Бегство от Бессмертия Александрова Марина

– Лукреция, вон из замка, возвращайся домой, сейчас же!

– Надо было убить ее…

Послышалось ужасное рычание:

– Замолчи, если тебя не порвет на куски Гаюс, то это сделаю я!

Очередной приступ кашля и из моих глаз хлынули предательские слезы. Стало немного легче дышать. Прохладные пальцы вытирали влагу с моего лица, я услышала дыхание у уха и шепот:

– Шшшш. Тише, все закончилось, ты очень смелая девочка, все будет хорошо.

Я попыталась открыть глаза: я лежала на полу, на руках чернявого гостя, с которым столкнулась у ворот замка вечером. Глаза у него были глубокие, затягивающие. Опасные глаза.

Так они из одной семьи! Я попыталась вскочить, но он без труда задержал меня.

– Тише. Давай я помогу.

Я дернулась и прохрипела:

– Я сама.

Шатаясь, поднялась. Черт, на что похоже мое платье! Шарлотта убьет меня. На руках запеклась кровь, волосы были растрепаны. Я кое-как привела себя в порядок. В течение всех моих манипуляций вампиры молча, смотрели на меня, чернявый с интересом, а рыжая с ненавистью. Наконец я выпрямилась и вздернула подбородок.

Незнакомец, осмотрев меня с ног до головы, улыбнулся.

– Ну, вот, ты уже в порядке, не бойся, тебя никто не тронет. Тебе лучше вернуться в комнату и переодеться.

Я уже продышалась, но злость моя не выветрилась.

– Пока здесь не было тебя и твоей подружки, меня и так никто не трогал! – прохрипела я больным горлом.

Из угла послышалось шипение. Чернявый гневно повел бровью, и моего врага, как ветром сдуло, потом повернулся ко мне, на его лице проступило сомнение:

– Я думаю, мне стоит тебя проводить.

– Мне все равно, – я не собиралась сдаваться, – иди куда хочешь!

И направилась в башню к Шарлотте. Вампир почтительно шел чуть сзади меня. Дойдя до двери, я глубоко вздохнула, нагоняй за внешний вид мне обеспечен, и не ошиблась. Увидев меня, Шарлотта потеряла дар речи:

– Дельфина, ты…

– Шарлотта, – спаситель выступил из-за моей спины, хотя по росту был намного выше.

– Филипп?!! – Шарлотта и служанка, опустив глаза, почтительно склонились, – рада видеть Вас. Вы не ошиблись дверью? Гаюс и Ваш отец сейчас внизу, в большой зале.

– Прошу меня простить, я так хотел засвидетельствовать Вам свое почтение, что нечаянно сбил с ног вашу подопечную!

Я стояла, как громом пораженная: так это Филипп, за которого мне предстояло выйти замуж! Этот хлыщ! Да он еще и врет, защищая свою подружку! Я повернулась к нему в ярости: но натолкнулась на внимательный, с ленцой взгляд. Руки мои расслабились, тело обмякло, меня вдруг заинтересовали ночные бабочки, вьющиеся вокруг лампы. Развернувшись, я медленно села в кресло.

– Дельфина! – донесся до меня возмущенный голос моей матери.

– Не трогай ее, у нее шок, она больно ударилась… Мое почтение…

Легкий ветерок.

– Извини, – прошелестело рядом, и легкая ухмылка, – мне пришлось это сделать, я испугался, что ты порвешь меня на кусочки…

Переодевание заняло меньше времени, чем восстановление душевного спокойствия. Но когда приготовления были закончены, я спустилась вниз в главный зал.

Вместе с Гаюсом там находились еще несколько гостей, представительный мужчина, глава клана Аарон, который остановил вампиров готовых убить меня, перед воротами замка, мой недавний защитник и наследник клана Филипп, и жена Аарона, красавица – Ядвига.

При моем появлении они прервали беседу. Я приблизилась, как учила Шарлотта присела, подобрав юбки и склонив голову. Поднялась и, сложив руки за спиной, замерла в ожидании.

Женщина обошла меня кругом, разглядывая. Но в ее взгляде не было, ни чего обидного, ее черные глаза были добрыми и лукавыми.

– А, она – красавица! – произнесла она, с улыбкой обращаясь одновременно и к Аарону, и к Филиппу.

Ее сын широко ухмыльнулся:

– Матушка, не смущай Дельфину, хотя, – он хитро взглянул на меня, – девушка она явно неробкая.

Сразу вспомнилось сегодняшнее приключение в коридоре, от возмущения я сжала кулаки, и содранные ладони сразу же напомнили о себе резкой болью. Я поморщилась, с удивлением замечая сострадание на лице молодого вампира, которое на минуту вдруг стало сосредоточенным, и моя боль стала быстро уходить.

Ядвига, стрельнув глазами на своего сына, громко хлопнула в ладоши, от чего вздрогнули языки пламени свечей на столе:

– Да, – громко сказала она, – эта девушка, то, что нужно.

Она радостно, как мне показалось, подмигнула сыну, который сделал удивленные глаза. Я с интересом приглядывалась к немому диалогу, пытаясь разгадать смысл тайных жестов.

А мой отец Гаюс обращаясь ко мне, очень торжественно произнес:

– Дельфина, Глава клана Аарон, оказал нам честь, он просит твоей руки для своего сына и наследника – Филиппа.

Я открыла рот, подыскивая в голове какие-то слова, но Ядвига меня опередила:

– Да, – снова громко сказала она и повторила, – Да!

***

Время обеда. Нормальные люди давно видели сны, а в гипермаркете глубокая ночь – это обеденное время. Настюха посмотрела на часы:

– Еще 15 минут и пойдем…

– Что? – Я оторвалась от созерцания журналов в прикассовой зоне. Центр торгового зала и кассы довольно далеко друг от друга, но я хорошо видела не только фотографии на журналах, но и текст. Панорама – Любимый журнал питерцев…

– Я сказала, еще чуть-чуть и есть пойдем, терпеливо повторила подруга, привыкшая за последнее время к моему выпадению из реальности.

– Может, выложишь до конца, – она кивнула на коробки, – а я за едой? Ты что будешь?

Полностью сосредоточившись на зубной пасте, я начала соображать: хлеб – безвкусный, грубый, как наждачная бумага, овощи и фрукты скользкие, противные, с кусачим соком. Мясо? Но оно жесткое, и что бы получить достаточно калорий его нужно съесть очень много, и потом, оно начинает шевелиться в желудке. Может, молоко? Оно приятное, но тоже пустое, от него есть хочется еще больше.

– Юль, я беру круассаны и салат, а ты?

– Детское питание.

– С фруктами, овощами? В них мясо пресное, они же без соли.

– Нет, порошок, сухую смесь в железных банках.

– Хорошо, – она приняла мою заявку, хладнокровно, несмотря на то, что кошелек у нас общий, а мой обед обошелся раза в 2 дороже.

Нет, правильно, что я с ней встретилась. Не будь таких людей на земле, как моя Наська, добрых и заботливых, жизнь быстро бы закончилась. Остальные бы просто сожрали друг друга.

Мы поднялись в столовую, и она торжественно поставила передо мной железную банку «Нан», детского питания от 6 месяцев:

– Приятного аппетита, – и с воодушевлением занялась грибным салатом. Сняв герметичную крышку, я воткнула ложку в порошок, который взлетел над банкой белым облаком и осел на стол. Сидевшая напротив Наталья из отдела посуды громко чихнула. Я же, высыпав ложку себе в рот, захрустела, но смесь, собравшись о большой вязкий комок, налипла на зубы, язык, залепила горло и не глоталась, совсем. Я могла только тихонько дышать, но не проглотить, ни выплюнуть смесь не могла. Настя молча поставила передо мной кружку с горячим чаем.

– Это разводить нужно, она же, как пластилин, ты, что не знаешь?

– Нет, – выдавила я, наконец, продышавшись, – а ты откуда знаешь?

– У меня племянников трое и все искусственники. Так что или запивай, или разведи в кружке, как жидкую кашу, тебе помочь?

– Ты ей лучше титьку дай! – заржал рыжий водитель погрузчика и закашлялся, получив пластиковой бутылкой с кефиром по зубам. Все засмеялись, радуясь развлечению.

– Да, я, да, ты – он поднялся со стула…

– Сядь – осадил его начальник торгового зала, – а с тебя штраф, после смены подойдешь, – это уже мне.

Я бухнула в кружку одну, потом вторую ложку смеси, показалось жидко, добавила еще одну. Весь стол восемь человек с интересом наблюдали за моими манипуляциями. Я попробовало, тепло, питательно, жевать не нужно. Сойдет.

– Эй, подруга, – кассирша Тоня, облизывая ложку после торта, – а у тебя зубы не атрофируются после такой еды?

– Нет, – улыбнулась я во все триста шестьдесят три зуба, глядя ей в глаза.

Она поникла и отодвинулась вместе со стулом.

– Ты чего, – толкнула меня в бок Настя.

– Я, ничего, я кашу ем, хочешь?

Она сморщилась:

– Ты мне лучше…

– Шоколадку предложи, – закончила я за нее, и мы завершили обед на оптимистической ноте.

***

Гости подъезжали уже дня три. И сегодня все собрались в главном зале нашего замка. Для этого торжества зал украшали художники, приехавшие из Багдада по приглашению Аарона. Стены расписали красивым растительным орнаментом. Изображенных растений не было в наших холодных краях, и я с интересом следила за работой художников, вызывая опасение Аякса, что могу свалиться с лесов. Огромные окна задрапировали красивыми тканями так, что любые вампиры могли находиться в помещении в любое время суток, не боясь попасть по лучи солонца. Каменные полы покрыли пушистыми коврами, привезенными с востока, и казалось, что ступаешь не по ворсу ковров, а по мягкой весенней травке. Факелы на стенах и свечи в подсвечниках сделанные из старинного золота, привезенного из Перу, начищенные до блеска, расставленные на столах и каминах, сверкали не хуже, чем украшения на шеях и запястьях присутствующих.

Когда я одевалась к торжеству, в дверь моей комнаты постучали, Мадлен сделала удивленные глаза, кто бы это мог быть? Почтенно склонив голову, вошел жених собственной персоной. Мадлен, повинуясь неслышимому приказу, испарилась. Делать безразличное или злое лицо было поздно, так что я просто сидела и смотрела на него.

– Позволь выразить свое восхищение твоей смелостью, выдержкой и благородством. Я поражен самообладанием человеческой девушки и на правах будущего супруга прошу принять подарок ко дню нашего обручения.

Он открыл ларец, который держал в руках. На черном бархате лежало ожерелье из крупных белоснежных жемчужин, по нескольку нитей были скреплены золотыми раковинами, внутри светящихся бледно-голубыми камнями. Удивления я не выразила, вампиры любили красивые ювелирные украшения, я с детства перебирала ларец Шарлотты, цепляя на себя кольца и подвески. Но таких красивых камней я не видела, поэтому протянула руку и провела пальцами по сверкающей весенним небом грани. Филипп, стоящий в ожидании моего ответа, заулыбался:

– Я очень надеялся, что оно тебе понравится, эти камни специально привез из Африки, они похожи на твои глаза и называются аквамарины, позволь?

Он, взяв ожерелье одной рукой, подошел сзади и обвил мою шею прохладным жемчугом. Я была вынуждена приподнять волосы, и почувствовала на шее нежное прикосновение холодных рук. И больше ничего. Нервный озноб пробежал по плечам и спустился вниз по позвоночнику. Я передернула плечами, спеша развернуться к гостю лицом. Он удивленно приподнял брови:

– Не бойся, я не обижу… – Он стоял передо мной, извиняясь взглядом.

– Я не боюсь, – буркнула я, пряча глаза.

– Тогда…

– Ты просто дыши, странно за спиной чувствовать кого-то, и не слышать дыхания.

– Извини, – он медленно по-человечески обошел меня и стал застегивать ожерелье. Его прохладное дыхание пробежало по шее, по затылку, а взгляд опустился на спину, проникая сквозь кожу и скелет к самому сердцу. И оно, почувствовав этот взгляд, попыталось скрыться на другую сторону, приведя в движение все остальные органы. Дыхание сбилось, воздух рывками входил и выходил их легких, в глазах поплыли звезды…

– Дельфина! Дельфина очнись… – Филипп усаживал меня на стул, – открой глаза, посмотри на меня.

– Ну, уж нет! – зарычала я, пробуя подняться. Меня качнуло, но крепкие руки не дали упасть. – Пусти, я сама!

– Хорошо, – он был сама покорность и сделал шаг от стула. Мое дыхание выровнялось, я встала. Руки немного тряслись, но, теплая волна, пришедшая откуда-то, взбодрила меня и помогла собраться. Я внимательно посмотрела на вампира, но он был бесстрастен, как всегда. Задрав подбородок и одернув платье, я несколько раз сжала и разжала кисти рук:

– Я готова, мы можем идти.

Он учтиво открыл дверь:

– Прошу.

От гостей я была в полном восторге, рассматривая их внимательней, чем полагалось по правилам хорошего тона, и они не отличались от меня, оглядывая и выражая почтение мягким кивком, но в темных глазах высших светилось любопытство.

Мужчины – вампиры выглядели благородными и сильными. И довольно молодыми внешне. Явно хищное выражение проступало только у моего брата Альберта, который, не являясь вампиром Высшего уровня, был допущен на мероприятие, как сын главы клана, и Аякс, который выдерживал дистанцию между мной и другими и постоянно находился в состоянии готовности. Хотя нападать на меня никто не собирался, но служба – есть служба, Хранитель обязан быть рядом.

Женщины блистали красотой, все без исключений. Многие из них были молоды, но и у тех, кто постарше возраст не превышал тридцати лет. Одежда женщин отличалась от той, что я видела на людях. Не затянутые в корсеты, вампиры не носили многоярусные тяжелые юбки, а их свободно ниспадающие платья, не сковывающие движений, обрисовывали великолепные тела и дополнялись дорогими ювелирными украшениями из драгоценных камней и металлов.

Но самой красивой была мать Филиппа Ядвига. Эта яркая брюнетка совместила в себе все, что может вызывать восторг, огромные черные сверкающие глаза, но выражение этих глаз не хищное, а лукавое. Прямой нос, четко очерченные высокие скулы, но мягкие пухлые губы, и если бы не гордая осанка, сильного гибкого тела, я бы постоянно держала бы ее за руку, чувствуя в ней матушку. Как мне показалось, Филипп испытывал к ней такие же чувства, но к этому еще прибавлялось его восхищение и гордость мужчины, находящегося в ореоле своей женщины.

На мне тоже было легкое платье из восточного шелка, ярко синего цвета, а на шее ожерелье – подарок Филиппа к обручению.

Я прогуливалась среди гостей, рассматривая общество, в которое мне скоро предстояло войти, когда меня обжег чей-то взгляд. Рыжая, ну, конечно же, подружка жениха, Лукреция. После происшествия в коридоре, она не приближалась ко мне, боясь моих телохранителей, постоянно меня сопровождавших, Аякса и Филиппа. Я была единственным человеком, и мое присутствие вносило некоторое напряжение в ряды вампиров, но вид возвышающегося надо мной Аякса, охлаждал любые аппетиты. А присутствие Филиппа объяснялось совсем просто, после сговора Аарона и Гаюса, мы были обручены, считались женихом и невестой. Об этом должен был объявить Аарон на торжественном вечере.

Таким образом, у меня было два охранника, которые скорей были торжественной свитой, чем охранниками. Трудно было себе представить себе вампира, захотевшего перекусить невестой, готовящейся к обращению. У них этот ритуал вызывал глубокое уважение. И я своей человеческой душой слышала, что почти все гости настроены очень доброжелательно, а уж провести Филиппа не удалось бы никому. Мы двигались среди гостей, Филипп, как флагман, впереди направлял движение, и если хотел на что-то обратить свое внимание, то оборачивался и говорил:

– Обрати внимание на…, – или – ты слышала… – и далее следовал краткий, но занимательный рассказ о том или ином представителе рода.

Если же кто из гостей хотел обратиться ко мне, Филипп как бы случайно оказывался немного между гостем и мной.

Один раз, пытаясь привлечь мое внимание касанием руки, но, видя, как я напряглась, почувствовав холод его руки сквозь ткань платья, оставил попытки, предпочитая направлять словами.

Замыкал шествие Аякс, подчиняющийся ранее только Гаюсу, сразу же при появлении моего «жениха» признал его превосходство, и, совершая то или иное действие, спрашивал разрешение у Филиппа. Меня это рассердило, и, дернув мою бывшую «няньку» за рукав, прошептала:

– Предатель.

Но, видя удивление Филиппа моим поведением, отошла от своего друга и перестала обращать на него внимание. А увлечься было чем.

Наблюдая за присутствующими, я озадачилась их общением. Гости – люди, которые бывали у нас раньше, беседовали сидя за столом во время обеда или прогуливались под руку по залу. Вампиры же общались все вместе, возникая друг перед другом, перетекая из компании в компанию, мгновенно останавливались, чтобы произнести фразу, и растворялись. Один и тот же собеседник мог находиться во многих местах сразу. Временами казалось, что в зал ворвались несколько миниатюрных торнадо, но временами они замирали, слушая чье-нибудь важное замечание, и создавалось ощущение, что находишься в саду со статуями.

Меня поразили звуки, наполнявшие зал, они были разные по высоте, по скорости, по тембру, но это звучание нельзя было назвать какофонией. Оно не резало слух, а как бы гармонично вливалось в тебя. Это напоминало легкое щебетание птиц в лесу, не различая отдельно каждую птицу, ты наслаждаешься их пением, или журчание ручья, неслышимый звук, издаваемый каждой каплей, создает неповторимое пение воды. Для меня гости, конечно, делали исключение, отвечая на мои вопросы, застывали рядом со мной и говорили достаточно медленно своими певучими голосами, по высоте и звучанию удобными для моего человеческого восприятия.

В общем, было весело и очень интересно. Даже не смотря на небольшой инцидент. Проходя мимо группы молодых вампиров, Филипп сильно задвинул меня за спину, чуть не сбив с ног, и тут же рядом с ним возник Аякс, загораживая меня. Вампиры попятились и с извинениями переместились в самый дальний угол зала.

– Филипп, что случилось? – я подергала его за плащ.

– Ничего, не бойся, просто они были удивлены, что ты еще человек…

– И захотели меня съесть?

– Нет, они были удивлены обрядом: обручение с человеком, обращение, и свадьба с вампиром.

– Да, мне тоже интересно, почему так?

Но ответить он не успел, я увидела странную девушку. Она была похожа на меня цветом, разве что моя человеческая кожа была более живого оттенка, но глаза, волосы… Если мое отражение немного вытянуть вверх, то получилась бы копия. Я протянула руку, чтобы привлечь внимание Филиппа, но он уже повернулся готовый меня выслушать. И моя начавшая движение рука, замерла,

– Филипп.

Он накрыл мою руку своей:

– Что?

Искры, бегущие от ладони к шее, напомнили мне зимнюю стужу. Я высвободила руку и спрятала ее за спину:

– Это кто? – кивнула в сторону незнакомки.

Он вдруг открылся и широко улыбнувшись, позвал:

– Элаун! – мгновение и девушка замерла перед нами.

– Позволь тебе представить – Элаун, сестра моего друга и Высшего Ларо. На нашем празднике она представитель Западного Водного клана.

– Элаун, познакомься, моя невеста Дельфина и в скором времени Высшая.

Она была выше меня на голову и внимательно рассматривала меня сверху, но во взгляде ее серо-голубых глаз читалась, как и у всех доброжелательность. Но было еще и изумление. Она что-то быстро сказала Филиппу, ее голос оказался высоким и певучим, и на мой слух получилось, будто она пропела ноту. Он так же быстро ответил, кинув на меня внимательный и тоже удивленный взгляд. Тогда она вежливо склонила голову.

– Дели, я очень рада вашему обручению, и тому, что ты скоро присоединишься к нам. От моего брата Ларо и всего клана желаю вам любви и вечности.

И хотя ее слова напомнили мне о том, о чем я старалась не думать, об обращении, которого я совсем не жаждала. Я не обиделась, потому что своим девяносто девятым чувством поняла, она искренне рада.

– Мой брат не смог приехать к вам на праздник, дела Совета, но как освободится, он вас обязательно навестит.

Когда я выразила желание присесть, Филипп устроился рядом за моим стулом, Аякс же, присел на ступеньках у моих ног.

– Почему она удивилась, увидев меня?

Филипп наклонился ко мне, и от его дыхания затрепетали прядки волос на правом плече:

– Ты заметила?

– Что ее удивило, по-моему, все знают, что я еще человек?

– Ее удивила твоя внешность. Она сказала, что ты не похожа ни на кого из нас.

– Это же нормально, вы – вампиры, я – человек.

– Нет, она говорила про внешние черты, цвет волос, разрез глаз, ты ближе к ней вампиру, с другой стороны океана, чем к нам или людям по эту сторону океана.

– Да, я заметила, и что она сказала?

– Что, она обязательно о тебе расскажет Ларо и…

– Дамы и господа, высочества и светлости, – Аарон торжественно поднялся со своего кресла на возвышении. Он поклонился Гаюсу и Шарлотте, восседающим тут же. Поцеловал руку, сидящей рядом с ним на почетном месте Ядвиге:

– Настало время объявить причину нашего торжества. Скоро младшие представители наших кланов сочетаются законным браком, для поддержания и укрепления рода вампиров, детей Отца нашего.

По знаку Аарона, я и Филипп поднялись к нему на подиум, а гости шумно зааплодировали. А Аарон продолжал:

– Мой сын Филипп займет мое место, Главы клана, а «посвященная» Дельфина – дочь Гаюса и Шарлотты после обращения Сердцем Дьявола обретет кровь Высшей и статус супруги главы клана. Пожелаем им Любви и вечности!

После того как Аарон сказал, что мне предстоит стать Высшей, интерес достиг пика, глаза всех без исключения вампиров в зале обратились на меня, и я почувствовала себя стоящей на пути бури, как будто вся сила ветра и воды обрушилась на меня. Буря не бывает злой или жестокой, она стихия, и можно переждать ее в укрытии, а можно оказаться без крыши над головой, и она все равно будет крушить и ломать, что в нее попадет, не испытывая ни каких эмоций. Я собрала всю свою волю в кулак, не упасть, не испугаться. Энергия, обращенная на меня, была сильной, но не агрессивной, скорее доброжелательной. А встретившись глазами с Аяксом, Гиемом, застывшим у дверей, сегодня он руководил приемом, и почувствовав мягкое прикосновение Ядвиги, я даже сделала попытку улыбнуться. Гости оценили мои попытки, выглядеть достойно, и зал снова взорвался аплодисментами. Под гром оваций Филипп надел мне на палец перстень, уменьшенную копию его принадлежности к клану. Свой он получил из рук отца Аарона, а мой раньше принадлежал Ядвиге.

Показалась вереница слуг, несших золоченые бокалы на подносах. Приторно-сладкий пепельный запах наполнил зал. Конечно, чем же еще вампиры могут запивать торжества, только кровью. Филипп с учтивой улыбкой подал мне бокал, внутренне содрогнувшись, я заглянула во внутрь, – родниковая вода. Уф, и на том спасибо, он осуждающе покачал головой.

– Поздравляю, детка, – Ядвига взяла надо мной шефство. И хотя, Шарлотту я считала своей матерью, но по сравнению с матерью Филиппа, она была холодной и равнодушной. Ядвига объяснила мне, что кровь подается на торжествах в бокалах, чтобы подчеркнуть не агрессивность по отношению к людям.

Пока гости наслаждались угощением, я рассматривала перстень, надетый мне Филиппом.

– Нравится? – Ядвига улыбалась.

– Немного хищный, – мне не хотелось ее огорчать, но, очутившись на моем пальце, он обхватило его плотно, и красный алмаз перстня засверкал торжествующе, как будто напился свежей крови.

– В семье существуют только два перстня клана, передающиеся по наследованию, перстень Главы клана, и его супруги, если она является Высшей, если нет, то женский перстень в сокровищнице клана будет ждать следующую наследницу. В этих кольцах заключена сила Сердца Дьявола, которая поддерживает связь Главы клана с самим Сердцем.

– Вы отдали свои кольца, а что останется у Вас?

– После твоего обращения мы уйдем.

– Далеко?

– Да, порядок и равновесие должны существовать и поддерживаться, – она грустно улыбнулась. – Если приходит новое, старое должно покинуть. И до меня дошло, куда они с Аароном уйдут. Я всхлипнула и прижалась к ней:

– Я буду скучать.

Филипп, Ядвига, ближайшие к нам гости с удивлением уставились на меня. У вампиров сильные чувства и привязанности, но что бы обниматься, а если ты еще и человек? Своим поведением я дала новую пищу для обсуждения.

Что бы не демонстрировать залу слезы я снова занялась перстнем, рассматривала и обнаружила надпись на непонятном языке. Буквы текли и переплетались, напоминая арабскую вязь с фолиантов из библиотеки Гаюса.

– Здесь что-то написано…

– Да, на языке атлантов, девиз клана, «Любовь и вечность».

– Любовь и вечность, – повторила я, – а еще, какие есть?

– У Мортона, – «Власть и вечность»

– Похоже, – я хмыкнула и пояснила, – он считает себя самым важным и главным.

– Обрати внимание на ту девушку, рядом с Гаюсом, с рыжими волосами, на ее кольце девиз «Красота и вечность»

– Это значит, она самая красивая? И не правда, самая красивая здесь ты, Ядвига.

– Спасибо, детка, – Ядвига улыбнулась мне и нежно коснулась, посылая заряд любви.

Мимо нас, поздравив, прошел вампир с мощным торсом и руками, напоминавшими кувалду кузнеца, он был даже больше моего Аякса. Не трудно было представить, как он одним щелчком может раскрыть окованные железом ворота замка или отправить через стену несколько дюжин вампиров. Мои предположения оказались недалеки от истины,

– На перстне его клана надпись гласит «Сила и вечность». – Наклонившись к ко мне сзади прошептал Филипп. По спине сразу же побежали мурашки, и я вздрогнула. Ядвига строго взглянула на него, но его ответный взгляд только выражал, – А я что, я ничего

Тут к нам приблизилась, именно приблизилась, так как вампиры передвигались легко и скользяще, только я ходила шагами по залу, обладательница шикарной каштановой копны волос. И если бы не черные сверкающие глаза Высшей, придающие ей дикий вид, я бы назвала ее красавицей.

– Это Белатрисс, Глава Ирландского клана, – представила ее Ядвига, после чего они очень доброжелательно поприветствовали друг друга.

Белатрисс оглядев меня с ног до головы, сказала Филиппу:

– Ты оказался более быстрым, чем мой Танатас, и увел у нас из-под носа замечательную невесту. Мы рассчитывали, что Гаюс сговориться с нами, но он предпочел тебя. Но мы все равно рады, желаем вам любви и вечности, – и, наклонившись ко мне, поцеловала прохладными губами в висок.

– Счастья тебе Дельфина, встретимся на церемонии обращения.

И она исчезла. Я осталась слегка обалдевшей, может, на меня подействовал поцелуй Белатрисс, а может, быть было слишком многолюдно, хотя нет, многовампирно, а я росшая в лесу не привыкла к большому количеству гостей. Но мне вдруг стало нехорошо, перед глазами поплыли круги, я попыталась ухватиться за воздух, но последнее, что почувствовала, руки Филиппа и его рассерженное шипение.

Я открыла глаза и огляделась. Моя комната была погружена во мрак, на прикроватном столике мерцала одинокая свеча для меня, вампирам свет не нужен. Я лежала в бальном платье без обуви, и украшения тоже были сняты, чтобы дать мне возможность дышать? Слабость еще давала о себе знать, и я снова закрыла глаза и прислушиваясь к тихому разговору в комнате.

– Что она сделала, что хотела от Дели?

– Ты знаешь, Ирландцы на обращение готовят своего «посвященного», ей просто нужно было сравнить.

– И?

– Дели сильнее, не волнуйся, она пройдет испытание. А Белатрисс сделала слепок подсознания, видимо хочет проверить глубину ее любви к тебе, и попробовать изменить ситуацию в пользу Танатаса.

– И что?

– Ей не повезло, у девочки в подсознании нет никакой серьезной любви.

– Что значит серьезной?

– Так, небольшая детская влюбленность в человеческого мальчишку,…

– Ты знала, что она хочет сделать, и не остановила ее? – Филипп оскорбился.

– Незачем, наша Дели – девочка сильная, что ей один слепок, небольшое головокружение, зато теперь Белатрисс знает и всем расскажет, что Дельфина, настоящая Высшая по крови, у нее чистые помыслы, незамутненные гипнотическим воздействием Аарона или Гаюса, желанием власти и могущества.

– Из-за того, каким образом ее воспитывал Гаюс, я вообще сомневаюсь, что, у нее есть что-нибудь в голове. Кролик, узнает, что он блюдо, поданный на стол на нарядном блюде, а учить его французскому вовсе не обязательно.

– Не преувеличивай, природная смекалка и наблюдательность подскажут ей, как выжить, а ты помоги ей наверстать упущенное.

Филипп опять зашипел, как рассерженный кот, я вздрогнула.

– Тише, – Ядвига одернула сына, – ты ее напугаешь, она пришла в себя.

Ко мне подплыли две тени, Филипп остановился в ногах кровати, Ядвига присела на край и взяла меня за руку:

– Дельфина, девочка, как ты себя чувствуешь? Голова сильно кружится?

– Нет, совсем не кружится, я хочу встать. Филипп протянул руку, но я проигнорировала ее, не желая почувствовать токи, исходящие от него:

– Я сама.

Ядвига улыбнулась сыну и прошептала:

– У Белатрисс ничего не выйдет, девочка слишком независима.

Наверно ее сообщение понравилось вампиру, потому что на его лице мелькнула тень улыбки. Мы спустились в зал. Все деликатно сделали вид, что ничего не произошло, и праздник продолжался.

***

Ночью я подскочила от громкого звука, кто-то со скрежетом продирался под моей кроватью. Волосы на голове зашевелились. Звук был омерзительным, страшным. Сразу вспомнились кадры из фильмов ужасов, открывающаяся дверь в преисподнюю и ползущих из нее тварей. Подскочив с воплем, я метнулась к выключателю. Вспыхнувший свет заставил Настю недовольно заворчать и полезть под подушку. Звук сразу же прекратился, но стоило мне сделать шаг по направлению к кровати, как возобновился с большей скоростью и громкостью. Не выдержав, я прыгнула к кровати и одним рывком выдернула ее на середину комнаты. От этого грохота подскочила Наська, уставившись на меня сумасшедшими со сна, глазами. По участку пола, бывшему ранее под моей кроватью, резво удирал таракан, производя шум, сравнимый с шумом груженого состава.

– Вот, черт! – проорала подруга, хотя лицо ее оставалось совершенно спокойным, – опять дихлофосить надо.

Поднявшись с дивана и прошлепав розовыми пятками по полу, тапком треснула не успевшего спрятаться нарушителя сна. Все ее движения сопровождал невыносимый скрип, шлеп. А от удара тапком об пол и треска раздавленного панциря, у меня чуть глаза не выскочили, хотя я зажала уши, зажмурилась и открыла рот. По-моему, стало легче. Но подруга не унималась. Она потрясла меня своей огненной рукой и снова заорала:

– Вот уж не знала, что ты тараканов боишься, иди, ложись на мое место.

Переставляя ноги, как каменный человек, под которым скрипели и трещали полы, она бухнулась на мою кровать и задышала, как вулкан. Я на цыпочках прокралась к выключателю. Но звук раздался точно выстрел, я подпрыгнула и упала на диван, загудевший как барабан от моего приземления. Ночь наполнилась звуками. Оказывается, вся сантехника дома давно пришла в негодность. Все краны и бачки, которых, я насчитала 48 и 96, протекали, и вся вода с шумом бежала по трубам, создавая впечатление, что в доме идет дождь. А еще наш дом был населен кошками, собаками, было несколько домашних крыс, хомячок, попугайчики, рыбки. По кухням бегали тараканы, в теплом подвале резвились мыши. Но самые главные обитатели – люди, оказались самыми шумными, они бормотали, смеялись, стонали, пили пиво, смотрели футбол, занимались любовью и выясняли отношения. И все это ночью.

К звукам «спящего» дома прибавлялись звуки проезжающих машин, летящих самолетов в Пулково и обратно, уличных собак и кошек, лошадей в Пулковской конюшне, ветра и пакета запутавшегося в кустах, которым он шуршал.