Уфимская литературная критика. Выпуск 5 Байков Эдуард

Павел Басинский[1]

«Русское поле» – Уфа

А вот это уже «фактическое» (как говорил булгаковский профессор Преображенский) возрождение. Когда, будучи аспирантом, я занимался историей русской критики конца XIX-начала ХХ веков, то был поражен обилием критиков в Казани, Астрахани, Омске и так далее. Причем писали они не о своих соседях по улице, а о Чехове, Горьком, Мережковском. В советские годы провинциальная критика была сведена на нет. Провинциальный критик мог реализоваться как критик, только переехав (именно переехав) в столицу. Так было со всеми. Пример: Чупринин и Курицын. Что между ними общего? Оба приехали из провинции и как критики реализовались здесь. Только так быть и могло. Есть исключения – Валентин Курбатов в Пскове, Михаил Петров в Твери. Но чего им это стоило!

Сборник критики, выпущенный в Уфе, – это замечательно! Названия статей примерно такие: «Наш ответ “магическому реализму”».

Анна Кузнецова[2]

Ежедневное чтение

Сборник посвящен критическому творчеству В. Ханова (9 работ): «Чем Горюхин руководствуется, когда в своих текстах поет осанну СУЩЕСТВОВАНИЮ и напрочь отвергает СУЩНОСТЬ? Неужели не замечает, что в итоге значительно обедняет и свое творчество, и духовный мир читающих (и осмысляющих) его тексты читателей?». Еще 9 авторов, представленных одной-двумя рецензиями, высказываются в основном о криминальном романе составителя сборника.

Анна Кузнецова[3]

«Уфимская литературная критика-2»

Первый выпуск экзерсисов башкирского критика, пишущего под разными псевдонимами, был принят П. Басинским за «фактическое возрождение» провинциального критического творчества, невозможного в советскую эпоху («Октябрь», 2004, № 2). Байков-Ханов (и пр.) широк настолько, что включил в сборник и реплики на свое творчество: «Как ни крути, Эдуард Байков со всеми своими псевдонимами – единственный постоянно освещающий русскоязычную республиканскую литературу и потому вполне может дезориентировать молодых авторов, а то и сломать чью-то хрупкую литературную судьбу <…>» – Юрий Горюхин.

Александр Яковлев[4]

«Губернские страницы»

Автор-составитель Эдуард Байков включил в новый сборник материалы разных жанров. Литературно-критические статьи, литературно-философские эссе и рецензии были в своё время опубликованы в московской и уфимской периодике. Среди авторов сборника – Павел Басинский, Юрий Горюхин, Игорь Фролов, Анна Кузнецова, Виктор Ханов (Эдуард Байков). Любопытна информация «Фантастика в Башкортостане» Эрика Артурова о деятельности литературно-творческого объединения «Фантософия».

Сергей Беляков[5]

«Байков, Ханов и другие»

«Когда Мы вышли вечером в сад,

То луна, устыдившись ничтожества своего,

Спряталась в тучи,

И птицы замолкли, и ветер затих,

А Мы стояли – великий, славный, непобедимый,

Подобный солнцу, и могучий…»

Леонид Соловьев. «Возмутитель спокойствия»

Этот сборник уфимский писатель и литературный критик Эдуард Байков (он же Виктор Ханов) сам составил, сам отредактировал, сам набрал на компьютере и сам сверстал. Неудивительно, что добрую половину сборника составляют статьи самого Ханова-Байкова, а также отзывы других авторов о нем. Вот некто Александр Леонидов пишет: «Феномен Байкова, аналитика которого идет впереди, в авангарде человеческой мысли… как особый фактор влияния на сознание людей… его крапивно-жгучие публикации в центральной прессе и вдумчиво-страстный анализ социального бытия в уфимских изданиях требуют особого осмысления…».

Что ж, попробуем осмыслить. Ханов-Байков, если верить тому, что написано в этой книжке, является едва ли не единственным литературным критиком в русскоязычном секторе литературного мира Башкортостана. Его творчество распадается по меньшей мере на три направления. Во-первых, Эдуард Артурович – писатель-фантаст, глава литературно-творческой группы «Фантастика Башкортостана». По словам Юрия Горюхина, автора единственного ругательного отзыва, помещенного составителем в книгу то ли из стремления к объективности, то ли из непомерного самолюбование (пусть ругают, но ведь не кого-нибудь, а меня!), Байков пишет: «фантазийную беллетристику, щедро сдобренную мистикой, весьма подозрительной эротикой и «чикатиловскими» смертоубийствами». Впрочем, прозы г-на Байкова я в глаза не видел, а потому сказать мне на эту тему нечего.

Другое направление творчества Ханова-Байкова представлено многочисленными рецензиями на произведения башкирских писателей, которые он публикует в местных периодических изданиях. О характере этих рецензий можно судить хотя бы по такой цитате: «Повесть Бату Тухватовича (Сиразитдинова) вновь воскрешает в нашей памяти нерушимый образ народного героя. Автор, глубоко изучивший исторический материал той эпохи, неоднократно посещавший памятные места, где проходил скорбный путь Салавата Юлаева, мастерски воссоздал картину последних дней жизни героя». Не все рецензии уфимский критик пишет столь ходульно, не везде ему удается создать такую ударную концентрацию штампов на один абзац текста, но поверьте: елейно-благодушных рецензий у него немало. В особенности автору удается лесть по адресу местных литературных изданий. Так оказывается, что литературный журнал «Бельские просторы» «как по качеству исполнения и оформления, так и по содержанию… превосходит своих немногочисленных собратьев на постсоветском пространстве… Прекрасная полиграфия, качественная бумага, цветные иллюстрации… Приличным выглядит и уровень авторов…». Особенно отрадно за качество бумаги. По сравнению с ним уровень текстов, на этой бумаге напечатанных, большого значения, надо полагать, не имеет.

И все же есть в книге несколько статей, позволяющих говорить о том, что есть на свете и подлинный, настоящий Байков, автор честных, явно не конъюнктурных произведений. Истинный Байков – это интеллектуал-почвенник, апологет русского реализма, враг западничества, американизма, постмодернизма и рок-музыки. Многие примечательные мелочи позволяют безошибочно определить его место в нашей, до сих пор разделенной на враждующие лагеря литературе: говоря о толстых журналах, он в первую очередь указывает «Наш современник» и «Москву», а «Знамя» и «Октябрь» плетутся в конце списка, перед самым хвостом многоточия. Список «гениев» для Ханова начинается Бондаревым и Беловым, а заканчивается Лимоновым и Прохановым (да, это интересные, талантливые писатели, но важно, что ни одного имени из «либерального» лагеря Байков принципиально не называет).

Как ни парадоксально, высшим авторитетом для многих националистически настроенных русских интеллектуалов являются западные мыслители. Вот и уфимский критик избрал в качестве основной методологии смесь собственно теории Зигмунда Фрейда с неофрейдизмом Эриха Фромма. Опираясь на учение о сублимации, он и строит собственный анализ современной массовой культуры (см. статьи «Искусство для мертвецов» и «Заметки Зоила»). Культурологическая тематика явно доминирует у Ханова-Байкова над собственно литературной Автор, правда, пишет о современной русскоязычной литературе Башкортостана, главным образом – о мистических триллерах, детективах и фантастике. Демонстрирует он и неплохое знание трудов западных отцов-основателей этих жанров. Однако излюбленная тема Ханова – анализ «наиболее общих» тенденций, явлений современной культуры. Но странно: если не считать одного-двух исключений, Ханов-Байков почти не пишет о современной русской (не местной) литературе, список «гениев» и общие (без ссылок на конкретные произведения) рассуждения об отсутствии положительного героя не в счет. Об анализе литературного процесса нет и речи. Не стал бы я ставить это в упрек Виктору Ханову, если б не его претензии. Дело в том, что открывает книгу небольшой, в один абзац, фрагмент из рецензии Павла Басинского на 1-й выпуск «Уфимской литературной критики» («Октябрь», 2004, № 2). Говорится в этом фрагменте о том, что в наше время (как и при советской власти) критик может по-настоящему реализоваться только в Москве. Не стану спорить с Павлом Басинским, мне сейчас интересна другая тема. Высказывание Басинского включено в текст, конечно же, неслучайно. Ханов-Байков, несмотря на собственное утверждение о том, что русская литература в Башкортостане «цветет», мечтает, видимо, о лучшей доле. Да, в Москве и финансовые потоки гуще, и ручьи гонораров обильнее, и кичливые москвичи предпочитают читать, издавать, премировать в основном своих. Но писать о современной литературе можно и в Уфе, и в Саратове, и, наверное, в любом мало-мальски значительном городе, нужны только Интернет, библиотека и хороший книжный магазин. Кто ж мешает Виктору Ханову вместо рецензий на книги друзей и знакомых писать статьи о современной литературе, рецензировать действительно интересные книги хороших писателей? И не надо будет ссылаться на авторитетного критика, незачем.

Я не люблю, когда начинают говорить об уральской, поволжской, сибирской и еще Бог знает какой литературе. В этом литературном сепаратизме гибель и для писателя, и для критика. Местечковость, провинциальность – худшие пороки. Есть единая и неделимая русская литература, которую нельзя рассортировать по субъектам федерации. Если Виктор Ханов (все-таки его псевдоним нравится мне больше, чем фамилия) станет русским, а не уфимским, не казанским, даже не московским литератором, то и «состояться» как критику ему будет легче.

Впрочем, несправедливо будет, если мы завершим статью, ни слова не сказав и о других авторах, которых составитель включил-таки в книгу. Больше других мне понравился писатель Юрий Горюхин. И стиль у него хороший, и наукообразными рассуждениями он, в отличие от составителя, не злоупотребляет. Жаль, что в книгу вошли только две его крохотные статейки («Гегемоны литературных карьеров» и «Убить Тарантино»). Неплох был бы Игорь Фролов, если б не его чересчур смелые суждения о современной американской поэзии и о влиянии на нее хокку Мацио Басё («Возвращение Эвридики»). Но в общем, «небайковские» статьи вполне соответствуют духу творчества Ханова-Байкова: это либо литературные разборки местного значения, либо анализ англоязычной литературы и голливудского кинематографа.

Сергей Костырко[6]

Книги

Статьи, посвященные литературной и культурной жизни Башкортостана; половина текстов подписана именем Байкова, другая – именами А. Стрельца, М. Сахибгареева, Р. Исхакова, А. Леонидова и других; однако в конце сборника помещена развернутая справка только об авторе-составителе.

Александр Зернов[7]

«Уфимский “Hustler”»

В первую очередь хотелось бы сказать огромное спасибо оформителям обложки: несмотря на убогую скромность издания, она, тем не менее, позволяет составить полное и объективное впечатление от сборника ещё до прочтения. Что молодец в вицмундире верхом на пенисе-страусе, что шикарная деваха в трусиках танго – всё позволяет настроиться на нужный лад. А на какой – об этом речь дальше.

В сборнике представлена как проза, так и поэзия. Ну проза, скажем так, достаточно банальна: очень напоминает рассказики для подростков-онанистов, печатающиеся в журнальчиках типа “Енот-потаскун”, “Sex-show” и прочих. В самом деле, какой слог, какая экспрессия:

“Задыхаясь от страсти, мужчина присосался к тугой горошине соска. Затем отстранился, откровенно (!) любуясь красотой обнажённого юного тела. Скинул халат, демонстрируя вздыбленный член. Девица ободрительно хихикнула:

– Какой большой! – и обхватила член руками”.

Подобные прелести, изредка перемежаемые графоманским бредом, составляют прозаическую часть книги, и останавливаться на них мы не будем: это всё равно, что кинокритик стал бы писать рецензию на какой-нибудь порнофильм вроде “Трахни меня в попку-8”. А вот поэзию авторам можно было бы за весьма недурные деньги продать, скажем, Задорнову. Только ему, бедолаге, вероятно, даже нечего было бы добавить, скажем, к такому тексту:

Я шальная цыганская дочь,

В кольцах длинные пальцы мои (Спасите!!! Монстр длиннопалый!!!),

В эту лунную, летнюю ночь

Пусть охрипнут в кустах соловьи. (Такой рычащий соловей. Как металлюжный вокалист).

Или, например, что-нибудь вроде:

Хочешь, я станцую обнажённая

Танго на столе? (Танго – это, вообще-то, танец парный, требующий неслабой танцплощадки. Так что танцевать, во-первых, пришлось бы вдвоём, а во-вторых, на столе вроде свадебного).

Пусть тает от стыда зажженная

Свечка в хрустале. (Не понял. Она тает от стыда? Или зажгли её от стыда, вроде как от зажигалки? И потом, почему она в хрустале?)

И волосы свои я длинные

Волною по плечам. (А что волною по плечам?)

Дарить улыбочки невинные

Я буду скрипачам.

В общем, цитировать можно бесконечно – пЁрлы густо рассыпаны практически на каждой странице. Давно я так не смеялся. Правда, не знаю, такой ли реакции ожидали от читателя авторы. Но хочется сказать, что если уж здесь мы имеем дело с альтернативными прозой и поэзией, то страшно подумать, что в альтернативных уфимских литературных кругах понимают под традиционализмом.

Эдуард Байков

«О литературном процессе в республике Башкортостан»

Предлагаем вниманию читателей полный вариант интервью (ранее вышедшего в сильно сокращенном виде в республиканской газете «Истоки», № 2, 12.01.2006) редактора отдела журнала «Ватандаш» Эльвиры Халиковой с известным уфимским писателем, литературным критиком, председателем республиканского творческого объединения «Фантасофия» Эдуардом Байковым.

– Эдуард Артурович, расскажите, пожалуйста, о нынешнем состоянии литературного процесса в Башкортостане и, в особенности, о русскоязычном секторе литературного сообщества нашей республики.

– Как известно, у нас существует Союз писателей РБ, в котором имеются секции прозы, поэзии, драматургии, литературной критики и переводов, а также два крупных объединения – татарских и русских писателей Башкортостана. Существует государственное издательство «Китап», в меру своих сил и возможностей издающее местных авторов на башкирском, татарском и русском языках.

На мой взгляд, большое достижение нашей республики в плане развития и поддержания как литературного процесса, так и духовной жизни в целом, – существование государственных периодических изданий республиканского и городского уровней, в особенности, литературно-художественных и общественно-политических журналов.