Убить бессмертие Зверев Сергей

© Зверев С., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Глава 1

Научно-исследовательский центр «Байкал-12» в поселке Большая Каменка когда-то считался закрытым объектом. В советские времена сюда мечтали попасть сотни молодых ученых. Еще бы! И квартира, и повышенные надбавки к окладам. Но главное – налаженный и исправно работающий конвейер по подготовке и защите диссертаций. В «Байкал» только попади, а уж не защититься тебе там не дадут. Начальство не позволит, потому что статус обязывает печь кандидатов наук и докторов как пирожки.

В 90-е белые корпуса центра опустели лет на восемь. Что-то еще теплилось, шевелилось в недрах некогда мощного института: какие-то модные в те времена центры научно-технического творчества молодежи, какие-то полунаучные кооперативы. Часть уникального оборудования распродали, часть использовалась в кустарных целях, практически как в старом анекдоте про забивание микроскопом гвоздей.

Потом, кажется, в 2004-м, повеяло подъемом науки, новыми ориентирами в «оборонке» и приоритетами фундаментальной науки. И, как по мановению волшебной палочки, центр ожил. Он по-прежнему оставался на балансе Академии наук, быстро решились вопросы с правопреемственностью некоторых проблемных направлений, а также вопросы собственности, после чего открылось практически сказочное финансирование. Правда, поговаривали, что директором центра назначили племянника вице-президента Академии наук, которому срочно нужен был статус членкора, потому и открылась волшебная финансовая шкатулка. Но главное, что в центр снова потекли лучшие кадры, и не только из Забайкалья и Дальнего Востока. Сюда поехали ученые с Урала и даже из европейских вузов и НИИ.

Теперь центр уже не считался закрытым объектом, хотя имел в своем составе одно закрытое научно-производственное и испытательное подразделение – «Сектор 4», занимавшееся бионаномедицинскими технологиями.

– Лень, ты в Читу едешь? – Смуглолицая Зара, блеснув черными угольками глаз, подскочила к Лене Владимирову в одном из обширных коридоров «Сектора» и схватила его за руку: – Лень, привези фруктов!

Это была единственная проблема в научном городке. Снабжение охватило все стороны жизни ученых, но пробелом оказалась поставка фруктов. Не всех, конечно, яблоки, груши и мандарины в магазины попадали, а вот чего-то экзотического сюда не возили. Говорили, что нерентабельно в таких маленьких количествах организовывать поставки. И ученые, особенно их семьи в женской части, очень радовались появлению на столах бананов, персиков, ананасов, киви и других экзотических продуктов.

– Зарочка, – вежливо улыбнулся высокий светловолосый здоровяк Леня, – я образцы повезу. Меня никто из машины не выпустит. Встретят, проводят и спать уложат.

– Ну, Лень! – томным голосом заныла молодая женщина.

– Бли-ин, ну, давай, – простонал Леня. – Только учти, что искать мне будет некогда. Забегу в пару мест, и адью!

– Лень, ты в супермаркет иди, там все есть, – затараторила Зара. – Я вот список написала, чего и сколько взять. Мы тебя встретим прямо у самолета, поможем донести, а вот тебе отдельно деньги на такси…

Леня Зару не то что недолюбливал, просто эта стройная южная красавица лет двадцати восьми была очень утомительной в общении, всегда приставала с расспросами, лезла во все дела со своим неуемным энтузиазмом. Появилась Зара в «Секторе» два месяца назад в качестве старшего лаборанта. Имела она диплом врача, но за неимением вакансии научного работника согласилась пока и на это. Кто-то брякнул было, что у Зары есть протеже и что она метит гораздо выше, но потом и эти замолчали, видя, что девушка ничего собой не представляет в научном плане. И особых запросов она тоже не показала. А вот доставать всех умела, и очень хорошо умела.

Настроение у Лени было не очень. И давно. Его не особенно радовала не столько поездка, сколько вообще то, чем он занимался. Как-то к двадцати семи годам неприятно приходить к выводу, что ты не на своем месте и занимаешься неинтересным тебе делом.

Леня рано лишился родителей. Чета ученых-физиков погибла в автокатастрофе, когда ему едва исполнилось лет десять. Других родственников у него не было, и все пути лежали в школу-интернат. Чтобы как-то выжить в суровой детской среде замкнутого пространства, Леня начал активно и самозабвенно заниматься спортом. Ему понравилось не просто быть сильным, ему понравилось, когда его хвалили и уважали. Хвалили, естественно, взрослые, уважали, по большей части, сверстники, кому он умело давал сдачи.

Успехи в спорте привели к появлению спортивных регалий, похвалам со стороны тренеров. Это тоже льстило самолюбию парня и толкало на новые свершения. В школе его хвалили еще и за хорошую учебу, но делали это как-то вяло, понимая, что у парня просто феноменальная память и он все схватывает буквально на лету. И спортивное начало пересилило все остальное. Леня отправился с огромным энтузиазмом служить в армию и попал, естественно, в ВДВ.

Предложение остаться служить по контракту он отверг сразу. Во-первых, начал понимать, что его стали слишком часто «брать на слабо». Во-вторых, жизнь по указке и по команде его совсем не устраивала. Тем более что он прекрасно видел, что его командиры в основном гораздо ниже его по интеллекту. «Не моя среда», – заключил Леня и уволился в запас в звании старшего сержанта.

И, как бывает в жизни с людьми его склада характера, кинулся в полную противоположность. Почему-то показалось Лене, что он должен пойти по стопам покойных родителей, которых совсем не помнил, поэтому двинул в науку. Правда, из всей физики его больше интересовала проблема нанотехнологий, и он с блеском окончил довольно трудное отделение физического факультета.

И вот Леня Владимиров два года работает в этом центре. Два года ему долбят, что он должен защититься, должен выбрать себе тему и погрузиться в нее полностью, должен спать и видеть сны про науку вообще и свою тему в частности. И тут Леня понял, что ему это скучно. Скучно проводить вечера и выходные, знакомясь с чужими достижениями в его области, скучно выступать на семинарах в своем секторе и на конференции в Читинском университете, скучно разрабатывать программы исследований, скучно бесконечно экспериментировать ради еще одного маленького, такого незаметного для людей шажка вперед в науке. Тут нужна была усидчивость, тут нужно было огромное желание и тяга к такому роду занятий, а Леня… Леня любил энергию, Леня любил динамику, любил жить взахлеб. А что за жизнь взахлеб у ученого? Для Лени Владимирова кропотливой работы взахлеб не существовало, для него это были несовместимые понятия и явления.

С этими мыслями он ехал в служебном «уазике-буханке» на аэродром, с этими мыслями садился в маленький усталый 12-местный биплан. На борту «старичка» гордо красовались надписи «Ан-2П» и название авиакомпании «Ангара». «Даже тут, – подумал Леня с неудовольствием, – даже тут скукота зевотная». Сколько уже идет разговор о том, что местные авиалинии перейдут на чешские «L-410»! Даже прошел слух, что представители забайкальских перевозчиков ездили в Чехию. И что? Все тот же бидон с крылышками на полосе. И лет этому бидону явно за тридцать, если не все шестьдесят. А ведь где-то огромный мир, где-то кипит жизнь, плещет «энергия бытия»! Это словосочетание придумал сам Леня во время очередной хандры и очень им гордился. Было в этих словах что-то поэтическо-философское, что давало повод надеяться на… На что? Просто надеяться.

Леня уселся поудобнее, насколько это было возможно в неудобном самолетном кресле, сложил руки на груди и стал взором демона из одноименной поэмы Лермонтова взирать на редких пассажиров, которые совсем не торопились и плелись в сторону самолетика, как сонные мухи.

Запыленный, а местами и забрызганный грязью до самых стекол «УАЗ Патриот» въехал на территорию центра беспрепятственно. Охранник из читинского ЧОПа[1], с которым у центра был договор на охрану, проверил пропуск, лениво глянул в салон и махнул, что шлагбаум можно поднимать. Тяжелая труба со следами ржавчины под толстым слоем красной краски со скрипом задралась в небо, а потом нехотя опустилась, стукнувшись концом о запорный крюк на столбе.

«УАЗ» свернул не к административному корпусу, а поехал вдоль лабораторных корпусов, мимо котельной, градирни собственного сервера и остановился возле шлагбаума, отгораживающего небольшую территорию с двумя небольшими корпусами «Сектора-4» от остальной территории научного центра. Тихое место, тенистые аллеи под раскидистыми вязами.

Водитель, парень с широченными плечами, довольно шустро для своей комплекции выскочил из кабины и подбежал к стеклянному окошку будки охраны. Он суетливо доставал из наружного кармана куртки бумаги, путаясь в застежках и клапанах. Никому не показалось странным, что водитель сунул руку и за пазуху. Правда, он вытащил оттуда не транспортные накладные и не пропуск, а пистолет с толстым набалдашником глушителя на стволе.

Два выстрела, по громкости едва ли отличимые от выстрелов пневматического пистолета, заставили охранников сложиться пополам и повалиться на пол. Водитель, быстро окинув взглядом территорию, нырнул под новенький пластиковый шлагбаум и сунул руку в дверной проем будки охраны. Он нащупал пульт, и красно-белая перекладина плавно поднялась, освобождая проезд. Кто-то в машине уже занял водительское кресло, и «уазик» вкатился на территорию закрытого сектора.

Декоративный ухоженный кустарник и стена котельной надежно закрывали от взоров с общей территории центра этот угол. «Уазик» неторопливо свернул к запасному выходу из лабораторного корпуса. Одновременно открылись все двери машины, четверо мужчин в черных масках выскочили на влажный еще асфальт, который утром тщательно поливался дворником, и выжидающе замерли у двери, подняв стволом вверх пистолеты с глушителями.

Водитель, открывший шлагбаум, ждал возле будки не случайно. Один за другим мимо него пробежали еще четверо в синих комбинезонах с надписями на спине «Кабель-монтаж». Они тоже извлекли из-под одежд оружие и бежали все к той же двери, которая должна была быть надежно заперта. Использовать ее полагалось, как и в любом приличном учреждении, в специальных случаях, например, в случае эвакуации персонала.

Но дверь оказалась открытой. Девять вооруженных мужчин забежали внутрь и бросились вверх по пыльной лестнице, по которой очень давно никто не ходил. Второй этаж, третий! Топот ног в армейских берцах, и больше ни звука. Не слышно даже прерывистого дыхания бегущих людей. По двое замирая возле дверей каждого этажа, они пропускали группу вверх и догоняли ее. Чувствовались слаженность и хорошая выучка. А еще ясно было, что эти люди пришли не с добрыми намерениями и что они очень хорошо знают, куда и как идти.

Двустворчатая дверь на третьем этаже, ведущая в общий коридор, была заперта. И это, видимо, люди в масках тоже хорошо знали. Несколько выстрелов в упор из пистолета, и древесина вокруг врезного замка разлетелась в щепки. Удар ноги, и дверь распахнулась. В коридорах раздались крики, женский визг. Люди в белых халатах и синих медицинских костюмах шарахались, прижимаясь к стенам и в ужасе глядя на людей в масках и с оружием.

С дальней стороны коридора появились двое охранников в синих форменных рубашках. От группы нападавших отделился один и бегом кинулся навстречу сотрудникам охраны, которые расталкивали персонал «Сектора» и судорожно пытались вытащить непослушные «ижаки»[2] из открытых кобур на ремнях. Выждав с кровожадной усмешкой, когда охранники все же достанут свое оружие, человек в маске вскинул пистолет, и четырежды в воздухе прозвучали чпокающие звуки. Оба охранника, получив по две пули в грудь, повались посреди опустевшего коридора. Никого из сотрудников «Сектора» там уже не было.

Повинуясь приказу старшего, люди в масках рассредоточились по этажу. Четверо заняли позицию по сторонам, откуда было возможно нападение, остальные прижались к стенам возле железной двери, ведущей в отдельное крыло. Один из них извлек из сумки на поясе что-то завернутое в полиэтилен, помял в руках и прилепил колбаской мягкий состав вокруг кодового замка. Громкий хлопок ударил по ушам, коридор заволокло белым удушливым дымом, но в этом дыму уже громыхала открытая дверь, слышался топот ног, крики людей, снова раздавалось «чпок», «чпок», «чпок».

Один-единственный раз громко хлестнул по коридору пистолетный выстрел, видимо, охранника, но и он закончился резким криком боли и падением тела на пол. Последняя дверь с табличкой «Лаборатория 3» распахнулась от мощных ударов, снова чпокнули выстрелы, и женский голос захлебнулся болью.

– Сейф! Быстро! – приказал хриплый мужской голос.

Молодого мужчину в очках, с редкой бородкой несколько раз тряхнули сильные руки, а в побледневшее от страха лицо сунули дуло пистолета, пахнущее кислятиной сгоревшего пороха и смертью. Мужчина трясущимися руками достал из кармана халата связку ключей и все никак не мог выбрать из нее нужный ключ. Наконец он справился с непосильной задачей и с третьего раза вставил его в нужное место. Пальцы набрали код, и толстая дверь сейфа бесшумно отворилась.

Тут же пистолет одного из бандитов дважды выплюнул в спину ученого, и мужчина со стоном повалился на лабораторный стол, разбивая и стаскивая на пол оборудование и лабораторную посуду. Со стороны запасного выхода послышался визг «болгарки». Там начали спиливать пожарную приставную лестницу, ведущую на чердак.

– Вот она! – стащил наконец с лица маску главарь, обнажив скуластое лицо. Маленькие злобные глазки светились торжеством и жадностью. – Все, уходим! В обратном порядке…

Прежде чем сунуть стеклянную ампулу с шестизначной маркировкой в плоский пластиковый контейнер, он замер и прислушался. Звуки, раздававшиеся снаружи, совсем не походили на те, что должны были раздаваться. Не было ни криков, ни громкой стрельбы, никто не орал в мегафон и не предлагал сдаваться. Все было ожидаемо и запланировано, группа была готова к этому.

Примерно через несколько секунд после того, как «уазик» въехал в ворота Научного центра, из административного корпуса вышли двое мужчин. Один, высокий, худой, с недовольным, даже язвительным выражением лица, был одет в черный костюм и светлую рубашку с галстуком. На кармане пиджака у него болтался бейджик службы безопасности. Второй – парень лет двадцати шести или двадцати восьми, такой же высокий, как и его спутник, но не в пример лучше сложен. Стройный, мускулистый, с немного смуглым лицом, кареглазый, с модной стрижкой, говорившей о посещении хорошего салона, он был похож скорее на артиста кино. Эдакого голливудского красавца. И выражение лица у него было игриво-добродушное.

– Вы, Матвеев, не правы, – продолжал парень начатый, видимо, еще в здании, разговор, – просто у нас такой стиль работы. Как только нас пригласили, как только мы заключили договор на охрану вашего «хитрого» «Сектора», так сразу и приступили.

– «Бабло» вы почуяли, – неприязненно отозвался «безопасник», даже не посмотрев на чужой «уазик», проезжавший мимо. – Там, где деньги, там и элитные ЧОПы появляются стричь купоны.

– Матвеев, – лицо парня стало серьезным, – вы во время нашей беседы у руководства пропустили важный момент. Есть сведения о возможных попытках проникновения на закрытую территорию вашего центра с целью хищения ценных разработок.

– Да кому они…

– Это что за машина? – перебил его парень. – У вас выдавались пропуска посторонним в «Сектор-4»?

– Точно! – ехидно ответил Матвеев. – Пришел, увидел, нашел нарушения! Так и мы умеем работать. А ты наладь процесс, ты разработай систему охраны…

– Идиот! – заорал парень и рванул в сторону будки охраны на въезде в «Сектор». – Поднимай всех, перекрывай периметр!

Матвеев посмотрел вслед представителю охранного предприятия, и только теперь до него дошло, что он не видит в будке голов охранников. Ушли? Спят прямо в будке? Оба сразу? Нелепость… Безобразие…

Слово «нелепость» застряло в мозгу Матвеева, как заноза. Он уже прибавил шагу, но все никак не мог избавиться от привязавшегося словечка и оторвать взгляда от «чоповца», бегущего впереди со скоростью спринтера. В руках парень уже держал пистолет. Причем пистолет, снабженный глушителем. Теперь стало понятно, почему на нем рубашка навыпуск и почему она кажется великоватой. Совсем не потому, что призвана скрыть крепкие рельефные формы тела, а чтобы скрыть кобуру под мышкой, а в ней оружие. Он что, в самом деле приехал принимать объект под охрану именно сегодня? Один? Конечно, они располагали информацией… Не они, а руководство центра, которое и наняло… Новые вопросы!

– Ливанов! – заорал «безопасник» вслед парню. – Дмитрий, подождите!

Он увидел, как «чоповец» подбежал к будке охраны, быстро глянул внутрь, сплюнул и с досады так грохнул дверью, что задребезжали стекла. Это ничего хорошего означать не могло.

А Дима Ливанов ничего хорошего в будке и не увидел. Будка остеклена была с высоты где-то полутора метров. И сейчас в ней на полу, свернувшись, как два борца во время схватки, лежали два трупа в синих форменных рубашках охраны. Они не могли не быть трупами, потому что крови на полу столько, что любой, выпустивший ее из себя в таком количестве, не выжил бы.

Грохнув от злости дверью, Ливанов длинно и витиевато выругался. Это же надо, это надо умудриться опоздать на какие-то минуты! И никто не попрекнет, никто не скажет, что это твоя вина. Но любой спросит, а куда ты, Димон, глядел, когда они были еще здесь? Как ты их, козел рогатый, упустил? Вот чего тебе не простят, вот почему тебе снова припомнят два провала в течение года, твое разжалование из капитанов в старшие лейтенанты. Припомнят твой позор! И не важно, что это было в другой жизни, что ты тогда был… кем был, тем уже не станешь! А вот кто ты есть, доказывать нужно здесь и сейчас! Ну, ребята, зря вы меня разозлили…

Первый же взгляд на брошенный без охраны «уазик» и распахнутую настежь дверь запасного выход, навел на мысль следующую. Те, кто приехал на этом «уазике», кто застрелил охрану на въезде, кто сейчас в этом здании, назад этим путем не пойдет. И ребенку понятно! Значит, у них есть запасной вариант, значит, у них в этом здании есть наводчик.

Врываться и стрелять Ливанов не стал. Это успеется. Он рысью кинулся вокруг корпуса, глядя вверх на окна и по сторонам в поисках признаков подготовки к бегству злоумышленников. Свой любимую 15-зарядную «беретту-92» он держал стволом вверх перед собой, готовый в любой момент поразить любую цель. Низкий импульс отдачи, мягкий спуск позволяли стрелять так кучно, как будто ты в мишень пальцем тыкал. Только очень длинным пальцем.

Обежать здание вокруг Дмитрию не удалось, потому что сразу за углом он увидел, как из торцевого окна второго этажа медленно выдвигается железная лестница. От стены дома до высокого, почти четырехметрового бетонного забора было около двух с небольшим метров. Если это пожарная лестница, срезанная на последнем этаже под чердачным люком в потолке, ее длина больше двух с половиной метров. А вот и веревки из окна третьего этажа, что поддерживают конец лестницы, чтобы он не «клюнул» вниз.

Все эти мысли и доводы промелькнули в голове Дмитрия за доли секунды. Вот он, подготовленный заранее запасной вариант. А там, за забором, наверняка еще машина, там что-то вроде перерытого проезда, чтобы удалить случайных свидетелей. И ищи-свищи их потом…

Пуля ударилась в кирпичную стену в том самом месте, где только что находилась голова Ливанова. Мгновенная реакция опередила мысль. Рефлексы сами подсказали, что в него выстрелили из окна второго этажа. Вот вам и ответ на вопрос «что делать»!

Ливанов развернулся и ринулся к запасной двери. Выход он видел сейчас лишь один – штурм, штурм по следам грабителей, штурм в ожидаемом ими месте. Они ведь обязательно перекроют эту лестницу, ожидая нападения охраны через нее. Но они также понимают, что и охрана догадывается об опасности этого пути, и чисто психологически будут надеяться, что идиоты-охранники не станут подставлять головы под пули.

– Не всех идиотов вы еще в жизни видели! – проворчал Ливанов, подбегая к двери и мельком глянув на «безопасника» Матвеева, который бегал кругами возле будки охраны и что-то орал высоким фальцетом в трубку телефона. – Вы идиотов не знаете, ребята!

Решение было единственно правильным. Помешать эвакуации преступников он внизу под окнами не мог, никто не допустит, чтобы он там прятался за углом и отстреливал их по очереди на лестнице. Они его пристрелят из любого окна над его головой, или кто-то зайдет со спины, а потом поднимется по веревке на стену. Элементарно. Помешать им можно, идя по их же стопам, то есть перекрыть путь к спасительной лестнице. Будь граната, он бы ее бросил на подоконник окна и свалил бы лестницу. Был бы у него под рукой кто-нибудь поумнее Матвеева, он бы мгновенно оцепил все здание и подходы снаружи к месту преодоления забора. Много чего можно успеть сделать с умными помощниками. А когда ты один, то и действовать надо «тупо в лоб», как любит говаривать друг Мыкола, бывший капитан ФСО[3].

Ливанов бежал по лестнице, напряженно глядя вверх и ожидая, когда же мелькнет рука с пистолетом и раздастся знакомый и смертельно опасный звук «чпок». Иметь в виду нужно было и вполне возможные тонкие проволочки под ногами и привязанные к арматуре ограждения лестницы гранаты. Как они еще перекроют путь, если не «растяжками»?

Стоп! Вот и первый «детский сюрприз». Тонкая проволочка тянулась вдоль пола на уровне щиколоток и уходила под дверь, ведущую с черной лестницы в коридор второго этажа. Хитро! Если он сам ее не заденет, то они оттуда потянут и выдернут чеку. Ливанов наклонился, осторожно освободил кольцо, а проволочку привязал к ограждению перил. Теперь у него есть граната! Только вот не особенно ею разбросаешься в научном учреждении. И как бы не было еще одной на ручке двери изнутри. Знаем мы эти штучки, сами так шалили…

Подойдя к двери, Ливанов принялся молотить в нее кулаками и ногами. Он старательно и убедительно орал, чтобы все сдавались и во всем каялись. Как и следовало ожидать, проволочка под ногами энергично задергалась. Это было сигналом, что враг каяться не намерен, а намерен его – Диму Ливанова – убить. Отскочив в сторону и прижавшись к стене, он переждал поток свинца, обрушившийся с той стороны на жалкое дверное полотно. Шума не было, потому что стреляли из бесшумного оружия. И от этого молчаливого разрушения возникало ощущение нереальности происходящего.

– Нервы оставим девочкам! – проворчал Ливанов и выпустил в ответ веером шесть пуль в дверь.

По его расчетам, они должны были охватить сектор градусов в сто пятьдесят. Вполне нормально для того, чтобы на несколько секунд распугать стрелков. Главное, не мешкать, главное, что стреляли в дверь под прямым углом, и им нужно теперь пару секунд, чтобы убраться в стороны. Этих двух секунд вполне достаточно для активной атаки, которой там не ждали, потому что это глупо и слишком нагло.

Но нянчиться с какими-то уродами, посягнувшими на охраняемый объект, тем более в день заключения контракта, Ливанов не собирался. Он намерен был любыми способами и средствами воспрепятствовать. Тем более что своей стрельбой с той стороны враги подтвердили, что никакой гранаты на дверной ручке нет. Ну и дураки!

Рывок двери на себя, и тут же бросок головой вперед внутрь вправо от дверного проема. Выстрелы не последовали, и это понятно, потому что никто не ожидал появления летящего человеческого тела. Причем тела умелого и весьма опытного в таких фортелях. Ливанов, пока летел головой вперед, а потом переворачивался через правое плечо на полу, успел оценить ситуацию. Слева двое, справа один, а чуть дальше баррикада из лабораторных столов. Груда нержавеющей стали, но очень тонкой. Главное, чего хотели добиться грабители, чтобы от входа не было видно, сколько их там и чем они занимаются.

Конец полета закончился тем, что левая рука Ливанова описала полукруг и в наивысшей точке разжала ладонь. Темный овальный предмет полетел за баррикаду, отделявшую коридор от окна, а правая вытянутая рука нажала на спусковой крючок, всадив пулю почти в упор в живот тому, кто был справа. Грабитель заорал благим матом, а Ливанов тут же повернулся на бок и тремя выстрелами свалил и тех двоих, что находились по другую сторону двери.

Они со стонами свалились на пол, а Дмитрий весь сжался, прикрывая голову руками и пистолетом. Страшный грохот в ограниченном пространстве коридора ударил по ушам и по голове, баррикада из столов подпрыгнула в белом дыму взрыва и вместе с воплями и грохотом металла обрушилась на пол.

Кашляя и протирая рукой глаза, он вскочил и отпрянул к стене. Выстрелов не было, да и не могло их быть после взрыва. Кто-то истошно орал под окном, свалившись со второго этажа. Придерживаясь стены, Ливанов бросился через обломки столов, водя стволом пистолета по сторонам. Трупы, трупы… Ага! Лестница валяется внизу! Сколько ушло? Если кто-то вообще ушел.

От негодования и злости он зарычал и кинулся грудью на изрешеченный осколками подоконник. По ту сторону бетонного забора взревел мотор, и очень поспешно, с пробуксовкой резины, рванула с места машина. Ушли! Кто-то ушел! И тут интуиция вместе с тонким слухом напомнили, что на третьем этаже был кто-то еще, кто помогал веревками удерживать лестницу в горизонтальном положении, пока ее выдвигали и укладывали концом на забор.

Упасть удалось вовремя, потому что дверь распахнулась, и в коридор влетели еще двое в масках и с пистолетами. Они быстро все поняли, включая и свое безвыходное положение. Одного возгласа Ливанову было достаточно, чтобы сообразить: эти двое приняли решение, которое наверняка оговаривалось как крайнее в случае неудачи – взять заложников и пробиваться к своим или в безопасное место.

Он не дал им побежать в сторону других помещений в поисках заложников. Три быстрых выстрела, и оба бандита с криками повалились на пол, хватаясь за сквозные раны в мягких тканях ног. Один, что был посильнее, стал отползать к стене, водя стволом по сторонам в поисках противника. Пока дым не рассеялся и скрывал его, Ливанов вскочил на ноги и продырявил раненому плечо, следующим выстрелом ранил второго в кисть руки и только потом подбежал к своим противникам. Пистолет чпокал, выплевывая пули, и звонко лязгал затвором, выбрасывая стреляные гильзы.

– Куда направляются те, что ушли? – заорал он в лицо одному из раненых, выбив пистолет из его руки ногой.

– Пошел ты… – прохрипел тот.

– Я те пойду! – замахнулся на него Дмитрий, но сдержался и сорвал маску с лица.

Под маской оказалось довольно суровое лицо со стиснутыми зубами и побелевшими губами. Ну и рожа! Лицо не мыслителя, но воина. Сейчас «бодаться» с ним бесполезно, а второй уже в отключке. Черт, пусть с ними разбирается…

Распахнувшаяся дверь напротив заставила Ливанова поднять голову. Милое, с заметными кавказскими чертами девичье лицо смотрело на него поверх мушки пистолета. Точнее, это он уже потом вспомнил, что лицо было милое и с кавказскими чертами. А в тот момент огонь выплеснулся ему прямо из дула пистолета в лицо, и в правую сторону груди ударило как кувалдой. Дыхание перехватило, он отпрянул и ударился затылком о стену. Мир поплыл в сторону под хоровод непонятных гулких завывающих звуков…

Машина стояла у самого забора Научного центра «Байкал». Это была неприметная «Лада» 5-й модели, синий цвет которой едва угадывался под толстым слоем грязи. Крепкий мужчина с мощным бритым затылком сидел, насупившись, за рулем и смотрел прямо перед собой. Руки с синими наколками лежали на руле свободно и только подрагивали из-за неровно работающего двигателя.

– Слышь, Сыч, – не переставая ерзать рядом на пассажирском сиденье, спросил напарник с худым лицом и темными мешками под глазами. – А если их накроют? Как угадать момент, когда надо сваливать?

– Никак, – медленно ответил водитель.

– Что значит «никак»? – взвился напарник. – Нам за ними паровозом идти?

– Сиди, Вован, и не рыпайся, – с прежним спокойствием проговорил водитель, продолжая равнодушно смотреть вперед. – Я Волка знаю двенадцать лет. Не родился еще такой шухер, который бы его цапнул. – Кличку он произнес с ударением на последнем слоге, по-уголовному.

– А-а, вы же все эти, – с еле скрываемым страхом сказал Вован, – спецназовцы, да? А за че отбарабанили у хозяина?[4]

– За то, – криво усмехнулся Сыч, проявив наконец-то какие-то эмоции. – За то, что родине служили.

– Н-ну! – развеселился Вован. – Исправных служак не сажают. Их медалями и орденами награждают.

– Медалей и орденов и у нас хватало, только все отобрали. Вместе с погонами.

– Говорят, вы там с мертвых ценности, золотишко снимали? Чеченку одну… это самое…

– Это не доказано, – замотал головой Сыч. – А насчет «зеленых», так чего им пропадать? И вообще отвали, Вован. Че было, то было. Ты за штаны держись, а то наложишь раньше времени.

– Хорош те про штаны, – обиделся уголовник. – Позырим еще, кто в тайге наложит. Это вы в Чечне по горам такие ловкие, а тайгу кто из вас знает? А я ее как свой карман знаю. Я еще когда по малолетке первый раз с зоны подорвал…

– Тихо! – Сыч повел головой и прислушался.

Стало слышно, что где-то рядом визжит диск «болгарки», разрезая металл. Через какое-то время стукнула фрамуга окна, а потом невнятно раздались мужские голоса. «Держи давай» и «аккуратнее» радовали слух. Значит, дело идет к концу, значит, скоро со стены начнут прыгать. Сыч с Вованом должны взять самого Волка с Дамиром, у которых будет препарат, а остальных подберут другие машины, стоявшие в стороне, чтобы не привлекать внимания. Улица с обеих сторон перекрыта, и машины уедут разными маршрутами. Пока охрана очухается, пока полиция поймет, что случилось, все будут уже на аэродроме.

И тут раздались крики, ясно слышен был басовитый грубый голос Волка. Потом что-то затрещало, а следом ударило страшным грохотом, и над головой через забор полетели мелкие обломки чего-то, полыхнула сизая вонючая струя дыма. Вован сразу вдавился в сиденье и побледнел. Его глаза забегали по сторонам в поисках оперов из уголовки или омоновцев[5], которые им тут устроили засаду. Сыч напрягся, но его руки на руле даже не дрогнули.

Неожиданно рядом мелькнули один за другим два тела. Здоровяк в черном костюме и маске тащил за брючный ремень другого, но не такого крупного человека. Рывком распахнув заднюю дверь «пятерки», он швырнул его туда и плюхнулся сам. Машина с визгом сорвалась с места и понеслась по улице.

– Че за хрень, командир? – пробасил Сыч, выводя машину в переулок, а потом сбавляя скорость и плавно выезжая на проезжую часть главной улицы.

– Какой-то шустрик устроил нам цирк, – снимая маску и вытирая ею лоб, ответил Волк, глядя на своего напарника, который морщился, держась за ногу. – Дамира осколком зацепило.

– Засада?

– Нет, все прошло гладко, просто нарвались на опытного бойца, и все.

– Как и все? – круто развернулся на переднем сиденье Вован. – Это… никого больше не будет?

– Все – это значит все! – отрезал Волк. – Такое в жизни бывает. Ну как ты, Дамир?

– Обойдется, – простонал человек на заднем сиденье, усаживаясь поудобнее и тоже снимая с лица маску. – Удар просто был сильный, а так… мышцу вспороло… неглубоко. Меня другое беспокоит.

– Что? – насторожился Волк. – С препаратом что-то не так?

– Нас могут обложить, и мы не скоро вырвемся. Была бы гарантия, что доберемся до самолета, а если нет?

– И что? Говори, ты же микробиолог!

– Для поддержания активности наночастиц в препарате в него нужно добавлять реагент либо держать его при низких температурах, чтобы поддерживать латентное состояние.

– Говорил я тебе, что нужно запастись сумкой-холодильником, – проворчал Волк. – Пару пакетов сухого льда, и вези хоть за океан.

– Далеко с сумкой не уйдешь, она мешать будет, если придется скрываться. Я же не знал, что на нас кто-то нападет. Ты обещал, что все пройдет гладко.

– Ладно, всего не учтешь, – огрызнулся Волк. – Времени нет, хотя можно заскочить в автомагазин и купить автохолодильник, который работает от прикуривателя.

– Несколько часов обойдется, – остановил командира Дамир. – Я беспокоюсь о том, что любая новая задержка, и препарат погибнет. Гарантий, как я понимаю, теперь ждать не стоит. У нас на хвосте спецслужбы?

– Какие спецслужбы! Урод какой-то грамотный попался, вот и все! Так куда ты клонишь?

– Нужен стерильный шприц.

– Зачем тебе шприц? – снова насторожился Волк.

– Часть препарата останется в контейнере. Если все пройдет хорошо, то он не потеряет активности. А если что-то помешает нам? Я хочу несколько кубиков вколоть себе в ногу. Во-первых, циркуляция живой крови, во-вторых, там у меня бородавка на ноге, и я введу состав прямо под нее. Долго объяснять, ребята, но бородавки, к вашему сведению, вирусное заболевание. Причина вирусная. Поэтому долгое время медики и не могли понять, почему появляются на коже эти образования, почему исчезают. Исчезают они потому, что иммунная система справляется и уничтожает образование. Но вирус не погибает совсем. Когда бородавка проходит, остается так называемый дремлющий вирус. Вот это его свойство я и хочу использовать. Я долго думал и пришел к выводу, что этот наш нанопрепарат, который является препаратом липосомальным…

– Док, кончай! Что ты решил? Убить себя?

– Нет, наночастицы вступят во взаимодействие с вирусом и будут активны, пока у меня не прекратится кровообращение. То есть пока я жив.

– Ты это сейчас придумал?

– Нет, когда еще только операцию начали готовить, когда я материалы изучал. В общем, когда заказ получили.

– Дамир, а ты молодец! – засмеялся Сыч. – Тебя и убивать нельзя будет. Хитер, орел! А как из тебя потом препарат доставать?

– Элементарно, – отмахнулся Дамир. – Нужен срез ткани или образец крови и центрифуга. Ну и элементарное лабораторное оборудование.

– Черт, шаманские фокусы! – проворчал Волк. – Давай, Сыч, тормозни у аптеки. Вован, ты пойдешь, только рожу сделай поумнее, а то там подумают, что ты наркоман.

ОМОН прибыл в центр «Байкал» через десять минут после взрыва гранаты. К этому времени служба безопасности научного городка организовала эвакуацию персонала из корпуса, на который было совершено нападение. Появившаяся полиция не нашла ничего, кроме разрушений и трупов бандитов.

Эксперты начали свою работу, когда заместитель начальника службы безопасности Матвеев ткнул пальцем в одно из тел в коридоре:

– Вот, тот самый Ливанов!

– Это который прибыл с Воропаевского полигона? Из группы спецназа ВДВ? – насторожился командир омоновцев. – Это что же, он один тут столько наворотил? Э-э, да он живой!

Подбежавшие медики стали щупать вены на шее и открывать глаза, подсвечивая в них в поисках реакции сетчатки. Потом один из врачей расстегнул рубашку на груди неподвижно лежащего на полу человека.

– Вот почему крови нет, – пояснил он, продев палец в дырку на рубашке, – тут бронежилет. Его надо срочно в клиническую больницу. После таких попаданий пуль бывают переломы ребер, обильное внутреннее кровотечение. Если поспешим, то можно этого героя спасти.

– Парни! – гаркнул омоновец своим подчиненным. – Ну-ка, подхватили этого голубя! Осторожно, осторожно! К нему еще будет много вопросов. Санек, Лысаков!

– Я! – бойко отозвался один из крепышей с автоматом на груди.

– Дуй со «Скорой» в клинику. Головой отвечаешь за этого Рэмбо. Я тебя к вечеру сменю.

– Боишься, что его попытаются убрать как важного свидетеля? – хмыкнул омоновец. – Через меня не пройдут.

– Я боюсь, как бы он сам не смылся! – грозно пояснил командир. – Не нравится мне этот паренек. Видал я ВДВ в своей жизни, а таких вот нет. Таких не бывает. Как бы тут не конкуренты вмешались под видом «летунов». Пистолетик его осторожно… Не лапать руками! В пакет! Экспертам отдайте. И «броник» с него снять, что там еще на нем…

Глава 2

Пассажиры тянулись жиденькой неровной вереницей, словно не хотели лететь. Леня смотрел в иллюминатор и не понимал, как это десяток человек могут растянуть посадку в маленький самолет на целых двадцать минут. Ну вот! Кажется, все заканчивается. Вон четверо спешат, наверное, последние. И хромоногого с собой тащат. А…

И тут девушка в светленьком плаще подняла лицо и посмотрела прямо на Леню. Она стояла у самого трапа, и ее глаза были близко-близко. Никогда еще Леня Владимиров не видел у девушек таких лучезарных и притягательных глаз. Девушка уже поднялась по маленькому трапу, а он никак не мог вспомнить цвет волос, длину ног, размер груди. Казалось бы, привычный взгляд на симпатичную девушку, стандартный осмотр примечательных мест, а тут… Только глаза!

Невероятно, но девушка шла между сиденьями к нему. Села по другую сторону прохода и сразу полезла в сумочку за косметичкой. Это не удивило, потому что Леня привык, что девушки всегда в ситуациях, предшествующих знакомству, пытаются скрыть свой интерес к парню посредством бессмысленного поиска чего-то в косметичке и такого же бессмысленного манипулирования извлеченными из нее предметами.

Двое плечистых мужиков помогли подняться в салон третьему, что прихрамывал. А четвертый, вертлявый, на руках которого Леня заметил наколки, стал скандалить и уговаривать пассажиров с передних сидений пересесть дальше. Впереди он предлагал посадить больного, которому тяжело передвигаться. Его спутники молчали, но по всему было видно, что они своего скандального приятеля поддерживают. Под их хмурыми взглядами пассажиры заворчали, но стали пересаживаться на свободные места подальше от пилотской кабины.

Самолетик взлетел, натужно гудя мотором и вибрируя своими четырьмя плоскостям. Леня косился на красивую девушку и искал повода заговорить, познакомиться. Странная робость овладела им, такого он раньше за собой не замечал. И тут случилось то, что обычно происходит, когда упускаешь предоставленный тебе судьбой момент. На сиденье, где сидела прекрасная незнакомка, вдруг обернулся парень с круглым пухлым лицом и наглым сальным взглядом и противным голосом заговорил:

– Какая симпатичная попутчица! Всю жизнь мне не везет в этом деле, а тут такой подарок судьбы!

– Вы о чем? – высоким томным голосом осведомилась девушка и махнула на наглеца пушистыми ресницами.

– Представляете, мне друзья все время хвалятся после поездок. Им всем всегда попадаются в попутчицы то в самолете, то в одном купе поезда красивые девушки. Мне вот ни разу не попадались. Как заколдованный! А сегодня просто чудо. Вас как зовут? Меня – Михаил, Миша. А вас?

– Анджела, – скромно потупила взор девушка.

– Какое удивительное имя, – закатил Миша глаза, и Лене тут же захотелось врезать ему по морде. – Вы не киноактриса? Мне ваше лицо кажется знакомым.

Девушка тихо зарделась, демонстративно отвернувшись к иллюминатору лицом, но было видно, что эта незамысловатая лесть ей очень приятна. А еще, что эта Анджела, несмотря на свою красоту, не блистала интеллектом и повелась на глупый способ знакомства. Тем не менее Лене было очень неприятно, что этот Миша так откровенно «клеит» девушку. Хотя внешний вид парня говорит о том, что он вращается в иных кругах, нежели эта Анджела. В кругах деловых, современных. У него на лице было написано университетское образование.

– Вы здесь живете? – не унимался Миша, продолжая сохранять слащавое выражение лица, хотя рука его сделала такой жест, будто очертила помойку или иное убожество. – А в Читу по каким делам?

– Я там учусь… – жеманно прошептала девушка.

– А я вот по делам мотаюсь, – прокололся с несвоевременным признанием Миша.

Леня поморщился и еле удержался от комментариев. Если ты знакомишься с девушкой, то нужно проявить максимум интереса к ее персоне. А этот Миша даже не удосужился выяснить, а потом восхититься тем заведением, в котором учатся такие ангелочки. Он, как человек самоуверенный, самовлюбленный, излишне себя превозносящий над другими, в том числе и над провинциальными дурочками, сразу перешел к повествованию о себе родимом. Ясно, что она учится максимум в профессиональном училище на кондитера, парикмахера или какую-нибудь швею-мотористку, но Мише все равно терять лица не стоило.

– Я предприниматель, – с излишне подчеркнутым равнодушием добавил парень. – Деловые контакты, поиск партнеров по проектам.

Анджела тихо таяла от его внимания. Надо же, как повезло – и при деньгах, и красавец! Она как-то стала суетиться, видимо, не зная, чем еще понравиться такому подвернувшемуся «варианту». Ничего лучшего, чем порыться в косметичке, не придумала и тут же выронила на пол цилиндрик губной помады. Леня абсолютно машинально, нежели в попытке высказать свои симпатии соседке, нагнулся… И тут же стукнулся лбом с предпринимателем, который кинулся показать себя джентльменом.

– Е… – не сдержался от дешевой нецензурщины Миша, одарив Леню убийственным взглядом, и схватился за лоб. – Ты че? Поосторожнее нельзя?

– Не зашиб? – с легкой усмешкой поинтересовался Леня, которому не составило труда скрыть, что он тоже прилично ушибся.

– Не зашиб! – передразнил его Миша. – Твоим лбом только кирпичи колоть.

– Пробовал, – с улыбкой признался Леня, – больно.

Девушка чисто женским чутьем поняла, что двое молодых петушков сцепились из-за ее внимания. Правда, она не совсем точно оценила реакцию высокого красавца с фигурой атлета, но и его внимание ей явно польстило.

А Леня вздохнул и отвернулся к иллюминатору. Крушение надежд всегда неприятно. Даже не так! Крушение идеалов. Вот он эту девушку с дурацким именем Анджела, с этой дурацкой буквой «д» в простом имени Анжела, в своих мыслях и мечтах наградил множеством достоинств, а она оказалась пустышкой. Неприятно? Очень!

За окном плыла и плыла вековая тайга. Зеленые сопки вздымались и опадали седловинами и распадками. И все это сверху смотрелось, как пушистый ковер с зеленовато-бурым ворсом. Изредка зияли проплешины прошлогодней гари, которая медленно зарастала древесным подростом, да блестели, как чешуя огромного змея, мелкие речушки. Они вились, то расползаясь вширь каменистыми отмелями, то прятались под кронами деревьев в узких теснинах каменных русел.

Миша что-то без остановки болтал, видимо, травил байки, развлекая девушку. Леня перестал злиться на этого сытого красавца, испытывая даже некоторое злорадство, что с этой девушкой его ждут сплошные разочарования. И проблемы. Глупенькая девушка – это как неисправный механизм. Вроде и работает все, и тянет, а все время какие-то сбои, нарушение отдельных функций, без которых и механизм уже не механизм.

И тут до Лени дошло, что ассоциации с неисправными механизмами в его голове появились не без основания. Самолет стал заметно терять тягу. Что-то там происходило, как-то не так ровно работал двигатель. Вдруг он увидел, что из четверки мужиков впереди сидят на сиденьях только трое. А четвертый куда делся? И когда? Вон и дверь к пилотам приоткрыта. Туда ушел? Что-то серьезное?

Самолет неожиданно резко клюнул носом и пошел терять скорость с нарастанием какого-то гула. Леня даже почувствовал, как отрывается от сиденья. Что за чертовщина? Этого только не хватало! Он нащупал застежки ремней и пристегнулся к креслу, стиснув зубы. Если мотор работает, то пилоты должны вытянуть. Эти старые «Аны» тем и хороши, что в состоянии планировать, что их можно посадить почти на любую площадку. Черт, какие площадки в непролазной тайге. Тут же одни стволы…

Мысль о том, что самолет вот-вот разобьется, была неприятной, но все же Леня не терял присутствия духа. Ему приходилось рисковать жизнью, и не раз, а тут всего лишь перебои в моторе.

– Пристегнитесь, – повернув голову, сумел выдавить он, как самолет резко стал выходить из пикирования, задрав нос вверх, и всех сразу вдавило в сиденья до отказа.

Потом он завалился набок, потом снова стал выправляться. Леня ясно почувствовал, как падает тяга самолетного двигателя. Они теряли высоту, теряли катастрофически, а внизу, насколько он мог судить, стояла стеной тайга. Еще несколько сот метров потери высоты, и они просто разобьются об эту стену. Только бы…

Самолет резко упал на левое крыло, входя в разворот со скольжением на плоскость. Двигатель чихнул несколько раз, даже в салоне запахло гарью и каким-то смрадом то ли горящего масла, то ли перегретого двигателя. Леня успел увидеть впереди почти прямую полосу, лишенную деревьев. Ширина метров в тридцать! Но что это за полоса? И только когда самолет совсем снизился и пошел вровень с верхушками деревьев, он понял, куда садился их самолет. Это так называемая каменная река. Камни, валуны, огромные и не очень, просто слежавшийся щебень, принесенный из верховьев или размытый тут, в русле. И вода течет под этими камнями. Если хотя бы один раз самолет ударится колесом об огромный валун, да на такой скорости почти в двести километров в час…

Удара не последовало. Сосны и ели понеслись сбоку, как верстовые столбы, Леня стиснул руки на подлокотниках и постарался смотреть только вперед, на дверь пилотской кабины. Удар! Нет, этот слабый, это лишь касание колесами… Удар, еще удар… Длительная дикая вибрация, когда колеса самолета поскакали по камням. Сейчас пилоты в кабине пустили в ход все рычаги, работают всеми закрылками и элеронами, хотя какая там «механизация» крыла у «кукурузника». Хоть скорость гасится, и то хорошо…

И вдруг страшный удар с невероятным хрустом! Самолет клюнул носом, потом его подбросило, и он завалился на левый бок, ломая со страшным скрежетом плоскости, раздирая обшивку левого борта… Корпус развернуло на девяносто градусов, рывок! Правая пара плоскостей выдержала удар и не дала самолету перевернуться. Но сила инерции была еще настолько велика, что машина снова развернулась на подломленной стойке шасси и резко остановилась, зарывшись изуродованным брюхом в камни. Страшный треск ломающегося корпуса, крики, грохот, сверкнувшее перед глазами солнце, и Леня на миг потерял сознание.

Очнулся он довольно быстро. Наверное, полностью не терял сознания, потому что где-то на его грани продолжал слышать и ощущать. Но только открыв глаза и тряхнув головой, Леня воочию убедился, что остался жив чудом. Самолет буквально разломился на части, и сейчас перед его глазами голубело небо и зеленела тайга. Левого борта как не бывало, в правом была такая дыра, что сиденье самого Лени держалось на честном слове. А еще он понял, что ему повезло с привязными ремнями. Они, как выяснилось, не у всех выдержали страшной нагрузки.

Ломая ногти, он озирался и пытался расстегнуть замки своих ремней. Четверо мужиков на передних сиденьях копошились, выбираясь из груды покореженного металла и сорванных кресел. Прямо перед ним висела на ремнях Анджела, бессильно свесив голову. Лицо у девушки было бледным, но грудь судорожно вздымалась. А вот Мишины ремни не выдержали, он теперь лежал лицом вниз на сорванных креслах. Под ним копошились женщины, которые еще не видели, что голова их спутника – солидного дядьки – раздроблена до такой степени, что видно серое вещество мозга. Рядом кто-то стонал и плакал, гремя обрывками металла. Это оказался парень с заднего сиденья, который никак не мог вытащить свою окровавленную подругу.

Пахло авиационным керосином, болью, отчаянием и смертью. Причем смертью приближающейся. Это Леня почувствовал очень четко. Выбравшись из своего кресла, он постарался оценить ситуацию. Упершись ногами, приподнял сиденье девушки и отвалил его в сторону. Парень, глотая слезы, тут же принялся расстегивать замки ремней. Еще секунда, и девушка упала ему в руки.

– Неси ее, – не узнавая своего голоса, прохрипел Леня, – вон туда, на отмель. К деревьям.

Ударившись коленом обо что-то и сообразив, что у него кружится голова, он стал вести себя осторожнее. Подобрался, перешагивая через рваный металл, к креслу Анджелы и стал расстегивать ремни. Несколько рывков, и они лопнули, Леня еле успел подхватить ее, чтобы она не ударилась лицом о металл.

Анджела застонала и закашлялась. Он взял ее на руки и стал выбираться из самолета. Где-то впереди шел паренек, несший свою девушку, который все время падал и ронял ее. Леня понял, что она мертва. Так раненые на руках не висят. Сзади что-то с грохотом упало, и раздалась матерная ругань. Из самолета выбирался пришедший в себя Михаил. Леня положил Анджелу на камни и обернулся. Миша стирал с лица кровь, но, кажется, в остальном ему повезло.

– Миша, отнеси ее к лесу, – попросил Леня, – я вернусь. Там помочь надо женщинам.

Миша даже не посмотрел на него, кажется, и не услышал. Пришлось схватить парня за ногу и дернуть. Он споткнулся, упал на колени и только теперь осознал, что с ним кто-то разговаривает и что есть еще люди вокруг.

– Очнись! – попытался крикнуть Леня. – Миша, помоги, Анджеле плохо! Тащи ее к лесу, тут сейчас все взорвется!

Парень вытаращился на Леню и стал отползать, упираясь пятками в камни и помогая себе руками. Леня догнал его, схватил за грудки и как следует тряхнул. Это не помогло, и пришлось дважды ударить предпринимателя по лицу. Боль в разбитой губе привела его в чувство. От посмотрел на Леню уже осмысленно, потом стал озираться по сторонам.

– Живы… Мы живы… что такое, как все это…

– Иди сюда, придурок! Возьми Анджелу, она ранена. Отнеси ее к деревьям! Ты понял меня?

Миша наконец снова сфокусировал свой взгляд на Лене и послушно подставил руки, когда тот положил в них стонавшую девушку. Убедившись, что предприниматель побрел в нужном направлении, Леня кинулся назад к разорванному корпусу самолета. Сначала помог выбраться женщине со сломанной рукой, которая тихо плакала и все дергала за руку труп своего мужа. Потом вытащил девушку с остекленевшим взглядом. Она была цела, если не считать многочисленных порезов и ушибов, но находилась в какой-то прострации.

Больше в салоне никого не было. Леня увидел, что четверо мужчин благополучно удалились от самолета на приличное расстояние и повалились на траву. «Скоты», проворчал он и стал оттаскивать женщин в сторону.

– Саша, Сашенька… там… – всхлипывала старшая из женщин и все пыталась вырваться и вернуться, но была обессилена настолько, что Лене не составило труда увести обеих подальше.

И тут раздался хлопок. Взорвался топливный бак, и хвостовую часть самолета охватило пламя, рвущееся спиралями вверх. Леня усилил нажим, уводя женщин от жара огня. Только теперь со стороны он увидел, в каком состоянии была кабина пилотов. От удара моторный отсек ушел в кабину, сплющив ее. После таких повреждений выжить практически невозможно. Леня добрался наконец до травы и повалился на землю. Голова у него кружилась, и хотелось пить.

Кто-то рядом стонал, кто-то из женщин плакал. Он лежал с закрытыми глазами, размышляя о том, что же со всем этим делать, и вдруг услышал, как кто-то сказал, что вода под камнями сносит горящий авиационный керосин, и сам самолет не горит, только его хвостовая часть, да и та скоро гореть перестанет.

Леня открыл глаза и посмотрел. Обсуждали ситуацию как раз те четверо, что сидели во время полета в самом начале салона, да и сейчас держались особняком. Тот, который хромал, завернул штанину, и он увидел, что нога у него на уровне икры плотно забинтована, а сквозь бинты проступает кровь. Странно, он что, с раненой ногой в самолет сел? Смысл? Почему не обратиться в больницу?

Леня сел, поняв, что может уже более или менее связанно рассуждать, и проводил взглядом двоих мордатых, двинувшихся куда-то вверх по руслу реки. Черт с ними, решил он, пусть сами по себе живут, и повернулся к Анджеле, которая сидела, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки:

– Ну, как ты? Теперь легче?

– Что будет дальше? – тут же вскинула голову девушка. – Мы все тут умрем, да?

– Ерунда какая, – улыбнулся Леня через силу. – Мы живы, и теперь все будет хорошо. Нас найдут, мы же не в джунглях упали.

Он знал, что говорит чушь. Тайга ничем от джунглей не отличается, если только более северным типом растительности да ее названием. А плотность такая же, увидеть маленький самолет и группу людей с воздуха практически невозможно. Положение у них, на его взгляд, было плачевным. Но надо что-то делать и как-то бороться за выживание. Леня поднялся и подошел к двум женщинам. Старшая баюкала поврежденную руку и тихо постанывала, младшая смотрела на нее все тем же невидящим взглядом, и по ее щекам обильно и беззвучно текли слезы. Кажется, обе были в шоке от всей этой трагедии, а больше всего от гибели близкого им человека.

Он подсел к ним и спокойно проговорил:

– Нас обязательно спасут. И тело вывезут. Вы сможете его по-человечески похоронить. Никто нас в тайге не бросит.

– Он там, – прошептала женщина. – Он один там в самолете, а мы здесь с Катенькой.

Леня посмотрел на девушку, которая на свое имя не отреагировала. Надо расшевелить их разговорами, иначе они могут впасть в такой ступор, что намучаешься с ними или придется их бросить, если появится возможность уйти отсюда.

– Она ваша дочь? – спросил Леня.

– Дочь? – жалобно посмотрела на него женщина и покачала головой. – Невестка. А там мой муж. Был.

– У вас, наверное, сломана рука. Сейчас я придумаю, что можно сделать. Давайте я осмотрю ее.

Леня решительно взял женщину за локоть, положил поврежденную руку себе на колени и стал осторожно прощупывать состояние кости. Кажется, перелом довольно простой, убедился он, когда женщина слабо вскрикнула. Отойдя к деревьям, Леня нашел пару сухих веток толщиной сантиметра в три, положил каждую на камень и ногой обломал до нужной длины. Большим платком с плеч самой женщины примотал руку к этой самодельной шине, а оставшиеся концы платка использовал для того, чтобы завязать на шее. Теперь рука была зафиксирована и находилась в покое.

– Миша! – позвал он предпринимателя.

Парень поднял голову и посмотрел равнодушно и обреченно. Это плохо, это совсем никуда не годится! Разозлившись, Леня присел рядом с Михаилом и прошипел ему в лицо:

– Слышь, ты! Ну-ка, подбери сопли! У нас толпа женщин, у нас раненые, нам их спасать надо! А у меня мужиков с гулькин нос. Соберись, Миша! Возьми Анджелу, посади поближе к женщинам и сам посиди с ними. Успокаивай как хочешь, веди какие хочешь разговоры, но только добейся того, чтобы они поверили, что нас скоро спасут и что нам не угрожает опасность. Понял?

Михаил смотрел на Леню какое-то время, потом в его глазах мелькнуло понимание. Он молча поднял Анджелу и подвел ее к двум женщинам. Они уселись рядом и стали смотреть себе под ноги. Леня сплюнул от злости, но решил пока больше не вмешиваться, и подошел к пареньку, который сидел рядом с трупом своей девушки.

Страницы: 12 »»

Читать бесплатно другие книги:

Снайперский выстрел уложил наповал пса боксера и лишь оцарапал руку девушки. Все произошло так неожи...
Великая Отечественная война, ранение, плен, побег, лагерь, трудный послевоенный быт, перестроечная р...
Выдающийся ученый-астроном, математик, физик и философ, при жизни удостоившийся почетного титула «До...
Если в жизни что-то не ладится, хотя вы стараетесь изо всех сил, задумайтесь. Может быть, вам мешает...
Очерки, составившие эту книгу, были написаны, первоначально, для газеты. В чем-то они сиюминутны, в ...