Месть Гиппократа Серова Марина
– Скажите, Анастасия Петровна, а Ангелина Васильевна говорила вам, что собирается завещать свою квартиру Галине Николаевне?
– Нет. У нас с ней не было такого разговора. Она внучку безумно любила. Я ей все пыталась глаза открыть. А она: «Я сама не хочу к ним переезжать. Их дело молодое». Но я-то знаю, как одной плохо. Думаю, что она внучку просто пыталась оправдать. Так-то вот. А Галя ей всю душу отдавала. Она и ко мне ходит. А ведь ей за это никто не платит. Человек хороший, и все тут.
– Хорроший Гоша. Хорроший. Трриста ррублей. Как жить? Как жить? – вновь вмешался досужий Гоша.
– Может, чайку поставить?
– Да нет, спасибо, Анастасия Петровна. Вы мне скажите, пожалуйста, кто-нибудь, кроме Наташи, Валеры и Галины Николаевны, к Ангелине Васильевне приходил?
– Иногда с Галей Илюша приходил. Они работают вроде как вместе. Очень приятный молодой человек. Он мне для Гошеньки клетку новую сделал. У меня-то маловатая была. А эта просторная. Гошке нравится. И колокольчик повесил. «Вот, – говорит, – баба Настя, сам, своими руками». Он тоже вроде врач. Ангелину лечил. Уж она им довольна была. Все о его таланте говорила. Но в день ее смерти Илюша тоже не приходил. Они ведь всегда, когда к ней приходили, ко мне заглядывали. То за хлебушком сходят, то за молочком. А в тот день Галочка прибежала сама не своя: «Баба Настя, иди скорей. Что делать-то? Баба Лина умерла!» А сама белая как мел. Плачет. Я туда скорей. А она, сердешная, одна-одинешенька. Померла соседушка. Повторный удар, видать. Ежели бы ее внучка была порядочным человеком, разве ее бабка померла бы в одиночестве? Скажите мне, милая: права я?
Я пожала плечами.
– Возможно.
– Прравильно говорришь. Хорроший Гоша. Иди поцелую.
– Говорливая у вас птичка.
– Это верно. Он у меня правдолюбец, сердешный. Все как есть понимает. Умный до невозможности. Галя его тоже полюбила. Говорит: «Баба Настя, я таких умных попугаев ни разу не видела». Вот так, – закончила свою речь старушка, царапая ножом пластиковую крышку стола. Я подумала, что больше ничего полезного узнать от Анастасии Петровны мне не удастся. И поднялась.
– Спасибо вам, Анастасия Петровна. Вы мне очень помогли. А вы не знаете случайно, как фамилия Ильи и где он живет?
– И-и, милая. Зачем мне знать? Я разве к нему в гости собираюсь? Вот поможет, чем может, – и на том спасибо.
– Понятно. – Я вышла в прихожку и, надевая пальто, сказала старушке: – Зря, Анастасия Петровна, вы так чужим людям доверяете. Мало ли что у них на уме.
– А что с меня взять-то? Богатств у меня никаких. По молодости мы со стариком хорошо жили. Работали оба, хорошо зарабатывали. У меня золота много было. А теперь вот распродала все. Пенсии не хватает. Жить-то надо как-то. Я же только триста рублей получаю. Поди проживи на них.
– Триста ррублей. Как жить? Как жить? Гррабители, – снова зачирикал Гоша.
– Вот с Гошкой и ведем дебаты. С кем же еще? А взять с меня нечего. Это просто они люди заботливые. У нас, говорят, работа такая: о людях заботиться.
– Проходимцев много сейчас, Анастасия Петровна. Для них жизнь человеческая ничего не значит. Ради выгоды отца родного убьют. А прикинутся такими овечками, что и не подумаешь.
– Эти не такие. Свое последнее отдадут.
– Блажен, кто верует. Хорошо, если они действительно такие бескорыстные. Всего вам доброго, Анастасия Петровна.
– До свидания, милая. Ежели что надо будет, заходите. Покалякаем.
– Спасибо.
Старушка закрыла за мной дверь. А я без шума проникла в квартиру Ангелины Васильевны Храмовой и сразу прошла на кухню. Стандартная обстановка, как в каждой тарасовской квартире. Стол у окна. Слева от двери – полочка с телефоном. Справа – навесные шкафы.
Вот тут, напротив окна, если судить по фотографиям, которые приложены к делу, сидела Ангелина Васильевна в момент своей смерти.
Обстановка, конечно, гораздо более современная, чем у Анастасии Петровны. И телефон посовременнее – с кнопкой – регулятором звука. Фиш-хук назывется. И все чистенько. Можно и ремонт не делать. И ничто не напоминало о случившемся. Жаль, что предметы не умеют говорить. Они бы, наверное, очень многое могли порассказать.
Ничего достойного внимания я не обнаружила. Свидетельские показания не приоткрыли завесу тайны. Хотя почему не приоткрыли? Французы говорят: «Шерше ля фам – ищите женщину». А тут получается «Ищите мужчину». Пока что это – единственная зацепка.
И еще. Передо мной стояла дилемма – встречаться ли с Галиной Николаевной или сначала потихоньку понаблюдать за ней. В этом вопросе мне, конечно, помогут кости. Из лифта я вышла с твердым намерением погадать и, сев в машину, осуществила задуманное.
Так что, косточки, познакомиться мне с Юрченко или понаблюдать за ней? Ваше мнение? Как скажете, милые, так я и поступлю. Выпала комбинация 21+33+2 – «Интересующая вас особа – человек показной нравственности».
Вот как? Забавно. Ладно. Объявимся, но не представимся. Если Юрченко – человек в маске, то и мне надо сделать то же самое.
Элементарно, правда, милые? А теперь – вам отдыхать, а мне было бы неплохо где-нибудь перекусить. Желудок лает. Но это можно осуществить по ходу дела. Офис «Мама-плюс» находится на первом этаже гостиницы «Олимпия» по соседству с рестораном и кафе под тем же названием. И хотя шикарные гонорары мне вряд ли перепадут, с хлеба на воду перебиться хватит с прошлого дела.
Глава 4
В кафешке было многолюдно. Прогулявшись между столиками, я потеряла надежду найти свободное место.
И вдруг в глубине зала раздался приятный баритон:
– Эй, беби. Место напротив меня свободно. – Я взглянула на говорившего. Симпатичный мужчина.
– Благодарю.
Я заняла место напротив него и, взяв со стола меню, бегло с ним ознакомилась.
– Что угодно, девушка? – Передо мной стояла юная очаровательная брюнетка в белом фартучке и наколке.
– Салат из помидоров, бифштекс и сок какой-нибудь.
Она записала все в блокнотик и удалилась.
Я заказала столь скромный обед по той простой причине, что желание похудеть возгорелось во мне с новой силой.
– Бифштексы здесь классно готовят. – Парень пил сок из высокого стакана и, глядя на меня, улыбался. – А я вас, по-моему, не видел здесь раньше.
– Нет, не видели. Да и какая разница?.. – я пожала плечами. – Видели, не видели. Я бываю там, где мне на данный момент необходимо. И у меня в Тарасове нет мест, к которым я питаю особое пристрастие. Разве что парк культуры и отдыха. И то потому, что в связи с занятостью я там не бываю. А лишь мечтаю, что когда-нибудь приду туда и бесцельно поброжу. Лучше, конечно, летом. Можно на лодке покататься, – я улыбалась.
Приятный мужчина. Видите, дорогой читатель, я стала излишне словоохотливой. Наверное, потому, что вопрос с салатом и бифштексом пока висел в воздухе. А ожидание – процедура не слишком приятная. Скрашивать его рассматриванием ногтей с самым сосредоточенным видом неинтересно. А вот ни к чему не обязывающий светский разговор – это кое-что получше. Тем более с таким очаровашкой, как мой собеседник.
– А я, к примеру, консерватор. И обедать предпочитаю именно в этом кафе. – Обладатель приятного баритона снова не спеша отхлебнул из стакана и открыто улыбнулся.
Официантка принесла мой обед, и я, расплатившись, принялась за еду.
Сосед взглянул на часы. Но, судя по его неторопливому употреблению сока, время, видно, у него еще было.
Ему явно хотелось поболтать со мной о том о сем, и, сверкая белозубой улыбкой, он сказал:
– Хотите, я угадаю, кем вы работаете?
Я пожала плечами. Вообще-то, мне совсем не хотелось, чтобы люди с первого взгляда могли определить, что я частный детектив. И мне стало интересно:
– Валяйте.
– Вы журналист.
Я рассмеялась:
– Молоко.
– Немудрено ошибиться. Я все же не бабка-гадалка. Я – специалист по недвижимости. Вообще-то, по образованию я почти медик. Институт не закончил – пороха не хватило. Видно, судьба. И это к лучшему. Зарплаты медика мне бы и на сигареты не хватило.
Я кокетливо улыбнулась ему и погрозила пальчиком.
– Как почти медик вы должны знать, что много курить вредно.
Наш светский треп помогал, похоже, и ему скрашивать бесцельно текущее время. Думаю, это было время его обеденного перерыва.
Читать бесплатно другие книги:
