День матери Богатырева Татьяна
Я волнуюсь. Мне тяжело об этом говорить.
– Гм. Да?
– Ну… как вы считаете?
– Я думаю, это хорошая идея. Пути Господни неисповедимы, возможно, это действительно поможет.
И он начинает подниматься по лестнице в нашу квартиру.
– Да нет, постойте! Вы не поняли. В смысле, извините. Просто на клинику нужны деньги.
– Да, и что?
Я понимаю, что все это бесполезно. Мне становится тошно, и наваливается усталость, плечи опускаются, и я бубню что-то в ответ. Типа: «Нет, ничего, я просто хотел посоветоваться, спасибо вам».
– Не за что, сын мой, не за что.
– Я думал, мы это, как это, ну, в кафе пойдем.
Анита идет быстро, и мне приходится говорить с ней на ходу. Вечное положение, в котором я оказываюсь.
– Ха-ха, да нет, я же сказала – делом займемся.
Оборачивается.
– Ну, на самом деле, если хочешь, потом как-нибудь посидим. Сейчас у меня работа. Я вот тебя решила взять.
Мы подходим к Апраксину двору.
– А кем работаешь-то?
Улыбается:
– Увидишь.
Мы проходим в полуподвальное помещение, я сбавляю шаг и успеваю прочитать табличку: «Центр социальной помощи населению».
– Это Тимофей, я его сегодня к нам на экскурсию привела.
Грузная тетенька улыбнулась и продолжила свой путь по коридору с большим пакетом в охапке.
Анита куда-то пропала. Я стою в нерешительности, не зная, раздеваться мне или нет и вообще, куда себя деть. Меня окликнула грузная тетенька, уже без пакета, зато с брошюрой в руках:
– На, почитай пока. Это наша газетка.
Я попытался вчитаться в брошюру, но тетенька стояла рядом и отвлекала:
– Мы собираем одежду для лиц без определенного места жительства, стараемся устроить на лечение тех, кто в этом нуждается. В нашей организации работают наши же «клиенты», да и просто добровольцы или социальные работники, такие, как твоя подруга.
Я открыл было рот, чтобы расспросить поподробнее насчет Аниты, но она уже сама подошла к нам.
– Пойдем, мы с тобой уже и так опаздываем. Поедешь со мной на машинке?
– Э, я…
– Ну и отлично!
Анита протягивает мне два полиэтиленовых пакета, на ходу я заглядываю в них и обнаруживаю там пакеты с крупой, консервы и еще что-то. Мы выходим на улицу, и Анита идет по направлению к старенькой «девятке».
– А это Витя, наш водитель. Мы сейчас с тобой проедемся в пару мест, раздадим еду старичкам.
И я почему-то вспоминаю того старика, с которым встретился в сбербанке.
«Но это не беда! Я – оптимист, мой стакан всегда наполовину, но полон! Не зря же я сюда пришел, раз такое дело, и карту я потерял, я ее щас как возьму, как заблокирую!»
– Ты чего, испугался? – смеется Анита, пока мы едем в машине. – Вы в своей церкви подобным не занимаетесь?
– Да нет, я ничего. Просто так, думаю.
– Ну вот и отлично, думать полезно. А в кафе я с тобой вечером схожу, не переживай.
Ваня
Я открываю дверь квартиры. Там, как всегда, темно. Снимаю форму, прохожу на кухню. Там сидят мама с отчимом; усмехаюсь – ну да, на столе уже бутылка, хотя еще даже не стемнело.
– Привет, сынок.
– Чего празднуем? – Я заглядываю в холодильник.
– Да мы это, так просто. – Мама отводит глаза и спешит сменить тему разговора. – Ванечка, ты дома сегодня?
– Да нет, я просто переодеться. Не хочу в форме в центр ехать.
Я смотрю на них, стараясь придать лицу нормальное выражение, но меня передергивает от того, какие они слабые, как горестно сгорбились над столом. Смотрю на то, как отчим наливает коньяк, мешая его с соком, прямо в здоровую кружку для чая.
– Сегодня, кстати, бабушкина годовщина, вы бы хоть за это, что ли, выпили.
Получается грубо, но мне, как всегда, все равно, я не смотрю на их реакцию и выхожу из кухни.
