Барон ВВВ Казакевич Сергей

Глава 2. В ожидании встречи

«Ну, вот я и дома».

Он быстро, через две-три ступеньки, поднялся на пятый этаж, взволнованно ожидая, пока дверь откроется.

Александра Михайловна не любила телефонов и прочих гаджетов. Из прошлого она оставила телевизор (теперь плоский; повешенный на стену, он ей даже нравился) и механический будильник. Вовчик, навещая её один-два раза в год, уговаривал установить телефон. Будучи сам упрямым, купил наконец ей мобильник. Приучал неделю, а может, и дольше, как собаку Павлова, звоня из Москвы и европейских городов. Сначала мама просто игнорировала звонки, затем гаджет разрядился. А зачем ей заряжать «ненужну игрульку»? Договорился с соседкой, что телефон будет лежать у неё, что она может им пользоваться, но в случае звонка от него обязуется относить трубку маме.

Случилось то, чего он боялся. Просто однажды Александра Михайловна послала соседку куда подальше, оставив свой телефон у себя. Тут же ей вернули и зарядное устройство. «Игрулька» разрядилась. Вовчик сгладил это происшествие в очередной свой приезд деликатесами из столицы, попросив соседку всё же заходить к маме и, если возникнет необходимость, звонить ему. Одна проблема была улажена.

Теперь, по прошествии нескольких лет, звонки для его мамы стали обычным делом. Конечно, мама не церемонилась, посылая зачастую «висевшего на проводе» сына. Но это был прогресс. Правда, для этого Вовчику пришлось догадаться купить ретро-телефон с современной электронной начинкой. Такие выпускались в семидесятые годы, но звонить теперь приходилось через интернет. Мама была довольна. Зарядное устройство отпало само собой, база со встроенным модемом включалась в сеть. Трубку с базой связывал витой шнур, но мама наотрез отказалась убрать эту бутафорию. Была бы связь, рассуждал он, боясь спугнуть союз самого родного человека с безотказным чудом связи.

…За дверью послышалось шарканье ног и ворчание. Звякнул замок, дверь распахнулась. Войдя внутрь, он обнял маму, она по привычке оттолкнула его, метясь ложкой в лоб, он по привычке подставил руку.

Ничего удивительного. Обычные тёплые отношения мамы с сыном.

– Я думала, ты с какой-нибудь девкой приедешь. А ты опять один. Нестоиха?

В тёплых залатанных штанах, в которых когда-то работала на овощебазе, мама прошла на кухню, махнув Вовке рукой.

– Да всё нормально, ма. Девчонок и тут пруд пруди.

– Может, московские лучше…

Вовчик в привезённых для такого случая тапках из Москвы прошёл вслед за мамой, сел на табурет.

– И те ничего.

Он улыбнулся, а она завелась от его слов, от наведённых на неё прищуренных глаз. Ложка снова едва не попала в цель.

– Блин! – отбившись, вскрикнул Вовка. – Я крутой человек, а ты… По заграницам езжу, а ты…

– Мамку-то бросил, ай-ай-ай! Крутой. Девку не привёз. Крутой… – она вытерла махом глаза кухонным полотенцем, что свисало с плеча. – У других внуки, а я тут… Картошка тебе с пельменями и сметаной, как любишь.

– А у меня вот что есть, – откликнулся Вовчик, огорчённый таким приёмом. Впрочем, примерно так же происходила каждая встреча.

Он начал сооружать на столе гору из цветных упаковок, что привёз в сумке.

– Ну… – мама вновь показала ложку. Вовчик отступил. – Дурень. Ешь!

Последними на горку сверху легли упаковки с таблетками, привезённые из Европы. Обрадовавшись ненадолго, мама продолжила террор.

– Привёз фантиков красивых, – ворчала она, пока он, давно не едавший незамысловатой маминой стряпни, опустошал эмалированную миску, исходившую паром, – а что там внутри? Говорят, в Москве питаются такой вот дрянью, – мама покосилась на привезённое Вовчиком «богатство», – так и дохнут.

– Не знаю, дохнут ли, – с набитым ртом вещал Вовчик, – а здесь так вкусно.

За что получил ладонью в лоб. Ложка-то у него. Другие ложки мама доставала только при гостях, да и то не всегда.

– Ну, пойдёшь куда?

«К чему бы это она спросила?»

– Не, ночь не спал.

Мама пошла стелить, а, вернувшись, продолжила гнуть свою линию:

– А то хошь, Ленку позову, ты её не знаешь, только въехали.

– Мам, я один как-нибудь.

– Кобель! – фыркнула мама напоследок. – Иди… как-нибудь он!

«Да, дома – это тебе не… не дома», – успел подумать Вовчик, прежде чем заснул.

Милые девушки окружили господина Владимира, обсуждая, какой костюм ему сегодня наиболее подойдёт. Он ждал вердикта. Пусть отрабатывают свои деньги, зря платить он не будет.

Девушки расступились перед экраном. Одна из них комментировала комплекты нижнего белья, появлявшиеся чередой на огромной настенной панели. Мужские трусы присутствовали в каждой комбинации. Классические чёрные, укороченные синие в горошек, белые с пуговичками спереди и сзади. Трусы шли в разных сочетаниях с мужским топиком. Но главные страсти разгорелись вокруг галстука. Девчонки начали кричать, невзирая на присутствие шефа, отстаивая свои позиции. «Шеф – это я», – с удовлетворением понял Вовка, и рявкнул на распоясавшихся баб. Те быстро выбрали комплект.

Ему поднесли несколько бутылок: водка, виски, водка, ещё водка, Мерло 1956 года. Пришлось рыкнуть: дуры, туда-сюда! Какое, нафиг, Мерло? Вино исчезло. Девки тоже.

Вовка себя вдруг осознал.

Он жил тут не единожды. Несколько раз в год он становился счастливейшим человеком. Чёрт, при чём тут бельё? Неважно, это потом.

Сейчас – пить, пить. На закусь девчонки оставили несколько конфеток. Зачем? Первый раз, что ли? Можно и без конфет.

Первая бутылка – так, разогнаться. Ничего водочка, но через фильтры недостаточно прогнали. Вкус на троечку.

Вторая. Карамельку? Рано…

О! Виски захотелось… он зевнул… тепло по телу… карамелька к виски? Не, ну, на…

…Завтра как сегодня, только начинается сразу с приятного, без баб.

…Неделя, полёт нормальный.

…Две…

Чёрт! Бабы всегда влезут!

«Куда, вы говорите? Важно? Надо идти?»

Он вздохнул… А-а, вот и комплект. Ну, девочки, ну, спасибо. Не зря плачу вам. Настоящий деловой костюм. Трусы в горошек, мини-топик. Идеально, со вкусом подобрана бабочка под трусы с горошком. Не, Ляля, пошатывать не должно. Тебе показалось. Дай-ка вон ту бутылку… правее. Их там две? Ну, ты держишь ту, что посередине… ага, давай. Не, шатать не будет.

– …рассьти, – после приветствия в адрес альфа-самца Вовка сделал дежурный комплимент, – какие у Вас усы! Вы знаете, они будут нам мешать э… работать. Я? Работать пришёл, что за вопросы. В качестве кого? Я умелая… я умелый.

…Судорожно вдохнув побольше воздуха, Вовка перевернулся на другой бок…

– Давайте Вашу рукопись, – мужчина в усах протянул руку.

– К-какую рукопись? – опешил Вовчик.

– Вы же хотите печататься?

Этот нелепый коротышка протянул ему рукопись, одёрнув свой элегантный топик.

Мужчина полистал и уставился на гостя.

– Как часто вы пьёте?

Вовка смутился, но принял вызов:

– Каждый день!

– Сколько?

– Это… а Вы кто?

– Психотерапевт.

– Две бутылки. Три. Бывает.

Он оглянулся на дверь, в которую вошёл.

– Извините, это ред-дакция?

– Да. Пьёте постоянно?

– Не-а. Меня девчонки останавливают.

– Это они на Вас топик с бабочкой нацепили?

– А-га…

– Как они Вас останавливают?

– Говорят: одевайся, и иди.

– А Вы?

– Ну, пришёл ведь!

– А иначе?

– Отказали бы, – прошептал посетитель, – в близости.

Сильно шевеля усами, мужик походил по кабинету. Подвинул стул к Вовчику.

– Как я понял, – сказал он громко, – Вам приходится делать перерывы, чтобы испытывать радость общения с противоположным полом. Не так ли?

Вова с готовностью мотнул головой.

– Может, я Вас и удивлю, – продолжил собеседник, – но как вра… э… как друг могу посоветовать… Кстати, после этого… будем называть прямо – после запоев – Вы какие ощущения испытываете? Можете рассказать?

– О, да! – Вовка оживился. – Меня радует каждая мелочь. Чищу зубы, принимаю ванны. Тащусь, надевая белую сорочку с накрахмаленным воротничком. Вдыхаю ароматы распускающихся листиков, прогуливаясь по парку. Здороваюсь со всеми встречными. Невероятные ощущения, их хочется испытывать почаще… увы.

– Вы начинаете снова пить?

Вова снова кивнул.

– Вы сейчас, так сказать, – мужчина направил пухлый указательный сосиско-палец в потолок, – «наверху»?

Коротышка подтвердил его предположение.

– М-да, м-да… Мой Вам совет, любезный. Увеличивайте время нахождения «внизу». Да, а что Вы думали? – он перешёл на шёпот. Вовчик почувствовал доверие к собеседнику, чьи жёсткие усы щекотали деликатную точку ниже уха. – А теперь представьте, как Вы возвращаетесь оттуда. Рубашка с воротничком, душ два раза в день, зубная паста… Вы испытаете небывалое счастье!

– Да, – Вовка обрадовался его предложению, – а вы, психологи, не зря едите свой хлеб. Спасибо. До свиданья.

Он встал. И уже у двери вспомнил:

– Рукопись! Напечатаете?

– Безусловно, мил человек, – врач-редактор подхватил гостя под локоток, – безусловно…

«К чему бы это?» – Вовка ещё некоторое время лежал на боку, опираясь на локоть.

– Ма! – крикнул он. – Какой сегодня день недели?

– Пятница, – откликнулась мама.

«С четверга на пятницу, – с досадой подумал Вовчик, но тут же повеселел. – Тьфу, ты! Я же утром в пятницу уснул, на часок прилёг!»

– С бабой не пущу! – напутствовала его мама, когда он, накинув ремень сумки на плечо, открыл дверь на лестничную площадку.

Так же, как двадцать лет назад, отправляясь на завод, он легко сбежал по ступенькам вниз, поздоровался с сидевшими на скамейке у подъезда бабульками.

– Здрасьте, – озадаченно отвечали те, так и не привыкнув к его опрятной одежде и ухоженному лицу с аккуратными усиками и бородкой.

Сделав несколько шагов, он остановился под деревцами с круглыми кронами, обдумывая дальнейший свой путь.

Ивушки качали головами, привечая гостя. Продумав маршрут, Вовка вырулил на тротуар, вынужденно подставив себя солнцу. Он здоровался, встречая знакомых, которые, завидев лишь знакомую фигуру и лицо, бесцеремонно «тыкали», толкали в грудь или плечо, имея целью лишь поправить то, что они называли здоровьем.

С некоторых пор он стал обходить таких личностей стороной, но то в Москве. Здесь его все знали и помнили. Ему приходилось вежливо отказываться от предлагаемого пойла, либо давать сотню, чтобы отвязались.

В небольшом прохладном магазинчике Вова задержался. Мужиков десять, также не торопясь, рассматривали, выбирая, добычу. Он взял одну бутылку водки и встал в очередь.

Неожиданно у того мужчины, что стоял возле кассы, разорвал тишину телефон. Покупатель достал аппарат из кармана и выругался. То же самое происходило с каждым, кто начинал расплачиваться у кассы.

– Идиоты! – услышал Вовчик за спиной знакомый голос, заставивший его обернуться. Позади стоял пожилой человек. Сжимая в руке корзину с бутылкой, он раздражённо наблюдал очередную сцену возле продавца.

– Идиоты! – повторил мужчина. И посмотрел на Вовчика, собираясь поделиться с первым встречным своим негодованием.

– Степаныч! – обрадовался Вовка.

– Вовчик, ё-моё! – просиял мужчина, показав в верхнем ряду зубов, ровно посередине, щёлочку. – Давай, твоя очередь.

«Сейчас у меня зазвенит», – подумал Вовка, протягивая кассиру карту и довольно поглядывая на знакомого, но телефон молчал.

– Уважуха, чувак! – крикнул кто-то из конца очереди.

Спектакль тут же продолжился. Это у Степаныча в кармане грянул марш.

Они вышли, оставив магазин и нескольких гудящих от возмущения покупателей.

– Давно не виделись! – Степаныч не смог сдержать порыва, крепко прижав к себе одной рукой невысокого друга своего сына. – Какими судьбами?

– Живу я тут, – как только освободился из объятий, прищурился Вовчик.

– Да ладно, я знаю, ты в Москве, Лигу Чемпионов долбишь. Димка говорил.

– Слухи, – всё так же улыбаясь, откликнулся Вовчик.

Они присели на скамеечке. Мимо почти никто не проходил, все прятались в тень, прижимаясь к домам.

– Слушай, дядь Паш, а чего это там весь магазин загудел, как пчелиный рой?

– А… – Павел Степанович помрачнел. Он отвернулся, стукнул себя по коленке. – Гловас, мать его, отслеживает, – кто, в каком магазине, какие покупки совершает.

– Может, ГЛОНАСС? – поинтересовался Вовчик.

– И вас тоже, – отшутился Степаныч, – вот смотри…

Он достал свой телефон, что-то выискивая.

– Ага! Слушай! «Уважаемый Павел Степанович! В этом месяце Вами закуплено алкогольной продукции на сумму, превышающую две тысячи рублей. Настоятельно рекомендуем Вам отказаться от данной покупки. Напоминаем, что с первого августа текущего года вступит в силу Закон о душевом потреблении алкогольной продукции. После исчерпания лимита в 2000 руб. в месяц все магазины будут обязаны отказывать Вам в приобретении напитков, содержащих алкоголь. Региональная антиалкогольная служба».

– Мм? – удивился Вовчик. – И что, все мужики, галдевшие в магазине, получили такие сообщения?

– В том-то и дело!

Вовчик присвистнул. Он вмиг оценил, что это значит для любителей «зелёного змия».

Степаныч грустно смотрел на Вовку, собираясь крутануть пробку на бутылке.

– Ну, что? За встречу?

«Денег мало, не хочет свою открывать», – мелькнуло в голове Вовчика. Но он ошибся. Опустив бутылку на скамейку между ног, Степаныч произнёс:

– Не хотелось бы пить. Жарко. Да и возраст.

– Ну, и правильно, – поддержал Вовка. – Я десять лет не пил, и тебе не советую. Кстати, а чего ты её купил-то?

– Да так, про запас. Тяпнуть иногда соточку для здоровья.

– Да-а… – Вовка потёр нос, посмотрел оценивающе на отца друга-одноклассника. – Дядь Паш, ты торопишься?

– Я на пенсии, Вовчик. Тебе помочь чего?

– Ну. Надо было в супермаркет идти, а я сюда сунулся. Там и водку, и закуску сразу купил бы.

– Пойдём, провожу. Заодно с твоей сумкой у магазина постою.

Вовчик плёлся позади пенсионера по узкой дорожке, выбранной Степанычем, отвечая на вопросы о закулисной жизни ставших великими на его глазах футболистов.

«А он молоток, – думал в паузах, – держится бодро, почти не пьёт, не заплывает жирком. Животик пивной немного. Ходит пешком, много ходит… Ему бы сбрить эти три длинные волосины, что он любовно зачёсывает назад, прикрывая лысину… А одеваемся мы с ним одинаково, рубашка с длинным рукавом. Я-то к ним привычен, а он чего? Открыл бы руки. С другой стороны, можно спросить, почему он не в шортах. Глупо. Зато Димка его не вылезает из маек».

Вопросы о футбольных тайнах неожиданно прервались занимательной фразой:

– Дима тебя бароном называет. «Сегодня приедет барон, встречаемся у коня вечером». Уже не первый раз. Титул купил, что ли?

Отец друга оглянулся, ожидая ответа. Они подходили к супермаркету. Прежде чем скрыться в магазине, Вовка отдал ему сумку.

– Ну, колись, – продолжил вскоре нажим Степаныч, пока Вовчик складывал покупки.

– Титула, увы, нет. Это всё показуха. Друзья важнее. – сумка теперь заметно давила на плечо. – Уже много лет, приезжая в отпуск, я встречаюсь с Димкой и Владом… Слушай, дядь Паш! Неси свою бутылку домой и приходи к нам. До пяти ещё долго. Заодно и узнаешь про барона.

Степаныч потоптался, поглядывая по сторонам, провёл ладонью по блестящему на лысине солнцу, вздохнул и вдруг решился.

– А-а… Чего терять! Ходить туда-сюда… Я иду с тобой. Вот мой взнос, – он поднял полиэтиленовый пакет со своей бутылкой. – Соточку мне нальёте, про футбол поговорим…

– А тётя Нина? – с нотками сомнения спросил Вовка. – Она у вас строгая, ругаться будет.

Дядя Паша отмахнулся.

– Позвоню. Скажу, что с Димой, она и успокоится.

Пройдя не торопясь полчаса по пеклу, они вошли в парк.

Глава 3. Влипли!

Тысячи горожан, несмотря на рабочий день, устроили в этой обители зелёного блаженства броуновское движение. Тем же, кто хотел отдохнуть, скамеек в тени не хватало, и люди садились под деревьями прямо на газон.

– Вон свободная скамейка! Рядом с Шаляпиным.

Степаныч указал на памятник.

– Это Рахманинов, – возразил Вовка. – Метра три высотой. И скамейка, соответственно, тебе по грудь будет.

– Да? А я смотрю – в шляпе, думал, Шаляпин.

– Сам ты… – Вовка посмотрел на башню с циферблатом. – Так, три часа.

Он сел под дерево, прислонившись к стволу. Рядом пристроился Степаныч. Что-то хрустнуло у него в руках, запущенных в полиэтиленовый пакет.

– Ну, Павел Степанович! – укоризненно произнёс Вовчик, догадавшись, что произошло. – Всего два часа подождать!

– Таскать надоело. А здесь хорошо, прохладно. По соточке не помешает.

Димкин отец начал вытаскивать бутылку на божий свет, но молодой друг упредил его, схватив за руки.

– Тихо, тихо. Вокруг люди. Полиция, когда их не ждёшь… Держи так.

Он нашёл два пластмассовых стакана в сумке, взял пакет у Степаныча и ловко налил два по пятьдесят, не вынимая бутылки.

– Лимонад! – сказал, прислонив пакет с бутылкой к сумке, из которой вытащил небольшую упаковку с нарезанным сыром. Подмигнув, уточнил: – Типа – лимонад.

Степаныч понимающе кивнул.

– Ловкость рук… Ну, за встречу!

Выпив, дед недоумённо повертел головой:

– И чего это я вдруг? Ладно. На встрече не буду пить. Ну-ка, как это ты?

Схватив свой пакет, он спрятал там стакан, манипулируя предметами.

– Ну, Павел Степанович! – второй раз за короткое время пристыдил его Вовка и тут же увидел перед носом стакан «с горочкой».

– Не получилось, – пожал плечами Степаныч, наливая себе. Теперь ему было проще, знание основ арифметики подсказывало, что бутылку надо опустошать до дна.

Пожевав сыра, они отвалились на ствол могучей липы.

– Нехорошо получилось, – пробормотал Вовка, когда понял, что начинает засыпать.

– Так надо ещё по чуть-чуть, – очень убедительно откликнулся Степаныч. – Бодрость духа приходит после трёхсот.

– Точно знаешь? – усомнился немного потерявший себя в пространстве и ощущениях отпускник.