Случай из практики Измайлова Кира
– По моим сведениям, распространение эпидемии началось из этого района, предположительно, из приречных кварталов, – сказала я. – К сожалению, информации у меня не так уж много. Мне нужно установить со всей возможной точностью место возникновения очага заразы. Если этому будут сопутствовать сведения о том, кто пал первыми жертвами эпидемии, совсем хорошо. Впрочем, все слухи и сплетни тоже пригодятся. Как вам задачка, а, Власий?
Я мимоходом пожалела о Грене: он мог бы здорово помочь в этом деле. Насколько я его знала, слухи – это было по его части…
– Задачка, задачка… – пробурчал трактирщик, складывая руки на обширном животе. – Дайте подумать минутку, госпожа Нарен, глядишь, что и вспомнится…
Думал трактирщик не минутку, а добрых полчаса, за которые я успела прикончить кружку пива, а Лауринь окончательно извелся. Не стоило тащить его с собой, пусть бы с капралом посидел в общем зале…
– В приречных кварталах дома сдаются, – изрек наконец папаша Власий. – Да не целиком, а комнатами и углами, у кого на что денег хватает.
Я молчала, зная, что трактирщик – человек обстоятельный и доберется до интересующей меня информации, излагая все по порядку.
– В последние года два там студенты обосновались, – сообщил папаша Власий. – Хитро устроились, стервецы: до университета рукой подать, только мост перейти, а жилье стоит куда дешевле, чем на богатой стороне.
Я вызвала в памяти карту города. В самом деле, неглупо придумано. В старой части города, в которой располагалось и главное здание университета, бедным студентам и думать нечего было снять жилье, стоило оно запредельно. То же относилось и к Заречью, где, как я уже упоминала, обитали в основном добропорядочные зажиточные граждане. Заречье и застроено было не так тесно, как Старый город, тут попадались настоящие усадьбы с приличными наделами земли, не то что в Старом городе, где дома стояли впритирку один к другому. На окраинах жилье, конечно, было много дешевле, чем рядом с университетом, но оттуда на своих двоих добираться – полдня уйдет. Ушлые студенты придумали выход: стали большими компаниями селиться в Рыночном квартале. Жили, надо думать, на головах друг у друга, но в юном возрасте это особенно не стесняет. Зато университет – вот он, только через рукав реки переберись и пройди немного по городу. А уж мостов у нас в городе в избытке и лодочников тоже хватает.
– Так вот, накануне того, как об эпидемии объявили, у меня, как обычно, эти студенты и гуляли, – продолжал трактирщик. Лауринь навострил уши, сообразив, видимо, что папаша Власий не просто так разговоры разговаривает. – Сдается мне, госпожа Нарен, они-то вам и нужны. Потому как все шутили, что, должно быть, холодный ветер с реки для здоровья дюже вреден, а потому как следует «прогреться» надо, чтобы болячки не липли, как к другим. Стало быть, уже тогда кто-то болел, только студенты – они ж безалаберные, пока молнией не вдарит… – Папаша Власий махнул рукой.
Я помолчала, набивая трубку. Похоже на правду. От речной сырости и холода и впрямь многие заболевают, так что никто особенно и не обеспокоился, пока не стало слишком поздно. Опять же студенты… Некоторых хлебом не корми, дай выкинуть что-нибудь этакое. Могла ли кому-нибудь из них попасть в руки культура тироты? А почему нет? На моей памяти случались вещи и более странные. Впрочем, в приречных домах ведь не одни студенты живут, мало ли кто и с какими целями мог там обосноваться! Документов там не спрашивают, это вам не приличный постоялый двор, где постояльца разглядят и чуть не обнюхают со всех сторон. Тут кто платит, тот и хорош.
– Появляются у вас эти студенты? – спросила я.
– Давненько уж не было, – ответствовал папаша Власий. – Двоих или троих видал на улице, но и только, госпожа Нарен.
– Ясно, – вздохнула я. – Что ж, вы мне очень помогли.
– Если я еще что могу сделать, госпожа Нарен, вы только скажите! – Папаша Власий молитвенно сложил руки и воззрился на меня.
– Пока больше ничего не нужно, – вежливо улыбнулась я. Информатором папаша Власий был отменным, поэтому приходилось терпеть его обожание. Впрочем, не так уж сильно оно меня и раздражало.
Что поделать, придется отправляться в приречные кварталы, только сперва нужно подготовиться. Планы, похоже, придется менять на ходу, а от гвардейцев – избавляться. Это обыватели более-менее уважают мундиры, а вот со студенческой братией эффект может оказаться обратным желаемому. Почти двести лет назад именно королевская гвардия жестоко подавила студенческий бунт (право слово, из-за чего началась заварушка, уже и не упомнить; то ли в долг какому-то студиозусу не налили, то ли девицу он с кем-то не поделил, но беспорядки случились знатные). Первопричина давно забылась, но классовая ненависть студентов к гвардейцам угасать не собиралась. Чего только не изобретали богатые на выдумку студенты, чтобы насолить своим извечным врагам! Иногда получалось смешно, иногда гнусно, но скучать не приходилось никому, тем более что гвардейцы, будучи окончательно выведены из себя, случалось, мстили, и тоже весьма изобретательно. Городские власти до поры до времени закрывали глаза на эти безобразия, считая, что молодежи надо выпускать пар и, пока до смертоубийства и поджогов не дошло, пускай юнцы резвятся.
Таким образом, появиться в импровизированном студенческом общежитии в сопровождении двух гвардейцев – значит попросту завалить дело, в этом я не сомневалась. Жаль, конечно, что папаша Власий указал именно на этот квартал, а не на скотобойни, скажем, или квартал веселых домов, но тут уж ничего не попишешь.
– Господа, в ваших услугах я более не нуждаюсь, – сказала я вполне вежливо, когда мы выехали на улицу. – Можете возвращаться, дальше я поеду одна.
Капрал, не возражая, козырнул и завернул лошадь. А вот Лауринь его примеру следовать не спешил.
– Ну что еще? – спросила я, видя, что лейтенант никак не соберется с духом.
– Госпожа Нарен, позвольте мне сопровождать вас! – выпалил он.
– Лейтенант, я ведь сказала – более ваши услуги мне не требуются, – терпеливо повторила я. – Там, куда я еду, гвардейский мундир – верный способ получить из-за угла камнем по затылку.
– Мундир можно снять, – упрямо заявил Лауринь.
– И что, в одной рубашке поедете? – прищурилась я. – Хотите подхватить воспаление легких? Я вас больше лечить не стану, и не надейтесь.
– Я… ну… – Тут лейтенанта озарило: – Я по пути лавку старьевщика видел… Госпожа Нарен, я вас прошу, обождите немного!..
– Ждать не стану, – отрезала я. – Охота вам – догоняйте, я торопиться не буду. Не догоните – ваши проблемы, я вас с собой не звала.
На этом мы и расстались. Лауринь куда-то погнал своего костлявого мерина, а я направила свою кобылу к реке. Я и в самом деле не торопилась, потому что по пути мне следовало кое-что обдумать. Это заняло совсем немного времени, а потом мои мысли за неимением другой темы вернулись к моему сопровождающему. С чего бы это лейтенанту вздумалось тащиться за мной? Казалось бы, дурацкий свой «долг» исполнил, баш на баш, как говорится, и радовался бы… Или, по его мнению, верховая прогулка по городу и обед в трактире – слишком маленькая плата за лечение? Вполне может быть. Или – тут я усмехнулась – это банальное мальчишеское любопытство. По правде сказать, служба в гвардии, особенно если у тебя нет денег, – очень скучное занятие: ни выпить с приятелями, ни погулять вволю… А тут, изволите ли видеть, тайны, эпидемии, трущобы… Есть чем пощекотать нервишки. Так что, думаю, «долгом» своим Лауринь прикрывает желание узнать, чем же кончится дело, вполне может быть, и сам это не вполне осознавая.
Сзади послышался неровный топот, и вскоре меня нагнал принарядившийся Лауринь, нещадно погоняя своего одра. Судя по всему, лавку старьевщика он перевернул вверх дном в крайне сжатые сроки: ни за что не поверю, что такие замечательные предметы гардероба могли оказаться на самом виду! На лейтенанте красовалась заношенная кожаная куртка из тех, что обычно носят наемники, вытертая до такой степени, что вполне сошла бы за замшевую, и местами заплатанная. К тому же куртка Лауриню была заметно велика. Широченные штаны, напяленные, похоже, прямо поверх форменных, я описать и вовсе не берусь, для этого нужен какой-нибудь литератор вроде нейра Шлосса. На голове у лейтенанта красовалась совершенно невозможная шляпа. Словом, лучшего способа привлечь к себе всеобщее внимание и придумать было нельзя!
– Вы бы еще фальшивую бороду приклеили, – сказала я, обозрев то чучело, в которое превратился обычно аккуратный и подтянутый лейтенант. – И повязки на один глаз не хватает.
Лауринь вспыхнул и промолчал, а я сжалилась:
– Ладно, сойдет. Только шляпу эту кошмарную выкиньте подальше. И рукава закатайте, что вы их поддергиваете все время! А штанины напустите на голенища побольше, а то очень уж у вас сапоги казенного вида. Да, вот так…
После этих манипуляций Лауринь приобрел вид давно и прочно сидящего на мели юнца, решившего податься в наемники, но застрявшего в районе первого попавшегося трактира. Не такой сопровождающий полагался бы прилично одетой женщине вроде меня, но выбирать было не из чего.
Путь до приречных кварталов мы проделали в молчании, я за неимением другой темы размышляла о нынешней гвардии. Картинка получалась так себе. Когда-то, как принято говорить, в незапамятные времена, королевская гвардия была элитой армии, попасть в число гвардейцев могли только лучшие из лучших. Потом, в недоброй памяти времена правления одного из предков Арнелия, который бездарно реформировал все, что попадалось ему под руку (все-таки и в этой династии не обошлось без паршивой овцы), гвардия превратилась в этакий заповедник для отпрысков знатных семей, которые только и умели, что изящно носить мундиры, дуэлировать, потреблять горячительные напитки в неумеренных количествах и лихо ухлестывать за дамами. На поле боя толку от этих вертопрахов не было никакого, это ясно показала первая же военная кампания, в которой участвовала «обновленная» гвардия. Нет, были и в ее рядах талантливые военные, но в подавляющем меньшинстве.
К нынешнему времени ситуация немного выправилась. Рядовых гвардейцев набирали, как и обычных солдат, разве что старались подбирать повиднее и посмышленее. Капралы и сержанты обыкновенно выслуживались из рядовых, а вот офицеры все как на подбор были благородного происхождения. Лейтенантов в гвардии было едва ли не столько же, сколько рядовых, и большинству из них в жизни не доводилось командовать своим отрядом по причине полной своей бездарности. (С этой точки зрения Лауринь меня удивлял: на мой взгляд, он никак не тянул на человека, которому можно доверить командование хотя бы десятком солдат; с другой стороны, у него имелся разумный и опытный капрал.) Кое-кто ухитрялся сделать карьеру и стремительно взлетал к вершинам, а многие так и оставались на всю жизнь в своем невеликом звании, ничуть не считая это зазорным. Так что при дворе вполне можно было встретить и убеленного сединами лейтенанта, и очень молодого генерала. Несмотря на все это, в народе королевских гвардейцев любили нежной любовью (особенно, конечно, женщины всех возрастов и сословий), за исключением разве что студентов, ну да об этом я уже рассказывала. Они по-прежнему считались элитой армии, хотя звание это было уже несколько незаслуженным. На мой пристрастный взгляд, стоило перетряхнуть гвардию сверху донизу и разогнать бездельников по домам, но Арнелий пока не спешил принимать столь радикальных мер, используя вышеупомянутых бездельников самыми разнообразными способами. Приставлял в качестве эскорта к разным важным шишкам, например: и тем приятно внимание, и служаки вроде бы при деле…
Моя кобыла недовольно фыркнула, и я очнулась от раздумий. Похоже, мы прибыли на место. Местечко то еще, должна сказать: река отнюдь не благоухала, от мостовых несло еще хуже, чем от реки, а на тесных улочках разъехаться вдвоем было проблематично. Лауринь со свойственной ему удачливостью едва не угодил под поток помоев, выплеснутых кем-то из окна прямо на улицу, после чего стал стараться держаться ближе к середине проезжей части. Это, конечно, вызывало недовольство у встречных, а потому лейтенант услышал о себе премного интересного…
Глава 7
Собачник
Искомые дома стояли у самого берега и внешне выглядели вполне прилично. Видимо, их периодически красили за казенный счет, чтобы не оскорблять взоры прогуливающихся на лодках господ видом облупленных стен. Хотя… покажите мне того ненормального, что будет кататься на лодке именно здесь, где на выходе из города река несла в себе все сточные воды и отходы разных производств! Как ни запрещали городские власти сливать в реку всякую дрянь, не помогало, каждого за руку не поймаешь. Коллегия уже не первый год обещала разработать какие-то фильтры для воды, но все никак не могла собраться это сделать. А в реке тем временем, говорят, уже и рыба без чешуи, а то и с тремя глазами попадаться стала…
Что в трех одинаковых домах обитают именно студенты, было ясно с первого взгляда. Во-первых, из окна каждого здания свешивался «флаг» с эмблемой университета, намалеванной красной краской то ли на простынях, то ли на скатертях. Во-вторых, перед крайним слева домом, прямо в жалком подобии клумбы, не успевшем еще порасти сорной травой и одуванчиками, сладко спал небритый юноша, одетый с тем нищенским шиком, с каким умеют одеваться только столичные студенты. Спал юноша в обнимку с большой полупустой бутылью, так что ясно было – простуда ему не грозит.
Остальные обитатели домов показываться на глаза не спешили, так что я решила для начала обойтись тем, что имелось в наличии.
Я спешилась и, передав поводья Лауриню, подошла к спящему студенту. Был он рыж, веснушчат, а при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж юным, во всяком случае, старше Лауриня, то есть не первокурсник, а почти что выпускник. (Каким образом студенты, ведущие столь разгульный образ жизни, умудрялись выносить какие-либо знания из своей цитадели наук, а потом еще и ухитрялись прославиться, оставалось загадкой не для меня одной.) Я наклонилась и потрясла парня за плечо. Никакого эффекта. Я встряхнула сильнее.
– Уйди, милая… – томно произнес парень, переворачиваясь на другой бок. – Я пуст…
Стало ясно, что обычными методами тут не обойтись. Оглядевшись, я нашла в кустах пустую бутылку и с размаху грохнула ее о камни над ухом у спящего. Если и это не поможет… Однако помогло. На этот раз сон с пьянчужки как рукой сняло. Студент подскочил как ошпаренный, ощупал свое пузатое сокровище, убедился, что оно совершенно цело, и с явным облегчением перевел дух. Потом перевел взгляд на меня.
– Вы кто? – удивленно спросил он. – Если за деньгами, так мы ж за месяц вперед заплатили. Или это в прошлый раз было?..
– Я не за деньгами, – успокоила я его. – Я ищу здесь кое-кого.
– А, ну тогда вы по адресу! – обрадовался парень, поднялся на ноги, аккуратно пристроил свою бутыль на клумбе и отвесил мне вполне галантный поклон. – Ганнис Вайш к вашим услугам, госпожа… э-э-э?
– Нарен, – ответила я и с удовлетворением отметила, что эта фамилия ни о чем студенту не говорит. Вот и славно…
– Госпожа Нарен, стало быть… – кивнул Ганнис. – А кого ищете и зачем? Дочку вашу изобидели или еще что?
– Скорее еще что, – невольно усмехнулась я. – Вот что, господин Вайш, не пройти ли нам куда-нибудь в более уютное место?
– И то правда, – согласился студент и ловко подхватил бутыль под мышку. – Пойдемте в дом. Там, правда, разруха и вообще свинарник, зато тепло. Так что ежели вас не смущают тараканы, то милости прошу!
– Лауринь, идемте, – скомандовала я.
– Лошадок тут привяжите, – посоветовал Ганнис. – Никто не возьмет, здесь наша территория. Так что все знают: если у нас что сопрут – найдем и руки поотшибаем…
Тараканы в студенческом жилье и в самом деле чувствовали себя вольготно. Парочка рыжих великанов примостилась прямо на столе, задумчиво шевеля усами и обсуждая, видимо, незваных гостей. Ганнис привычно смахнул усачей на пол, водрузил на стол свою заветную бутыль и галантно предложил мне единственное в комнатушке сиденье – колченогую табуретку. На табуретку, похоже, когда-то что-то пролили, но я к таким мелочам отношусь философски, тем более что пролитое давно высохло. Сам Ганнис устроился на низкой лежанке, покрытой почему-то лошадиной попоной, а Лауриню указал на стопку толстенных книг, прикрытую кокетливой вязаной салфеточкой. Лауринь, впрочем, шаткой конструкцией не прельстился, заявив, что лучше постоит.
– Я тут вроде старосты, в этом доме, – пояснил Ганнис, витиевато извинившись за отсутствие угощения. – Так что у меня отдельные апартаменты, без жильцов, если не считать тараканов.
– Что же вы, господин Вайш, в клумбе-то тогда спите? – иронически попеняла я.
– Ума не приложу, как такое получилось, госпожа Нарен, – развел руками Ганнис. – Помню, что домой шел, да, видать, не дошел. Главное, самое важное не разбил…
– Что у вас там? – поинтересовалась я из любопытства. – Орта?
– Да что вы, какая орта! – возмутился Ганнис. – Горючая жидкость! Наши химики попросили раздобыть, я и добыл, и даже донес. Хорошо, не разбил по дороге, а то пожар бы устроил.
Я отметила про себя, что, если приречные кварталы выгорят дотла, я буду знать, кто в этом виноват, и сказала:
– Давайте ближе к делу, господин Вайш.
– Давайте, – радостно согласился Ганнис. – Только прошу вас, без «господина», а то я себя как на экзамене чувствую! Вы вроде сказали, будто ищете кого-то? Что он натворил?
– Не гоните коней, Ганнис, – попросила я. – По порядку. Вы, значит, староста в этом доме?
– В этом раньше был, – кивнул он, – а теперь и за двумя другими присматриваю, потому как тамошние старосты наш бренный мир не так давно покинули, а новых выбрать все недосуг.
– Умерли во время эпидемии? – подняла я брови.
– Ага, – кивнул Ганнис. – Денег на лекарей и магов-медиков у нас нет, так что народу перемерло прилично. Зато теперь хоть не по очереди спать можно.
Лауринь возмущенно фыркнул.
– С другой стороны, – невозмутимо продолжал Ганнис, – и платить тоже некому, так что будем новых жильцов искать.
– С этим ясно, – кивнула я. – Стало быть, вы всех здешних обитателей знаете?
– Да, пожалуй, всех, – ответил Ганнис, подумав. – Из наших-то домов всех если не по именам, так хоть в лицо узнаю, да и соседи примелькались.
– А не появлялось ли среди них незадолго до начала эпидемии новеньких? – поинтересовалась я.
– Что-то вы, госпожа, уж очень много вопросов задаете, – прищурился вдруг Ганнис. – Прям как будто из сыскного отделения…
– Почти угадали, – холодно ответила я. – Однако чести служить в сыскном отделении не имею. Считайте меня частным сыщиком.
– Ага… – Ганнис призадумался. – А частных сыщиков обычно нанимают люди не бедные… А у нас за жилье не уплачено…
– Я хорошо плачу за информацию, – произнесла я. – Но я подчеркиваю – за информацию, а не за пустую болтовню.
– Тогда, считайте, договорились, – хмыкнул Ганнис.
– И своего сдадите? – приподняла я брови.
– Если это такой дурак, что влип в какие-то темные делишки и остальных за собой утянуть может, – сдам, – сердито ответил Ганнис. – Спрашивайте уже, что время-то тянуть.
– Хорошо. – Я помолчала. – Итак, для начала расскажите мне: в здешнем квартале люди начали заболевать до того, как объявили об эпидемии, или после?
– Да разве теперь упомнишь… – почесал в затылке Ганнис. – Тут, у реки, сыро, холодно, все время кто-нибудь соплями двигает. Да и потом… – Он принял смущенный вид. – За всеми не углядишь, кто у себя сидит, кто в кутузке, кто по городу бегает, кто пьяный дебоширит… Но вообще-то… Скорее все-таки до карантина. Точно! – Ганнис вдруг подпрыгнул на своей лежанке, так что вторая стопка книг, находившаяся в опасной близости от его башмака, опасно закачалась. – Вспомнил! Тут неподалеку пекарня одна есть, а у пекаря дочка маленькая. Так мамаша ее, помню, приходила к нашим лекарям чего-нито от простуды попросить, говорила, простудилась девчонка. Наши-то по доброте душевной сходили посмотреть, микстуру какую-то приготовили… Не помогло, правда. А после этого кто-то из лекарей слег, точно. – Он поскреб в затылке. – А вообще это бы хорошо у девчонок наших спросить. Они у нас не пьянствуют особенно, должны лучше помнить, что к чему. Погодите-ка…
Ганнис выскочил из комнаты и через несколько минут вернулся с худой бледной девицей, закутанной в огромную серую шаль, отчего девица сильно смахивала на платяную моль. Некоторое время ушло на то, чтобы втолковать ей суть дела, потом девица напряглась и по некотором раздумье подтвердила слова Ганниса:
– Не знаю уж, у дочки пекаря наши заразились или нет, но только трое из лекарей слегли сразу. Да ты сам-то вспомни, – обернулась она к Ганнису. – Жайс-Репейник, Яника и дружок ее, Вит. Все втроем и убрались, чем их только ни пичкали. А про эпидемию мы уже потом узнали. Так что, – повернулась она ко мне, – выходит, это с нас зараза пошла?
– Может быть, с вас, может, и нет, – задумчиво ответила я, отметив про себя, что молеобразная девица далеко не глупа. – Ганнис, вернемся к самому первому моему вопросу: никаких новичков не появлялось в окрге незадолго до этих событий?
– Да не припоминаю что-то, – почесал в затылке Ганнис. – Тут ведь все про всех знают, как в деревне, чужака живо приметят. К нам чужой не подселится, своих мы всех знаем, ну если только подружку кто приведет или парня, но это ж ненадолго…
– Врешь, – отрезала бледная девица. – Кто с Мирой, швеей, полгода жил, не ты ли?
– А вы так прямо все возмущались, – хмыкнул Ганнис. – Она ж вас всех обшила, пока тут жила. Да это когда было-то!..
– У нас чужих точно не появлялось, – сказала бледная девица, не обращая внимания на Ганниса. – А за соседние дома ручаться, как Ганнис, не стану, за всеми ведь не уследишь.
С этими словами она удалилась.
– Что это за чудо природы? – спросила я.
– Это? Это Нея Госс, из химиков, – ответил Ганнис. – Жуткая девка, мало того что страшная, так еще и стерва. Прославиться мечтает. Тьфу ты, бутыль-то я ведь ей и нес…
– Что ж, судя по всему, больше вы меня никакими сведениями порадовать не можете, – вздохнула я.
– Что знал, то рассказал, – пожал плечами Ганнис.
– И это уже что-то… – задумчиво сказала я, выкладывая на стол один за другим несколько аров. – Скажите-ка теперь, как этого пекаря найти, у которого дочка заболела…
Выбираться из грязного, но теплого студенческого обиталища на улицу не хотелось, но выбора не было. Лауринь ежился и отчаянно мерз в своей слишком просторной куртке, которую продувало насквозь. Я не мерзла, но на улице мне не нравилось – не люблю пронзительный сырой ветер.
Шокированный размерами гонорара Ганнис лично вызвался проводить нас к пекарю, что и исполнил, всю дорогу заверяя меня в своей искренней любви к частным сыщикам, их богатым нанимателям, а также приглашая обращаться с вопросами в любое время дня и ночи. Это было бы нелишне, я взяла Ганниса на заметку. Студенты хоть и безалаберны, зато бывают в самых разных местах и видят и слышат много интересного. Если умеючи спросить, можно получить любопытные результаты…
– Все, дальше я ни ногой, – сказал Ганнис, указывая на невысокий домик, зажатый между двумя строениями повыше. – Пекарь на нас зуб имеет с тех самых пор, как наши медики его дочку вылечить не смогли… Всего вам хорошего, госпожа Нарен!
– И вам того же, – кивнула я. – Что встали, Лауринь, идемте, поговорим с этим пекарем, что ли…
От кого-то ведь эта несчастная девочка должна была получить заразу? Сама по себе тирота не возникает, я уже говорила, это не красная лихорадка. Я чувствовала, что вот-вот нападу на след, жаль только, след этот успел изрядно остыть, не пропустить бы его…
– Закрыто, – ответили из-за двери пекарни на мой решительный стук.
– Сыскное отделение, – отчеканила я, резонно рассудив, что с законопослушным пекарем надо разговаривать иначе, чем со студентами. – Соблаговолите открыть.
Дверь распахнулась моментально, едва не стукнув меня по носу. На пороге обнаружился хозяин, невысокий щупленький человечек, за его спиной маячила дородная женщина, очевидно, жена, а к ее юбке жались то ли двое, то ли трое малышей.
– П-проходите, прошу вас… – вымолвил пекарь. – Простите за такй прием, госпожа, только сейчас кто только по улицам не ходит, боязно…
«Что же ты у меня документы-то не спросил? – усмехнулась я про себя. – А если бы и спросил, как понял бы, что они подлинные?» Этак сыскарем мог назваться и отъявленный бандит, как проверишь?
– Вы прохдите как свидетель по делу студентов-медиков, – заявила я, без приглашения усаживаясь за стол.
– К-каких студентов? – оцепенел пекарь.
– Тут неподалеку студенты живут большой компанией, – терпеливо пояснила я. – Среди них есть медики, лекари, если хотите. Так вот, уважаемый, эти недоучки занимались медицинской практикой, что строго запрещено. Вы, насколько мне известно, тоже пали жертвой их непрофессиональных действий. Вернее, не вы, а ваша дочь. Будете отрицать?
– Н-нет! – выпалил пекарь. – Так все и было!
– Расскажите подробно, – велела я.
– Дочка у нас заболела… – Пекарь сел напротив меня и пригорюнился. Его жена так и стояла в углу, сложив руки на животе. – Простыла, должно быть. Щенок у ней был, а он возьми да заболей, то ли отравился чем, то ли что, а она с ним все возилась во дворе, вот и простыла… Мы люди небогатые, на хороших лекарей денег нет, так мать ее травками пользовала, да без толку все, хуже да хуже… Тогда соседка ее и надоумила: пойди, говорит, к студентам, они тоже лечить умеют, сама у них какое-то зелье покупала. – Пекарь вздохнул. – Моя дура и потащилась. А они аж втроем пришли, переругались тут, что за болезнь и как лечить. Оставили микстуру, только не помогло, померла дочка, кровиночка единственная…
– А эти чьи? – нахмурилась я, кивнув на крутящихся вокруг женщины малышей.
– Соседские, – махнул рукой пекарь. – Та самая соседка, советчица-то, возьми да и помри, а у нее трое, и мужа нет. Взяли вот к себе пока что, может, какая родня объявится, а нет…
– Сами вырастим, – впервые подала голос женщина. – Их мать мне вместо сестры была, так что о приюте и не заикайся, не дам!
– Цыц, дура! – прикрикнул пекарь. Видно, спор этот начинался у них не в первый раз.
– Больше никто посторонний не приходил? – спросила я безнадежно.
Так же безнадежно задала я и обязательные вопросы о подозрительных новых жильцах и гостях соседей. Ничего пекарь с женой не заметили…
Ненадежная ниточка оборвалась. Ищи теперь лист на дереве… Можно опросить хоть всех жителей приречного квартала, толку-то? После шока, вызванного эпидемией, они и думать забыли о всяких подозрительных личностях, которых, может быть, и не было вовсе! А если были, то не подозрительные. Или… я не знаю что!
– Госпожа Нарен… – Пока пекарь пререкался с женой, Лауринь подошел ко мне и склонился к моему уху. – Госпожа Нарен, а собака?
– Какая собака? – нахмурилась я, повернув голову и встретившись взглядом с Лауринем.
– Щенок этой девочки… – напомнил Лауринь. – От него она заразиться не могла?
Собаки тиротой не болеют, как и вообще животные, это я знала наверняка. Но…
– Чем болела собака? – спросила я, перебивая спор пекаря с женой.
– А? – вытаращились они на меня.
– Собака, – повторила я. – Щенок, с которым возилась ваша дочь.
– Да кто его разберет… – пожал плечами пекарь. – Это у Эрлена спросить надо, он про собак все знает.
– Какого еще Эрлена? – насторожилась я.
– Ну, постояльца соседского, – пояснил пекарь удивленно.
– А давно он тут живет? – След, вроде бы остывший, вновь потеплел.
– Да уж который год… – Пекарь посмотрел на жену. – Наша-то дочка еще пеленки пачкала, а он уж был. Тому, стало быть, лет семь, а то и больше.
– Кто такой, чем занимается? – Я напряглась. С чего я взяла, что виновный обязательно должен быть чужаком? Если не зацикливаться на этом предположении… – Фамилия?
– Да разве разберешь, кто такой… Фамилию он не называл вроде, а никто не спрашивал. На кой она нам? – Пекарь почесал в затылке. – Говорил вроде, что его из студентов выгнали. Я ж говорю, он все с живностью возится, с собаками, кошками, лечит их, даже денег с хозяев не берет. Тут Собачником прозвали.
– А живет на что? – задала я резонный вопрос.
– Должно быть, родители присылают, – вздохнул пекарь. – Ну и подрабатывает, где может, нам вот иногда дрова колет, кое-как на жизнь хватает, надо думать.
– Он все еще здесь? Жив?
– А что ему сделается… Вчера вроде его видели, так, мать? – Пекарь снова покосился на жену в поисках поддержки.
– Видели, – подтвердила та и снова замерла.
– Хорошо. – Я встала. – Объясните, как пройти к этому Эрлену. Лауринь, не стойте столбом, за мной, живо!
Неизвестный Эрлен обитал совсем рядом, через улицу. На стук дверь открыла средних лет женщина, на вопрос о своем квартиранте указала нам лестницу, ведущую наверх, и тут же потеряла к нам всякий интерес. Должно быть, гости к Эрлену ходили часто.
– Не заперто! – откликнулся на мой стук в очередную дверь приятный мужской голос. – Входите!
Я воспользовалась приглашением и оказалась в довольно просторной, бедно обставленной комнате. Узкая кровать, стол, стул, самодельные полки на стене – вот и вся мебель. Стол был заставлен разномастной посудой, наводившей на определенные подозрения. Пахло чем-то очень знакомым, но чем именно, я пока понять не могла.
– Вы – Эрлен? – спросила я, не тратя времени на приветствия.
– Да, – улыбнулся тот. Он оказался довольно высоким светловолосым юношей, скорее худым, чем стройным, с удивительно изящными для мужчины кистями рук. Я не удивилась бы, услышав о его дворянском происхождении: физиономия у него была вполне породистая. – Что у вас случилось?
– Вопросы буду задавать я. – Я встала напротив Эрлена, заложив руки за спину. У меня не было никаких доказательств, но моя интуиция говорила мне, что в этого улыбчивого парня нужно вцепляться мертвой хваткой и трясти до тех пор, пока на свет не появится что-то ценное.
– А вы, простите, кто? – удивился он.
– Флоссия Нарен, – ответила я без улыбки. – Независимый судебный маг.
– О!.. – Лицо Эрлена озарилось совершенно детской улыбкой. – Никогда не видел судебных магов… А что все-таки случилось?
– У дочери вашего соседа, пекаря, был щенок. Он чем-то болел. Вы можете мне сказать чем? – спросила я, не обращая внимания на его вопросы.
– Отравился крысиным ядом, – обескураженно произнес Эрлен. – Бедная собака… Я попробовал ему помочь, но было уже слишком поздно…
– Что значит – помочь? Вы лекарь?
– Нет… то есть диплома у меня нет… – смутился Эрлен. – Но денег я с пациентов не беру, так что незаконную практику вы мне не пришьете!
– Ах вот как вы заговорили, – протянула я. – Чудесно. Как же вы лечите животных?
– Кое-какие рецепты узнал, когда еще учился в университете, кое-что придумал сам, – оживился Эрлен.
– За что, кстати, вас выгнали из университета? – поинтересовалась я.
– Меня не выгоняли, – удивился он. – Я сам ушел. Там меня никто не понимал, надо мной даже смеялись. Говорили, что я сумасшедший.
«Сдается мне, они не слишком ошибались», – подумала я, вслух же спросила:
– Чем же вы так смешили однокашников?
– Я… – Эрлен замялся. – Я… понимаете… я не знаю, как объяснить, чтобы вы поняли… В общем, у меня когда-то была собака, большой такой волкодав, я очень его любил… А он где-то подхватил нутроеду и умер… – Рен поднял на меня несчастные глаза. – Я никогда не забуду, как он мучился перед смертью, госпожа Нарен… И я решил, что обязательно придумаю средство от этой заразы! Только в университете мне никто помочь не захотел, просто талдычили, что нутроеду вылечить нельзя, и все тут…
– И как, получилось? – поинтересовалась я. Нутроеда и правда была мерзкой болезнью, для человека, к счастью, не опасной. Раньше полагали, что во внутренностях животного заводится червь и выедает их, отсюда и название. Болезнь эта и в самом деле считалась неизлечимой.
– Да, я уверен, что получилось! – Эрлен снова сиял энтузиазмом. – Только мне пока не представилось случая испробовать это средство. То есть… на этом щенке я попробовал. Симптомы были очень похожи… а теперь я думаю, если бы я раньше понял, что он просто отравился, я бы успел его спасти…
«Если оажется, что он случайно, стряпая свое лекарство для собак, вывел культуру тироты, я съем свою косынку», – мысленно пообещала я. Это было из области невероятного, но… других объяснений я пока не видела!
– Знаете, говорят, клин клином вышибают, – опять обрел присутствие духа Эрлен. – Тот господин мне очень помог…
– Какой еще господин? – почти зарычала я. Да сколько же в этой истории действующих лиц?!
– Господин с постоялого двора, тут неподалеку, там лошадь захромала, и меня позвали помочь, – объяснил Эрлен. – Мы с ним разговорились, я рассказал ему про нутроеду…
По рассказу этого блаженного выходило, что неизвестный господин живо заинтересовался его историей, а потом, посетовав на нехватку времени, дал юноше какое-то снадобье, сказав, что это результат его многолетних исследований. Дескать, он по молодости лет стремился изобрести лекарство от всех болезней сразу, а вышло вот это, тот самый «клин», которым можно вышибить даже опасную заразу, не всякую, правда, но с нутроедой попытаться стоит. Теперь этот господин в своих лекарских талантах разочаровался и вообще страшно спешит, но в Эрлене видит продолжателя своего дела, и так далее, и так далее. Еще таинственный господин предостерег Эрлена: для здорового человека это снадобье может быть смертельно опасно, а потому при работе с ним непременно следует принять противоядие. Так, на всякий случай…
Так вот чем пахло в комнате! А я-то ломала голову… Это был всего лишь мерзкий запах лекарства от тироты! Так что же, выходит, неизвестный господин просто так взял и всучил этому идиоту склянку с культурой тироты?!
– Как его звали, куда он направился? – Я готова была вывернуть Эрлена наизнанку, чтобы получить ответ.
– Имени он не назвал, а ехал… – Эрлен задумался. – Он уезжал из города, сказал, что был проездом, по делам, а теперь едет домой, в Эсталь.
Боюсь, челюсть у меня отвисла. Краем глаза я видела, как вытянулась физиономия у Лауриня. Эсталь – столица соседнего государства, Стальвии, где правит Его величество Никкей, и…
Что это значит? Если тот господин в самом деле был подданным Никкея, то эту ситуацию иначе как диверсией и не назовешь. А если не был? Если… Я вспомнила не столь уж давние события, когда меня банально похитили все те же стальвийцы. Тогда я решила, что подобная ситуация – отличный повод для развязывания военных действий, только не смогла понять, кому и зачем это надо. Но теперь – то же самое! Легко представить, как отнесутся добрые горожане к новости о том, что наши соседи едва не выморили всю столицу. Беспорядков точно не избежать. Стоп! Откуда бы этим добрым горожанам узнать подробности? Ведь злоумышленник не мог знать, что я начну расследование… С другой стороны, могу представить себе ход его мыслей: в городе не так уж мало магов, рано или поздно хоть один да заметит нестыковки, а если тироту опознают, то расследования не миновать. Если же маги окажутся, как один, слепы, и город вымрет почти полностью… То рано или поздно где-нибудь объявится заблаговременно принявший лекарство Эрлен со своим чудодейственным собачьим снадобьем – и снова вспыхнет эпидемия. Когда-нибудь его точно поймают, а если это произойдет, то подробности относительно господина из Эстали он выложит на первом же допросе, как пить дать. А иголки в кармане не утаишь…
Значит, или нас провоцирует сам Никкей, или некая третья сторона. Если верно последнее, то в ответ на обвинение с нашей стороны Эсталь может оскорбиться и ответно обвинить нас в поклепе на своих добрых граждан. Слово за слово, и тут тоже может полыхнуть. Не такие уж добрые отношения у Арнелия с Никкеем, как может показаться со стороны. Но кому и зачем это надо?!
Я вспомнила, что стою посреди комнаты в глубокой задумчивости, а Лауринь и Эрлен пялятся на меня, как на заморскую диковину. Ладно, о мотивах неизвестного преступника я подумаю потом, пока же надо нейтрализовать Эрлена.
– И где же ваше волшебное средство? – поинтересовалась я.
– Здесь… я как раз хотел разобраться, из чего оно составлено и… – начал было Эрлен.
– Дайте сюда немедленно, – велела я.
– Но… – Юноша окончательно стал похож на обиженного ребенка.
– Немедленно! – рявкнула я.
– Вы тоже… – Брови Эрлена поползли вверх, казалось, он сейчас заплачет. – Такие же, как вы, мне не верили! А теперь вы хотите забрать то, что мое по праву?! Ну уж нет!
Эрлен метнулся к окну. Я решила было, что он собрался сигануть на улицу, и приготовилась ловить прыгуна «сеткой»: не расшибся бы о мостовую! Однако прыгать Эрлен не стал. Откуда-то, чуть ли не с подоконника, юноша выхватил шпагу, чем окончательно убедил меня в своем благородном происхождении: шпага была старинная, явно очень дорогая, в обычной лавке такую не купишь. Неужели фамильная?
– Не подходите! – взвизгнул он, бочком продвигаясь к столу и выставив перед собой шпагу.
Я начала было поднимать руку, чтобы обезоружить парня (жаль было шпагу, но что поделаешь!), но тут вмешался Лауринь, которому явно надоело стоять без дела.
– Госпожа Нарен, позвольте, я… – Не договорив, Лауринь метнулся вперед, лязгнула сталь, Эрлен попятился.
Я в фехтовании разбираюсь слабо, но мне показалось, что оба юнца весьма неплохи, только вот Эрлен, очевидно, давно не тренировался. Перейти в контратаку Лауринь ему так и не позволил, к тому же у лейтенанта хватило ума оттеснить противника подальше от стола и прижать к стенке. Лязгнуло в последний раз – шпага Эрлена со звоном упала на пол.
– Отлично, – сказала я. – Вы провозились больше времени, чем это бы заняло у меня, но вышло зрелищно. Свяжите этого остолопа вон хотя бы простынями, а я пока посмотрю, что у него тут имеется…
Склянку с культурой тироты я вычислила сразу – она разительно отличалась от разнокалиберных, заслуженного вида посудин, служивших Эрлену для опытов. На всякий случай, однако, я запечатала комнату наглухо, так, чтобы вскрыть ее смогли только маги из Коллегии или я сама, склянку же забрала с собой. А забавно получится, если окажется, что тирота в самом деле может справиться с нутроедой! Правда, это то же самое, что поджигать дом, чтобы избавиться от тараканов…
Связанного Эрлена погрузили на лошадь – если бы я не озаботилась набросить на нас заклинание, полюбоваться зрелищем сбежалось бы полквартала. Меня ждал доклад Его величеству…
… – И если это диверсия, Ваше величество, то очень странная, – завершила я свою речь. – Вряд ли злоумышленник мог предугадать, когда именно Эрлен воспользуется этим зельем. Ему повезло, что соседская собака отравилась буквально через несколько дней после встречи Эрлена с «господином из Эстали». Животные тиротой не болеют, но девочке хватило и общения с животным, попотчеванным микстурой, достаточно было капле собачьей слюны попасть на ее кожу… Дальше началась цепная реакция. Свои идеи по поводу причин диверсии я вам уже изложила.
– Да, госпожа Нарен, я согласен, все это выглядит более чем странно, – медленно произнес Арнелий. – Не думаю, чтобы мой августейший собрат смог сам придумать столь сложную схему. Значит, все же некая третья сторона… Благодарю вас. Мне нужно будет обдумать сложившуюся ситуацию. Она мне очень не нравится.
– Что вы предполагаете делать с Эрленом? – спросила я.
– История с «господином из Эстали» не должна быть предана огласке, – произнес Арнелий.
– Тем не менее достаточно много людей знает, что в городе бушевала не красная лихорадка, а тирота и по этому поводу велось расследование, – напомнила я. – Простите, Ваше величество, при всем моем к вам уважении я не могу заявить, что расследование не увенчалось успехом. Это повредит моей репутации.
– Ваша репутация – это святое, госпожа Нарен, – тонко улыбнулся Арнелий. – Впрочем, ничего скрывать не потребуется, обвиняемый у нас есть.
– Эрлен? – вскинула я брови.
– Да. – Арнелий нахмурился. – Вы, кстати, были правы, он из очень хорошей семьи – Литты, знаете таких? Старший сын… Если бы он не свихнулся на собаках, мог бы стать известным ученым. Впрочем, теперь неважно. Официальная версия будет гласить, что этому юноше в ходе кустарных экспериментов случайно удалось вывести культуру тироты.
– Это бред, – отрезала я, вспомнив, как выдвинула такую же версию за неимением лучших. И свое обещание, кстати, тоже. Но поскольку это неправда, то косынку мне есть все же не придется… – В это никто не поверит.
– Обыватели – поверят, – отрезал Арнелий. – Пусть спорят, возможно это или нет. Коллегии, если заинтересуется, можно, полагаю, сообщить правду – но без упоминаний об Эстали. Просто – «некий господин». Мои маги уже занимаются памятью юноши, слова «Эсталь» он больше не произнесет.
– Что с ним будет дальше? – спросила я.
– Скорее всего, отправится в лечебницу для душевнобольных, – скривил губы Арнелий. – Юноша явно не от мира сего. Возможно, со временем его вернут родным.
– Если им заинтересуется Коллегия, как опасным самородком, и потребует его себе, они запросто вытряхнут из Эрлена все подробности о «некоем господине», как бы ни старались ваши маги, – сказала я. – Тем более… вы им полностью доверяете?
– Коллегия Эрлена не получит, – отрезал Арнелий, не ответив на мой вопрос. Все было предельно ясно: в скором времени беднягу Собачника ждал несчастный случай. Или самоубийство.
– В таком случае, Ваше величество, данное расследование можно считать завершенным, – наклонила я голову. – Позвольте откланяться.
– Всего доброго, госпожа Нарен, – кивнул Арнелий.
Домой я сразу не поехала, отправилась прогуляться по парку. Зря я это сделала – вскоре меня нагнал Лауринь.
Читать бесплатно другие книги:
