Угроза для бизнеса Стаут Рекс
Не вставая с колен, она потянулась за висевшим на крючке полотенцем, схватила его и, привалившись плечом к раковине, стала вытирать руку, испачканную в крови. Она действовала не по приказу воли, но в силу какого-то более примитивного инстинкта, подсказывавшего, что на ее руках не должно быть крови.
Отпустив полотенце, соскользнувшее прямо на пол, девушка ощутила приступ тошноты. Она наклонилась к краю раковины, закрыла глаза и постаралась задержать дыхание. Прошла вечность, прежде чем отчаянные попытки проглотить слюну наконец увенчались успехом. И целая вечность понадобилась, чтобы Эми ухватилась руками за раковину и, собрав все свои силы, смогла подтянуться и встать на ноги.
Остается лишь гадать, что бы она сделала, сохрани ее разум прежнюю ясность. Для девушки ее характера и умственных способностей естественнее всего было бы тотчас броситься к телефону и вызвать полицию. Вероятно, так и случилось бы. Но именно ясности ее разуму и недоставало.
Эми по-прежнему была словно оглушена. Она чуть-чуть задержалась возле умывальника, не в силах оторвать от тела и лужи крови на полу застылого, отупевшего взгляда, потом отпустила край раковины, убедилась, что способна держаться прямо, и медленно двинулась вперед.
Ей предстояло описать широкую дугу, чтобы обогнуть мертвую груду на полу и стоявшую рядом брезентовую ширму. И она с этим справилась, хотя вместо плавной дуги получилась ломаная линия.
Добравшись до двери, Эми прислонилась к косяку, чтобы собраться с силами. Теперь она осознавала, что с головой у нее явно что-то не так и потрясение, вызванное видом дяди Артура, валяющегося на полу с перерезанным горлом, тут ни при чем. Стоя у двери, она стала ощупывать голову пальцами, но никакой раны не обнаружила. Тогда она продолжила путь.
Без сомнения, Эми никогда не добралась бы до выхода, если бы неведомому злоумышленнику пришло в голову снова выключить свет. К счастью, этого не случилось, и она без приключений достигла своей цели.
По-прежнему шел дождь, но девушка без колебаний шагнула на улицу, не тратя драгоценную энергию на то, чтобы прикрыть за собой дверь. На каменных ступеньках крыльца она споткнулась и чуть было не упала, но сумела удержать равновесие и сразу повернула на восток.
Только теперь у нее появилось смутное ощущение, будто она что-то делает не так, но настоятельная потребность бежать, бежать, бежать отсюда совершенно заглушила его. Она стиснула зубы, хотя боль в голове от этого только усилилась, и заставила себя шагать быстрее и ровнее. Эми пересекла одну улицу, вышла на другую, заметила припаркованное такси, села в него и велела водителю отвезти ее на Гроув-стрит, триста двадцать.
По пути домой она с изрядным запозданием поняла, что при ней нет сумочки, в которой лежал кошелек. И это – впервые с тех пор, как к ней вернулось сознание, – заставило ее по-настоящему задуматься. Жалкая попытка! Сумочка, безусловно, осталась там.
Очень скверно. Если по какой-либо причине ей понадобится скрыть, что она была на фабрике (эта мысль оказалась слишком запутанной и невразумительной, чтобы немедленно ее переварить), тогда ее сумочка не должна, не может там находиться. Значит, ее надо забрать. Но кто это сделает, кроме нее самой? И как это сделать, не возвращаясь на фабрику? Но туда она ни за что не вернется.
Придя к этому элементарному, однако неоспоримому умозаключению, она попросила таксиста подняться к ней в квартиру, вытащила припрятанную в стенном шкафу десятидолларовую банкноту и протянула ему. Когда он ушел, Эми взяла телефонную книгу округа Уэстчестер, поднесла к настольной лампе, нашла нужный номер, на Кротон-Фоллз, восемь тысяч, и набрала его.
Эми подтянула к столу стул, села и, подперев голову кулаком, сказала в трубку: «Алло! Мистер Фокс?.. Можно с ним поговорить? – В ожидании она прикрыла глаза. – Алло! Это Эми Дункан… Нет, я… У себя дома. Кое-что произошло… Нет, не здесь. Это случилось… Не хочу рассказывать по телефону… Нет, совсем нет… Кое-что страшное. Голова туго соображает. Кажется, я говорю бессвязно… Знаю, нервы никуда не годятся… Мне просто не к кому больше обратиться… Не могли бы вы приехать прямо сейчас?.. Нет, по телефону не могу… Просто я сейчас плохо понимаю, что говорю… Хорошо… Да, знаю… Я… Хорошо, буду ждать…»
Она положила трубку, мгновение сидела неподвижно, затем оперлась руками о стол и встала. Воротник серой шубки вокруг шеи насквозь вымок. Эми сняла шубку и повесила на спинку стула, но когда подняла руки, чтобы снять шляпку, то пошатнулась, закачалась, рухнула на диван и снова лишилась чувств.
Первое, что она ощутила, был неприятный, но очень знакомый запах. Наркоз? Нет, нашатырь. Но откуда в ее постели взялся нашатырь? Она открыла глаза. Рядом стоял какой-то мужчина.
Он спросил:
– Вы меня узнаете?
– Разумеется. Текумсе Фокс. Но почему…
Она пошевелилась. Он взял ее за плечо:
– Лежите. Вы помните, что звонили мне?
– Да… Я…
– Погодите. Если вы медленно повернете голову, то увидите мистера Олсона. Он впустил меня сюда, а теперь хочет убедиться, что я друг, а не враг.
Эми повернула голову, ойкнула и увидела привратника. Вид у него был встревоженный.
– Все в порядке, Эрик, – проговорила она. – Мистер Фокс – мой друг. Благодарю вас.
– Но у вас… у вас очень больной вид, мисс Дункан.
– Ничего, обойдется. Спасибо.
Когда дверь за мистером Олсоном закрылась, Фокс взял со стола стакан и протянул ей:
– Глотните-ка. Надо, чтобы вы немного ожили и все мне рассказали. Я отыскал это на кухне среди ваших запасов.
Бренди слегка взбодрило ее. Она глотнула второй раз и отдала ему стакан. Голова ее упала на подушку, и по всему телу пробежала дрожь.
Голос Фокса громом раздавался у нее в ушах, хотя на самом деле говорил он тихо:
– Прежде чем дать вам нашатырь, я снял с вас шляпку, укрыл вам ноги и провел небольшой осмотр. Вы бродили под дождем, где-то оставили свою сумочку, вытирали кровь с руки, но до конца не вытерли, и кто-то нанес вам удар по голове.
Эми требовалось сделать над собой усилие, чтобы держать глаза открытыми и шевелить губами. Бренди обжигало ей внутренности.
– Как вы узнали?
– У вас над правым ухом шишка размером с лимон. Пощупайте сами. Кто вас ударил?
– Не знаю, – ответила она, пытаясь сосредоточиться. – Я вообще не поняла, что меня ударили.
– Где вы были?
– На фарике дяди Артура. Он… мертв. Лежит в своем кабинете на полу с перерезанным горлом… О, я… Я…
– Спокойно, – резко оборвал ее Фокс. Улыбка, до сих пор неизменно прятавшаяся в уголках его губ, внезапно куда-то испарилась. – И не мотайте головой. Мы ведь не хотим, чтобы вы опять потеряли сознание. Значит, вы увидели своего дядю на полу с перерезанным горлом?
– Да.
– Как только приехали?
– Нет. Когда я приехала, его там не было… То есть я его не видела… В кабинете горел свет, и я вошла… Я никого не видела и ничего не слышала…
Она остановилась, и Фокс поторопил:
– Дальше.
– Это все, что я знаю. Я пришла в себя и открыла глаза… Рука заскользила, когда я попыталась подняться… Я увидела кровь. Дядя Артур лежал так близко…
– Постарайтесь успокоиться. Дальше.
– Я отползла к стене, схватила полотенце и вытерла руку… Потом встала… Когда смогла идти – ушла оттуда. Я смутно чувствовала, что с головой что-то не так, но полностью не осознавала этого…
– Вас оглушили. Оттуда вы поехали прямо сюда?
– Я пошла по улице… Кажется, Восьмой авеню… Потом взяла такси.
– Вы позвонили мне, как только оказались дома?
– Да, сразу же.
– Звонок был в восемь сорок две, – прикинул Фокс. – Значит, оттуда вы уехали примерно в восемь десять. Когда вы пришли на фабрику?
– В семь часов. Вернее, я опоздала минут на десять. Мне позвонил дядя Артур и попросил приехать ровно в семь, но я опоздала.
– Вы взяли такси?
– Да, потому что шел дождь.
– Сумочку оставили там?
– Должно быть… Я хватилась ее в такси на обратном пути.
– Зачем вы понадобились дяде?
– Не знаю. Он сказал, есть одна проблема… Попросил об услуге… Как члена семьи… Нельзя ли еще капельку бренди?
Он плеснул немного бренди, протянул ей стакан и дождался, пока она выпьет.
– Он объяснил, что за проблема?
– Нет.
– Может, речь шла о хинине?
– Навряд ли… Точно не помню, что я тогда подумала.
– В котором часу он вам позвонил?
– Я не… Погодите, сейчас скажу. Я сразу прикинула, что выходить через час, значит, было около шести. Примерно без четверти шесть.
– Как вы провели этот час?
– Пошла в спальню и прилегла. У меня разболелась голова.
– Дайте-ка осмотреть вашу голову.
Она позволила. Его пальцы уверенно прошли сквозь пряди каштановых волос, осторожно ощупали шишку над ухом, затем неожиданно надавили. Эми поморщилась.
– Больно?
– В общем, да…
– Простите. Думаю, до свадьбы заживет. Извините за этот вопрос, но всякое может статься… Вы удостоверились, что дядя мертв?
– Удостоверилась?.. – изумилась она.
– Да, удостоверились ли вы, что он не дышит и сердце не бьется.
– Господи! – испуганно проговорила она. – Но он… Нет… То, что я видела…
– Ладно. И все-таки яремную вену не мешало проверить. – Фокс внимательно посмотрел на девушку. – Почему вы не позвонили в полицию?
– Я не могла. Голова была… Я вообще плохо соображала, что делаю, пока не очутилась на улице…
– Я имею в виду – не там. Когда вы вернулись домой. Вы понимали, что я в шестидесяти милях от вас и доберусь только через полтора часа. Так почему вы не позвонили в полицию?
Эми посмотрела ему в глаза.
– Даже не знаю, – вздохнула она. – Верно, была напугана, но чем – вот вопрос. Позвонив вам, я сразу упала на диван. Если вы полагаете… Все было именно так, как я рассказываю, но если вы полагаете…
– Чего вы от меня хотите?
– Ну, я… Понимаете, когда я вам звонила, то была не в себе – оглушена, напугана, совершенно беспомощна… Не знаю, чем вы можете мне помочь, да вы и не обязаны…
Фокс неожиданно усмехнулся:
– Ладно. Вы меня убедили.
Он подошел к столу, вытащил свою записную книжку, нашел нужную страничку, набрал номер и через мгновение сказал:
– Привет, Клем. Тек Фокс тебя беспокоит. Рад слышать. Тебе придется прогуляться под дождем… Нет, всего лишь маленькая работенка, которая может принести большую пользу. Приезжай на Гроув-стрит, триста двадцать, квартира мисс Эми Дункан, третий этаж. Меня здесь не будет, а хозяйку застанешь. Осмотри ее голову. Во-первых, выясни, цела ли она. Думаю, трещины нет. Во-вторых, убедись, готов ли ты поклясться, что удар, лишивший ее сознания, был нанесен около трех часов назад. В-третьих, отвези ее в больницу, которой ты так усердно пытаешься руководить, и устрой в палату… Нет, не я. От моего удара она улетела бы в Китай… Уже выезжаешь? Отлично! Премного благодарен. Завтра увидимся.
Фокс повесил трубку и повернулся к Эми:
– Итак, доктор Клемент Вейл будет здесь через полчаса. Никому ничего не рассказывайте. Завтра вы будете лучше подготовлены к разговору с полицией. Доктор Вейл – приятный, отзывчивый человек, но повторяю: до утра, пока я с вами не свяжусь, никому ничего не рассказывайте. Еще неизвестно, как все обернется. Даже если пытаться представить дело так, будто вас там не было, – мысль сама по себе неудачная, – все равно из подобной затеи ничего не выйдет, с этими вашими разъездами на такси и забытыми сумочками. Там, на фабрике, на входной двери замок с защелкой?
– Но вы же не собираетесь…
– Кто-то должен. Не останавливайте меня. Так вы захлопнули дверь?
– Нет… Кажется, даже не прикрыла… Она осталась распахнутой…
– Это хорошо.
Фокс взял пальто и шляпу. Эми заколебалась:
– Не знаю, что сказать… Вчера я имела наглость просить вас о помощи, а сегодня…
– Пустяки. Мне нравится разгадывать загадки. Кроме того, у меня появился шанс превратить вице-президента «Пи энд би» в смутное и заурядное воспоминание. Кстати, хотя вы и лишились кошелька, совсем на мели не остались. Там, на столе, лежит девять долларов тридцать центов.
– Дома есть немного денег.
– Это хорошо. И помните: никаких откровений, пока я с вами не свяжусь. До завтра.
Фокс ушел. Внизу он разыскал привратника, дал ему доллар и велел пропустить доктора Вейла, когда тот явится. Дождь так и не прекратился, но Фокс припарковал автомобиль прямо у входа.
Сделав три поворота, он выехал на Седьмую авеню и покатил на север. Если бы в машине рядом с Фоксом оказался кто-то из друзей или коллег, то непременно замер бы в радостном предвкушении грядущих событий, услышав, как Фокс насвистывает «Марш деревянных солдатиков». «Уэзерсилл» ехал по центру города под радостное «ла-ди-да, дам-дам, ла-ди-да, дам-дам», и «дворники», словно стрелки метронома, мелькали в такт мелодии.
Окрестности фабрики Тингли были пустынны. Дождь поливал безлюдную улицу. Фокс припарковался прямо у входа, открыл бардачок, достал пистолет и фонарик, положил оружие в карман, фонарик взял в руку и вышел из автомобиля.
Однако направился он не к входу, а к мощеному проезду для грузовиков, располагавшемуся правее. Луч фонарика осветил пустую на всем протяжении, до самой погрузочной платформы в дальнем конце здания, дорогу.
Фокс быстро повернул к входу, поднялся на две ступеньки, убедился, что Эми была права и дверь действительно осталась открытой, вошел в вестибюль, выключив фонарик, так как внутри горел свет, и поднялся наверх. В приемной он на десять секунд замер, внимательно прислушиваясь, потом пошел дальше, уже не стараясь двигаться тише. Все двери были распахнуты.
Войдя в кабинет Артура Тингли и сделав пару шагов, Фокс остановился у края ширмы, стоявшей справа. Если все было так, как рассказывала Эми, должно быть, ее ударили на этом самом месте, прямо из-за ширмы. Он обогнул ширму и посмотрел вниз.
Заигравшие на скулах желваки и ноздри, затрепетавшие в такт участившемуся дыханию, стали единственной видимой реакцией на то, что предстало его взору. Одного быстрого взгляда хватило, чтобы удостовериться, что оглушенная Эми, скорее всего, не оставила дядю медленно истекать кровью, ибо все было кончено раньше. Тем не менее сыщик приблизился к телу, осторожно обойдя лужу свернувшейся крови, и произвел краткий, но многое прояснивший осмотр.
После этого Фокс выпрямился и начал изучать окружающую обстановку. Целых три минуты он стоял на месте, осматриваясь и запечатлевая в мозгу мельчайшие подробности увиденнго. Некоторые детали показались ему особенно примечательными.
Во-первых, на полу у раковины, в шестнадцати дюймах от стены, валялось окровавленное полотенце.
Во-вторых, еще одно замаранное кровью полотенце лежало на краю раковины, справа.
В-третьих, на полу между телом и ширмой Фокс заметил длинный узкий нож с черной пластмассовой ручкой. Во время утреннего обхода фабрики он видел, как такими же бритвенно-острыми ножами работницы нарезали мясо.
В-четвертых, внимание его привлек металлический усеченный конус размером с кулак, на боковой поверхности которого выступала выпуклая цифра «2». Предмет этот, обнаружившийся между передними ножками раковины, Фокс опять-таки видел утром. Это была двухфунтовая гиря для старинных весов, установленных в цехе соусов.
И наконец, у края ширмы отыскалась дамская сумочка из змеиной кожи.
Фокс сдвинулся с места и встал на колени, чтобы рассмотреть нож, не дотрагиваясь до него. Затем настала очередь металлической гири. Сумочка особого внимания не удостоилась: с высоты своего роста он хорошо разглядел хромированную монограмму «ЭД» в уголке. К сумочке Фокс тоже не прикоснулся.
В сущности, производя осмотр, он ничего не касался, но заметил, что это успел сделать кто-то другой. В кабинете явно что-то искали, и притом весьма настойчиво. Два ящика стола выдвинуты. Повсюду валяются предметы, в строгом порядке покоившиеся на полках во время его утреннего визита. По полу раскиданы номера журнала «Пищевая промышленность». Дверь огромного старинного сейфа распахнута настежь. Шляпа Артура Тингли покоится на маленькой полочке наверху, слева от стола, но плащ уже не висит на крючке под полочкой, а бесформенной кучей лежит на полу.
Зафиксировав эти и многие другие свидетельства методичных поисков, Фокс остановился посередине комнаты, нахмурился и пробормотал: «Чертовски жаль, что я не могу всем этим заняться» – и вышел из кабинета.
Дождь по-прежнему поливал улицы. Пять минут спустя, когда часы Фокса показывали одиннадцать двадцать одну, он уже находился в телефонной кабинке магазинчика на углу Двадцать восьмой улицы и Бродвея и говорил в трубку: «Ладно, раз инспектора нет на месте, я передам вам. Можно узнать ваше имя? Сержант Теппер? Спасибо. Вам лучше записать то, что я скажу. Имя – Артур Тингли. Адрес – угол Двадцать шестой улицы и Десятой авеню. Он лежит мертвый, с перерезанным горлом, в своем кабинете, на втором этаже собственной фабрики. Прошу вас, дайте закончить! Меня зовут Фокс. Текумсе Фокс. Да, правильно. Передайте инспектору Дэймону: я загляну к нему завтра… Погодите, вы слушаете? Я загляну к нему завтра и сообщу, где находится Эми Дункан. Эми Дункан!»
Он пресек дальнейшие возражения, просто повесив трубку, вернулся к машине и отправился в отель «Вандермеер», где попросил швейцара, поздоровавшегося с ним как со старым знакомым, отогнать машину в гараж. Портье тоже встретил его как давнего постояльца, однако не выказал ни малейшего удивления, когда, заполняя бланк регистрации, он записался под именем Уильям Шерман.
Фокс с улыбкой пояснил:
– За мной охотится полиция. Возможно, они вздумают прочесать гостиницы, а мне необходимо отоспаться. – Он ткнул пальцем в бланк: – Верьте написанному, это документ.
– Разумеется, мистер Фокс, – улыбнулся в ответ портье.
В чистеньком уютном номере на двенадцатом этаже Фокс достал из кармана записную книжку, отыскал нужную страницу и удобно устроился в мягком кресле рядом с телефоном. Он просидел там около получаса и сделал семь звонков. Ближе к концу телефонной сессии он позвонил в свой загородный дом, предупредил миссис Тримбл, что им, вероятно, будут интересоваться, и велел отвечать, что она якобы не знает, где хозяин. Седьмой и последний звонок был сделан в больницу Ист-Энда. Фокс сообщил доктору Вейлу о своем местонахождении, а также выяснил, что у мисс Дункан серьезных повреждений не выявлено, она благополучно доставлена в больницу и с удобством устроена в палате.
Затем он разделся и отправился в кровать.
Глава пятая
Хотя сыскные отделы нью-йоркской полиции укомплектованы отнюдь не только университетскими выпускниками (к такой сомнительной цели стремится, судя по всему, лондонский Скотленд-Ярд), это не значит, что их штат состоит исключительно из узколобых здоровяков.
К примеру, инспектор Дэймон из отдела по расследованию убийств вполне мог быть причислен к разряду здоровяков, но при этом обладал изящными тонкими пальцами, широким гладким лбом и глазами печального поэта. У него была правильная речь, он редко повышал голос, однако располагал богатым диапазоном интонаций, столь необходимым для человека, ежедневно имеющего дело с самой разной публикой, от карманных воришек до обездоленных вдов.
Когда в среду, в одиннадцать часов утра он занял свой стол в полицейском управлении и обратился к человеку, сидевшему напротив, – седовласому мужчине в застегнутом на все пуговицы пальто, сложившему руки точно пастор, – то голос его звучал с обыденной деловитостью:
– Пока это все, мистер Фрай, но вы нам еще понадобитесь. Я сказал мисс Йейтс, что после полудня можно будет возобновить работу на фабрике. Только в кабинете мистера Тингли ничего не трогайте. Теперь в нем будут дежурить двое наших людей. Там ни к чему нельзя прикасаться и, уж конечно, ничего не передвигать без разрешения. Я знаю, что вы с мисс Йейтс облечены полномочиями опекунов, и впредь постараюсь по мере возможности идти вам навстречу. Но если какие-нибудь бумаги из этого кабинета…
– Повторяю: мне ничего там не нужно, – сердито ответил Сол Фрай. – Все бумаги, относящиеся к моему отделу, находятся у меня. Правда, я не…
– Вы уже говорили. Пока это все. Во всяком случае, на данный момент… Аллен, проводи мистера Фрая и пригласи Фокса.
Сержант в полицейской форме шагнул вперед, чтобы открыть дверь, и Сол Фрай, сердито бурча себе под нос, наконец подчинился и вышел. В тот же самый миг в комнату решительным шагом вошел Текумсе Фокс.
– Добрый день, инспектор! – вежливо поздоровался он.
Дэймон хмыкнул. Он оглядел нового посетителя, и в его угрюмом взгляде вспыхнуло раздражение. Помолчав, он все же протянул руку для пожатия.
– Ладно, Фокс, давайте пять, но клянусь богом… Садитесь!
Фокс сел.
– Вы собираетесь найти… – начал было он, но инспектор не дал ему договорить:
– Нет-нет. Помолчите-ка. Сначала послушайте меня. Я когда-нибудь сыпал пустыми угрозами?
– Ни разу такого не слышал.
– И не услышите. Я не имею привычки без необходимости портить людям жизнь. Но вот что я вам скажу: вы с мисс Дункан задержали расследование убийства на целых двенадцать часов. Да, прошлым вечером вы сподобились позвонить в полицию, зато утаили главного свидетеля, с которого и следовало начать. Вы прятали ее от нас до утра. Чем вы там занимаетесь на просторах страны, меня не волнует, но три года назад я уже предупреждал вас, чтобы вы не совали свой нос в Нью-Йорк и не корчили из себя великого доку, рядом с которым остальные отдыхают. Вы уже видели окружного прокурора?
Фокс кивнул:
– Только что от него. Он какой-то дерганый, будто палец прищемил.
– Я не лучше. Не пора ли вам убраться с Манхэттена?
– Вот наконец и угрозы пошли.
– Называйте как хотите.
– У вас все? Мне тоже есть что сказать.
– Говорите, только покороче!
– Хорошо. Вчера вечером, в восемь часов сорок две мне позвонила мисс Дункан и попросила приехать. Я добрался до нее в десять часов десять минут и нашел бедняжку без сознания и с большой шишкой на голове. Я привел ее в чувство, побеседовал с ней, вызвал врача и попросил его в случае необходимости отвезти мисс Дункан в больницу. Решив, что Тингли, возможно, еще жив, я не откладывая поехал на фабрику, где обнаружил, что он мертв, и мертв уже довольно давно. Я сразу же уведомил об этом полицию. Затем позвонил в больницу и выяснил, что мисс Дункан, получившая серьезный удар по голове, отдыхает и ее нельзя беспокоить. Рано утром я отправился в больницу и, убедившись, что ее состояние улучшилось и она может разговаривать, сообщил полиции о ее местонахождении…
– А когда я туда приехал, – сухо перебил его Дэймон, – то обнаружил ее в обществе Ната Коллинза.
– Разумеется. Судите сами: девушка приходит в себя после удара, а рядом валяется труп человека, с которым она не очень-то ладила. И вы откажете ей в праве на адвоката? Конечно нет. В заключение добавлю: я наскоро позавтракал и в восемь утра уже был в полицейском управлении, где работа кипела вовсю. В ваше отсутствие я подал одному из ваших подчиненных подробное заявление, после чего меня захотел видеть окружной прокурор. Затем я получил ваше распоряжение вернуться сюда в одиннадцать часов – и вот я здесь! После всего этого вы хотите изгнать меня из Нью-Йорка? Попробуйте!
– Вы целых двенадцать часов – или по меньшей мере восемь – утаивали от нас важную информацию. А то и похуже. К чему все эти телефонные звонки?
– Вы имеете в виду – прошлой ночью?
– Да. Вы обзвонили половину опрошенных нами лиц…
– Пятерых, инспектор. Всего пятерых. Это ничего не испортило. Я желал удостовериться, что они придут на фабрику сегодня утром, поскольку мне требовалось снова с ними побеседовать. Я надеялся, что кто-нибудь из них выдаст необычную реакцию.
– И что, выдал?
– Нет.
– Почему ваш выбор пал именно на этих пятерых?
– Да потому, что именно им было легче всего добавить хинин в смесительные баки. Я заподозрил, что Тингли был убит, поскольку обнаружил виновного.
Дэймон хмыкнул:
– Ваша версия основана на фактах?
– Нет, сэр, это всего лишь предположение. Все факты, которыми я располагаю, перечислены в моем заявлении.
– Вам бы хотелось связать мотив убийства с хинином?
– Хотелось? – Фокс изумленно поднял брови. – Вот было бы славно, если бы сыщик мог выбирать мотив по вкусу, точно пару носков.
– И все же вам бы этого хотелось. Ведь это снимало бы подозрения с мисс Дункан.
– Да бросьте, – усмехнулся Фокс. – Она и так уже вне подозрений.
– Вы полагаете? Зачем тогда понадобился Нат Коллинз? Кто заплатил за телефонные переговоры, которые вы вели ночью? На кого вы работаете? А главное, как отпечатки ее пальцев, причем правильно расположенные, оказались на рукояти ножа, которым перерезали горло Тингли?
Фокс нахмурился, подался вперед и во все глаза уставился на инспектора:
– Что?!
– Вы слышали, – лаконично ответил Дэймон. – Мы сняли множество отпечатков с кожаной сумочки мисс Дункан, которую у вас хватило ума оставить на месте. Я спрашивал ее об этом в присутствии адвоката, и она заявила, что не прикасалась к ножу. Разумеется, она объясняет наличие отпечатков тем, что, пользуясь ее бессознательным состоянием, злоумышленник мог вложить ей нож в руку. Вы, вероятно, скажете то же самое.
– Вы разыгрываете меня, инспектор?
– Отнюдь. Отпечатки были.
– Вы ее арестовали?
– Нет. Но если мы обнаружим подходящий мотив…
Еще какое-то время Фокс, сдвинув брови, пристально разглядывал собеседника, затем откинулся на спинку стула и произнес уже другим тоном:
– Что ж, это все меняет. Я знал, что вы не любите, когда у вас путаются под ногами, поэтому решил не раздражать вас понапрасну и предоставить дело Нату Коллинзу. Мне казалось, что тем самым мисс Дункан уже избавлена от лишних неприятностей. Я-то предполагал, что ей просто не повезло и она оказалась на фабрике в неудачный момент. Убийца оглушил ее, чтобы остаться незамеченным. Но теперь…
– Что теперь? – переспросил Дэймон.
– Боюсь, мне все же придется путаться у вас под ногами. Учитывая осложнения. – Фокс неожиданно встал. – У вас все?
– На данный момент – да. Я хотел спросить, не желаете ли вы что-либо добавить к своему заявлению. Любую мелочь.
– Нет. Думаете, я что-то знаю? Ошибаетесь.
– Почему вы решили, что я так думаю?
– Вы рассказали мне об отпечатках в расчете на то, что я могу проколоться, – вот почему. Но вы ошибаетесь. Я сам лишь поскреб по поверхности. Ваши ребята работают по делу уже двенадцать часов и знают в тысячу раз больше меня. Кстати, я был бы вам признателен, если бы вы кое-чем со мной поделились. Обнаружены ли отпечатки мисс Дункан на той двухфунтовой гире?
– Нет. Почему вы спросили?
– Этой самой гирей Тингли ударили по затылку.
– Как вы узнали?
– Ведь я там был. Единственное, к чему я прикоснулся, это труп. Его ударили куда сильнее и в более уязвимое место, чем мисс Дункан. Вероятно, ему проломили череп. Сомневаюсь, что это поможет, но все же закончу. Когда его полоснули ножом по горлу, он был уже без сознания. Одним ударом рассечь глотку человеку его сложения, к тому же стоящему на ногах, да так, чтобы разрез был ровным и глубоким, вещь почти неслыханная. Если вы по-прежнему лелеете надежду, что это дело рук мисс Дункан, вам придется допустить, что она сначала тюкнула дядю двухфунтовой гирей, потом полоснула ножом по горлу, затем той же гирей оглушила себя. Очнувшись, она аккуратно вытерла гирю, но почему-то совсем забыла про нож…
Дверь открылась, вошедший полицейский доложил инспектору:
– Здесь Филип Тингли, сэр.
– Хорошо, пусть обождет, – проговорил Дэймон и мрачно воззрился на Фокса: – Вы сказали, что собираетесь путаться у меня под ногами. Правила вам известны. Вчера вы их нарушили. Я это запомню. Вы говорите, что ничего не трогали в кабинете, но вы там оказались без нашего ведома. К тому же в кабинете явно что-то искали. Кто искал? Может, вы? Не знаю. Может, мисс Дункан послала вас за какой-то вещью и вы ее отыскали? Опять-таки не знаю. Может, вы отыскали что-нибудь относящееся к делу о хинине, но утаили это от нас? И это загадка для меня. Где вас найти, когда понадобитесь?
– Дома или в конторе Ната Коллинза, – ответил Фокс и, направляясь к выходу, добавил: – Удачи, инспектор!
В приемной, где на стульях, расставленных вдоль стен, сидели посетители, он остановился, чтобы завязать шнурок, и краешком глаза заметил, как полицейский, провожавший его до двери, кивком поманил молодого человека с костистым лицом и внимательными, глубоко посаженными глазами. Получив таким образом представление о внешности Филипа Тингли, что могло пригодиться ему в дальнейшем, Фокс вышел в коридор и пошел к лифту.
На втором этаже фабрики Тингли, в цехе соусов, за маленьким столиком Сол Фрай и Г. Йейтс поглощали довольно своеобразный обед, состоявший из банки «Пикантных анчоусов номер тридцать четыре», жареного картофеля, салатных листьев в заправке и молока. Здесь они принимали пищу уже больше сорока лет. И Артур Тингли частенько составлял им компанию, как прежде это делал его отец.
– Не думаю, – злобно пророкотал Сол Фрай. – Это тайна, покрытая мраком, за которой прячется что-то другое.
– Ты, как всегда, попал пальцем в небо, – заявила мисс Йейтс, и в ее высоком на удивление голосе послышалась не меньшая злоба. – Фирма Тингли, как и любая другая, не раз переживала победы и поражения. Но вплоть до этой гнусной истории с хинином она не знала катастроф такого масштаба. Вот увидишь, все это звенья одной цепи, которые привели к убийству.
Такова была освященная временем традиция: о чем бы ни шла речь, мистер Фрай и мисс Йейтс никогда не соглашались друг с другом. Излюбленным предметом споров служило разделение полномочий производственного отдела и отдела сбыта продукции, определиться с которым за истекшие тридцать лет так и не удалось.
Сегодня разговоры, естественно, могли вращаться лишь вокруг трагедии, потрясшей фирму и попавшей во все выпуски радионовостей и на первые полосы газет. Однако и теперь эти двое не изменили традиции. Они продолжали спорить как заведенные, пока мистер Фрай не взял с тарелки последний кусочек картофеля. Неожиданно у него над ухом раздался чей-то возглас:
– Как поживаете? Господи, какой чудесный аромат!
Фрай сердито фыркнул, а мисс Йейтс поинтересовалась:
– Откуда вы взялись?
– Бродил неподалеку.
Текумсе Фокс, со шляпой в руке, подошел поближе, потягивая носом воздух.
– До чего аппетитно пахнет! Не хочу вам мешать. Чтобы не нервировать полицейского у входа, я зашел сзади и воспользовался служебной лестницей.
– Что вам нужно?
– Информация. И сотрудничество.
Фокс вытащил из кармана конверт, достал из него листок и протянул мисс Йейтс. Она взяла листок и прочитала:
Всем, кто ко мне расположен
Читать бесплатно другие книги:
