Пути непроглядные Мистунина Анна

Они вправду были напуганы – и приветливый хозяин, и его пышная жена, и жалобный волынщик. Про остальных, чьи взгляды ловили каждое движение приезжих, и говорить нечего.

Рольван потер глаза. Может, усталое воображение над ним шутит, и тогда всего лишь надо завалиться на какой найдется тюфяк и дать себе отдых. Или же все в таверне лишь притворяются, что отдыхают, а сами то ли ждут нападения, то ли замышляют его сами.

– Хозяин! – позвал Рольван, и тот сразу очутился рядом.

– Желаете чего, благородные господа?

– Принеси еще твоего отличного эля. И сядь с нами, поговорим.

Эль действительно был неплох, и поговорить хозяин таверны не отказался.

Не задав ни одного вопроса, Рольван узнал, что погода дурная, и если дальше так пойдет, урожая хорошего нечего и ждать. Что приплод у овец и у коров в этом году на удивление здоровый, грех жаловаться, да и зима, если верить приметам, будет теплой. С другой стороны, приметам верить не след: в день святого Калиаса было морозно, а это, как все знают, к сухому лету, и что мы видим? И трех дней подряд без дождя не обошлось. Что приметы нынче ошибаются, это не к добру. Благородные господа, конечно, знают, что приметы верны всегда, кроме темных времен; а что нынешние как раз темные, то это самая что ни на есть истинная правда…

Он замолчал и осенил себя божественным знаком. Торис воспользовался паузой:

– Вот-вот, как раз об этом-то мы бы и ослушали. Расскажи нам про темные времена.

– И вправду, добрый хозяин, – поддержал Рольван, – поведай нам о ваших бедах.

Эти слова прозвучали неожиданно громко в притихшей комнате. Даже волынщик отложил инструмент и уставился на Рольвана.

– А вы, благородные господа, видно, издалека, раз ничего не знаете, – заметил хозяин.

– Мы в самом деле издалека, – ответил Рольван, краем глаза наблюдая, как руки селян тянутся к поясам, к рукоятям длинных ножей.

Торис нахмурился и схватился за меч. Рольван под столом наступил ему на ногу. Гигант нехотя положил ладони на стол.

– Вижу, вас тревожит какая-то опасность. Расскажите, чтобы и мы были начеку.

Пока хозяин думал над ответом, раздалось громкое:

– Ну, хватит уже!

Человек, что поднялся из-за стола, ростом почти не уступал Торису и явно любил подраться. Рольван давно заметил его сбитые кулаки и кривой нос.

– Ишь, выспрашивают, что да как, а сами-то небось холоднее мертвого! – прорычал он, перебираясь через скамью.

Его приятели мигом вскочили и бросились к гостям.

Все случилось одновременно: полетел, выбрасывая золотую струю, на пол смахнутый со стола кувшин, Торис вскочил и наполовину вытащил меч, Рольван перехватил его руку и буквально повис на ней, а хозяин таверны решительно загородил смутьянам дорогу.

Твилл вставать не стал, но вытащил нож и поднял его так, чтобы видели все.

– А ну-ка, садись обратно! – велел хозяин. – Не в моем доме, Марх!

– Уймись, Торис, их слишком много! – прошипел за его спиной Рольван.

– Много?! – взревел Торис, но Рольван зажал ему рот ладонью и насильно усадил на скамью.

Драчун Марх тем временем остановился, удивленный отпором.

– Ты чего это, Рин? – вопросил он. – Не хочешь их проверить?

– Протри глаза! Они едят и пьют побольше твоего!

– А я говорю – проверить, и дело с концом, – не уступил Марх.

– Проверить – что именно? – спросил Рольван.

Одной рукой он держал за плечо Ториса, другая теперь легла на рукоять меча. Селяне переводили взгляды с Марха на хозяина, на увешанных оружием и явно готовых к драке гостей. Задор угасал на глазах.

Хозяин обернулся.

Его круглая, как бородатая луна, физиономия выражала сразу растерянность и твердую решимость не допустить беспорядков. Может, он и хотел бы согласиться с Мархом, но не сделает этого.

– Что здесь вообще происходит? – спросил Рольван.

– Прощения прошу, благородные господа… – хозяин помялся и продолжил: – вы, конечно, не с юга следуете? Не с Тиринийской стороны?

– Мы едем из Эбрака.

– Ну, тогда вы, должно быть, никак не можете быть…

– Да кем мы, в конце концов, не можем быть? – воскликнул Торис. – Говорите наконец, демоны вас сожри!

– Да мы ж про демонов-то и толкуем, – раздался голос из-за спины Марха. – Вам бы, благородные господа, не лаяться, а кровь показать, всего и делов!

– Кровь?

– Да, вы уж не серчайте, господа, – решился наконец хозяин. – Если бы вы немного порезались, только чтобы пошла кровь – мы бы и увидели, что вы не из этих…

Торис, конечно, предложил бы любому, кто желает его крови, попробовать ее взять, если сможет. Он уже открыл рот, но Рольван сжал его плечо и спросил:

– О ком вы говорите?

И ему ответили, правда, ответ этот совсем ничего не прояснил:

– О тех, кого пометили демоны.

– Демоны?

– Какие еще демоны? – от удивления Торис забыл про свой гнев.

– И при чем здесь наша кровь? – добавил Рольван.

Еще немного, и дело все же обернулось бы дракой. Дракой, в которой воинские навыки неизбежно уступили бы числу.

Они не для того отправились в путь, три недели скакали сквозь дождь и слякоть, чтобы вступать в схватку с целой толпой, да еще по такому ничтожному поводу.

Стараясь не двигаться слишком резко, Рольван вытащил кинжал и под напряженными взглядами всех в таверне провел лезвием по запястью. Тонкая линия набухла кровью, расплылась.

Рольван закусил губу.

– Сделайте так же, – велел он спутникам.

Ворча, как недовольный пес, Торис все-таки послушался. Тяжелые темные капли упали на гладкую столешницу. Твилл пожал плечами и с равнодушным видом разрезал свое запястье.

– Вот, – сказал Рольван. – Наша кровь. Что вы хотите с нею сделать?

Облегченный вздох раздался сразу со всех сторон. Лица утратили враждебность. Марх кивнул и отправился на свое место.

Хозяин заулыбался во весь рот:

– А ничего не сделать, благородные господа. Нам только видеть, что она есть, кровь-то. Вы уж не серчайте – страшно нам…

Торис фыркнул и принялся за еду. Чужие страхи его не волновали, как не волновал и алый порез на руке. Рольван сел рядом, заметив, что остальные тоже возвращаются к своим местам.

Хозяин исчез и тут же вернулся с чистыми тряпицами – перевязать раны. Рольван кивком поблагодарил и попросил:

– А теперь, если вы нас больше не боитесь, – расскажите о демонах.

И ему рассказали.

Откуда появились демоны, никто точно не знал. Но все соглашались, что приходят они с юга, со стороны Тиринии. Была ли эта древняя страна, сосед и верный союзник Лиандарса, их родиной, завсегдатаи таверны сказать не могли.

Слухи возникли пару недель назад, и все их сочли байкой, болтовней подвыпивших путешественников – приходящие из мрака ледяные фигуры, не то грозные великаны, не то мерзкие карлики, зовущие голоса, околдованные люди, не помнящие своего имени…

Такие истории хорошо слушать в праздник святой Дасты, сидя вечером у огня, перемежая разговоры с песнями. Тогда бывает приятно вспомнить, что прежде, до прихода квирской веры, этот праздник звался Валлем и был он днем открытия Врат между этим миром и тайной страной, где обитают боги и демоны.

Никому, кроме детей и стариков, что порою не лучше детей, не пришло бы в голову этим историям верить.

Но вести пришли снова. Теперь в них появились страшные подробности. Демоны приходили то в одну деревню, то в другую, застигали на дороге поздних путников. Видевшие их, кому хватало ума закрыть глаза, заткнуть уши и уносить ноги, отделались испугом.

Тех же, кто шел на зов или подпускал демонов близко, поражал странный недуг. Они забывали прежние привычки, делались ко всему безразличны, не спали и не ели. Раны, если случалось им пораниться, не кровоточили, как если бы тело уже не жило. Им делалось все хуже, пока наконец, кто через два дня, кто через три, эти люди уходили, и больше их никто не видел.

Говорили, что они сами превращаются в демонов, чтобы тоже бродить по ночам, наводя погибель.

Теперь уже и самые недоверчивые, оказавшись вечером на улице, озирались с опаской. Последние же сомнения исчезли совсем недавно, четыре дня назад.

Поздним вечером в деревенские ворота, что исправно запирались на ночь, постучался измученный, с ног до головы покрытый дорожной грязью человек. Котомка за плечами да маленькая дочь, которая испуганно таращила глаза, цеплялась за отцовскую руку и вздрагивала, когда к ней обращались – вот и все, что осталось от его семьи, от имущества, от деревни на сорок домов. Демоны пришли туда в праздник, когда почти все жители с малыми детьми были вместе, горели костры и столы ломились от яств. Демонов было много, они появлялись сразу со всех сторон. Спастись не сумел почти никто.

Беглецов приняли. Добросердечные люди разделили с ними кров и пищу. Девочка, от роду не больше пяти лет, ничего не ела и ни с кем не говорила. Ручки, которыми она заслонялась от чужих взглядов, были холодными как лед. И немудрено, решили в деревне, натерпелась страху, бедняжка!

Но во вторую ночь она исчезла, ушла в темноту и не вернулась. Отца поутру нашли повесившимся на заднем дворе приютившего их дома.

– Теперь сидим вот, думаем, как быть, – закончил рассказ хозяин. – Страшно нам, благородные господа. Говорят, демоны священников боятся, да нет у нас своего-то. Был, да помер два месяца тому как. Обещали нового прислать, а все нету. Мы уж решили отправить кого-нибудь в Эбрак, к его святейшеству отцу Кронану, просить помощи. Он, говорят, никому не отказывает…

– Отец Кронан никому не отказывал в помои, – у Рольвана сдавило горло при этом имени. – Он погиб от меча предателя. Когда мы уезжали, нового епископа еще не выбрали.

– Епископ погиб?!

– Да. Это его убийцу мы ищем, о нем вас расспрашивали. Увы, мы, кажется, окончательно потеряли след.

– Взаправду черные времена, – пробормотал хозяин таверны. Посетители за его спиной истово творили священные знаки, шепотом обсуждая новость. – Что же нам делать-то, воины?

– Молиться, – сказал Рольван. – Другого ответа у меня нет.

– Ты им веришь? – спросил Торис поздней ночью.

– А ты?

Говорили шепотом – закуток с единственным соломенным ложем, что обошелся им в две медных монеты, от хозяйской комнаты отделял лишь полотняный полог. Из-за него доносились раскатистый мужской храп, детский плач и тихий женский голос.

Торис повозился, плотнее укрываясь пахучей овчиной. Не ахти какая постель, но они видали и похуже.

– Помнишь волчицу? – спросил он.

– Я тоже о ней подумал.

– Разве ж мы бы поверили, если б не увидели сами? И тут тоже…

– Я не отступлю, Торис, – прошептал Рольван. – Я поклялся. Я поеду дальше, пусть даже меня сожрут взаправдашние демоны. Ты можешь вернуться, если хочешь. Зачем погибать двоим?

– Ты что, думаешь, я боюсь?! – Торис от возмущения заговорил вслух, спохватился и продолжил тихо, но гневно: – Клянусь, командир, еще такое скажешь, и мы подеремся! Да пусть все демоны в мире…

– Уймись, – прервал его Рольван. – Я в тебе не сомневаюсь. Я подумал, что делаю это ради отца Кронана. Я рад умереть, лишь бы за него отомстить. А тебе он не был дорог так… так, как мне.

– Не был. Но я все равно поеду с тобой. Дрейвку-оборотня я уже видел, теперь вот увижу демонов.

– Не знаю, как ты, а я не рвусь их увидеть. Мне хватило и волчицы. Но бояться и убегать не буду.

– Вот и я тоже!

Ребенок в соседней комнате наконец затих. Рольван уже засыпал, когда Торис спросил шепотом:

– А ты, Твилл, не боишься демонов?

Слуга лежал на самом краю ложа. Он ответил просто, без раздумий:

– Священники говорят, тому, кто бережется от греха, ничего не страшно.

– А ты бережешься?

– Стараюсь, – с достоинством промолвил Твилл.

– Вот так-то, – произнес Торис, и Рольвану в темноте показалось, что он смущен. – Беречься от греха. В той деревне, наверно, никто не берегся. Как мы с тобой, командир.

– Поздно ты об этом спохватился, – сказал Рольван. – А про меня и говорить нечего. Давайте спать.

Ему снилась мокрая в выбоинах дорога и выступающие из мрака призрачные фигуры. Клубился туман, проникая до костей, и звучали голоса, ледяные, властные, неодолимые. Он бежал, но голоса не отставали, и вот уже холодная рука ложилась ему на плечо.

Потом все исчезло. Осталась пустая дорога, и темнота, совсем не страшная, и приветливый свет из двери, где его ждут.

Рольван вошел и увидел свет очага, накрытый к ужину стол и застланную чистыми простынями постель. Женщина, что встретила его на пороге, была красива и добра. Никогда еще Рольван не желал ничего с такой силой, как пожелал ее в ту ночь.

Задыхаясь от бега, в мокром плаще, он протянул руки, и она прильнула к его груди. Он срывал с нее одежду, а она, смеясь, стаскивала с него пояс с мечом.

Потом они были вместе на постели, и Рольван, содрогаясь от нетерпения, прижимал к себе ее податливое тело, но вместо нежности кожи его руки гладили жесткую шерсть, а ищущие губы встречал холодный оскал волчьих клыков.

Он проснулся. Надоедливо плакал ребенок, что-то терпеливо бормотал женский голос, и пахло собачьей шерстью.

Поутру, седлая коней, чтобы отправиться дальше к югу, они чувствовали на себе взгляды, какими провожают покойников.

Весь день шел дождь. Дорога, временами больше похожая на лесную тропу, размокла, конские копыта уныло месили жидкую грязь. Ни демонов, ни людей, лишь один раз навстречу прогрохотала запряженная двумя быками повозка с хмурым возницей. Скользнув по всадникам подозрительным взглядом, он что-то пробурчал и подхлестнул быков. Ни Рольвану, ни Торису не захотелось даже пытаться его расспрашивать.

К вечеру лес отступил, дорога мокрой коричневой лентой пробежала меж засеянных полей, изогнулась и повела вдоль реки, широкой и светлой, с пологими песчаными берегами. От берегов выступали в воду мостки для рыбной ловли, на песке скучали яркие лодки-плоскодонки. Вода сбегала с плотины и вращала колесо мельницы.

Деревня вольготно расположилась по обоим берегам. Взгляд еще издалека привлекала остроконечная крыша часовни и целый лес причудливых флюгеров на других крышах. Резные деревянные фигуры караулили дорогу, такие же возвышались у калиток или просто на заборах домов.

Рольван нахмурился, но тут же сообразил, что это не изваяния древних богов, а просто украшения. Как видно, в этих местах жил мастер-резчик, возможно, не один. Нетрудно догадаться, какие товары в лучшие времена отправлялись отсюда на ярмарки вплоть до самого Эбрака и дальше на север.

В лучшие времена – потому что они миновали. Рольван поежился, начиная понимать. Торис осенил себя святым знаком и пробормотал далеко не святое ругательство.

Вчера, в сытом тепле таверны, разговоры о демонах звучали сказками. Сегодня оказалось ясно, какая беда пришла в зажиточное и мирное селение.

В деревне не было ни души. Скрипели распахнутые двери домов. По улицам бродили пестрые коровы и овцы, тоскливо объедая с обочин траву. Исхудавшие собаки гоняли мокрых встрепанных куриц. На веревках уныло болталось по ветру белье.

Чернели обгоревшие остовы четырех домов – пожар с одного из них перекинулся на соседние и чудом не охватил всю деревню.

– Будь я проклят, если это не то самое, – сказал Торис.

– Думаю, это оно, – отозвался Рольван.

Очень хотелось пустить коня в обход, через поле. Но дорога вела в деревню, и он отогнал трусливые мысли. Медленным шагом ехали они мимо заброшенных домов, с ужасом и любопытством глядя по сторонам.

Мор оставляет мертвые тела, война оставляет разрушения. Здесь люди просто исчезли, не взяв с собою ничего.

В кромешной тишине Рольвану почудилось, что он оглох. Он сказал, чтобы услышать свой голос:

– Они все просто ушли и не вернулись.

– Не все, – напряженно ответил Торис.

Посмотрев вперед, Рольван тоже увидел ее – женщину в пестром, но грязном и мокром крестьянском платье. Она шла по дороге навстречу, спокойно, как будто не замечала запустения вокруг или слишком устала, чтобы бояться.

Первым вперед устремился слуга. Подстегнул коня и через пару минут уже был рядом. Сказал что-то, но ответа не получил. Женщина прошла мимо и направилась дальше, к Рольвану и Торису. Твил растерянно смотрел ей вслед.

– Куда ты идешь, женщина? – спросил Торис, подъехав ближе.

И только тут она заметила, что больше не одна. Вздрогнула, шарахнулась и хотела кинуться бежать.

Рольван перегородил ей дорогу своим конем.

– Там никого нет, – сказал он. – Деревня пуста. Тебе лучше отправиться с нами, мы отвезем тебя к людям. У тебя есть близкие не из этой деревни?

Вблизи незнакомка оказалась молода и красива, только грязное, когда-то нарядное платье и волосы сосульками придавали ей отталкивающий вид. Она не ответила. Стояла, тихонько покачиваясь. Рольван не мог понять по лицу, о чем она думает. Неожиданно ясно вспомнился ночной кошмар.

Наклонившись с седла, он протянул ей руку:

– Не бойся нас. Мы тебя не обидим.

И тогда она бросилась. По-звериному быстро подпрыгнула, двумя руками ухватила Рольвана за рукав и с рычанием потянулась зубами к его горлу. Глаза ее были пусты.

Монах, приученный к битвам, понял это как нападение. Взметнулся на дыбы, сбросив несчастную на землю и норовя опустить копыта ей на голову – Рольван отвернул его в последний момент.

Женщина снова зарычала, поднимаясь.

– Осторожно! – воскликнул Торис, но Рольван уже направил коня вперед.

– Поехали отсюда!

– А с ней что делать?

– Поехали!

Когда деревня осталась позади, Рольван остановился и посмотрел назад. Он думал, женщина пойдет следом, но ошибся.

Его спутники глядели растерянно.

– Как же?.. – спросил Торис.

– Она уже мертва, – объяснил Рольван, сам удивляясь своей беспросветной уверенности. Вчерашний сон так и стоял перед глазами. – Сегодня ночью она уйдет и никогда не вернется.

Ночь провели в лесу, и даже безгрешный Твилл, и тот чувствовал себя неуютно. Торис не выпускал из рук меча. Рольван шепотом молился.

На следующий день еще до заката выехали к пересечению дорог. Отсюда накатанный путь вел в Каэрдун, край зеленеющих гор и прозрачных озер, лучших в мире лучников и прекрасных дев, – равного ему нет ни в Лиандарсе, ни вообще на земле. Так, во всяком случае, утверждали его уроженцы.

И хоть эрги Каэрдуна давно признали верховную власть королей, местные лиандарсцами себя не считали. «Я родом из Каэрдуна» – говорили они с таким видом, будто намекали на принадлежность к королевской семье. Эта заносчивость, общая для высокородного эрга и нищего крестьянина, отличала и Гвейра.

Другая дорога уводила на юг, через Сторкс и Радинбери за пределы Лиандарса, в Тиринию. Третья через полмили подходила к увенчанным башенками воротам Гида, города, куда непременно следовало завернуть всем, кто следовал с товарами с юга, севера или востока.

Возле самой развилки, поджидая поздних путников, расположился постоялый двор. Окруженный высоким частоколом, за которым угадывались кровли множества строений, он казался надежным убежищем и от разбойников, и от волков, и даже от демонов.

Рольван решительно повернул к воротам. Несмотря на ранний час, те оказались закрыты. Рольван несколько раз ударил в железный щит висящим рядом молотком. После четвертого удара растворилось окошко, такое маленькое, что снаружи был виден лишь один глаз привратника.

Глаз этот окинул гостей подозрительным взглядом, моргнул и исчез. Его место занял второй, такой же. Этот учинил еще более строгий осмотр, но ворота так и не открыл.

– Чего смотришь? – спросил у глаза Торис. Пустой желудок и странные здешние дела отбили у него остатки вежливости. – Открывай! Или у вас тут уже не рады гостям?

– Это смотря каким гостям, – живо ответствовал глаз.

Голос из-за окованных железом дубовых досок звучал неясно, но принадлежал, похоже, старику.

Торис побагровел. Рольван опередил его:

– Могу тебя уверить, мы не демоны и никогда их не встречали, – сказал он. – Недавно нам уже пришлось резать себе руки, чтобы это доказать. Мой сердитый друг будет очень зол, если ты заставишь нас делать это снова.

Глаз пропал, окошко закрылось, и тут же раздался скрежет засова.

– Придумали тоже, резаться они будут, – ворчал, отодвигая створку, седой привратник. – Будто бы старый Леган так не различит, кто здесь демонское отребье, а кто живой человек! Проезжайте, нынче у нас полно места!

Места на постоялом дворе действительно было много. Миновав службы, все трое спешились у конюшни, какой не постыдился бы и королевский замок. В соломе у входа рылись деловитые куры. Бойцовского вида петух, чьи перья отливали синим металлом, вышагивал вокруг, то и дело останавливаясь окинуть двор подозрительным взглядом – не покушается ли кто на его верховную власть.

Две остроухие собаки с лаем бросились под копыта. Конюх, выйдя следом, пинками отогнал их прочь.

Оставив Твилла проследить, как устроят лошадей, Рольван и Торис прошли в дом. И оказались в гостеприимном тепле большой комнаты, где витали запахи мяса и свежего хлеба, на вертеле над очагом вращалась баранья туша, а из кухни долетал жизнерадостный звон посуды и девичий смех.

За столом у самого очага собралась компания постояльцев – воинственного вида, при мечах и в кожаных панцирях. На столе перед ними стоял кувшин с вином, которое они потягивали в ожидании ужина.

За другим столом сидела пожилая пара, мужчина и женщина в добротных дорожных плащах, и с ними молодая девушка, наверное, дочь.

Больше в комнате никого не было, кроме слуги, вращающего вертел, хотя в лучшие дни здесь наверняка собиралось немало народу. Еще один признак странных дел, творящихся в этих местах.

Пока Рольван сговаривался с хозяином о комнате, Торис устроился за столом поближе к воинственной компании и успел уже справиться о новостях.

Новости оказались тревожными. Слухи о демонах охватили всю округу. Люди исчезали то тут, то там, нередко целыми семьями, правда, такого, чтобы разоренной оказалась сразу вся деревня, больше не случалось.

Демоны появлялись только ночью и ни разу не заходили в дома, поэтому с наступлением сумерек теперь все укрывались под защитой стен, если придется, то и чужих. На дорогах царило безлюдье, в путь пускались, только если совсем уж нельзя обойтись, и никогда – в одиночку.

Хозяин со слугой принесли ужин, расставили на столах, и к разговорам добавилось чавканье, хлюпанье и стук посуды.

– В Гиде священники сговорились каждый вечер обходить с молитвой городские стены, – рассказывал носатый, с похожей на метлу бородой, новый знакомый. – Помогает ли, нет, не скажу, а людям все ж спокойнее. Разведать бы, откуда эти твари приходят, да заслать святош в самое логово – может, чего бы и вымолили, а так…

И он безнадежно махнул рукой.

– Проку с этих твоих святош, – фыркнул его сосед. – Дрейвов вот извели – те все знали. Небось нашли бы управу на эту напасть!

Носатый – он назвался Фламом – ткнул его локтем и глянул с опаской, но ничего в облике Рольвана и Ториса не выдавало королевских слуг. И Флам со вздохом согласился:

– Может, и верно. Дрейвы в этих делах смыслили. Да и как не смыслить, если колдуны и с богами со старыми почитай что лицом к лицу говорили? Да только что теперь-то? Нет их больше. А если где и остались, нам не помогут.

– Это точно, – согласился Торис.

– Тьфу на вас, – проворчал, не переставая жевать, еще один приятель Флама, – нашли кого поминать!

– А то, может, старые боги на нас это все и навели, в отместку-то, – заметил другой, – а?

На него шикнули, но не слишком сердито. Флам осенил себя священным знаком и решил:

– А коли и так, нашим святошам самое дело одолеть напасть. И Миру слава, и древним позор, а нам избавление. Или я не прав?

– Прав, наверное, – сказал Рольван. – Вы говорите, в одиночку никто не путешествует. Совсем уж никто? Человек, которого мы ищем, скорее всего, едет один. Он немного выше меня ростом, худой, с рыжими волосами. Может быть, вы его встречали?

Флам вытер рукавом губы и рассмеялся, указывая на своего товарища, того, что первым помянул дрейвов:

– Да вот Морен, к примеру – повыше тебя, худой как вертел, и волосы, коли их отмыть, как раз рыжие. Не подойдет?

Морен наградил его свирепым взглядом.

– Нет, не подойдет, – ответил Рольван. – Тот человек вряд ли станет называть свое имя, но зовут его Гвейром. У него хороший конь и оружие, он отлично сражается. И еще одна примета: у него могут быть браслеты на обеих руках, старинные, из темного золота. Он их никогда не снимает. Мы думаем, что он поехал в эту сторону… Но ищем уже много дней, и все без толку.

Флам, за ним остальные покачали головами:

– Никто его не видел.

Рольван со вздохом принялся за еду. Вареный горох в его тарелке был щедро сдобрен мясом и жиром, а на блюде посередине стола дымился щедрый кусок жареной баранины. В кружке пенилось пиво. Этим и пришлось обойтись, да еще тем, что нынче ночью не придется спать на сырой земле и каждый миг ждать неведомых демонов.

Он как раз отрезал баранину, когда на стол возле его локтя со стуком лег тяжелый Гвейров браслет.

Рольван дернулся и чуть не отхватил себе палец.

– Что?! – поперхнувшись, воскликнул Торис.

– Поговорить бы нам с вами, господа путники, – негромко предложил хозяин постоялого двора и кинул значительный взгляд на Флама с его командой. – Да только не здесь. Вы, как в комнату подниметесь, кликните меня.

– Договорись, – ответил Рольван.

Хозяин забрал браслет и ушел. Рольван переглянулся с Торисом.

– Похож или он?

– Сдохнуть мне на месте, если не он!

– Вот видишь, – заметил Рольван, спокойно возвращаясь к еде, хотя внутри клокотало от нетерпения. – Не зря мы сюда приехали.

Позже, в большой светлой комнате с тремя кроватями, столом и жаровней, полной горячих углей, Рольван хорошенько рассмотрел браслет. Сомнений не было – он принадлежал Гвейру.

– Про эти браслеты ты говорил? – спросил хозяин.

Он был кургузый и лысоголовый, с тряскими белесыми усами, низким лбом и быстрыми ловкими руками, что подошли бы скорее площадному вору, чем зажиточному человеку вроде него. Но цепкий взгляд подмечал каждую мелочь, оценивал многослойную грязь на сапогах, совсем недавно отросшие бороды и добротное оружие приезжих.

Рольван подумал, что хозяин не так прост, как кажется. Спросил, неохотно возвращая браслет:

– Откуда он у тебя?

Ответа не было, и Рольван потянулся к поясу за кошелем. Наконец-то золото отца Кронана принесет пользу!

– Видите, господа путники, какое дело, – хитровато зажмурился хозяин, – я, когда браслетик этот в оплату принимал, обещался молчать о них, как рыба. Да еще и сдачу отвесил, за браслет-то, честь по чести. А теперь сдается, он не такой и дорогой, как сперва показалось… Не знаю, что и делать?