Большая игра Смит Дэниэл

Водопад

– Пойдем обратно, в лес? – спросил президент, когда я помог ему выбраться из морозильника. – Они ведь не смогут нас найти, если ты заметешь…

– Нет, до леса далеко, – возразил я, оценив расстояние до другого конца широкого глинистого берега. Мне вспомнилось, как люди Хазара спускались по веревкам с вертолета. Если они увидят, что мы бежим к лесу, то быстро высадятся у самых деревьев, чтобы преградить нам путь. Тогда они снова схватят президента, а меня – прикончат.

– Лес – наше спасение, – убеждал меня президент, глядя на бор. – Побежали!

– Нет, – остановил я его. – Подтолкните лучше. – Я потянул президента за пиджак, чтобы он помог мне спустить морозильник в реку. Вода в ней бурлила и пенилась, обдавая нас холодными брызгами.

Но президент не спешил мне помогать. Он посмотрел сначала на лес, потом – сквозь туман в сторону возвращающегося вертолета.

– Они сейчас прилетят! – прокричал я. – Надо поднажать!

Опять за нами летел этот вертолет. Он – как ночной кошмар, снова и снова не дающий уснуть.

– Но, Оскари…

– Вы сказали, что верите в меня! Я сделал все, боролся за вас, будто за трофей. Совсем как Хамара учил. Помогите же мне! Я знаю, что делаю. Ведь я не раз уже вас спасал!

Лицо президента изменилось от боли и сомнения. Он посмотрел на меня, потом снова на небо, в котором все отчетливее раздавался рокот вертолета.

– Хорошо, – сдался он. – Говори, что делать.

– Надо столкнуть его в воду. – Я налег плечом на морозильник, и носки ботинок утонули в грязи.

– С ума сойти, ты хочешь поплыть на нем?

– Да вы что! Если мы рухнем в морозилке в водопад, то нам крышка. У меня есть идея получше.

– Ты сказал, водопад?

– Просто столкните его, и все. Так нас будет сложнее найти.

Похоже, президент начал понимать мою задумку. Оставь мы морозильник на берегу, Хазар и Моррис легко заметили бы на темной глине белую коробку и без труда нашли бы нас. В реке же ей предстояло исчезнуть навсегда.

Мы пару раз хорошенько толкнули морозильник, он легко подкатился к обрыву и улетел в бурлящую воду. Река подхватила его и утащила вниз по течению. Белая коробка несколько раз подпрыгнула, развернулась, а потом скрылась из виду.

– Что теперь? – спросил президент. – Спрячемся в грязи? Может, прыгнем в реку?

– Тепло, – улыбнулся я. – Есть у меня один план. Идемте!

Мы оба были не в лучшей форме. Изнывая от боли, мы медленно продвигались вдоль реки, поддерживая друг друга. Вертолет наворачивал круги над нашими головами, стуча лопастями то с одной, то с другой стороны, не в силах нас отыскать.

– Повезло нам с туманом, – заметил президент.

– Его нам послал лес, – ответил я, когда глинистый склон закончился и мы почувствовали под ногами твердый грунт. Эта часть берега была усыпана крупными камнями, между которыми ручьями текла вода, а там и тут виднелись островки зеленой травы.

– Ты правда так думаешь?

– Конечно! – Мне приходилось повышать голос, чтобы перекричать шум реки, в котором тонул даже грохот пропеллера. Но президент вряд ли вообще что-нибудь слышал – так глубоко он был погружен в свои мысли.

– Да, пожалуй, только туман нас сейчас и спасает, но ведь… – он осекся и помотал головой.

– Но – что, президент? – Он замедлил шаг, и я потянул его вперед.

– Ничего.

– Скажите! – прокричал я.

– У них есть доступ к спутниковому наблюдению. Когда мы были на горе, я увидел у Морриса в телефоне сделанную с воздуха фотографию, на которой мы с ним стоим возле вертолета. Раз так, то у них и тепловизоры найдутся. А это значит…

– Что они могут увидеть тепло от наших тел, да? Было такое в видеоигре.

– Но это значит, что туман нам не поможет. И… О господи! – Президент остановился как вкопанный. – И это – твой план?

Прямо перед нами берег реки обрывался, будто мы оказались на краю земли и впереди была пустота. Пустота, и больше ничего. Только заглянув в туманную даль, можно было разобрать поверхность озера Туонела метрах в тридцати-сорока книзу.

– Будем прыгать! – крикнул я президенту.

– Ни за что! – Он весь сжался и попятился. – Ни за что!

– Да это не страшно. – Я взял президента за руку и подвел к обрыву, чтобы показать озеро. Разглядеть его было не просто: вода ударялась о черные валуны и рассыпалась на тысячи капель, исчезавших в пелене тумана, клубившегося над поверхностью воды.

– Оскари, туда нельзя прыгать. Мы разобьемся.

– Не разобьемся. Зуб даю.

Я крепко схватился за пиджак президента и велел ему идти вдоль обрыва, аккуратно ступая по мокрым камням. Мы медленно уходили от той части водопада, где вода спадала мощным широким потоком. Мы остановились, дойдя до скалистого выступа слева от обрушивающейся в озеро реки.

– Здесь самое безопасное место, – убедил я президента. – Снимайте пиджак.

– Нет. – Президент завертел головой и сделал шаг назад. – Уж лучше я с ними попробую договориться.

– Но они убьют вас! – Грохот воды почти поглотил мои слова.

– Что меня точно убьет, так это прыжок с водопада. Если бандиты сразу меня не пристрелили, то есть шанс, что мне удастся с ними договориться.

– Тогда они убьют меня! – прокричал я. Пока мы говорили, я снял лук и колчан, расстегнул камуфляж и стряхнул его на землю. Потом снял куртку и, перед тем как тоже бросить ее, вынул из кармана коробку со спичками.

– Ты им не нужен, – ответил президент. – Как только они поймают меня, то о тебе и думать забудут.

– Они вас не поймают! – прокричал я, пряча спички в карман толстовки. – Я им не позволю! – Я опустился на корточки, достал нож и стал разрезать камуфляжную сетку на полоски, чтобы связать их в веревки. – Снимайте пиджак.

– Мне это совсем не нравится! – прокричал мне на ухо президент.

– Доверьтесь мне. Я отсюда первый раз прыгал, когда мне было пять. – Я взял первую веревку и обвязал ее вокруг пояса президента, туго затянув узел.

– Правда? – ошарашенно спросил президент.

– В пять лет я прыгал вместе с папой, а потом много раз сам. – Я надежно обвязал себя второй веревкой. – Снимайте уже свой пиджак.

– Много раз, говоришь?

– Ну, вообще-то два. Но я точно знаю, что это не опасно, при мне тут куча народу прыгала. Мы все прыгаем с этого водопада в пять лет.

– Да что вы тут все, не в своем уме?

– Нет. Я же говорил, что у нас надо быть сильным.

– Это точно.

Я взял третью веревку, сделал петлю и закрепил ее на той, которой был обмотан президент, пропустив для верности новую веревку под поясом его брюк.

– Когда мы с папой прыгали, – объяснил я, – мы тоже обматывались, чтобы не расцепиться.

Другой конец веревки я надежно привязал к своей и добавил:

– Снимайте пиджак, он вам будет мешать.

Президент сглотнул ком и посмотрел мне прямо в глаза:

– Раз уж ты смог прыгнуть в пять…

Я вложил нож в футляр на поясе и застегнул его на кнопку, а потом проверил спички в кармане на молнии. Затем я взял в руки колчан и стрелы. Теперь у меня было все, без чего не выжить.

– Нет, ты действительно прыгал здесь в пять лет? – спросил президент, сняв пиджак и бросив его в озеро, чтобы никто не нашел.

– Да, правда. А теперь… Погнали!

Выкрикнув это, я столкнул президента с обрыва и бросился следом.

В глубине

Соединявшая нас с президентом веревка туго натянулась, и мы падали все ниже и ниже. Вокруг меня яростно носился ледяной ветер, он бил в ноздри и приоткрытый рот, до краев наполнял легкие морозным воздухом, и казалось, что они сейчас взорвутся. Брызги водопада окружали нас дождевой пеленой, от шума ветра и воды заложило уши. Но не прошло и секунды, как я врезался в озеро.

От удара о его гладь в голове будто снаряд разорвался. Я ушел под воду и начал тонуть. Мощь водопада давила на меня, и я все глубже опускался в холодное темное озеро, теряясь в пространстве. Я уже не мог определить, где верх, а где низ. Президента отнесло в другую сторону, и веревка крепко сдавила пояс. Грудь распирало от сильного желания глотнуть воздух. Надо было выбираться на поверхность, но я не представлял, в какую сторону плыть. Я начал в панике дрыгать ногами, но джинсы и ботинки потяжелели от воды, и тут я понял, что совершил ошибку. Зря мы прыгнули. Теперь нас ждет гибель в глубине озера, мы утонем, раздавленные каскадом воды.

Пойманный среди скал в круговорот пузырей и подводных течений, я завертелся, пытаясь понять, где берег. Когда я стал подниматься, как мне показалось, на поверхность, лук ударился о камни у меня за спиной и застрял. К горлу подступил смертельный страх. Нужно было скорее высвободиться.

Я постарался занырнуть под лук и стал извиваться, чтобы расшатать его. Наконец лук поддался, но обрушивающаяся на меня вода неодолимо потянула на дно.

В груди нестерпимо жгло. В легких не осталось воздуха, а в голове потемнело. Я думал только о накки, который поджидал меня в глубине озера, смотрел из засады своими выпученными желтыми глазами. Мне представлялось, что он обовьет щупальцами мои ноги и потащат в свое логово. Мне снова было пять лет, я снова боялся чудища из озера и снова в панике колотил ногами. Я хотел открыть рот, втянуть воздух, но воздуха тут не было. Страх обволакивал меня, шептал мне, что надо вдохнуть, что надо разжать рот. Но я знал, что, как только поддамся ему, вода попадет в легкие и всему придет конец. Случится то, чего я боялся, когда в первый раз прыгал с отцом: накки схватит меня, и я умру.

В схватке с мощным потоком воды я не заметил, как веревка, которой я был обвязан, снова натянулась. В руках и ногах уже не осталось сил бороться, и я смирился со смертью, не чувствуя, что мое тело движется к поверхности.

Я поднимался. Все выше и выше. Пузырьки облепляли тело.

Это мой папа. Он вытаскивал меня. Иначе и быть не могло. Папа, самый сильный. Папа, победивший медведя. Папа, поднявший меня из воды, когда я чуть не утонул в пять лет. Папа снова спасал меня, тащил на поверхность, чтобы отвести домой, к маме.

Вот его руки ухватили меня за капюшон толстовки и тянут из воды, наверх.

Вынырнув, я шумно вдохнул и, широко открыв рот, стал жадно заглатывал воздух. Было легко и радостно от того, что я могу дышать.

– Папа! – позвал я и огляделся. Голова кружилась, и я не до конца понимал, что происходит.

– Пап!

– Это всего лишь я, Оскари.

Президент обеими руками держал меня за капюшон, и ему приходилось работать ногами, чтобы удержаться на плаву. Он был по подбородок в воде, о его лицо разбивались маленькие волны, и он то и дело сплевывал озерную воду.

– Что, думал, игре конец?

– Лук застрял. Выплыть не получалось.

В голове крутились размытые, нечеткие образы: мама с папой, накки со скользкими щупальцами. И к радости от того, что я уцелел, примешивалось неясное чувство разочарования.

– Говорил я тебе: брось этот лук и вырежи новый!

– Но я должен…

– Знаю, знаю.

Мы никуда не плыли, просто держались на воде. Я посмотрел на президента и сказал:

– Спасибо. Вы меня спасли.

– Пожалуйста, мы сегодня весь день прикрываем друг другу спину.

– Да, классно получилось.

– Классно? Ты же чуть не утонул.

– Точно, – ответил я и расхохотался. Не знаю почему. Может, радовался вновь обретенной жизни. Президент не смог сдержать улыбки – наверное, чувствовал то же самое – и тоже расхохотался. Увидь нас сейчас кто-нибудь, решил бы, что мы сумасшедшие.

Но веселье было недолгим: наш смех оборвался, когда, немного отплыв от водопада, мы заслышали вертолет. Он спустился к озеру и начал кружить над скрывавшим нас туманом.

– Они знают, что мы здесь, – вздохнул президент.

– Это все их тепловизоры?

– Наверное. А может, просто догадались.

Я достал нож и перерезал веревку, связывавшую меня с президентом. И мы поплыли дальше от водопада, в туман, где вода была поспокойнее.

– На озере есть маленькие островки, – вспомнил я. – Если до одного из них доберемся…

– Если нас выслеживают по тепловизорам, то остров нас не спасет.

– Но надо же попробовать. Что ж еще нам остается?

– Молиться?

Призрак

Казалось, мы только и делаем, что плаваем кругами. Куда ни глянь – все одинаковое. Везде вода, вода, сплошная вода. Туман скрывал нас от вертолета, но и мы ничего не видели сквозь дымчатую пелену. Как могли мы доплыть до берега или острова, не зная, где они? Из-за намокшей тяжелой одежды было сложно грести, а вода была такой ледяной, что двигаться быстрее и не хотелось. Я подумал, что если мы не доберемся до суши, то скоро или замерзнем, или утонем, и тогда Моррису с Хазаром не придется тратить силы на наши поиски.

– Как думаешь, сколько сейчас времени? – спросил президент, плывя бок о бок со мной. – У меня часы остановились.

– Девять тридцать. – Я вскинул глаза к небу посмотреть, не видно ли вертолета.

– Еще одна охотничья мудрость? – удивился президент. – Умеешь определять время по солнцу?

– Солнца-то не видно. – Я поднял над водой левую руку. – Зато у меня водостойкие часы.

Президент выплюнул попавшую в рот воду и повторил:

– Девять тридцать… Как раз сейчас я должен сидеть в мягком кресле в конференц-зале, попивая кофе, спасать мир…

– Подождать придется миру.

Мы продолжали движение, плывя с президентом в одном медленном темпе. И хотя по разлетавшемуся над озером эху нельзя было наверняка понять, где кружит вертолет, мне чудилось, что он подлетает все ближе.

– Думаете, они знают, где мы? – спросил я президента.

– Не уверен. Наверное, тот, кто следит за нами через спутники и направляет Морриса, потерял нас из виду по неясной причине. Может, тепловизоры плохое изображение шлют. Мы ж тут почти окоченели, какое от нас тепло? А может, еще что, не знаю. Жалко, что я мало про эту спутниковую связь читал.

От мысли о десятках камер, направленных на нас из-за облаков, мне стало не по себе. Как рыбка в аквариуме, я был не в силах спрятаться от их внимательных глаз. Припомнив, как выглядят снимки с тепловизора, которые мне встречались в видеоиграх и по телику, я представил нас с президентом на таких фото: на фоне серого пейзажа переливаются два маленьких очертания тел, словно зависших в воздухе. Хорошо бы президент оказался прав, и холодная вода снижала температуру тел до отметки, не видимой для тепловизоров. Но беда в том, что грести в студеной воде становилось все труднее.

Я очень устал и не представлял, сколько еще смогу плыть.

– У меня сил не осталось, – пробормотал я.

– У меня тоже, но останавливаться нельзя. Что бы ни случилось, не останавливайся.

Я прекрасно понимал, что хочет сказать президент: если мы перестанем двигаться, то измученные мышцы сведет от холода, и мы утонем. Исчезнем в черной глубине озера. Так что мы плыли и плыли сквозь туман, нас продолжали выслеживать с вертолета, и, казалось, мы будем дрейфовать еще целую вечность, но вот надежда замаячила впереди непонятным предметом, качающимся на волнах.

– Глядите! – Я попытался поднять голову из воды, чтобы лучше его разглядеть. – Что там? – Из-за тумана неясно было, что за странный объект плавает в нескольких метрах о нас. – Что? Да это ж морозилка!

Мы поднажали, быстро доплыли до белой коробки и ухватились за нее, получив долгожданную передышку. Но как только я перестал двигаться, все тело скрутило. Пока я плыл, мне было не до боли, но теперь мышцы заныли, а царапины и порезы на коже словно пронзили сотни иголок.

– Останавливаться нельзя, – напомнил президент, и мы задвигали ногами, толкая перед собой морозильник, только изредка переводя дух.

– Оскари, а насколько велико это озеро?

– Оно очень большое. Но мы уже должны были куда-нибудь подплыть.

Я остановился, повернул лицо против ветра и глубоко втянул воздух.

– Чем это пахнет?

Президент тоже остановился и, вытерев лицо, принюхался. Он повертел головой по сторонам и спросил:

– Бензин? Какое-то горючее?

– И мне так кажется.

– От вертолета, думаешь, выхлопы?

– Нет, по-другому пахнет. Сильнее.

И тут что-то привлекло мое внимание, проплыв мимо. Что-то серебристое, сияющее, покачивающееся на волнах. Я вытянул руку и загреб воду, чтобы неведомый предмет подплыл ближе. Я взял его в руку и вытащил из воды.

– Рыба? – изумился президент.

– На плотву похожа, – ответил я, засмотревшись, как солнце играет на ее чешуе. Она переливалась зеленым, синим и красным, как капля бензина в луже.

– В этом озере полно плотвы. И лещ с окунем водятся, – проговорил я.

– Дохлая? От чего?

Я помотал головой и с удивлением заметил, что недалеко от нас плавают, поблескивая на мягких волнах, дохлые рыбы. Сначала их было немного – две-три плотвички, но очень скоро мы оказались окружены ими. Сотни всплывших рыбешек переливались на поверхности озера Туонела.

– Да что же тут случилось? – Президент с недоумением смотрел на испещренные серебряными точками волны.

– Что-то попало в озеро, – предположил я, потерев большой палец об указательный: вода была маслянистой. На губах чувствовался ее неприятный вкус. – Похоже на топливо.

Теперь я не сомневался, что озеро затянуто бензиновой пленкой: оно мерцало всеми цветами радуги, когда на него падал солнечный свет.

– Откуда тут взяться бензину? – недоумевал я.

– Посмотри!

Мы проплыли еще немного, и я увидел впереди, в густом тумане, огромный бело-синий хвост. Он был больше моего дома и, прямой и острый, торчал из воды, будто нож. С одной стороны на нем красовался яркий флаг США.

– Это мой самолет, – сказал президент. – Борт номер один.

Мы подтолкнули морозильник еще ближе, и я, не веря своим глазам, уставился на махину разбитого самолета, напоминавшую выплывшего из тумана призрака.

– Значит, он сел на воду. – Президент оглянулся, будто хотел увидеть след, оставленный самолетом. – Всю ночь был тут. Почему же не утонул?

Подобравшись еще ближе, мы увидели почему. Самолет приземлился на воду, как и сказал президент, и проскользил по ней, пока не врезался в один из небольших островов.

Нос самолета уткнулся в отмель и, как огромный указатель, смотрел на растущую невдалеке березку. Остальная часть машины была в воде, так что двигателей совсем не было видно. Часть хвоста тоже скрыло озеро, и тянущаяся через весь самолет голубая полоса исчезала из виду, расчертив самолет только наполовину.

– Он необъятный! – Я покачал головой и замер, не в силах отвести глаз от самолета. – Моя деревня не такая длинная.

– А в высоту он двадцать метров, как шестиэтажный дом.

– Президентский самолет… – Я покрепче ухватился за морозилку и расслабил ноги, так что их подхватило и закачало слабое течение.

– Необъятный, – снова выдохнул я. – И он весь ваш?

– Можно и так сказать. – Президент посмотрел на самолет и наклонил голову. – На борту было много людей. Не весь экипаж, но… – Он оборвал фразу на полуслове.

Я оторвался от призрака самолета и посмотрел на президента. Его лицо исказила боль.

– Может, с ними все хорошо? – сказал я, сам не веря своим словам.

Половина самолета ушла под воду, а на боку виднелся длинный черный обгорелый след. Он начинался под крылом и шел до самого хвоста. Наверное, этот след оставила одна из ракет, которые вчера ночью выпустили в небо люди Хазара.

– Подбили его, – сказал президент. – Как ты и говорил. – Он набрал полные щеки воздуха и с шумом выпустил его. – Носовая часть самолета над водой, может, кому-то и удалось выбраться.

Треск вертолета заглушил слова президента. Но на этот раз его жужжание не стихло вдалеке, оно нависло над нами, а потом стало приближаться. Озеро заволновалось, и в разные стороны от нас побежали волны. Я посмотрел вверх и увидел приближающийся темный силуэт, быстро принимавший очертания вертолета, чьи лопасти разгоняли туман.

– Неймется им! – воскликнул президент. – Оставят они нас когда-нибудь в покое?

С вертолета сбросили веревки, и они ударились о воду в метре от меня.

– Переворачивай! – скомандовал президент.

– Что?

– Переворачивай!

Я с секунду пытался понять, о чем это он, и, как только до меня дошло, мы сразу перекувырнули морозильник вверх дном, так что крышка исчезла под водой.

Веревки покачнулись, и у меня над головой показались чьи-то ботинки, ноги. И вот на нас уже спускались солдаты Хазара с автоматами наперевес.

– Ныряй! – закричал президент, и мы скрылись под водой, чтобы заплыть под морозильник, под которым образовался воздушный карман.

– И что теперь? – раздался мой голос в кромешной тьме. – Есть идеи?

Президент сплюнул воду и громко засопел, но ничего не сказал.

– Как насчет самолета? – Под морозильником мой голос звучал тихо и сдавленно. – Можно попасть внутрь незаметно?

– Может быть, не уверен.

Что-то ударилось о дно морозилки. Веревка, а, может, чьи-то сапоги или руки.

– Они нас, того гляди, схватят, – заволновался я. – Как? Как нам попасть в самолет?

– Не знаю я! – прокричал в ответ президент. – Оскари, я правда не знаю.

– Так надо узнать! Давайте, президент, поплыли к самолету.

Морозильник начал подниматься, мы резко нырнули и поплыли под водой к президентскому самолету.

Другой мир

Грохот вертолетных лопастей стих до глухих размеренных щелчков; волны над головой казались раскачивающейся крышей. Накренившийся Борт номер один представлялся огромным монстром, который схватился крылом за дно озера. Его массивный корпус словно повис над черной бездной, и было ощущение, что от маленького толчка вся махина пошатнется и покатится назад, на дно озера, где навсегда исчезнет в холодных глубинах, кишащих нечистью с длинными щупальцами и острыми клешнями.

Я гнал эти мысли прочь и что было сил греб в сторону самолета.

В мутной воде загадочно мерцали иллюминаторы. Их красные, зеленые и оранжевые лучи, которые то загорались, то снова гасли, напомнили мне об огоньке на спасательной капсуле, что я сначала принял за инопланетный корабль.

Подплыв ближе, я увидел, что один подбитый двигатель беспомощно болтается на крыле, а второго и вовсе нет. Ракета сбила его, разорвала обшивку крыла и оставила на самолете длинный черный рубец.

Большая дыра зияла в фюзеляже, прямо над крылом. Вслед за президентом я заплыл через нее в самолет, едва не задев острый погнутый металл. Мы вынырнули под самым потолком, где образовался небольшой воздушный карман. Я старался успокоиться, не дышать так жадно, но никак не мог совладать со страхом. Предчувствие, что мы утонем в этой подводной ловушке, пробралось мне в голову скользкой змеей.

– Думаете, зря мы сюда приплыли? – спросил я президента, надеясь услышать в ответ «нет, не зря».

– Пока не ясно, – сказал президент. – Мы сейчас в секретарском отсеке, нам надо плыть ко мне в кабинет. Туда и на верхнюю палубу вода не могла подняться. – Воздуха было мало, и голос президента звучал глухо.

– А мы сможем туда попасть? – Я гнал прочь закравшийся в душу ужас.

– Возможно. Но путь не близкий.