Главный подозреваемый Кобен Харлан
Удивительно, но она колебалась всего секунду:
– Ладно.
– Я убил человека, – произнес Майрон.
Эсперанса сидела напротив.
– Не то чтобы я взял и просто нажал на спусковой крючок. Хотя мог бы. То, что я сделал, гораздо хуже.
Эсперанса смотрела ему в лицо.
– Это произошло перед твоим отъездом?
– Да, недели за две.
– Но уехал ты не поэтому.
У него пересохли губы.
– Пожалуй, да.
– Ты уехал из-за Брэнды?
Майрон не ответил.
– И для чего ты поделился со мной этим маленьким секретом? – поинтересовалась Эсперанса.
– Сам не знаю.
– А я знаю.
– Да?
– Это уловка. Ты надеялся, что твое признание развяжет мне язык.
– Нет, – возразил Майрон.
– Тогда зачем?
– Потому что я только с тобой могу говорить о таком.
– Даже сейчас? – Эсперанса чуть заметно улыбнулась.
– Не понимаю, почему ты меня отталкиваешь, – продолжал Майрон. – Ладно, допустим, ты права, я действительно надеялся, что мое признание поможет нам вернуться… ну, не знаю… в норму, что ли. А может, мне просто хотелось с кем-то поделиться. Уин бы меня не понял. Человек, которого я убил, был воплощением зла. Для Уина тут нет дилеммы – для него труднее выбрать галстук.
– А тебя эта дилемма мучает? – спросила Эсперанса.
– В том-то и дело, – ответил Майрон. – Совсем нет.
– Ясно, – кивнула Эсперанса.
– Он этого заслуживал, – продолжал Майрон. – Но у суда не было доказательств.
– И ты устроил самосуд.
– В общем, да.
– И тебя это беспокоит? Ах да. Наоборот, не беспокоит.
– Вот именно.
– И ты потерял сон из-за того, что не можешь потерять сон.
– Теперь видишь, почему я пришел? – Он улыбнулся и развел руками.
Эсперанса перекинула ногу на ногу и подняла глаза к потолку.
– Когда я первый раз встретила вас с Уиндзором, мне показалось странным, что вы дружите. Я не могла понять, что вас могло привлечь друг к другу. Я даже думала, что Уин скрытый гомосексуалист.
– Почему людям в голову приходят такие гадости? Неужели два нормальных парня…
– Я ошиблась, – перебила Эсперанса. – И не надо сразу оправдываться, иначе все точно подумают, что вы гомики. Нет, я быстро поняла, что дело не в этом. Просто мимолетная мысль. Потом мне пришло в голову, что дело в старом добром принципе «противоположности сходятся». По крайней мере отчасти.
Она остановилась.
– И? – подтолкнул ее Майрон.
– А возможно, вы больше похожи друг на друга, чем сами думаете или хотите думать. Не стану копать глубоко, но, по-моему, Уиндзор видит в тебе как бы свою человеческую сторону. Если ты похож на него, значит, он не может быть таким уж плохим, понимаешь? А на тебя он действует отрезвляюще. Как порция холодной правды. Логика Уиндзора пугает, но ей не откажешь в привлекательности. В каждом из нас есть нечто такое, чему импонируют поступки Уиндзора. Потому мы и думаем в глубине души, что иранцы не такие уж дураки, если отрубают головы преступникам. Нам с детства вдалбливают все это либеральное дерьмо про обездоленных и ущемленных. Но реальный опыт подтверждает: люди часто бывают воплощением чистейшего зла. И тогда мы начинаем понимать Уиндзора.
– То есть ты считаешь, я становлюсь похожим на Уиндзора? Спасибо, успокоила.
– Я говорю, что твоя реакция естественна. Но мне она не нравится. По-моему, это неправильно. Кажется, ты все глубже погружаешься в болото. И тебе становится все легче обходить правила. Возможно, человек, которого ты убил, этого заслуживал, но если тебе нужна индульгенция, обратись к Уиндзору.
Эсперанса держала пальцы возле рта, словно раздумывая, что лучше – кусать ногти или теребить нижнюю губу?
– Ты всегда был лучшим из тех, кого я знала, – добавила она. – Постарайся не меняться к худшему, ладно?
Он кивнул, сглотнув комок в горле.
– Ты больше не обходишь правила, – продолжала Эсперанса. – Ты рубишь сплеча. Буквально вчера ты сказал, что готов солгать под клятвой, чтобы защитить меня.
– Это другое дело.
– Ты уверен? – Эсперанса взглянула ему в глаза.
– Да. Чтобы защитить тебя, я готов на все.
– Даже нарушить закон? Об этом я и говорю, Майрон.
Он поерзал на стуле.
– И еще одно. – Эсперанса вздохнула. – Ты используешь свои муки совести, чтобы не смотреть в глаза двум очевидным фактам.
– Каким?
– Первый – Брэнда.
– А второй?
– Быстро ты проскочил первый. – Эсперанса улыбнулась.
– А второй? – повторил он.
Ее улыбка стала немного мягче.
– Второй – ты стараешься не думать об истинных причинах, которые привели тебя сюда.
– Каких еще причинах?
– Ты боишься, что я действительно могла убить Клу. И пытаешься меня как-то оправдать. Ты убил человека, так почему бы и мне не сделать то же самое? Просто тебе нужно услышать разумную причину.
– Он ударил тебя, – буркнул Майрон. – Там, у гаража.
Она промолчала.
– По радио сказали, в его квартире нашли твои лобковые волосы…
– Не лезь в это, – оборвала она.
– Я не могу.
– Можешь. Просто не вмешивайся.
– Я должен помочь.
– Мне не нужна твоя помощь.
– Тут что-то не так. Я чувствую, это как-то касается меня.
– Только потому, что ты сам этого хочешь.
– Клу говорил тебе, что я в опасности?
Она снова промолчала.
– Он сказал это моим родителям. И Джессике. Сначала я подумал, все это его выдумки. Но может быть, и нет. Мне прислали странную дискету. С изображением какой-то девушки.
– Ты слишком много говоришь, – заметила она. – Тебе кажется, ты к этому готов, а на самом деле – нет. Вспомни свои прошлые ошибки. И не повторяй их. Не лезть в это.
– Но это само лезет ко мне, – возразил Майрон. – Почему Клу сказал, что я в опасности? Зачем он тебя ударил? Что случилось в клубе «Догадайся!»?
Она покачала головой.
– Охрана.
Охранник открыл дверь. Эсперанса смотрела в пол. Она встала и вышла из комнаты, не глядя на Майрона. Майрон несколько секунд продолжал сидеть на стуле, пытаясь собраться с мыслями. Потом взглянул на часы. Девять сорок пять. До встречи с Софи и Джаредом Майор на стадионе «Янки» полно времени.
Не успел он выйти из комнаты, как к нему подошел мужчина.
– Мистер Болитар?
– Да.
– Это для вас. – Мужчина протянул ему конверт и исчез.
Майрон вскрыл послание. Повестка в суд от окружной прокуратуры округа Берген. Заголовок гласил: «Народ округа Берген против Эсперансы Диас».
«Так-так. Эсперанса и Эстер были правы, не раскрыв мне детали дела».
Он сунул конверт в карман. По крайней мере теперь не придется лгать.
Глава 17
Майрон сделал то, что должен делать каждый хороший мальчик, когда у него появляются проблемы с законом: он позвонил мамочке.
– Этим займется тетя Клара, – пообещала мама.
На самом деле тетя Клара была не его тетей, а соседкой и старым другом семьи. Навещая их в Дни трепета[22], она до сих пор щипала Майрона за щеку и восклицала: «Какая милая мордашка!» Майрон надеялся, что она не сделает то же самое в суде.
– Хорошо, – ответил он.
– Я позвоню ей, а она позвонит окружному прокурору. А до тех никому ни слова, ясно?
– Да.
– Теперь ты понял, мистер Умник? Понял, что я тебе говорила? Насчет того, что Эстер Кримстайн права?
– Да, мама, как скажешь.
– Не надо мне говорить «как скажешь». Тебя вызвали в суд. И только потому, что Эсперанса ничего тебе не рассказала, ты не сможешь ей повредить.
– Я понимаю.
– Отлично. А теперь я позвоню тете Кларе.
Она повесила трубку. Мистер Умник сделал то же самое.
Грубо говоря, стадион «Янки» находился в самом центре помойной ямы под названием «Бронкс». Но это не имело значения. Каждый раз при виде этого знаменитого сооружения Майрона охватывало благоговейное чувство, словно он попал в огромный храм. С этим ничего нельзя было поделать. Всплывали тысячи воспоминаний. Яркие образы. Детские годы. Он, маленький ребенок, стоит в битком набитом вагоне подземки, держит отца за руку, которая кажется ему гигантской, и смотрит на его доброе лицо, взбудораженный предчувствием игры.
Когда Майрону было пять, его отец поймал высокий мяч. Эта картина до сих пор стояла у Майрона перед глазами: белоснежный кожаный шар, описывающий широкую дугу, отцовская рука, вытянутая к небу, хлопок мяча о ладонь и ослепительная улыбка отца, когда он протягивал ему этот драгоценный дар. Мяч до сих пор хранился у них дома, понемногу бурея на полочке в подвале.
Майрон выбрал баскетбол, а футбол предпочитал смотреть по телевизору. Теннис был игрой принцев, гольф – игрой королей. Бейсбол был сказкой. Детские впечатления быстро гаснут, но почти каждый мальчишка может вспомнить свой первый бейсбольный матч в высшей лиге. Майрон помнил, кто выиграл, какой был счет, кто подавал и отбивал. Но лучше всего он помнил отца. Запах его одеколона смешивался с общей атмосферой бейсбола: ароматом свежескошенной травы, летним воздухом, горячими хот-догами, пахучим поп-корном, пролитым пивом, засаленной бейсбольной перчаткой в кармане. Он помнил, как заходил в раздевалку к спортсменам, как Йэз бросал мячи, чтобы разогреть Петрочелли, как игроки потешались над новой рекламой «Нестле» с Фрэнком Говардом, как «звезды» мягко брали вторую базу и шли напролом к третьей.
Навсегда запечатлелось в памяти почти религиозное рвение, с каким его родные изучали статистику ударов и состав команд – так «грызут» Талмуд ученики в раввинской школе, – как тасовали в руках бейсбольные карточки, как медленно тянулся летний полдень и как мама, щурясь на солнце, не столько следила за игрой, сколько принимала солнечные ванны.
Еще одно яркое пятно воспоминаний: как отец покупает флажок гостевой команды и водружает его на стену, подражая торжественному церемониалу, с которым «Кельты» поднимали знамя в старом Бостон-гарден. Он помнил, каким расслабленным был вид игроков после матча и как ходуном ходили у них за щеками большие комки жвачки. Помнил свою уважительную ненависть к «звездам» чужой команды, чистую радость от посещений «Дня биты» и то, с каким почтением сжимал этот кусок деревяшки, словно получил его из рук самого Хонуса Вагнера.
Покажите мне парня, который в семь лет не мечтал попасть в большую лигу, пока отборочные тренировки или что-нибудь другое не начинали отсеивать негодных и жизнь преподавала свой первый горький урок, что не все в этом мире происходит так, как тебе хочется. Покажите мне парня, который не помнит, как в уик-энды играл вдвоем с отцом или, еще лучше, в те незабвенные летние вечера, когда папа прибегал домой с работы, сбрасывал рабочую одежду, натягивал футболку, которая всегда была немного мала, хватал перчатку и мчался на задний двор, где догорали последние лучи солнца. Покажите мне парня, который не смотрел бы с восторгом на своего отца, когда тот подает или отбивает мяч: будь он даже полным дохляком и неумехой, в эти чудесные моменты отец превращается в существо, полное невероятной энергии и мощи.
Только бейсбол обладает такой магией.
Новым владельцем «Нью-Йорк янкиз» стала Софи Майор. Год назад она и ее муж Гари произвели фурор в бейсбольном мире, купив команду у прежнего владельца, непопулярного Винсента Ривертона. Большинство фанатов аплодировали. Газетный магнат Ривертон не пользовался благосклонностью публики (его откровенно ненавидели), и появление Майоров, представителей высоких технологий, сколотивших состояние на программном обеспечении, обещало перемены к лучшему. К тому же Гари вырос в Бронксе и часто вспоминал о славных временах Мика и Димаджио. Фанаты пребывали в восторге.
Но скоро произошла трагедия. За две недели до подписания контракта Гари Майор умер от сердечного приступа. Софи Майор, будучи его равноправным (если не доминирующим) партнером по бизнесу, настояла на завершении сделки. Она пользовалась поддержкой и симпатией публики, но ее главным козырем считались Гари и его местные корни. Софи была уроженкой Среднего Запада, а страсть к охоте и репутация математического гения делали ее в глазах подозрительных ньюйоркцев эксцентричной чужачкой.
Встав у руля, Софи сделала вторым менеджером своего сына Джареда, не имевшего никакого отношения к бейсболу. Публика насторожилась. Вопреки всем правилам Софи быстро купила нового игрока, Клу Хейда, решив, что у него еще есть в запасе два хороших года. Публика завопила. Но Софи держалась твердо. Она хотела устроить в Бронксе игры Мировой серии. Покупка Клу Хейда была необходимым условием. Публика сомневалась.
Но в первый месяц Клу играл великолепно. Его прямые подачи были неотразимы, а косые летели так, словно кто-то управлял ими с дистанционного пульта. С каждым матчем он выступал все лучше, и скоро «Янкиз» оказались на первом месте. Публика успокоилась. «По крайней мере на время», – мысленно добавил Майрон. Потом он перестал следить за событиями, но было совсем нетрудно представить, какой шквал негодования обрушился на Майоров, когда Клу не прошел тест на наркотики.
Майрона сразу провели в кабинет Софи Майор. Она и Джаред встали, чтобы его поприветствовать. В возрасте за пятьдесят Софи выглядела очень привлекательно: прямая, уверенная в себе, с загорелыми руками, твердым рукопожатием, легкой сединой и глубоким взглядом, в котором светились проницательность и ум. Джареду было лет двадцать пять. Он кое-как причесывал волосы на правую сторону, носил очки в проволочной оправе, синий блейзер и галстук в горошек. Джордж Уилл[23] в молодости.
Кабинет был обставлен довольно скудно, по крайней мере так казалось, потому что в глаза бросалась висящая на стене голова лося. Точнее, ее чучело. Живого лося так просто не повесишь. Милое украшение. Майрон деликатно старался его не замечать. Ему хотелось сказать: «Наверное, вы очень ненавидели этого лося», как Дадли Мур в «Артуре», но он сдержался. С возрастом приходит мудрость.
Майрон пожал руку Джареду и повернулся к Софи Майор.
– Где вас носило, Майрон? – Софи тут же набросилась на него.
– Простите?
– Сядьте. – Она кивнула на стул. Точно арестанту.
Но он повиновался. Джаред тоже. Софи осталась стоять, прожигая его взглядом.
– Вчера в суде говорили, что вы были на Карибах.
Он ограничился неопределенным «угу».
– Так где же вы пропадали?
– Уезжал.
– Уезжали?
– Да.
Она покосилась на сына, потом снова перевела взгляд на Майрона.
– Надолго?
– На три недели.
– Но мисс Диас уверяла, что вы в городе.
Майрон промолчал.
Софи Майор сжала кулаки и нависла над ним.
– Почему она мне так сказала, Майрон?
– Видимо, потому что не знала, где я.
– Иначе говоря, она мне солгала?
Майрон счел благоразумным не ответить.
– Так где вы были? – настаивала Софи.
– За пределами страны.
– На Карибах?
– Да.
– И никого об этом не известили?
Майрон шевельнулся на стуле, стараясь поудобнее устроить ноги.
– Не хочу показаться грубым, – заметил он, – но я не вижу, какое это может иметь отношение к вам.
– Не видите?
Софи громко фыркнула. Она посмотрела на своего сына, словно спрашивая: «Ты можешь в это поверить?» – и опять направила на Майрона два лазерных луча.
– Я на вас полагалась! – воскликнула она.
Майрон ничего не сказал.
– Я купила эту команду и старалась изо всех сил. Я знаю программы. Знаю компьютеры. Разбираюсь в бизнесе. И почти ничего не смыслю в бейсболе. Но я решилась на один шаг. Взять Клу Хейда. Что-то в нем импонировало мне. Казалось, он еще на многое способен. И я заключила с ним контракт. Люди думали, что я сошла с ума – платить за бывшую звезду столько же, сколько стоят трое новичков. Их сомнения были понятны. И тогда я пошла к вам – помните, Майрон?
– Да.
– Вы заверили, что он завяжет.
– Нет, – покачал головой Майрон. – Я сказал, что он хочет завязать.
– Завяжет или хочет завязать… У нас тут что, урок английского?
– Он был моим клиентом, – напомнил Майрон. – Я должен был защищать его интересы.
– А на мои, выходит, наплевать?
– Я так не сказал.
– И на честность, на этику тоже наплевать? Значит, вот как вы работаете, Майрон?
– Все было не так. Конечно, мы с Клу хотели, чтобы эта сделка состоялась…
– Вы чертовски этого хотели, – поправила она.
– Ладно, мы чертовски этого хотели. Но я никогда не обещал, что у него больше не будет проблем с наркотиками, потому что ни я, ни кто другой не могут гарантировать такое. Я заверил вас, что мы будем стараться изо всех сил. Это было частью нашей сделки. Я дал вам право проводить тесты в любое время.
– Вы дали мне право? Это я настояла! А вы только и делали, что пытались мне помешать.
– Риск был обоюдным, – заметил Майрон. – Согласно контракту, его гонорары зависели от успешности лечения. Я включил это отдельным пунктом договора.
Она улыбнулась и скрестила руки на груди.
– Знаете, кого вы мне напоминаете? Лживых продавцов автомобилей, которые стараются впарить вам модели от «Дженерал моторс» или «Форд» и на все лады расхваливают системы очистки выхлопов, которые они туда поставили. Будто это была их идея. Словно в одно прекрасное утро их вдруг страшно озаботили проблемы экологии. Но они скромно умалчивают, что устанавливать такие устройства их заставило правительство, несмотря на то что они изо всех сил пытались сопротивляться.
– Он был моим клиентом, – повторил Майрон.
– И по-вашему, это все оправдывает?
– Я должен был устроить ему лучший контракт. Это моя работа.
– Отлично, повторяйте себе это почаще.
– Я не могу удержать человека от возвращения к наркотикам. Вы это знали.
– Но вы обещали, что будете за ним следить. И сделаете все, чтобы он не сорвался снова.
– Да. – Майрон поерзал в кресле.
– И вы за ним следили, Майрон? Вы следили?
Майрон не произнес ни слова, ожидая продолжения водопада возмущений.
– Вы взяли отпуск и укатили неизвестно куда. Вы бросили Клу одного. Это безответственный поступок, и вы частично виноваты в том, что он взялся за старое.
Майрон открыл рот и снова закрыл. «Разумеется, она права, но сейчас я не могу позволить себе такую роскошь, как угрызения совести. Может быть, потом. Позже все взвешу и оценю».
У Майрона вдруг заныли все вчерашние раны. Он полез в карман и вытащил две таблетки тайленола.
Софи Майор села, чувствуя себя удовлетворенной или по крайней мере выговорившейся. Увидев таблетки, она спросила:
– Хотите воды?
– Да, пожалуйста.
Она кивнула Джареду. Тот налил воды и протянул стакан Майрону. Майрон поблагодарил и запил таблетки. Сработал эффект плацебо, и ему сразу стало легче.
– Расскажите мне, как Клу провалил тест. – Он поспешил сменить тему, пока Софи Майор не нанесла новый удар.
Она удивленно изогнула брови:
– А что рассказывать?
– Клу уверял, что он чист.
– И вы ему верите?
– Я бы хотел с этим разобраться.
– Почему?
– Потому что когда Клу ловили раньше, он лил крокодиловы слезы и обещал исправиться. И ничего не говорил про ошибку в тестах.
– И что это доказывает? – Она скрестила руки на груди.
– Ничего. Просто хочу задать несколько вопросов.
– Ладно, задавайте.
– Как часто вы проводили тесты?
Софи посмотрела на сына. Его реплика. Джаред заговорил впервые с тех пор, как поздоровался с ним в дверях.
– Не реже, чем раз в неделю, – ответил он.
– Анализы мочи? – спросил Майрон.
– Да, – кивнул Джаред.
– И он все их прошел? Кроме последнего?
– Да.
Майрон покачал головой:
– Раз в неделю? И ни одного положительного результата? Только последний?
– Совершенно верно.
– Вам не кажется это странным? – Он перевел взгляд на Софи.
– Почему? – возразила она. – Он старался держаться, но потом сорвался. Такое случается каждый день, разве нет?
«Верно», – согласился про себя Майрон. И все-таки что-то его настораживало.
Читать бесплатно другие книги:
