По закону клумбы Роговская Лана

© Роговская Л., 2015

© Оформление. ООО «Издательство АСТ»

Пролог

Майское солнце щедро заливает своим теплом все живое, позволяя радоваться жизни и наслаждаться весной. Растительность бурно зацветает и также бурно отцветает.

Май в средней полосе России удивительный, жизнеутверждающий. Все живое торопится получить побольше тепла и соков земли, чтобы быстрее воспроизвести себе подобных. Особенно ярко этот закон жизни проявляется в растительности. Так, начиная с цветения мать-и-мачехи и подснежников, можно наблюдать, как яркие и в то же время нежные весенние цветы закономерно сменяют друг друга. Каждый из весенних цветов хорош. Каждому можно искренне радоваться. Даже мощные ярко-желтые одуванчики, которые покрывают весь газон и грозят заместить саму газонную траву, своим оптимизмом радуют глаз. Многие хозяева стараются не скашивать их до того самого момента, когда из веселых энергичных цветков они начинают превращаться в грозные белые шары. Тогда они становятся уже реальной угрозой. После одуванчиков появляются крокусы, чуть позже – пронзительно пахнущие гиацинты. Их сменяют нарциссы и тюльпаны, расцветает розовыми светильниками бадан. Потом идут ирисы, окопник, лилейники. Множество разных цветов на клумбе радует глаз до поздней осени.

Любой садовник знает, что каждый цветок на клумбе чувствует настроение хозяина и имеет свой характер, требует внимания и восхищения своей красотой. Каждому есть свое местечко и время расцвета.

Мощно и красиво цветет окопник, который за невероятную жизнестойкость называют помойником. Весной, когда других, более культурных и благородных цветов еще нет из-за холодов, его замечательные ярко-голубые цветы радуют глаз. Однако с окопником всегда надо быть начеку. Проблема не только в том, что он выглядит после цветения на редкость безобразно и портит вид клумбы. Главное – он активно выживает окружающую растительность. Поэтому его надо своевременно срезать. Для клумбы это важно, ведь она живет и цветет по своим строгим законам.

Глава 1

Возвращение домой

Небольшая группа пассажиров в самолете турецких авиалиний бурлила словно разноцветный фонтан. Мужчины и женщины вполне еще репродуктивного возраста приветствовали друг друга так, будто встретились после длительной разлуки. Радостно улыбаясь и энергично жестикулируя, они обменивались тайными взглядами и громко сообщали, какой из многочисленных видов иностранного алкоголя каждый из них прикупил в магазинах «дьюти фри».

– А мы – коньячка! – заявил толстый мужчина в ярко-красной панаме.

– А у нас шампусик! – доверительно поделились три высокие девушки, проходя строем по проходу.

– Милости просим к нам на виски! – объявил долговязый из среднего кресла напротив прохода. Он долго пытался пристроить длинные ноги, но в конце концов сел полубоком.

Почему-то никто не упомянул о водке, которая в ближайшие дни должна была сыграть важную роль в жизни Ирины Борисовны Маркевич. На юге водка не в чести. Это – напиток северных стран. Ее пьют, чтобы быстро согреться там, где холодно.

– А мы на двадцать четвертом сидим! – продолжалось общение.

– А мы к вам придем!

«Ну все, засада! – подумала Ирина Борисовна. – Видимо, поспать не удастся. Похоже на группу туристов. Казалось бы, за время отдыха могли бы друг другу уже и поднадоесть, а эти прямо спаянны какой-то общей идеей. Наверное, в санатории Памукалле были вместе». Она представила, как вся эта компания сидит в соленых ваннах и у каждого в руке по бутылке.

В конце концов шумная компания расселась по местам, все успокоились и самолет начал подготовку к взлету. Громко включился микрофон, по которому пилот четко давал инструкции по безопасности на борту.

Наконец взлетели. Ирина Борисовна удобно устроилась у окна, откинула кресло, подоткнула плед и закрыла глаза. Два часа перед полетом она провела в хамаме, поэтому сейчас чувствовала себя удивительно спокойно и расслабленно.

Какое же это замечательное изобретение человечества – хамам! Тело распаривается на теплых камнях медленно, без теплового шока, как бывает в русской бане или в раскаленной сауне. А потом тщательное мытье особой рукавичкой-мочалкой с пенным массажем. И это все делаешь не ты, а специально обученный банщик или банщица. Тебя долго разминают, обливают водой, вытирают. Потом устраивают на диванчике в прохладной уютной комнатке на отдых и наливают душистый чай. Ты лежишь в тишине среди восточных благовоний… Конечно, китайский или, например, тайский массаж тоже неплохо расслабляют уставшее тело. Но это другое. А вот такого комфорта, как в настоящей турецкой бане, Ирина не ощущала никогда и нигде. Поэтому в поездках всегда старалась посещать хамам, если выпадала такая возможность.

Правда, в этот раз вышел казус. Молодой турок-банщик отменно справился со своими прямыми обязанностями – очень хорошо ее помыл, сделал знаменитый мыльный массаж, после чего Ирине последовало неожиданное предложение. В какой-то момент рука турка скользнула по ее интимным местам так умело, что она немедленно почувствовала возбуждение и открыла глаза. Банщик, продолжая поглаживать ее мыльной рукой и заглядывая ей в глаза, многозначительно спросил:

– Йес? Да?

– Ноу!!! Нет!!! – вырвалось у нее возмущенно. Ирина вскочила, наспех оделась и покинула хамам.

Сейчас при воспоминании об этом эпизоде, она лишь улыбнулась и подумала: «Вот дурочка! Лишила себя удовольствия. Да за таким приключением старые тетки специально теперь ездят в Таиланд или в Турцию. Но главное – честь не уронила!»

Старший научный сотрудник Научно-исследовательского института репродукции человека Ирина Борисовна Маркевич летала в Стамбул на международную конференцию. Конференция прошла успешно, она благополучно отчитала свой доклад на английском языке. На самом деле он ее напрягал безмерно, так как готовиться к нему Ирине пришлось за два дня до вылета. Ей нередко приходилось заменять своих коллег по диагностическому отделению НИИР. Вот и в этот раз Ирина Борисовна выступала на конференции вместо заведующей. Та по какой-то только ей ведомой причине сначала дала согласие, а потом отказалась поехать. Поэтому Ирине пришлось работать «на полную катушку».

По пионерской привычке она всегда старалась выглядеть достойно и ответственно представить страну и свой институт. Приходилось много общаться с иностранными коллегами. Ирина плоховато слышала и от этого всегда очень уставала, но дежурная улыбка никогда не сходила с ее лица. Большинство коллег Ирины Борисовны не говорили по-английски, но не напрягались по этому поводу. Они обычно щебетали между собой на родной «мове» и рассматривали участие в конференции как часть небольшого отпуска, который они, несомненно, заслуживали.

Теперь же Ирина могла расслабиться с чистой совестью. Впереди было воскресенье, ее ждали муж и сын в их замечательной квартирке в Черемушках. Она везла им впопыхах купленные подарки и уже предвкушала их примерку.

«Понравится ли сыну Никите курточка?» – подумалось ей сквозь сонные грезы. По мере взросления он становился капризным в отношении подарков и уже не всегда носил те вещи, которые она привозила ему из командировок. Муж тоже к ее покупкам подходил со строгой взыскательностью. Однако она знала, что оба любили подарки и трепетно их ожидали. Ирина любила «своих парней» и считала их самым главным приоритетом в жизни. Потом было все остальное.

Ш-ш-хр-р-р…

Сладостную полудрему разрушил непонятный шорох. Полулежа Ирина Борисовна приоткрыла глаза и увидела перед собой объектив кинокамеры с мохнатым микрофоном сверху. Ее взгляд скользнул ниже камеры и уперся в штатив, который крепко держала мужская рука. Объектив смотрел прямо ей в лицо. Она озадаченно уставилась на него каким-то тупым взглядом, поскольку на другую реакцию у нее просто не было сил. Рядом с камерой нарисовалось женское лицо с горящими восторженными глазами. Женщина громко обратилась к соседу Ирины справа:

– Расскажите, пожалуйста, о своих впечатлениях о регате! Что вам запомнилось?

Сосед приосанился и авторитетно начал свое интервью. Ощущалась полная готовность говорить долго и подробно.

Ирина Борисовна, наконец, получила полное представление о привлекшей ее внимание группе туристов. Они оказались яхтсменами московского клуба, которые выезжали в Турцию для участия в гонках по Босфору. И хотя первых мест они не заняли, участие в регате сопровождалось весомой кучей приключений, которые они теперь совместно переваривали.

– А как Семен Петрович выпал за борт на обгоне, помнишь?

– Да, еле вырвали его из акульей пасти…

– А как немцы перевернулись? А оверкиль? А оверштаг?

Деталям не было конца. Специальные термины сыпалась на Ирину со всех сторон и отскакивали, как спелый горох. Она не все понимала, но приходилось слушать.

Возбужденная болтовня продолжалась до момента посадки в Шереметьево. Ирина Борисовна почувствовала себя уже полностью причастной к знаменательному событию клуба и знала множество деталей и нюансов о том, кто и как из участников регаты вел себя в трудных ситуациях.

Домой она добралась сквозь московские пробки только через два с половиной часа, когда было совсем поздно. Однако Никиты дома еще не было, а муж Игорь дожидался ее у телевизора. Привезенная для него майка ему приглянулась, он с удовольствием примерил обновку и сообщил, что сыну ее не отдаст, и вообще, Никита в последнее время много гуляет, хотя ему надо больше заниматься с репетиторами.

Никита, или как он просил его теперь называть на американский манер, Ник, учился в одиннадцатом классе и готовился к поступлению в медицинский университет. Родители устроили его на подготовительные курсы в тот же вуз, где он собирался учиться. После школьных занятий он сразу ехал туда, поэтому родители видели его теперь редко. Этот год у Ника был плотно занят дополнительными уроками, при этом родители очень старались, чтобы сын не бросил занятия бильярдом и горными лыжами, которые он посещал последние два года.

«Бильярд – это для общения на будущее! – настоял Игорь. – А лыжи – это здоровье, настроение, фигура, реакция».

Ирина Борисовна набрала сыну по мобильному телефону и услышала быструю скороговорку, что он уже едет домой и что у него все нормально.

– Хорошо хоть, что существуют мобильные телефоны… – вздохнула она и пошла на кухню заниматься ужином.

– Ты сбегала в Айя-Софию? Пантократор на месте? – спросил муж, заглянув чуть позже в кухню, и хохотнул, бросив в рот кусок колбасы с тарелки.

Он знал, что жена всегда старалась в Стамбуле посетить храм Святой Софии. В этом энергетически мощном месте, где соединились потоки разных религий и многих войн и войнушек между мусульманами и христианами, было нечто особое. Такого внутреннего душевного восторга Ирина не ощущала нигде в мире, хотя за свою сорокапятилетнюю жизнь ей удалось много попутешествовать и увидеть. Мозаика Пантократор на втором этаже сохранилась до наших дней каким-то чудом.

Лик Христа Спасителя притягивал Ирину как мощный магнит. И не только ее. У стены, где изображен Пантократор, всегда собирается много народу. Люди стоят и смотрят на него часами. И каждый при этом слышит и видит по-разному. С Ириной он часто был почему-то веселым и насмешливым. А с другими – она специально спрашивала своих друзей – мог быть и серьезным, и строгим, и даже сердитым. С того момента, когда ей удалось увидеть его первый раз, он всегда манил и согревал душу.

– Целый час смогла там побыть. Потом пришлось дальше бежать. Давай осенью туда просто так съездим? А то все время в спешке.

– Давай, – покладисто согласился муж. – Только вот точно пока не будем планировать. Посмотрим, как с поступлением будет.

Они любили вместе с сыном ездить в отпуск и обычно долго и с удовольствием его планировали на школьные летние каникулы. Но в этом году многое зависело от того, поступит сын в университет или нет. Поэтому родители боялись «сглазить» и старались планов пока не строить.

– По-моему, он влюбился, – поделился отец своими подозрениями. – Часто воркует по телефону с кем-то.

– Да, очень похоже. Не вовремя, конечно. О поступлении думать надо.

Ник в это время, коротко звякнув в дверь, влетел в квартиру, сбросил куртку и сразу устремился на кухню. Устроился на кухне, схватив кусок колбасы тем же жестом, что и отец.

– Никита, ты опять за компьютером будешь сидеть допоздна? В соцсетях зависать? – попытался Игорь сделать сыну внушение. – Потеря времени – потеря жизни.

– Пап, сначала пища, потом мораль, – парировал жующий сын.

Проглотив ужин и запив чаем, сын изрек:

– Хорошая проповедь должна иметь правильное начало и достойное завершение. При этом они должны располагаться как можно ближе друг к другу.

Игорь чуть не подавился от смеха.

– Это ты сам придумал?

– Нет, это я в «Книге лидера» прочитал. Так сказал американский актер Бернс.

На протяжении ужина сын одним глазом постоянно смотрел в свой смартфон и с кем-то общался. Потом сказал, что ему надо заниматься и испарился.

Он часто сидел за компьютером ночами, поэтому вставал с трудом и убегал в школу в последнюю минуту. К счастью, его школа с английским уклоном располагалась недалеко, и не нужно было пользоваться транспортом.

Родителей тревожила погруженность Никиты в социальные сети и современные изощренные компьютерные игры, которые занимали его ночное время. Контролировать это было сложно, практически невозможно. Если только компьютер отнять? Но компьютер теперь – это часть работы, учебы. Как без него? С родительской точки зрения виртуальную жизнь нужно ограничивать, но поколение «некст» имеет сегодня независимую интернетную жизнь. Родителям просто ничего другого не остается, как мириться с наличием параллельного мира у их детей.

Глава 2

Клиника эко: Воспроизводство людей

Медицинская сестра Наталья Григорьевна Шорина, секретарь эмбриолога Сергея Николаевича Чеснокова и по совместительству главный администратор клиники «Фетус-Вита», в субботу находилась на рабочем месте. На этот день было запланировано четыре переноса эмбрионов. Клиника специализировалась на лечении бесплодия методом экстракорпорального искусственного оплодотворения или, другими словами, ЭКО.

Наталья Григорьевна в дни подсадок всегда старалась находиться в клинике с целью ассистенции на операциях и оформления необходимых бумаг. Как и любая частная клиника, «Фетус-Вита» постоянно находилась под прицелом различных контролирующих государственных органов, поэтому за подготовкой документации нужно было неусыпно и постоянно наблюдать. Врачи по привычке заполняли истории болезней и другие документы небрежно, своим жутким врачебным почерком. А между тем здесь важным было каждое слово.

«Клиника “Фетус-Вита”. Ваш звонок очень важен для нас. Подождите, вам обязательно ответят», – прошелестело в телефоне. Наталья Григорьевна подождала, пока запись не закончится, и сняла трубку:

– Слушаю вас.

– Я бы хотела записаться на консультацию к доктору Овсяной.

– Пожалуйста, в пятницу в шесть вечера вас устроит?

– Если можно, в пять.

– Хорошо. Продиктуйте ваше имя и номер мобильного телефона… Ждем вас! Хорошего дня!

Наталья Григорьевна работала вместе с эмбриологом Чесноковым с первого дня организации отделения ЭКО в Научно-исследовательском институте репродукции человека. Двадцать лет с лишним назад профессор Рыбалко организовал там новое отделение и пригласил перспективных молодых сотрудников. Шорина с Чесноковым были неотъемлемой частью коллектива отделения. Им неоднократно приходилось выдерживать натиск неинформированного общественного мнения по поводу искусственного оплодотворения, терпеть кучу насмешек, когда поднимались вопросы донорства спермы при мужском бесплодии. Именно Шорина ассистировала на первых операциях по забору яйцеклетки и переносу эмбриона. Она научилась мастерски выполнять совсем не сестринские манипуляции по выращиванию эмбрионов.

Так сложилось, что Наталья стала незаменимой помощницей Чеснокова. Поэтому, когда несколько лет назад эмбриолог решился на создание своей частной клиники, он пригласил Наталью Григорьевну к себе. Без такой опытной медсестры, как Шорина, Сергей Николаевич не мыслил создание новой клиники.

Ей трудно было решиться на такой шаг. Наталья много лет работала в государственном учреждении, очень хорошо зарабатывала, да и до пенсии было еще далеко.

– Мы будем больше зарабатывать, если создадим свою клинику и станем независимы, – убеждал Чесноков.

– Но вдруг не сложится? А мне и тут неплохо!

– А будет еще лучше!

С Сергеем Николаевичем Шорину связывала не только работа. Когда-то у них случился настоящий роман. Разгорелся он сразу после получения первых беременностей из пробирки. Это был огромный успех после длительной кропотливой работы. Они были молоды, фанатично увлечены новыми идеями и много времени проводили вместе на работе. Появились деньги. Они получили возможность ездить вдвоем за границу на уик-энды, в Париж или Лондон. И это были самые счастливые дни в жизни Шориной.

– Кричи громче! Пусть знают наших! – смеялся Чесноков во время их ночных объятий в Париже.

В этом сказочном городе воздух был напоен любовью и сексом. Все вокруг целовались-обнимались, а по ночам вокруг гостиницы слышались вздохи и любовные стоны. Сергей и в Париже умудрялся оставаться одесситом, во всем находя смешное. Наталья старалась соответствовать.

– А шубу купишь? – отвечала она, как в известном анекдоте.

– Куплю-куплю!

Они много смеялись и знали, что могут позволить себе многое из того, о чем раньше и не мечтали. Чесноков делал ей дорогие подарки, водил по модным бутикам и милым ресторанчикам. Наталья была так влюблена, что, казалось, жить не могла без Чеснокова. Она тонула в его глазах, дышала им… Иногда они сутками не вылезали из гостиницы, так им было хорошо вместе. Наталье казалось, что такая огромная любовь может быть только у нее, у них. Что это дар Божий, что не все люди могут такое чувствовать и переживать. Она уже мечтала о ребенке, ждала, когда Чесноков захочет узаконить их любовь.

Однако ее женское счастье длилось недолго. Сергей Николаевич как-то ненавязчиво и не обидно прекратил их отношения, сказал, что у него другие интересы, что женщины его вообще мало интересуют. И стал уезжать путешествовать с друзьями без нее, его привлекали рыбалка, охота. С другими женщинами она его больше не видела. Поговаривали, что он поменял половую ориентацию.

«Разве такое бывает? – спрашивала она себя. – А может, это просто сплетни? Не спросишь ведь впрямую. Да и зачем?»

Чесноков отдалился, у него была своя жизнь. С одной стороны, Наталья его ненавидела, с другой – продолжала чувствовать зависимость.

Проплакав положенное время, Наталья Григорьевна смирилась, даже вышла замуж, но детей у нее не было. Она продолжала преданно любить Сергея Николаевича. Работать с ним было по-прежнему интересно. Чесноков, будучи легким в общении, всегда умел шуткой сгладить любую ситуацию.

Менять государственную службу на частный бизнес было страшновато. Шорина долго сомневалась, однако в конце концов решилась. Теперь в клинике Чеснокова она была почти полноправной хозяйкой и даже входила в состав учредителей. Сергей Николаевич сказал, что это для нее гарантия, что он ее не обманет, что будущее может сложиться по-разному, и у нее должны быть акции их компании.

– Надо четко понимать, ради чего работаешь. А работать надо за хорошие деньги, – говорил он.

Наталья Григорьевна выполняла роль ночного директора, была главной медсестрой клиники, главным администратором, по необходимости – даже охранником у входа. Она преданно служила клинике и Чеснокову. И не забывала ежедневно менять воду в хрустальном графине в его кабинете, на дне которого лежали пять тибетских камней. Сергей Николаевич не так давно был в Тибете и после этого стал постоянно пить воду, настоенную на минералах. Один из камней был сердоликом, названия других Наталья не помнила, но мыла их исправно и ежедневно заливала свежей водой.

– Наталья Григорьевна, начинаем подсадки, поднимайтесь в операционную, – доктор Оловянникова показалась на экране видеотелефона. Тамара Борисовна, как и Чесноков, работала в НИИРе, а здесь, в клинике, подрабатывала.

– Иду-иду! – Наталья Григорьевна положила трубку. – Саша, не отходите и посидите у телефона, пожалуйста! – попросила она регистратора Пирогову и поднялась на второй этаж.

Чеснокова ожидали позже. Обычно в день переносов он старался быть в клинике и сам контролировал процесс. Про него говорили, что он делает чудеса с эмбрионами. У него они почему-то приживаются лучше, чем у других эмбриологов. Его личный успех составлял шестьдесят процентов от всех попыток, в то время как у других специалистов – в среднем сорок. Сегодня серию переносов контролировал второй эмбриолог – Самойлов. Он всех поприветствовал и пошутил:

– Больной должен быть доволен независимо от качества обслуживания!

– И от результатов! – улыбнувшись, добавила Наталья и встала к операционному столу.

Перенос первых двух эмбрионов делала доктор Оловянникова. Она была серьезна и сосредоточена:

– Корнцанг, пожалуйста, тампон, зонд, катетер…

– Александр Петрович, давайте материал!

– Вставляем, снимаем, убираем…

– Беременная!!! – привычно объявила Тамара Борисовна пациентке. – Полежать пятнадцать минут в кресле и затем – в палату! Всем спасибо!

Через полчаса перенос сделали еще двум пациенткам. Все прошло штатно.

Наталья Григорьевна убрала операционную, поставила стерилизационную лампу и вернулась в регистратуру.

Сергей Николаевич появился после четырех часов. Чернявый-кучерявый, почти без седины в волосах в свои пятьдесят три. Небольшие усики, как всегда, аккуратно подстрижены. Одет с иголочки. За модными затемненными очками угадывались веселые глаза.

– Как дела? – поинтересовался Чесноков.

Наталья Григорьевна коротко отчиталась.

Он прошел к себе в кабинет. У него были назначены две встречи.

Чесноков любил свою клинику, свое детище. Здесь он чувствовал себя настоящим хозяином, здесь каждая деталь интерьера соответствовала его вкусу. С каждым сотрудником перед приемом на работу он скрупулезно и долго беседовал. Сергей Николаевич очень внимательно следил за тем, чтобы среди сотрудников не было конфликтов. Умел быстро гасить неприятные ситуации между людьми и любил дружественную атмосферу. В «Фетус-Вита» теперь проходила большая часть его жизни.

Казалось, ничего не предвещало беду. Однако мрачные тучи уже начали сгущаться над клиникой.

Глава 3

В семье Биденко. Дела житейские

В тот же субботний вечер еще одна мать из многих других волновалась и переживала по поводу компьютерной привязанности своего ребенка. Марина Андреевна Биденко закончила варить любимый супчик своей дочери и начала собирать по квартире вещи для стирки. Она всегда старалась в субботу закончить все домашние дела и в воскресенье полноценно отдыхать. Раньше они с дочкой Дашенькой и мужем Николаем именно по воскресеньям регулярно посещали музеи и всякие там культурные места, каких в Москве было множество.

Однако в последние годы дочь стала отвергать воскресные культпоходы и больше внимания уделять своему планшету, который ей подарил отец два года назад. В то время знаменитый айпэд был одним из самых «крутых» на рынке компьютерных устройств или, как теперь принято говорить, гаджетов. У дочери появилось много поводов для радости и гордости среди одноклассников. В то время такого гаджета не было ни у кого в классе.

– Дашенька, ты где? Как дела? – спросила Марина Андреевна по мобильному телефону.

– Все хорошо, мамуля, я на курсах в университете, потом погуляю с девочками. И с Ником.

– Только долго не задерживайся и одна по Москве поздно не гуляй, очень прошу.

– Конечно, мама, не волнуйся! Чмоки! – дочь отключилась.

«У них, у молодых, нынче жизнь больше виртуальная, – вздохнула про себя Марина. – Социальные сети теперь их семья».

Она и сама, чтобы не отставать от дочки, приобрела по совету друзей недорогой ноутбук, стала посещать сайт «Одноклассники» и даже нашла через него своих друзей по детству. Вот и на завтра у нее была назначена встреча в парке с Витькой, ее любовью в первом классе. Интересно встретиться, но боязно немного. Однако Марине теперь надо было строить свою жизнь по-новому. Дочь стала взрослой, заканчивает школу и готовится в университет, Николай три года назад ушел к другой женщине. Марина проплакала положенный срок, но дочкины проблемы и проблемки отвлекли ее от горя, и она стала привыкать жить без мужа.

«Какой же он гад оказался. И что он в ней нашел? – привычно подумала она про мужа. – Ведь у нас Дашенька, ей нужно еще образование дать и замуж выдать…»

Марина критически взглянула в зеркало ванной. Там отразилась блондинка средних лет. Взбитые волосы оформлены в высокую прическу с помощью шикарной заколки со стразами. Вполне приличное лицо, не старое – результат кропотливой работы косметологов из салона красоты ЛВ, который располагался недалеко от дома. Нашли правильное место на лице диспорт и ювидерм. Умеренно пухлые губки, подправленные гиалуронкой опытными руками докторов. Вполне еще…

Память вернула Марину в далекий девяносто шестой год, когда только благодаря новым технологиям в медицине она наконец забеременела. Страшный приговор им с Николаем врачи вынесли после почти семилетнего обследования и лечения по поводу бесплодия. Они обращались ко многим докторам – сначала в то время еще закрытом наукограде, где муж отрабатывал после института, а потом уже в Москве. Оказалось, что у нее по гормональным причинам не созревали в яичниках свои полноценные яйцеклетки и к тому же была опухоль матки. У Николая после его работы в экспериментальных лабораториях оказались бесплодными и пустыми сперматозоиды.

Николай в то время начал успешный бизнес с компьютерами, поэтому деньги у них водились. Вообще-то Коля был физиком, ему светила диссертация и научная карьера. Но тогда наука была никому не нужна. Многие его сокурсники, одаренные и талантливые молодые ученые, пытались как-то заработать на жизнь. Уходили кто куда. На стройки. За прилавки. Кто-то попался в Фонд Сороса и свои знания дешево продавал там. Другим повезло больше – они смогли устроиться за рубежом по специальности. А Николаю Биденко тогда понравилось заниматься добычей денег. Бизнесом. Он закончил модные американские курсы и стал менеджером. Потом организовал свое дело. Помогло знание английского языка. Получилось наладить торговлю компьютерами с американцами.

У Марины тот период жизни ассоциировался с бесконечно приходящими факсами, инвойсами, телефонными звонками. Николай часто цитировал основателя «Майкрософта» Билла Гейтса: «Бизнес – увлекательнейшая игра, в которой максимум азарта сочетается с минимумом правил». Правила тогда придумывали все сами. Первое время муж находился почти в эйфории и на Гейтса просто молился. Он был очень доволен, что ушел из науки в бизнес.

Марина тоже весьма неплохо подрабатывала уроками английского. В то время многие бизнесмены нуждались в быстром овладении иностранными языками. Марина съездила в Оксфорд, переняла новые методики. Зачем ей изобретать велосипед, когда технологии интенсивного обучения были уже представлены на рынке? Она с удовольствием внедряла в свою практику «индивидуальной трудовой деятельности» все штучки, которым научилась в Оксфорде.

Занятия ее были дорогими, веселыми, эффективными. Она учила молодых людей не только английскому языку как таковому. В то время, когда открылся «железный занавес», важно было научить людей общаться, улыбаться, как это принято за рубежом. Учить, как двигаться. Как правильно использовать столовые приборы.

«Коньком» Марины Андреевны были уроки по правилам ведения беседы.

– Это плохой тон, когда при беседе с человеком вы говорите только о себе! – учила она тому, чему сама научилась в Оксфорде. – Вы должны коротко сказать о своих делах и в ответ задать аналогичный вопрос собеседнику. Помните, что почти все люди любят поговорить или послушать о себе. Используйте это в своем бизнесе! В переговорах!

Этим мелким премудростям она учила на английском языке, перемежая занятия музыкой и танцами. Желающих было хоть отбавляй!

Многие ее тогдашние ученики сегодня стали богатыми и процветающими именно благодаря тому, что свободно заговорили по-английски в лихие девяностые.

Между тем проблема отсутствия детей, которых они с супругом очень хотели, висела над ними, как нож гильотины. Биденко проводили много времени в бесконечных очередях к врачам вместе с такими же бесплодными бедолагами всех возрастов, сдавали какие-то анализы, измеряли температуру по часам, принимали таблетки… Иногда Марину охватывало такое отчаяние, что она начинала ездить по монастырям, обращалась к батюшкам, святым, покупала специальные иконки и молилась, молилась. Она на всю жизнь запомнила то чувство постоянной униженности и неполноценности.

– Неужели я не познаю радость материнства? Не буду нянчить на своих руках крошку? Зачем тогда жить? Для чего? – эти вопросы без конца приходили к ней в бессонные ночи.

В то время теория «Жить для себя» не была модной. Хотелось иметь нормальную семью с детьми, как у всех. Она консультировалась в Оксфорде, где у нее было много знакомых. Но диагноз был тот же: ни у нее, ни у Николая детей не будет.

Они начали задумываться о приемном ребенке, но процедура усыновления показалась им чрезмерно сложной. Да и страшновато было – что за ребенок к ним может попасть? После длительных обсуждений оба решились на применение новомодного метода ЭКО, то есть на искусственное оплодотворение.

В то время метод ЭКО в России только искал свое место. Это было что-то новое, неизвестное, и не все относились к нему серьезно. «Оплодотворение в пробирке» – так называли в народе новые чудо-технологии в репродукции. Тема стала обсуждаться и освещаться в средствах массовой информации.

Как-то вечером Марина с мужем посмотрели телевизионную передачу о том, что таким парам, как они, оказывается, можно помочь забеременеть. Процедура состояла в следующем. Женщине вводили в живот специальную иглу, из яичника изымали яйцеклетку, потом в чашке с питательной средой соединяли яйцеклетку со сперматозоидом. Сперматозоид мог быть взят от донора, если у мужа не было нормальных своих. Получался маленький оплодотворенный организм, который подсаживали женщине в матку. Он приживался и дальше рос уже в обычном режиме. Если плод не приживался, организм матери исторгал его из себя.

На экране показалось задумчивое лицо эмбриолога Чеснокова. Это был тот самый человек, который под микроскопом соединял половые клетки, полученные от женщины и мужчины, а потом выращивал их в специальной баночке с питательной средой.

– В мире накоплен уже достаточно большой опыт применения этого метода. Дети развиваются вполне здоровыми, – говорил он в объектив телекамеры. – В этой процедуре нет ничего особенного. Мы просто помогаем клеткам встретиться, а потом все течет по обычным законам природы.

– А нет ли тут противоречия? Божье ли это дело? – спрашивал журналист.

– Это вопрос теологии или теософии. А мы – ученые. Мы пытаемся преодолеть ошибки природы.

После этой телевизионной программы Марина и Николай Биденко решили попытать счастья. Они начали активно искать знакомых, чтобы попасть к знаменитому Чеснокову, но он лично больных не принимал. В конце концов по рекомендации удалось попасть на прием к одной докторше из НИИРа, где и работал эмбриолог Чесноков. Проблему обсудили, предложили любые деньги за помощь. Доктор посмотрела их анализы и сказала, что своей яйцеклетки у них не получится, сперматозоиды тоже пустые. Но можно попробовать подсадить в матку Марины готовую чужую яйцеклетку, оплодотворенную чужим сперматозоидом.

– Однако законов, которые точно определяют юридические требования при такой процедуре, сегодня не существует, – сказала доктор. – Это можно сделать только инкогнито. Вы никогда не узнаете, чей биологический материал помещают к вам в матку. Думайте серьезно.

– Мы согласны на все.

– Тогда начинаем подготовку матки. Как только будет подходящий эмбрион, дам знать.

Доктор обещала договориться с Чесноковым. Деньги были переданы в полном объеме согласно договоренности, а также подписано так называемое информированное согласие на процедуры и отказ от претензий в случае неудачи. Начался процесс тревожного ожидания.

Николай с Мариной так и не познакомились с Чесноковым лично. Та докторша устроила «перенос эмбриона» к Марине в матку, как только это стало возможным.

Не передать словами, что испытала чета Биденко, когда узнала, что все у них прошло удачно и ребеночек прижился у Марины. Она ощущала себя дорогим хрустальным сосудом, внутри которого Божий свет.

Когда через девять месяцев родилась Дашенька, они стали безмерно счастливыми. Радости не было конца. Отец без устали мотался по городу в поисках самых лучших продуктов для ребенка (в то время были перебои с молоком и детским питанием), без конца договаривался с кем-то о чем-то, доставал красивые ползунки, игрушки.

Даша Биденко ходила в лучший садик, потом в лучшую школу района, ее водили в танцевальный класс, на большой теннис. И вот уже она готовится к поступлению в вуз…

Как-то всей семьей они попали в музей Булгакова. В ту самую нехорошую квартиру, где поселился Воланд со своей свитой в знаменитом «Мастере и Маргарите».

Обычный жилой дом на Садовом кольце. Весь подъезд разрисован. Все стены расписаны – даже выше человеческого роста. Как можно было забраться так высоко – не понятно. Биденко внимательно и не торопясь изучали шедевры предыдущих посетителей. Марине и Николаю было особенно интересно здесь побывать, ведь в молодости они читали эту книгу по ночам, передавая из рук в руки. Загадочное произведение манило своим непонятным магнетизмом.

Даша читала вслух самые невероятные надписи на стенах, водя пальчиком по облезлой штукатурке.

– Странно даже, что нет ничего матерного, – сказала тогда тихонько Марина. Она все время боялась, что дочь прочитает что-то непотребное.

– Да, на самом деле странно, – отозвался отец.

И вдруг именно в этот момент они увидели надпись, которая сохранилась в памяти на всю жизнь. «Жизнь – это затяжной прыжок из вагины в могилу!» И тут же соответствующий рисунок. В тот момент Марина с Николаем изрядно удивились – будто специально после их слов кто-то подсунул именно эту надпись. Что делать – нехорошая квартира…

Марина улыбнулась про себя, вспомнив тот их поход, и включила стиральную машину.

Глава 4

Понедельник – день тяжелый

В понедельник старший научный сотрудник НИИРа Ирина Борисовна Маркевич приехала на работу немного раньше. Не торопясь, причесала перед зеркалом свои волнистые короткие волосы. Сегодня они лежали безупречно.

«Вот что значит хороший отдых в выходной день», – подумала она и поспешила в конференц-зал на утреннюю конференцию сотрудников института.

Как всегда, сначала выслушали доклады дежурных докторов. Главный врач обратил внимание на наличие тяжелой пациентки с массивным кровотечением, по поводу чего сотрудников с первой группой крови призвали в очередной раз стать донорами.

Ирина Борисовна много лет была донором крови. Почему бы и не помочь людям? Будучи студенткой, она даже любила донорские дни. Им давали талоны на бесплатное питание и отгулы. Они всегда собирались компанией и «компенсировали утраченный гемоглобин» вином. Это было весело. Потом во всех клиниках, где ей пришлось работать, Ирина Борисовна нередко сдавала кровь, иногда – в экстренных ситуациях – путем прямого переливания. Так что теперь ее кровь текла в жилах стольких людей, что она давно потеряла им счет.

В конце собрания Ирине Борисовне дали слово для отчета о зарубежной поездке. Она вышла на трибуну, коротко доложила о сути стамбульской конференции, которая для НИИРа была не совсем обычной. На ней обсуждались эстетические вопросы гинекологии и антивозрастная терапия, то есть борьба со старением женского организма. В последние годы эта тема стала широко обсуждаться на всех международных форумах. Раньше об этом вслух не говорили, не принято было почему-то. Поэтому тема моментально привлекла внимание коллег.

Вопросов оказалось слишком много, времени, наоборот, слишком мало. Поэтому председатель предложил обсудить данную тему на отдельном собрании. Рабочий день только начинался. Большинство присутствующих ждала срочная работа. Кого-то уже вызвали в реанимацию, или в хирургию, или в родильный блок. Пациенты рожали, болели, ждали помощи. Врачи разошлись по рабочим местам. Предстоял напряженный трудовой день. Точнее, трудовая неделя.

В ординаторской отделения диагностики врачи продолжали обсуждать вопросы, поднятые на общей конференции. Заведующей не было, до приема пациентов оставалось пятнадцать минут, завязался разговор. Тема привлекла всех.

– Как я понял, косметология достигла таких высот, что силиконом накачивают теперь губы не только на лице, но и там, в половых органах? – уточнил весельчак Курилин.

– Да. И не только для красоты. В лечебных целях тоже, – ответила Маркевич. – Кстати, в Стамбуле проходила необычная выставка. Слышали вы о стене вагин? Ее придумал один немецкий доктор вместе со скульптором. Они сделали сотни слепков наружных половых органов различных женщин. Это оказалось очень познавательно. Я даже сфотографировалась… – Она достала мобильный и пустила по кругу знаменитое фото.

– Чтобы долго и хорошо жить, мало только эстетической хирургии, – сказала доктор наук Светлана Владимировна Наумкина. – Как ни натяни себе лицо, реальный возраст виден в глазах и в теле. А гормоны? А физкультура? Вот опыты показали, что дольше будет жить та крыса, которая активнее пытается выплыть в стакане воды.

– Правильно, – поддержала ее младший научный сотрудник Мадина. – Я слышала, что одна француженка начала заниматься йогой в семьдесят лет и дотянула до ста!

– А вот академик Бехтерева связывала бессмертие с активной функцией мозга! – похвасталась знаниями аспирантка Катя.

– Между прочим, китайские врачи говорят, что биополя растений могут переходить к животному и человеку, продлевая их жизнь, – подкинул реплику Курилин. – Живите не в городе, а в горах или лесу – тогда будете долгожителем.

– Ха! Согласно последней переписи населения в Москве живут более пятисот долгожителей! Живите в городе! – парировала доктор наук.

– Почему бы и нет? Умеренный стресс с постоянным выбросом кортизола – это благо для жителей мегаполиса, – авторитетно объяснила опытная доктор Терещенко.

Когда она вступала в дискуссию, все окружающие обычно втягивали головы в плечи и как-то уменьшались в размерах. Будучи крупной, высокой, она походила на гигантскую статую, а когда начинала говорить громким, не терпящим возражений голосом, казалось, что она заполняет собой все пространство. Непостижимым образом умела подавлять всех. Начав фразу, она полностью переставала слышать остальных.

– Только мало жить долго! – авторитетно громыхала Терещенко. – Важно хорошо жить! Молодые часто ощущают себя несчастными. Вот почему многие долгожители не хотят молодости, потому что после cорока шести обостряется чувство счастья.

– Я – за гипотезу Бехтеревой! Знаете ли вы, что дольше всех живут профессора университетов и судьи? – произнесла Ирина Борисовна. – Они много занимаются умственным трудом и делятся знаниями.

– А может, здесь имеет значение контакт с молодыми и зависимыми? Обычный вампиризм? Взгляните на некоторых начальников! – не сдавалась Катя.

Разговор получался весьма интересным, но подходило время начинать прием пациентов.

– Российский больной – самый тяжело больной в мире – ожидает вас, доктора! – провозгласил Курилин, и доктора разошлись по кабинетам.

Позже Ирину Борисовну вызвала к себе заведующая. Маркевич собрала все бумаги, касающиеся поездки, и пошла доложить результаты.

Ирина работала в НИИРе почти восемнадцать лет. В институт она пришла сразу после защиты кандидатской диссертации по одной весомой причине – у нее самой было гинекологическое заболевание. Как говорится, сапожник без сапог. Нужно было решить эту проблему. А будучи сотрудником крупного института, это было сделать легче и быстрее. Здесь были высококлассные специалисты, современная аппаратура, возможность первыми узнавать о новых медицинских технологиях. Это сейчас, в эпоху Интернета, любой ученый или врач может без труда получить какую угодно информацию, прочитать любую статью, прослушать лекцию и даже сделать хирургическую операцию.

Сначала Ирину Борисовну зачислили диет-врачом, а через полгода – младшим научным сотрудником диагностического отделения.

Как потом оказалось, заведующая диагностическим отделением НИИРа Инесса Петровна Бацкая, особа уникальная, ту ставку освободила для нового перспективного сотрудника путем сложной интриги, в результате чего уволили предыдущего научного сотрудника Иванову. Сначала к Маркевич все отнеслись настороженно. У сотрудников еще были свежи неприятные воспоминания о том, как заведующая гнобила несчастную Иванову, принуждая ее уволиться. Действия Бацкой напоминали войсковую операцию, к которой она привлекла почти всех сотрудников. Одни по ее заданию становились свидетелями того, как Иванова якобы угрожала заведующей. Другие – указывали на ошибки Ивановой по ведению ею больных. Третьи – участвовали в процедуре вынесения ей выговоров. Четвертые – просто молчали. Иванова поначалу сопротивлялась, но потом все-таки написала заявление об уходе.

– С вами будет то же самое! Вспомните меня потом! – заявила она, хлопнув напоследок дверью.

Таким образом, большинство сотрудников восприняли Ирину Борисовну так, как будто она была виновата в этом «спектакле». Причину такого к себе отношения Ирина поняла позднее, когда ей неоднократно пришлось наблюдать воочию подобные акции заведующей. Та мастерски «сжирала» одного сотрудника за другим из числа ей неугодных. Бацкая была назначена заведующей в диагностическое отделение НИИРа незадолго до прихода Маркевич и явно строила фундамент своей маленькой империи, где ее власть была бы безгранична.

Параллельно ею предпринимались шаги по ослаблению власти других заведующих. На глазах у изумленных сотрудников института Бацкой удалось изгнать профессора Маркину, хотя та имела мощнейший авторитет в стране и за рубежом. Никто не ожидал, что Маркину кто-то может подвинуть. Но… Инесса Петровна так успешно подрыла ее трон, что Маркина была вынуждена уйти в совершенно другую структуру, отдав Бацкой все свои научные разработки.

К своим акциям Инесса Петровна всегда привлекала других сотрудников. Все делать чужими руками было ее принципом. Однако вовлечь Ирину Борисовну в эти игры оказалось затруднительно. У Маркевич была другая цель. Когда она наконец забеременела и родила Никиту, все ее научные интересы на этом закончились. Она три года отсидела в декретном отпуске, затем ни шатко ни валко работала, поднимая маленького сына. Никита рос болезненным, и Ирина нередко сидела на больничном, самоотверженно и с удовольствием ухаживая за ним.

Когда Ирина вышла на работу, к заведующей уже стойко прилепилось прозвище Баскервиль. Удивительное умение «загрызать» соперников сделало ей имя, укрепило положение, дало возможность защитить докторскую диссертацию и получить всякие маленькие и большие титулы и премии.

– Знай наших! – победно произносила Бацкая после очередной успешной акции.

Методы, которые использовала Баскервиль, сегодня принято называть пиар-технологиями. Талантливая Бацкая начала их применять в то время, когда о них никто не знал. Может, ее научил кто-то, а может, ей это было дано от природы.

Например, Бацкая никогда не манкировала днями рождения людей, которые могли быть ей полезны в будущем и тем более тех, кто стоял выше ее по рангу. Ирина Борисовна неоднократно видела Баскервиля, бегущую по институту с какой-то безделушкой, например, к секретарю директора или в бухгалтерский отдел института. Нередко Бацкая преподносила, наоборот, дорогой подарок, приняв который человек оказывался у нее на крючке. Поговаривали даже, что она не брезговала магией и колдовством.

Не ускользали от внимания Баскервиля и похороны, что иногда выглядело странно. Доктор Курилин однажды грустно пошутил по этому поводу:

– Всегда посещайте похороны ваших знакомых, как наша Инесса Петровна! Иначе они не придут на ваши!

На любых собраниях Бацкая всегда сидела в президиуме, фундаментально устроив свою пятую точку, и старательно находила любую возможность рассказать о себе, о своих достижениях.

А блеф! Инесса Петровна была просто мастером блефа! Поначалу Ирина нередко попадалась на ее ложь, пока не изучила все штучки заведующей.

Однажды к Маркевич подошла медсестра Таня и шепотом спросила:

– Ирина Борисовна, а можно с выключенным микроскопом смотреть пациентку? Инесса Петровна почему-то сегодня не включала прибор, но вроде бы как смотрела…

– Может, прибор работал?

– Нет, она его просто не включила в розетку. Она часто так делает, когда торопится…

Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Им стало понятно, что Инесса Петровна только делала вид, что выполняет микроскопию. Эта трудоемкая процедура требует времени, а Бацкой некогда. А прием вести надо.