Угроза для бизнеса Стаут Рекс
– Я как раз собиралась рассказать, что ездила к дяде.
– Сегодня?
– Да, сразу после обеда. Я страшно боюсь лишиться работы и потому решила сообщить ему все, что знаю. Постараться уговорить его, не объясняя причины, отказаться от услуг «Боннер и Рафрэй» и поручить дело другому агентству. Я собиралась вернуть ему деньги, полученные мной за те три недели, что я занималась его делом. Мне показалось, что так будет правильно. Однако, увидев меня, он тут же принялся вопить, что уже поставил мисс Боннер в известность о своем отношении ко мне и хочет, чтобы меня отстранили. Если бы я после такого рассказала ему, о чем хотела, он тут же позвонил бы мисс Боннер. Это же ясно как божий день. Тогда я разозлилась и назвала его обезьяной, вернее, троглодитом и хлопнула дверью. – Она замолчала.
– Продолжайте, – подбодрил ее Фокс.
– Это все. Я отправилась домой и по пути угодила под вашу машину.
– Но вы же сказали, что попали в переделку.
Эми удивленно уставилась на него:
– Господи, а разве нет?
– Пока я ничего такого не усматриваю. Или вы что-то упустили?
– Не знаю, что вы понимаете под словом «переделка», – возмущенно заявила Эми. – Самое меньшее, я потеряю работу. Может для вас, с вашими десятитысячными гонорарами, это сущая ерунда, но не для меня, черт возьми! А даже если бы это было и так, как насчет той грязной игры, которую ведут против моего дяди? Может, я его и впрямь не выношу, но из-за этого мне еще больше не хочется, чтобы меня втягивали в разные плутни.
– Да ведь если вы потеряете работу, вас никуда и не втянут.
– Но я не хочу терять работу!
– Вижу. Это и есть та переделка, в которую вы попали?
– Да.
Фокс мгновение молча смотрел на нее, а затем спокойно заметил:
– Думаю, вы лжете.
Эми вытаращила глаза, сглотнула и переспросила:
– Лгу?
– Думаю, да.
Ее глаза угрожающе сверкнули.
– Неужели? – проговорила она и встала на ноги.
– Погодите-ка. – Фокс не трогался с места и улыбался. – Вы попросили о профессиональной любезности, и вы ее получите. Возможно, вы сами не догадываетесь, что лжете или, скажем так, представляете все в неверном свете. Возможно, что-то нарушило ваши мыслительные процессы. Некое неподконтрольное чувство. В вашей истории есть два слабых места. Первое – это ваше произвольное предположение, что раз мисс Боннер разговаривала с вице-президентом – видите, теперь я тоже так его называю, – значит, она играет против Тингли. Существует множество вполне правдоподобных объяснений этому факту. Теперь второй момент. Самое очевидное, что можно сделать в данной ситуации, это пойти и рассказать мисс Боннер, что вы случайно увидели ее с Леонардом Клиффом. Просто возьмите и расскажите, но, разумеется, не упоминая, что подозреваете ее в двурушничестве. Возможно, она предложит объяснение, которое совершенно успокоит вашу совесть. Если нет, тогда и будете решать, что делать дальше. И не говорите, что девушка с такими умными глазами сама не додумалась до столь очевидного шага.
– Но я боялась. Страх потерять работу…
– Да бросьте. Вы совершили куда более решительный поступок – отменили две встречи с мистером Клиффом. Зачем? Если они с мисс Боннер вели абсолютно невинные беседы, тогда те две встречи могли бы существенно помочь вам в работе, которую вы так боитесь потерять. Вы были слишком потрясены, чтобы мыслить здраво. Но потрясены чем? Итак, вы, не подумав, отменяете встречи с Клиффом. Говоря об этом, вы запинались и обрывали фразы. Не хотели произносить его имя, а когда произнесли – по моей настойчивой просьбе! – то голос вам изменил. Только что, разговаривая с ним по телефону, вы повернулись ко мне спиной, но я все равно заметил, как запылали ваши щеки. Да, вы попали в переделку, но за последние двадцать веков в такие переделки попадали миллиарды девушек. Короче, вы попросту втюрились в мистера Клиффа. Он что, женат?
Эми едва слышно прошептала:
– Нет.
Она снова села и уставилась на темно-красный галстук Фокса, затем подняла глаза и встретилась с его глазами.
– Я все отрицаю, – с напором проговорила она.
– Почему? Почему отрицаете?
– Да потому, что это неправда!
Фокс пожал плечами:
– Вы меня обманули. Вам нужен не Текумсе Фокс, а Дороти Дикс[3]. Догадываюсь, что бесит вас больше всего. Вы, верно, лелеяли надежду, что вице-президент «Пи энд би» отвечает вам взаимностью. Но если он в сговоре с мисс Боннер, то, следовательно, должен знать, что вы просто выполняете свою работу. И стало быть, его ухаживания нельзя принимать за чистую монету. Конечно, тут я вам ничем не могу помочь, но надеюсь, что ваша женская интуиция…
Эми вскочила, уже не прихрамывая, бросилась в спальню и захлопнула за собой дверь.
Фокс несколько секунд сидел, растерянно уставившись на дверь, потом вздохнул, встал, взял со стола шляпу и направился к выходу. На полпути он внезапно остановился, развернулся, запустил свою шляпу в воздух, так что она аккуратно приземлилась в самом центре стола, шагнул к спальне, распахнул дверь и вошел.
– Насчет совета, которого вы просили, – отрывисто проговорил он. – Полагаю, вам все же следует сообщить мисс Боннер, что вы видели ее с Клиффом. А еще скажите ей, что с недавних пор питаете к нему чувства, которые не позволяют вам и дальше заниматься этим делом. Так вы сохраните работу.
– Ничего я к нему не питаю! – выкрикнула Эми. Она поднялась, повернувшись лицом к Фоксу. – И уверяю вас, его… ухаживания меня не волнуют… Меня волнует…
– Звонят!
– Спасибо, я слышу.
Фокс посторонился, пропуская ее к двери, которая осталась открытой. Эми исчезла из поля его зрения, но он слышал, как ее шаги ненадолго замерли (вероятно, в этот момент она нажимала кнопку домофона), затем раздались опять. Когда она появилась в гостиной, он спросил:
– Хотите, чтобы я ушел?
– Как вам угодно, – коротко ответила Эми, направляясь к входной двери, которую собиралась открыть.
Она встала на пороге, готовясь встретить гостя. Выражение ее лица красноречиво свидетельствовало о том, что ждет она отнюдь не посыльного из прачечной. Но если девушка ожидала вице-президента «Пи энд би», то ее упования пропали втуне.
На лестничной площадке вскоре возникла женская фигура. Дама прошла в прихожю. Лет тридцати, энергичная, подтянутая, в изящном твидовом костюме и вызывающе яркой шляпке, с внимательными глазами цвета карамели на узковатом, но привлекательном лице.
– А, это вы! – громко произнесла Эми. – Добрый день, мисс Боннер!
– Привет, Эми.
Эми отступила, пропуская гостью в квартиру. Та вошла и быстро обвела комнату глазами, пока девушка запирала дверь.
– Присаживайтесь на диван, – пригласила Эми. – Вы уже знаете, что это единственное удобное место.
– Спасибо.
Так и не сев, мисс Боннер кивком указала на шляпу, лежавшую в центре стола:
– Тут кто-то есть?
– Ну… А, шляпа!
Эми, уже заметившая, что дверь спальни прикрыта, так что осталась лишь маленькая щелочка, заставила себя хихикнуть. Получилось вполне естественно.
– Нет, никого нет. Это всего лишь воспоминание.
– Вместо скальпа? – Мисс Боннер улыбалась ледяной, но все же вполне настоящей улыбкой. – Не мистера Дикинсона, случайно?
– О нет, с ним мы так далеко не заходили.
– Я так и думала. Наверное, он очень осмотрителен. – Мисс Боннер наконец присела на диван. – Я всего на минутку. Завернула сюда по пути в центр. Ты должна была позвонить в три часа и не позвонила.
– Да, я… Простите. – Эми опустилась на стул. – Мы с мистером Дикинсоном расстались только в три. Потом у меня возникло срочное дело, и я решила, что позвоню позднее, из дома… А по дороге домой – хотите верьте, хотите нет – я натолкнулась на едущую машину, чуть не угодила под колеса и так разволновалась…
– Ты пострадала?
– Ничего серьезного. Ободрала коленку.
– Я предпочитаю получать отчеты сотрудников вовремя, Эми.
– Разумеется. Извините. Это моя первая оплошность, мисс Боннер.
– Знаю. И на первый раз прощаю. Я отстраняю тебя от дела Тингли.
– Да? – Эми даже рот раскрыла от изумления. – Отстраняете… – Она умолкла.
– Да. Утром позвонил твой дядя и устроил скандал. К несчастью, его сын… Кажется, это его сын…
Эми кивнула:
– Мой кузен Фил.
– Так вот, его сын вчера видел тебя в театре с мистером Клиффом, а утром доложил об этом папаше. Тот перезвонил мне и задал вопрос, на который я не могла не ответить. Она заявил, что не доверяет тебе, что он невысокого мнения о твоих нравственных принципах и тому подобное. В общем, сказал, что не хочет, чтобы ты путалась в его дела. – Мисс Боннер развела руками. – Вот так-то, милочка. Должна признаться, познакомившись с манерами твоего дядюшки, я не удивляюсь, что вы с ним не ладили. Отныне ты сосредоточишься на мистере Дикинсоне. Сегодня удалось хоть немного продвинуться?
– По большому счету нет. Он крепкий орешек. – Эми заерзала на стуле. – Но я… Возвращаясь к делу Тингли… Я рада, что вы меня отстранили. Это здорово… Но мне все равно надо вам кое-что сообщить… Не то чтобы у меня были причины подозревать, будто это как-то связано с делом Тингли, вовсе нет… Но я вдруг подумала, что должна рассказать. В субботу я видела вас в баре «Рустермана» с мистером Клиффом.
Внимательные глаза мисс Боннер слегка сузились:
– Видела?
Эми кивнула:
– Я была там с мистером Дикинсоном и заметила вас… Конечно, навряд ли это имеет какое-то значение, но…
– Но что?
– Я решила, что должна вам рассказать.
– Зачем?
– Ну… Из ваших слов я поняла, что вы не знакомы с мистером Клиффом и никогда его не встречали, вот и подумала… Просто подумала, что вы, возможно, не знаете, кто это, поэтому следует вам рассказать…
– Ясно, – проговорила мисс Боннер с неожиданным металлом в голосе. – А я-то гадала, что ты пыталась вынюхать сегодня утром по телефону. Спасибо, теперь мне все понятно. Тебе хотелось разведать, знаю ли я, с кем имею дело. А если не знаю – меня просветить. – Металла в ее голосе прибавилось. – Раз ты решила, что должна меня просветить, так почему же не просветила?
– Вы имеете в виду – утром? – пробормотала Эми.
– Я имею в виду – утром.
– Ну, я… Вот, я рассказываю вам сейчас…
– Что ты там мямлишь? – нетерпеливо отмахнулась от нее мисс Боннер. – Я ведь говорила тебе, Эми, когда принимала на работу: главное в нашем деле – это полное и безусловное доверие. Сыщик должен уметь держать рот на замке, это вынужденная необходимость. Сотрудник, чья надежность хоть на миг подвергается сомнению, утрачивает всякую ценность. Не знаю, что ты от меня скрываешь, но что-то определенно скрываешь. Мне это не нравится. Совсем не нравится. – Она внезапно вскочила на ноги и указала пальцем на стол: – И эта шляпа мне тоже не нравится. Воспоминание? Воспоминание о чем?
Она выказала такую прыть, что Эми оставалось лишь сидеть и беспомощно таращиться на нее. Мисс Боннер стремительно метнулась к двери в спальню и уже протянула руку, чтобы ее открыть, но тут же остановилась.
В тот самый момент, когда она уже почти дотронулась до ручки, дверь распахнулась сама. На пороге стоял высокий мужчина и, улыбаясь, смотрел на мисс Боннер. От неожиданности она попятилась.
– Пойман на месте преступления, отрицать бесполезно, – признал он. – Зато не с поличным. Как поживаете, мисс Боннер? Наслышан о вас.
Мисс Боннер оглядела его с головы до ног и снова попятилась, затем повернулась к нему спиной, не удостоив ответной любезностью. Вместо этого она обратилась к самой младшей служащей своего «русалочьего батальона», и металл в ее голосе зазвенел еще громче:
– Видимо, твой дядя знал, о чем говорил. Я вышлю тебе расчет за последнюю неделю по почте. Долговую расписку пока придержу. Сначала надо проверить, расплатилась ты или нет.
– Мисс Боннер! – взмолилась Эми. – Не подумайте ничего такого… Позвольте мне…
– Вздор! Я застаю здесь конкурента… Хотя нет, как я могла вообразить, что Текумсе Фокс способен счесть себя конкурентом какой-то Дол Боннер… Я застаю в твоей квартире прославленного сыщика. Довольно уже и того, что он прятался у тебя в спальне, пока я обсуждала с тобой дела… – Она умолкла, опять повернулась к мужчине и одарила его язвительной улыбкой: – Но для чего я тут распинаюсь, мистер Фокс? Глупо, не правда ли?
– Бессмысленно, – согласился Фокс, улыбнувшись в ответ. – Это потому, что вы злитесь. Сейчас вам не мешает проветриться.
Он прошел мимо нее к выходу, распахнул дверь и вежливо придержал ее для дамы. Даже не взглянув напоследок на свою бывшую подчиненную, мисс Боннер вышла из квартиры. Фокс тут же закрыл за ней дверь.
– Вы могли… – начала Эми и остановилась, пытаясь справиться с собственным голосом. Подбородок у нее так и ходил. Немного овладев собой, она снова заговорила: – Вы могли мне помочь… Могли… Вместо того чтобы выпроваживать ее отсюда…
Фокс покачал головой:
– А толку-то? Нельзя же было отрицать, что я сыщик. И как я должен был объяснять свое присутствие? Рассказывать, что вы попали под мою машину, а потом я отвез вас домой? Я бы выставил себя в глупом свете, и только, как вы прекрасно понимаете. Это один из старейших сыщицких приемов. Особенно его любят женщины. Не удивлюсь, если именно так вы познакомились с мистером Леонардом Клиффом. Угадал?
Эми ошеломленно уставилась на него, прикусив губу.
– Так угадал?
Она кивнула.
– Попытайся я скормить эту версию ей, она ославила бы меня на весь мир. Я заготовил кое-какую историю, которая могла бы сработать, но не был уверен в вас. Вы совершенно разбиты, никак не можете собраться с мыслями. И я вас не виню. Судя по всему, вы совершенно уверились, что именно мистер Клифф подсыпает хинин в консервные банки и в союзе с вашей начальницей водит вас за нос.
– Он не… Я не…
– Говоря «в союзе», я имел в виду чисто рабочие отношения.
Эми бросилась на диван и зарылась лицом в подушки.
Фокс немного постоял над ней, затем повернулся и направился к открытой двери на кухню. Сделав пять шагов, он быстро оглянулся, но если ожидал, что сумеет поймать ее взгляд, то его постигло разочарование. На кухне Фокс открыл кран, дал воде немного протечь, выпил два стакана, затем вернулся к дивану и увидел, что плечи Эми все еще слегка подергиваются.
Тогда он заговорил, обращаясь к ее затылку:
– Я опаздываю на встречу, мисс Дунан. Мне надо идти. Вам теперь нелегко. Я и сам оказался в сложном положении, потому что влюбился в вас, едва увидел ваши глаза. Но это совершенно неважно. Я все время влюбляюсь. Вы слышите?
Ее «да» напоминало неясный шелест, но он услышал.
– Хорошо. Ваши личные отношения с мистером Клиффом меня не касаются. В любом случае я временно сделался его соперником в борьбе за ваши чувства. Вы слышали? Я сказал – временно!
– Да.
– Отлично. Что до вашей работы, все зависит от того, насколько вы ценный сотрудник. Если достаточно ценный, нам, вероятно, удастся уломать мисс Боннер, когда она поостынет. Конечно, рассказывать ей про дорожное происшествие все равно не стоит. Но я умею быть очень убедительным, если дело касается моего сердца, а сейчас мое сердце целиком принадлежит вам. Впрочем, гораздо важнее, что я от природы любопытен. Не могу объяснить, откуда это во мне, но меня так и тянет разобраться в том, кто подкладывает хинин в консервы. Обычно я притворяюсь, что чужд подобных слабостей, но в этот раз не могу. И даже не собираюсь. – Он взял со стола шляпу. – Я с вами еще свяжусь. Когда – не знаю. Мой номер есть в телефонной книге округа Уэстчестер. Пока.
Глава третья
Следующим утром, в одиннадцать часов на втором этаже старого здания фабрики Тингли на Двадцать шестой улице, в обшарпанной приемной находились три человека: краснолицый юноша, получавший сдачу и квитанцию в окошке кассы; мужчина в сером костюме, ожидавший на стуле; на другом стуле – еще один мужчина с выражением бесконечного терпения на лице и объемистым коммивояжерским чемоданчиком у ног.
Сидящие проводили глазами юношу, который наконец получил сдачу и ушел.
Вскоре дверь, ведущая во внутренние помещения, распахнулась, оттуда вышел прямой как палка джентльмен лет шестидесяти в строгом дорогом плаще и темной фетровой шляпе в тон и направился к вестибюлю.
Казалось, его появление о чем-то напомнило человеку в сером костюме, так как он вытащил записную книжку, карандаш и аккуратным почерком записал: «Номер GJ88, фабр. Тингли, вторн.» и убрал книжку обратно в карман.
Пять минут спустя из окошка кассы донеслись какие-то звуки. Мужчина в сером костюме, сделав вывод, что звуки относятся именно к нему, встал и подошел к окошку. Оттуда выглянул старик со слезящимися глазами и произнес:
– Мистер Тингли очень занят. Он хочет знать, что вам нужно.
Посетитель в сером костюме снова вытащил записную книжку и карандаш, вырвал листок, нацарапал на нем: «Хинин», сложил и сунул в окошко.
– Передайте это ему, пожалуйста.
Уже через три минуты его пригласили внутрь. Женщина со вздернутым носом проводила мужчину к двери, на которой все так же значилось: «Томас Тингли». Он вошел, вежливо поздоровался и сообщил человеку, сидевшему за столом с выдвижной крышкой, что ему надо видеть мистера Артура Тингли.
– Артур Тингли – это я.
Полное, обрюзгшее лицо хозяина фабрики выглядело усталым и раздраженным, таким же оказался и его голос. Он помахал в воздухе листком бумаги:
– Что все это, черт возьми, означает? Вы кто?
– Я представлялся в приемной. Фокс. Моя фамилия Фокс. – Посетитель опустился на стул, стоявший у стола, и обворожительно улыбнулся: – Я живу в пригороде, рядом с Брюстером. На прошлой неделе купил несколько банок с «деликатесами Тингли». Содержимое одной из них сильно горчило. Приятель-химик сделал по моей просьбе анализ и сказал, что в ней был хинин. Как по-вашему, что произошло?
– Не знаю, – отрезал Тингли. – Где она?
– Банка? Все еще у друга.
– Как назывались консервы?
– «Печеночный паштет номер три».
– Где вы ее купили? – угрюмо спросил Тингли.
– В магазине Брейгеля на Мэдисон-авеню.
– У Брейгеля? Боже! Это первый… – Тингли осекся и исподлобья уставился на посетителя.
– Я думал, – сочувственно заметил Фокс, – что первым принес вам плохую весть, но, очевидно, ошибся. Дело в том, что я сыщик. Текумсе Фокс. Возможно, вы обо мне слышали.
– С чего бы это?
– Я полагал, что вы один из немногих, кто не слышал. – Лишь проницательный взгляд Покорного уловил бы легкую тень уязвленного тщеславия, пробежавшую по лицу детектива. – Впрочем, неважно. Дело в другом. По долгу службы я привык наблюдать за окружающими. И от меня не укрылись ни хладнокровие, с каким вы выслушали новость, ни недосказанная фраза. Все это свидетельствует о том, что вам уже известно о хинине. Вы знаете, как он оказался в вашем печеночном паштете?
– Нет. Не знаю. – Тингли заерзал в своем кресле. – Я признаю, мистер Фокс, что ваша жалоба оправданна…
– Я вовсе не жалуюсь, – нетерпеливо отмахнулся Фокс. – А что, жалоб много?
– Мы получили… несколько нареканий…
– От простых покупателей? От властей? А может, в газетах появилось что-нибудь…
– Господи, еще не хватало! Не тот повод… Хинин не опасен…
– Это верно. Но вкус он явно не улучшает. К тому же не указан среди прочих ингредиентов на этикетке. Впрочем, как уже говорил, я здесь не затем, чтобы жаловаться. Подумайте, какой урон вам будет нанесен, если кто-нибудь, скажем я, вздумает уведомить власти или натравить на вас прессу – ту же «Газетт». Или и то и другое сразу. Не то чтобы я намеревался это сделать. Я просто угрожаю.
Тингли подался вперед и впился в посетителя злобным взглядом. Фокс безмятежно улыбнулся. Наконец Тингли с усилием проговорил:
– Ты… Ты…
– Я.
– Ах, ты… – Голос Тингли срывался от гнева. – Мерзкий гаденыш… – Он продолжал открывать рот, но не находил нужных слов. В конце концов фабрикант выдавил из себя: – А ну-ка говори, на кого работаешь? На «Пи энд би»? – Он едва заставил себя выговорить ненавистные буквы.
– Я работаю только на себя…
– Черта с два! Это шантаж, да? – Тингли потряс перед собой дрожащим кулаком. – Можешь передать своему мистеру Клиффу…
– Вы ошибаетесь. Я не знаю никакого мистера Клиффа. Эта моя частная инициатива, так сказать. – Когда было нужно, Фокс умел придать своему тону вескость. Так было и на этот раз.
Тингли откинулся на спинку кресла и злобно уставился на него, сжав губы в тонкую ниточку. Затем он прорычал:
– Решили слегка пошантажировать, а?
– Вот именно.
– Что вам надо?
– Я хочу осмотреть вашу фабрику и поговорить со служащими. Хочу во что бы то ни стало отыскать человека, который добавляет в консервы хинин. Я сыщик, мое дело – расследовать преступления.
– Ну да, рассказывай, – язвительно откликнулся Тингли. – Во сколько же мне это обойдется?
– Вы не заплатите ни цента. Зачем я все это затеял, не ваше дело. Вам все равно придется меня пустить. Будем считать, что мной движет любопытство. Вообще говоря, вам повезло. Я хороший детектив. У вас есть знакомые в полиции? Наверняка есть, ведь вы всю жизнь занимаетесь этим бизнесом. Позвоните им и наведите обо мне справки. – Фокс достал из кармана кожаный бумажник с водительским удостоверением, раскрыл его и протянул собеседнику: – Вот данные.
Тингли взглянул на удостоверение, набычился, немного поколебался, но все-таки снял трубку. Набрав номер, он попросил капитана Дарста и через несколько секунд начал задавать вопросы, не упустив ни одной подробности, включая подробное описание внешности Фокса. Спустя какое-то время он дал отбой и вновь повернулся к посетителю. Судя по его виду, он немного успокоился, но вполне удовлетворен не был.
– Кто вас прислал? – спросил он.
– Никто, – терпеливо ответил Фокс. – Не начинайте сначала. Ведь вы наверняка человек занятой. Просто выпишите пропуск и забудьте обо мне.
– У вас, должно быть, с головой не все в порядке.
– Даже не сомневайтесь. Сидеть бы мне у себя за городом, окуривать серой персиковые деревца – и посмотрите, чем я занимаюсь! А теперь взгляните на себя. Вам бы тоже бегать себе трусцой где-нибудь подальше от этих мест. Но нет, вы здесь.
– Вы из Корпорации производителей злаковых?
– Я сам по себе.
– Что именно вы собираетесь делать?
– Я уже говорил. Осмотрю фабрику, потолкую с людьми. Можете приставить ко мне доверенного сотрудника.
– Хорошая мысль. Я так и пступлю. Вы либо лжец, либо безумец. В любом случае…
Тингли протянул руку к массивной устаревшей панели с кнопками вызова и нажал вторую слева. Затем откинулся на спинку и молча разглядывал посетителя, пока не открылась боковая дверь. Вошедшей женщине было за пятьдесят, но до шестидесяти она еще не дотянула. Эта обладательница впечатляющих пропорций, мощно вылепленного лица и живых темных глаз энергичным шагом приблизилась к ним.
– Мы только что запустили смеси на среднем конвейере…
– Знаю, – оборвал ее Тингли. – Подождите минутку, мисс Йейтс. Фамилия этого человека – Фокс. Он детектив. Хочет осмотреть фабрику. Он может задавать вопросы вам, Солу, Кэрри, Эдне и Торпу. Больше никому. Я ему не доверяю. Позже объясню, зачем он здесь. Кто-то из вас должен его сопровождать.
– Можно ему зайти в цех соусов?
– Да, только глаз с него не спускайте.
Мисс Йейтс, у которой, видимо, не было времени на лишние вопросы, кивнула Фоксу и сухо произнесла:
– Идемте.
Вновь оставшись один, Артур Тингли поставил локти на дедовский письменный стол, прижал ко лбу ладони и крепко зажмурился. Целых десять минут он сидел неподвижно, затем встрепенулся, поморгал и с отвращением уставился на лоток с утренней почтой. Среди вороха писем наверняка найдутся и жалобы на несъедобные деликатесы, и многочисленные отказы от поставок.
Рабочий день делового человека всегда чреват неприятностями, но еще прежде, чем вторник подошел к концу, личный секретарь Тингли – тощая вертлявая старая дева сорока трех лет по имени Бердина Пилт, которую он всегда называл «моя служащая», но никогда «моя секретарша», – уже поняла, что нынче босс поставил абсолютный рекорд по бурчанию, ворчанию и придиркам. В этом она винила главным образом хинин, но подозревала, что свою лепту каким-то загадочным образом внесли и утренние посетители. Высказывания самого мистера Тингли и письма, которые он надиктовал, не давали ключа к разгадке.
Комнату мисс Пилт отделяли от кабинета мистера Тингли целых две перегородки, поэтому она многое пропустила.
К примеру, она не расслышала ни слова из сказанного во время совещания с мисс Йейтс и менеджером по сбыту продукции Солом Фраем, которое босс созвал в половине третьего.
Ускользнула от ее внимания и странная вылазка, которую он предпринял ровно в четыре часа. Вылазка была краткой и, судя по всему, для всех осталась тайной. Владелец фабрики выскользнул из двери, через которую мисс Йейтс утром провела Текумсе Фокса, сделал пятнадцать шагов по образованному перегородками коридору, остановился у открытого дверного проема, огляделся и быстро шмыгнул туда.
Он очутился в длинном узком помещении. По обеим стенам здесь была развешана женская одежда, посередине находилась перегородка, на которой висели пальто. Направившись прямиком к поношенному пальто с ондатровым воротником, он снова осторожно огляделся, запустил руку в карман пальто и вытащил оттуда маленькую стеклянную баночку с крышкой, затем вышел в коридор и вернулся к себе в кабинет.
В этот самый момент в другую дверь постучала Бердина Пилт, принесшая на подпись бумаги. Он сунул баночку в ящик стола и быстро задвинул его.
Правда, Бердина знала о разговоре босса с Филом Тингли, который состоялся после прихода хозяйского сына, в пять часов. Ей было велено передать в приемную, что молодого человека ждут в кабинете. Но поскольку в это время она, как и все прочие служащие, кроме мисс Йейтс, как правило остававшейся на фабрике до шести, уходила домой, ознакомиться с содержанием этой беседы ей помешали не только две перегородки.
Она наблюдала появление Фила сразу после того, как пробило пять, но его уход сорока минутами позднее уже не застала. Целых восемь миль подземки отделяли ее от самого сенсационного события дня – телефонного разговора, произошедшего без четверти шесть, через пять минут после отбытия Фила.
Угрюмо разглядывая ящики письменного стола, Артур Тингли назвал номер: «Бьюкенен-четыре-три… э… один-один. Ты, Эми? Это дядя Артур. Я хотел бы… э… Есть одна проблема… Мне нужна твоя помощь. Не могла бы ты подъехать на фабрику к шести… Нет, погоди-ка, это не подойдет… Не могла бы ты подъехать к семи?.. Нет-нет, не из-за этого. Это не телефонный разговор… Нет, не могу… Ладно, черт возьми, я тебя прошу. Да, прошу об услуге… Как члена семьи. Ведь твоя мать приходилась мне сестрой, верно? Можем это обсудить, когда приедешь…»
В гостиной квартирки на Гроув-стрит Эми Дункан повесила трубку на рычаг и села на диван. На ее лице ясно обозначились удивление и недовольство. «Вот так номер, – вслух проговорила она. – И я обещала прийти! Кто меня за язык тянул? Надо было отослать его вместе с дурацкими проблемами к мисс Боннер. Кто у нас детектив, в конце концов?»
Она еще некоторое время сидела на диване, потом сходила в ванную и приняла таблетку аспирина.
День сложился крайне неудачно. Проснулась Эми поздно, делать ей было нечего. Теперь у нее имелась уйма времени для того, чтобы перешить воротничок и подрубить зеленое платье в преддверии встречи, но встреча отменилась.
В какой-то момент она все-таки вытащила платье из шкафа и взялась за иголку, но так и не закончила работу. За весь день не случилось ничего, буквально ничего, за одним-единственным исключением: в четыре часа позвонил Текумсе Фокс и сказал, что через день-два сможет ей кое-что сообщить.
Подруга, с которой они вдвоем снимали квартиру, появилась после пяти, в мгновение ока переоделась и тут же снова упорхнула.
Приняв аспирин, Эми переместилась в спальню, взглянула на себя в зеркало и, не увидев в нем ничего утешительного, легла на кровать и закрыла глаза. Она пролежала так больше часа. Выйдя наконец из оцепенения, девушка встрепенулась, бросила взгляд на часы и тут же вскочила на ноги.
– Глупая курица! – сердито воскликнула она. – Если ты думаешь, что не знаешь, о чем не хочешь думать, не думай. – И тут же рассмеялась. – Вот завернула! Ну и ну…
Она торопливо начала приводить себя в порядок и одеваться, выбрав в стенном шкафу старое голубое платье, которое ей никогда не нравилось. На то, чтобы поесть, времени уже не осталось, но это можно было сделать и позже, тем более что голода она не ощущала.
За окном уже сгущались ранние ноябрьские сумерки и, кажется, моросило, однако на улице Эми очутилась под холодным проливным дождем. Она решила ехать на такси, которое, к счастью, тут же поймала, не успев дойти до угла.
Перед зданием фабрики Тингли на Двадцать шестой улице она расплатилась, нырнула в густую пелену дождя, добежала до входа и проскользнула внутрь, но за порогом сразу остановилась, не притворив за собой дверь.
Ее окружал кромешный мрак. Ветхая лестница уходила в темноту. Эми вспомнила про один из недостатков старинного здания: в нем не было настенных выключателей. Она осторожно двинулась через вестибюль, подняв руки над головой и шаря ими в воздухе, пока не нащупала цепочку. Потянув за нее, девушка включила свет, закрыла входную дверь и стала подниматься по лестнице.
Звук ее шагов на стертых временем ступенях эхом отдавался в звенящей тишине. Наверху она снова пошарила руками в воздухе, потянула за другую цепочку, затем пересекла площадку и отворила дверь в приемную. Здесь тоже не было света.
Она на секунду застыла, по спине у нее пробежала нервная дрожь. Дрожь была рефлекторной, вызванной приступом паники, для которой у Эми не было ни малейшего повода.
Да, вокруг царила мертвая, всепоглощающая тишина, но ведь дядя Артур не всегда топал ногами и орал. Оснований же полагать, что в здании находится кто-то еще, у нее не было.
Что до отсутствия света, то и в этом не было ничего пугающего. Работая здесь, Эми как-то заметила, что все служащие, уходившие с фабрики после наступления темноты, напоминали жертв вооруженного налета: им приходилось идти с поднятыми руками. У Тингли было принято экономить электричество.
И все же Эми не смогла подавить дрожь. На миг она ощутила непреодолимое желание громко позвать дядю, но сумела справиться с собой. Оставив дверь приемной открытой, она двинулась дальше, через лабиринт перегородок, время от времени останавливаясь и дергая за цепочки, чтобы включить свет, пока не добралась до двери, на которой было написано: «Томас Тингли».
Здесь кто-то уже успел дернуть за цепочку. Дверь была распахнута, в кабинете горел свет. Войдя, Эми сразу увидела, что Тингли за столом нет. Она остановилась, снова шагнула вперед… И тут, если согласиться с теми, кто утверждает, что сознание – неотъемлемое свойство любого одушевленного существа, Эми Дункан перестала существовать.
Когда же она пришла в себя, то не имела ни малейшего представления о том, как долго отсутствовала. Ей чудилось, будто она медленно и мучительно пробивается сквозь липкий ил, скопившийся на дне мутной реки. Агония оказалась настолько вялой, что перестала быть агонией. Несколько мгновений Эми по-прежнему оставалась не полноценным живым существом, а всего-навсего бесформенным клубком нервных импульсов.
Затем что-то произошло. Точнее, она открыла глаза, но еще не обрела способности это осознать. Впрочем, вскоре пришло и осознание. Она застонала и сделала гигантское усилие, пытаясь приподняться на руке, но рука заскользила, и она снова распласталась по полу.
Именно в этот миг сознание вернулось к ней настолько, что она поняла: рука скользит в луже крови, а рядом с собой на полу она видит не что иное, как руку и горло дяди Артура, и это горло…
Глава четвертая
Эми пришла в голову мысль (если оцепенелое, неповоротливое шевеление мозгов можно назвать мыслью), что ее парализовало потрясение, вызванное увиденным, но в действительности все было как раз наоборот. Потрясение придало ей сил: несмотря на полученную травму, она сумела разогнуться, встать на колени и, минуя лужу крови, отползти к мраморной раковине.
Читать бесплатно другие книги:
