Финальный танец, или Позови меня с собой Крамер Марина

Марго

«Я никогда не избавлюсь от него, – с тоской думала Марго сперва в кресле «Боинга», а потом на заднем сиденье машины Алекса. – Как мне теперь объяснить все Джефу? Не поверит – и будет прав. Господи, неужели в этом мире нет женщины, способной встряхнуть Алекса и отвлечь так, чтобы в голове больше ничего не помещалось? Даже исчезновение ребенка его не изменило… Мэри была права – он не человек, киборг без сердца, машина для убийства, бесчувственный ублюдок».

Она чувствовала себя совершенно беспомощной и полностью зависящей от воли Алекса. В очередной раз он сделал все по-своему, заставил ее подчиниться. Но что она могла сделать? Не убегать же от него в Хитроу, призывая полицию! И что теперь говорить мужу, как объяснять, почему вместо Дублина она оказалась в Цюрихе, да еще и в компании Алекса?

И сам факт присутствия в доме, где когда-то они жили с Мэри, тоже не добавлял радости и оптимизма.

«А ведь Алекс опять уклонился от разговора о ее смерти, – вдруг подумала Марго, прокрутив в голове беседу в аэропорту. – Опять – в который раз, как Джеф! Неужели я все-таки права? Какой ужас, если я права… Я столько всего о нем знаю, но это! Как мне пережить, если это правда? Как знать, что он убил моего близкого человека? Я возненавижу его и могу не сдержаться…»

Пока она накручивала себя, машина остановилась у знакомого дома, и Алекс, выбравшись из-за руля, открыл ей дверку, помогая выйти.

– Не стой долго на открытом пространстве, – процедил он, оглядываясь по сторонам.

Марго фыркнула, но поторопилась быстрее оказаться у входной двери.

В его доме ничего не изменилось – разве что появилась фотография Мэри, при одном только взгляде на которую у Марго выступили слезы. Это была та самая фотография, которую Алекс увидел на экране компьютера Марго и с которой, собственно, начались их с Мэри непостижимые отношения. На снимке Мэри сидела, опираясь подбородком о скрещенные на спинке стула руки – прямой взгляд в объектив, а казалось, что в душу, – она умела так смотреть, вызывая порой у Марго не самые приятные ассоциации. А Алекс, видимо, за этот взгляд и зацепился, потому что назвать Мэри сногсшибательной красоткой не могла даже Марго, истово любившая подругу и не видевшая в ней недостатков. Внешность Мэри была далеко не фотомодельной, но изнутри прорывалось нечто такое, что заставляло вообще не замечать, как она выглядит. Марго, сбросив пальто, прошла к стене и прикоснулась пальцами к стеклу, скрывавшему снимок.

– Мэри… – прошептала она, глотая слезы. – Мэри моя…

Алекс быстро пересек комнату и сдернул фотографию со стены.

– Зачем? – запротестовала Марго, но он, сверкнув глазами, положил рамку на рояль стеклом вниз.

– Мне надо было сделать это до твоего приезда, но я не успел. Прости.

– Если ты думаешь… – начала Марго, но Алекс перебил:

– Я знаю, что ты не ревнуешь меня к ней. Дело не в том. Ты думаешь, мне не больно видеть ее вот так – каждый день?

– Больно? Тебе? – зло бросила Марго, присев на диван.

Она вытерла слезы и начала раздевать дочь. Алекс удивленно покосился на нее – такая вспышка злобы у Марго была для него в новинку.

– А ты что же думаешь, что я не способен испытывать эмоции?

– Ты? Знаешь, я раньше много думала о тебе. Ты казался таким идеальным, таким… – она чуть задохнулась, нервно сжав в руке белую шапочку Маши. – Не знаю, непогрешимым, что ли, при всем, что я о тебе знала. Но потом я поняла – а ведь Мэри права, ты же киборг, ты не человек, Алекс. Зачем ты живешь, а?

– Я скоро умру, Марго.

– Ты даже сейчас не можешь быть серьезным! Даже сейчас! К чему ты сказал это?

– Действительно, ни к чему. Твоя комната по-прежнему наверху, располагайся, ты здесь не в гостях.

