Хризантемы. Отвязанные приключения в духе Кастанеды Картавцев Владислав

– Да уж, счастливая! – саркастически выдавил я из себя, намекая на то, что, конечно, может быть кто-то и счастлив, а я-то уж точно нет.

– Твоя проблема в том, что ты разучился радоваться! – безапелляционно заявила Майя и тут же добавила, – первый шаг на пути исправления ты уже сделал, а второй будет гораздо легче и проще!

– Кстати, хочешь быть счастливым? – она не собиралась останавливаться, – тогда, как в той рекламе гербалайфа: «Хочешь похудеть? Спроси меня – как!» Чего молчишь? Совсем язык проглотил? Так ты хочешь научиться радоваться по-настоящему? Третий раз тебя спрашиваю! – она вдруг цыкнула на меня, словно на шелудивого непослушного кота, – отвечай!

– Ну, хочу! – выдавил я из себя. Ведь в самом деле, не отказываться же мне было! Дескать: «Я всегда буду ходить с такой мрачной рожей – по крайней мере, пока не заработаю пару миллионов долларов США!»

– Это правильно! – Майя быстро перешла на менторский тон.

Все-таки она в совершенстве владела своими эмоциями. Еще секунду назад она была насупленной, как грозовая туча, а теперь сияла, как солнышко, словно мой ответ доставил ей неподдельное удовольствие.

– А если ты хочешь, то давай мы сегодня вечером опять пересечемся на «Полянке» и пойдем в наш магазинчик. Там я тебе кое-что расскажу. Кстати, если ты думаешь, что я из какой-то секты, то ты ошибаешься! Где уж этим убогим сектантам до нас! Да они бы душу дьяволу заложили, чтобы научиться тому, что умеем мы! Да вот только шиш им на постном масле! – Майя выглядела очень довольной, и я в очередной раз почувствовал себя совершенно сбитым с толку.

Честно, она могла свести с ума любого – а во мне в ее присутствии начинало брать верх нечто иррациональное.

Одна половина меня (логичная, предсказуемая и вечно сомневающаяся) советовала мне бежать от нее, как черт от ладана, но вторая (чувственная, свободолюбивая и беззаботная) приказывала не только оставаться рядом, но и постараться как можно ближе узнать ее – и то, чем, собственно, она занимается.

Я понимал, что столкнулся с чем-то сверхъестественным. Да и как можно объяснить факт ее очередного появления рядом со мной – как будто кто-то загнал невидимый радиомаячок мне под кожу, и теперь любой желающий может свободно определить мое местонахождение!

– На «Полянке», так на «Полянке»! – согласился я, и мы, определившись со временем, расстались до вечера.

В этот раз я прождал ее чуть-чуть меньше – минут пятьдесят от условленного срока. Мысленно я был уже к этому готов и даже нарвался на комплимент с ее стороны: «Надо же! Прошло всего пару дней, а ты уже стал намного терпеливее! Вот что крест животворящий делает!»

Cлова из «Ивана Васильевича», который меняет профессию, были как раз кстати, потому что, все равно, я почти кипел от гнева и чувствовал, что мне хочется ее придушить.

Так что «крест» сильно разрядил обстановку, и я даже нашел в себе силы почти искренне улыбнуться, соглашаясь, что да – с этой девушкой я вряд ли что могу поделать. А все потому, что тянет меня к ней все больше и больше – и даже не столько к ней (хотя Майя вызывала во мне отчетливое желание), а к ее потусторонним знаниям.

С самого детства я мечтал о чем-нибудь эдаком. Да и кто не хочет стать сверхчеловеком или легендарным супергероем, способным очистить мир от иноземных чудовищ или на крайний случай – вызволить прекрасную незнакомку из рук кровожадных пиратов, чтобы потом под звуки вздохов и стонов благодарности страстно развлекаться с ней в постели?

А тут – зримое проявление какой-то особой мощи и знаний! И, наверное, каждый на моем месте ухватился бы за такой шанс – а тем более, завернутый в столь экстравагантную упаковку, как Майя!

– Итак, все твои беды от тебя самого! – авторитетно заявила Майя, стоило нам только удобно расположиться на подушках и заказать пару литров травяного чая, – только никому не говори! Потому что это страшная, страшная тайна! – Майя покатилась со смеху, словно, действительно, сказала что-то очень смешное.

Я же, ожидавший от нее некоторых откровений, смотрел на нее, как баран на новые ворота, и не понимал: то ли это она так шутит, то ли я настолько тупой, что не могу с благодарностью воспринять сию истину.

– Опа! – только и смог сказать я, – ты меня, конечно, прости, но на должность гуру ты не подходишь! Вот где у тебя, позволь спросить, борода и морщины, свидетельствующие о долгом жизненном пути, проведенном в размышлениях в отдаленной заброшенной пещере на склонах Тибета?

– Да, где? – повторил я и закончил свою мысль, – а коль скоро их нет, то, наверное, не стоит вещать так серьезно – уж больно попахивает театральностью!

– Ах, какой красавчик! – Майя скорчила презрительную мину и окатила меня ледяным взглядом, – выдает на гора, словно оперный Паваротти! Осторожнее на поворотах, Паваротти! Не нужно бросаться на меня, как удав на кролика, я с тобой спорить не собираюсь, но хочу, чтобы ты понял две вещи.

Первое – не все то золото, что блестит, и чтобы знать, совсем необязательно иметь морщинистый лоб и гнилые зубы, а второе – именно в твоем собственном отношении к происходящему и заключается тайна! По крайней мере, для тебя!

– А для тебя? – я подался вперед, чувствуя в себе закипающую ярость и желание обрушить на Майю всю силу моего сарказма.

– И для меня тоже! Но сейчас речь идет о тебе, и поэтому давай говорить именно о тебе! И не забывай, это я смогла найти тебя в метро три раза – и ты даже не понимаешь, как! Так что насчет гуру – уж кому-кому, а не тебе рассусоливать!

– Но впрочем! – Майя надула губки и отвернулась от меня, – можешь идти гулять! Не очень-то ты мне и нужен! Решай – считаю до трех! Остаешься ты или нет! Раз, два…

– Ладно, ладно! Подумаешь, какая обидчивая! Нечего на меня давить массой! – я решил немного снизить накал страстей. Майя мне определенно нравилась, и так просто расставаться с ней не хотелось. Тем более, что я чувствовал – стоит мне сейчас уйти, и больше уже я не увижу ее никогда. И не узнаю, что же скрыто за туманом, который она усиленно нагоняет!

– Ну, вот и славненько! Тогда идем дальше. Ты уже знаешь, что все беды – от тебя самого. И после того, как мы пришли к выводу, что я здесь главная – я могу дать пояснения.

– Сразу оговорюсь: я не собираюсь тебя разубеждать, что все вокруг настоящие уроды и кретины, начальство, как обычно, тупое, как сапог, и упертое, словно овца, сослуживцы – чистые подонки и делать ничего не умеют, а ты сам – агнец божий и д’Артаньян в одном лице!

– Я вообще-то этого не говорил! – я сделал попытку протестовать, всем своим видом показывая, что если я и слушаю ее, то все равно не нужно мне приписывать лишнего.

– А здесь совершенно неважно, говорил ты что-либо подобное или же нет, потому что для нас важны эмоции. Язык нашего тела – это язык эмоций и чувств, и именно с помощью него мы научились эффективно взаимодействовать между собой.

– Ты посмотри, – Майя явно оседлала любимого конька и получала удовольствие от собственной лекции, – все наши разговоры пропитаны эмоциями. Эмоции намного быстрее слов – они первичнее. Человек научился говорить не так давно (по историческим меркам, конечно), кроме того, язык сам по себе – это только лишь инструмент для выражения эмоциональной окраски и передачи информации. Вот так-то! – Майя победно взглянула на меня и скривила смешную рожицу.

Честно говоря, я был ошарашен. Услышать из ее уст нечто подобное было вне пределов моего понимания.

Я еще ни разу не встречал девушку, которая вот так запросто заткнула меня с помощью научных терминов, быстро опустив мою самооценку на пару ступеней ниже исходного уровня.

А я-то, признаться, думал, что девушки – они больше говорят о тряпках, моде, кинозвездах и сериалах, а здесь – такое! И, судя по всему, Майя вовсе не собиралась останавливаться на достигнутом, она поудобнее подоткнула подушку себе под спину и продолжила:

– Так вот, среди мужского населения, да, да – ты именно к этому виду и принадлежишь – принято всячески принижать проявление эмоций, затушевывать их и скрывать. Что, конечно, совсем не говорит о том, что их нет.

Она сделала паузу и в воцарившейся тишине (ведь я не знал, что ей ответить) налила себе чаю.

– Эмоции есть всегда – вне зависимости, отражаются они у нас на лице или же не отражаются. Эмоции – наш отклик на внешнее воздействие. Представь себе – ты берешь и палкой тычешь ежика, а он моментально сворачивается в клубок, или же, напротив (хотя и нечасто) – начинает шипеть и бросается в бой. Представил? Молодец!

– Так вот эмоции – это те же самые реакции: либо спрятаться, либо атаковать, либо проигнорировать и постараться пропустить мимо ушей, ну и т. д. Только вот в чем проблема – коль скоро эмоция состоялась, то ее проявление уже свершившийся факт. И этот факт записан где-то там, и он составляет неотъемлемую часть нашего эмоционального багажа, с которым мы пойдем дальше по жизни, и который с течением времени становится все тяжелее и тяжелее. Я не слишком заумно говорю, успеваешь схватывать?

Я не успевал. Я просто не мог понять, откуда в такой красочной упаковке, как Майя, взялись способности формулировать такие довольно абстрактные вещи – и не только формулировать, но еще и довольно складно их излагать.

А поскольку мой мозг был занят войной с самим собой, пытаясь понять, как ко всему этому относиться, то многое из сказанного Майей я пропускал мимо ушей.

Она уловила мое состояние и объявила перерыв, и чтобы не усугублять эффекта, принялась, оживленно тараторя, обсуждать вчерашний сериал по ТВ, в котором Нона Мордюкова насмерть забила своего неверного любовника скалкой, выпачканной в муке. За прелюбодейство, само собой.

Я медленно приходил в себя. Но чего мне это стоило! Как и любой нормальный мальчик-мужчина, я с детства воспринимал умственные способности девочек (потом девушек, а потом уже и дам) не очень серьезно.

По правде говоря, я имел для этого веские основания – а все из-за их физиологических особенностей. Конечно, в этом их вины не было, но, как говорится, из песни слов не выкинешь, и к девушкам следовало относиться именно так – принимая во внимание их отличные от нас увлечения и другой интеллект.

Впрочем, выяснилось, что и на старуху бывает проруха – она сейчас сидела напротив меня и совершенно искренне рассуждала о том, что скалкой бить по черепу – это фи, а лучше сразу сковородкой: быстро и эффективно.

А мне пришлось довольствоваться ролью старухи, что, конечно, никак не отменяло эмоциональной бури, разыгравшейся внутри меня.

А Майя тем временем заказала себе еще чаю (она, наверное, с легкостью могла выпить пару литров за вечер) и стала выпытывать у меня, какие попсовые певцы мне нравятся. Типа: «Иванушки – это круто!», и все такое.

Комедия с ее стороны продолжалось довольно долго, и мне вяло приходилось поддерживать ее болтовню. Она же словно и не замечала, что я сильно подавлен и нахожусь в совершенно неустойчивом эмоциональном состоянии – из которого легко скатиться в депрессию, основанную на чувстве собственного уничижения.

Впрочем, показаться слабым в присутствии девушки было еще хуже, чем показаться тупым, поэтому ни о каких проявлениях слабости и чувстве жалости к себе речи и не шло.

Я через силу улыбался, делал вид, что наш вечер идет именно так, как он изначально и был задуман, и вообще – скоро уже разбегаться, а назавтра будет новый день, который принесет не только напряги, но и радости.

– Ну, что? Ты как себя чувствуешь?

Майя сменила тему и оторвалась, наконец, от своих скалок, сковородок и манекенщиков с накачанными мускулами и с не менее накачанными лицами, – давай я тебе еще кое-что расскажу – если ты не против, конечно!

– Кстати, чтобы тебе было легче воспринимать мои слова, можешь считать себя студентом, а меня – сексапильной профессоршей, на которой миниюбка, очки и громадный вырез спереди – для того, чтобы никто не ушел из аудитории несмущенным. Представь и получай удовольствие. Потому что – ну где ты еще найдешь таких профессорш, а я – вот она, вся перед тобой!

– Итак, продолжаем! Кое-кто может сказать, что эмоции не играют в нашей жизни большой роли – особенно сейчас, когда все кругом раскрепощены, все кругом свободны и даже прилюдно выражаться матом – вполне в порядке вещей.

– Так? – Майя неожиданно затребовала от меня подтверждения, и я машинально кивнул, – да, не кивай ты, как попка-дурак! Потому что они неправы – по той простой причине, что именно от качества и направленности эмоций, которые мы генерируем, и зависит наше отношение ко всему происходящему.

– Например, можно воспринимать распоряжения начальника исключительно в штыки, но при этом пытаясь делать вид, что наоборот, ты его полностью поддерживаешь. Это бесполезно! Твое отношение все равно будет чувствоваться – чтобы ты там не говорил.

Майя встала с подушек, сладко потянулась и снова села.

– А все потому, что кроме общеизвестной области коммуникаций существует и скрытая, основанная на чувствах, эмоциях и еще тем, что мы иногда называем энергией – хотя это и неправильное название. Вернее, оно не совсем соответствует истине – но пока что ограничимся этим, а то, боюсь, у тебя мозги окончательно закипят. Искомая «энергия» генерируется нашим вторым телом, и о нем – немного поподробнее.

– Так вот, – Майя неспешно продолжала, точь-в-точь, как опытный лектор у доски, – кроме собственно физического тела человек обладает еще и неким психоэмоциональным отпечатком или же телом, которое, хоть и связано непосредственно с физическим, но все же живет своей отдельной жизнью, и самое главное – в момент смерти физического тела (при должном нашем старании и подготовке) может на разрушиться, а перейти на новый уровень существования – уровень практически ничем не ограниченной свободы! Улавливаешь? Или нужно попроще?

Майя внимательно посмотрела на меня и пришла к выводу, что, действительно, попроще – это то, что мне сейчас необходимо:

– Вечная жизнь, так сказать. Правда, совсем не белковая! Впрочем, тебе об этом задумываться рано, поскольку это сложно – Майя вылепила на лице лучезарную улыбку, из которой следовало, что мои способности ей доподлинно известны, – ну, что молчишь? Кивнул бы хоть для приличия!

Я кивнул, потом кивнул еще раз, а потом поймал себя на мысли, что только лишь от одной ее, признаться честно, дурацкой просьбы киваю, как деревянный болванчик, и остановился.

Майю же мое поведение, и особенно то, как я дергал головой, ввело в состояние какой-то совершеннейшей эйфории, она смеялась буквально до слез, а я сидел напротив и чувствовал себя немного потерянным. Впрочем, немного – это не то слово.

Я словно провалился в какую-то эмоциональную дыру, из которой выбраться было не так легко. Да, я мог с Майей не соглашаться, мог с ней спорить и пытаться ей что-либо доказывать, но не имел никакого желания. Хотя и чувствовал, что должен реагировать, должен протестовать и отстаивать свою точку зрения, которая, конечно (и по поводу загробной жизни – в особенности) у меня имелась.

Вместо этого я позволил Майе увести свой разум неведомо куда и теперь смотрел оттуда холодно и отстраненно. И, может быть, ровно и это было главным событием этого вечера, который закончился минут через десять, когда Майя объявила, что все – пора разбегаться.

И ни слова о продолжении банкета с ее стороны опять не прозвучало – она только сказала, что мы, скорее всего, встретимся через неделю, поскольку мне нужно немного отдохнуть.

– Кстати, – на прощание она подмигнула мне и по своему обыкновению врезала наотмашь, – наверное, ты уже догадался, что надеяться на быстрый секс со мной с твоей стороны не стоит? Ты, конечно, настоящий мачо, но наша встреча произошла вовсе не из-за этого.

– Да, – тупо отреагировал я, – а из-за чего?

– Из-за чего? – Майя привстала на цыпочки, чтобы казаться выше ростом, – говорила мне мама, что мозги мужчины находятся в его члене, а я дура ее почти совсем не слушала! Впрочем, а может – в заднице?

Она отошла от меня на пару шагов, словно прицеливаясь, куда можно поставить клеймо: «Осел».

– Если ты еще не догадался, то встретились мы потому, что встретились, но с таким же успехом этого могло и не произойти. А вот дальнейшие наши свидания возможны только при соблюдении нескольких условий – если ты, во-первых, перестанешь считать себя исключительно умным всезнайкой (тем более, что это совсем не так), во-вторых, если тебе самому захочется продолжать отношения, а в-третьих, если ты сможешь принять (и самое главное – разделить) мой образ жизни.

– Твой образ жизни? – буркнул я, – а что в нем такого особенного?

– О, очень много! Например, я вообще не ем мяса! А ты? – Майя вдруг стала серьезной – как будто к предыдущим ее словам мне разрешалось относиться шутливо!

Впрочем, я уже понемногу начал разбираться в тонкостях ее поведения, Ее эмоции были просто масками, которыми она умело пользовалась, чтобы скрыть свои истинные намерения. Мне следовало признать: в ее лице я повстречал завидную актрису, у которой непонятно, что в голове, и которая в любой момент способна выкинуть любой фортель.

Хотя все же некоторые фиксированные образы были и у нее. Так, например, я уже понял: она становится серьезной, чтобы придать еще больший вес своим словам, сделать их отчетливыми и запоминающимися. Вроде: «Смотри и слушай! Чтоб ты там не воображал, но здесь я совсем не шучу, нравится тебе это или нет!»

Кстати, насчет мяса. Я его любил, причем искренне и всей душой, и слабо себе представлял, как можно без него обойтись хотя бы полдня. Впрочем, как и без сигарет.

Курить вновь хотелось просто с ужасающей силой, и эта тяга нарастала с каждой минутой. С момента моей последней сигареты прошло уже часов сорок, и в течении какого-то времени (правда, совсем недолго) я почти забыл о своей зависимости – но не тут-то было!

– Господи, как хочется курить! – прокричал я про себя и сглотнул слюну, пытаясь подавить желание схватиться за сигарету, – все, сейчас бежать к ближайшему ларьку, а потом выкурить сразу две подряд, чтобы немного отпустило!

– Эк тебя колбасит! – Майя с легкостью прочитала мои мысли, – и немудрено! Ладно, иди, горе луковое! Да, чуть не забыла – теперь чтобы со мной встретиться тебе нужно будет не только не курить в течение двух дней (и ночей!), но еще и не есть мясо! Таково мое условие – а уж тебе решать, принимаешь ты его или же нет! И да – передавай привет жене! Она, наверное, ждет не дождется, когда ты исчезнешь из ее жизни!

– А тебе-то какая разница, что думает мой жена? – злоба во мне вспыхнула мгновенно. Еще секунду назад ее не было, а теперь вот – она кипела и пузырилась и отражалась на моем лице не хуже цветной фотографии, приклеенной прямо на лоб. И было отчего – никто не смеет лезть в мою личную жизнь!

– Да никакой разницы! – Майя отстранилась, помахала мне ручкой и пошла куда-то в закоулок. Потом обернулась и произнесла: «И помни, что я сказала!». И через тридцать секунд ее и след простыл.

Я же стоял дурак-дураком и чувствовал себя полностью обманутым. Настоящая война между разумом и чувствами разыгралась во мне!

С одной стороны, меня еще никогда так не интеллектуально не унижали – словно я пустой и глупый глиняный горшок, в котором нет и толики знаний.

С другой – после вечера с Майей (а может, в результате него), во мне произошли какие-то изменения, о которых мой мозг пока еще совершенно не догадывался.

Зато нечто более древнее, чем даже самый совершенный мозг, вопило внутри меня, что если я сейчас пойду на поводу чувства собственной значимости, то навсегда лишу себя захватывающего приключения – о чем впоследствии буду сильно жалеть.

Ведь я не миллионер, не известный политик или же депутат, не писатель-юморист, веселящий толпу со сцены, не кинозвезда! Я – почти вообще никто, просто человек, один из миллионов и миллиардов, один из тех, кто вроде бы есть, а на поверку и дела до них никому никакого нет. Ну, кроме родных и близких, само собой.

– А вдруг это именно тот самый долгожданный случай? – я усилием воли отбросил всю эмоциональную накипь, которая трепыхалась во мне после бурного расставания с Майей, и постарался мыслить трезво.

– В конце концов, стоит потратить немного времени и немного сил, чтобы, наконец, затащить ее в постель! Подумаешь, недотрога! Ну, нет! Я тоже не лыком шит! – внутренне я уже принял решение – пойти на принцип и во что бы то ни стало в итоге когда-нибудь увидеть Майю в своих объятиях.

– Посмотрим, кто из нас окажется круче! – я ехал домой, и картинки предстоящего триумфа хороводом проносились у меня в голове.

В них я, само собой, покорял и повелевал, и никто не мог устоять против моей мощи и крутизны. И да, понятно: я выкурил пару-тройку сигарет, почти успокоился, и грядущее стало казаться мне намного более светлым и даже приятным.

Впрочем, мое радужное настроение просуществовало недолго – вплоть до появления в квартире. Жена в очередной раз меня совершенно проигнорировала – как будто это сосед объявился с работы.

Она вообще не затрудняла себя разговорами со мной – я был для нее просто неким основанием, я зарабатывал деньги для всей семьи – и поэтому мне было позволено проживать в ее квартире.

Невелик бонус, прямо стоит заметить! Впрочем, наверное, такое положение вещей и меня до поры до времени совершенно устраивало – но только не сегодня вечером!

Я поужинал, прошел к себе в комнату, взял дежурную книжку на ночь и попытался немного отстраниться, но не тут-то было.

Глядя на жену и ее неухоженный вид (причем, для встреч с многочисленными любовниками она наводила марафет по два-три часа), я отчетливо понимал, что меня ничего не держит рядом с этой женщиной. И даже квартира, которая в ее глазах (но не в моих!) была абсолютной ценностью.

Я вдруг осознал, что так продолжаться больше не может, и мне нужно срочно убегать из этого клоповника, который высасывает из меня все соки, и в котором мне буквально трудно дышать.

– Впрочем, ладно! К побегу нужно для начала подготовиться! – я закрыл книгу и представил, как я переезжаю на съемную квартиру и обретаю долгожданную свободу, и все в моей жизни становится хорошо!

Сон свалился на меня внезапно, как и всегда. В последнее время я начал жутко уставать и засыпал почти без перехода, стоило мне только коснуться подушки. И еще – меня частенько навещали кошмары.

А в этот раз со мной произошло нечто совершенно особенное. Во сне я очутился в какой-то пещере, покрытой мхом, сел на валун и долго-долго наблюдал за каменным сводом, по которому ползли и ползи какие-то надписи на незнакомом языке. Надписи приковали все мое внимание, и я смотрел на них неотрывно, чувствуя, что они придают мне сил и бодрости. А когда проснулся, почувствовал себя полностью отдохнувшим и словно заново родившимся.

Такого не было со мной уже очень давно! Я вообще не запоминал сны и даже стал думать, что с течением времени их становится все меньше и меньше.

Когда-то да, я часто летал во сне – но это, наверное, свойственно всем детям, а потом легкость пропала, затем исчезли и волшебные полеты, и даже воспоминания о них почти полностью стерлись из моей памяти.

Но в эту ночь все повторилось почти как в детстве – меня окружали покой и красота, умиротворение и настоящий забытый мною домашний уют, и сразу после пробуждения мне захотелось немедленно вернуться в мой сон и остаться там навсегда. Увы, это было невозможно!

Водные процедуры прошли в тяжких раздумьях о своей бесперспективной судьбе. Они быстро сменили отличное настроение, в котором я проснулся, и заполонили собой все вокруг.

Переход от чудесного красочного сна к действительности в убогой «хрущебе» был резким и неприятным, стены с унылыми ободранными обоями (стадо котов, проживающее в квартире, не оставляло обоям ни малейшего шанса) больше напоминали кадры из фильмов о послевоенной разрухе, а очередной рабочий день не сулил никакого веселья, а снова только одни проблемы.

И пейзаж за окном был подстать – дождь, резкие порывы ветра, и грязные пятна скудной листвы, все еще продолжавшей кое-где облетать с деревьев.

Короче, во всей этой унылой безысходности, единственно, за что стоило цепляться – так это за Майю, хотя она и была по-настоящему странной. По крайней мере, сильно не от мира сего – хотя ведь может существовать и альтернативный мир, который, в любом случае, ничем не хуже вот этого безобразия, постоянно мелькающего перед глазами.

– А условия, которые она ставит – что в них такого особенного? Подумаешь, не курить и не есть мясо! Тем более, всего-то каких-то два дня! Пустяки!

Каждый, кто хоть раз занимался аутотренингом, типа: «Мне нравится эта работа! Я могу многое, я хочу и буду зарабатывать кучу денег!», знает, что иногда подобное самовнушение (или же самоубалтывание) очень помогает.

По крайней мере, мне помогало – здесь главное было найти морковку, стимул, как принято говорить. В случае с Майей таким стимулом была загадка, которую она собой представляла – ее мгновенные преображения, интеллект гораздо выше среднего и сверхъестественные способности, с помощью которых она могла отыскать меня в метро.

Поэтому не стоит удивляться тому, что я решил завязать свою гордыню в узелок, пообещав самому себе, что как-нибудь потом отыграюсь на Майе по полной, а пока не буду курить два дня и не прикоснусь к мясному.

Не сказать, что эти дни стали для меня приятными – такой удар по привычному образу жизни не мог пройти незамеченным.

Меня всего корежило, время от времени я нервно подергивался и впадал в ярость по малейшей причине. Кто хоть раз бросал курить, тот, конечно, меня поймет. Но зато результатом моего самоистязания стало то, что к вечеру пятницы я почувствовал себя почти полностью свободным от никотина.

К сигарете тянуло все меньше и меньше – в физиологическом плане, но привычка везде и всегда устраивать перекуры не собиралась так просто сдаваться. А больше всего напрягало то, что некуда было деть руки.

Пришлось грызть семечки и чуть ли не каждые пятнадцать минут сосать леденцы, безостановочно вертя конфетные фантики в руках.

Но как бы то ни было, выходные прошли без сигарет и на диете, а после снова наступил понедельник. Вместо двух дней без мяса и перекуров я продержался уже четыре – что для меня был настоящий подвиг. И я вправе был надеяться, что Майя его оценит по достоинству.

– Вот только как бы мне ее найти? Наверное, есть смысл позвонить на работу, часиков так в десять! – я подъезжал к станции метро «Партизанская» и втайне надеялся, что сейчас Майя войдет в вагон, и звонить не придется (но заранее просчитывал альтернативные варианты).

И через три минуты с некоторой грустью констатировал, что в этот раз Майя не появилась. Впрочем, никто не отменял телефоны – так же, как и мое желание вытащить ее на разговор.

На радость мне Майя оказалась на работе.

– Привет! Это я!

– О, привет! – ну как проходит жизнь без сигарет и шашлыка? Все еще живой?

– Да – пока да! Хочу встретиться!

– Правда! А я думала, что ты уже соскочил, а слабаки нам не нужны!

– Опять ты за свое! Кому это «нам»? Давай просто пересечемся без всяких загадок и поболтаем о том, о сем!

– Хорошо, коль ты такой настойчивый! Слушай, а может, мне подружку для тебя привести? Со мной ты будешь говорить о высоком, а с ней – о низменном! Кстати, это идея! Отличная, на мой взгляд! Ее зовут Лена, она классная девчонка! Все – жди нас на «Полянке» к шести! – и она повесила трубку.

– Это нечто! – только и смог сказать я про себя, окончательно переставая понимать, в какую нелепую игру со мной играют.

– Я что, стал участником реалити-шоу, и все мои действия снимают на скрытую видеокамеру? – единственная смахивающая на правдоподобную мысль крутилась у меня в голове. – Что-то я раньше о таком не слышал, чтобы девушки сами подкладывали под мужиков конкуренток!

Необычный разговор с Майей наложился на мое добровольное воздержание, и в результате меня стало немного колотить. Я чувствовал, как нервная дрожь пробирает меня с ног до головы, руки сделались холодными и потными, а шея подергивалась.

Не сказать, что я был робкого десятка, и мало когда упускал возможность приударить за смазливой мордашкой, но чтобы вот так – да еще и с учетом моего формально женатого статуса (как ни крути, а подобные вещи немного обязывают) стать участником настоящей оргии сразу с двумя (с одной из которых я вообще пока не знаком, а вторая – совершенно чокнутая) – это было слишком!

– Хотя, кто сказал, что все именно так и будет? – спустя пару минут успокоил я сам себя, приободрился и решил дождаться вечера, чтобы все доподлинно прояснить.

Ровно в шесть я стоял все на том же месте и гадал, сколько времени мне придется дожидаться Майю.

– Когда она одна, то время ожидания варьируется от пятидесяти минут до часа, следовательно, можно предположить, что для двоих оно будет составлять от часа сорока до двух! – циничный взгляд на вещи очень сильно облегчает жизнь, и иногда грех им не воспользоваться – особенно если ввязываешься во что-то совершенно безумное.

– Интересно, она и в правду собирается привести с собой подружку или просто так шутит? – это была единственная мысль, которая сейчас завладела мною целиком и полностью. Впрочем, ответа оставалось ждать совсем недолго, и я его получил буквально через каких-то пятнадцать минут.

Они явились вдвоем: Майя и Лена. Лена оказалась очаровательной девушкой, со стройной фигурой, средних размеров грудью, довольно узкими бедрами и симпатичным личиком, которое обрамляли густые завитые волосы каштанового цвета. Ни дать, ни взять – лицо с обложки модного журнала. Увидев ее, я по-настоящему обомлел.

– Привет, меня зовут Влад! – в открытую глазея на нее, выдавил я из себя, и единственно, что только не поклонился, сняв гипотетическую шляпу с пером, и не затребовал поцеловать ей ручку.

– Привет, привет! – Майя по своему обыкновению рассмеялась, а Лена только холодно дернула кончиком губ.

Странно, но у меня возникло ощущение, что она (как и ее подруга) тоже почти рентген – все видит, все слышит и обо всем может рассказать. Другое дело, зачем им (таким умницам и, безусловно, красавицам) понадобился я – вот вопрос.

– Ну, что пойдем? – Майя по-хозяйски потянула меня за руку, – в кафе или сразу к Лене на квартиру? Ты как думаешь? – теперь она обращалась к подружке, – можем мы взять этого увальня с собой?

– Ну, разве что только свечку подержать! – Лена все так же продолжала со скучающим выражением лица изучать мою фактуру, – или ты думаешь, что он еще на что-то годится?

– Утверждает, что да! – они говорили так, словно меня и в помине не существовало. А я не мог понять, как на все это реагировать. Наконец, Майя решила обратиться ко мне:

– Скажи нам, Владик, на что ты способен в постели?

Подобный вопрос, прозвучавший из уст симпатичной девушки непринужденным тоном, мог ввести в смущение кого угодно. Однако не меня! И не сегодня! Что я и продемонстрировал всем своим видом.

– Ты посмотри, как он надулся! – Лена впервые решилась проявить хоть какие-то эмоции, – по всему видно: считает, что способен на многое! Ну, тогда пошли прямо ко мне, а чай оставим на потом!

Девчонки весело рассмеялись, и мы двинули наверх, причем я чувствовал себя дрессированным цирковым медведем, которого вот-вот по команде укротителя заставят ходить на задних лапах и выпрашивать мед.

Но все равно шел, поскольку вряд ли кто-нибудь на моем месте отказался бы от участия в таком представлении.

Идти пришлось недолго – дом Лены стоял рядом с метро. Высотой в пять этажей, он был недавно отремонтирован и явно претендовал на звание если и не элитного, то уж точно бизнес-класса.

Мы поднялись на третий этаж, причем девушки постоянно смеялись и время от времени оглядывали меня, словно подопытного кролика, оценивая, сколько мяса и шерсти с меня можно взять. Фигурально, конечно. Ведь не собирались же они меня разделывать в самом деле!

У Лены была студия – достаточно просторная, метров шестьдесят, с большой обеденной зоной и почти полным отсутствием мебели – за исключением огромной кровати и ТВ-стойки, в которой теснилась всевозможная аппаратура.

По всему полу были разбросаны цилиндрические войлочные подушки, а кое-где лежали небольшие коврики – метра полтора на два. В общем, эдакое жилище обеспеченной московской богемной девушки, явственно тяготеющей к мистике и восточным практикам. И любящей пускать пыль в глаза своим многочисленным знакомым, которых, наверняка, у нее было полно.

По поводу мистики сомневаться нисколько не приходилось, было и так понятно, что Лена с Майей – два сапога пара, и хобби у них, скорее всего, одинаковые.

Например, грузить легковерных по поводу наличия или же отсутствия бога на земле. Или еще что-то в этом роде. Но, конечно, меня это не касалось – мне хотелось лишь узнать, что за сверхестественными способностями обладает Майя, и желательно – узнать в постели. А если еще рядом будет и Лена – так вообще отлично.

– Посмотрим, посмотрим, что вы сейчас собираетесь вытворять! – думал я, осматривая жилище и внимательно изучая аппаратуру. Она была очень даже на уровне, если не сказать больше – вся HI-END и стоила больших денег, – а пока что можно сделать вывод, что деньжата в этом доме, точно, водятся.

Пока я осматривался кругом, Лена с Майей о чем-то оживленно перешептывались неподалеку. Потом они, судя по всему, пришли к какому-то решению и незамедлительно стали воплощать его в жизнь.

Майя взяла меня за руку, повела за собой, словно маленького мальчика, и усадила на подушки, предварительно собранные в кучку на полу.

Мне было непривычно такое со мной обращение, но зато очень приятно, и я безропотно позволил отвести себя на подушки.

Сидеть на них было удобно, можно было откинуться и, вообще, развалиться, как падишах в гареме. За исключением, конечно, того факта, что падишах (т. е. я) был немного скован и весьма насторожен.

Впрочем, настороженность вскоре сменилась чувством предвкушения – и особенно после того, как девчонки дружно отправились в ванную, и там сразу зажурчала вода в душе.

Меня они не позвали – я все также сидел в джинсах, рубашке и в пиджаке. Кстати, пиджак можно было снять, и я быстро отбросил его от себя подальше.

Минут через десять они выпорхнули оттуда освеженные, смеющиеся и с горящими от возбуждения глазами. У меня отчего-то возникло полное ощущение, что даром они время не теряли и немного поласкали друг друга в ванной, пока я прозябал на подушках. Впрочем, это было только предположение.

Дальше события развивались стремительно. На обеих девочках были короткие прозрачные халатики, но я не имел возможности ничего рассмотреть подробно, поскольку сразу после выхода из ванной Лена щелкнула каким-то выключателем, и свет в квартире почти погас.

Остался гореть только один потолочный светильник в самом углу, который света почти не давал, но зато способствовал гротескной игре теней.

Обе девочки были с распущенными волосами и со смытой косметикой, но, впрочем, это никак не отразилось на их привлекательности. Даже наоборот – сейчас они казались мне двумя воплощениями мифической богини эротики, и я мгновенно вспотел, вскипел и покрылся испариной.

И Майя, и Лена были само вожделение – я следил за их грациозными движениями и чувствовал, что напряжение внизу живота становится все сильнее и сильнее. Но что они задумали, мне было совершенно непонятно.

Но все быстро прояснилось. Для начала они разделились – Майя села рядом со мной в непосредственной близи, а Лена осталась стоять.

Следующим шагом было перемещение Майи мне за спину, она обхватила меня ногами – так, что ее стопы оказались у меня на коленях, и сама в свою очередь откинулась назад, шепотом предупредив меня, чтобы я не поворачивал голову.

Само собой, я повиновался и только время от времени напряженно сглатывал слюну и слегка подергивался, не в силах сдерживать позывы, исходящие снизу.

Лена тем временем нарочито медленно прошлась передо мной, демонстрируя в полумраке свои соблазнительные формы, и включила легкую джазовую музыку.

Я понятия не имел, что это за исполнитель, поскольку совершенно не интересовался джазом, и мало того, считал его весьма занудным. Вот то ли дело – рок! Но меня никто не спрашивал.

Потом Лена достала из прикроватного шкафчика восточные ароматические свечи и подожгла их. По квартире сразу распространился специфический запах – поначалу он казался мне немного резким, но быстро приелся, и вскоре я перестал его замечать.

Пока играла мелодия, Лена продемонстрировала мне свое роскошное тело – точеную фигурку, упругую грудь и бедра, от вида которых у меня буквально голова пошла кругом.

Я смотрел на нее, не отрываясь, и, кажется, на какое-то время даже перестал дышать и впал в ступор – пока джазовая композиция не закончилась, и Лена не набросила на себя халатик, который она сняла специально для меня.

Я облизал пересохшие губы и перевел дух. Но ненадолго. После джаза из колонок полилась Enigma – ее знаменитый первый концерт, который вышел в свет еще лет десять назад, и с тех пор никто так толком и не смог написать ничего лучшего в этом жанре.

– А вот и экзотика! – мимоходом успел подумать я, после чего опять сфокусировал все свое внимание на Лене.

Она же тем временем принялась извиваться, как змея, мягко и грациозно пританцовывая и перебирая ногами так, что в темноте мне казалась, что она плывет по полу в нескольких сантиметрах над поверхностью.

Одновременно Майя подала признаки жизни, а ведь, наблюдая за Леной, я почти забыл о ней! Она наклонилась ко мне и прошептала на ухо: «Расслабься, а я тебе помогу!»

Одновременно она начала прижиматься ко мне всем телом – так эротично и так страстно, что я чуть было не взорвался изнутри. И только лишь огромным усилием воли и переключением внимания на посторонние образы (в частности, на подушку перед собой) удержал в себе то, что всегда выплескивается из мужчины в момент наивысшего наслаждения.

К тому времени мое напряжение достигло пика – моя плоть вибрировала под джинсами и ходила ходуном, и я обоснованно опасался, что не выдержу и испачкаю нижнее белье, а этого мне совершенно не хотелось.

Меня преследовало неотступное желание наброситься на обеих девочек сразу и мгновенно разрядиться. Но не тут-то было!

Майя несильно покусывала меня за ухо и громко шептала, что я должен держаться, я должен просто смотреть, я должен стать выше своего плотского желания!

Честно говоря, смысл ее слов доходил до меня с трудом, но тем не менее, она каким-то образом влияла на меня, потому что я, действительно, держался. И даже ни разу не притронулся к тому месту, которое сейчас было моим настоящим центром. Конечно, я бы хотел, чтобы его касались Майя или Лена, но увы, этого не происходило!

Я уверен, что мало кто на моем месте был бы также отстранен, как и я, хотя, наверное, здесь я слишком самоуверен.

Все-таки, я не холодный железный дровосек, и заслуга в том, что я в итоге сдержался, была вовсе не моя, а девочек, которые постепенно, избегая неконтролируемого взрыва, выпили из меня всю мою энергию.

Они сыграли со мной искусную партию, сыграли втемную, и в результате добились того, чего хотели – если, конечно, их целью было мое опустошение. Потому что я опустошился – медленно и неумолимо, а моя сила перешла к девочкам – косвенно и без прямого контакта, но тем не менее перешла.

Я откинулся на подушки, не заметив, как Майя расплела свои ноги и выпустила меня на свободу.

Мне хотелось спать. Мой ретивый конек горбунок все еще подрагивал, но уже исключительно по инерции, а главное – мое белье было в целости и сохранности, пик наслаждения прошел, и сейчас мое возбуждение стремительно шло на спад.

Я испытал оргазм, не отдав ничего материального – только энергию, которой, как утверждают многие технари и физики, не существует. Впрочем, тогда я о таких высоких материях не думал.

Я отключился всего на несколько минут, а после почувствовал себя заново родившимся.

Сон на подушках был по-настоящему целительным, голова была светлой и какой-то особенно пустой. Думать не хотелось, а хотелось просто лежать и наблюдать за всем происходящим квартире.

Девушки сидели рядом со мной в полной тишине – справа Майя, а слева Лена – и не шевелились. Они напоминали каменные изваяния, я даже не мог уловить их дыхания – настолько оно было спокойным и тихим. Из динамиков все также звучала негромкая музыка, наполнявшая всю квартиру. Все так же дымили ароматические благовония, и кругом царил полумрак.

Я не мог собраться с силами, чтоб подняться. Мне не хотелось даже шевелиться, я впитывал ощущения кожей, без участия мозга и совершенно не заботясь, что не могу толком мыслить и анализировать.

Вокруг меня играли тени – я наблюдал за ними, и мне казалось, что они живут сами по себе и совершенно не связаны с нами, а представляют собой отдельные сущности, которые могут являться или исчезать по своему усмотрению.

Мир вокруг меня был наполнен гармонией и неторопливостью. Не нужно было никуда спешить, не нужно было ничего делать и ни о чем беспокоиться – все было легко и просто, и именно простота сейчас была для меня определяющей.

Я находился в состоянии всеобъемлющего понимания – все в мире было взаимосвязано, все шло своим чередом, подчинялось и переподчинялось друг другу без какого-либо видимого перехода.

Мир вокруг меня был текуч и одновременно спокоен, он озарялся сполохами осознания и наития, и нельзя было сказать, куда он движется – поскольку в его движении не существовало никакой упорядоченности.

Мир просто жил, он представлял собой вещь в себе, был самодостаточен и, каждый, кто в него вовлекался, был только маленькой темной частичкой, которая должна была принять законы этого мира и жить в нем.

Я визуализировал – по крайней мере, мне казалось, что это именно то, что применимо к моим видениям.

Но на самом деле, это было совершенно не так – я воспринимал мир напрямую без участия мозга, видел по-особенному, видел телом, минуя мысленные образы, и сам процесс созерцания настолько увлек меня, что мне хотелось броситься, нырнуть в него с головой, самому стать участником чудесного преображения, которое сейчас происходило со мной, плыть вместе с миром, ликовать и петь ему гимны, за то, что он позволил мне прикоснуться к его тайне.

Увы, скоро (чересчур скоро) я вынырнул из этого состояния и сразу ощутил, как мысли, прорвав плотину тишины, стремительным потоком хлынули в мозг и затопили его своим присутствием.

Они спешили занять весь причитающийся им объем, и с каждой секундой мое видение становилось все слабее и слабее, и мне приходилось напрягать все силы, чтобы удержать его в памяти.

– Ага, а вот и он! С возвращением! – Майя шевельнулась первой, а за ней оживилась и Лена, – нам кажется, что ты должен нам что-то рассказать!

– Что? – вяло ответил я, пытаясь сосредоточиться на угасающих картинах чудесного мира, который уходил, уходил безвозвратно, и я чувствовал, как безудержно теряю только-только обретенную связь с ним.

– Рассказать, что именно тебе открылось! – Майя была серьезна, – сейчас это очень важно, чтобы ты вспомнил, что с тобой произошло, и что ты увидел! Ведь ты же увидел что-то особенное? Или я неправа?