Главный подозреваемый Кобен Харлан

Глава 12

Синди встретила его у дверей лифта. Краска с ее лица уже исчезла. Наконец она от нее как-то избавилась. Видимо, с помощью пескоструйного аппарата. Или отбойного молотка.

Вместо приветствия она заявила:

– Это очень странно, мистер Болитар.

– Что именно?

– По вашему поручению я просмотрела список звонков мистера Клу Хейда. Очень странно.

– Да что странно?

Она протянула ему листок бумаги:

– Я выделила номер желтым цветом.

Майрон просмотрел листок по пути в офис. Большая Синди последовала за ним и закрыла за собой дверь. Код района – 212. То есть Манхэттен. Но сам номер был ему совершенно незнакомым.

– А в чем дело?

– Это ночной клуб.

– Какой клуб?

– «Догадайся!».

– Не понял?

– Так называется клуб, – объяснила Синди. – «Догадайся!». В двух кварталах от «Кожи и похоти».

Она имела в виду бар для садомазохистов, где подрабатывала вышибалой. Девиз клуба: «Кого люблю, того и бью».

– Ты знаешь это место? – спросил он.

– Немного.

– Кто туда ходит?

– В основном трансвеститы. Но бывает разная публика.

Майрон потер виски.

– Говоря «разная», ты имеешь в виду?..

– Клуб работает по очень интересной схеме, мистер Болитар.

– Вот как?

– Когда вы идете в «Догадайся!», то не знаете заранее, с чем столкнетесь. Понимаете, о чем я?

Майрон не понимал.

– Прости мою сексуальную наивность, но, может, объяснишь?

Большая Синди задумчиво почесала лоб. Зрелище устрашающее.

– Обычно там то, что вы ожидаете увидеть: мужчины, переодетые женщинами, и женщины, переодетые мужчинами. Но иногда бывает, что женщина оказывается женщиной, а мужчина – мужчиной. Так понятней?

Майрон кивнул:

– Чуть-чуть.

– Вот почему клуб называется «Догадайся!». Вы никогда не знаете наверняка. Например, вы видите перед собой красивую женщину высокого роста и с платиновым париком на голове. Естественно, вы думаете, что это переодетый мужчина. Но на самом деле, чем и славится «Догадайся!», это может быть совсем не так.

– Что не так?

– Что он мужчина. Трансвестит или транссексуал. На самом деле это может оказаться красивая женщина, которая встала на высокие каблуки и нацепила парик, чтобы ввести вас в заблуждение.

– А зачем?

– Так там развлекаются. Стараясь обмануть. В зале висит надпись: «ДОГАДАЙСЯ! ЗДЕСЬ ВАС ЖДЕТ ДВУСМЫСЛЕННОСТЬ, А НЕ ДВУПОЛОСТЬ».

– Сложновато.

– Но в этом фишка. Непредсказуемость. Допустим, вы приводите кого-то домой. Думаете, это красивая женщина или привлекательный мужчина. Но пока он не снимет трусы, вы ни в чем не можете быть уверены. Люди нарочно переодеваются в кого хотят. И до самого последнего момента… кстати, вы смотрели «Жестокую игру»?

– И это кому-то нравится? – Майрон скорчил гримасу.

– Да, если вы в этом участвуете.

– В чем?

Большая Синди улыбнулась:

– Вот именно.

Майрон снова потер виски.

– То есть у владельцев клуба не будет проблем, если… – Он запнулся, пытаясь подобрать нужные слова. – В общем, какой-нибудь гей не слишком расстроится, если подцепит там женщину?

– За этим туда и идут. Неожиданность. Риск. Загадка.

– Так сказать, сексуальный вариант коробочки с сюрпризом?[13]

– Верно.

– Только в этом случае можно действительно сильно удивиться.

Синди задумалась.

– Если разобраться, мистер Болитар, всегда есть только два варианта.

«Не уверен», – мысленно возразил Майрон.

– Мне понравилось про коробочку с сюрпризом, – продолжала секретарша. – Вы знаете, с чем придете на вечеринку, но не знаете, что принесете домой. Один гей привел к себе толстую женщину. Оказалось, это парень, спрятавший под одеждой карлика.

– Надеюсь, ты шутишь.

Большая Синди ограничилась выразительным взглядом.

– И что, – уставился на нее Майрон, – ты там… э… частенько бывала?

– Всего пару раз. И то давно.

– Почему?

– По двум причинам. Во-первых, это конкурент «Кожи и похоти». Тематика разная, но контингент примерно тот же.

Майрон кивнул:

– Кучка извращенцев.

– Они не причиняют никому вреда.

– Верно. Кроме тех, кто сам этого хочет.

Большая Синди надула губы. Не самая приятная гримаса для трехсотфунтовой женщины, особенно когда она без боевой раскраски.

– Эсперанса права.

– Насчет чего?

– Вы очень консервативны.

– Да, я второй Джерри Фолуэлл[14]. А во-вторых?

Секретарша замялась.

– Я всегда была за сексуальную свободу, – сообщила она. – Мне все равно, чем занимаются люди, если это по взаимному согласию. И сама я никогда не делала ничего особо сумасбродного, мистер Болитар. – Синди преданно посмотрела на него. – Я имею в виду – чересчур.

Майрон напрягся, испугавшись, что сейчас она перейдет к подробностям.

– Но в «Догадайся!» стали появляться плохие люди, – выдала Синди.

– Надо же! – хмыкнул Майрон. – А я думал, это самое подходяще местечко, чтобы провести выходные с семьей.

– Вы слишком зажаты, мистер Болитар. – Синди покачала головой.

– Потому что хочу знать своего партнера, прежде чем разденусь?

– Потому что вы так к этому относитесь. Из-за людей вроде вас возникает сексуальное напряжение. Общество становится сексуально подавленным – настолько, что теряет грань между сексом и насилием, между игрой и реальностью. В конце концов в нем начинают причинять боль тем, кто этого не хочет.

– И «Догадайся!» стали посещать такие люди?

– Худшие из них.

Майрон откинулся в кресле и потер лицо ладонями. Что-то начинало проясняться.

– Это кое-что объясняет, – заметил он.

– Что?

– Почему Бонни окончательно рассталась с Клу. Подружки и любовницы – это понятно. Но если Клу начал посещать такие места, если он докатился до… – Опять же до чего? – …до всего этого, а Бонни узнала… Ясно, почему дело кончилось разводом. – Майрон кивнул самому себе, словно получил удовлетворительный ответ. – И это объясняет ее странное поведение сегодня днем.

– Какое?

– Она попросила меня не копать слишком глубоко. Хотела, чтобы я вытащил из тюрьмы Эсперансу и бросил дело.

Синди кивнула:

– Она боится, что правда выплывет наружу.

– Вот именно. Если пресса узнает такие подробности, что станет с ее детьми?

И тут его осенила еще одна мысль. Он посмотрел на Синди:

– Наверное, в «Догадайся!» чаще всего бывают бисексуалы? Я хочу сказать – когда не знаешь, чего ждать, больше всего это подходит тем, кого устраивают оба варианта?

– Скорее, люди с неустойчивой ориентацией, – ответила секретарша. – Или те, кому нравится риск. Кто хочет чего-то нового.

– Но и бисексуалы тоже?

– Да, конечно.

– Как насчет Эсперансы?

– При чем тут Эсперанса? – Большая Синди нахмурилась.

– Она часто посещала это место?

– Не знаю, мистер Болитар. И не вижу связи.

– Я спрашиваю не ради развлечения. Ты же хочешь, чтобы я ей помог, правда? Значит, нам придется копаться в том, от чего предпочли бы держаться подальше.

– Понимаю, мистер Болитар. Но вы знаете ее лучше меня.

– Только не с этой стороны, – возразил Майрон.

– Эсперанса – замкнутый человек. Я правда не в курсе. Обычно у нее есть кто-то постоянный, но мне неизвестно, ходила она в этот клуб или нет.

Майрон кивнул. В конце концов, какая разница? Если Клу посещал «Догадайся!», Эстер Кримстайн получит дополнительный мотив для «обоснованного сомнения». Грязный притон, где собираются извращенцы и насильники, – в таких местах ничего хорошего не жди. Может быть, Клу привел домой кого-то не того. Или сам оказался кем-то не тем. Про деньги тоже забывать не стоит. Вдруг это был выкуп для шантажиста? Скажем, Клу узнал один из посетителей. Угрожал. Записал на пленку.

Настоящий рай для обоснованных сомнений.

И хорошее место, чтобы поискать его неведомую подружку. Или друга. Или что-то среднее. Он покачал головой. Дело не в морали, не в этической дилемме и не в самом Майроне. Извращения его только удивляли, больше ничего. Черт с ним, с отвращением: он их просто не понимал. Видимо, от недостатка воображения.

– Придется навестить это заведение, – произнес он.

– Один не ходите, – вставила Синди. – Я пойду с вами.

«Отличная нянька», – отметил Майрон.

– Хорошо.

– И не сейчас. «Догадайся!» открывается в одиннадцать.

– Ладно. Поедем вечером.

– Надо будет во что-нибудь переодеться, – добавила она. – За кого вы хотите себя выдать?

– За зажатого гетеросексуала, – ответил он. – Для этого мне достаточно пары хорошо начищенных ботинок. – Майрон снова просмотрел список звонков. – Я гляжу, еще один номер подчеркнут голубым?

Она кивнула:

– Да. Вы говорили про старого друга, Билли Ли Пэлмса.

– Это его номер?

– Нет. Мистера Пэлмса я не нашла. Его нет в телефонном справочнике. И он уже четыре года не платил налоги.

– Тогда чей это номер?

– Его родителей. Мистер Хейд звонил им пару раз в последний месяц.

Майрон проверил адрес. Уэстчестер. Как-то он видел родителей Пэлмса во время Семейного дня в Дьюке. Посмотрел на часы. Дорога займет около часа. Майрон взял пиджак и зашагал к лифту.

Глава 13

Полиция конфисковала «форд-таурус» Майрона, поэтому он арендовал темно-бордовый «меркури-кугар». Неотразимое сочетание. Радио в машине было настроено на «Лайт-ФМ 106,7». Патти Лабелль и Майкл Макдоналд мурлыкали грустную песенку «Сами по себе». Они могли бы стать чудесной парой, но увы. Печаль, тоска. Майкл Макдоналд слезливо тянул: «В разводе мы-ы-ы, хоть не были женаты…»

Майрон покачал головой. И ради этого Майкл Макдоналд ушел из «Дуби бразерс»?

В колледже Билли Ли Пэлмса считали типичным плейбоем. Он был одним из тех смазливых мачо – отличная стрижка, вкрадчивые манеры, бездна обаяния, – которые неотразимо действуют на первокурсниц. Однокашники метко прозвали его Оттером в честь известного киноперсонажа, лживого херувимчика из «Зверинца». Кроме того, Пэлмс оказался отличным бейсболистом – кэтчером, на полгода взлетевшим в высшую лигу и проторчавшим на скамейке запасных у «Балтимор ориолз» в тот сезон, когда они выиграли мировую серию.

Но это было давно.

Майрон постучал в дверь. Через секунду она распахнулась настежь. Вот так, запросто. Чудеса. В наше время тебя обычно долго разглядывают через «глазок» или щелку над дверной цепочкой и уж по крайней мере спросят: «Кто там».

Женщина, смутно напомнившая ему миссис Пэлмс, спросила: «Да?» Она была невысокого роста, с маленьким ртом и выпученными глазами, которые, казалось, кто-то пытался выдавить изнутри. Волосы она стянула назад, но несколько прядей выбилось и рассыпалось на лбу. Хозяйка всей пятерней откинула их обратно.

– Вы миссис Пэлмс? – спросил он.

– Да.

– Меня зовут Майрон Болитар. Я учился с вашим сыном в Дьюке.

Она понизила голос:

– Вы знаете, где Билли Ли?

– Нет, мэм. А что, он пропал?

– Заходите. – Женщина нахмурилась и отступила назад.

Майрон вошел в прихожую. Миссис Пэлмс уже шагала по коридору. Не оборачиваясь она на ходу махнула ему рукой:

– Идите в свадебный зал Сары. Я сейчас подойду.

«В свадебный зал Сары?»

Майрон двинулся в указанном направлении. Повернув за угол, он невольно ахнул. Свадебный зал Сары. Нет, мебель здесь была самая заурядная, купленная на распродаже. Грязновато-белая кушетка и угловой диванчик такого же цвета: предложение месяца, шестьсот девяносто пять долларов за комплект, кушетка выдвигается, как софа, и все такое. Посередине стоял кофейный столик из поддельного дуба, на краю стопка глянцевых журналов, в центре искусственный букет и пара книг того же «кофейного» пошиба. На полу красовался светло-бежевый ковер, а по углам – два торшера из супермаркета.

Но стены – другое дело.

Майрон повидал немало домов с фотографиями на стенах. Ничего особенного. Ему попадались даже помещения, где фотографии доминировали в интерьере. И это его не вдохновляло. Но тут царил настоящий сюрреализм. Свадебный зал Сары – черт, это надо запатентовать! – был не чем иным, как реконструкцией той самой свадьбы. В буквальном смысле. Снимки увеличили до натурального размера моделей и обклеили ими стены вместо обоев.

Жених и невеста приветливо улыбались ему с правой стороны. Слева еще шире улыбался Билли Ли, облаченный в смокинг: шафер или распорядитель празднества. Миссис Пэлмс в длинном платье танцевала с мужем. Повсюду тянулись праздничные столы, гости смотрели на него, улыбаясь, – все в реальном масштабе. Как будто панорамное свадебное фото растянули до размеров «Ночного дозора» Рембрандта. Играл оркестр. Гости кружились в медленном танце. На столах громоздились фрукты и цветы, сияла посуда, возвышался огромный торт: все в натуральную величину.

– Садитесь.

Майрон обернулся к миссис Пэлмс. Или это ее фотография? Да нет, одета вроде по-домашнему. Значит, подлинник. Ему захотелось ее потрогать… на всякий случай.

– Спасибо, – ответил он.

– Это свадьба нашей дочери Сары. Она вышла замуж четыре года назад.

– Ясно.

– Для нас это было важное событие.

– Еще бы.

– Мы отмечали ее в «Мэйноре», в Уэст-Ориндже. Знаете это место?

– Я там праздновал бар-мицву, – ответил Майрон.

– Правда? Наверное, у ваших родителей сохранились замечательные воспоминания об этом дне.

– Да. – Он задумался. – Хотя обычно они хранят фотографии в альбоме.

Миссис Пэлмс улыбнулась:

– Понимаю, это кажется странным, но… я уже тысячу раз это объясняла. Ладно, попробую еще раз. – Она вздохнула и кивнула в сторону кушетки.