В комнате, не включая свет, шарю по ящикам стола и наконец выуживаю оттуда свою заначку – гашиш в коробочке из-под «Тик-така», сую в карман, хлопаю дверью.
В кафе на Невском, кроме Тимы, за столом меня ждет еще какая-то незнакомая девочка, миниатюрная, разодетая как студентка художественного колледжа. Усмехаюсь: ну неужели Тима девушку завел?
– Хай.
Тима вскакивает. Он краснеет и знакомит нас с девочкой, у нее смешное имя Анита.
Анита смотрит на меня, как ребенок на новогоднюю елку. А все потому, что я умею правильно смотреть на людей – такими вот глазами, как будто мне все интересно. Тима тоже это все замечает, ерзает. Мне становится весело.
Как только Анита идет к бару, чтобы заказать еще кофе, Тима поворачивается ко мне. Я вздыхаю и жду пассажа о своих флюидах, из-за которых на меня вешаются все – свободные и чужие – девушки, но вместо этого Тима склоняется к столу и говорит серьезно и вполголоса:
– Вань, я сегодня знаешь кого видел… Юрину маму.
Удивляюсь.
– Да, и что? – Ну, видел, чего необычного.
– Нет, ты не понял. Анита… ну, в общем, она меня на работу устроила, такая штука, типа ночлежки для бомжей. Пару месяцев всего назад. Ну вот, и сегодня я там столкнулся с… ну, с Юриной матерью, понимаешь?
Тима негодует.
– Ну а что тут такого-то?
Он не понимает, как это я не понимаю, какой это ужас. Как-то так. Анита возвращается с огромной чашкой кофе, улыбается, оправдываясь: «Мне еще сегодня к универу ночью готовиться». Я мило ей улыбаюсь, я уже уверен, что, когда мы будем прощаться, она предложит мне обменяться номерами телефонов, встретиться, что-то еще. Слежу за реакцией Тимы, он хмурится, и мне даже становится немного его жаль.
– Тимыч, знаешь, я давно уже Юру не видел. Хочешь, пересечемся с ним, спросим, что и как?
Он кивает, все еще хмурясь.
– А кто такой Юра? – живо откликается Анита.
Она восхищена тем, как красиво у меня получается выдувать колечки из дыма. Тима напрягается.
– А Юра, дорогая, это наш главный друг, наш гуру. Мы, знаешь, как у Ремарка.
– Три товарища? – подхватывает Анита.
Я кошусь на Тиму и киваю. Да, вот так вот надо с девушками общаться.
– А что ты еще читать любишь?
– О, при моей работе не до книг. – Еще одно очко в мою пользу. – Я все больше на страже порядка, наша служба и опасна, и трудна. Кто-то же должен бороться с мировым злом…
– Да в милиции он, – скучным голосом вставляет Тима.
Анита не обращает на его комментарий никакого внимания.
– А я очень люблю Кафку, – доверительно сообщает она, – мечтаю в Праге побывать.
– Да что ты говоришь!
Я смеюсь, а вот Тима внимательно запоминает все, что она говорит. Разве что не конспектирует. Чудной.
– Ну, ребята. Развлекайтесь. Мне пора на секретное задание по спасению мира.
Ну вот, Анита хочет со мной «как-нибудь встретиться». Мне смешно наблюдать за Тиминой реакцией. Она предлагает обменяться телефонами, но я не могу удержаться и делаю гадость:
– А, это… да мы через Тиму свяжемся.
Легкой походкой выхожу из кафе. Я знаю, что они оба – каждый по-своему – провожают меня взглядом. Сворачиваю с Невского на одну из улочек, нахожу глазами припаркованный БМВ.
– Привет, Юрик.
Ну да, насчет «я давно не видел Юру» это я, конечно, приврал.
– Здорово.
Юра смешно смотрится в своей шикарной машине. За рулем иномарки – мрачный мальчик в старой, совершенно непрезентабельной дубленке. Он включает двигатель.
– Ну, че, как у тебя? К тебе, кстати, едем?
– Ага.
Юра закуривает.
– Вань, тебе мобила нужна? Могу дать попользоваться. Сейчас целую партию достали, не успеваю распространить.
– О, давай, конечно.
Едем молча, от центра города, через Охту.
– А я щас Тимыча видел. Все нормально у него, девочку себе завел, очень милую, кстати. Социальный работник, но веселенькая. В Прагу поехать мечтает.
– Ну и чего она?
– Да нет, просто, ничего так… девочка.
Мне смешно. Ну просто вообще – обхохотаться можно.
Тима сидит на моей кровати, а я кручу косяк на полу.
– Нет, ты серьезно? Это и есть твой супер-гипер-план покорения мира? Тима, ты дурак.
Он дуется. Ничего ты не понимаешь, говорит.
– Тима, ты вообще с какой планеты упал? А, ну да, с Валаама, ха-ха. Мне так смешно, что я никак не могу скрутить ровный косяк.
– Блин, ну тебя! Не буду больше ничего говорить.
Ну все. Сейчас он разобидится, и у меня не будет повода посмеяться.
– Да ладно, давай еще раз расскажи сначала. Значит, ты намерен написать книгу, и не просто книгу, а путеводитель по Праге.
Я не выдерживаю и давлюсь смешком.
– Ну как бы… в общем… да. Там и сюжет будет, и в то же время маршруты. Мне вот моя научная руководительница сказала, хорошая мысль, она поможет, отредактирует потом. Черновик уже готов.
– Ну, и дальше что?
– Ну и вручить эту книгу Аните. С билетами в Прагу. Или лучше в самой Праге вручить, как ты думаешь?
И он, главное, говорит совершенно серьезно.
– Тим, я вот думаю, а если скорость в вену попробовать, что из этого выйдет? Один мой приятель вот так недавно экспериментировал.
Тима смотрит на меня сверху вниз, весьма осуждающе.
– Блин, Вань, зачем ты вообще все это делаешь?
О, он настроен весьма серьезно.
– Ты прямо как моя бабушка. Была, в смысле.
Ну просто так. Мне скучно, вот и все. Нет никакой причины. Вообще нет.
Тима расстроен таким ответом. Усмехаюсь. Каждый развлекается, как хочет, один пишет книги про Прагу, чтобы только девочка начала с тобой встречаться, другому скучно, ну и что тут такого?
К Юре в гости мы поехали своим ходом, все вместе – я, Тима и Анита. Тима молчит, он недоволен таким развитием событий. Это Анита настояла, она живо интересовалась всем, что происходит в моей жизни, а я не очень-то возражал, в принципе.
Юра – обладатель однокомнатной квартиры на Гражданке – открыл нам дверь. Светлая квартира, маленькая, уютная. Хорошая, в общем.
– Здравствуй, Анита! Очень рад с тобой наконец-то познакомиться. Много слышал о тебе и от Тимы, и от Вани.
Тима морщится. Ну еще бы, ничего Юра от него не слышал, они вообще сто лет уже как не виделись.
– Ой, и от Вани слышал! Ну надо же.
Анита – сама простота.
– Мальчики, я вам сейчас поесть организую. Юра, где у тебя кухня?
Сидим за столом на кухне, ну точно – три товарища, а Анита уже и на стол сама накрывает. И действительно, все трое залюбовались.
– У нас как-то у всех так вышло, что дома никто не готовил никогда, – смущается Тима.
– Ну да, – подхватываю я, – все как-то сами.
Юра вообще следит за Анитиными движениями так, что жутко становится. Того гляди, похитит и в аул увезет; в восторге он, в общем. Тиме это, ясное дело, не нравится.
Мы с Тимой стоим в прихожей, он одевается. Настроение у него как на похоронах.
– Остался бы тоже, чего ты.
– Не могу, – сердится он. – Блин, ну ты же знаешь, что у меня мама.
– У всех мама. А у меня еще отчим, дядя и дядина новая любовница.
Тима на мою шутку не реагирует, совсем надулся.
– Может, еще раз спросить Аниту, я бы ее подвез до дома.
Уж очень ему не хочется, чтобы она оставалась.
Я оборачиваюсь в сторону кухни. Юра что-то увлеченно рассказывает Аните. До нас с Тимой долетают обрывки фраз:
– А когда отец умер, пришлось мне школу бросать, идти работать… но я не жалуюсь, жизнь – она такая.
Тиму передергивает. Я закрываю за ним дверь и возвращаюсь на кухню. Достаю из сумки гашиш. Анита категорически отказывается, однако нам не запрещает. Она настаивает на том, чтобы помыть посуду, а нас отправляет курить в комнату. И фильм выбирать, который мы смотреть будем.
– Я поражен, – заявляет Юра.
– Все, у Тимы нет шансов, – смеюсь я.
– Да блин. О чем ты говоришь. Конечно нет.
Когда я вспоминаю про Тиму, мне снова становится смешно.
– А-ха-ха, Тимыч, знаешь, что придумал? Жениться, говорит, хочу, все. Вот полгода ее знаю, и все, женюсь, крещусь, и дети у нас будут.
Юра улыбается, но его лицо остается серьезным. Меня прет, я уже накурился и развеселился.
– И вот наш мачо решил увезти девочку в Прагу, вручить ей там книжку, которую он сейчас пишет, и сделать, блин, предложение. Ну не придурок ли?
– Много ты понимаешь, – отмахивается от меня Юра.
В Юриной квартире серое утро, еще сумерки. Но Анита уже встала, из ванной доносится шум воды. Я складываю диван, на котором мы с Юрой спали (мы – порядочные люди, уступили даме комнату). Потом иду к плите, чтобы сварить кофе.
– Вань, закрой форточку, пожалуйста, а то я голову помыла.
Анита, уже собранная и бодрая, садится к столу. Разве что волосы действительно мокрые, смешной такой тюрбанчик из полотенца на голове.
Из комнаты выползает Юра.
– Знаете, мальчики, мне вас жаль, – вдруг говорит Анита.
Я застываю с туркой в руках. Неужели сейчас начнутся нотации, бла-бла-бла, наркота – это плохо?
– Нет, Вань, можешь не хмуриться. Я все равно выскажу свою мысль до конца. Не обижайтесь, вы оба очень хорошие. НО.
Вот всегда есть какое-то «но»! Я усмехаюсь, сажусь к столу, закуриваю.
– Мне вас жалко, потому что вы…вы – беженцы, вот вы кто.
Мы оба, один справа от Аниты, другой – слева, удивленно смотрим на нее. Она отодвигает от себя кружку с кофе и продолжает, лицо – сама серьезность.
– Да, именно беженцы. Не знаю, какое другое слово подобрать. Так что – беженцы. Потому что вы просто бежите от… да от всего! От себя, да, Ваня, даже не улыбайся, – именно бежите. И от проблем бежите. Вы думаете, я совсем тупая, думаете, я не вижу, как вы живете? Вам же ни до чего дела нет, вот и вправду – как будто не живете здесь, а так, поселились на время. Как будто вам когда-нибудь дадут какую-то другую, хорошую жизнь, а эту, плохую и сложную, можно будет выкинуть. Господи, да вам же лет-то еще всего ничего! А вы… Эх вы, короче.
Она пьет кофе в таком молчании, что слышно, как дворники за окном переругиваются и скребут лопатами снег.
– Да ладно вам, чего вы как маленькие. Просто решила высказаться.
Улыбается.
– Искренне желаю вам всех благ, чем смогу – помогу даже. Может быть. – Она смеется. – В зависимости от вашего поведения.
В моей вечно полутемной комнате светло. Это потому, что я открыл настежь окна, уборкой занимаюсь. Благо, за окном уже тепло, весна.
«Вам же ни до чего дела нет, вот и вправду – как будто не живете здесь, а так, поселились на время. Как будто вам когда-нибудь дадут какую-то другую, хорошую жизнь, а эту, плохую и сложную, можно будет выкинуть!»
Да, выкинуть. Вот этот весь хлам, еще, кажется, с начальной школы который, точно можно выкинуть. В дверь звонят.
– Юр, открой.
– Сам открой, – кричит с кухни Юра.
Я еле-еле разгребаю себе проход к двери, так много на полу навалено вещей. За дверью обнаруживается Тима.
– Хай.
Он даже не здоровается, встрепанный весь, сердитый. Тронешь – и ударит электричеством.
– Юра у тебя?!
– Э, да, проходи. А че случилось-то?
Но он не отвечает, не разуваясь, проходит на кухню, где и вправду сидит Юра, не здороваясь, подходит вплотную к нему и с размаху бьет Юру в челюсть.
Юра вскакивает. Я вбегаю на кухню.
– Подонок! – воинственно кричит Тима и кидается на Юру с кулаками. Я мечусь между ними, не зная, кого держать – прыгающего Тиму или закипающего (что, в принципе, опаснее) Юру.
– Да что случилось-то?
– А ты вон у него спроси!
Никогда я Тиму таким не видел.
– У тебя и билеты уже с собой, да?!
– Тимофей, а ну успокойся! Что я тебе сделал-то!
– Да что происходит?!
Тима глубоко и неровно дышит. Он вроде как немного успокоился, но как только я перестаю его держать, снова кидается на Юру. Моя маленькая кухня не предназначена для таких баталий, они носятся по периметру, ежесекундно натыкаясь на углы и края мебели, сшибая все на своем пути.
– Эй, – ору я, – да прекратите же!
Громко так ору, благо дома никого кроме нас нет.
И тут Тима поворачивается ко мне.
– Это ты, да, ты-ы-ы?! Это ты ему рассказал?!
– Да что, блин, я рассказал такого? Ты можешь успокоиться, объяснить нормально?!
– Про Прагу! Про Аниту! Про меня и Аниту!
Слово «Анита» придает ему сил, и он снова кидается в бой, на этот раз – на меня. Я отскакиваю в сторону.
– Этот! Этот!! Этот мерзавец, нет, ты сам, ты сам расскажи, ЧТО ты сделал!!
Тима мечется от меня к Юре в бессильной ярости. И тут до Юры доходит.
– А-а-а-а. Да, я.
Он начинает злиться уже по-настоящему.
– Да, я, и что? Что ты мне сделаешь?! Я купил ей путевку, у нее скоро каникулы, это что, преступление?!
– Да ты же, ты… как вы могли.
Тима вдруг сникает, садится на стул и разражается рыданиями. Я стою возле опрокинутой табуретки в тупом ужасе. Тима – плачет. Это что-то! Поднимаю табуретку, ставлю ее как надо. На какое-то время на кухне становится очень тихо, слышно только Тимино сопение.
И тут Юра приходит в себя.
– И она согласилась, – говорит он злобно, почти плюет слова. – Поедем с ней вместе. Я за ум взялся, жизнь свою налаживаю.
Тима бурно реагирует на Юрины соображения по поводу налаживания жизни. Он снова вскакивает и кидается бить Юре морду. Я успеваю схватить его сзади обеими руками, но Тима так рвется вперед, что мы оба чуть-чуть, но подползаем к Юре.
– Ты?! Наладить!? – Тима взвизгивает. – Да что ты можешь наладить, ты!! Ты!
– Ну, кто?! Говори, кто?!
Теперь уже Юра делает шаг навстречу. Я с сожалением отмечаю, что двоих мне уже не удержать.
– Да ты на какие деньги ее туда повезешь?! На ворованные?! Да как ты можешь, ты, ты!! – Тима задыхается, отчасти потому, что, наверное, я слишком крепко сжимаю ему легкие. – Она – единственное хорошее в моей жизни!! Она, она настоящая, с ней все хорошо! Как ты можешь так, так по-подлому, все… – Тима снова плачет.
– И в моей, представь себе, тоже! – Юра злится уже по полной. – Да она даже не смотрит на тебя! Что ты ей дать можешь, в церковь на экскурсию сводить!?
Тима пинает меня ногой, больно, вырывается и кидается на Юру. Я смотрю на то, как они дерутся, и с сожалением слежу за тем, как Тима, отскочив, швыряет в Юру моей кружкой. Бам – кружка врезается в стену, совсем рядом с телевизором.
– Мы же с тобой с детства, ты помнишь, как в детстве, мы обещали всю жизнь друзьями быть! – ревет Тима, его голос почти срывается, так непривычно громко он кричит. – А ты, ты тогда даже не сожалел ни о чем, тебя просто отмазали, мра-а-азь!!
– Не смей!! – орет Юра.
И тут из раскрытого настежь окна мне в глаза бьет луч света. Я зажмуриваюсь. Я стою, зажмурившись, и в моей голове снова звучит голос Аниты.
«Потому что вы просто бежите от… да от всего! От себя – именно бежите. И от проблем бежите. Вам же ни до чего дела нет, вот и вправду – как будто не живете здесь, а так, поселились на время».
Читать бесплатно другие книги:
