РАГНАРЕК. Первая встреча Коробов Николай

– О! Наконец-то, а то я уж думал, забыла ты про нас.

– Балабол, – высокая статная женщина бальзаковского возраста, с явно выраженными формами, отлично просматриваемыми сквозь желтую майку, улыбнулась. Симпатичное лицо с крупными правильными чертами, правда поначалу производило немного отталкивающее впечатление из-за немыслимого количества пирсинга: брови, нос, уши, все блестела от шипов и гантелек, даже в левую щеку она умудрилась вшить цепочку. К тому же черные кожаные штаны обтягивающие очень даже аппетитные ножки, тут и там блестят декоративными шипами, добавляя облику какую-то агрессивность. Тряхнула головой, откидывая рыжую челку с глаз, – Как ты был болтуном, так и остался.

Она неспешно стала расставлять деревянные тарелки с вкусно пахнущей кашей перед ними.

– Вот, это Кузьмич! – представил ее Шланг, – Или Екатерина Викторовна Кузьмич. Повезло ей с фамилией, даже погоняло выдумывать не надо.

– Да помолчи ты, – прогудел Дубов, с явным интересом рассматривающий кухарку, не обходя вниманием ни один аппетитный изгиб, – трещишь и трещишь, и впрямь балабол.

Кузьмич одарила сержанта улыбкой, от которой Корявень буквально поплыл, Рысь прыснула в кулак, но промолчала. Катя, тем временем освободив поднос, развернулась на кухню, кинув на последок из под пушистых ресниц еще один взгляд на сержанта. Корявень смотрел ей в след, пока она не скрылась в дверях кухни, медленно обернулся к столу. Выражение лица у Олега было такое, что прям, бери и пиши с него картину «Витязь пораженный красотой», провел привычно по бороде рукой, оглаживая, задумчиво произнес:

– Может побриться?

Первой засмеялась Кристина, секундой позже к ней присоединились и мужчины. Дубов сконфуженно скривился:

– А чего, что такого-то?

– Да ничего, – Рысь утерла выступившие от смеха слезы, – сбрей, конечно, свой веник, а то напугаешь еще кого, видел, как испуганно она на тебя смотрела. Прям, глаз не сводила, не иначе боялась, что ее медведь приведенный гостями укусит.

Последовал новый взрыв хохота, Корявень обиженно сопя, буркнул:

– Да ну вас, дурные вы какие-то.

– Дурные-дурные, – вновь съязвила Рысь, пододвигая тарелку, – один ты у нас прекрасный, как новый автомат. А побреешься так и вовсе великолепным станешь, как новый обритый автомат.

– Кристина, хватит, – сквозь смех попросил капитан, – а то неровен час, разобидится сержант, и покусает тебя, как помянутый тобой же медведь.

И вновь взрыв хохота, смеялись, что называется, до слез. Наконец потихоньку стали успокаиваться, и Тигренко вдруг с грустью подумал, что мир, который он знал, потерян для людей, а в этом новом мире, вполне нормально когда двадцатилетняя девчонка с утра расстрелявшая человека, теперь веселится, собираясь обедать. И никаких тебе мук совести, никаких истерик, мир к которому так стремились люди выдумавшие поговорку: «человек человеку волк» наступил, и изломанным зеркалом отражал истинную суть человека. Тиграш сжал кулаки, стараясь волевым усилием прогнать гнетущие мысли, вздрогнул, когда Кристина положила поверх его руки свою ладошку.

– Ром, что случилось? – она заглянула ему в глаза, и капитан вдруг понял, что все смотрят на него, ждут объяснений.

– Все нормально, – он с деланной бодростью подвинул к себе тарелку, ковырнул вкусно пахнущую мясом кашу. Аппетит пропал окончательно, поднявшись, бросил недоуменно воззрившимся на него спутникам, – Выйду, свежим воздухом подышу.

– Капитан, – начал было Дубов, но Тигренко лишь отмахнулся, закрывая дверь. Прошелся вдоль стены харчевни, сел на поржавевшую бочку, лежащую тут же у стены, и почему-то впервые пожалел, что не курит. Погруженный в тягостные размышления он не заметил, как к нему подошел старик, высокий, все еще широкоплечий, но совершенно седой, узловатые старческие пальцы, разбиты артритом. Лицо незнакомца, как у индейца: смуглое, скуластое, опутано сетью морщин, крючковатый нос, сломанный когда-то давным-давно, искривлен.

– Ты прав, тот мир потерян, – каркнул старик, заставив Тигренко вздрогнуть.

– Что?

– Я говорю, что ты прав, тот мир потерян, – старик улыбнулся, показав на удивление для своего возраста ровные белые зубы.

– Вы что, мысли читаете? – удивился Роман.

– Не всегда, капитан, не всегда, – хитро прищурился незнакомец, – главное запомни, потерянную вещь, всегда можно отыскать… при желании. Другое дело, а нужно ли?

– То есть, как это? Нужно конечно.

– Хм, – старик потер подбородок, скрипнув двухдневной щетиной, – а для чего? Чтобы новый Армагеддон устроить? Или может, для того чтобы террористы продолжили взрывать мирное население?

– Но ведь… было же и что-то хорошее, правильное, – попытался было ответить Тигренко, но загадочный старик лишь махнул рукой, хрипло рассмеялся.

– Чушь! Иллюзия! Этот мир более жесток, но и намного честнее, он заставляет каждого быть собой, и если кому-то что-то не нравится, он не дает компромиссов! Каждый вправе изменить себя, а самообман того мира тут опасен, смертельно опасен.

– А как же…

– Убийства? Смерти? Ерунда, все в порядке вещей, все это и есть природа человека, которая в прошлом мире, просто была загнанна глубоко внутрь. Хотя тот кто хотел, убивал и тогда, но многие ли могли там, защитить себя убив агрессора? Защитить себя и своих близких и не угодить в тюрьму, где были бы обречены гнить заживо!? А так ли уж там заботилось государство, о котором ты сейчас мне хочешь сказать, о своих сынах? И за что гибли в сотнях никому ненужных конфликтах тысячи молодых солдатиков? Тебе ли не знать, капитан? Ты хороший человек, Тигренко Роман, ты ищешь правильные вещи, но не там.

– Откуда вы знаете мое имя? Кто Вы? – ошарашено выдавил из себя Роман.

– Кастанеда! – В дверях харчевни стоял Шланг, – не ломай капитану мозг! Капитан, ты чего, не надышался еще? А то у тебя харч там совсем простынет, да и дедушка этот тебе сейчас так моск вынесет, что умом тронешься.

– Кастанеда? Тот самый? – вытаращился Тигренко, прочитавший в курсантах не одну книгу об этом знаменитом ученике дона Хуана.

Старик рассмеялся, своим каркающим смехом.

– Хотел бы я быть тем самым. Ладно, капитан иди, поешь, дорога у тебя дальняя впереди, не всегда время перекусить будет. И вот еще что, – он поймал поднявшегося капитана за руку, – береги девчонку, она в тебя верит.

– Спасибо, – Тиграш помялся, не зная, что еще сказать.

– Иди-иди, капитан, – Кастанеда хлопнул его по плечу, – не всегда и не везде нужны слова. Удачи!

Старик развернулся и твердой походкой двинулся к далекому гаражу. Шланг подойдя к Тигренко, тронул его за локоть:

– Вижу, опоздал я, успел он тебе на мозги присесть. Не парься, капитан, Кастанеда – наш инженер-оружейник, разбирается в этом как бог, правда вот увлечения всяким шаманизмом-вудизмом сделало из него нелюдима. Боятся его пацаны, говорит он всегда туманно, но после оказывается все точно.

– Он имя мое знает, и про Кристинку то же, – удивленно начал Тиграш.

– Я и говорю, колдун. Но если ничего про смерти не вещал и прочими бедами не стращал, то и париться не стоит.

– Вроде бы нет… сказал беречь Рысь, – испуганно встрепенулся Роман.

– Ну, вот и береги, славная она у тебя, правда, не пойму, чего ты ей не скажешь о своих чувствах.

– Да что ты привязался! – вновь начал злиться Тиграш.

– Ладно-ладно, это твое дело, – примирительно вскинул руки Тимка. – Пойдем есть, а то Рысь твоя, без тебя, как без аппетита.

– Опять, – рыкнул Ромка.

– Нет, снова, – хохотнул Тимка, и подтолкнул его в спину, – пошли-пошли капитан, чего голодать зазря.

За столом у них прибавилось, рядом с Корявном сидела Кузьмич, на столе перед ними красовалась пузатая бутылка, с розовой жидкостью.

– О, капитан, надышался поди! – весело крикнул Олег. – А мы тут наливочкой балуемся.

Тигренко улыбнулся, думая, что сержант все-таки тот еще шалопай, под сорок уже, а по нраву, так все еще пацан-пацаном. Подпустил в голос металла:

– Сержант, кто разрешил потреблять спиртные напитки и морально разлагаться!

Дубов уловив шутку, подскочил, козыряя:

– Никто товарищ, капитан, самовольничаю значит.

– Сто нарядов в не очереди, – улыбнулся Роман.

– Есть, сто нарядов в не очереди, – подмигнув, Олег подвинул наполненную до половины кружку Тигренко. – Попробуй, Ром, Катюша на земляничке делает, душевная вещь.

– Да у тебя, все, что крепче воды – душевная вещь, – съязвила Кристина.

– Ну, а чего, организм зря водой насиловать, – степенно ответил Дубов, – организм сержанта, дабы ты знала, это как точный научный прибор, этакий сложный механизм, который постоянно требуется смазывать спиртом, чтоб работал правильно.

Тигренко хрюкнул с набитым ртом, едва не упустив кашу назад. Шланг зашелся смехом, не преминув между делом, махнуть очередную порцию напитка в рот.

– Дубов, ты – алкоголик, – прожевав кашу, произнес Тиграш.

– Точно, акахоолик! – поддакнула Рысь, и тут же встрепенулась, – А это кто, акахоолик?

– Древние название животных с непреодолимой тягой к спиртным напиткам… ну к самогонке к примеру. – Пояснил капитан.

– Ааа… пья… пьяница, – неуверенно протянула Рысь, – нам Александр Николаевич рассказывал, как-то на уроке. Только он не про животных рассказывал, а про людей.

– Да насчет животных капитан шутит, – хмыкнул Шланг.

– Отнюдь, – улыбнулся Роман. – Ты, кстати, судя по всему, тоже из этих древних животных.

– Все, хватит нудить, у меня есть тост, – Корявень разлил по кружкам настойку, и, глянув в глаза Кати, закончил, – за прекрасных дам.

Все чокнулись, Рысь промолчала, не найдя за что зацепиться, зато быстро нашелся Тимка.

– Кузьмич, с тебя магарыч, ты гля какого я тебе кавалера привел.

– Но-но! Поговори у меня, – погрозил ему пальцем Дубов, – кавалер пришел сам, чему имеются свидетели, и ничуть не жалеет об этом кстати.

По губам Кузьмич скользнула кокетливая улыбка, она поднялась, убирая за Тигренко и Рысью тарелки, глянула на сержанта.

– Олег, не поможешь мне на кухне?

– С радостью, – сержант поднялся, и двинулся за Катей на кухню.

Когда они уже почти скрылись на кухне, Шланг крикнул:

– Кузьмич, все-таки с тебя магарыч, – на секунду задумался и продолжил, – да, и с тебя, Дубов, тоже!

Сграбастав со стола почти опустевшую бутылку, Тимка взглянул на капитана, тот покачал головой, Кристина так и вовсе проигнорировала, тогда байкер приложился к горлышку, в два глотка допил остаток. Громко крякнул, утер рот рукавом и, посерьезнев, произнес:

– Ладно, капитан, вы пока тут посидите, а я пойду Кошкодава найду, он тут сейчас за главного. Если есть желание, можете в магазин дойти, он в левом углу двора, за цистерной. Там Туран-Грек всем заправляет, толстый лысый, но вовсе недобрый, хоть и улыбается что Гумплен. Да, к нашему братству он никак не относится, просто снимает гараж под магазин. Напротив магазина, оружейная, ну с Кастанедой ты уже знаком. Что еще, а, в центре двора курить нельзя, там заправка, вроде бы все.

Байкер поднялся, постоял, покачиваясь с мыска на пятку, с кухни послышался грохот, затем тихий смех Кузьмича, Шланг хмыкнул и, подмигнув Тиграшу с Кристиной, вышел.

Тигренко глядя ему в след, от чего-то, подумал, что в очередной раз ошибся при знакомстве, и байкер оказался вполне себе сносным мужиком. А еще он поймал себя на том, что немного завидует этим мотоциклистам, устроились они вполне себе неплохо, и главное тут никто ничего не знает о Жоре. Мысли сами собой повернули на его задание, до сих пор не выполненное, и самое поганое, они все дальше забираются на юг, в то время как ему нужно на север. Дубов во время их последнего перехода кратко объяснил, что назад через болото лезть нет смысла, лучше в обход, но это крюк километров в двести пятьдесят выйдет, при хорошем темпе дней за восемь-десять справятся, если все нормально будет. Вот именно если, ухмыльнулся сам себе Роман, если не напорются на засаду преследователей Рыси, если не будут съедены мутантами или убиты бандитами, да мало еще чего.

– Ром, – голос Кристины вырвал его из тягостных раздумий, – ну чего ты опять такой хмурый?

Он глянул на нее, в очередной раз отметив, как девчонка красива, просто прелестна. Встретился взглядом с зелеными глазами и почувствовал что тонет, погружается в эту весеннюю радость, и тревоги последних дней отступают, затираются в этой краске жизни.

– Колдунья, – едва слышно прошептал Тигренко.

– Что?

– Да так, просто песню одну вспомнил, прям про тебя – он улыбнулся, и Кристина тут же блеснула ему жемчужинками зубов в ответ.

– Правда, про меня?

– Ага.

– Спой, Ром, – маленькая ладошка легла на его запястье.

– Боюсь не получится, – смущенно улыбнулся Тиграш, – не блистал никогда музыкальным слухом… да и пела там женщина, как бы про себя…

– Ну и пускай, все равно спой.

Он побарабанил пальцами по оструганной поверхности стола, и тихо напел:

– За мои зеленые глаза,

Называешь ты меня колдуньей.

Говоришь ты это мне не зря,

Сердце у тебя я забрала.

А я вовсе не колдунья,

Я любила и люблю.

Просто мне судьба пророчит,

Любовь яркую, – твою…

– Ну не фига себе, – присвистнул, появившийся, в дверях кухни Корявень.

Тиграш смущенно замолчал, зато Рысь буквально взвилась:

– Тебе чего на кухне не сиделось, ходишь тут, в метлу свою свистишь!

– Судя по всему, я не вовремя. – Ничуть не смутившись отповедью Рыси, подмигнул капитану Олег, проходя мимо них. В дверях он остановился, будто раздумывая говорить или нет, затем, тряхнув бородой, вышел. Рысь посидела с минуту, обиженно сопя, затем, робко попросила:

– Рома, а дальше споешь?

Тиграш улыбнулся. Несколько секунд понежился в теплоте изумрудного взгляда.

– Обязательно спою, но позже, а сейчас, – он извлек из нагрудного кармана пакет с картой. Расстелив ее на столе, начал водить пальцем, – Давай, помогай, определиться надо, где мы сейчас, и попытайся указать, где этот твой Первоцвет.

Весь следующий час они занимались картой, споря, где вышли из болот, в итоге у них получилось три вероятных положения их теперешнего нахождения, и Кристина указала нахождение своего поселения, правда весьма условно. За этим занятием их и застал вернувшийся Шланг в сопровождении коренастого, кривоногого мужика лет пятидесяти, распространяющего вокруг себя мощный запах перегара. Красное полное лицо, несло на себе явные следы вчерашних возлияний, длинные сальные волосы, завязаны в хвост. Длинная буйная борода, несколько дней, а то и недель не знавшая расчески, солидно лежит на не маленьком уже брюшке. Клетчатая шерстяная рубаха расстегнута до пупа, на левом плече висит кожаная куртка, серые брезентовые штаны заправлены в обрезанные «по-дембельски» кирзачи, из-за левого голенища торчит рукоять ножа. За широким поясом пистолет системы маузер. Кивнув сидящим, он первым делом направился на кухню, что-то бубня себе под нос. Из увлеченного монолога, Тиграш разобрал лишь: «билля», «ежанные ежики» и «какого хера», из чего решил, что его догадка верна и это и есть Кошкодав. Его предположение тут же нашло подтверждение, едва незнакомец сунулся на кухню, как от туда послышался грозный голос Катерины, незатейливо, но емко и точно описавшей, что случится с любым вторгнувшимся в ее святая святых без приглашения, и с некоторым Кошкодавом в частности. Не дослушав ее руладу многострадальный похмельем байкер, как пробка вылетел с кухни, и, ошалело оглядываясь, метнулся в бар. Цапнув первую попавшуюся бутылку, поспешно развернулся, и испуганно попятился. Перед стойкой, похлопывая по левой ладони скалкой, стояла Кузьмич, ноздри ее гневно раздувались, хотя в глазах плясали искры веселья. В дверях кухни, смеясь, остановился Корявень, в гимнастерке с закатанными до локтя рукавами и веселом оранжевом фартуке.

– Воруем значит, – произнесла Катерина, увеличив амплитуду и скорость движения скалки.

– Не-не-не-не-не, я это, может в долг? – Кошкодав сглотнул, неотрывно следя за каталкой для раскатки теста, будто за змеей.

– Какой еще долг!? Ворвался на кухню, теперь умыкнуть опохмел хочешь?

– Ну, Катюш, ну надо мне, болею я… очень болею.

– Бухать меньше вчера надо было. – Скалка замерла в воздухе.

– Ну, Катенька, ну проси чего хочешь.

– Ладно, – сжалилась Кузьмич, – но смотри, не привезешь до конца недели обещанную картошку и два ящика консервы, можешь забыть, как тут пить. В-о-о-б-щ-е, забыть!

– Какие консервы? Консервы я не обещал, – болезненно наморщил лоб старший байкер.

– Теперь обещаешь, – улыбнулась Катя и, развернувшись, двинула на кухню.

– Где ж я два ящика то возьму? Катя… где я консервы возьму?

– Да какая мне разница, – не оборачиваясь, произнесла она, игриво тряхнув головой перед Дубовым, и скрылась на кухне.

– Вот же ж, ежиные ежики, – сплюнул под ноги Кошкодав, глянул обреченно на бутылку, стоившую ему двух ящиков консервы. Вид алкоголя явно возымел успокаивающий эффект, озабоченность на его лице сменилась довольной улыбкой и, свинтив крышку, сделал пару мощных глотков. – Ух, ек-макарек, хоооорошо.

И только после этого, он вновь обратил на Тираша и Рысь внимание.

– О! У нас гости, здорова, приезжие.

– Скорее, пришедшие, – мягко улыбнулся Роман.

– Да по хрену, – авторитетно заявил байкер. – Вы вообще кто? И что тут делаете?

– Живут они тут. Кошкодав, ты че, и вправду мозг пропил? – Шланг уселся на табурет. – Я тебе про них все утро талдычу!

– А, так это они, ну тады, здорова, служаки.

– И тебе не хворать.

– Это было бы здорово, – Кошкодав кивнул на бутылку, – только от нее все одно хвораю. Мне тут Шланг рассказал, про то, как лихо вы разделали бандюков, и его шкуру спасли, так, что выражаю вам благодарность от лица всех Всадников. Я как лицо официальное, как никак комендант этого богом забытого места, искренне вам признателен за спасение другого нашего официального лица, ибо спасли вы нашего атташе. А теперь рассказывайте.

Он без приглашения бухнулся к ним за столик, отрыгнув перегаром, Рысь сморщила носик, но промолчала.

– О чем рассказывать? – Тигренко откинулся на спинку стула.

– Как о чем? – удивился байкер, – о том куда идете, и вообще, как и че?

– Понятно. Ну, слушай, идем домой, как и че, не знаем, как и везде и как всегда, наверное.

Шланг улыбнулся, отошел к кухне.

– Точно, – кивнул Кошкодав и вновь приложился к бутылке, – именно так тебя Шланг и описал, колкий и жесткий. Наверное, и вправду военный.

Тигренко пожал плечами, дескать, какой есть. Рысь поерзала на стуле, по всему собираясь что-то сказать, но рта так и не раскрыла.

– А вот и пиво, вступают барабаны и фанфары, – к столику подошли Дубов и Шланг, несся в каждой руке по кружке пива.

– Пиво – это жизнь! – уже захмелев, жизнерадостно провозгласил Кошкодав, и вновь глотнул самогонки.

Рысь опять заерзала на сиденье, глаза ее лихорадочно блестели, девчонка явно что-то замышляла, и Тиграш на клонившись к ней спросил:

– Ну, что ты там задумала в этот раз?

– А пускай нам мотоциклет дадут.

– Чего? – поперхнулся Кошкодав, – это как это пусть дадут? Ты что девонька, сбрендила совсем от радиации?

– А чего, ну или мы его у вас выменяем.

– Это на что же интересно? – ехидно поинтересовался старший заставы, лицо его от самогонки раскраснелось.

– Нуууу, не знаю… на что-нибудь, – она глянула на Тигренко, он сидел с интересом глядя на нее. Действительно, почему бы не попробовать раздобыть колеса, особенно у людей, у которых с этим проблем нет.

– Нет, не могу я на это пойти, не могу и не просите даже, меня за такое Саблезуб узлом завяжет и заставит самому себе жопу лизать!

Шланг, все это время молчавший, кивнул на разложенную карту.

– Капитан, покажи вам куда надо? На базу?

Тигренко кивнул.

– Вот, – улыбнулся блондин, достал из пенала на поясе шариковую ручку, и уверенно нарисовал на ней точку, с пометкой ДПС ВА. – Мы здесь.

Дубов что-то прикинув в уме, согласно кивнул.

– Вот тут, угодья Игоря – Тимка постучал ручкой по пометке Князь, – я к нему и ехал, когда меня перехватили, ну да не суть. Значит так, завтра берем коляску, и катим до схрона с моей ласточкой, там меня высадите и сами покатите к Игорю, у него и оставите мотоцикл. Ну как?

– Ты чего раскомандовался? – набычился уже порядком опьяневший Кошкодав. – Я тут командир, и я говорю, мотоцикл не продам.

– А они его только покататься возьмут, – отмахнулся Шланг, – а от Князя потом наши заберут.

– Эх, давно я на байке не сидел, – мечтательно вздохнул Корявень, – почитай уж лет пятнадцать. А раньше любил погонять.

– Ну, так давай к нам, основное ты уже имеешь, – байкер пояснил, смеясь, – ну знаешь толк в выпивке и любишь мотоциклы. Да и борода вон какая, наши это дело правильным атрибутом чтят.

Рысь брызнула, в голос рассмеялся Тиграш. Дубов крякнул, вздохнул:

– Не знаю, я подумаю, может и подамся к вам, – он кинул взгляд на кухню, где осталась готовить Кузьмич.

– Вот-вот, и Катюшку осчастливишь, застоялась бабенка, наши ей чего-то не мил никто, а к тебе явно интерес не двузначный проявляет.

– Ну-ка перестань у меня ценные кадры переманивать, – шутливо обозлился Роман. Перспектива прокатиться на мотоцикле определенно радовала, да и половину пути за день пролетят. Настроение определенно улучшилось.

– Да и ты тоже, капитан, оставайся у нас, пристроим тебя, будешь молодежь учить воевать.

– Ага, уже вербовка пошла, – рассмеялся Роман.

– Да какая к чертям вербовка, жалкие попытки, сулить выгоды не могу, нет их просто, а вот бывалые вояки нам всегда нужны.

– А меня чего не зовешь? – гордо вскинула подбородок Кристина.

– Да не хочу, чтобы мне капитан башку проломил.

Рысь довольно улыбнулась и прикрыла глаза. Тигренко лишь вздохнул, понял уже, что беловолосый байкер, не внемлет его просьбам и гнет свою линию, правильно конечно все подметил, за эти дни он и вправду начал все больше и больше уделять внимание Кристине.

– Ладно, может, и будем сотрудничать, но это все потом, сейчас я на задании, а дальше видно будет.

Осоловело глядя на Шланга, Кошкодав икнул, отставил почти опорожненную бутылку и произнес:

– И верно из тебя парламентера сделали, ты кого угодно уболтаешь. Вона уже и военных переманил. Ладно, отдыхайте, а я пойду, пройдусь, а то уже накрывает сызнова, а мне еще посты проверить нужно, и вообще узнать как че.

Следом за Кошкодавом ушел и Шланг, сказав, что ему нужно договориться на счет запчастей, да и присмотреть коляску не мешает. Незаметно слинял и Олег, едва допил пиво, поднялся вроде как в туалет и исчез. Тигренко усмехнулся, понятное дело, на кухню утек. Рысь откровенно зевала, замаялась за последние дни. Роман поднялся, протянул ей руку.

– Пойдем, нечего тут высиживать, тем более обед на носу, сейчас как набьется сюда бородатых мужиков.

Рысь поднялась, глаза ее уже слипались, по губам медленно скользнула улыбка:

– А что, Ром, ты боишься бородатых мужиков.

– О тебе забочусь, – Тигренко придержал перед девушкой дверь, выйдя следом из Харчевни, закрутил головой. Кошкодав сказал, что разместит их без проблем, но, ни он, ни Шланг не объяснили где им расположиться. Тигренко досадливо сплюнул, сам тоже хорош, командир мать его, такую простую вещь не уточнил. Домиков и вагончиков тут натыкано с пару десятков, поди разберись где их хотели разместить. Рысь сонно зевнула:

– Ага, заблудились… может Корявна позовем?

– В смысле?

– В смысле проводником, – она опять зевнула, – спать хочу просто ужас.

Тигренко улыбнулся:

– Раз еще способна язвить, значит не так уж ты и устала.

– Ну, понятно, ты еще скажи, раз в обморок не падаю, значит все в порядке.

– Ладно, не ной, сейчас все решим, – он кивнул на лежащую рядом бочку, – вон посиди пока, а я пойду мурлыконенавистника найду.

Главу байкеров он нашел на посту у центральных ворот, через которые они несколько часов назад попали на базу. Развалившись на мешках с песком, краснолицый толстяк спал, сладко посапывая и распространяя на версту запах перегара. Караульные сидели за импровизированным столом и шлепали засаленными картами. На его появление они отреагировали философски, то есть никак. Тираш недовольно покачал головой.

– Н-да. Зря не в чехарду. Порядочки тут я смотрю.

– Чего? – вяло поинтересовался один из бородачей.

– Я говорю, что за игры на дежурстве?

– Да какое на хрен дежурство. Так, для праформы сидим. Сюда бандюки последний раз, больше полугода назад дергались, так мы всю банду почитай и укокошили. С тех пор все тихо.

– А ты этот, военный, что утром со Шлангом притопал, да? – прогудел второй дозорный, бросив карты. – Кошкадав говорит тебя к нам полевым командиром завербовали.

Тигренко про себя хохотнул, но лицо осталось серьезным.

– Точно, так что с этого дня, никаких карт. В туалет или на перекур, отлучаться по одному, иначе сгною на дежурствах. Оружие к проверке готовь!

Оба байкера ошарашено глядели на него, один даже рот раскрыл.

– Я что, неясно выражаюсь! – гаркнул Роман, изо всех сил силясь не рассмеяться.

– Во писец! – выдохнул один из них, и оба вскочив кинулись по своим местам.

Разбуженный Кошкодав, удивленно хлопая глазами, наблюдал за суетящимися бойцами. Наконец выдохнул:

– Еженные ежики, это чего я проспал-то? Чего это, нападение на пост!?!

Тиграш, не выдержав, рассмеялся:

– Дисциплину твоим бойцам прививаю.

– А! Ну, это правильно. Надо этих шалопаев вот где держать. – Он демонстративно сжал кулак. – Хотя я так и делаю, вообще-то.

– Да я заметил уже, – Тигренко ухмыльнулся. – Ладно, я, в общем, тебя искал по другому вопросу.

– Да? Интересно, – толстяк поднялся, с явным удовольствием почесал грудь, передвинув мимоходом пистолет за поясом.

– К проверке готов! – рявкнул у него над ухом один из караульных.

– Ты че орешь, придурок! – скривился Кошкодав.

– Дык, я это… докладываю, вот. Ты ж это, сам же говорил, че вот он полевой командир у нас теперь… ну, вот я и доложил, что оружие к проверке готово.

– Песка лучше в голову доложи, у тебя там, по-моему, свободного места много, – Кошкодав, медленно осмотрел вытянувшегося во фрунт караульного, отвернулся – блин, точно, что-то такое я вам рассказывал. А все равно идиоты, не видели что ли, что я пьян был.

– Ты че, Кошкодав? Ты ж все время пьян.

– Ты поговори мне еще, сопляк! – он отвесил караульному затрещину и повернулся к Тигренко, – пойдем, капитан, расскажешь, что у тебя за вопрос созрел.

Выслушав полупьяные стенания местного главы мотоциклетного братства, Тиграш в конце концов выяснил, какой из бараков отдали им под заселение. Рысь он нашел уже спящей, положив на коленки свою «трещотку», она откинула голову, облокотившись на стену Харчевни и сладко посапывала. Роман несколько минут постоял, любуясь, и не решаясь будить ее, затем присел на корточки рядом. От раскаленного полуденным солнцем песка исходили волны жара, на его лбу заблестели проступившие капельки пота. Стараясь не разбудить девочку, взял ее на руки, поднял, она все же проснулась, дернулась спросонья, даже попыталась вскинуть свой пистолет, но тут же успокоилась, узнала.