Приключения Принцессы кошек Лысов Валентин

Глава 1. Знакомство

Hi! I am a cat. My name is Khvostoon. Это всё, что я пока знаю по-английски. Этим фразам меня научила Лиза, моя маленькая хозяйка и подруга. Согласитесь, для кота это не так уж и мало. Но я не только умён, я ещё и красив. Шерсть у меня длинная, чёрная с белым, люди говорят, что у меня сорочий окрас. А я с этим не согласен. Сороки глупы и болтливы, это всякий знает, а я не такой. Все называют меня почему-то Хвастуном, а я себя зову Хвостуном, и Лиза тоже. Дело в том, что у меня очень длинный, очень красивый и очень пушистый хвост, да и сам я очень красив. Ах, я уже говорил об этом? Вы только не подумайте, что я хвастаюсь. Для этого я слишком умён. Ну, ладно, хватит о себе, надо ведь немного и о Лизе рассказать. Она – самая обычная девочка, вернее, не самая обычная, потому что у неё очень необычный, очень красивый и очень умный кот. Лиза учится во втором классе, и я частенько помогаю ей делать уроки. Правда, не всегда удачно подсказываю. Дали ей, например, как-то задание: написать самое тёплое и приятное из слов, состоящее из четырёх букв и начинающееся на букву «М». Я посоветовал ей написать слово «МЫШЬ», и на следующий день над ней смеялся весь класс, потому что, оказывается, нужно было написать слово «МАМА». Тоже неплохое слово, но, если бы люди попробовали мышей, над Лизой никто бы не смеялся. А вчера учительница написала на доске слово «К.Т» и попросила Лизу вставить пропущенную букву, чтобы получилось самое крупное морское животное, и она вставила букву «О». Как Лиза потом мне объяснила, она знала, что надо было вставить букву «И», но она вспоминала о приключениях, которые довелось пережить мне и Лизе, и поэтому написала слово «КОТ». И всё же она учится на «отлично», и, думаю, во многом благодаря моей мудрой помощи.

Что, вам интересно, о каких приключениях вспоминала на уроке Лиза? Ладно, так уж и быть, расскажу, вот только доем эту рыбку. Начинаю я свой рассказ с того момента, как…

Глава 2. Приключения начинаются

Начинаю я свой рассказ с того момента, как однажды я выбежал на лестницу, когда Лизин папа пришёл с работы. Вообще-то я – домашний кот, но иногда люблю пробежать пару лестничных маршей, мои хозяева так смешно гоняются за мной… Вот и в этот раз я спустился на один марш и стал думать, вернуться назад или добежать до подвала. Но в этот миг сверху раздался свирепый лай, и я пулей выскочил на улицу. Я хотел было спрятаться в кустах, растущих перед домом, но вдруг увидел… Лиза, ну что ты вырываешь у меня из лапы карандаш! По-моему, я не хуже тебя могу про это рассказать. Что? Ужин?! Какое хорошее слово! Извините, мне пора. Дальше пусть рассказывает Лиза.

…Итак, Хвостун увидел серую облезлую кошку и как-то странно присел перед ней. Похоже было, что он испытывает перед ней почтение или даже страх. Но тут из двери парадной с лаем выскочил огромный ротвейлер, которого с трудом удерживал на поводке соседский мальчишка. Увидев кошек, ротвейлер вырвал поводок из рук хозяина и бросился к нам. Хвостун выгнул спину, весь ощетинился и зашипел. Но меня поразило поведение кошки: она совершенно спокойно продолжала сидеть на месте и при этом умывалась лапкой! День был осенний, пасмурный, и кошка тоже казалась осенней и пасмурной. Ротвейлер, готовый было броситься на неё, на миг замешкался, явно озадаченный презрением, которое демонстрировала ему кошка, но потом зарычал и изготовился к прыжку. Я, честно говоря, – ужасная трусиха и очень боюсь собак, но и Хвостуна я очень люблю, а ведь он – это было видно – готов был защищать эту облезлую кошку ценой собственной жизни, и, зажмурившись от страха, я шагнула к ротвейлеру и встала перед ним. Он оглушительно залаял, приседая к земле, и оскалил свои огромные зубы, но подоспел мальчишка и, ухватившись изо всех сил за поводок, оттащил пса. Опасность миновала, но я всё ещё стояла, зажмурив глаза. А когда я их открыла, то увидела, что в тёмных облаках образовался небольшой просвет, и из него выглянуло солнце. И – о, чудо! – облезлая кошка мигом преобразилась. Солнечные лучи превратили её серую шкурку в великолепную мантию из золотого и серебряного меха, а на круглой голове её засияла маленькая, но самая настоящая корона. Я закрыла глаза и снова открыла – видение не исчезло. Кошка величественно подошла ко мне и произнесла: «Девочка! Ты заступилась за королеву, и за твою смелость я по достоинству вознагражу тебя. Конечно, я обошлась бы и без твоей защиты. Маркиз, – она кивнула на Хвостуна, – в два счёта обратил бы собаку в бегство, но ты совершила отважный поступок, и, пользуясь своей королевской властью, я окажу тебе великую милость: на три дня ты станешь кошкой. Это – очень щедрый дар, но ты достойна его. Разумеется, ты станешь не взрослой кошкой: ты всего-навсего глупый человеческий детёныш, и быть тебе три дня и три ночи трёхмесячным котёнком! Хвостун, оберегай её!» Обращаясь к нему, королева-кошка выделила звук «о», и Хвостун, польщённый оказанной ему честью, довольно прищурил глаза и промурлыкал: «Будет исполнено, Ваше Величество!»

Я только хотела вежливо поблагодарить королеву и сказать, что лучше бы мне остаться девочкой, потому что мама будет недовольна, если её дочка станет кошечкой, но вместо этого произнесла «мяу» и увидела, как стремительно приближается к моим глазам земля. Мне показалось, что я падаю, и я невольно опустилась на четвереньки, но в действительности я очень быстро уменьшалась. Сзади мне что-то ужасно мешало. Я оглянулась и от изумления мяукнула ещё раз: за моей рыжей мохнатой спинкой маячил рыжий пушистый хвост. Хвостун по-своему истолковал моё удивление и сказал: «Королева говорила с тобой по-кошачьи, а не по-человечески. Теперь ты понимаешь кошачий язык, хотя говорить на нём пока не научилась. С этого и начнём. Но прежде нам надо подкрепиться». И он зашагал к парадной, держа трубой свой роскошный хвост. Я вспомнила о королеве и оглянулась, но она пропала. Только что была рядом – и исчезла. Спряталось и солнце за облаками.

Я покрутила удивлённо головой и побежала догонять Хвостуна. Он уже скрёбся под дверью нашей квартиры. Дверь открыла мама. «Мама!» – крикнула я, но у меня получилось лишь писклявое «мяу». «Ах, какой милый котёнок! Где ты его нашёл, Хвастун? А вдруг это помойный какой-нибудь? Ещё блох нам принесёт. Ладно, я покормлю его, но чтобы после этого духу его не было!» И мама стала гладить меня по шёрстке. Мне вдруг стало смешно: родная мама меня не узнаёт, и я фыркнула. «Да он ещё и чихает! – обеспокоилась мама. – Наверное, он простудился. Ладно уж, пусть останется пока у нас. Сейчас я дам ему лекарство». И мама стала рыться в домашней аптечке. Знали бы вы, как я не люблю лекарства! И, кроме того, я ведь была совершенно здорова. Я заметалась по квартире, ища, куда бы спрятаться, и в это время раздался звонок в дверь. Это пришла соседка за луковицей. Я прошмыгнула между её ногами и очутилась на лестнице. «Ты куда, дурачок?» – крикнула мне вслед мама, и в её голосе было столько жалости, что на мои глаза навернулись слёзы. Но лапы сами несли меня во двор. Следом за мной мчался Хвостун. Ведь он дал королеве обещание оберегать меня.

Глава 3. Во дворе

Я выскочил вслед за Лизой. Но её нигде не было видно. Я стал искать её всюду: и под скамейками, и рядом с водосточными трубами, заглядывал и в подвальные окна, – всё было напрасно. Она будто сквозь землю провалилась. Может быть, в соседнюю парадную забежала, подумал я. По всем лестницам пробежался – нет Лизы… Хорошо, догадался в последней парадной на верхнем этаже на подоконник вскочить. И увидел далеко внизу, между качелями и помойкой, испуганного крохотного котёнка, которого с угрожающим видом обступили со всех сторон бродячие коты. Стремглав бросился я вниз и выскочил во двор. Начался мелкий, холодный, противный дождь. Я мчался по потемневшему от воды асфальту, по мокрой и грязной пожухлой траве, и успел как раз вовремя: три здоровенных кота наступали на Лизу, и бежать ей было некуда; позади неё была кирпичная стенка, огораживающая контейнер с мусором. С громким воплем прыгнул я к ней и встал рядом, угрожающе зашипев. Ххр-хр…мур-мур…хр-хр…

Ну вот, опять Хвостун заснул. Придётся снова мне продолжать рассказ. Я посмотрела на Хвостуна. Пушистая шерсть его от воды свалялась, роскошный хвост сделался тонким и грязным, словом, вид у него был жалкий и смешной. А те три кота, что преследовали меня, мало пострадали от дождя: шерсть у них была жёсткая, и, даже намокнув, коты оставались такими же огромными и грозными. Мне стало страшно за себя и за Хвостуна, и я тоненько замяукала. Но что это? Огромный чёрный кот, судя по всему, главарь кошачьей банды, рявкнул на серого полосатого и толстяка-рыжего и, почтительно припадая к земле, несмело приблизился к нам. «Господин маркиз, – робко начал он, – мы…» «Да как вы смеете вести себя подобным образом по отношению к моей хозяй… гм… племяннице!?» – возмущённо прервал его Хвостун. «О, мы не знали, что это ваша племянница, господин маркиз. Наше почтение, юная госпожа маркиза…» «Лиза», – сказал Хвостун. «Маркиза Лиза», – тихонько захихикал рыжий толстяк, но чёрный кот резко повернулся к нему, и он сразу же умолк. «Да, Черныш, – продолжал Хвостун, – это – моя племянница, дочь моей сестры…мм… Каролины и графа Феликса». Я не удержалась и зафыркала от смеха. Дело в том, что Каролина – это наша знакомая пуделиха, с которой мы часто встречаемся в автобусе, когда едем в садоводство, а Феликс – соседский котёнок, которому вчера исполнилось два месяца. Но, видимо, Хвостун пользовался среди здешних котов немалым авторитетом, потому что его слова были выслушаны ими с большим вниманием и уважением. Я всё ещё негромко посмеивалась, когда увидела подкрадывающегося к нам ротвейлера. От страха мой голос задрожал, и у меня получилось «м-м-мяяу». «Маркиза не желает разговаривать с этим глупцом», – перевёл мой писк Хвостун, кивая на совсем уже близко подкравшегося пса. «Мы избавим юную леди от него, маркиз», – воскликнул рыжий толстяк, и на этот раз Черныш не зашипел на него, а коротко сказал: «За мной, Плут! И ты, Полосатик!» Я догадалась, что так звали серого полосатого. Коты резко развернулись и побежали как будто навстречу ротвейлеру, но все – в разные стороны. Глаза пса дико завращались, он не мог выбрать, за кем же ему бежать. Наконец, он помчался вслед за Полосатиком и уже почти догнал его. Я закрыла от ужаса глаза. Мне казалось, что вот-вот огромные собачьи челюсти сомкнутся на шее кота. Но тут раздался задиристый крик: «Эй, дурень, тебя ведь Дик зовут, да? Глупый-глупый, глупый Дик! Съел большой букет гвоздик. И икает – ик да ик!» Это Плут пришёл на помощь своему другу. Дик злобно лязгнул зубами и бросился вдогонку за рыжим котом. В два прыжка он оказался совсем рядом, и теперь я испугалась за этого нагловатого, но, видимо, доброго толстяка. А тот, лениво прищурившись, подождал, когда ротвейлер тяжело плюхнулся рядом, и, хлестнув его крайне обидно хвостом по разъярённой морде, бросился наутёк. Я поразилась тому, как неожиданно проворен оказался неловкий с виду толстяк. Он увлёк пса на мокрую и скользкую от дождя горку (я с тоской вспомнила о том, как прошлой зимой лихо мчалась с неё на санках), и Хвостун, Полосатик и Черныш смеялись до слёз, глядя, как, неуклюже расставляя лапы, съезжает и съезжает вниз Дик, а Плут, давно уже сбежавший с горки, обошёл его сзади и с интересом наблюдает за старающимся изо всех сил псом, из пасти которого вылетал злобный лай. Но вот чудеса! Вместо привычного «Гав! Гав!» я вдруг услышала: «Ну, подожди, рыжий! Я тебя поймаю! Ты ещё пожалеешь, что…» «Ик! Ик!» – снова поддразнил его из-за спины Плут и бросился наутёк так стремительно, что я даже потеряла его из виду. Дик с лаем носился по двору, и я понимала каждое его слово! Заметив моё удивление, Хвостун сказал: «Да, мы, кошки, понимаем собачий язык, а ещё – немного птичий и мышиный. Дик – злой и глупый пёс, но есть и весьма достойные собаки, и мы не только общаемся с ними, но и помогаем друг другу».

Вдоволь наигравшись с Диком, Плут подбежал к нам, весёлый и гордый. «Молодец, Плут!», «Здорово!», «Как ты его погонял!» – со смехом заговорили остальные коты. И только я снова пискнула своё «мяу». «Ну, что ж, – сказал, наконец, Хвостун, – нам с юной маркизой пора возвращаться домой. До свидания, господа. Спасибо за весёлый вечер». «До свидания, господин маркиз! До свидания, юная госпожа маркиза!» – сказали по очереди Черныш, Плут и Полосатик, и мы с Хвостуном направились к нашей парадной. Неподалёку от неё болтался по двору мальчишка, наш сосед с верхнего этажа. Хвостун напрягся, прижал уши и, повернувшись ко мне, негромко сказал: «Не отставай!» Он быстро заскочил в парадную, а я задержалась. Мне хотелось похвастаться перед мальчиком своим новым обликом, и я сказала ему: «Привет, Колька!», хотя, как вы, наверное, догадались, он услышал только «мяу». Повернув голову в мою сторону, он, ничего не сказав, нагнулся и поднял что-то с земли. Я не понимала, что он хочет сделать. И тут он вдруг швырнул в меня камень, и камень угодил в мою переднюю правую лапку. Это было так больно, так неожиданно и так обидно, что я громко взвизгнула и, плача, стала убегать от него на трёх лапках. Колька тем временем набрал целую горсть камней и, старательно щурясь, чтобы получше разглядеть меня в быстро опустившейся темноте, стал бросать в мою сторону камень за камнем. Я спряталась, дрожа, за облетевший куст. Это, конечно, было ненадёжное укрытие, но к парадной путь был отрезан, а убегать в темноту сделавшегося огромным и страшным двора я боялась. На моё счастье, далеко вверху со стуком распахнулась форточка, и мужской голос громко позвал: «Коленька, сыночек! Домой пора!» «Иду», – недовольно буркнул мальчишка и, лениво швырнув в мою сторону последний камень, потащился домой. На крыльцо в это время выскочил Хвостун. Колька хотел пнуть его ногой в резиновом сапожке, но Хвостун ловко увернулся и, не обращая на него внимания, подбежал ко мне и сердито спросил: «Лиза, куда ты подевалась? Я жду тебя, жду…» Он осёкся, увидев слёзы на моих глазах и поджатую лапку. «Это тебя Колька, да? Говорил я тебе, не отставай. Ну, пошли домой. Твоя мама вылечит тебе лапку». Всё ещё всхлипывая от боли и обиды, я поплелась за Хвостуном и вдруг заметила, что в свете уличного фонаря что-то блестит. Мы, кошки, очень любопытные создания. Я не удержалась и поскакала на трёх лапках к блестящему предмету. Хвостун, ворча, побежал за мной. Когда я разглядела, что это за предмет, от волнения у меня перехватило дыхание, сами собой высохли слёзы, и я забыла про боль в лапке. Это была корона королевы! Хвостун удивлённо помотал головой: «Её Величество, должно быть, обронило её во время своего последнего визита. Мы обязаны вернуть корону королеве. Без короны она бессильна, и все её подданные окажутся беззащитными. Но сейчас уже поздно, тебе надо поспать, поэтому на поиски королевы мы отправимся завтра. Бери корону!» Я недоумённо посмотрела на Хвостуна: как же я могу взять корону лапками, одна из которых, к тому же, больна? Но потом я сообразила, подтолкнула носом корону к стволу росшей под нашими окнами липы и просунула в неё голову. К моему великому изумлению, корона оказалась мне впору, хотя я совершенно точно помнила, что королева была ростом чуть меньше Хвостуна, и, значит, я должна была бы утонуть в её короне. Но теперь, после столь необыкновенных событий, я уже ничему не удивлялась. Нацепив корону, я гордо запрыгала, поджимая больную лапку, к нашей парадной. «Ты куда? – сердито зашипел Хвостун. – Теперь нам домой нельзя. Мало того, что нас из квартиры не выпустят, так ещё твоя мать корону отберёт! Будем ночевать в подвале. С нашей лестницы вход в подвал закрыт, бежим в соседнюю парадную». И Хвостун побежал, постоянно оглядываясь и поторапливая меня, и поднялся на крыльцо соседней парадной.

Глава 4. Первые уроки

В подвале было тепло, сыро и темно. Но очень скоро мои глаза стали видеть достаточно хорошо, и я смогла разглядеть паутину ржавых труб, разбегающихся в разные стороны, влажный земляной пол и всевозможный мусор, щедро его усеявший. Здесь были и битые бутылки, и окурки, и обрывки газет. Запах в подвале был такой, что мой обострённый кошачий нюх едва мог его переносить, и мне сделалось дурно. Однако через некоторое время я всё же смогла притерпеться к нему и почти перестала замечать. В одном из многочисленных закутков, под толстыми тёплыми трубами, лежала куча старой ветоши. Сюда и привёл меня на ночлег Хвостун. «У нас, котов, правило спать днём, ночью мы охотимся, – сказал он. – Но ты ведь – человек, временно ставший котёнком, и поэтому ночью ты должна спать. Если другие коты будут спрашивать тебя, почему спишь ночью, говори, что заболела. Ах, да, ты ведь ещё даже и разговаривать не умеешь. Перед сном я научу тебя кое-каким фразам. А сейчас – умываться!» «Да, но зачем умываться, есть-то нам всё равно нечего», – с тоской подумала я, успев изрядно проголодаться, и мяукнула. «Не скули, я тоже есть хочу, – недовольно сказал Хвостун. – Надеюсь, Черныш и его приятели принесут нам что-нибудь на ужин, но умываться надо всегда, от этого порой зависит твоя жизнь». Я удивлённо посмотрела на него. «Да-да, чистая и гладкая шерсть помогает бежать гораздо быстрее, и ты с лёгкостью пролезешь в самую узкую щель, да и другие коты будут иначе к тебе относиться, если шёрстка у тебя будет грязная и спутанная. Итак, начинаем. Сначала облизывай мордочку, потом правую лапку, чтобы она намокла. Вот так, молодец. Теперь умывайся лапкой за ухом». Я выполняла его указания и удивлялась тому, каким гибким и послушным сделалось моё тело. Я сумела вылизать его целиком, хотя чувствовала себя при этом не всегда приятно. Когда я добралась до места, откуда хвост растёт, и замешкалась, только сердитый взгляд Хвостуна заставил меня навести чистоту и там. «Ну вот, теперь займёмся кошачьим языком. Это очень просто». Увы, это оказалось совсем непросто! Как я узнала, существует огромная разница между «мяу» и «мяу?», а слова «м-мяу» и «мя-яу» вообще имели противоположные значения. Слово «мур» тоже можно было произнести десятками способов, и всё это надо было запомнить! Мало того, слово меняло смысл в зависимости от того, поднят или опущен хвост, выгнута ли спина, навострены или прижаты уши. Через час или полтора я насилу выучила несколько фраз, которые обязан знать двухнедельный котёнок. Меня одолевали усталость, сонливость и голод. Зевая, я пошла к куче ветоши и только собралась улечься, как услышала строгий голос Хвостуна: «Рано ещё спать! Тебе надо выучить язык запахов. Подойди-ка к этому столбу». Я подошла к каменному столбу, на который он указал. «Нюхай». Я принюхалась. – «Кем пахнет?» – «Как будто Плутом», – неуверенно произнесла я. – «Правильно, – кивнул Хвостун, – а чуть ниже?» – «Полосатиком». – «Молодец. Понюхай теперь другую сторону столба». Там я обнаружила запах Черныша. – «Умница, – одобрительно произнёс Хвостун. – А теперь потрись сама мордочкой о столб». Я потёрлась. – «Научись узнавать собственный запах». К запахам, кажется, у меня были способности, потому что Хвостун остался доволен. – «А собачий запах ты сама узнаешь», – сказал он. – Запахи для нас, котов, всё равно что для людей справочное бюро. Очень скоро ты научишься узнавать, кот здесь побывал или кошка, давно ли это было, сыт или голоден был прошедший здесь кот, болен он или здоров…»

«Господин маркиз!» – раздалось вдруг от открытой двери подвала. – «Да?» – отозвался Хвостун. – «Не откажите в милости, отведайте нашего угощения», – и вошедшие в подвал Черныш, Плут и полосатик сложили пару ещё тёплых мышей и рыбий хвост. Хвост я узнала сразу, его утром не доел Хвостун, и мама, наверное, вынесла его на помойку, а там нашли коты. Конечно же, несмотря на жуткий голод, я не смогла перебороть себя и не стала есть ни мышь, ни обглоданный рыбий хвост. Хвостун с достоинством поблагодарил котов и принялся за трапезу, потом скосил глаза на меня, отошёл к котам и о чём-то тихо с ними поговорил. Те захихикали и убежали прочь, по-видимому, добывать ужин себе. А я сидела, голодная, усталая, и с отвращением смотрела на то, как довольный Хвостун принимается за вторую мышь. Как хотелось бы мне сейчас оказаться за столом, поесть овсяной каши, выпить шоколадного молока и улечься спать в уютную кровать! Горькие слёзы полились из моих глаз, и я с трудом разглядела сквозь них очередную гостью. Я узнала в ней Машу, мать Хвостуна. – «Мама, – сказал он, – этот котёнок заболел. Покорми его, пожалуйста». Мама была вдвое меньше Хвостуна, но доброты в ней было столько же. Нежно мурлыча, она подошла ко мне, легла рядом и позволила мне пососать молока. Жадно причмокивая, я вдруг поняла, о чём шептался с бродячими котами Хвостун: он искал для меня кормилицу. – «Какие они все хорошие», – подумала я, насытившись, и тотчас провалилась в глубокий и спокойный сон. Рядом со мной лежала тёплая и мягкая Маша, и мне снилось, что меня обнимает мама.

Глава 5. Рассказ хвостуна

Проснулась я от того, что рядом со мной тяжело плюхнулся мокрый и холодный Хвостун. – «А где Маша?» – спросила я, оглядевшись и вспомнив, что со вчерашнего дня я – котёнок. – «Она ушла, как только ты заснула, – зевая, ответил Хвостун, – ведь у неё есть свои котята, она пошла к ним. На, покушай, я кое-что принёс». Я увидела свежий огурчик и сосиску, лежавшие возле меня. – «Спасибо, – поблагодарила я кота. – Но где ты это взял, Хвостун? Наверное, с какого-нибудь балкона стащил, а?» Хвостун сделал вид, что обиделся, но видно было, что он рад от того, что сумел мне угодить. – «Ночью я охотился. Себе-то я легко еду добыл, а за твоим завтраком действительно пришлось забраться на балкон чьей-то квартиры. И там со мной весьма любезно поделился своей едой один персидский кот. Он был просто счастлив, что смог оказать эту небольшую услугу». Говоря это, Хвостун почему-то всё время отворачивался от меня. – «Хвостун! – требовательно сказала ему я, ведь всё-таки я была его хозяйкой. – Ну-ка, повернись ко мне». Он неохотно повернулся, и я увидела, что одно ухо у него разодрано, и на нём видна была запёкшаяся кровь. Бедняга! Ради меня он не спал, вымок, подрался, а я его ещё упрекаю! Мне стало стыдно, и я сказала: «Извини меня, пожалуйста, Хвостун. Спасибо тебе». И с жадностью принялась за еду. Когда я поела и умылась, Хвостун уже спал. Я прилегла рядом с ним и тоже погрузилась в сон. Но спали мы недолго. Хлопнула дверь, и по подвалу заметались лучи фонариков. Появились двое мужчин в телогрейках, сапогах и с инструментами в руках. – «Сантехники! – прошептал Хвостун. – Бежим!» И мы побежали через подвал к следующей двери. На наше счастье, она оказалась открытой, и мы выскочили из подвала на лестницу, а через неё – на улицу. Дождь, лившийся всю ночь, недавно закончился, но из водосточных труб ещё с шумом бежала вода. В разрывах облаков показалось голубое небо. Алые рябиновые кисти на его фоне напомнили мне нарядную открытку, хранившуюся среди многих других в моём секретере, и, вспомнив дом, я загрустила. Чтобы отогнать печальные мысли, я спросила: «Хвостун, а как ты стал маркизом?» – «Тебе это действительно интересно? – спросил явно польщённый Хвостун. – Когда-нибудь я обязательно расскажу тебе об этом, а сейчас нам надо поскорее найти королеву и вернуть ей корону». Но немедленно отправиться на поиски нам не удалось. Во двор неожиданно забежали несколько собак, и самая маленькая и противная из них, завидев нас, громко затявкала и бросилась в нашу сторону, остальные собаки устремились за ней. Нам пришлось спасаться бегством, и мы снова оказались в подвале. Сантехники из него уже ушли, и мы вернулись к месту нашего ночлега. – «Переждём здесь, а потом – в путь», – сказал Хвостун. – «Ну вот, значит, мы можем поговорить. Расскажи мне, как ты стал маркизом». Даже в темноте подвала мне было видно, как гордо засияли глаза моего кота, он сразу же сделался важным и напыщенным. Он поднял трубой свой великолепный хвост, величественно прошёлся мимо меня, затем устроился поудобнее и начал свой рассказ. – «Было это очень давно, когда я был таким же маленьким и несмышлёным, как ты. Тогда ещё жива была Тина, бабушка Дика, ужасно вредная старуха. – Хвостун мечтательно зажмурился, по-видимому, ему было приятно вспоминать те времена. – И была у Тины подруга, дворняга, так эта дворняга была совсем дурная. Как же её звали? То ли Буля, то ли Гуля, уже и не помню. А хозяйкой у неё была маленькая девочка, вроде тебя. А уж как её звали, я и вспоминать не хочу. Не стоит она этого. Ну вот, был чудесный летний день, и в наш двор прибыла с визитом королева. Для неё устроили смотр юных котов, и мы сдавали в её присутствии экзамены. Мы должны были показать ей всё, чему научились. Я помню эти волнующие минуты так, будто они были вчера. Я, безусловно, был лучшим: красивый, ловкий, умный. Уже тогда хвост у меня был…» – «Хвастун, – поддразнила его я, – хватит хвастаться! Не за это же тебе пожаловали титул маркиза?»

Хвостун был не просто обижен, он был оскорблён! Мало того, что его прервали на самом интересном месте, так ещё и обозвали Хвастуном. Он замолк и отвернулся от меня, недовольно размахивая хвостом. – «Ну, Хвостунчик, дорогой, прости, я пошутила. Продолжай, пожалуйста». Хвостун ещё какое-то время подулся на меня, но, видно, ему самому очень хотелось рассказать о том, как он стал маркизом, и он продолжил, время от времени косясь на меня: не смеюсь ли я над ним. Но мне действительно было интересно узнать это.

«Потом был дан торжественный обед по случаю отбытия Её Величества с нашего двора. Ах, какой это был обед! Диетические мышки, фаршированные кошачьей мятой, заливное из хвостов трески…» Я, не удержавшись, фыркнула, и Хвостун, бросив на меня строгий взгляд, сухо заговорил дальше: «После обеда из числа юных котов были выбраны два пажа, которым была оказана честь проводить госпожу королеву до угла нашего дома. Надо ли говорить, что одним из пажей оказался я! Вторым был Черныш. Мы были просто счастливы! Королева одарила нас благосклонной улыбкой, и мы тронулись в путь. Нам оставалось пройти совсем немного, когда из последней парадной во двор вышла эта противная девочка со своей противной собакой. Увидев нас, она схватила дворнягу за ошейник и стала ждать, когда мы убежим. Но королеве не пристало спасаться бегством, и она продолжала с достоинством шествовать по двору. Разумеется, мы, пажи, следовали за ней. И тут девочка увидела на голове Её Величества корону! Обычно требуются два обязательных условия, чтобы ребёнок увидел корону: наличие солнца в небе и доброты в ребёнке. Но то ли солнце было очень уж яркое, то ли злоба в этой дрянной девчонке проснулась в тот день позже обычного, – корону она увидела… И захотела непременно ей завладеть. Она торопливо отстегнула поводок, отпустила ошейник и крикнула: «Буля или там Гуля, фас!» И Буля-Гуля с лаем бросилась за королевой. О, видела бы ты, как важно, не вздрогнув, не повернув головы, не убыстрив шага, продолжало идти Её Величество! Мы с Чернышом встали на пути у свирепой псины, но она легко перемахнула через нас и устремилась дальше. Я и Черныш запрыгнули на неё сзади, но Черныш почти сразу свалился; всё-таки он на месяц младше меня, а тогда это была огромная разница. А я удержался, и, выпустив когти, стал терзать осёдланную мной собаку. Та взвыла и, забыв про королеву, начала носиться по двору, пытаясь стряхнуть меня. Но я держался крепко. Те, кто видел со стороны, говорят, что это было великолепное зрелище. Совершенно обезумев, Буля-Гуля на всём скаку влетела в густые кусты и только так сумела избавиться от меня. Жалобно скуля, приковыляла она к своей хозяйке, и та поспешно увела её домой. Королева же приблизилась ко мне и торжественно изрекла: «Славный юный герой! Ты спас мне жизнь, поскольку я, горько ошибившись, показала свою корону злой и жадной девочке, и корона лишилась волшебной силы. Я была совершенно беззащитна перед девочкой и её собакой. Но, к счастью, всё позади, и я вновь обрела власть. И, пользуясь этой властью, я, Королева Всех Кошек, жалую тебя, Хвостун, титулом маркиза!»

Я, как полагается в таких случаях, низко поклонился, а когда поднял голову, королева уже исчезла. Она обладает удивительной способностью появляться и исчезать, когда захочет». – «Да, я это заметила, – сказала я. – А что стало с этой девочкой и её собакой? Я их не вижу в нашем дворе». – «Надеюсь, и не увидишь. Эта девочка так и не смогла найти себе здесь друзей, и её семья вынуждена была переехать в другое место. Однако нам пора отправляться на поиски королевы, – сказал Хвостун. – В путь, Лиза!»

Глава 6. В плену

Итак, мы отправились на поиски королевы. Лапка по-прежнему болела, и я кое-как ковыляла вслед за Хвостуном, обходя все места, где могла находиться королева. Мы спрашивали про неё у встречных кошек и собак, обнюхивали все углы, но близился полдень, а наши поиски ни к чему не привели. Я старалась по возможности щадить ушибленную лапку, но она так разболелась, что я не могла идти дальше. Хвостун предложил устроить привал во дворе детского садика, рядом с песочницей. Детей не было видно, наверное, у них был обед или тихий час, и нам никто не мешал. Был один из тех редких погожих дней, что иногда радуют нас поздней осенью, и, устроившись на куче опавших листьев, мы заснули, согретые лучами ласкового солнца. Но сон наш был нарушен самым бесцеремонным образом. Пара грубых рук схватила нас и воровато засунула в большую потрёпанную сумку, густо пахнущую кошатиной и псиной. С визгом застегнулась над нашими головами молния, стало темно и страшно. Я отчаянно замяукала и услышала ответное мяуканье Хвостуна. Для нашего похитителя, кем бы он ни был, это были всего лишь кошачьи вопли, но я кричала: «Хвостун! Хвостун! Помоги мне, пожалуйста!», а Хвостун отвечал: «Не бойся, Лиза! Я спасу тебя!» Мы почувствовали, что нас куда-то несут. Потом я услышала шум машин и догадалась, что мы рядом с дорогой. Хвостун попросил меня помолчать, чтобы мы могли догадаться, куда нас несут. Скоро сумку поставили на землю. Некоторое время не было слышно ничего, кроме говора находившихся неподалёку людей и шума машин. Но вот одна из них подъехала совсем близко к нам и остановилась. Послышался звук открывающихся дверей. – «Автобус», – шепнула я. – «Это я и сам понял, – пробормотал Хвостун. – Хотел бы я знать, куда нас везут».

Дорогу наш похититель не переходил, следовательно, автобус направлялся в центр города. Когда мы проехали несколько остановок, сумка взмыла в воздух, и нас снова понесли куда-то. Раздался скрип железной калитки, потом хлопнула дверь на пружине, и скоро сумку поставили на пол. – «Привет, Егорыч! – раздался хриплый голос, очевидно, принадлежавший нашему похитителю. – Вот, зверей тебе для опытов принёс». – «Ну, показывай. Да ты на стол поставь». Сумка с нами взлетела на стол. Молния немного отъехала в сторону, ровно настолько, чтобы можно было схватить и вытащить одного из нас, и этим одним оказался Хвостун. Молния снова закрылась. – «Так, и сколько ты хочешь за него?» – спросил таинственный Егорыч. – «Пятнадцать, как обычно». – «Ну, что ж, хороший кот. Ладно. Доставай второго». Вжик. Снова открылась молния, и теперь вытащили меня. Я оказалась на середине старого деревянного стола в каком-то кабинете. Хвостуна одной рукой прижимал к столу, чтобы он не убежал, Егорыч, оказавшийся ещё молодым мужчиной в белом халате, в очках и с чёрной бородкой, а меня крепко держали грязные пальцы какого-то бродяги, от которого несло водкой и табаком. – «Так, а за эту кошечку ты сколько хочешь, Гриша?» Гриша – так звали нашего похитителя – был, по меньшей мере, вдвое старше Егорыча. Морщинистое лицо его обросло седой щетиной, зубов во рту у него не хватало, а глаза были водянистые и какие-то пустые. – «Тоже пятнашку», – прохрипел Гриша. – «Нет, за неё больше десятки не дам. Э, что это? – спросил он, увидев, как я поджимаю ушибленную лапку. – Да она калека! Нет, я за неё ни копейки не дам. Забирай её». – «Куда же я её дену?» – «А мне какое дело? Хоть назад отнеси, хоть утопи, мне она не нужна». – «Ну, хоть пятёрку, Егорыч, а? Да и не калека она. Просто лапку ушибла. Тебе ведь всё равно, на ком опыты делать». – «Я сказал, нет», – раздражённо замахал руками Егорыч, позабыв о коте, которого он держал, и Хвостун воспользовался неожиданной свободой наилучшим образом: он совершил великолепный прыжок со стола прямо к приоткрытой двери кабинета. – «Держи его, Егорыч!» – истошно завопил Гриша, не выпуская меня из рук. Но Хвостуна уже и след простыл. – «Пятнашку гони», – потребовал Гриша. – «А где кот?» – развёл руками Егорыч. – «У, живодёр проклятый!» – злобно прорычал мой похититель. – «Вон отсюда! – велел ему хозяин кабинета, гневно указывая на дверь. – И чтобы ноги твоей здесь больше не было».

Выйдя на улицу со мной в одной руке и с сумкой – в другой, Гриша нерешительно затоптался на месте. – «Утопить тебя, что ли? – спросил он, поставив грязную сумку на асфальт и больно сжав меня в своих немытых руках. – Так до речки далеко. Но и отпускать я тебя не хочу. Из-за тебя я деньги потерял. Лучше я тебе шею сверну». Но мимо железной калитки, возле которой стоял Гриша, постоянно шли прохожие, и он решил расправиться со мной в каком-нибудь укромном уголке. Он стал засовывать меня обратно в свою противную сумку, но я расставила в стороны лапы и запищала. Однако проходившие мимо люди оставались равнодушными к моему писку. Они улыбались тёплому солнышку, лёгкому ветерку, а заслышав моё мяуканье, или отворачивались, или умилялись: «Ах, какая милая киска!» И никто из них даже не догадывался, куда несёт меня этот гадкий дядька. Но тут из толпы прохожих выделилась незаметная женщина в сером плаще. Она неслышно подошла к злодею и негромко, но очень твёрдо сказала: «Отпусти котёнка. Сейчас же». – «Да кто ты такая…» – начал было Гриша, но, подняв глаза на неё, тут же опустил взгляд и засуетился, ставя меня на землю. – «Да я что… я ничего… почему бы и не отпустить…». Он поставил меня дрожащими руками на тротуар, а моя спасительница повернулась и зашагала прочь. Солнце светило теперь ей в спину, и я вдруг увидела, что серый плащ превратился в золотистую мантию с серебряным отливом, а на голове её сияет корона. – «Ваше Величество! Госпожа королева!» – кричала я, силясь её догнать. Я хотела спросить у неё, как быть с короной, хотела попросить, чтобы она снова превратила меня в девочку, – кошкой, честно говоря, я быть уже устала, – но королева, если это была она, исчезла. От обиды я горько заплакала. Что мне теперь делать? Куда идти? Где Хвостун? Кто меня покормит? Вдоволь наплакавшись, я стала оглядываться по сторонам, чтобы понять, где я нахожусь. Свист электрички и скопившиеся перед шлагбаумом машины подсказали мне, что рядом вокзал. А вот и знакомый магазин. Здесь мы с мамой пару дней назад покупали рыбу для Хвостуна. Я подбежала к дверям магазина, но уборщица замахнулась на меня веником и крикнула: «А ну, брысь отсюда! Нечего здесь делать!» Попробовала бы она так сказать мне, когда я была девочкой! Глотая слёзы, я пошла, поджимая больную лапку, в сторону своего дома. Учитывая мои нынешние размеры и хромоту, путь мне предстоял трудный и долгий.

Глава 7. Великий переполох

Я прыгнул со стола к двери. К счастью, она была приоткрыта, и я выскочил в коридор. – «Держи его, Егорыч!» – раздался за моей спиной громкий вопль, но я даже не оглянулся. Надо было спешить. Лиза, моя маленькая хозяйка, в лапах у двуногих зверей! Коридор был пуст, и я заметался по нему, ища, какая дверь ведёт на улицу. Но мне снова повезло. Я увидел, как медленно открывается дверь на тугой пружине, и подскочил к ней. Как только она раскрылась достаточно широко, чтобы я смог проскочить, я это сделал. Я ткнулся с размаху в чьи-то ноги, обежал их и помчался прочь. Во дворе дома я увидел мусорный ящик. Я вскочил на него, потом – на росшее рядом дерево, а с него перебрался на крышу. Выбрав место повыше, я заорал, что было сил: «Великая Кошачья Эстафета! Тревога! Жизнь Принцессы в опасности! Нужна помощь Её Величества!» Я прокричал эти слова несколько раз, поворачиваясь во все стороны, и, услышав, как моё сообщение передаётся разными голосами, удаляясь от меня, словно затихающее эхо, бессильно улёгся на крышу. Больше я сделать ничего не мог. Великая Кошачья Эстафета пришла в действие, и, где бы ни находилась сейчас королева, её найдут и передадут сообщение. Только бы оно не опоздало! Я проклинал себя за то, что заснул вместе с Лизой и подверг её смертельной опасности, я, благородный маркиз Хвостун, поклявшийся королеве, что буду охранять хозяйку ценой собственной жизни! Хвастун несчастный! Дик меня побери! Чтоб из меня коврик для ног сделали! Я так ругал себя, что чуть не прозевал стук двери. С крыши мне было отлично видно, как выходит на улицу с Лизой в руках наш похититель. А королевы ещё нет! С той стороны, где находился мой враг, крыша была слишком высокая, зато с другой стороны вполне можно было спуститься в соседний двор и уже оттуда отправиться на помощь Лизе. В мгновение ока подскочил я к краю крыши, спрыгнул на крышу находившегося рядом гаража, а с неё – в соседний двор, и…Ох, только не это! Выход со двора мне преградили два огромных лохматых пса. Они не лаяли, не рычали, а молча приближались ко мне с угрожающим видом. – «Господа, я – маркиз Хвостун, подданный Её Величества Кошачьей Королевы, – сказал им я. – Позвольте пройти, пожалуйста. У меня очень важное и срочное дело».

Но псы и не подумали уступить мне дорогу. Они нагло ухмылялись и подкрадывались всё ближе. – «Именем Собачьего Царя Цезаря Седьмого, пропустите меня!» – сердито крикнул я, теряя терпение. Псы расхохотались в ответ и приблизились ещё на несколько шагов. Я понял, что передо мной – знаменитые псы-разбойники, отвергнутые собачьим обществом и не подчиняющиеся никаким законам. Они отличались безудержной злобой, редким коварством и крайней наглостью. Собаки, с которыми я был на дружеской лапе, говорили, что эти псы, случалось, нападали даже на людей. Их пытались отловить, но безуспешно: слишком они были хитрые.

«Вы – Боб и Бен?» – спросил я, чтобы выиграть время. Я пытался найти выход, но в голову ничего не приходило. – «Совершенно верно. Я – Боб, – оскалился в злорадной усмешке один из псов, – а это – Бен. А ты, как мы слышали, Хвостун?» Я кивнул. – «Ну что ж, если тебе очень повезёт и ты останешься жив, тебя будут звать Бесхвостым», – сказал Боб и захлебнулся весёлым лаем, по-видимому, очень довольный своей шуткой. Ему подвизгивал Бен, всем своим видом показывая, что ему тоже очень смешно. И только мне было не до смеха. Разговаривая с лохматыми разбойниками, я пятился, и они прижали меня к самой стене. Бежать было некуда, а справиться с двумя здоровыми псами, не ведающими ни жалости, ни чести, не по силам даже маркизу, если он всего-навсего кот. Стена, возле которой я оказался, была ярко освещена предвечерним солнцем. Неожиданно над моей головой со стуком распахнулось окно. Должно быть, солнце нагрело комнату, и её решили проветрить. Я бросил быстрый взгляд на окно, подумав, что, может быть, удастся спастись, запрыгнув в комнату, и вздрогнул. В окне я увидел человека в белом халате, в очках и с чёрной бородкой. Егорыч! Значит, окно его кабинета выходит в этот двор. И я сам чуть было не запрыгнул на его стол. Так, думай, думай, Хвостун! Ты же умница! А что, если… Риск, конечно, велик, но… Псы были уже совсем близко. Была не была!

«Стойте, ребята! А как вы оказались в этом дворе?» – спросил я, думая, удастся ли мне провести двух известных хитрецов. – «Дик рассказал нам, что тебя и твою рыжую племянницу понесли сюда, чтобы отдать вас для опытов, и попросил, чтобы мы покараулили рядом и не дали вам сбежать. Выходит, он прав был, когда говорил, что ты, Хвостун, сможешь удрать. Ну, от нас-то не убежишь. Давно мы ждали этой минуты!» – «Ага, значит, вы знаете, что это за дом?» – кивнул я головой на распахнутое окно. – «Кто же не знает, – усмехнулся Боб. – Это дом, где делают страшные опыты над животными». – «Ай да Дик! Ну и хитёр!» – со смехом сказал я, хотя внутри у меня всё дрожало от страха и тревоги. – «В чём дело?» – сразу насторожился Бен. Он, хотя и был в подчинении у Боба, кажется, был поумнее. – «А вы ещё не поняли? – продолжал врать я. – Ведь это он не меня, а вас поймал. Он вам завидует. Вы прославились на весь город, а его дальше его двора почти никто и не знает. Вот Дик и решил от вас избавиться и занять ваше место. Он заманил вас сюда, а сам рассказал об этом знакомой собаке, которая работает в милиции. Она привела сюда своего хозяина, и тот вызвал по рации подкрепление. Я сам с крыши видел: стоят за забором милиционеры, кто с ружьём, кто с палкой, кто с огромным сачком, и у каждого в руке громадный шприц наготове…» Я почувствовал, что слишком уж заврался, но псы так напугались, что на них было жалко смотреть: они припали брюхами к земле, поджали уши, прикрыли лапами глаза и задрожали. Едва ли кто-нибудь узнал бы сейчас в этих трясущихся от страха чучелах свирепых разбойников, наводивших ужас на весь город. – «Врёшь ты всё! – прохрипел, наконец, лязгая зубами от страха, Боб. – Зачем мы им?» – «А кто позавчера дворника укусил? А на прошлой неделе кто девочку вечером до смерти напугал? А она, между прочим, – дочка того самого, кто опыты на животных делает. А кошку во дворе мясного магазина разве не вы задрали? А хозяин у неё – начальник милиции». Обо всех этих «подвигах» жуткой парочки говорили по всему городу, я сочинил только насчёт отца девочки и хозяина кошки. Несчастные псы совсем пали духом. Но Боб, хотя и был страшно напуган, всё же не вполне верил мне и велел Бену высунуть нос в калитку и проверить, действительно ли там стоят милиционеры. У меня душа в пятки ушла. Сейчас мой обман раскроется, и я пропал! Но Бен оказался отчаянным трусом. Дрожа, он подкрался к калитке и только ткнул в неё носом, сделав вид, что открывает её. – «Боб, правда, стоят, – заскулил он. – Как Хвостун и говорил, все со шприцами, с ружьями, с палками, а один даже с огромной лопатой», – приврал зачем-то Бен. – «А лопата-то зачем?» – с ужасом спросил Боб. – «Ну, это, – сочинял теперь за меня Бен, – чтобы, значит, ей по головам нам, а потом закопать». И сам испугался. Про Боба и говорить нечего. Глаза у обоих сделались величиной с блюдца. – «У страха глаза велики», – вспомнил я поговорку в Лизином учебнике и решил: пора! – «Есть, правда, один выход. Вы ещё можете спастись», – небрежно сказал я. – «Какой выход, господин маркиз?» – завыли в два голоса разбойники. – «Видите окно? Там тот, кто ставит на животных страшные опыты. Но он один, а вас двое. Вы – сильные и смелые, – тут я едва удержался от смеха, глядя на «смельчаков», – а он труслив, как все нехорошие люди. Он ждёт, когда вас к нему притащат милиционеры, а вы сами к нему придите. То-то будет ему сюрприз! Напугайте его как следует, можете даже его укусить, – разрешил им я, – а потом бегите. С другой стороны дома милиции нет». – «Спасибо, господин маркиз, мы в долгу перед вами, – торопливо сказал Боб. – Бен, ты готов? Прыгаем!» И они разом прыгнули в окно. Из окна тотчас послышался громкий яростный лай и человеческие вопли. Для меня эти звуки были сладчайшей музыкой. Но долго их слушать я не мог, надо было, если ещё не поздно, спасать Лизу. Я бросился к калитке и столкнулся в ней с женщиной в золотисто-серебряном плаще с короной на голове. Она строго посмотрела на меня, и я почувствовал, что сгораю от стыда и досады на самого себя. – «Хвостун, – сурово сказала королева, – не ожидала я от тебя такого. Ты подверг Принцессу смертельной опасности. Но хорошо, что ты сделал всё, чтобы исправить свою оплошность. Теперь Лизе ничто не грозит». Тут лицо королевы смягчилось, и она другим голосом спросила, кивнув на открытое окно, из которого ещё слышались вопли и лай: «Там Боб с Беном?» – «Да, Ваше Величество». – «Знаешь, Хвостун, иногда мне кажется, что тебя следовало бы назвать Прохвостом». Королева благосклонно улыбнулась мне, и я отвесил ей низкий поклон. А когда я выпрямился, королевы уже не было видно, только в конце улицы убегал куда-то пытавшийся продать меня и Лизу незадачливый похититель, размахивая пустой сумкой.

Глава 8. Кошачий приют

Наступил вечер. Я ковыляла в сторону своего дома, увёртываясь от людских ног и от велосипедов, прячась на всякий случай от всех собак, перебегая на трёх лапах дорогу, где это было необходимо. Я прошла немало, но проделала едва половину пути. Стемнело, и вместе с темнотой на улицы, как мне казалось, опустился страх. Зажглись фонари, но они освещали лишь небольшие круги, за которыми темнота делалась ещё гуще, и из черноты кустов и подворотен слышался то сердитый лай, то плач ребёнка, то жалобное мяуканье зовущих свою мать котят. Мне было одиноко и страшно. Так хотелось увидеть маму и папу, оказаться снова в тёплой уютной квартире, снова быть девочкой и ходить в школу, а холодными дождливыми вечерами делать уроки и смотреть телевизор! Я страшно проголодалась, устала и хотела спать. Мне стало ясно, что до своего дома я сегодня уже не дойду. Моё внимание привлекла припаркованная рядом с тротуаром машина, от которой исходило приятное тепло, и я решила переночевать под ней, но не успела засунуть мордочку под машину, как услышала сердитое шипение старой кошки: «Убирайся отсюда! Это моё место!» Очень скоро я поняла, что все сколько-нибудь тёплые и уютные местечки уже заняты бродячими собаками и бездомными кошками. Я обходила дом за домом, куст за кустом, и не могла найти себе место для ночлега. Наконец, я нашла какой-то железный люк, из которого валил пар, и устроилась на тёплой крышке. Свет фонарей сюда почти не проникал, здесь было довольно тихо и спокойно. Мне казалось, что голод не даст мне заснуть, но усталость и пережитые волнения сделали своё дело, и скоро я погрузилась в глубокий сон. Проснулась я оттого, что кто-то поднял меня и взял на руки. – «Бедная девочка!» – услышала я ласковый женский голос и радостно встрепенулась. Неужели я снова стала ребёнком!? Увы, у меня по-прежнему было рыжее тельце, заканчивавшееся хвостом. Чьи-то нежные руки несли меня по холодной вечерней улице, а я старалась изо всех сил вырваться из них: ведь мне надо было найти Хвостуна и королеву, надо снова стать девочкой. Но руки держали меня очень умело и, не причиняя мне боль, всё же не выпускали. – «Ну, что ты, дурочка? Потерпи. Сейчас домой придём, покушаем и ляжем спать», – сказал мне тот же ласковый голос, и я впервые при свете фонаря смогла разглядеть свою новую похитительницу. Она оказалась старушкой с добрым морщинистым лицом, в стареньком пальто и стоптанных туфлях. – «Бедняжка моя, да у тебя лапка болит! – сказала она, заметив, как я поджимаю правую переднюю лапку. – Ничего, вылечим. Сейчас придём домой, и всё будет хорошо». – «Опять эта старуха домой кошку тащит! – раздался вдруг визгливый женский крик. – Вся лестница уже кошками провоняла!» Старушка молча прижала меня к груди и торопливо засеменила по лестнице к двери своей квартиры. Мой чуткий нос издалека уловил запах нескольких кошек, а когда мы оказались в маленькой квартирке, я смогла и увидеть их. Два милых пушистых котёнка; некрасивая беспородная кошка; непонятно как попавший сюда роскошный персидский кот, – все они составляли кошачье население этой квартиры. Они радостной гурьбой выкатились к своей хозяйке и стали мяукать и тереться о её ноги. – «Наконец-то ты пришла! Мы есть хотим!» – вопили котята. – «Добрый вечер!» – сказала некрасивая беспородная кошка. – «Весьма рад видеть вас, леди», – с достоинством произнёс персидский кот. И вдруг они увидели меня. Старушка поставила меня на пол и сказала: «Знакомьтесь. Это – ваша новая подружка. А я пока вам еду приготовлю». Я растерялась, не зная, как полагается вести себя в подобных случаях, и сидела, сжавшись в комок и вытаращив глаза. Но котята не стали церемониться и шустро подкатились ко мне. – «Тётя Дина, дядя Ричард, – затараторили они, – смотрите, это же принцесса!» – «Дымок, Пушок, ведите себя прилично! – важно сказал персидский кот, приближаясь ко мне. – Позвольте представить Вам нашу компанию, Принцесса. Я – Ричард, эта дама – Дина, а эти маленькие сорванцы, как вы уже слышали, – Дымок и Пушок. А Вас как зовут?» – «Лиза, – ответила я. – «Только я – не принцесса». Заметив удивление на мордочках моих собеседников, я решила, что они принимают меня за принцессу из-за надетой на мою голову короны. – «Вообще-то это – корона королевы», – попробовала объяснить я. Тут все развеселились. – «Ну, до королевы Вам ещё далеко, милая, а вот принцесса Вы – самая настоящая», – с улыбкой сказала мне Дина, и я с удивлением увидела, как похорошела от улыбки её некрасивая мордочка. – «Ладно, хотят видеть во мне принцессу, – пусть я буду принцесса», – решила я. В это время в кухне послышалось звяканье посуды, и запахло чем-то необыкновенно вкусным. – «Пора ужинать, Принцесса, – сказал Ричард, очевидно, старший в этой необычной семье, – еда, конечно, не с королевского стола, но, как говорится, чем богаты…» И мы пошли, задрав хвосты, в сторону кухни. Каждому из нас была приготовлена отдельная миска, в которую были положены каша и кусочки рыбы. С какой жадностью набросилась я на это угощение! Мне не верилось, что совсем недавно я лениво ковыряла вилкой еду в тарелке, выбирая лучшие куски и оставляя на столе почти нетронутый обед. Насытившись, я попила из большой миски воды и, ощущая приятную тяжесть в желудке, почувствовала, что у меня слипаются глаза. Старушка умело и заботливо наложила компресс на мою больную лапку, и, из последних сил умывшись – кошачьей принцессе не подобает отходить ко сну неумытой! – я повалилась на маленький матрасик, на котором уже разместились Дымок и Пушок, и заснула. Но и во сне я искала королеву и Хвостуна, звала маму с папой и удирала от коварных похитителей. Проснувшись пасмурным утром, я какое-то время не могла отличить сон от яви и с трудом вспомнила, где я нахожусь. Позавтракав, все занялись оживлённой беседой о предстоящем походе на рынок. Заметив моё недоумение, Дина сказала: «Сегодня – суббота, и в этот день наша хозяйка относит всех подобранных ею котов на рынок в надежде, что они найдут себе новых хозяев. Ведь всех бродячих котов ей не прокормить, а она готова пожалеть всех и каждого. – «Наша хозяйка – очень добрая женщина, добавила Дина, – я сама слышала, как однажды её благодарила королева и предлагала ей деньги на содержание приюта, но баба Вера – так зовут нашу хозяйку – рассердилась и сказала, что собирает бездомных кошек не ради денег, а просто потому, что не может иначе. Но корзины, которые ей принесла в подарок королева, баба Вера приняла с благодарностью – в них очень удобно носить кошек на рынок… и обратно, если кого-то так и не возьмут. Для меня это уже третья суббота, и я, наверное, опять вернусь обратно. Кому я нужна, такая некрасивая?» – грустно спросила Дина, и глаза её заблестели от навернувшихся слёз. – «Ну, что ты, Дина, ты очень красивая», – неловко соврала я, и Дина расстроилась ещё больше. – «Ну, может быть, ты и не первая красавица, зато ты очень добрая и умная, и я желаю тебе найти хорошего хозяина», – от души пожелала ей я. – «Ах, спасибо Вам, Принцесса», – сказала Дина, и я заметила, что она, кажется, немного повеселела.

Глава 9. На рынке

Когда баба Вера принесла нас на рынок – Ричарда и Дину в одной корзине, Дымка, Пушка и меня в другой, – начал моросить мелкий холодный дождь. Торговцев из-за холодной и сырой погоды сегодня было немного, и для нас нашлось крытое место. Торговцы по – разному отнеслись к нашему появлению. Кто-то злобно шипел: «Опять эта старая дура со своими блохастыми припёрлась», кто-то весело кричал: «Привет, баба Вера, много ли товару нынче принесла?», и наша хозяйка первых как будто не замечала, а вторым отвечала так же весело. Поставив корзины на дощатый прилавок, она приладила рядом написанную от руки на листе картона табличку, и я прочла: «Хорошии каты и кошички. Безплатно». Потом баба Вера села на табуретку и тоскливо подпёрла рукой щеку: покупателей почти не было, значит, сидеть придётся долго. Наши корзины стояли рядом, расстояния между прутьями в них были достаточно большие, и ничто не мешало нам общаться между собой. Чтобы как-то провести время, мы стали рассказывать друг другу о себе. Сначала рассказывал Ричард.

«Я был подарен в одну семью ещё котёнком, – начал он. – Сначала супруги – детей у них не было – души во мне не чаяли. Они постоянно тискали меня, причёсывали, фотографировали, но очень скоро я им надоел, и про меня забыли. Нет, меня хорошо кормили, и ухаживали за мной, но ко мне стали относиться равнодушно, как к вещи. Хвастали мною перед родственниками и друзьями, а когда оставались одни, совершенно не обращали на меня внимания. А если я напоминал им о себе – пытался забраться к ним на колени или поточить когти о что-нибудь, меня или пинали ногой, или прогоняли. А когда я вырос и начал метить углы в квартире, меня просто выставили за дверь. Очень скоро меня подобрала другая семья, я ведь всё-таки породистый, – гордо обвёл нас взглядом Ричард, – и эта семья мне очень нравилась, да вот беда: у их мальчика оказалась аллергия на кошек, и меня отдали в другие руки. У тех хозяев мне было очень хорошо. Я жил в загородном доме, катался, как сыр в масле. Но потом хозяева уехали в заграничную командировку, а присмотреть за мной попросили соседа. Тот оказался пьяницей и драчуном. На деньги, которые ему оставили мои хозяева, он покупал себе водку, а меня держал впроголодь и бил. Я терпел, терпел, да и убежал. Пришёл в город. Здесь меня и подобрала баба Вера. Спасибо ей: откормила, вычистила, теперь я настоящий красавец, правда, Принцесса?»

После него о себе стала рассказывать Дина. «Я постарше Ричарда, – скромно сказала Дина, – но мой рассказ будет не таким долгим. Я родилась в продовольственном магазине неподалёку отсюда, видите зелёную крышу? Это крыша дома, в котором он находится. В очень раннем возрасте я уже смогла проявить себя как умелая охотница на мышей и крыс. Продавцы во мне души не чаяли. Сколько продуктов я им спасла! Верой и правдой прослужила я в этом магазине восемь лет. И мне нравилось там. Все меня ласкали: и продавцы, и дети покупателей, там всегда было тепло, и еды хватало. Но недавно в мой магазин пришла новая директриса. Она почему-то невзлюбила меня, и очень скоро я оказалась на улице. Знакомые коты рассказывали мне, что сейчас там развелось столько крыс и мышей, что пришлось вызвать для их истребления целую бригаду рабочих и платить им немалые деньги, а я делала это бесплатно. Продавцы звали меня снова в магазин, но я не пошла. Мы, кошки, – гордый народ. Какое-то время я провела на улице, а потом меня подобрала баба Вера, и вот я здесь, с вами». Дина замолчала, и на несколько минут воцарилась тишина. Потом я спросила: «Дина, объясни мне, пожалуйста, почему мы, кошки, очень хорошо понимаем собачий язык, а вот мышиный и птичий с трудом?» – «Ну, это очень просто, – улыбнулась Дина. Мы находимся постоянной вражде с собаками, и нам надо знать, что они говорят, чтобы быть готовыми к любой опасности. Но в то же время мы сами охотимся на мышей и птиц. Нам достаточно знать всего несколько десятков слов из их языка, чтобы понять их намерения и легче их поймать. А вот говорить с ними нам не о чем, с добычей не разговаривают. Вам понятно, о чём я говорю, Принцесса?» – «Думаю, да, – ответила я. – Значит, собаки очень плохо знают наш язык, а мыши и птицы, наоборот, отлично его понимают?» – «Именно так, Принцесса, – ласково ответила Дина, – Вы правильно поняли. Но учтите, некоторые собаки очень хорошо знают кошачий язык. Это, прежде всего, Собачий Царь и его приближённые. Но есть и очень опасные собаки, которые выучили наш язык для того, чтобы выведывать наши планы и чинить нам зло. Особенно остерегайтесь Боба и Бена. Это отъявленные негодяи. От всей души желаю Вам не повстречаться с ними».

«Спасибо, Дина, – сказала я и повернулась к Дымку и Пушку. – А как вы, ребята, сюда попали?» Но они почему-то насупились и сделали вид, будто не расслышали моего вопроса.

«Ой, мама, посмотри, какие хорошенькие!» – раздался вдруг восторженный голос ребёнка. Двое детей, мальчик и девочка, тянули маму к нашей корзине. «А как их зовут? А сколько им месяцев? А дорого они стоят?» – посыпались вопросы. Баба Вера едва успевала отвечать: «Это Дымок, а это Пушок. Им по полтора месяца. Нисколько не стоят. Забирайте бесплатно».

«Мамочка, давай возьмём, а?» – наперебой стали упрашивать маму дети. Та заколебалась: «Ну, может быть, одного. С двумя нам не справиться».

«Ой, мама, нас же у тебя двое, и ты отлично справляешься! Давай двоих возьмём!» И так они упрашивали маму, что она сдалась: «Ладно уж, возьмём обоих. Сколько я вам должна?» – «Нисколько», – отвечала баба Вера. «Бесплатно не возьму, хоть сколько-то денег возьмите, – возразила мать двоих детей. – Примета такая есть, иначе могут не прижиться». «А не приживутся, назад приносите, я их возьму. Я каждую субботу здесь», – сказала баба Вера. «Вот вам на корм для ваших кошек, – протянула женщина ей деньги, – и спасибо вам».

«Ой, а куда же мы их положим?» – «А ранцы на что?» – со смехом спросили дети и, сняв их с плеч, быстро переложили учебники из одного ранца в другой, а в освободившийся бережно опустили теперь уже своих котят. «Чур, Дымок мой», – сказала девочка. «А я как раз хотел себе Пушка взять», – обрадовался мальчик. И все трое, довольные, зашагали домой, а из ранца нам весело махали лапками счастливые котята.

«Бедные котята, – вздохнула Дина. – Их кто-то утопить хотел. Дети выловили их в речке и бабе Вере принесли, знают, что она всех кошек подбирает. Вот они и жили у неё до сегодняшнего дня. Надеюсь, они нашли, наконец, себе хороших хозяев». Ричард на это ничего не ответил. Он спал, свернувшись клубком на дне корзинки. Вскоре заснули и мы с Диной.

Когда мы проснулись, по-прежнему шёл мелкий дождь, но покупателей на рынке прибавилось. Вероятно, была середина дня. Около наших корзин остановился высокий толстый мужчина и с интересом посмотрел на Ричарда. «Почём?» – кивнул он на персидского кота, не переставая перекатывать во рту жевательную резинку. «Бесплатно», – тихо сказала баба Вера. Ничего не говоря, толстяк достал бумажник, вынул из него зелёную купюру, небрежно положил её на прилавок, взял подмышку кота и понёс его к машине. Вид у Ричарда был довольно комичный, и он так важно сказал нам: «До свидания, Принцесса! До свидания, Дина!», что мы, хоть и взгрустнувшие от расставания с ним и с котятами, прыснули со смеху. «Его Ричард зовут», – крикнула вслед толстяку баба Вера. «Ладно, ладно», – пробурчал мужчина, усадил Ричарда на пассажирское сиденье и уехал. «Чудные деньги какие-то, – вертела в руках бумажку баба Вера, – что я с ними делать буду?» – «Ты что, никогда долларов не видела? Хочешь, я тебе их на рубли поменяю?» – спросила соседняя торговка и, взяв у неё банкноту, торопливо отсчитала ей деньги. Баба Вера взглянула на них и всплеснула руками. «Батюшки, да это половина моей пенсии, – заахала она. Ну, кошечки мои милые, если вы вернётесь сегодня домой, вас ждёт чудесный ужин. Хотя лучше бы вас забрали. Плохо вам без хозяев».

День близился к концу, когда к нашей корзине – меня баба Вера пересадила к Дине, а пустую корзину убрала вниз, – подошла пожилая женщина и спросила, нет ли у бабы Веры кошки, которая ловила бы мышей. «Как же, как же, – засуетилась баба Вера, – есть, вот, пожалуйста, берите. Дина. Может быть, она не очень красива, зато мышей ловит!..» Женщина посмотрела на Дину, Дина – на женщину, и, кажется, они друг другу понравились.

«Я в деревне живу, – объяснила женщина, – привозила сюда продать кое-что с огорода, а у нас в доме мыши завелись. Ну, что, Дина, поедешь со мной?»

Этот вопрос можно было и не задавать. Дина была просто счастлива! «До свидания, Принцесса! – сказала она мне, прощаясь. – Может быть, увидимся, когда Вы снова станете девочкой». Дину понесли прочь, а я кричала ей вслед: «Дина, Дина, откуда ты знаешь, что я девочка?» Но её уже унесли, и она меня не слышала.

«Эх, рыженькая, одна ты у меня осталась, – сказала мне баба Вера. – Кажется, ты приносишь удачу. Всех котов сегодня раздала, даже Дину пристроила. Однако поздно уже, пошли домой». И она только собралась взять корзины и идти, как вдруг появилась девочка и сказала: «Ой, какой хороший котёнок! Вы не подарите его мне?» – «Конечно, подарю, только учти, девочка, у неё лапка болит», – честно предупредила баба Вера. «Ничего, я вылечу», – весело сказала девочка и, выхватив меня из рук бабы Веры, сунула под куртку и бегом понесла к себе домой.

Глава 10. Неожиданное путешествие

Вот уже почти сутки искал я Лизу. Королева сказала мне, что она в безопасности, но я считал себя в ответе за неё и как её кот, и как подданный Её Величества, давший клятву оберегать юную принцессу.

Мне удалось выяснить, что вчера вечером Лизу подобрала на улице известная каждой кошке в нашем городе баба Вера и что принцессу сегодня забрала домой какая-то девочка. Выяснить, где эта девочка живёт, я так и не смог.

Пришлось забегать в каждый двор и спрашивать всех встречных кошек, не встречали ли они юную рыжую кошечку с больной лапкой. Начало смеркаться, а я обежал всего полтора десятка домов. Надо поторопиться, подумал я, и выскочил на мостовую, намереваясь посетить двор дома, расположенного через дорогу. Обычно я очень внимательно и осторожно веду себя на улице, и в этот раз я тоже посмотрел по сторонам, прежде чем ступить на мостовую. Слева дорога была свободной, справа медленно приближался автобус. Я решил, что вполне успею перебежать дорогу перед ним, и побежал. Но вдруг из-за автобуса выскочил мотоцикл и, обогнав его, с рёвом понёсся посередине дороги. Он мчался прямо на меня, и только сообразительность и отличная реакция принесли мне спасение. Я присел, а потом огромными скачками полетел к противоположному тротуару. Я чувствовал, как колыхнулся мой хвост, когда в считанных сантиметрах от меня на бешеной скорости пронёсся мотоцикл, и, лишь оказавшись на тротуаре, решил перевести дух. Но не тут-то было! Мой лихой пробег по мостовой пришёлся по душе одному скучающему бульдогу, и он, по-видимому, тоже захотел участвовать в нём. С громким лаем он повторил мой маршрут, проскочив перед самым автобусом, и мне ничего не оставалось делать, как забраться на росший неподалёку облетевший тополь.

Бульдог бестолково носился внизу, кричал мне всякие глупости и казался себе, наверное, ужасно умным и смелым. Я не стал разговаривать с ним. Я сразу понял, что это – глупец вроде Дика и что вести с ним переговоры – дело безнадёжное. Поэтому я принял решение сидеть на дереве и ждать, когда бульдог уйдёт сам или его заберёт хозяин. Но время шло, а мой преследователь и не думал уходить. Он то становился на задние лапы, царапая передними кору, и кричал, что сейчас залезет на дерево и оторвёт мне хвост, то рыл лапами землю вокруг тополя и орал, что повалит его и откусит мне уши. Сначала это меня немного забавляло, и, спустившись на нижнюю ветку, я то и дело опускал хвост, слушая, как щёлкают крепкие зубы возле самого его кончика, но скоро мне это надоело, и я решил избавиться от назойливого пса.

Вдали показался самосвал с песком. Я забрался на пару веток повыше и, выждав, когда самосвал поравнялся с деревом, прыгнул в кузов. Повернувшись к оставшемуся на тротуаре бульдогу, я хотел крикнуть ему что-нибудь обидное, но, увидев, как растерянно отвисла его челюсть, придав морде ужасно глупый вид, я только расхохотался и помахал ему на прощание лапой.

Но смеялся я недолго. Самосвал ехал по пустынной дороге очень быстро, и соскочить с него не было никакой возможности. Через несколько минут мы уже выехали из города и оказались на скоростном шоссе. Здесь самосвал поехал ещё быстрее, замелькали фонари, изредка проносились мимо километровые столбы.

Так мы ехали довольно долго, и когда, наконец, самосвал притормозил, чтобы свернуть на уходящую в сторону просёлочную дорогу, и мне удалось спрыгнуть с него, я понял, что заехал так далеко, что едва ли смогу вернуться обратно к исходу третьего дня пребывания моей хозяйки в кошачьей шкуре. Меня охватило отчаяние. Что делать? Я мог бы, пожалуй, запрыгнуть в какой-нибудь грузовик, идущий в обратном направлении, но разве можно быть уверенным в том, что этот грузовик привезёт меня в мой город? Оставалось надеяться только на свои четыре лапы и великолепное чутьё, которое меня никогда не подводило. И я побежал по обочине дороги в сторону города. Скоро я увидел находящийся в стороне от дороги загородный дом с металлической оградой и насторожился. Я узнал знакомый запах. Это был запах собаки, но собаки не обыкновенной, а особы, приближённой к Собачьему Царю. Здесь, возможно, я смогу получить какую-то помощь. И я направился к ажурным металлическим воротам. Пролезть сквозь прутья решётки для меня не составило никакого труда, но через несколько шагов дорогу мне преградила огромная фигура, едва различимая в темноте. «Кто ты? – негромко, но столь строго спросила меня фигура, что я невольно присел и поджал уши. – Ты нарушил границы частных владений, и, если на это нет важной причины, тебе несдобровать».

Говоря это, пёс не повышал голоса, очевидно, не желая беспокоить своих хозяев, но при этом неуклонно приближался ко мне, и я понял, что, если я ошибся, я пропал: пёс тихо и аккуратно, не тревожа хозяев, загрызёт меня и равнодушно продолжит обход своей территории. «Именем Собачьего Царя Цезаря Седьмого! – сдавленным шёпотом прохрипел я, изо всех сил стараясь преодолеть охвативший меня ужас. Я – маркиз Хвостун, мне необходима ваша помощь».

«Граф Гром, – представился пёс. – Его Величество Цезарь Седьмой принял вашу королеву и поручил мне оказать вам всяческое содействие в поисках принцессы». У меня отлегло от сердца. – «Граф, – сказал я, – мне нужно срочно вернуться в город. Принцесса где-то там». «А вы-то как здесь оказались, маркиз? Опять задремали?» Я весь ощетинился. Кажется, слава о том, как я заснул и попал в плен с принцессой, двигалась быстрей, чем я. Но сейчас не время было оправдываться или объяснять что-то. Дорога была каждая минута. «Я очень спешу, Ваше Сиятельство», – сухо сказал я. Пёс посмотрел на появившуюся в разрывах облаков луну, и при свете её я смог, наконец, хорошо разглядеть его. Гром был немецкой овчаркой, огромной, могучей и, видимо, весьма умной. «Когда луна коснётся правой верхней ветви клёна, я с хозяевами отправлюсь в город. Подождите меня в кустах у ворот. Я отвезу вас в город». И Гром зашагал прочь, забыв обо мне. Я спрятался в кустах и стал ждать. Через некоторое время послышались людские голоса, в окнах дома погас свет, распахнулись двери гаража, и из него выехал чёрный «Мерседес».

Он подъехал к воротам и остановился. Двери гаража беззвучно закрылись, а ворота, наоборот, стали открываться. Ближняя ко мне задняя дверца машины распахнулась, и детский голос позвал из тускло освещённого салона: «Гром! Гром! Ко мне!» Из темноты тотчас появился Гром и, прошептав мне: «Ступайте прямо за мной, маркиз», неспешно направился к машине. Идя за ним след в след, я тихонько забрался в «Мерседес» и улёгся на полу. Мальчик, хозяин Грома, подвинулся, уступая ему место, и случайно наступил мне на лапу. Я вскрикнул от боли, и родители мальчика удивлённо обернулись на заднее сиденье. «Саша, ты слышал? – спросили они. – Кажется, у нас в машине кошка. Возьми фонарик и посмотри». Я сжался в комок, ожидая, что меня сейчас схватят за шкирку и выкинут из машины. Но Саша засмеялся: «Да вы что, какая кошка? Наш Гром на кусочки бы её разорвал!»

Сашин папа пожал плечами и завёл мотор. Скоро мы уже быстро ехали в сторону города. Только хвост, моя краса и гордость, всё время мне мешал. Как я ни старался поджать его под себя, он неизменно оказывался то под ногой у мальчика, то под лапой у Грома, и я стискивал зубы, чтобы не заорать. Гром сидел в проходе между сиденьями, заслоняя меня своим большим телом, и при каждом повороте он наваливался на меня так, что из меня исторгался сдавленный писк, и, чтобы заглушить его, Гром принимался скулить. «Что с тобой, Гром? – не раз спрашивал его Саша. – Ты ведь так любишь дорогу». «Только не с котом под брюхом», – недовольно рычал в ответ Гром, но, к счастью, хозяева не понимали его слов.

Глава 11. Предательство

Удрать от моей новой хозяйки оказалось даже легче, чем я думала. Неся меня под курткой, девочка то и дело совала руку, стараясь расположить меня так, чтобы и мне было удобно, и чтобы я её не поцарапала. Когда мы проходили мимо сквера, огороженного металлическим забором, я изловчилась и выпрыгнула из её рук прямо на бетонный цоколь забора. Мне хватило и трёх лап, чтобы прыгнуть на другую сторону забора и убежать в мокрые голые кусты.

Девочка вскрикнула, а потом заплакала. Она добежала до калитки и принялась искать меня по всему скверу. Она долго звала меня, её «кис-кис» слышалось то в одном углу сквера, то в другом. Но я не отзывалась. Мне было очень жаль девочку, но я просто обязана была удрать от неё. Я должна вернуть королеве корону, а кроме того, завтра я снова стану девочкой, и моя новая хозяйка всё равно останется без котёнка. Девочка опустила голову и, всхлипывая, пошла домой одна. Я дождалась, когда она скрылась, и вылезла из кустов.

Дождь кончился, но было холодно и сыро. Надо было искать место для ночлега. Я побежала по тропинке, ведущей из сквера, и очутилась на территории стадиона. Неожиданно впереди меня мелькнуло что-то белое. Я остановилась и пригляделась внимательнее. Несмотря на опустившуюся темноту, я смогла разглядеть, что это кошка, и заторопилась к ней.

«Здравствуйте, – вежливо сказала я ей. Вы не могли бы мне помочь? Дело в том, что мне негде ночевать, и…» – «О, конечно, Принцесса, я к вашим услугам. Меня зовут Снежинка, а вас, как я слышала, Лиза?» – «Откуда вы знаете?» – «Мне ли не знать Принцессу!» – загадочно произнесла Снежинка и поманила меня за собой.

Скоро мы оказались перед сараем, в котором хранился спортивный инвентарь. Прошлой зимой мы брали здесь напрокат финские сани. В двери сарая был сделан специальный кошачий лаз, и Снежинка пригласила меня зайти к ней в гости. Внутри было тепло и сухо. У Снежинки в сарае был свой уголок, и она предложила переночевать у неё. Поделившись со мной ужином, Снежинка стала нализывать свою белоснежную шёрстку. Это была очень красивая кошка и, по-видимому, очень добрая. Умываясь, я спросила: «Снежинка, почему все называют меня принцессой?» – «А вы разве не знаете?» – «Нет». – «Ну, сразу видно, что вы – принцесса, – уклончиво ответила Снежинка. – Однако пора спать. А утром мы вместе отправимся на поиски королевы». «А откуда вы знаете, что я ищу королеву?» – удивлённо спросила я. «Да это всем известно, – снова увернулась от прямого ответа моя новая знакомая. – Ох, спать-то как хочется!» И, зевнув, Снежинка закрыла глаза и погрузилась в сладкий сон. Я тоже почувствовала, как смыкаются мои глаза, и через несколько минут я крепко спала.

Проснувшись утром, я увидела, что Снежинка уже не спит и даже успела позавтракать. Подождав, пока я поем, Снежинка предложила мне, не теряя времени, отправиться на поиски королевы. «Я знаю одно место, где она наверняка сегодня будет, – сказала Снежинка, – но мы должны поторопиться, чтобы застать её там». Мы выбрались из сарая и побежали по покрытой инеем дорожке. Утро было солнечное, но холодное. Лужицы были покрыты тонким ледком.

«Сегодня я снова стану девочкой, – радостно думала я. – Спасибо доброй Снежинке, она поможет мне найти королеву». Мы долго бежали какими-то дворами и оказались, наконец, перед домом, который мне почему-то показался знакомым. Но подошли мы к нему с задней стороны, и я не могла понять, что это за дом.

«Идите за мной, Принцесса», – сказала Снежинка и прыгнула в подвальное окно. Я последовала за ней. Мы прошли через подвал, вышли через приоткрытую дверь на лестницу и остановились перед невысокой дверцей в стене. «Заходите, принцесса, – проговорила Снежинка и почему-то отвела в сторону глаза. – Королева сейчас там, я точно знаю это». Непонятная тревога поднялась во мне. Но Снежинка снова повернула ко мне голову и доброжелательно улыбнулась. У неё были такие ласковые, такие нежные глаза, а из-за дверцы доносились такие вкусные запахи – королева, должно быть, завтракала, – что я решила не обращать внимания на тревожные предчувствия и, толкнув здоровой лапкой дверцу, вошла через неё, как я ожидала, в королевский кабинет или столовую. Щёлкнув, за мной закрылась дверца, и я с ужасом увидела, что нахожусь в клетке, задней стенкой которой служила злополучная дверца. Услышав щелчок, из-за стола поднялся человек в белом халате с перевязанной рукой, и я узнала в нём Егорыча. «Ага, старая знакомая! довольно улыбнулся Егорыч, и эта улыбка, кажется, не сулила мне ничего хорошего. От меня не убежишь! Молодец, Снежинка! Ты заслужила своё угощение», – сказал он, обращаясь к коварной предательнице, которая вошла в комнату через другую, большую, дверь и теперь с довольным видом тёрлась о его ноги, ожидая, когда он наполнит её миску кошачьим кормом. На меня Снежинка даже не посмотрела.

Я осмотрела комнату и увидела, что в ней в несколько рядов стоят клетки, и в некоторых из них уже сидели пойманные кошки и собаки. «Ай да Снежинка! – нахваливал тем временем негодяйку Егорыч, гладя её по жирной спине. За неделю уже третью привела. Молодчина!» Снежинка, жадно урча, целиком глотала куски, а когда всё съела, сыто потянулась и неторопливо вышла из комнаты, при этом дверь перед ней услужливо распахнул Егорыч. Затем он подошёл к клетке-ловушке, в которой находилась я – у неё одной имелась сзади дверца – и пересадил меня в другую клетку, расположенную неподалёку от окна. Я пыталась поцарапать его, но он ловко справился со мной, несмотря на больную руку. Закрыв клетку, он вышел из комнаты и запер за собой дверь. Меня удивило тихое поведение обитателей других клеток: они не кричали, не разговаривали друг с другом, даже не ходили по своим клеткам. Рядом со мной находилась клетка с совсем маленьким, наверное, двухмесячным, чёрным котёнком. Я негромко окликнула его. Он с трудом открыл глаза и тут же закрыл их, но через мгновение распахнул их вновь. «Принцесса, и вы здесь!?» – удивлённо воскликнул он. «Как тебя зовут?» – спросила я его. «Мама называла меня Угольком», – печально сказал котёнок. «А где сейчас твоя мама?» – «Она умерла из-за этих ужасных опытов», – ответил Уголёк и горько заплакал.

«Бедненький, – сказала ему я, – я постараюсь тебя спасти, если мне самой удастся выбраться отсюда. А почему все такие тихие?» – «Это из-за уколов, – ответил Уголёк. – Они очень болезненные, и после них ужасно себя чувствуешь. А когда их делают долго, можно умереть. Обидно, что я умру, так и не узнав кошачьего счастья». «А что это такое кошачье счастье?» – спросила я. «Это когда у тебя есть дом и любящие хозяева», – слабо прошептал Уголёк. Кажется, он задремал, и я не стала его беспокоить. В окно заглянул не по-осеннему весёлый солнечный луч, но в нашей комнате было совсем не весело. Здесь было страшно.

Глава 12. Тревожное утро

Утро было прекрасное. Ярко светило солнце, и мне и Грому было видно в окно, как блестят льдинки на лужицах во дворе. Я заночевал в его доме, отлично позавтракал. Гром позволил мне поесть из его миски первому, и я был весьма польщён оказанной мне честью. Теперь я ждал удобного случая, чтобы незаметно выскользнуть из дома графа и снова искать свою маленькую хозяйку.

Когда, наконец, пришёл Саша и позвал Грома на прогулку, я спрятался за дверью. На Грома надели намордник и поводок, и я, прячась за его могучим телом, двинулся к выходу. Я старался бежать быстрее и видел, что Гром нарочно сдерживает шаг, чтобы я поспевал за ним, но мои шаги были гораздо меньше поступи овчарки, и несколько раз Гром тяжело наступил мне на лапы. Один раз, не удержавшись, я вскрикнул, и Саша обеспокоенно посмотрел на пса: «Гром, что с тобой? Ты не заболел?» Гром в ответ лишь сердито зарычал.

Оказавшись во дворе, я нырнул в кусты и, пробравшись сквозь них, очутился на улице. Гром ещё вчерашним вечером подробно описал мне место, в котором был расположен его дом, поэтому я знал, где я нахожусь, но вот куда бежать, где искать Лизу, – этого я не знал. Я завертел головой, раздумывая, в какую сторону мне направиться, и вдруг увидел несущегося ко мне со всех лап Полосатика. «Господин маркиз, – задыхаясь от быстрого бега, торопливо заговорил мой сосед по двору. – Беда! Принцесса в Доме Страшных Опытов!» И сразу мне показалось, что солнце померкло, а сердце забилось неровно, то бешено колотясь, то совсем замирая. Я готов был завыть от злости и бессилия. Но Полосатик ждал моих указаний, и я быстро спросил его: «Где Черныш и Плут?» – «Мы разделились, чтобы быстрее вас найти, господин маркиз. Через полчаса мы должны встретиться у Дома Страшных Опытов. Её Величество тоже будет там». «Это хорошо, – сказал я. – Беги туда. Я тоже приду». И я побежал вдогонку за Громом, который неспешно прогуливался, обнюхивая всё на своём пути и задирая заднюю лапу у каждого столба. Догнав его, я забежал вперёд и, остановившись, сказал: «Господин граф, срочно нужна ваша помощь! Принцесса в опасности! Следуйте за мной!» И понёсся по улице огромными скачками. Гром могучим рывком повалил своего хозяина на землю, и тот выпустил поводок. «Что случилось, маркиз?» – громко спрашивал на бегу Гром. Прохожим, наверное, казалось, что глупый пёс сорвался с поводка и гонится за удирающим котом. Но нам с Громом было не до них. «К дому Страшных Опытов!» – ответил я, не замедляя бег. Не прошло и пяти минут, как мы были на месте. Черныш и Полосатик уже были там. Скоро к нам присоединился и Плут. Не было только королевы. Я оглядел своё войско. Сил для штурма было явно недостаточно. А что, если?..

«Черныш, знаешь, где сейчас Боб и Бен?» – «А как же, – гордо ответил Черныш. – На городской свалке, прячутся от всех». «Позови их сюда, больше мы никого собрать не успеем». «Они не придут, – вмешался Гром, – Цезарь Седьмой исключил их из числа своих подданных, и они теперь не соблюдают наши законы». «Черныш, передай им, что об этом прошу их я, маркиз Хвостун. Они в долгу передо мной. Думаю, они придут». Черныш недоверчиво повертел головой, но спорить не стал и побежал выполнять приказ. «Остальные за мной. Граф, оставайтесь, пожалуйста, здесь, ведите наблюдение за входной дверью». Гром сел рядом с дверью, можно было подумать, что он сидит, ожидая зашедшего в дом хозяина. А мы побежали в соседний двор. Вот и то самое окно. Увы! Оно было плотно закрыто. Зато было приоткрыто соседнее, и я увидел в нём клетки, а в ближайшей из них Лизу!

Она тоже увидела меня и радостно встрепенулась, но затем вздрогнула и стала делать мне какие-то знаки, но я не понимал, что она хотела мне сообщить.

«Я прыгаю в окно и пытаюсь спасти принцессу, а вы ждите подкрепления», – приказал я и изготовился к прыжку. «Подождите, господин маркиз, – сказал вдруг Плут. – Ведь Боб и Бен если кого-то и послушают, то только вас. Вам следует остаться здесь. Пойду я». Скрепя сердце я вынужден был признать, что он прав. «Действуй, Плут. Желаю удачи». И Плут прыгнул в окно.

Но вдруг откуда-то сбоку появилась рука и схватила Плута за загривок. А потом мы увидели и хорошо знакомую мне ненавистную фигуру в белом халате. Егорыч радостно засмеялся и посадил Плута в одну из свободных клеток. «Надо же, дурень, сам пришёл», – довольно сказал он и вышел из комнаты, заперев за собой дверь. Я хотел было броситься в окно, но меня опередил Полосатик. Он прыгнул так стремительно, что я даже не успел ничего ему сказать. Через несколько минут, однако, он вернулся с обескураженным видом.

«Замки очень прочные у клеток, – огорчённо сказал Полосатик. – Я не смог их открыть». В это время в комнате снова открылась дверь, и появился Егорыч. Он нёс на подносе несколько шприцев. Но тут в соседней комнате зазвонил телефон, и злодей в белом халате поставил поднос на стол им вышел. Как раз в это время появились Боб и Бен, следом за ними, тяжело дыша, пришёл Черныш. «Звали, господин маркиз?» – спросили меня Боб и Бен, старательно делая вид, будто не замечают других котов. «Звал. Боб, Бен, вы в долгу передо мной».

«Мы помним это, маркиз». «Если вы поможете мне, я буду ходатайствовать перед Цезарем Седьмым о восстановлении вас в звании его подданных. Думаю, граф Гром поддержит моё ходатайство». Боб и Бен переглянулись, и я увидел, как радостно загорелись их глаза. «Но дело это очень трудное и опасное. Кроме того, вы должны дать клятву, что никогда больше не будете нападать на людей и истреблять кошек». Боб и Бен замешкались, но потом сказали в один голос: «Клянёмся!» – «Ну что ж, – сказал я, – обсудим план наших действий. Полосатик, позови сюда графа». «Где же королева?» – с тревогой подумал я. В глазах своих товарищей я читал тот же вопрос.

Глава 13. Битва

Закончив разговор по телефону, Егорыч почему-то засуетился. Он торопливо вбежал в комнату, где стояли клетки, схватил поднос со шприцами и выбежал с ним, потом вернулся и стал подтаскивать к двери клетки с животными. Вскоре послышался шум мотора и скрип тормозов. Я подбежал к калитке и высунул голову на улицу. То, что я увидел, меня отнюдь не обрадовало. К Егорычу прибыло подкрепление. На старых разбитых «Жигулях» приехал Гриша и ещё один подозрительный тип. Они вбежали в дом. Я вернулся к своим бойцам, и сквозь приоткрытое окно мы услышали, как человек в белом халате сказал вошедшим в комнату: «Надо спешить. Скоро здесь будет милиция. Мы не должны оставить никаких следов. Уносите шприцы, клетки, а я пока бумаги соберу». – «А что с собаками да кошками делать? Выпустить их, а, Егорыч?» – «Да ты с ума сошёл! Грузите их в машину, за городом заедем в лес, там от них и избавимся. Их нельзя оставлять в живых – это улики!» И живодёр стал суетливо собирать бумаги из ящиков стола. – «Что же делать? – растерянно спросил я у своих товарищей. – Нам нельзя дать им уйти. Но нас слишком мало. Кроме того, граф Гром не может принять участие в бою – он до сих пор в наморднике и с поводком». Я на миг задумался. – «Действуем так. Боб и Бен, вы бегите к входной двери и нападайте на тех двоих. А я, Черныш и Полосатик возьмём на себя этого, – я кивнул на суетившегося в окне злодея. – Граф, вы оказываете звуковую поддержку: лайте как можно громче и страшнее. Ну, за дело! Боб, Бен, а вы почему ещё здесь?» – «Но мы же только что дали клятву не нападать на людей» – смущённо сказал Боб. – «Это не люди, это – бешеные волки», – сказал я, и Боб с Беном согласно махнули хвостами, а через несколько мгновений мы услышали доносящийся с улицы шум отчаянной борьбы. Мы трое по очереди вскочили в приоткрытое окно и бросились на склонившегося над письменным столом злодея. Оказывается, три кота представляют собой весьма грозную силу, если действуют сообща. Черныш запрыгнул Егорычу на спину, я вцепился в его штаны, а Полосатик избрал своей целью голову. Егорыч завопил и заметался по комнате, пытаясь руками отодрать от себя Полосатика, движениями плеч стряхнуть со спины Черныша, и при этом он ещё дёргал ногой, желая избавиться от моей хватки. Как позже мне рассказывал Гром, вынужденный оставаться безучастным зрителем, ему казалось, что это привидение в белой простыне вдруг пустилось в какой-то буйный, нелепый пляс. Егорыч натыкался то на стол, то на ещё не вынесенные из комнаты клетки, но при этом ему всё же удавалось постепенно, шаг за шагом, продвигаться в сторону двери. Он смог отделаться от Полосатика, и тот с визгом отлетел к клеткам и остался лежать на полу. Затем, извернувшись, он грубо схватил меня и швырнул в сторону окна. Я так сильно ударился о раму, что на какое-то время потерял сознание. Очнувшись, я услышал вой милицейской сирены и увидел, что во двор, открыв калитку, входит женщина – капитан милиции. Что-то знакомое было в её облике: и изящество движений, и волосы, собранные короной на голове и увенчанные пилоткой, напоминали мне кого-то, но кого? Я не мог вспомнить: ужасно болела голова. Женщина подошла к захлёбывающемуся лаем Грому и освободила его от поводка и намордника, что-то негромко сказав ему при этом. Гром стрелой влетел в окно, чуть не задев меня, и бросился через превратившуюся в поле боя комнату к двери, через которую выбежал наш мучитель. Великолепный прыжок – и злодей прижат к земле. Он был так испуган, что боялся даже пошевелиться. Черныш, отцепившийся от его спины за миг до прыжка Грома, подбежал к Полосатику. Тот слабо приподнял голову и снова опустил её. – «Ничего, Черныш, – прошептал он своему другу, – я немного отлежусь, и всё будет в порядке. И хуже бывало…» Полосатик улыбнулся и попытался встать, но не смог. Я спрыгнул с окна и тоже подбежал к нему. – «Лежи, лежи, Полосатик, тебе нужен отдых», – сказал я. В голове у меня шумело, но чувствовал я себя отлично. Ещё бы! Мы победили злодея! Надо посмотреть, как там Лиза и Плут.

Я слышала, о чём говорит Егорыч по телефону, и поняла, что ничего хорошего нам ожидать не приходится. А когда в комнату быстро вошли двое неприятных мужчин, в одном из которых я узнала своего недавнего похитителя, и понесли нас к выходу, я по-настоящему испугалась. Один из мужчин толкнул ногой дверь на пружине и держал её открытой, пока второй выносил клетки, потом вышел сам. У тротуара стояли видавшие виды «Жигули». К ним и направились с клетками мужчины. Неожиданно раздался свирепый лай, и два огромных злобных пса, появившихся как будто из-под земли, бросились на наших обидчиков. – «Да это, наверное, Боб и Бен!» – с ужасом подумала я, решив, что, разделавшись с мужчинами, разбойники примутся за нас. Но, не переставая терзать Гришу, Боб отрывисто сказал: «Принцесса… Плут… мы… вас… освободим… Нас прислал… маркиз». Раздался рёв милицейской сирены, и рядом с нами остановилась патрульная машина. Из неё выскочили два милиционера и женщина в форме капитана. Пока милиционеры надевали наручники на сообщников Егорыча, женщина подошла к брошенным на тротуар клеткам и освободила всех пленников. Только Уголёк не смог вылезти самостоятельно, и я попросила Боба взять котёнка в пасть и поставить его на землю. Как бережно, как осторожно вынимало Боб из клетки Уголька! – «Может быть, не такие они и плохие», – подумала я и увидела, что женщины, освободившей нас из плена, уже нет. В эту минуту дверь с грохотом распахнулась, и из неё выскочил исцарапанный и перепуганный Егорыч, а за ним со свирепым выражением на умном мужественном лице вышел какой-то незнакомый мне огромный пёс и мой любимый Хвостун! – «Знакомьтесь, пожалуйста. Принцесса Лиза, – представил меня Хвостун. – А это – граф Гром. Он очень помог нам». – «Очень приятно, – ответила я, – но почему все называют меня принцессой?» – «Об этом ты очень скоро узнаешь», – сказал мне мой кот. Он был единственным, кто обращался ко мне на «ты». – «Хвостун, – сказала я, – Уголёк очень плохо себя чувствует, надо отнести его в безопасное место». – «Это будет сделано. Боб, бери Уголька. Бен, сбегай за Чернышом и Полосатиком. Мы идём к дому Принцессы. Спасибо вам, граф. Вам пора возвращаться. Передайте, пожалуйста, мою благодарность вашему царю Цезарю Седьмому и мою просьбу насчёт Боба и Бена». – «Непременно, маркиз. До свидания». И Гром побежал по улице, неся в зубах намордник и поводок.

«Вот и кончились твои неприятности, Лиза, – сказал мне Хвостун, – теперь у тебя впереди только хорошее. В путь, друзья! И мы направились к моему дому. Странная же это была процессия! Впереди шли два свирепых пса, в зубах у одного из которых был маленький чёрный котёнок, а за ними бежали чёрный кот, серый полосатый, толстый рыжий, чёрно-белый с роскошным хвостом и юная рыжая кошечка, едва заметно припадающая на правую переднюю лапку. Впрочем, улица была пуста, и некому было удивиться, куда направляется такая разношёрстная компания.

Глава 14. Я снова дома!

Когда, наконец, мы добрались до нашего двора, солнце уже клонилось к западу. Я не могла быстро бежать, лапка ещё побаливала, и все мои друзья терпеливо плелись рядом, время от времени останавливаясь на отдых. К концу нашего путешествия Уголёк совсем поправился и даже попросил Боба поставить его на землю, но он был ещё слишком мал, чтобы поспевать даже за мной, и Боб, не слушая его возражений, снова взял его в пасть и понёс дальше. И только когда мы очутились в нашем дворе, Боб разрешил Угольку немного пробежаться. Затем все уселись в круг и стали чего-то ждать. Чего? Этого я не знала. Прибежал запыхавшийся Гром, в ошейнике, но без поводка и без намордника. И тут я снова увидела её, точно такой же, как и три дня назад: королеву-кошку в роскошной мантии и с короной на голове. Все почтительно встали при её появлении, а когда она поприветствовала нас кивком головы, с одной стороны возле неё уселся Хвостун, с другой – красавец Гром. Боб и Бен, словно почётная стража, замерли за спиной Её Величества. Черныш, Полосатик, Плут и Уголёк уселись в сторонке, отведя себе роль зрителей. Я одна осталась стоять перед королевой, растерянная и немного испуганная. Стало очень тихо. Королева обратилась ко мне с речью: «Лиза, очень скоро ты снова станешь девочкой. Ты забудешь кошачий язык, но ты не забудешь всего, что с тобой приключилось. За эти три дня ты пережила многое. Ты узнала, что бывают благородные собаки и подлые кошки, так же, как среди людей попадаются добрые и злые, щедрые и скупые. Но все они заслуживают если не любви, то хотя бы жалости и снисхождения. Помни, пожалуйста, об этом. Это – твой главный долг. А сейчас у нас есть несколько минут, и я с удовольствием отвечу на все твои вопросы. Я вижу, у тебя их немало».

Ободрённая улыбкой королевы, я спросила: «Ваше Величество, что мне делать с короной? Я повсюду искала Вас, чтобы вернуть её Вам, но Вы, я вижу, в короне. Что же это за корона на моей голове?» – «Это – твоя корона. Ты – принцесса», – ответила королева. – «Но я думала, все называют меня принцессой по какому-то недоразумению, – растерянно сказала я. – Хвостун, ты с самого начала знал об этом?» В моём голосе была неподдельная обида, но Хвостун сделал вид, что очень увлечён вылизыванием лапки, и ничего не сказал. – «Конечно, маркиз знал об этом, – ответила за него королева. – Каждый ребёнок, превращённый мною в кошку, становится принцем или принцессой. Это не только почётно, но и очень ответственно. Теперь ты должна будешь всю жизнь оберегать животных и никогда не обижать их. Конечно, не всякий принц станет королём, не всякая принцесса – королевой, но нельзя стать ими, не быв принцем или принцессой. Кто знает, может быть, и ты когда-то станешь королевой кошек…» – «Госпожа королева… – я замялась, но потом всё же решилась. – Вы – кошка или человек?» Королева засмеялась. – «Я уже точно и не помню. Иногда мне кажется, что я родилась котёнком, а иногда – что девочкой. Для королевы это не имеет никакого значения». – «А как Вам удаётся неожиданно появляться и так же неожиданно исчезать?» – «Этот дар мне дан вместе с королевской властью. Для меня и время течёт иначе. Я могу замедлять или, наоборот, ускорять его ход. Ведь в разных местах одновременно моей помощи ждут сотни кошек. Поверь мне, девочка, быть королевой – тяжкий труд». – «А как Вас зовут, Ваше Величество?» – «В отличие от собак, которые, став царями или царицами, сохраняют своё имя, мы, кошки, встав во главе кошачьего королевства, теряем его. Меня зовут Фелина, что в переводе с латинского означает просто «кошка». Короля звали бы Фелиний. Ну, какие у тебя ещё вопросы?» – «Ваше Величество, Уголёк… Он так мечтает, чтобы у него были хозяева! Я охотно стала бы его хозяйкой, но ведь Хвостун не потерпит никого в нашем доме». Хвостун, наверное, меня снова не услышал, так как был занят сейчас вылизыванием хвоста. – «Этот вопрос ты можешь решить сама. У тебя доброе сердце и живой ум. Они подскажут тебе, как поступить». – «А что будет с Бобом и Беном?» Тут Боб и Бен насторожили уши. – «Я беседовала о них с Его Величеством Цезарем Седьмым. Он согласился на возвращение их в число его подданных. Но, поскольку они заслужили себе в городе дурную славу, им придётся покинуть город. Они будут работать сторожевыми собаками в лесном заповеднике. Завтра приедет лесничий и лично отвезёт их к месту их новой службы». Заметив ликование на собачьих мордах, королева не без ехидства добавила: «Только будьте поосторожнее с лесными кошками, мальчики». Боб и Бен опустили уши и сказали тихо: «Ваше Величество, мы дали клятву…» – «Знаю, знаю, – оборвала их королева, – однако у нас мало времени. Лиза, ты готова?» – «Ещё одна просьба, Ваше Величество». – «Говори». – «Передайте, пожалуйста, от меня привет Дине. Скажите ей, что я помню и люблю её». – «Обязательно передам. До свидания, Лиза! Мы с тобой ещё непременно встретимся». – «До свидания, Принцесса», – наперебой стали прощаться со мной коты и собаки, но голоса их становились всё тише и непонятнее, и сами они почему-то стремительно уменьшались. И вот я стою в свете вечернего солнца одна и не понимаю, куда подевались королева, Хвостун, Гром и остальные мои друзья. Я снова стала девочкой. Войдя в парадную, я поднялась к двери своей квартиры и позвонила. – «Здравствуй, мама! Здравствуй, папа! Я думала, что никогда не вернусь к вам…»

Глава 15. Конец приключений

«Здравствуй, мама! Здравствуй, папа! Я думала, что никогда не вернусь к вам», – сказала я, вбежав в квартиру. – «Неужели такая большая очередь за хлебом?» – с улыбкой спросила мама. И только сейчас я заметила, что в левой руке я держу сумку с хлебом, а правая перевязана бинтом. – «Знаешь, Хвастун вернулся, – сказал мне папа. – Три дня где-то шлялся». – «А моего отсутствия вы не заметили?» – растерянно спросила я. – «Как же, как же, тебя целых полчаса не было», – рассмеялась, взглянув на часы, мама. – «А что с моей рукой?» – «Ты что, действительно не помнишь?» – насторожились родители. Мама озабоченно потрогала мой лоб. – «Ты сказала нам, что оступилась на лестнице и ушибла руку. Или всё было не так?» – удивлённо спросил папа. – «Да нет же, всё именно так и было, – поторопилась успокоить их я. – Просто я хотела спросить, когда можно будет снять бинт». – «Думаю, сегодня вечером», – ответила мама, – рука почти зажила». Я подумала: «Пожалуй, не стоит рассказывать им обо всём, что со мной произошло, всё равно не поверят».

«А где Хвостун?» – спросила я. – «Твой Хвастун дрыхнет на шкафу, как будто три дня не спал». – «Да, думаю, у него было мало времени для сна. Можно, я схожу погулять?» – «Конечно, погуляй. Уроки у тебя сделаны, погода хорошая. Только не очень долго, ладно?» – «Хорошо, мама». И я заторопилась на улицу. – «Знаешь, – услышала я папин голос, обращённый к маме, – сейчас по радио такое рассказали. Какого-то негодяя арестовали. У него была тайная лаборатория, в которой он изготовлял наркотики и испытывал их на животных. У него были два сообщника, которые поставляли ему собак и кошек и сбывали наркотики». Увидев, что я ещё топчусь в дверях, мама строго сказала: «А ты что слушаешь взрослый разговор? Это тебя не касается». – «Знала бы ты, мама, как это меня касается!» – весело подумала я и побежала на рынок.

Пройдя пару кварталов, я увидела, как в вездеход с эмблемой заповедника на дверце садились Боб и Бен. На них были очень красивые ошейники, которыми они, кажется, очень гордились. Увидев меня, они дружно залаяли, но я, увы, не смогла понять, что они хотели мне сказать. Лесничий рассказывал водителю о том, как ему совершенно неожиданно предложили взять на службу двух великолепных собак, и он, оставив все дела, решил приехать за ними сегодня же, и собаки не обманули его ожиданий. Заметив, что я приближаюсь к машине, лесничий крикнул мне: «Стой, девочка! Это очень злые собаки! Они никого к себе не подпускают!» Я подошла к ним и погладила их большие жёсткие головы. – «Спасибо вам, Боб и Бен, я никогда вас не забуду». Лесничий с удивлением наблюдал, как злобные псы, на которых он с великим трудом надел ошейники, грустно заскулили и завиляли хвостами. – «До свидания, друзья. Надеюсь, ещё увидимся», – ласково сказала им я, и Боб и Бен, лизнув меня в обе щёки, забрались в вездеход. – «До свидания, Принцесса!» – сказали они, или мне это послышалось? Лесничий пожал плечами и велел водителю ехать.

Далее мой путь лежал мимо стадиона. Я увидела, как по дорожке, крадучись, пробирается белая кошка. Правда, сейчас она была уже не такая упитанная и белоснежная. Снежинка трусливо оглядывалась по сторонам и, завидев где-нибудь кошку или собаку, припадала к земле и ползла на брюхе. Но собаки и кошки делали вид, будто не замечают предательницу, и из-за этого ей было ещё горше. Она как будто перестала для них существовать. Я не стала окликать Снежинку. Мне нечего было ей сказать. Проходя мимо здания милиции, я решила зайти и поблагодарить мою избавительницу. Я вошла и обратилась к дежурному: «Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, у вас есть женщина-капитан, у неё ещё волосы на голове уложены короной?» Дежурный усмехнулся и сказал: «В нашем отделении только один капитан. Петренко!» – громко позвал он. Открылась дверь одного из кабинетов, и на пороге появился смуглый капитан милиции с огромными чёрными усами. – «Нет, спасибо, это не он», – растерянно сказала я, а про себя подумала: «Если он и похож на кота, то скорее на Черныша, чем на Фелину».

Вот и рынок. Я увидела бабу Веру, ходящую по рядам и приценивающуюся к кошачьему корму. – «Здравствуйте, баба Вера!» – поздоровалась я с ней. Она удивлённо посмотрела на меня. – «Откуда ты меня знаешь, девочка? Постой-ка, постой-ка! Да нет, не может быть!» Её взгляд упал на мою забинтованную руку. – «Это не я перевязывала её тебе?» – «Очень может быть», – рассмеялась я. Баба Вера огляделась по сторонам и поднесла палец к губам. Я понимающе кивнула. Попрощавшись с ней, я заторопилась дальше. Осталось сделать ещё одно небольшое, но очень важное дело. Я подошла к тому месту, где вчера стояла, раздавая кошек, баба Вера. Там сейчас какой-то толстый дядька продавал батарейки, средства от тараканов и прочие мелочи. Рядом тоскливо стояла девочка. – «Девочка, как тебя зовут?» – обратилась к ней я. – «Лена», – ответила девочка. На вид она была на год младше меня. – «А меня – Лиза. Ты ищешь рыжего котёнка, который удрал от тебя вчера вечером?» – «Откуда ты знаешь?» От удивления глаза Лены сделались совсем круглыми. – «Просто знаю. Понимаешь, этот котёнок нашёл своих папу и маму. И сейчас он очень счастлив. Но есть один котёнок, который мечтает о любящей хозяйке. Правда, он не рыжий, а чёрный, такой чёрный, что мама назвала его Угольком. Мама умерла, и отца у него нет». – «А он от меня не убежит?» – спросила, затаив дыхание, Лена. – «Думаю, нет. Ну, что, пошли?»

Очень скоро мы оказались возле нашего дома, и, зайдя в соседнюю парадную, я спустилась с Леной к подвалу и позвала: «Уголёк! Уголёк!» Я знала, что Хвостун устроил его на ночлег на той куче ветоши, где мы с ним ночевали в мою первую кошачью ночь. И действительно, через полминуты, жалобно мяукая, к нам вышел чёрный котёнок. Он и раньше казался мне маленьким, а сейчас выглядел совсем крошечным. – «Уголёк!» – ласково позвала его Лена, и он доверчиво пошёл к ней в руки. – «Спасибо, Лиза! Я буду очень любить Уголька и ухаживать за ним», – пообещала мне девочка. – «И тебе спасибо, – ответила я. – До свидания, Лена! До свидания, Уголёк!»

Когда я вернулась домой, Хвостун уже проснулся. Подойдя ко мне, он выгнул дугой спину, потёрся о мои ноги и сказал: «М-мурр?» Нет, я не забыла кошачьего языка! Хвостун спрашивал меня: «Принцесса, ты помнишь наши приключения?» – «Конечно, помню», – ответила я и обняла его. – «М-Мя-я-у!» – сказал Хвостун, запрыгнув на подоконник. Я подошла к окну и встала рядом. Во дворе было темно, но я смогла различить сидевших бок о бок Черныша, Плута и Полосатика, махнула им рукой, быстро оделась и вынесла на бумажных тарелках рыбу и сметану. – «Спасибо Вам, Принцесса», – хором сказали три кота, а может быть, мне это просто послышалось. Я погладила их и побежала домой. В свете фонаря я увидела женскую фигуру в золотистом плаще и с короной на голове. Женщина оглянулась, помахала мне рукой, улыбнулась и исчезла. До свидания, королева Фелина! До свидания! Спасибо вам за три волшебных дня. Возможно, я никогда не стану королевой кошек, но всю свою жизнь я буду заботиться о животных и не давать их в обиду. А видневшийся в окошке Хвостун поднял лапу, прощаясь с читателями, и сказал: «Good-bye, children! Видите, я выучил ещё одну фразу на английском. Разве я – не самый умный кот?»

Ноябрь 2001 г. Сестрорецк