Алекс развернулся и ушел, оставив Марго в гостиной в полной растерянности.

Раздев Машу до ползунков и кофточки, она присела в кресло, машинально покачивая девочку на коленях. Нужно было позвонить Джефу, но Марго оттягивала этот момент, боясь признаться мужу в том, что она не в Дублине. Неизвестно, как поведет себя Джеф, которому любое упоминание об Алексе всегда действовало на нервы. Но звонить все равно придется, поэтому лучше не оттягивать и сделать это сразу.

Телефон оказался на самом дне огромной сумки-мешка, набитой всякой всячиной. Марго и раньше отличалась любовью носить в сумке набор бестолковых предметов, а с появлением ребенка эта привычка приняла размер мини-катастрофы. Там можно было обнаружить все – от запасного памперса до пустышки в прозрачном футляре, от тюбика детского крема до влажных салфеток. И это не считая косметички, еще одной – с лекарствами на все случаи жизни, бумажных платочков, расчесок, кошелька, бумажника с документами… Сейчас Марго, не церемонясь, вывернула все это прямо на пол, не заботясь о том, что подумает маниакально аккуратный Алекс, если вдруг спустится в комнату, нашла телефон и, включив его, набрала номер мужа.

Джеф долго не отвечал, и Марго охватило беспокойство – его взгляд в аэропорту снова с фотографической точностью отобразился в памяти, и в голове моментально начали возникать не самые приятные мысли. Но вот раздался голос, и она с облегчением выдохнула:

– Джеф, с тобой все в порядке?

– Со мной – да. А вот куда делась ты? – и в его тоне Марго услышала – все знает.

– Джеф, я объясню…

– Не надо объяснять, Марго. Ты совершила самую большую ошибку из всех. Ты даже не понимаешь, что ты сделала.

– Ты позволишь мне сказать, как все было? – вклинилась она решительно. – Если ты думаешь, что я по своей воле оказалась тут, то ты либо плохо меня знаешь, либо… – Марго чуть задохнулась от обиды и возмущения, но справилась с собой и продолжила: – Либо ты просто глуп, Джеф, уж прости меня. Я никогда – ты слышишь – никогда не пошла бы к нему сама, потому что все давно закончилось, потому что я уже давно люблю другого человека, у меня дочь! Как же ты можешь обвинять меня?!

Она едва не плакала от обиды на мужа – как он мог не верить, сомневаться? Как мог думать о ней плохо, как смел?!

– Марго, если сейчас ты врешь, то впоследствии не простишь себе этого. Я надеюсь, что смогу помочь тебе выпутаться, но ты своим отъездом очень усложнила мне жизнь.

Голос Джефа звучал расстроенно и глухо, Марго разволновалась еще сильнее, не понимая причины этих слов. Они оба ни разу не назвали Призрака по имени, но прекрасно понимали друг друга и говорили именно о нем.

– Я не вру, Джеф! Я действительно сама испугалась, когда увидела его в аэропорту, но ты подумай – что я могла? Звать полицию?

Джеф помолчал, потом тяжело вздохнул:

– Нет, детка, ты все сделала правильно. Ты оказалась одна с ребенком в чужой стране, а мой человек не смог сориентироваться. Вернее, это я не проинструктировал его, потому что не ожидал такого поворота. Сейчас главное – не спровоцировать его ни на что, ты помни – у тебя ребенок. Марго, береги Машу.

– Джеф, объясни по-человечески! – закричала Марго, не сумев удержать рвущийся наружу страх. – Я не могу жить в неопределенности!

– Не сейчас, Марго. При возможности смени номер телефона, хорошо? Я люблю тебя, детка, помни об этом.

Джеф положил трубку, и Марго, сразу повторно набрав номер, убедилась, что связи нет. Нервы сдали окончательно, и она разрыдалась, сев на пол среди вывернутых из сумки вещей.

Алекс

Он закрыл за собой дверь спальни, заперся на ключ, словно боялся, что Марго вдруг захочет вновь завести какой-то разговор, и вытянулся на кровати, уставившись в потолок.

Опять Мэри… В последнее время это стало происходить с ним все чаще – приступы слабости и вслед за ними мысли о Мэри. В такие моменты Алекс безвольно ложился на кровать и истязал себя воспоминаниями, воскрешая в памяти какие-то слова, сцены, телефонные разговоры, прогулки в парке.

Их разговоры всегда были странными. Иногда у него возникало ощущение, что собеседница не вполне нормальна – хотя кто мог поручиться за его собственную адекватность в такие моменты? Мэри всегда вызывала в нем противоречивые чувства и такие же противоречивые желания. Алекс смотрел на нее, сидящую в кресле с мундштуком в длинных пальцах, и в его душе рождались одновременно любовь и ненависть – ну как, как эта женщина могла позволить себе не поддаваться ему? Как могла спокойно говорить «нет» и игнорировать призывные волны? Как могла держать его на расстоянии? Его – к ногам которого падали самые известные и красивые женщины, женщины, которых хотели миллионы? Ему стоило только чуть заметно дернуть бровью – и любая готова была ползти за ним. А эта… совершенно обычная колючка с невыносимым характером ухитрялась вести себя так, что это он был готов на все за мимолетную улыбку, за согласный кивок гордо посаженной головы. Подобное ощущение было Алексу ново и крайне неприятно, но именно оно подстегивало, разжигало азарт. Он часто сравнивал свои чувства к Марго и к Мэри и понимал: совершенно разные эмоции. Марго он любил нежно, как ребенка – да по сути она так и осталась для него той семнадцатилетней девочкой, которую он увез прямо с улицы, сделал своей женой, которую искалечил и едва не убил. Это был его крест, который он обязан нести всю жизнь, – но подобная ноша не тяготила его, скорее наоборот: Алекс искренне боялся потерять Марго, а потому отчаянно противился любым ее попыткам построить серьезные отношения с другим мужчиной.

С Мэри – иначе… Он понимал, что подчинить упрямую норовистую девушку ему не удастся, но тем больше желал победы, тем яростнее шел к ней и добивался ее. Чем больше упиралась и сопротивлялась влюбленная – Алекс это чувствовал – Мэри, тем острее оказывалось желание сломать, добиться. Это была не любовь, а война – жестокая, бескомпромиссная, в которой в итоге все равно не случилось бы победителя. Сломанные игрушки никогда не интересовали Алекса, а Мэри, по всей видимости, не так уж нуждалась в таком трофее, как он, – или она была чересчур хорошей актрисой.

Так или иначе, Мэри больше нет, но ее образ по-прежнему с ним, и все чаще его стали беспокоить воспоминания. «Я старею, – с печальной иронией думал Алекс, когда вновь вспоминал непокорную рыжую танцовщицу. – Ко мне начали приходить призраки прошлого».

Он вспоминал то время, что Мэри провела здесь, в его доме, с каким-то щемящим душу, болезненным удовольствием, словно память могла изменить хоть что-то. Вспоминал, как играл ей вечерами Шопена, как наблюдал за ее реакцией исподтишка, как заставал ее в спальне разминающейся – в танцевальном трико и туфлях, со спутанными мокрыми волосами. Как находил иногда на ее столе обрывки листков со стихами, удивляясь, почему она уничтожает их. Алексу казалось, что Мэри стесняется своих чувств к нему, боится выражать их и боится, что он, не дай бог, узнает, что она испытывает к нему на самом деле. Но иногда в каком-то мимолетном взгляде видел такую тщательно скрываемую, невыносимую боль, что становилось страшно – ну зачем, за что она так мучает себя, ради чего?

Иногда Алекс пытался вывести ее на эмоции – но это удавалось крайне редко. Однако подобные словесные баталии развлекали его и открывали какие-то новые грани в натуре Мэри. Как, например, однажды…

– Ты никогда не думала, что мы все похожи на животных? Уж если не внешне, то хоть повадками. Вот женщины – они как собаки. Разве только не все такие верные. Да, пожалуй, вообще никто. Не бывает верных женщин. Может, одна на миллион.

Мэри коротко хохотнула, приложилась губами к мундштуку и изрекла насмешливо:

– Любишь ты обобщать. А мужчины – как один козлы, правда? А что – все признаки есть, а у многих еще и рога.

– Да, – подхватил он с иронией. – Которыми, кстати, их награждают эти самые верные женщины – те, что на миллион.

Мэри внимательно посмотрела ему в глаза, потом кивнула и подытожила:

– Так я и говорю – у каждого козла должны быть рога. Должны.

Алекс не выдержал и расхохотался:

– Ты, философ сопливый! Что ты про это знаешь?

– Я? – серьезно переспросила Мэри. – Поверь – практически все.

И он понял – пора прекращать разговор, шагнул к ней, положил руку на затылок и грубо притянул к себе, поцеловал почти по-хозяйски. Мэри не сопротивлялась, однако, когда Алекс отпустил ее, встала, вытерла губы с почти брезгливой гримасой и, выходя из комнаты, бросила:

– Н-да… На твои рога надо бы табличку повесить: «Осторожно, если не забодает – так насмерть залижет».

Он тогда разозлился, рванулся было следом, но в последний момент удержал себя – сам виноват, не надо было, и захохотал. Мэри терпеть не могла, когда он поступал подобным образом, но именно это всегда и подстегивало.

Зазвонил телефон, и Алекс, мгновенно стряхнув с себя сонную оторопь, схватил трубку:

– Да, слушаю!

– Ты решил сыграть не по правилам, да?

Алекс мгновенно узнал звонившего и вскипел:

– По твоим правилам я играть не стану! Я всегда устанавливаю свои!

– И надеешься, что я буду подстраиваться? Эти времена прошли. Каждый сам за себя.

– Это ты сказал, не я.

Он бросил трубку и вцепился в волосы. Все запуталось настолько, что, казалось, в этом клубке уже невозможно найти концов.

Марго

Прошло три дня. Джеф больше не звонил, его телефон постоянно отключен, и Марго не могла понять – неужели действительно ревнует ее к Алексу или… Или что-то произошло.

Алекс практически не общался с ней, разве что по вечерам, у камина. Марго спустя многие годы наконец-то научилась не бояться открытого огня, лижущего поленья, и могла без содрогания сидеть в кресле в непосредственной близости к камину. Алекс сделался задумчивым, каким-то отрешенным, больше молчал и постоянно о чем-то думал. Иногда он вдруг брал из рук Марго маленькую Машу и вглядывался в ее личико, словно что-то искал в нем, какие-то черты, знакомые только ему. Марго в такие моменты замирала в кресле, боясь шевелиться. Ей казалось, что Алекс сравнивает ее дочь с кем-то.

Вестей о Маргоше не было, Алекс мрачнел и пропадал где-то целыми днями, возвращался к вечеру разбитый и угрюмый, но где бывает и какие шаги предпринимает, не говорил. Марго искренне сочувствовала ему. Став матерью, она в полной мере ощутила ответственность и все те чувства, которые появляются с рождением ребенка. Зная, как Алекс любит дочь, Марго очень переживала, видя, как он не находит себе места. По ночам ему кто-то звонил, однако разговаривал Алекс всегда на незнакомом языке, а потому Марго, как ни прислушивалась, смысла не понимала.

Вечером четвертого дня он вдруг постучался к ней. Маша уже уснула, и Марго, тоже успевшая задремать, испуганно вскочила, на цыпочках подошла к двери:

– Чего тебе?

– Марго… выйди ко мне.

Она спешно набросила халат, кое-как подколола волосы и вышла. Алекс сидел на верхней ступеньке лестницы, безвольно свесив руки и глядя в пол. Марго остановилась сзади, не зная, что делать. Он вдруг развернулся и, обхватив ее за ноги, уткнулся лицом в колени. Марго в испуге вскрикнула, попыталась освободиться и едва не упала назад, но Алекс держал крепко.

– Прекрати… – испуганно попросила Марго, держа руки почему-то на весу, словно они были мокрыми или грязными, а она боялась испачкать белоснежную майку Алекса.

– Не бойся… – пробормотал он, прижимаясь к ней все крепче. – Я не трону тебя… ты уже слишком моя, чтобы… я не могу так… просто побудь со мной, мне очень плохо, Марго… мне страшно…

Она осторожно опустила руку на его затылок, погладила волосы и поднесла ладонь к лицу, как будто проверяя, не осталось ли на ней следов прикосновения, по которым Джеф потом сможет все понять. Алекс потянул ее вниз, и Марго неловко села, подогнув ноги, оказалась вровень с ним. Ее руки как-то сами обняли его за шею, притянули голову к груди. Алекс сперва замер, напрягся, натянулся весь как струна, но Марго, успокаивающе погладив его, прошептала:

– Т-с-с… ну, что ты… что ты, родной, не надо… это же я… я с тобой… – И он выдохнул, расслабился, обнял ее и затих. – Как же ты измучился, мой бедный… Ничего, скоро вернется Маргоша, все будет хорошо…

– Ты думаешь, она вернется? – обреченно спросил он, испугав Марго. Она даже отпрянула на мгновение, но потом снова прижала его голову к груди и заговорила решительно:

– Не смей даже думать! С ней все в порядке, она вернется со дня на день, вот увидишь. Сразу бери ее и уезжай куда-нибудь отдыхать.

– Ты не понимаешь, Марго. Я попал в очень серьезную переделку, настолько серьезную, что сам удивился. И ты тоже замешана, я ведь не зря тебя сюда привез…

– Та-ак! – почуяв недоброе, протянула Марго и отстранила его от себя. – Началось… Ну, рассказывай, раз заикнулся.

– Я получил заказ убрать Джефа, Марго, – просто сказал Алекс.

Марго онемела, чувствуя, как все тело сделалось чужим. Ужас услышанного парализовал ее.

– Господи… за что? – прошептала она, не чувствуя даже собственной артикуляции.

– Таков бизнес, Марго. Контора раскололась, мы оказались по разные стороны. Ничего личного.

Она с трудом поднялась, опираясь о стену, дошла до двери, ведущей в ее спальню, взялась за ручку и отчетливо проговорила, глядя на Алекса:

– Говорю сразу – меня тоже убей. Вместе с Машей.

– Ты что, Марго?! – Он поднялся и шагнул к ней, но Марго уперлась рукой в его грудь и повторила:

– Ты слышал.

– Марго… – Алекс легко преодолел сопротивление, обнял, крепко прижав ее руки вдоль тела. – Ты ведь помнишь, что я сказал много лет назад? Я никогда не обижу тебя, не причиню вреда. Ты и твоя дочь – о чем ты говоришь, разве я могу?

– Ты собираешься убить моего мужа.

– У меня нет выхода, Марго. Прости.

– Прости?! – взвизгнула она, и Алекс встряхнул ее:

– Тихо! Спит ребенок…

– Ребенок?! Ребенок, которого ты собираешься оставить без отца?!

– Из любой ситуации есть выход. Если ты согласишься, я заменю Маше отца.

– Ты?! Ты… сволочь! – выдохнула пораженная таким цинизмом Марго. – Заменишь отца, которого убьешь?! Сволочь! И она – не Маша, она – Мэри! И уже хотя бы поэтому никогда твоей не будет!

Оглушительная пощечина прервала истерику, и Марго, захлебнувшись слезами, умолкла.

– Прости, – взяв в ладони ее лицо, проговорил Алекс. – Ты ведь знаешь, Марго, что я не люблю истерик. Успокойся.

Она беспомощно всхлипывала, спрятав лицо на его груди.

– Лучше бы ты соврал мне… лучше бы ничего не говорил…

– Ты сама спросила. Не хотела знать правду – не нужно было задавать вопросов.

Крыть оказалось нечем, и Марго виновато опустила голову. Она чувствовала себя приговоренной к смерти. Приговор вот-вот приведут в исполнение, и она уже стоит у стены в ожидании, а палач почему-то медлит, словно наслаждается ее ужасом, ее животным страхом даже не самой смерти – а ожидания ее. Наверное, даже умереть не так страшно, как ждать…

– Мне смешно на тебя смотреть, Марго. Неужели ты думаешь, что ради денег я готов на все? – неожиданно спросил Алекс, и она вздрогнула, подняла мокрые глаза. – Ты совсем меня не знаешь, да? Неужели так и думаешь, что я смогу причинить тебе боль?

– Но…

– Марго-Марго… Знаешь, когда я узнал, кто объект, у меня руки отнялись, – грустно усмехнулся он. – Если бы не ты – я бы, может, не сильно расстраивался. Да, напарник, много вместе работали – но у нас не принято выбирать. Но Джеф твой муж, отец твоей дочери. Марго, ты ведь знаешь, как я отношусь к тебе. Неужели ты подумала, что я могу…

Ей стало стыдно. Действительно – Алекс столько раз помогал и лично ей, и Мэри, что подозревать его в неискренности у Марго просто не хватило духу.

– Я ведь тебя сюда и привез, чтобы никому в голову не пришло подстраховаться и перехватить тебя в Дублине. Джеф с тобой отправил парня, но он нас потерял. Зато я теперь могу спокойно думать, как выкрутиться. И потом, не забывай – я считал, что Маргоша у посредников, и если бы это оказалось правдой, то мои моральные угрызения могли бы слегка усилиться. Скажи – как выбрать между тобой и дочерью?

У Марго перехватило дыхание при мысли о том, что все это могло бы случиться. Действительно, что тогда выбрал бы Алекс? Как можно выбирать? Как ей повезло, что Маргоша оказалась не у тех людей, и именно это ей сказал Алекс еще в Хитроу после телефонного разговора с кем-то. Уф…

– Молчишь? Правильно. Я бы тоже молчал. Пойдем выпьем чего-нибудь. Я в каком-то цейтноте, боюсь сорваться. – Алекс потянул ее к лестнице, и Марго послушно двинулась следом.

Они сидели в полутемной кухне, держа в руках широкие рюмки с коньяком. Марго крутила свою, никак не решаясь хотя бы пригубить, а Алекс тем временем успел выпить две, одну за другой, словно его мучила жажда.

– Мэри любила такой коньяк, – вдруг проговорил он.

– Я помню… У нее в сумке всегда фляжка лежала… Я везла ее из аэропорта, и она курила и прихлебывала коньяк… – Марго всхлипнула, поднесла к губам рюмку и сделала глоток. Напиток обжег горло, прокатился до желудка как сгусток огня, и она закашлялась. – Господи…

– А Мэри пила, не морщась. У нее была плохая наследственность?

– Да, ее отец сильно пил. Мэри боялась, что не сможет себя контролировать и начнет пить так, как он.

– Не заметил я ее страхов. Но ладно – нельзя говорить плохо о мертвых. – Алекс налил себе еще и выпил. – Скажи, Марго, тебе ее не хватает?

– Ты сегодня задался целью доконать меня? Тебе мало? Мало сообщения о том, что ты собираешься убить моего мужа, так ты еще и Мэри решил вспомнить?! – Марго грохнула рюмку на стол с такой силой, что та раскололась прямо у нее в руке, разрезав ладонь. Вид хлынувшей крови чуть остудил ее гнев, заодно приведя в чувство и слегка захмелевшего Алекса.

Он достал из шкафчика аптечку, осмотрел порез и быстро наложил повязку. Марго прижала забинтованную руку к губам и тихо заплакала.

– Ну почему, почему я такая? Вечно со мной что-то происходит…

– Перестань себя жалеть.

Она собралась возразить, как вдруг завибрировал его телефон. Оба уставились на дисплей, где не высветился номер.

– Ты… не ответишь?

– Не поверишь – я боюсь, – шепотом признался Алекс, неотрывно глядя на ерзающий по столешнице мобильник. – Всякий раз боюсь, что произойдет еще что-то…

– Давай я, – предложила Марго, но он отрицательно покачал головой и сам взял трубку.

После пары ничего не значащих фраз он вдруг перешел на немецкий, и Марго перестала понимать суть разговора. Однако выражение лица менялось с каждой секундой, становясь все более злым, а потом и вовсе взбешенным. Выкрикнув последнюю фразу, Алекс бросил трубку и зарычал:

– Черт подери! Только этого мне сейчас не хватало, только этого! Ты знаешь, у кого сейчас Маргоша?!

– Не ори только…

– Да как не орать?! – Алекс вскочил и заметался по комнате. – Как мне не орать?! Я думал, что уничтожил это гадючье гнездо, всех этих чертовых братьев!

Марго решила, что спит и видит кошмар… Сейчас Алекс произнесет фамилию… Она прекрасно знала, какую именно. Кавалерьянц. Муж Мэри Костя и два его брата – Артур и Вартан – в разное время были устранены Алексом. Но какая связь между этими событиями и похищением Маргоши?!

– Постой… откуда ты знаешь?

– Да адвокат мой звонил! Мало того что кто-то из этих выползков украл мою дочь, так они еще ее Сониной родне отвезли! – Дальше последовал длинный поток армянских проклятий и прочих крепких выражений.

Это похуже любой войны… Родня второй жены Алекса давно пыталась забрать девочку, но Алекс всегда был начеку и не позволял приближаться к Маргоше, и вот – такое…

– Алекс, это ошибка. Их было трое, помнишь? Мэри потом сто раз перепроверила – три брата, никого больше. Костя и Артур мертвы давно, Вартан пропал…

– Да не пропал он! – рявкнул Алекс, останавливаясь перед Марго. – Я идиот… какой я идиот… Надо было его пристрелить, но нет! Я решил, что это слишком просто! Я хотел, чтобы он мучился так же, как Мэри!

– То есть…

– Шею я ему сломал. Бейсбольной битой, – уточнил он зачем-то, и Марго содрогнулась, представив себе картину. – Проверил еще – ни рукой, ни ногой он шевельнуть не мог, лежал и глазами хлопал. А надо было – насмерть, в лоб, чтоб мозги по стене!

«Ну, ты всегда был позером, – отметила про себя Марго. – Всегда любил театр одного режиссера. Но как же так?! Каким образом Вартан смог пересечься с родней Сони, откуда вообще узнал? Теперь хотя бы ясно, что с Маргошей все в порядке, она жива и ничего опасного не случится, там все-таки бабушка, родственники. Но Алексу ее теперь не видать – это факт».

– Ты успокойся, – попросила она вслух. – Это ведь не точная информация? Ну, про то, что к этому причастен кто-то из бывшей родни Мэри?

– Я чувствую, что все не так просто. Я перебрал все варианты, самые абсурдные. И из всех абсурдных вот этот – наиболее реальный.

– Да с чего… – начала снова Марго, но он перебил:

– С того! Подумай сама! Твоя дорогая Мэри так любила совать свой нос не в свои дела… И потом ей даже не хватило ума не делать записей!

Марго решительно ничего не понимала – при чем тут родня Сони, живущая в Англии, и оставшийся глубоким инвалидом брат мужа Мэри? Какая связь? И какие записи имеет в виду Алекс?

– Ты ведь сам рассказал ей о Соне, – осторожно напомнила она. – Сам – она и слышать не хотела.

– Я понятия не имел, что она сделает из этого сюжет!

Марго прикрыла рот ладонью – такой эпизод действительно был в романе, как раз в том, что был издан последним во Франции. Но откуда…

– А вот этого я не знаю.

Марго вздрогнула от неожиданности – привычка Алекса отвечать на еще не сорвавшийся с языка вопрос всегда досаждала ей.

Алекс машинально взял сигареты и зажигалку, покрутил и отбросил, выдвинул ящик стола и вынул оттуда небольшую деревянную коробку, из которой, к удивлению Марго, извлек трубку и пакет с табаком.

– Что это?

– А на что похоже? – раскуривая трубку, переспросил он.

– На трубку.

– Ну так вполне возможно, что это она и есть.

– А в набивочке что? – подозрительно прищурилась Марго, знавшая о привычке Алекса иной раз покурить не вполне безобидную смесь с целью расслабиться.

– Не бойся, обычный табак, – он протянул ей пакет, в котором на самом деле оказался ароматизированный табак. – Успокоилась? – Алекс сел напротив нее, чуть откинувшись на спинку стула.

Марго кивнула:

– Знаешь, а тебе идет.

– Да… как твоей Мэри – мундштук. Мне нравилось наблюдать за ней, когда она курила, – Алекс выдохнул дым и усмехнулся. – Если бы она не была такой гордой и такой упрямой, то сейчас курила бы тут, на подоконнике. Если бы тогда она уехала ко мне, как я просил…

– Что?! – Марго выронила пакет с табаком, который так и держала в руках.

– А ты не знала? За два дня до того, что с ней случилось, я звонил и просил ее приехать ко мне.

В кухне воцарилась тишина. Алекс курил, глядя на циферблат настенных часов, Марго пыталась уложить в голове полученную только что информацию. Но даже не тот факт, что Алекс пытался забрать Мэри к себе, поразил ее. Даже не это…

– Ты… просил?! Просил?! – выдохнула удивленная Марго, все еще не в силах поверить в то, что слышит. – Просил Мэри уехать к тебе?!

– Что ты заладила, как заевший патефон? Да, просил. Сказал – будет так, как ты хочешь, как скажешь, только приезжай. – Алекс перекинул ногу на ногу и снова замолчал.

Марго боялась потревожить его, хотя любопытство раздирало ее на части – надо же, есть нечто, чего она все-таки не знала о Мэри и Алексе. Он молчал, то и дело прикладываясь к трубке и окутывая себя ароматным дымом. Терпение Марго истощалось, но нарушать отрешенное состояние Алекса она не посмела. Он заговорил сам.

– Я сказал только одну неверную фразу. Только одну – и это все и решило. Я сказал – «ты должна приехать», – Алекс грустно усмехнулся, приложился в очередной раз к трубке и посмотрел на Марго. – Ты ведь понимаешь, да? Нужно совсем не знать Мэри, чтобы сказать ей такое. Но я в тот момент думал только о том, как помочь ей спастись, потому что уже тогда знал…

– Знал?! – в ужасе выдохнула Марго, поднося к губам забинтованную руку.

Он долго смотрел поверх ее головы и думал о чем-то, а потом нехотя проговорил:

– Ну, я вычислил того, кто за ней охотился, сопоставил кое-какие факты, но мне было не успеть – понимаешь? Не успеть предотвратить как-то, помешать, планы спутать. Я пытался, Марго, честно – пытался. Единственное, что я мог, – увезти ее, спрятать. Именно это я и пытался ей внушить. Но она не послушалась. И знаешь… – Алекс перевел на Марго ставшие вдруг совсем темными и бездонными глаза и проговорил еле слышно: – Мне кажется, она и сама уже знала, Марго. Знала, что с ней случится нечто такое, и знала, откуда исходит угроза. Но Мэри всегда была, согласись, излишне самоуверенна и самонадеянна – потому что, будь иначе, она избежала бы не только смерти, но и вообще многих проблем.

Марго молчала, не в силах вымолвить ни слова. Информация оказалась слишком неожиданной и слишком тяжелой. Выходит, все, что когда-то говорила о своих снах и предчувствиях Мэри, оказалось правдой. Она знала, что погибнет. Почему же тогда отвергла предложение Алекса, зачем?! Неужели Мэри на самом деле верила в возможность его воссоединения с ней, Марго? И только это помешало ей спастись, укрывшись за надежной спиной Алекса? Ужасно, если это правда… К чему эта бессмысленная жертва? Они никогда не будут вместе… Марго застонала от невозможности изменить что-то. Будь Мэри здесь – она ни за что не позволила бы подруге снова совершить глупость и отказаться от Алекса, она заставила бы ее… Хотя кто и когда мог заставить Мэри делать то, что она не хотела? Вот и Алекс не смог – куда уж Марго…

И теперь с этой мыслью нужно как-то жить дальше, смотреть на оставшиеся от Мэри книги, знать, что в сейфе банка лежат ее бриллианты, заходить в ее квартиру и помнить: могло и не случиться этого постоянного одиночества среди ее вещей. Если бы Мэри поверила Марго и поняла, что нельзя дважды войти в одну реку – тем более что они с Алексом честно пытались сделать это в Цюрихе. Если бы… Такие жуткие мысли, что к ним совершенно невозможно привыкнуть, притерпеться.

Требовалось время…