Арес Аксенов Даниил
– Прости, душа моя, но я должен уйти. Дела, служба. Увы, нет никакой возможности заняться личной жизнью.
Виктор не решился поцеловать девушку прилюдно, чтобы не скомпрометировать, но бросил на нее страстный взгляд (так ему хотелось думать) и поспешил в замок. Он нисколько не преувеличил: его действительно ожидали важные и неотложные дела. Причем их успех зависел исключительно от того, насколько быстро Антипов с ними расправится.
Новобранец лихо проехал по единственной улице, остановился около дома лесоруба, соскочил с лошади и бросился к двери. К счастью, Кушарь был на месте.
– Привет, отец! Я скоро уезжаю, – протараторил Виктор, заходя внутрь, – но тебе будет нужно этим вечером сходить к господину барону. Передать кое-что.
– Что передать? – опешил лесоруб. Он сидел за столом и мрачно рассматривал пустой светло-коричневый кувшин с ручкой. Видимо, раньше там было пиво.
– Передашь ему записку и на словах кое-что.
– Какую еще записку? – Теперь все внимание Кушаря было приковано к Ролту.
– Которую я напишу, – ответил Антипов, садясь за стол и доставая из сумы бумагу, полученную обратно от перекупщика.
Виктор положил лист на стол и почти совсем примерился оторвать неисписанную часть, как вдруг хлопнул себя рукой по лбу:
– Эх, пера-то нет! Как же я писать буду?!
– А ты умеешь писать? – осторожно осведомился Кушарь. Если он и был слегка пьян, то мгновенно протрезвел.
– Не то чтобы хорошо, но кое-как могу, – ответил Антипов. – Научился в походе. Вот по этому листу, который мне дал лекарь, и книге. Быстро писать еще не получается, конечно.
Лесоруб отодвинул кувшин к окну, чтобы ничто не загораживало сына.
– Отец, пообещай мне, что ничего не станешь пить сегодня, а передашь слово в слово, что я скажу. – Виктор внимательно посмотрел на Кушаря. – У меня нет времени доставать перо и чернила. Обещаешь?
Тот был настолько удивлен, что медленно кивнул.
– Хорошо, – выдохнул Антипов. – Когда я уеду, ты пойдешь к господину барону и скажешь, что Ролт отбыл в Парреан снимать осаду, что я никакой не дезертир, а тружусь на благо замка. И что скоро вернусь.
– Подожди. – Лесоруб положил руки на стол. – Ты что хочешь сказать? Что уезжаешь прямо сейчас?
– Да, отец.
– Перед осадой? Бежишь?!
Виктор покачал головой. Вот оно, началось. Хорошо, что он не пошел к Нурии. Тот бы точно решил, что сын лесоруба свихнулся, никуда бы не отпустил, а еще запер бы в каземате.
– Не будет никакой осады, отец. Если у меня все получится, то не будет. Враг подойдет к замку, может, постоит немного и уйдет. В крайнем случае – один-два штурма. Но думаю, что вы тут продержитесь. Это тоже скажешь господину барону.
Лесоруб, прищурившись, посмотрел на сына. В его взгляде читалась озабоченность.
– Нет, я не сошел с ума, отец. – Виктор старался говорить как можно более убедительно. – Все в порядке.
Кушарь взъерошил свои волосы. Он был озадачен. По его лицу нетрудно было прочитать мысли. С одной стороны, он не понимал, что происходит, а с другой, был немного рад такому исходу. Даже если Ролт окончательно тронулся рассудком, то он, по крайней мере, выживет. А это хорошо – единственный сын как-никак.
– Но кто же снимает осады, находясь вдали от замка? – спросил лесоруб. – Разве так можно?
– Эх, отец, ты отстал от жизни, – вздохнул Виктор. – Сейчас все именно так и делают. Осады снимаются не там, где они происходят, а совсем в других местах.
Антипов не стал особенно рассиживаться. Кушарь доведен до нужной кондиции и передаст сообщение. Предстояла еще одна встреча.
Виктор аккуратно взял бумагу со стола. Пригодится, чтобы еще в дороге немного позаниматься. План подразумевал умение писать, если уж даром рисовальщика судьба не наградила.
На этот раз Антипов не стал садиться на лошадь, а повел ее за узду. На улице была небольшая грязь, которая пачкала кожаные башмаки. Да-да, на ногах новобранца были именно башмаки. По какой-то загадочной причине сапоги еще не получили распространения в этой местности. Их никто не носил. И если простой солдат ограничивался грубо сделанными башмаками, то знать пользовалась изящными и дорогими туфлями.
Новобранец подошел к казармам, оставил лошадь у калитки, сам вошел внутрь и вскоре вернулся, но не один. Его сопровождал Нарп. Воин шел за сыном лесоруба неохотно и поминутно окликал его.
– Я не понимаю, Ролт, – бормотал он, – почему нам нужно говорить за крепостной стеной? Что, внутри замка нельзя? Если так приспичило что-то мне поведать, то почему мы не пойдем в трактир? Так ведь все люди делают!
Может быть, так люди и делают, но Виктор решил поступить иначе. Он еще не совсем доверял приятелю, поэтому эксцессы были не нужны.
Воины вышли за ворота, которые пока еще никто не удосужился закрыть. Караван-то не отправился, а царящая суматоха была только на руку Антипову.
Отойдя от замка на достаточное, по его мнению, расстояние, Виктор обернулся к Нарпу и произнес совершенно серьезным тоном:
– Если тебе сейчас покажется, что я сошел с ума, то этому не верь. И просто передай Нурии то, что скажу. Да и всем остальным рассказать можешь.
Антипов не доверял и барону, поэтому счел нужным оповестить дружину о своем будущем поступке. Если все получится и он вернется с победой, то его милость просто не осмелится прибегнуть к наказанию. Виктор отлично изучил порядки, царящие в замке. Барон прислушивался к настроению своей гвардии. А возможное обвинение в дезертирстве выглядело весьма непривлекательным.
Примерно полчаса спустя Антипов ехал на северо-запад, удаляясь от замка Орреант. Лето подходило к концу. Вечера стали прохладны, хотя солнце еще согревало. Темно-зеленая листва деревьев пока что крепко держалась на ветвях, но новые побеги росли медленно, растения словно предчувствовали перемены и запасались силами, чтобы достойно встретить ненастье.
Перемен ожидал и Виктор. Он не был полностью уверен в успехе своего начинания, но какой у него выбор? Если есть хотя бы малый шанс снять осаду, то нужно им воспользоваться. В замке оставался Кушарь, которому Антипов вовсе не желал зла. Там же был и плотник, отец белобрысого сорванца, грозы воронят. А ведь если семьи теряли кормильца, то их жизнь резко ухудшалась. Виктору хотелось, чтобы детство этого мальчика и других детей продлилось еще чуть-чуть. Пусть пока что ловят птиц и не думают о будущем. О будущем будет думать он, Антипов: ведь, как ни крути, оно от него зависит. Память Ролта сыграла с ним скверную шутку: он не мог спокойно относиться к судьбе обитателей замка.
Путь Виктора лежал в Парреан. Для студента-географа не составляло никакого труда ориентироваться на местности. Еще в прошлую поездку в город он запомнил все что нужно. И дорогу, и направление. Вообще же это два разных понятия. Человек может ехать по знакомой местности и не представлять себе, в какую именно сторону света он движется. Зато если знаешь направление, то дорога не так важна. Не заблудишься, даже если свернешь с пути.
Антипов не стал ехать напрямик, а решил сделать небольшой крюк, чтобы не столкнуться с враждебным отрядом. Его лошадь шла не самой быстрой рысью – неопытный всадник опасался загнать животное. Новобранец вполне освоился с верховой ездой, он, как заправский наездник, опирался на свои колени и опускался в седло в такт шагам животного. Погони он не опасался – барону сейчас явно не до беглого сумасшедшего: вот-вот нагрянет враг.
Дорога была пустынна, но Виктор все равно тщательно вглядывался в даль. Особое внимание он уделял той части пути, которая проходила через лес. Встреча с разбойниками была нежелательна, больше всего на свете ему хотелось добраться до места без происшествий.
Когда начало темнеть, Антипов всерьез озаботился местом для ночлега. По его прикидкам, он должен прибыть в Парреан завтра к вечеру, если сделает привал, или днем, если будет ехать всю ночь. Но Виктор помнил об арнепах – весьма неприятных хищниках. Конечно, столкновение с ними было маловероятно, но рисковать не хотелось. Поэтому когда вдали, немного в стороне от основной дороги, показалось село, новобранец без раздумья свернул к нему.
Это было небольшое поселение на восемь домов, обнесенное традиционной деревянной изгородью. Около ворот в пыли играли дети, торопливо рисуя что-то на земле палочками. Их спешку можно легко понять – солнце скоро сядет, и не будет видно ни зги. Дети так увлеклись, что поздно заметили гостя, но, обратив на него внимание, нисколько не испугались. Наверное, потому что он был в единственном числе, да и не очень страшный на вид.
– Чьи это земли? – спросил Виктор, подъехав прямо к воротам. – Ан-Орреанта?
– Да, господин солдат, – отозвался парнишка, чей наряд заключался в длинной сорочке непонятного цвета, а штанов не было вообще. – А там, за леском, уже баронство ан-Ральти начинается.
Антипов бросил быстрый взгляд в указанном направлении, но тут же опять переключился на собеседника.
– Ну-ка открывай ворота, – сказал он.
У мальчишки не возникло ни малейших сомнений в праве незнакомца распоряжаться. Гость был одет, как солдат барона, этого достаточно. К тому же на землях ан-Орреанта царил порядок – разбойники не рисковали здесь задерживаться надолго.
Невысокая фигурка подбежала к ограде, и рыжеватая макушка сразу же скрылась из виду, но вскоре вновь возникла, когда ворота начали отворяться. Виктор, покопавшись в поясном кошеле, протянул мальчишке медную монету, которая вызвала настоящий фурор среди детей. У новобранца был еще один кошель в суме, набитый серебром.
– У кого здесь можно на ночлег остановиться? – поинтересовался Виктор.
– Так у нашего старосты, – охотно ответил мальчик, отрывая восхищенный взгляд от монетки. – Вон его хата. У него завсегда все ночуют.
Антипов тронул коня и поехал в указанном направлении. Надо сказать, его уже встречали. Жители выглядывали из домов и из-за углов, а в доме старосты на покосившееся крыльцо вышел весьма упитанный черноволосый мужчина и, уперев руки в боки, внимательно наблюдал за гостем.
– Привет, хозяин! – Виктор начал слезать с седла, но не успел твердо встать на ноги, как мужик огорошил вопросом:
– Ролт, ты ли это? Тебя ведь Ролт зовут?
Антипов поглядел на незнакомца, сощурив глаза. В памяти сына лесоруба вроде бы что-то появилось, но уж очень нечеткое.
– Ну я, – буркнул он.
– А ты что же, меня не узнал? Хотя да, я ведь лет пять назад из замка уехал. А до того мы с твоим отцом дружили. Я ведь Мират-гончар!
Имя тоже было смутно знакомо.
– Как отец-то? – засуетился хозяин, гостеприимно ведя коня в сторону сарая, видимо выполняющего роль хлева. – А ты, смотрю, возмужал! В баронскую дружину взяли? Повезло! Да и… э-э-э… поправился, что ли?
Виктор хотел было уточнить, в каком смысле он поправился, но быстро понял, что Мират имел в виду умственные способности.
– Поправился. Как же без этого? Чем-то долго болеть вообще трудно. Или поправляешься, или привыкаешь. А привычка – уже не болезнь.
– Проходи в дом, Ролт! – крикнул хозяин от дверей сарая. – Жинки сейчас нет, вернется лишь завтра, но угощу чем смогу!
Быстро выяснилось, что угостить Мират может лишь вином да хлебом. Больше ничего не осталось. Одна телега отправлена в замок еще днем, а остальные – к соседям. Деревни начали эвакуацию. Виктор сначала удивился такой оперативности, но потом подумал, что иначе никак не выжить. На завтра был намечен отъезд большей части жителей.
Хозяин это все вываливал скороговоркой на гостя, разливая по чашкам вино. Похоже было, что гончар большой охотник до непринужденных бесед.
– Жрецы Зентела советуют пить утром по одной чашке вина, а вечером только по три, – наставительно заметил Антипов, которому совсем не хотелось напиться накануне важного мероприятия.
Но хозяин понял фразу по-своему:
– Вот не поверишь, Ролт, вечером получается, – говорил он, – а утром никак. С вечера вино есть, а утром нетути! Приходится днем опять за ним идти. Ни разу не удавалось благочестиво выполнить завет Зентела. Мой грех!
Мират наливал вино из изящного белого глиняного кувшина, расписанного мастерскими узорами. Такой посуды в этом мире Антипов еще не видел.
– Кувшин нравится, да? – Гончар заметил взгляд гостя. – О, кувшины у меня получаются особенно хорошо! Я ведь когда уехал из замка, сначала в город подался. И там стал работать подмастерьем у самого Еартаса! А он просто чудо что за мастер. Не чета мне. Самому графу посуду поставляет.
– Красивый рисунок, – похвалил Виктор.
– Постой-ка! Сейчас покажу тебе кое-что получше! – Хозяин вскочил из-за стола, покрытого скатертью нежно-желтого цвета, и устремился за перегородку, разделяющую дом на две части.
Не успел Антипов рассмотреть получше посуду, стоящую перед ним, как Мират вернулся, неся перед собой как великую драгоценность еще один кувшин. Серебристый с золотыми узорами, примерно на пол-литра в объеме.
– Вот, – с гордостью сказал он, нежно опуская ношу на стол. – Из такого пьет сам граф!
Виктор осторожно взялся за горлышко и поднес кувшин к глазам. Узор был нанесен очень тонкой кистью, а наружная поверхность казалась подобной глазури. Антипов повертел произведение искусства и так и сяк, восхитился рисунком и формой, а потом поинтересовался:
– Почему из такого пьет сам граф? Таких кувшинов должно быть много.
– Много?! – Толстяк от возмущения даже подался вперед. – Да Еартас сделал всего несколько таких для господина графа! Подобные этому стоят только на графском столе и нигде больше! Сделано по личному заказу! Ну разве что еще у меня есть вот этот. Позаимствовал, когда представилась возможность.
Виктор внимательно выслушал сообщение, водя пальцем по выпуклостям рисунка. Его лицо стало задумчивым.
«Вот оно как, – голова работала четко и ясно, – кувшин, значит. А что, в этом что-то есть. Думал, воспользуюсь кинжалом там или платком какого-нибудь барона, а тут целый граф с кувшином. Вовсе даже не банально. Интересно судьба складывается. Глупо было бы не воспользоваться такой возможностью. И поисками заниматься не надо. Экономия времени, так сказать».
– Продай кувшин, Мират, – сказал Виктор. – Я хорошо заплачу.
Толстяк опешил от такого предложения и близоруко прищурил заплывшие жиром веки.
– Нет, Ролт, – произнес он после паузы. – Не могу. Я к нему привязан.
– Пять серебряных монет, – отчеканил Антипов.
– Нет. – Мират покачал головой.
– Десять!
– Нет.
– Он тебе нужен лишь для того, чтобы потешить свое тщеславие, а мне – для дела, – начал убеждать гончара Виктор.
– Для какого, Ролт? – В голосе хозяина звучал неподдельный интерес.
– Друг у меня в Парреане, – начал сочинять Антипов. – А у него – богатый родственник, покровитель. Так этот родственник собирает… гм… вот такие кувшины. И если я ему подарю один, то он ко мне благоволить станет. Улавливаешь?
– Улавливаю, – кивнул гончар, – но продать не могу. Понимаешь, Ролт, тут такое дело…
– Какое? – Виктор увидел, что хозяин замялся.
– Ну… когда я пью из этого кувшина, то представляю, что я сам графских кровей… привык уже к этому. Ты извини.
«Не продаст, – подумал Антипов. – Нарциссизмом болеет».
Виктор поставил кувшин на стол и демонстративно посмотрел в окно.
– Ну не продашь – и ладно, – сказал он. – Давай-ка лучше выпьем. То, что на столе, мы скоро допьем, так что неси еще.
Гончар развел руками:
– А больше ничего и нету. Жинка-то только это оставила.
– Неужели совсем нету? – артистично удивился Виктор. – А я-то думал выпить с хорошим человеком. Мы вот встретились после стольких лет, а теперь уже не знаю, когда доведется свидеться.
– Ну… не то чтобы совсем нету, – начал отвечать хозяин, скривившись, – есть кое-что. Соседи мне оставили два бочонка. До завтра. А завтра мы уже поедем.
– Да? Это же хорошо, Мират, – весьма натурально обрадовался Антипов. – Если ты не продаешь кувшин, то куплю у тебя бочонок. Согласен? Я не думаю, что соседи будут в обиде, если ты выручишь за него хорошую цену.
Огонек интереса зажегся в глазах гончара:
– А зачем тебе бочонок, Ролт?
– Как же, Мират? Это я для тебя стараюсь. Мы с тобой его вместе и прикончим.
– Что, весь?!
– Ну конечно, весь. Что там пить? Пустяки. Да и Зентел на ночь советует. Вино для здоровья полезно, говорят.
Ранним утром следующего дня развалина по имени Виктор выползла из гостеприимного дома. Его сильно качало, в голове поселились барабаны, в глазах – звездочки, в мыслях – путаница, зато в сумке покоился заветный кувшин. Когда хозяин дошел до невменяемого состояния, то все-таки согласился его продать. И что удивительно, наутро о сделке не забыл. Антипов жульничал в выпивке, как мог, но все равно это явилось ударом по молодому организму сына лесоруба. Новобранец искренне надеялся, что идея с кувшином того стоила.
Дальнейший путь до Парреана прошел без происшествий. Виктор несколько раз останавливался в селах, чтобы полить свою больную голову холодной водой из колодцев, и к вечеру, когда на горизонте показались серые стены города, почувствовал себя вполне сносно.
«Посмотрим, как пройдет первая фаза плана, мистер Фикс», – подумал Антипов, подъезжая к коричневым массивным воротам, открытым нараспашку. Виктор пока еще не видел ни одного рва вокруг крепостных стен. Он решил подробнее расспросить об этом Нурию, если выпадет такая возможность.
– Куда, откуда, кто таков? – выговорил привычные слова один из бородатых стражников равнодушным тоном. Новобранец быстро отметил кожаные доспехи, шлемы и копья не очень хорошего качества. Впрочем, все это он видел еще во время визита в Парреан с бароном.
– Мират, дружинник его милости ан-Ральти. Прибыл к мастеру Пексте по поручению моего господина, – выдал Антипов заранее заготовленную версию, без стеснения использовав имя бывшего владельца кувшина.
– А, барон приказал тебе подучиться. Мало что умеешь? – Стражник хохотнул, отчего черная длинная борода нелепо затряслась. Но Виктор уловил в тоне отголоски зависти. Похоже, стражник был сам не прочь подучиться у хорошего мастера. Но для этого нужно, как минимум, перестать тратить деньги на женщин и выпивку, что выше сил некоторых особей. Остается завидовать тем, кто может справиться с собой.
– Мало что, – согласился Антипов. – Все время стоял на страже у ворот, так ничему и не научился.
Лицо бородача вытянулось. Он мрачно переглянулся с сослуживцами, хотел что-то сказать резкое, судя по выражению глаз, но сдержался.
– Одна серебрушка – и въезжай.
Виктору казалось, что это накладно, все-таки в прошлый раз барон заплатил за всех скопом, но он без возражений полез в кошель и достал требуемое.
Стражник буквально вырвал короткими и грязными заскорузлыми пальцами монету из руки воина, сунул какой-то кожаный жетон, а потом показательно отвернулся, словно приезжий перестал для него существовать.
Антипов посмотрел на свою ладонь. На потертой поверхности красноватой кожи были нацарапаны числа. Ему давалось пять дней. Потом, видимо, он должен был обновить жетон.
«Вот же мерзкая рожа, – подумал Виктор. – А если бы я не умел читать, то так бы ничего и не понял. Интересно, какой здесь штраф за просрочку? Или прямо в кутузку бросают? Да и вообще не помешало бы с местными правилами ознакомиться. А то влипну еще до того, как успею сделать главное».
Новобранец проследовал по относительно знакомым улицам. Для начала он хотел найти место, где мог бы остановиться, и предполагал, что знакомый трактирщик, злостный разбавитель пива, поможет в этом. Виктор вообще снисходительно относился к мелким мошенникам. Он полагал, что мелкие жулики, в отличие от крупных, очень часто ошибаются. А мошенник в момент ошибки – кристально честный человек.
Глава 24
Парреан был забавным городом. В его архитектуре преобладали двух– и трехэтажные строения, но материалы, из которых они были сделаны, различались в зависимости от районов. В центре, а также между центром и главными воротами располагались почти исключительно каменные дома. Зато в остальных местах – деревянные. В последних жила беднота, да так, что в одном и том же небольшом доме нередко ютились двадцать, а то и больше семейств. Деревянные дома перестраивались, к ним добавлялись новые стены, домишки, имеющие вид сараев, но непременно со вторым этажом. Иногда первоначальный облик здания не угадывался вообще. Это все создавало невероятно комическое впечатление. Когда их узрел Виктор, то почему-то первое, что пришло ему на ум, – сравнение с коммунальными квартирами.
Антипов сумел устроиться довольно быстро. Трехэтажный постоялый двор, куда он попал по совету трактирщика, назывался «Дворянский виноградник». В нем традиционно останавливались виноделы среднего достатка и воины. Дворяне этим местом брезговали, но название тщательно обновляемой вывески отражало честолюбивые мечты хозяина.
Когда Виктор сторговался с владельцем по поводу цены – серебряный в день, – он оставил в небольшой комнате с окном часть пожитков, включая бесполезные копье и лук. И больше не стал там задерживаться ни на минуту. Его ждало главное дело.
План гостя города был прост. Он рассуждал так: жрецы знают о появлении нового бога и, судя по всему, отнюдь не рады этому. Им также известно, что у бога должен быть помощник – человек, на которого он опирается. По какой-то причине приспешники Зентела избрали своей целью ан-Орреанта, обвиняя его в пособничестве пришельцу. Причина не столь важна, важен факт. И что случится, если вдруг выяснится, что барон ни при чем? Виктор подозревал, что это кое-кого сильно разочарует. Но как доказать, что барон ни при чем? Очевидно, нужно просто предъявить им настоящего «преступника». И сделать это желательно подальше от баронства.
Конечно, Антипов не собирался отдавать себя в руки местного правосудия. У него были другие мысли на этот счет. Можно ведь обозначить свое присутствие не сдаваясь. Что для этого нужно? Лишь наглость и воображение. И того и другого имелось в избытке.
Виктор решил отправить послание жрецам Зентела. И сделать это не на бумаге – письмо выглядело несерьезно, тем более не указывало на местоположение отправителя, – а подойти масштабно, чтобы напугать, разозлить и показать собственную значимость. Иными словами, заставить немедленно действовать. Так, чтобы жрецам стало совсем не до ан-Орреанта.
Понятно, что идеальная цель для послания – храм Зентела в Парреане. Именно там необходимо увековечить свои письмена. Тогда нужный эффект будет достигнут. Не на заборе ведь писать, в самом деле?
Антипов уточнил направление у хозяина постоялого двора и выехал, не откладывая на потом столь важное дело. Теперь он был верхом, и ему не приходилось судорожно озираться по сторонам, опасаясь, что какой-нибудь безумный всадник собьет его. Виктор двигался по городским булыжникам, покачиваясь в такт цокоту копыт.
Он проехал многолюдную Графскую площадь, посредине которой росло одно-единственное дерево, повернул на улицу Менял, где находилось множество лавок, и, как и предсказывал хозяин постоялого двора, вскоре очутился перед храмом Зентела, а точнее, целым храмовым комплексом.
За двухметровой каменной стеной располагалось несколько зданий. Одно из них, несомненно, являлось храмом, зато другие, высокие и низкие, были либо подсобными помещениями, либо предназначались для проживания жрецов и служек.
Антипов с некоторой опаской въехал в ворота, но стражники не обратили на него никакого внимания. До заката пускали всех. Виктор проследовал по прямой дороге и вскоре спешился у длинной деревянной коновязи. Там уже стояло несколько лошадей, и гость города решил, что оставить верного Буцефала без присмотра будет безопасно. В самом деле, ведь стража кругом.
Воины, охраняющие храм, в бело-зеленых накидках ходили парами. За короткий путь от ворот до коновязи Виктор заметил четверых. Двое пошли в одну сторону, а еще двое – в другую. Похоже, храм был под надежным контролем. И это совсем не понравилось Антипову.
«Так-с, господин Вийон, это вам не стишки кропать, – подумал визитер, – тут нужно обратиться к вашему второму я. Как слышал, вы тесно вращались в уголовном мире. Жаль, что не могу похвастаться таким же опытом. Но посмотрим. Деваться-то некуда, за этим и приехал».
Виктор подошел к храму совсем близко, чтобы убедиться, что сооружение построено почти в древнегреческом стиле. Вокруг прямоугольного здания шли ряды белых колонн. Они стояли на основе, покрытой зеленой плиткой. Такой же зеленой была и крыша. С точки зрения Антипова, наблюдалось лишь одно отличие от древнегреческого дизайна, но весьма существенное, – на крыше находились шесть небольших круглых и белых башенок без окон.
Посетитель смело направился ко входу, но был остановлен невысоким пожилым человеком в жреческих одеяниях.
– Внутрь с оружием нельзя. – Серые глаза равнодушно скользнули по невежественному воину. – Можешь вон туда сложить. Потом заберешь.
Виктор не стал спорить, а, подойдя к небольшой площадке, разгрузился, оставив на ней меч и топорик. Щит был приторочен к седлу лошади. Сторож даже не повернул головы – видимо, от уверенности, что его распоряжение будет беспрекословно исполнено.
Антипов поднялся по трем невысоким каменным ступенькам, прошел мимо колонн и оказался внутри помещения. Кроме него, там было еще несколько человек, но в отличие от них Виктор не стал сразу же «пялиться» на статую Зентела, установленную в центре, а обращал внимание на детали. Так, например, он отметил, что деревянные двери храма довольно прочны и держатся на мощных железных петлях. Левая створка запирается на засов, для которого предусмотрена выемка в полу, а в правую вделан замок. Печальное наблюдение. Антипов не был великим специалистом по замкам.
Он прошел еще немного вперед и оказался перед большой, примерно в четыре метра в высоту, белой статуей Зентела. Бог держал в одной руке виноградную кисть, а в другой – кувшин. Виктор даже залюбовался его совершенным лицом: видимо, скульптор был очень талантливым.
«Красиво сделано, – подумал посетитель, – мне до такого мастерства далеко, но тем не менее… Нос слишком прямой, без изъяна, бороды нет. Разве это хорошо? Настоящая красота должна быть немного ущербна. Но ничего, если все получится, то это мы подправим. Мое сердце настоящего художника кровью обливается, видя, что можно сделать лучше».
Антипов быстро огляделся вокруг. Некоторые посетители были на коленях и молились, а другие стояли – кто у алтаря, кто у статуи. Впрочем, несколько человек чинно сидели на мягких скамьях, поставленных вдоль стен. Алтарь, расположенный почему-то за статуей, представлял собой мраморное возвышение, сияющее белизной. Рядом с ним на специальных подставках располагались плошки с горящим маслом. В помещении царил запах благовоний.
Кто-то в белой мантии мелькнул неподалеку, и Виктор тихим голосом задал вопрос:
– Господин, я это… хочу пожертвовать… где можно?
То ли жрец, то ли служка, совершенно лысый, внимательно посмотрел на воина, мгновенно пришел к выводу, что от него крупных пожертвований ожидать не приходится, и сказал:
– Вон сосуд, солдат.
– Благодарю. – Антипов набожно поклонился статуе и алтарю и двинулся в указанном направлении.
Там стояла большая синяя амфора с вызывающей надписью: «Искупление грехов начинается отсюда». Виктор заглянул внутрь, заметил тусклый блеск монет, а потом демонстративно достал из кошеля серебро и, держа руку высоко над горлышком – чтобы все видели, что он бросает, – отпустил монетку. Серебрушка сверкнула напоследок гранью и скрылась в темноте.
«Теперь ты мой должник, Зентел», – мысленно подытожил Антипов.
Он вновь огляделся. Видимо, воин в храме представлял собой привычное зрелище, поэтому никто не обращал на него внимания. Зато Виктор тщательно осмотрел стеклянные витражи, нижний край которых был расположен примерно в трех метрах над полом.
«Окна есть, а нормальных рам нет. Не открываются, – с печалью подумал посетитель. – А если разбить, то на звук сбежится вся стража. Жаль».
Антипов еще немного походил туда-сюда, не заметил ничего интересного и вышел разочарованный. Ситуация была скверной. Он уже знал, что сразу после заката двери храма запираются. У них не стоит стража – это плюс, но зато очень часто расхаживает вокруг, и двери, похоже, хорошо освещены – это минус. Окна же расположены в тени колонн, это хорошо. Но не открываются, а если и открываются, то с очень громким звоном, – это плохо. Виктор не был «медвежатником», но предполагал, что в храм можно попасть только двумя способами: через дверь или через окно. Невозможно, немыслимо! Новобранец не был бы удивлен, если бы узнал, что представители местного преступного мира даже не пытались поживиться церковной утварью.
Между тем Антипов очень хотел оказать почести Зентелу наедине. Просто всей душой стремился к этому. Потому что иначе нельзя. За спиной замок. И по поводу грядущей осады богу виноделия следовало сказать отдельное спасибо.
Виктор нетерпеливо покусывал губы, перебирая один вариант за другим. Он еще ни к кому не стремился на ночное свидание с таким пылом, как к статуе Зентела. Конечно, можно было бы затаиться в храме, чтобы выползти из укрытия после заката, но проблема в том, что там совершенно негде спрятаться. Все отлично просматривается.
Визитер решил изучить другие здания комплекса. Солнце уже клонилось к закату, поэтому он торопился, опасаясь, что стража его прогонит. Виктор подобрал свое оружие, бросил оценивающий взгляд на коновязь и пошел вдоль колонн храма. Судя по тому, что его никто не остановил, подобные прогулки разрешались. Что неудивительно: храм – место публичное, как и баня.
Проходя мимо очередной стражи, Антипов заметил, что на поясе одного из охранников висел горн. Очень здраво – если что, можно быстро и эффективно подать сигнал тревоги.
Виктор не стал приближаться к другим зданиям, чтобы не вызывать подозрений, но отметил, что несколько окон в одном из них открыты. Все, что ему удалось разглядеть, были ряды спинок стульев. То ли столовая, то ли зал заседаний. Открытые окна – хорошо, конечно, но какой прок от них, если они принадлежат столовой? Воина интересовал храм.
Когда посетитель обошел пару раз вокруг обители статуи и алтаря, раздался протяжный звук колокола. Храм закрывался от посетителей. Антипов не торопясь направился к лошади. А потом стал медленно отвязывать ее, наблюдая за происходящим.
В храм через единственные двери начали заходить служки, они что-то делали внутри, но вскоре все вышли, а последний запер дверь на замок. Потом зажег два факела перед дверью и отправился в сторону серого трехэтажного здания, в котором находилась то ли столовая, то ли зал заседаний.
– Проваливай, парень! – раздался за спиной недоброжелательный голос.
Виктор обернулся и заметил двух стражников, сжимающих в руках копья.
– Ухожу, ухожу, – успокоительно заметил он, быстро взгромоздился на лошадь и отбыл, нисколько не сомневаясь, что ворота тоже вскоре закроются.
Антипов отправился на постоялый двор, отдал лошадь конюху, а сам поднялся к себе. Молодой воин был безутешен. Ему казалось, что в храм не попасть, а на ограде рисовать не хотелось. Он ведь не мальчишка какой, а серьезный человек – начинающий осквернитель святынь. Конечно, в крайнем случае можно и на ограде что-нибудь изобразить, но тогда все поймут, как он мелок. Нет, к делу нужно подойти основательно. К мелкому врагу отношение соответствующее.
Виктор напряженно думал и не видел выхода. Он обещал снять осаду и снимет ее, чего бы это ни стоило. Антипов с удовольствием разнес бы храм вообще по камешкам, и его нисколько не мучила бы совесть. Потому что противник ведь не шутит. В замке и Кушарь, и плотник, и Нарп… да практически все знакомые.
Постоялец уселся на матрас, застеленный каким-то серым тонким одеялом, обхватил руками голову и погрузился в размышления. Что делать? Храм или ограда? А если храм, то как? Похоже, встреча наедине со статуей Зентела откладывается на неопределенный срок.
Неизвестно, сколько времени Антипов просидел вот так. Он немного отвлекся, когда в дверь постучали.
– Входите, – пробормотал воин.
Двери распахнулись, и в проеме показалась служанка, черноволосая особа средних лет, возможно приходящаяся родственницей хозяину. В их чертах лица было что-то общее. Скорее всего, форма нижней челюсти, чуть выступающей вперед.
– Господин будет ужинать? – поинтересовалась женщина.
– Нет, не буду. – Ответ казался резким, но Виктору это было безразлично.
– Как угодно. Хотя бы лампу зажгли.
Масляная медная лампа стояла на табурете около стены.
– Обойдусь!
Дверь захлопнулась.
Антипов вернулся к прежнему занятию – бесплодным размышлениям.
«Ну ладно, – думал он, – если с храмом не получается, испорчу хотя бы стену снаружи. Жаль, конечно, очень жаль. Эффект будет не тот. Из-за статуи все жрецы наверняка прибежали бы обратно в город, а стена выглядит как второсортное хулиганство».
Посидев еще немного, Виктор решил все-таки зажечь лампу, потому что комната погрузилась почти в полную темноту. Только из окна проникал слабый свет от факелов, горящих во дворе. Что толку сидеть в потемках?
На табурете рядом с лампой лежало оборудование для зажигания. Огниво. Любопытная такая вещь, состоящая из железной палочки, кремня и сухой тряпки. Воин чиркнул палочкой по кремню, посыпался сноп искр, и тряпка загорелась.
Минуту спустя, когда лампа освещала комнату, можно было горевать при свете. Но Виктор почему-то не стал возвращаться к своему занятию. Он задумчиво смотрел на масляную лампу, и его губы медленно складывались в «фирменную» зловещую улыбку.
Следующим утром Антипов проснулся очень рано. Он позавтракал в трактирном зале на три медяка, стремительно собрался и отбыл. Путь новобранца лежал на рынок.
Парреанский базар открывался с первыми лучами солнца. Ему принадлежала огромная площадь на окраине города. Ее специально не занимали никакими строениями, и даже больше – снесли несколько зданий, чтобы дать дополнительное место такому прибыльному занятию.
Рынок было нетрудно найти. Виктор обнаружил его, почти даже не плутая. К глубокому сожалению воина, передвигаться по площади, уставленной торговыми рядами, верхом не представлялось возможным. Поэтому Антипов сдал лошадь на хранение стражнику у коновязи, что обошлось ему в медяк, и смело вклинился в толпу.
Молодого человека не интересовали ни фрукты, ни овощи, ни прочая снедь, но зато он, не торгуясь, купил две емкости с горючим маслом, а также черную краску и столь же черный плащ. Затем прошел мимо хозяйственных рядов, удержался от соблазна взглянуть на оружие и, после непродолжительных поисков, нашел то, что надо. Прилавок с музыкальными инструментами, а именно – с трубами. За этим прилавком стоял настоящий богатырь: коренастый человек с широченными плечами и руками-кувалдами, одетый в черный кожаный жилет на голое тело. Облик витязя довершал сплющенный нос и огромный шрам через пол-лица.
– Что остановился, солдат? – доброжелательно поинтересовался продавец, заметив колебания потенциального покупателя. – Что приглянулось-то?
– Это ты трубы продаешь? – недоверчиво спросил Виктор, с подозрением оглядывая могучего собеседника.
– Я. Кто же еще? – пробасил тот. – Мои трубы! Выбирать будешь?
Антипов подумал, что если вести речь о трубах, подходящих для этого продавца, то лучше всего подразумевать базуки, но вовремя остановил подобные ассоциации.
– Мне нужен горн, – сказал он. – Позвонче.
Богатырь задумался на несколько секунд, а потом схватил с прилавка небольшую медную трубу и протянул покупателю:
– Вот. Попробуй.
Виктор взял инструмент, поднес к губам и дунул. Ему приходилось играть и на духовых инструментах. Не часто, конечно, но основы он знал. По рынку разнесся гулкий вой, но люди даже не повернули голов. Наверное, привыкли к подобному.
– Нет, – сказал Антипов, качая головой. – Звонче надо.
– А ты разбираешься, – уважительно заметил продавец. – Ладно. Возьми вот эту.
Богатырь сунул руку куда-то под прилавок, пошарил там и извлек другую трубу, очень похожую на первую.
Покупатель дунул и в эту. Звук разнесся такой, что закладывало уши. Тон трубы был высок и прекрасен. На этот раз люди, стоящие неподалеку, не только повернулись, но и шарахнулись.
– Эта подойдет, – произнес Виктор. – Сколько?
– Тридцать серебром, – степенно сказал продавец.
– Сколько?!
– Тридцать.
– Да за такие деньги я вырежу свистелку из дерева, и она будет звучать точно так же!
– А ты умеешь? – удивился богатырь.
– Умею, умею. Пять!
Читать бесплатно другие книги:
