письмо 33
леди Сьюзан к миссис Джонсон
Аппе Сеймур стрит
Описанная тобой ситуация вызывает некоторую досаду. Как жаль, что тебя не было тогда дома! Я была уверена, что ты будешь дома в семь. Однако я не обескуражена. Не мучай себя опасениями из-за меня. Можешь положиться на то, что я смогу предложить свою собственную версию этих событий, которая удовлетворит Реджинальда. Глупая женщина! На что она рассчитывает такими “маневрами”? И все же я хотела бы, чтобы она спокойно оставалась в Лэнгфорде.
Конечно, Реджинальд сначала придет в ярость, но к завтрашнему обеду все снова будет прекрасно.
Прощай.
С.В.
Письмо 34
мистера Де Курси к леди Сьюзан
Гостиница
Я пишу лишь для того, чтобы распрощаться с Вами. Теперь все стало ясно. Я теперь понимаю, кто вы есть на самом деле. С тех пор как мы вчера расстались, я получил от достоверного источника о вас такие сведения, что, чувствуя себя оскорбленным, теперь убежден, что стал жертвой обмана, и сознаю абсолютную необходимость в немедленном и окончательном разрыве с вами. У вас не может быть никаких сомнений по поводу того, на что я намекаю: Лэнгфорд – одного этого слова достаточно для вас. Я получил эти сведения в доме мистера Джонсона от самой миссис Мэнвэринг.
Вы знаете, как я любил вас, и вы, конечно, легко можете понять мои чувства, которые я испытываю теперь. Однако я не настолько слаб, чтобы снизойти до описания их женщине, которая будет торжествовать, породив мои страдания, – женщине, которая меня никогда не любила.
Р. Де Курси
Письмо 35
леди Сьюзан к мистеру Де Курси
Аппе Сеймур стрит
Я не стану описывать мое изумление после прочтения записки, только что полученной от вас. Как ни пытаюсь, не могу представить себе, что могла рассказать вам миссис Мэнвэринг, столь невероятно изменившее ваше отношение. Разве я не объяснила вам все, что касается меня, что могло бы породить какие-либо сомнения и что злые языки могли истолковать не в мою пользу? Разве я что-нибудь скрывала от вас? Что вы могли теперь услышать новое, способное поколебать ваше уважение ко мне? Реджинальд, я не в силах словами выразить, как вы взволновали меня. Я не могу предположить, что эту старую басню о ревности миссис Мэнвэринг можно снова повторять или, по меньшей мере, вновь выслушивать ее. Немедленно приезжайте ко мне и объясните то, что сегодня совершенно невозможно понять. Поверьте мне, что единственное слово Лэнгфорд не содержит столько информации, чтобы исключить необходимость пояснений. Если нам суждено расстаться, было бы по крайней мере порядочно, чтобы это случилось после личной встречи. Однако у меня нет настроения шутить. Я достаточно серьезна, потому что за какой-нибудь час я так упала в вашем мнении, что, уверена, не могу стерпеть такого унижения. Буду считать минуты до вашего приезда.
С.В.
Письмо 36
мистера Де Курси к леди Сьюзан
Гостиница
Почему вы решили писать мне? Почему вы требуете подробностей? Однако, если это вас интересует, я вынужден заявить, что все сообщения о вашем дурном поведении в жизни и с момента смерти мистера Вернона, о котором мне, как и всем, стало известно прежде, чем я встретил вас, теперь для меня совершенно неопровержимы. До сего времени, благодаря вашим извращенным способностям, я отвергал эти обвинения. Более того, я убежден, что связь, о которой я прежде и не догадывался, и которая продолжалась некоторое время сейчас между вами и человеком, семью которого вы лишили спокойствия в ответ на гостеприимство, с которым вы были приняты в нее! Вы вели с ним переписку с момента вашего отъезда из Лэнгфорда – не с его женой, а с ним – и он теперь бывает у вас ежедневно. Можете ли вы, смеете ли вы отрицать это? И все это происходило в то время, когда вы меня поощряли и принимали как любовника? Каких неприятностей я еще не избежал! Я должен быть благодарен… Я далек от жалоб и вздохов сожаления. Моя собственная глупость толкнула меня к опасности. Моему благополучию я обязан доброте и честности другого человека. Но как можно утешить несчастную миссис Мэнвэринг, чьи сильнейшие переживания в процессе этого рассказа о вашем прошлом, казалось, сводили ее с ума?
После такого развенчания вы едва ли способны совершить еще чудо и побудить меня изменить свое твердое намерение сказать вам “прощайте”. Мой здравый смысл наконец восторжествовал, и он учит меня в неменьшей степени питать отвращение к хитрости и ловкости, которые ввели меня в заблуждение, нежели презирать себя за слабость, на которой основана сила их воздействия.
Р.Де Курси
Письмо 37
леди Сьюзан к мистеру Де Курси
Аппе Сеймур стрит
Я удовлетворена – и не буду вас больше беспокоить после отправления этих нескольких строк. Помолвка, к которой вы так стремились всего две недели назад, уже больше несовместима с вашими взглядами, и я рада узнать, что мудрый совет ваших родителей не пропал даром. Восстановление вашего спокойствия, несомненно, быстро последует за этим актом сыновней покорности, и я льщу себя надеждой, что в этом разочаровании есть и моя доля.
С.В.
Письмо 38
миссис Джонсон к леди Сьюзан
Эдвард стрит
Я довольно опечалена, хотя и не могу быть удивлена твоим разрывом с мистером Джонсоном; он об этом сообщил письмом мистеру Джонсону. Он говорит, что сегодня покидает Лондон. Уверяю тебя, что сочувствую всем твоим переживаниям и не сердись, если я пишу тебе, что наша связь, даже письменная, скоро должна прекратиться. Это делает меня несчастной, но мистер Джонсон клянется, что, если я буду настаивать на связи с тобой, то поселится в провинции до конца жизни. Ты знаешь, что невозможно уступить такой крайности, когда остается какой-то выбор.
Ты, конечно, слышала, что супруги Мэнвэринг расстаются. Боюсь, что миссис Мэнвэринг вновь приедет к нам домой. Но она все еще так любит своего мужа и так сильно переживает за него, что, возможно, она долго не протянет.
Мисс Мэнвэринг только что приехала в город, чтобы побыть со своей теткой, и, говорят, будто она заявляет, что сэр Джеймс Мартин будет ее мужем до ее отъезда в Лондон. На твоем месте я, конечно, предпочла бы стать его женой сама. Я почти забыла высказать свое мнение о Де Курси. Я действительно восхищена им. Я думаю, что он столь же хорош, как Мэнвэринг. У него такое открытое и доброе выражение лица, что невозможно не влюбиться в него с первого взгляда. Мистер Джонсон и он очень близкие друзья.
Прощай, моя драгоценная Сьюзан. Желаю, чтобы твои дела шли более благополучно. Этот несчастный визит в Лэнгфорд! Однако смею сказать, что ты сделала все от тебя зависящее, а судьбы не минуешь.
Искренне преданная тебе
Алиса
Письмо 39
леди Сьюзан к миссис Джонсон
Аппе Сеймур стрит
Моя дорогая Алиса,
Я уступаю необходимости, которая разлучает нас. При таких обстоятельствах ты не могла поступить иначе, но это не может повредить нашей дружбе; в более счастливые времена, когда у тебя будет столь же независимое положение, как мое, мы, как и прежде, обретем нашу тесную дружбу. Я буду с нетерпением ждать этого дня. Тем временем я могу заверить тебя, что никогда ранее не чувствовала себя так непринужденно, никогда не была так довольна собой и ситуацией вокруг меня, как сейчас. Твоего мужа я ненавижу; Реджинальда – презираю и уверена, что никогда не встречусь с ними. Разве у меня нет причины радоваться? Мэнвэринг предан мне более, чем когда-либо раньше, и будь он свободен, я сомневаюсь, что могла бы противиться его предложению о замужестве. Если его жена собирается жить с тобой, то, может быть, в твоих силах ускорить это событие. Ее неистовые чувства к мужу можно легко поддерживать, чтобы она окончательно изнурила себя. Я полагаюсь в этом на твою дружбу. Теперь я вполне довольна тем, что не вышла замуж за Реджинальда. Я также полна решимости, чтобы и Фредерика поступила так же. Завтра я привезу ее из Черчилля, и пусть Мария Мэнвэринг дрожит, опасаясь последствий ее приезда. Фредерика будет женой сэра Джеймса до того, как покинет мой дом. Она может хныкать; пусть бушуют Верноны – это меня не касается. Я устала уступать капризам других и отказываться от своего мнения в пользу тех, кому я ничем не обязана и к кому у меня нет никакого уважения. Я слишком долго уступала и слишком легко поддавалась влиянию других. Фредерика теперь почувствует эту перемену.
Прощай, самая дорогая моя подруга. Пусть следующий приступ подагры будет более благоприятным. Я всегда буду неизменно твоей.
С.Вернон
Письмо 40
леди Де Курси к миссис Вернон
Паклэндс
Моя дорогая Кэтрин, у меня прекрасные новости для тебя и, не отправь я мое письмо этим утром, то могла бы избавить от беспокойства сообщением о том, что Реджинальд уехал в город. Дело в том, что он вернулся. Он вернулся не для того, чтобы просить нашего согласия на его брак с леди Сьюзан, но чтобы сообщить нам, что они расстались навсегда! Прошел лишь только час, как он приехал, и у меня не было возможности узнать подробности. Он так сильно подавлен, что у меня не было решимости задавать ему вопросы, однако надеюсь, что скоро мы все узнаем. Для нас это самый счастливый час, который он подарил нам с момента его рождения. Теперь нам недостает лишь того, чтобы ты приехала сюда. Особенно мы просим тебя, чтобы ты могла приехать как можно скорее. Мы ожидаем твоего визита много долгих недель. Надеюсь, что ничто не помешает приехать и мистеру Вернону. Я умоляю тебя привезти всех моих внуков и, конечно, твою милую племянницу. Я так хочу увидеть ее. Прошлая зима была такая трудная и печальная без Реджинальда; мы никого не видели из Черчилля. Я никогда прежде не переживала такую тоскливую зиму, а эта счастливая встреча сделает нас вновь молодыми. Фредерика не выходит из моей головы, и когда у Реджинальда появится его обычное добродушное настроение /надеюсь, что это придет скоро/, мы попытаемся еще раз похитить его сердце. Я полна надежд в скором времени видеть их вместе.
Твоя любящая мама
К. Де Курси
Письмо 41
миссис Вернон к леди Де Курси
Черчилль
Дорогая мама,
Твое письмо невероятно удивило меня. Можно ли верить тому, что они действительно расстались – и навсегда? Я была бы вне себя от радости, будь я уверена в этом, однако как можно доверять этому сообщению после всего того, что произошло? А Реджинальд действительно с вами! Я просто поражена, потому что в среду, как раз в день его приезда в Паклэндс, совершенно неожиданно и непрошено к нам заявилась леди Сьюзан. Она была в прекрасном настроении и казалась более оживленной и веселой, чем прежде. И можно было подумать, что она не только не рассталась с ним навсегда, но, как и прежде, намерена вскоре выйти за него замуж. Она оставалась у нас более двух часов; все это время вела себя, как обычно, очень вежливо и мило. И в то же время не проронила ни слова о какой-либо размолвке или хотя бы охлаждении отношений между ними. Я спросила ее, видела ли она моего брата с момента его приезда в город. Правда, у меня не было никаких сомнений по этому поводу; просто я хотела видеть, как она будет реагировать на этот вопрос. Без тени сомнения она сразу же ответила, что он был так добр, что навестил ее в понедельник, однако она считает, что он уже вернулся домой, чему я с трудом могла верить.
Мы с удовольствием приняли твое милое предложение и в следующий четверг будем у тебя вместе с малышами. Дай Бог, чтобы Реджинальда к этому времени уже не было в городе! Мне хотелось, чтобы с нами приехала также и милая Фредерика, однако с сожалением должна сообщить, что ее мать намерена увезти ее. Нам, конечно, жаль эту бедную девочку, но у нас нет возможности удержать ее. Я и ее дядя очень не хотим, чтобы она уезжала. Мы сделали все, чтобы воспрепятствовать этому. Однако леди Сьюзан объявила, что намерена оставаться в городе несколько месяцев и будет беспокоиться, если рядом с ней не будет дочери. Ее манеры были, конечно, вполне корректны и милы. Поэтому мистер Вернон полагает, что к Фредерике теперь будет относиться с любовью. Мне тоже хотелось бы надеяться на лучшее!
Сердце бедной девочки готово было разорваться, когда она уезжала от нас. Я просила ее писать мне как можно чаще и заверила ее, что если у нее возникнут какие-либо трудности или осложнения в жизни, то она всегда может рассчитывать на нас, как на своих друзей. Я постаралась побыть с ней наедине, чтобы высказать ей все это, и, надеюсь, что она несколько успокоилась. И все же я не буду спокойна, пока сама не съезжу в город, чтобы самой убедиться в ее благополучии.
Мне хотелось бы, чтобы поскорее прояснилась перспектива относительно брака, которого, судя по письму, ты ожидала в скором времени. Сегодня он едва ли возможен.
Твоя и проч.
Кэтрин Вернон
Заключение
К немалому ущербу для доходов почтовой службы эта переписка уже больше не могла продолжаться из-за встречи одних корреспондентов и размолвки других. Весьма мало правдивой информации можно было извлечь из эпистолярного общения миссис Вернон с ее племянницей, поскольку тетушка вскоре поняла, судя по стилю писем Фредерики, что она писала под присмотром матери, что не давало возможности выяснить реальное положение племянницы до того времени, когда она сама могла бы приехать в город. Поэтому переписка между ними постепенно сошла на нет.
Тем временем, получив достаточно сведений от своего чистосердечного брата о том, что произошло между ним и леди Сьюзан, после чего ее милость еще ниже пала в ее мнении, и соответственно у нее возникло страстное желание увезти Фредерику от такой матери, чтобы самой позаботиться о ней, хотя надежды на успех были слишком незначительны, было решено использовать все возможности, чтобы добиться согласия на это ее невестки. Это необоримое стремление ускорило ее визит в Лондон. И мистер Верно, который, как, возможно, стало уже очевидным, поступал так, как его просили, вскоре нашел какой-то подходящий предлог для того, чтобы поехать в город. Озабоченная положением Фредерики, миссис Вернон нанесла визит леди Сьюзан вскоре после своего приезда в Лондон; она была встречена с такой непосредственной радостью и любовью, что это просто поразило ее. Никакого упоминания о Реджинальде, ни малейшего сознания вины или смущения! Она была в прекрасном настроении и, казалось, старалась сразу же выразить самое доброе отношение к своим брату и сестре, чувство безмерной благодарности за их доброту и удовольствие, которое она испытывала в их обществе.
Не больше своей матери изменилась и Фредерика: те же сдержанные манеры, тот же робкий вид в присутствии матери – все это убедило ее тетушку в том, что ее положение не стало менее стесненным, и утвердило ее в намерении изменить его к лучшему. Однако, было совсем незаметно, что леди Сьюзан была чем-то недовольна. Погоня за сэром Джеймсом, повидимому, шла к завершению. Его имя было упомянуто, просто чтобы сообщить, что его нет в Лондоне. И в процессе всего разговора она беспокоилась лишь о благополучии и исправлении ее дочери, признав с благодарным восхищением, что с каждым днем Фредерика все более и более соответствует тому, на что она так надеялась.
Полная удивления и недоверия, миссис Вернон теперь знала, что происходит и, не изменив собственного мнения, опасалась лишь того, что ей все труднее будет осуществить свое намерение. У нее мелькнула небольшая надежда на лучшее, когда леди Сьюзан спросила ее, не считает ли она, что Фредерика выглядит так же хорошо, как в Черчилле. При этом призналась, что порой сомневается в том, что жизнь в Лондоне благоприятно сказывается на здоровье дочери.
Поощряя это сомнение, миссис Вернон немедленно предложила, чтобы ее племянница возвратилась с ними в провинцию. Леди Сьюзан не была в состоянии выразить охватившее ее чувство благодарности за такую доброту; однако, по ряду причин не знала, как она может расстаться с дочерью; и хотя ее собственные планы еще не окончательно определились, она призналась, что пройдет немало времени до поры, когда она сама сможет отвезти Фредерику за город. В конце концов она отклонила столь лестное приглашение. Однако миссис Вернон продолжала настаивать и, хотя леди Сьюзан продолжала упорствовать, ее сопротивление через несколько дней, по-видимому, постепенно слабело.
Счастливо возникшее опасение эпидемии гриппа решило то, чего не следовало ожидать слишком скоро. В связи с этой тревогой, как никогда прежде, вспыхнули материнские опасения леди Сьюзан, и она не могла больше думать ни о чем, кроме избавления Фредерики от риска заболеть. Более всего на свете она боялась, что грипп может повредить здоровью ее дочери. Фредерика возвратилась в Черчилль вместе с дядей и тетей, а спустя три недели леди Сьюзан объявила о том, что вышла замуж за сэра Джеймса Мартина.
Теперь миссис Вернон убедилась в том, что она лишь подозревала ранее: ей не следовало беспокоиться и добиваться возвращения Фредерики в Черчилль, потому что леди Сьюзан несомненно приняла такое решение с самого начала. Визит Фредерики в Черчилль планировался на шесть недель, однако ее мать, хотя и побуждала ее вернуться в одном или двух полных нежности письмах, была готова согласиться на продолжение ее пребывания за городом. Через две недели она уже перестала писать и сожалеть об ее отсутствии, а еще через две недели перестала писать вообще.
Поэтому Фредерика оставалась в семье ее дяди и тети до того времени, когда уже можно было поговорить с Реджинальдом Де Курси. Когда можно было постепенно, действуя искусно и изобретательно склонить его симпатии в ее пользу, не оставив камня на камне от его привязанности к ее матери. На его отречение от всех его прежних привязанностей и подавление вообще его отвращения к сексу можно было рассчитывать на все двенадцать месяцев. Вообще на это могло уйти всего три месяца, однако чувства Реджинальда были не менее устойчивыми, чем сильными.
Была ли леди Сьюзан счастлива в своем втором браке или нет, трудно сказать, потому что, кто же может поверить ее словам в любом случае? Здесь следует доверять вероятности. Ей никто не противостоял, кроме ее мужа и совести.
Судьба, кажется, поступила с Джеймсом более жестоко, чем заслуживала простая глупость. Поэтому я шлю ему все мои сожаления. Что касается меня, то могу пожалеть только мисс Мэнвэринг, которая приехала в город, потратилась на наряды, которые разорили ее на два года вперед, чтобы покорить его, и была обманута женщиной старше ее на десять лет.
Читать бесплатно другие книги:
