Суженый мой, суженый... Мавлютова Галия

– Алексей! – крикнул Виктор, обращаясь в глубину зала. Алексей подскочил к столу. – Леш, нам бы все по первому классу. Чтобы с осетринкой, семгой, поросенком. У нас с Галиной праздник, понимаешь, Леш?

– А какой праздник-то? – спросил Алексей.

– Помолвка у нас, женюсь я, брат Алеша, – рассмеялся Виктор.

– Да ты что! – восхищенно выдохнул приятель. – Ну ты даешь стране угля!

Алексей украдкой осмотрел Ермолину, оценил, сделал выводы. Девушка ему явно понравилась. Галина это поняла, почувствовала себя увереннее. Официанты расторопно забегали вокруг столика, постепенно заполняя его тарелками и блюдами, стаканами и бокалами, стопками и фужерами.

– Не слишком ли по-купечески? – спросила Галина.

– По-купечески? Нет, не слишком, – ответил Виктор, оглядывая хозяйским взглядом стол.

Галина представила его в роли мужа. Домовитый, заботливый, рачительный. Все у него продумано, выверено, крепко сколочено. Дело осталось за малым, Галина должна, обязана его полюбить. Ведь для совместной жизни одной рачительности мужа явно маловато. Наконец стол был накрыт. Галина и Виктор приготовились к банкету, будто пришли на плаху, и оба сделали этот шаг добровольно, без принуждения. Так оно и было в действительности. Два человека вдруг решили жить вместе, по сути, не зная друг друга. Подобное решение – все равно что смертный приговор. Но они так не считали, пытаясь заглушить голос разума. Виктор любил Галину. А она принимала его любовь. И оба держали лицо, не выдавая своих чувств, храбрились изо всех сил.

– Позовем Алексея? – предложил Виктор.

– Угу, – кивнула Галина, она уже попробовала некоторые яства, по кусочку, тихонько, под сурдинку.

Алексей вежливо присел на краешек стула. Большой мужчина, а робкий и пугливый, будто ягненок. Галина с интересом поглядывала на него, и что это она надумала испугать этого великана? Имя как имя. Разумеется, красивое имя, достаточно распространенное. И нечего падать в обморок при знакомых до боли звуках.

– Выпьем? – предложил Виктор.

Вино полилось в бокалы, сок – в фужеры, коньяк – в пузатые бочонки, водка – в стопки с острыми гранями. Стол искрился и сверкал, будто его осыпали бриллиантами.

– Я за рулем, – вяло отнекивался Алексей, отказываясь от угощения.

– Ничего, на такси доедешь, – успокоил его Виктор, и друзья негромко чокнулись, послышался хрустальный звон, праздничный, мелодичный.

Галина молча подняла бокал с вином. Вот и закончилась свободная жизнь. Галина Ермолина больше не будет свободной женщиной. Она станет замужней дамой. Хозяйкой домашнего очага. Королевой маленького государства. А Виктор искоса поглядывал на счастливую девушку. Он не верил своим глазам. Вместо испуганной пичужки за столом восседала хозяйка пиршества. Красивая и свободная женщина, яркая и пламенная, способная покорить мужское сердце.

Обычно все застолья заканчиваются плачевно; на столах рвано гнездится грязная посуда, краснеет недопитое вино, где попало валяются окурки. Галина брезгливо вздернула губу, представив себе, чем завершится праздник, но ничего подобного не случилось. Официант незаметно убирал пустые тарелки, подставляя гостям свежую снедь, пепельницы стояли девственно чистые, сияющие. Алексей покинул веселую компанию. Галина загрустила, трудно прощаться со свободой. Можно было еще немного пожить вольной жизнью. Чуть-чуть. Те три зловещих слова стали ясными, ничего страшного в них не заключалось, дело было в интонации, в тоне, каким они были произнесены. Вот что поразило тогда. Галина задумалась. Виктор немедленно прервал ее воспоминания.

– О чем думаешь, Галина? – спросил Виктор.

– О жизни, о нас, о прошлом, – ответила Ермолина.

– Не надо думать о прошлом, ничего хорошего в нем нет. Прошлое оно и есть прошлое. Что было, то было. Нельзя жить ушедшими чувствами. Успешный человек живет будущим. И мы станем жить будущим, – уверенным тоном заявил Виктор.

– А будущее, как я понимаю, связано с мансардой? – сказала Галина, мягко улыбаясь.

– В будущее надо смотреть с высоты птичьего полета, это я еще в детстве понял, всегда мечтал стать летчиком, – пояснил Виктор.

– И почему не стал? – полюбопытствовала Ермолина.

– Не до этого было, рано пошел работать, потом дело открыл, так и завертелась карусель, ничем не остановишь ее, – сказал Виктор, покручивая сигарету, ему не хотелось курить, есть, пить, вести беседы, он смотрел на девушку и был счастлив. Не почти. А полностью и целиком. Трапеза подошла к концу. В ресторане было шумно и весело, постепенно подошли посетители, заполнили пустой зал. Но Галина и Виктор не замечали никого вокруг. Они наслаждались покоем и тишиной внутри себя. После долгих мытарств и страданий Галина вдруг ощутила себя защищенной, окруженной заботой и вниманием. Женщина не должна жить одна. Ее покой обязан охранять мужчина. Для этого его создала природа. Виктор расплатился по счету, и они вышли из ресторана. Галина заметила, что он оставил щедрые чаевые: «Не жадный, не скупердяй», – подумала Ермолина. Со стороны Виктор выглядел вполне достойно. Хорошее воспитание с первого раза можно определить. Галина сроднилась с Виктором всей душой, с ним было тепло и комфортно, его присутствие придавало уверенности. «За надежным мужем, как за каменной стеной, проверенная веками истина», – думала Ермолина, застегивая молнию на куртке.

– Холодно? – спросил Виктор, поправляя шарфик на Галине.

– Не жарко, – отшутилась Ермолина, доверчиво подставляя лицо заботливым мужским рукам.

– Я тебя отвезу, но зайти не смогу, точнее, не хочу, – сказал Виктор.

– Почему? – удивилась Галина и охнула от ужаса.

Женщина не должна навязывать свое общество мужчине, особенно в ночное время. На часах уже двенадцать, начало первого.

– Не хочу все испортить, между нами произошло главное – мы стали духовно близки, а сексом можно загубить хорошее начало, – произнес Виктор.

Галина распахнула глаза, пытаясь разгадать ответ. Первый раз она не могла понять Виктора. На всякий случай решила промолчать. Пусть решает мужчина. Это его прерогатива.

– Ты согласна? – спросил Виктор.

Он пытался разрулить ситуацию. И все делал правильно. Сложные вопросы обычно обсуждаются коллегиально. На семейном совете.

– Не знаю! Я впервые в такой ситуации, ни разу еще не была невестой, – пробормотала Галина, – и совсем не знаю, как себя вести.

– А я знаю, – воскликнул Виктор. – Ты поедешь к себе, а я к себе. Когда подыщешь квартиру, мы переедем вместе. В один день. И начнем все с нуля. Учти, от твоей расторопности зависит наше будущее, наша общая жизнь. Счет пошел, – пошутил Виктор. Ермолина разочарованно слушала его доводы, вполне разумные, но ей почему-то захотелось продолжения банкета. И не нужно заниматься сексом, который способен загубить все хорошее, если верить словам Виктора. Совершенно необязательно заниматься выяснением половых отношений, ведь можно тихо сидеть в темноте и вслушиваться в родное дыхание, держась за руки, ощущая близость друг друга. Но Виктор уже прощался, тихо поцеловал Галину в лоб, виски, нос. Ермолина ждала, затаив дыхание, когда Виктор поцелует ее в губы, но он не сделал этого, он прощался с ней, будто выполнял какой-то таинственный ритуал.

Вернувшись в чужую квартиру, Галина сразу уснула. Сказалась усталость. Страшные сны больше не тревожили Ермолину. А утром она поняла, что больше не чувствует присутствия Алексея Родина в своей жизни. Еще вчера она знала, о чем он думает, где находится. Любовь прошла. Связующая ниточка оборвалась.

Галина Ермолина лежала на спине. Едва слышалось легкое дыхание, чистое, свежее, юное. Девушка спала. Обнаженное, стройное, будто лакированное тело отливало, будоражило, манило, оно лежало на кровати, будто на витиеватой подставке, словно драгоценность, дивная и редкая. Алексей смотрел на неповторимую линию бедер, изгиб талии, высоко вздернутую грудь и восторгался этим зрелищем. Немое восхищение отнимало возможность дышать, думать, Родин мог лишь чувствовать. Он прикоснулся к женскому животу, осторожно, одним пальцем провел по впадине и ощутил толчок. Галина отзывалась на ласку, она просила, молила, требовала и ждала благословенного мига, когда Алексей проявит желание. А Родин нарочно сдерживал порыв, он хотел насладиться красотой, досыта, допьяна, до донышка. Так смотрят алкоголики на стакан, наполненный спиртом, они боятся смертельного конца, но жажда сильнее разума, и безвольная рука жадно тянется к смертоносному напитку, чтобы напиться вдребезги, утолить желание, а там будь что будет. Родину хотелось утонуть в Галине, как в омуте. Он притиснул пальцы к пупку, надавил ладонью на живот. И ему показалось, что он погрузился на дно живительного источника. Там, глубоко внутри, кипит настоящая жизнь, творятся невообразимые процессы, совершается невиданное колдовство. И в этом адском вареве бесповоротно гибнет последний разум Алексея Родина. Галина вдруг открыла глаза.

– Что с тобой, Алеша? – спросила она.

– Ты – змея, колдунья, ведьма! Я смотрел на тебя и боялся. Понимаешь, я впервые испугался тебя, твоего тела, живота, волос, губ, всего-всего, – сказал Алексей.

Родин сердито отвернулся от нее, лег на бок и подсунул руку себе под голову. Ему больше не хотелось смотреть на Галину. Он устал. Алексей смертельно устал от любви и желания, неутолимое влечение измучило Родина, отняло способность мыслить. Он мог лишь чувствовать.

– Алеша, что с тобой, ты в порядке? – ласково произнесла Галина, она обняла Родина и нежно поцеловала в пылающее плечо.

Алексей раздраженно оттолкнул Ермолину. В этот миг он ненавидел себя, Галину, любовь, желание. Весь мир. Все вокруг вдруг стало противным, муторным, нудным. Галина обиделась. Она натянула на себя одеяло и задумалась. Что оттолкнуло Алексея? Она украдкой посмотрела на себя, поднырнув головой под одеяло. Все в порядке. Ничто не изменилось за десять минут короткого сна. Она осталась прежней. Мир стоял на месте. Комната не прибавилась в размерах. Родин неожиданно резко вскочил и оделся. Ушел, не попрощался. В сердцах хлопнул дверью. Галина лежала на кровати, укрытая с головой одеялом. Она боялась вылезти из норки. Ей было страшно.

– Все пусто, – вдруг сказал кто-то, и легкое эхо разнесло обрывки слов в пространстве. Слова повисли в воздухе, будто этот «кто-то» привязал их на ниточку. Алексей Родин провел ладонью по лицу, очнулся, будто долго находился в летаргии, сделав попытку избавиться от наваждения. Видение растаяло, уплыло в открытую форточку вместе с сигаретным дымом.

– Такие вот дела, брат, – сказал грузный мужчина, перебирая на столе цветные фотографии, черно-белые снимки, какие-то записи, записки, бумажки с непонятными цифрами.

– Какие дела? – спросил Родин.

– В Москве я провел две недели по твоему поручению, избегался по разным местам, где хоть однажды ступала нога твоей красавицы. Вытянул пустышку. Ноль. Подругам ничего не известно о местонахождении гражданки Ермолиной. Друзей у нее мало, и они тоже ничего не знают. Пропала и пропала. Тогда я отправился к матери Галины. А там, – грузный мужчина взмахнул рукой, что явно означало полную безнадегу, – а там беда в чистом виде. Отец с матерью получили за все время два письма и один перевод на небольшую сумму. Место отправления установить не представилось возможным. И все. Уже несколько месяцев никаких известий. Другими сведениями о собственной дочери родители не располагают. Они, понятное дело, подали в розыск. А московские опера ничего не нарыли. Пропал человек, с концами, будто его и не было.

Мужчина уныло забарабанил по квитанциям, Алексей бросил беглый взгляд, телефонные счета, много счетов. Родин протянул пухлый конверт.

– Здесь вполне достаточно денег для покрытия расходов, – сказал Алексей.

– Вот спасибо, хорошо, – пробормотал смущенный сыщик, пряча конверт в нагрудном кармане куртки.

– Вы мне скажите, у меня есть хоть какая-то надежда? – спросил Родин.

– Да надежда всегда имеется, как же без надежды-то, – частушечным голосом зачастил детектив со стажем, – но ведь, милый мой, в стране пропадает ежедневно сотни тысяч, и это все люди, они тоже чьи-то невесты, сестры, матери, сыновья и братья. И все числятся без вести пропавшими.

– И что, никого не находят? – произнес, будто прочитал приговор, Алексей Родин.

– Иногда находят, – склоняя голову куда-то вбок, уклончиво и осторожно ответил бывший опер.

– То есть вы хотите сказать?.. – задал ровно половину вопроса Родин.

Сыщик медлил с ответом, он не хотел мучить Алексея. Нельзя же сказать и без того расстроенному клиенту, что вместо его возлюбленной когда-нибудь отыщется развалившийся на части труп.

– Хочу заметить, что надежда всегда есть, надо ждать, может, когда-нибудь выплывет, – сказал, наконец, частный детектив и, спохватившись, добавил: – Не тело выплывет, конечно же, а информация. Вот что я имею в виду.

– Ясно, – сказал Родин и вышел из узкой комнаты.

Надежды больше не было. Она умерла. Последняя надежда умерла. Никаких эмоций и чувств не было. Внутри царствовали лишь пустота и холод, будто кто-то вмонтировал в тело Родина морозильную камеру, нещадно расточавшую по всему организму ледяную мглу. Жизнь утратила смысл. Можно было тупо работать ради денег, но даже деньги не радовали, они стали пустыми и мятыми бумажками, напоминавшими оплаченные квитанции за бесполезные телефонные переговоры. Родин вернулся в офис. Он долго смотрел на кипу документов, не понимая, что перед ним находится. Кажется, что-то живое, одушевленное. Алексей потрогал пухлую стопку руками, ощутил пальцами мягкую податливость бумажного, шелковистого глянца, вгляделся в буквы, цифры, строчки. Смысла не было. Его вообще не было. Нигде, никогда, ни в чем. Изначально. Алексей Родин стал живым мертвецом. Он посмотрел на свои руки, лежавшие на стопке договоров. Руки как руки, обычные, мужские, с редкими волосками на тыльной стороне ладони. Длинные, узкие пальцы, тонкие сочленения, круглые ногти. И вдруг руки словно отделились от организма. Они превратились в отдельные части, живущие сами по себе вполне самостоятельной жизнью. И Алексей Родин наконец понял, что такое истинное страдание – это тот самый миг, существующий в пространстве, в вечности, безжалостно раздирающий единое целое на мелкие кусочки.

– Алеша, тебе надо отдохнуть, – раздалось за спиной.

Алексей Родин услышал чей-то голос, но не отвел взгляда от рук, они по-прежнему лежали на столе, как два лишних предмета, отделенных разбитым разумом от всего организма.

– Брат, ты устал, поезжай-ка домой, отдохни как следует, – сказал преданный товарищ.

И Родину вдруг захотелось уткнуться ему в плечо, расплакаться, горько и сладко одновременно, как в детстве, когда здорово болела ушибленная коленка. Ведь когда-то можно было прижаться к матери и долго и молча плакать, тычась сопливым носом в родное и теплое плечо, пытаясь рассказать о несовершенстве окружающего мира. И мать успокаивала, она ласково гладила хрупкие детские плечики, понимая без слов, да, мир несовершенен. Он часто дробит сознание на части. Но надо уметь собрать разбитое целое воедино, сжать кулак, напрячь волю. Но Родин лишь молча кивнул. Нельзя терять чувство собственного достоинства. Мужчина не должен показывать свою слабость никому, даже самому верному другу. И даже в тот миг, когда мужчина не способен собрать волю в твердую пружину, а кулак слабо распадается на пять безвольных частей.

В агентстве «Плюс» Галину уже не ждали. Сотрудницы окружили Ермолину, пытаясь привлечь к себе внимание. Каждая хотела стать первой. Главной. Незаменимой. Галина пыталась уделить внимание всем одновременно, но ничего не вышло. Хор женских голосов заглушал даже громко орущий приемник. И Галина взмолилась: «Девочки, замолчите, сейчас я вам все расскажу, по порядку, только не визжите, пожалуйста!» И никто не обиделся. Все уселись вокруг Галины, поставив стулья кружком, как в хороводе. В центре стояла Галина. Женщины пристально смотрели ей в глаза, ждали, когда начнется сказка. В руках сотрудницы держали кружки с чаем, бутерброды, салаты в пластиковой упаковке, но никто не ел, не до этого было.

– Ну вот, а я замуж выхожу, – сказала Галина, немного смущаясь от прицельных взглядов женских пытливых глаз.

– Про принца расскажи, – послышалось со всех сторон.

Ермолина улыбнулась. В эту минуту она понимала всех женщин на планете. Сладкая мечта будоражит умы не только юных девушек, ведь женщины навсегда, до самой смерти остаются маленькими девочками, мечтающими о сказочном принце.

– Принц как принц, ничего особенного, – сказал Ермолина, впервые осознав, что не в состоянии описать Виктора.

Какой он? Красивый, ухоженный, уверенный. Сильный, настоящий. Пожалуй, и все, больше нечего сказать. Таким должен быть мужчина.

– Не томи душу, рассказывай, – потребовала Алина.

Она встала и вышла из кружка с грозным видом, дескать, не скрывай, Галина, от народа правду. Говори, как есть, чистую правду. Ермолина округлила глаза, она попалась, любопытные женщины не выпустят из офиса, пока не убедятся в том, что детские мечты иногда сбываются.

– Его зовут Виктором, он красивый, похож на француза, и машина у него из Франции, но он предупредил меня, что не очень богатый, но и не бедный, – начала свой рассказ Галина.

– А откуда у него деньги? – строгим голосом спросила Алина.

– Сам заработал, работать пошел рано, создал свое дело, теперь руководит фирмой, – сказала Галина и замолчала.

Ермолина мысленно ужаснулась, ведь она не спросила Виктора, не поинтересовалась, собственно говоря, а чем фирма-то занимается?

– Чем фирма-то занимается? – спросила Алина, она будто прочитала тайные мысли Ермолиной.

– Не зна-а-ю-ю, – растерялась Галина.

– Ну ты даешь! – восхитилась какая-то женщина. Галина не запомнила ее имени, а спросить было неловко. – Нашла принца, а чем он занимается, не выяснила. А вдруг он – банкрот, мошенник, вор и бандит? И все это в одном флаконе.

– Нет, Виктор – не бандит и не мошенник. Он – настоящий мужчина. Принц. Король королей. И вообще, я люблю его! – воскликнула Галина и осеклась.

Галина неожиданно для себя сделала признание, она отправила его в космос, как телеграмму. Сообщила всему миру о своей любви. Виктор был уверен, что Ермолина согласилась жить с ним вместе от отчаяния, от изводящего безденежья. А она уже любила его и была счастлива, и не почти счастлива, а целиком и полностью.

– Девушки, надо же, бывает на свете такое, – мечтательно закатывая глаза, сказала Алина, обращаясь прежде всего к себе, а уже затем ко всем остальным. – Явился принц на белом коне, в данном варианте на автомобиле французской марки. В дорогом пальто, то есть в пурпурной мантии, с короной на голове.

– Короны у него нет, девочки, Виктор постоянно ходит без шапки, я ему уже сделала внушение, ведь такая мерзкая погода установилась, запросто можно простудиться, – сказала Галина и засмеялась.

Ермолина мысленно считала себя женой Виктора. И уже говорила, как настоящая жена. И интонации были супружескими. Девушки заметили перемену в Галине. И подступили ближе.

– Ну, это, а как у вас насчет самого главного? – наперебой сыпались вопросы.

Алина от избытка любопытства обеими руками схватила Ермолину за плечо. Она крепко притиснула Галину к себе, дескать, моя подруга, никому не отдам.

– Не-е-ет, с этим не следует торопиться, вот когда мы съедемся, оформим наши отношения, и уже тогда, – сказала Ермолина, но она не договорила.

Галина не успела ничего сказать, стыд сковал губы, замкнул рот на замок, не выпустил слова на волю. Ермолина вновь поймала себя на мысли, что она безумно хочет свершения этого «самого главного». Хочет до исступления, чтобы они с Виктором как можно быстрее соединились, стали родными, близкими, неразделимыми.

– Девушки, а сейчас вы мне должны помочь, нам с Виктором нужно найти квартиру, не очень дорогую, но просторную, но это временно, всего лишь на полгода, Виктор строит мансарду, скоро мы будем смотреть на город с высоты птичьего полета, – сказала Галина. И вновь Ермолина покраснела. Она уже говорила словами Виктора, думала, как он, строила фразу, как у него. Вся жизнь пополам, вместе, на двоих.

– Галь, конечно, поможем, сейчас мы найдем дворец для принца и его принцессы, в Питере разных дворцов хватает, – крикнули сотрудницы и бросились мониторам.

Вскоре появились первые распечатки, горячие, будто из печки. Компьютерный поиск дал отличные результаты, вариантов было много. Разные квартиры, апартаменты, особняки, распашонки, комнаты. Всего хватало. На любой вкус. Ермолина едва успевала вычеркивать, отчеркивать, зачеркивать. На пол падали листы бумаги. И когда повсюду забелело, будто в офисе снесло крышу и в помещении выпал первый снег, Галина вскричала: «Все, отбой, девочки! Нашла, что надо. Есть. Готово. Здорово. Супер. Класс. Шик. Блеск. Красота!»

– В каком районе? – закричали хором сотрудницы.

Сегодня они все делали сообща, единым коллективом. Воплощение мечты в жизнь сплотило женский коллектив. Каждая хотела встретить своего принца. На белом коне. Можно и без короны.

– Рядом с фирмой Виктора, в Приморском, – сказал Галина.

Ермолина подчеркнула номер дома, имена хозяев, количество квадратных метров и цену. Набрала номер телефона.

– Виктор, поедем смотреть, я нашла приличную квартиру в Приморском, – сказала Галина, а сотрудницы затаили дыхание.

– Посмотри сама, я очень занят, – ответил Виктор.

Он произнес это без вызова, без раздражения, без спешки. И это был ответ мужа, супруга, но не любовника. Ермолина зарделась от счастья, от всепоглощающего личного счастья. Виктор погрузил Галину в счастливое состояние, будто окунул в бурлящее джакузи.

– Я поеду с тобой на просмотр, – сказала красавица Алина, скорее всего, она выразила горячее желание приобщиться к красивой жизни. Взглянуть хотя бы одним глазком на чужое счастье.

– Нет, Алинка, я поеду одна, а ты потом приедешь в гости, договорились? – сказала Ермолина, получив молчаливую поддержку Натальи Юрьевны.

Директор изо всех сил старалась удержать трудовую дисциплину на надлежащей высоте в разбушевавшемся не на шутку дамском коллективе. Затем оставила бесплодные попытки, коллектив отказывался подчиняться. И Наталья Юрьевна махнула рукой, пусть помечтают. Не грешно.

Первая же квартира понравилась Галине, и в другие она не поехала. Три комнаты. Светлые, просторные, чистые. Уютно. Тепло. Жалюзи на окнах. Новый паркет. Цветы. Все новенькое, сияет, блестит.

– Сколько? – спросила Галина, обращаясь к хозяину.

– Недорого, всего тридцатка, – ответил угрюмый человек по имени Игорь.

На вид этому Игорю было далеко за семьдесят, но отчества он не назвал, и Галина продолжала называть его по имени.

– Игорь, а мы можем оформить договор вечером? – спросила Галина.

– Не можем, – обиделся Игорь, – вам квартиру за полцены предлагают, а вы на вечер откладываете. Берите, пока дают. До вечера она уйдет. Безвозвратно.

– Уйдет, безвозвратно, – согласилась Галина.

Ермолина вновь набрала номер. Главным съемщиком будет Виктор. Он должен поставить свою подпись на договоре.

– Виктор, я нашла нам квартиру, – сказал Галина.

– Нравится? – спросил он.

– Очень! – воскликнула Ермолина.

– Тогда берем, я сейчас приеду, – сказал Виктор.

Ермолина ласково посмотрела на сотовый, не подвел, родной. Виктор бросил свои дела, не сослался на занятость, сейчас приедет. Он делает все разумно, по-деловому, осмысленно. Галина даже уронила слезу от нахлынувшего умиления. Виктор долго ходил по квартире, разглядывал цветы, исследовал состояние сантехники, пропустил сквозь руку шелк шторы. Отдал деньги Игорю, поставил подпись на договоре.

– Сейчас поедем за твоими вещами, – сказал он, обращаясь к Галине.

– А у меня… а я… а нет… – пробормотала Галина, смущаясь от присутствия хозяина квартиры.

– Понятно, личного имущества нет в наличии, – сказал Виктор, – тогда мы поедем за другими вещами. Вместе. Где ключи?

Виктор взял ключи, торжественно вручил одну связку Галине, вторую оставил себе. После ухода семидесятилетнего Игоря они немного посидели в широком кресле, тихо поцеловались, помолчали. Вдруг Виктор вскочил, схватил Галину за руку.

– Едем-едем-едем, время – деньги, – крикнул он, и они побежали по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Виктор повез Ермолину сначала в магазин, в один, второй, третий, заставил выбрать одежду, всякую и разную, на все случаи жизни. Галина путалась в рукавах, подолах, воротах, она взмокла, покраснела, ей стало нестерпимо жарко.

– Виктор, – взмолилась Галина, – неужели одежда не может подождать? Не к спеху же. Потом купим. Куда нам спешить?

– К спеху, к спеху, не бывает никакого «потом», – сказал Виктор.

Он внимательно рассматривал разгоряченное лицо любимой женщины. Как могло так случиться, что совершенно незнакомая девушка стала для него самым родным человеком на свете? Виктор влюбился в Галину с первого взгляда, едва увидев хрупкую фигурку, дрожавшую от холода в тонкой куртке на рыбьем меху. Джинсы, острые коленки, печальные глаза. Ничего привлекательного, немного смешная, неуклюжая, вся синяя от холода. А ведь Виктору всегда нравились стервы, резкие, решительные, воинственные. А Галина – полная противоположность, маленькая девочка, испуганная и одинокая, с дикой болью во взгляде, она сразу привлекла его внимание, внушила ему любовь, привязала к себе жизнь Виктора. И сейчас он смотрел на нее и любил, любил всем сердцем, всей душой, всей сутью. Он не представлял без нее будущего. Виктор уже не сможет жить без Галины. Он знал это и был рад, что все так случилось. Жизнь изменилась. Появился смысл. Теперь у него есть та, ради которой стоит жить и работать, зарабатывать деньги, строить мансарды и дома, покупать квартиры и автомобили. Как он мог обходиться без этой девчушки до сих пор? Он вдруг поморщился от резкой боли. Она пришла откуда-то изнутри, и это был страх, Виктор боялся потерять обретенную любовь.

– Не нравится? – упавшим голосом спросила Галина.

Ермолина стояла у зеркала в черном открытом платье, коротком, едва прикрывающем стройные ноги, с треугольными клиньями внизу, робкая и сексуальная. Влекущая, манящая, трепетная. Желанная. Виктор закрыл глаза. Какая сладостная мука, еще одно движение, легкая улыбка, смущенный взгляд, и он не выдержит. Ему хотелось овладеть Галиной здесь, сейчас, в примерочной кабине, прямо у зеркала, на полу. И пусть мимо шаркают сотни ног, пусть звучат голоса, лишь бы владеть этим хрупким телом всегда, в любое время, в любую минуту. Она должна принадлежать ему, только ему, и больше никому.

– Нравится, очень, – прохрипел Виктор.

Он отвернулся, вожделение было сильнее его. Галина переоделась, смущаясь его присутствия.

– Мне всего достаточно, поехали домой, – сказал Галина, глядя ему в глаза.

Виктор покачал головой, что делает с ним эта девчонка, уму непостижимо. Только сильный может устоять.

– Я отправлю тебя на такси, а сам съезжу за вещами. Приеду вечером. Жди только меня, никому не открывай, храни мне верность, – сказал Виктор, нежно целуя Галину в нос.

И она послушно уткнулась ему в подбородок, вдыхая родной запах, доводящий ее до обморочного состояния.

Галина долго расхаживала по квартире, воображая себя хозяйкой большого дома. Случайно посмотрела на часы, ахнула и принялась за дела. Она что-то распаковывала, шуршала пакетами, скручивала веревочки, затем на мгновение остановилась, подумала и составила план. Сначала уборка квартиры, затем необходимо разобраться с вещами и лишь после этого можно заняться приготовлением ужина. Пакеты с продуктами стояли на кухне. Уборка заняла немного времени, вещи быстро расположились на плечиках и полках. Когда в комнатах воцарился торжественный порядок, Галина перешла в кухню. Бивуак женщины. Все сияет, плита, краны, раковина. В кастрюлях что-то уже шумно закипало, и в это время зазвонил телефон.

– Галина, сейчас мой водитель привезет вещи, открой ему, а я приеду попозже, ближе к вечеру, – сказал Виктор.

Ермолина состроила рожицу, долго ждать, вечер еще далеко, но вслух ничего не сказала. «Придет еще наше время», – подумала Галина, наслаждаясь покоем и ожиданием. Она старалась не думать о предстоящем событии, сердце трепетало от любовного томления. Ермолина бродила по квартире, бездумно трогала стены, мебель, вещи, ведь Галина уже забыла о домашнем уюте. Со времени отъезда из Москвы она ничего не готовила, ела всухомятку, какой-нибудь чай, бутерброд, в общем, что-нибудь ела, лишь бы наполнить желудок. И Галина совсем не была готова к мужской заботе, считая, что все нематериальное осталось в прошлом. Усилием воли Галина истребила в своей душе всякие желания, она приготовилась жить аскетом. И судьба неожиданно преподнесла подарок. Она подарила новую любовь, создав на ладони еще одну линию, самую желанную. Ермолина сбегала вниз, встретила водителя, забрала у него пакеты с одеждой Виктора, убрала в шкаф, развесив пиджаки и брюки на вешалки, мысленно отсчитав количество вещей, срочно требующих щетки, химчистки и прикосновения утюга. К вечеру все было готово. Квартира блистала чистотой и опрятностью, готовый ужин нежился под ватным колпаком. На столе стояло два прибора. В горке Галина нашла вполне достойный сервиз. Настенные часы пробили семь. Хозяйка удовлетворенно огляделась и отправилась в ванную комнату. Через сорок минут она вышла, посмотрела на свое отражение в зеркале и улыбнулась. Никакой печали в глазах, скулы стали ровнее, румянец шире, ярче, блестящие волосы скручены в стильный жгут. Галина понравилась себе, игриво подмигнула отражению. Сотовый затренькал весело и задорно.

– Виктор, у меня все готово, – закричала она в трубку, не дождавшись приветствия.

– Еду, – сказал Виктор.

Ермолина закрыла глаза от нетерпения. Она соскучилась, ей хотелось увидеть Виктора, прижаться к нему, обнять и ждать-ждать-ждать, когда он поцелует в губы. И Галина вновь повеселела. И когда раздался дверной звонок, она возликовала, наконец-то пришел любимый, желанный, самый преданный мужчина. Ермолина бросилась к входной двери, сходя с ума от нестерпимого желания.

– Виктор! – закричала Галина, не в силах удержать рвущуюся наружу радость.

Ермолиной хотелось смеяться, танцевать, скакать стрекозой вокруг любимого. Ведь он спас Галину, вывел за порог отчаяния, наделил надеждой. А надежда не умирает, она жива, трепещет, ликует, порхает.

– Виктор! – крикнула Галина еще раз.

И он поднял девушку на руки. И молча понес в спальню. Ермолина едва не потеряла сознание. Она была уверена, что Виктор потребует ужин, они долго будут сидеть при свечах, разговаривать, держаться за руки, молчать, думать, грустить. Все вышло иначе. Они улетели на другую планету, подальше от земли. Поднялись высоко в небо, прорвали атмосферу, вышли на орбиту и исчезли из воздушного пространства. Они плыли во Вселенной и были счастливы. Галина лежала на спине, Виктор склонился над ней.

– Ты любишь? – спросил он.

– Люблю-люблю-люблю, – закричала Галина.

– Ты мне не верила? – строгим учительским тоном произнес Виктор.

– Верила, не верила, не нужно ни о чем спрашивать, – сказала она.

Они замолчали, тишина ласковым одеялом окутала обнаженные тела. Оба думали об одном: о судьбе, о таинственных знаках, что свели вместе два одиночества. Счастливая звезда окунула двоих в счастье, окропила святой водой любви.

– Я не думала, что так может быть, – сказала Галина.

– А я вообще никогда не задумывался над этими вещами, жил и жил одним днем, – сказал Виктор.

– А если бы ты не позвонил в агентство? – сказала она, обращаясь к небу.

– Мог бы в другое агентство позвонить, – согласился Виктор, – но ты не думай об этом. Наша жизнь состоит из случайностей. Ведь если бы она не преподносила нам такие сюрпризы, люди давно бы вымерли от полной безнадеги. А надежда ходит следом за человеком, поддерживает его в минуту слабости. Надежда помогла нам встретиться, полюбить, пойдем, выпьем за надежду, а? – сказал Виктор, изнывая от жажды.

Галина расхохоталась. Какой хитрый и ловкий мужчина. Ему хочется выпить, но не просто так, а под золотую зарю надежды. Они еще долго целовались, нежась в кровати, затем Виктор вскочил, поднял Галину на руки и понес в столовую. Там они обернулись полотенцами и долго праздновали день надежды.

– Этот день будет главным семейным праздником, – сказал Виктор, провозглашая тост.

– Согласна, этот день станет днем любви и надежды для всего человечества, – сказала Галина, обмакивая палец в бокал с вином.

Терпкий, ароматный запах, память сохранит его до конца дней. Они выпили вина, поцеловались, слизывая кроваво-красные капли с губ. Это был привкус любви. Виктор схватил Галину в охапку и прижал к себе. Она прильнула к нему, обхватив шею руками. До утра в квартире было светло и празднично. Во всех комнатах горел свет. Ночные прохожие с интересом поглядывали на ярко освещенные окна, их притягивал чужой свет, ведь там поселилось счастье.

Алексей Родин перестал замечать в себе странности. Днем он увлеченно работал, пытаясь избавиться от наваждения, а бессонными ночами перебирал в памяти прошлое. Издалека оно казалось живописной картиной. Галина бежала ему навстречу, всегда светлая, юная и свежая, в белом пальто. Сиреневый шарф развевался на ветру. Почему-то Алексей решил, что Галина умерла, ее больше нет на планете. И почему он так решил? Родин не смог бы ответить на этот вопрос даже самому себе. Родин нашел еще одну цель в жизни. Необходимо отыскать могилу, место захоронения и упокоения мятущейся души Галины Ермолиной. Новая цель захватила Алексея, на его щеках появился нездоровый румянец, он слегка ссутулился от печали. На работе Алексей добился первых успехов. Его повысили, назначили начальником отдела. Адвокатская контора прибавила в весе, труды Алексея не остались незамеченными, его успехи привлекли в компанию солидных клиентов. На досуге Родин связался с «черными следопытами». Эти странные ребята занимались незаконным гробокопательством. Они разыскивали места захоронений, разрывали руками землю, доставая из недр останки убитых солдат. Родин увлекся новыми знакомыми, с ними ему было интересно. Он все еще жил в квартире приятеля. Однажды товарищ спросил Алексея: «Леш, я скоро перееду отсюда, а ты как? Здесь останешься?»

– А можно? – сказал Родин, покрываясь алыми пятнами.

Алексей вновь научился краснеть, совсем, как в детстве.

– Здесь ремонт надо делать, но я подожду, пока ты не определишься с жильем, – сказал Виктор.

– А ты куда переедешь? – спросил Родин.

В сущности, ему было все равно – куда переедет Виктор. Алексей спросил просто из вежливости, лишь бы не молчать в присутствии друга. Преданный товарищ так много сделал для Алексея в трудный период жизни.

– Понимаешь, Леш, я влюбился в одну девчонку. Отличная такая девушка. Кстати, она – москвичка, столичная штучка, – сказал Виктор и засмеялся.

Он смеялся, скрывая смущение. Приятель казался влюбленным и поэтому чрезвычайно смешным. Алексей с удивлением взглянул на друга. Родин считал, что любить по-настоящему может только он, Алексей Родин, и больше никто.

– Ну-ну, – пробормотал Родин.

Ему хотелось быстрее избавиться от друга, пусть съезжает, в одиночестве Алексей легко справится с наваждением.

– Нет, правда, отличная девушка, Галиной зовут, вот фотография у меня есть, – сказал Виктор и достал из портмоне маленькую фотокарточку.

Алексей взглянул на фото и тихо осел на бок, затем еще раз мельком посмотрел на снимок. Не истлевшие останки, нет, на снимке Алексей увидел живую Галину Ермолину, светлую и чистую, сияющую и счастливую. Внутри Родина бушевал ураган. Не бывает на свете таких совпадений, не бывает, чтобы в одном городе сошлись три судьбы, три противоречия. Три звезды.

– Правда, красивая? – спросил Виктор. – Я сам сфотографировал, ждал Галину у метро, смотрю, она бежит, вся запыхалась, челка набок. Красивая?

– Д-да, кажется, – пробормотал Родин.

Алексей отвернулся, чтобы не видеть счастливого лица друга. У Галины никого не было в этом городе, никого. Как она сюда попала, по каким рельсам примчалась? И почему она встретила здесь Виктора, а не кого-то другого? Безответные вопросы жгли и без того воспаленное воображение Алексея Родина.

– Леш, ты не расстраивайся, будешь к нам в гости приходить, да хоть сегодня и приходи, вот тебе адрес, мы сняли квартиру в Приморском, – сказал Виктор, записывая адрес.

Он протянул листок из блокнота Родину. Алексей посмотрел на бумажку, буквы ожили, они поползли по листку в разные стороны, будто мелкие и вредные насекомые.

– Приходи-приходи, нечего сидеть одному в разбитой квартире, – сказал Виктор и улетучился.

Родин долго смотрел на листок с адресом. Наконец буквы приняли твердые очертания. Алексей запомнил улицу, номер дома, квартиры. Он не смог бы никому объяснить, даже себе, что он сделает дальше, какие шаги предпримет. Тридцать лет назад на свет появился ребенок, мальчик. И все тридцать лет Алексей был послушным и исполнительным, сначала он подчинялся воле матери, после ее смерти руководство над Родиным продолжила жена Елена. В его жизни все было расставлено по местам, разложено по полочкам и ящичкам. Пока не появилась на горизонте Галина Ермолина. Она сломала, разрушила порядок, разбросала по сторонам ящички и полочки. Сожгла очаг, дотла. И теперь она счастлива. Алексей лег на раскладушку. Сцепил пальцы в замок. Задумался. Он больше не любил Галину. Родин разлюбил ее в тот момент, когда старый сыщик обозначил ее невозвратность, намекнув на истлевшие останки. С тех пор Алексей жил мечтой, что когда-нибудь он отыщет место захоронения любимой девушки. Мечте не суждено было исполниться, ведь Галина Ермолина жива и здорова. А он, Алексей Родин, тяжело болен. Болезнь пока незаметна окружающим, но он-то знает, что болен. Алексей тихо застонал, будто боялся, что в дверь постучится заботливый и преданный друг.

Галина смотрела на прохожих, на свете так много разных людей, мужчин и женщин. Наверное, все они заслуживают счастья. Но на лицах прохожих никакого счастья не наблюдалось. Галине стало жаль всех людей на планете. Бедные, они живут, будто лямку тянут, не знают, что можно быть счастливыми. Галина ждала Виктора, они договорились встретиться, чтобы посетить мебельный магазин. Виктор примчался на свидание весь взмыленный, взъерошенный, озабоченный.

– Галина, пойдешь в магазин без меня, что выберешь, то и купим, мне некогда, тороплюсь на совещание в Смольный, – сказал Виктор, целуя Галину в губы.

Поцелуй затянулся. Прохожие вмиг обратили внимание, дескать, не очень молоденькие, а ведут себя, как подростки.

– Не хочу без тебя, – сказала Галина, вытягивая губы трубочкой.

– Я тоже не хочу без тебя сидеть на совещании, представляешь, сидим и целуемся, а они все совещаются, – засмеялся Виктор и подозвал такси.

Ермолина сидела на заднем сиденье желтого такси, Виктор уже собирался захлопнуть дверцу машины, вдруг он наклонился, просунул голову в салон, будто что-то вспомнил и произнес скороговоркой: «Ты не будешь против, если вечером к нам придет мой товарищ, Алексей, ему очень плохо, он тяжело заболел».

– Такой большой, добрый, как слон, и вдруг заболел, – засмеялась Галина. – Что это с ним?

Ермолиной не хотелось принимать гостей, ей было хорошо с Виктором, любые друзья казались Галине помехой счастью.

– И большим мужикам иногда бывает хреново, – сказал Виктор рассеянным тоном и захлопнул дверцу такси.

А Галина уныло поморщилась. Виктор занимается важным делом, руководит свободными адвокатами. У него совсем нет времени на личную жизнь. А тут еще друг подвернулся… Неужели судьба не может обойтись без мелкой пакости? Преподнесла счастливый сюрприз и тут же нагадила, послав влюбленным некоего больного друга, видимо, в довесок к жениху. Но Ермолина одернула себя. Если люди собираются жить вдвоем, значит, они должны припрятать собственный эгоизм куда-нибудь подальше. «Алексей – хозяин ресторана „Личное счастье“. Нам с Виктором было хорошо у него, значит, он тоже имеет право на наше гостеприимство. В присутствии заболевшего друга Виктор не станет целоваться, слишком воспитанный, он же не сможет переступить через приличия и условности. Но не будет же сидеть этот Алексей рядом с влюбленной парой целый вечер, он деликатный мужчина, тонкий, к тому же у него есть своя семья», – размышляла Галина, кутаясь в новый полушубок из мягкой каракульчи.

Ермолина выбрала мебель для мансарды, оплатила счет, договорилась о доставке. Вернувшись домой, она приготовила баранину и множество салатов из зелени, овощей и фруктов. Тяжелая пища для мужчин, легкая для женщин. Раздался звонок. Галина побежала открывать, споткнулась о порожек. Небольшая золотистая планка между дверьми. Ермолина чертыхнулась. Плохая примета. Галина открыла дверь.

– Виктор! – крикнула Галина.

Ермолина лучилась радостью и восторгом. Виктор молчал, будто стоял где-то далеко, почти у лифта. И вдруг Галина осела набок, дыхание остановилось. На пороге стоял Алексей Родин. Его глаза лихорадочно блестели. Он не верил себе, своим чувствам, ощущениям, они опять обманывали его, подло и жестоко, подсовывая очередную галлюцинацию. Яркая, ликующая, восторженная, но это была не Галина Ермолина. Всего лишь – галлюцинация, обрывок сознания, истлевшие останки. И Родин вдруг ослабел. Случайность, подсунутая жизнью и звездами, окончательно и бесповоротно раздавила мужское сознание. Алексей не смог выдержать рокового стечения обстоятельств. Он сломался. Так ломается хрупкий механизм в старых часах.

– Проходи, Леш, проходи, – сказал Виктор, внезапно появившийся на пороге.

Он почему-то сразу все понял, осознал, оценил, взвесил. Сопоставил. Но не подал вида, выдержал.

– Куда можно пройти? – не глядя на Галину.

– Туда, – она вяло взмахнула рукой, кисть стала безжизненной, тяжелой, будто превратилась в камень, в кусок застывшего цемента. Алексей Родин, сопровождаемый Виктором, сразу прошел в комнату. У него изменилась походка, Родин едва передвигал ноги, будто это были отдельные предметы. Галина смотрела ему вслед. Казалось, Родин существует по частям, руки отдельно, ноги и голова тоже отделились от туловища. Галина присела на угловой диванчик на кухне. Слезы потекли вдруг, неожиданно, они застали Ермолину врасплох, будто кто-то наверху забыл выкрутить кран. Слезы струились, хлестали, бурлили, кипели, заливая грудь и сердце девушки. Галина ревела и не понимала: зачем и почему жизнь свела их втроем, в одной квартире, в одном городе? Непонимание вызвало бурю в душе, но, когда в кухне появился Виктор, Галина уже не плакала. Она смотрела в пустоту сухими, отчаянными глазами. Виктор молчал.

– Ужинать будешь? – спросила Галина.

Молчать было хуже, лучше что-нибудь говорить-говорить-говорить. Без остановки.

– Н-нет, не буду, – сказал он.

– Я люблю тебя, Виктор! – прошептала она, признание вырвалось из влюбленной души наружу, и никто не смог бы его остановить.

– Я знаю, я тоже люблю тебя, – с трудом выдавил он из себя.

– Виктор, мы ведь с тобой сильные? – спросила она.

– Да, мы – сильные, – прохрипел Виктор.

– Мы ведь не животные, я не могу бросить его сейчас, он погибнет, мне нужно отвезти его в Москву, к жене, надо вернуть его в прежнюю обстановку, ты понимаешь меня?

– Нет, не понимаю, – сказал Виктор.

Он подошел к ней, встал рядом, близко, нагнулся, поцеловал. Любовь была сильнее его. Она казалась непреодолимой. Виктор не мог согласиться с доводами Галины, какими бы они ни казались разумными. Галина сжалась в комок.

– Не надо, Виктор, не надо, потом, когда-нибудь мы будем вместе, – крикнула Галина, ей казалось, что она кричит, но вместо крика по кухне прошелестел тихий шепот.

– Алексей выживет, не погибнет, ничего с ним не случится, он ведь мужчина. А у нас не будет никакого «потом», сейчас или никогда! – сказал Виктор.