Трехгрошовая опера Брехт Бертольд

Все. Давай, давай!

Маттиас (обиженно). Пожалуйста.

Полли. Ах, свадебный подарок! Очень мило с вашей стороны, господин Маттиас-Монета. Посмотри, Мак, какая чудная ночная рубашка!

Маттиас. Может быть, это тоже похабщина, капитан?

Мак. Ладно, хватит. Я же не хотел тебя обидеть — в такой-то день.

Уолтер. Ну а это? Чиппендейл! (Снимает покрывало с огромных стоячих часов в стиле Чиппендейл.)

Мак. Людовик.

Полли. Великолепные часы. Я так счастлива. Я не нахожу слов. Вы просто невероятно любезны. Жаль, что у нас нет квартиры, правда, Мак?

Мак. Считай, что это только начало. Лиха беда — начало. Большое спасибо, Уолтер. Ну довольно, уберите барахло. Ужин!

Джекоб (в то время как другие уже заняты сервировкой). Я, конечно, опять пришел с пустыми руками. (С жаром, к Полли.) Поверьте, сударыня, мне это очень неприятно.

Полли. Это не имеет никакого значения, господин Джекоб-Крючок.

Джекоб. Ребята швыряются подарками, а я один стою как дурак. Войдите в мое положение. Каждый раз со мной такая история. Я могу вам назвать сколько угодно таких случаев! Вы просто глаза вытаращите. Вот недавно встретил я Дженни-Малину. Ну, говорю, старая потаскуха… (Увидев, что за спиной его стоит Мак, молча удаляется.)

Мак (усаживает Полли). В такой день, Полли, ты будешь кушать лучшие блюда. Прошу!

Все садятся.

Эд (указывая на сервиз). Красивые тарелки. Гостиница «Савой».

Джекоб. Яйца под майонезом от Селфриджа. Предполагалась еще целая банка паштета из гусиной печенки. Но Джимми сожрал его по дороге — со злости, потому что в банке оказалась дырка.

Уолтер. В приличном обществе не говорят «дырка».

Джимми. Не набрасывайся на яйца, Эд. В такой-то день!

Мак. Хорошо бы спеть. Что-нибудь этакое благолепное.

Маттиас (давится от смеха). Благолепное? Шикарно сказано. (Осекся под уничтожающим взглядом Мака.)

Мак (вышибает у соседа блюдо из рук). Я, собственно, не хотел сразу приступить к ужину. Вы так и навалились на жратву, а я предпочел бы сначала создать надлежащее настроение. У людей в такие дни обычно что-нибудь устраивают.

Джекоб. Что, например?

Мак. Неужели мне все самому придумывать? Я не требую от вас оперы. Но что-нибудь кроме жратвы и похабщины вы, ей-богу же, могли бы подготовить. Да что там говорить, в такие дни только и видишь, как ни в чем нельзя полагаться на друзей.

Полли. Лососина превосходная, Мак.

Эд. Да, такой вам еще не приходилось жевать. У Мэкки-Ножа она не переводится. Вы будете кататься как сыр в масле. Я всегда говорил, что Мак лучшая партия для девушки, у которой есть высокие идеалы. Это я вчера еще говорил Люси.

Полли. Люси? Кто такая Люси, Мак?

Джекоб (смущенно). Люси? Ах, знаете, это не нужно принимать всерьез.

Маттиас выходит из-за стола и, встав за спиной Полли, делает Джекобу отчаянные знаки, чтобы тот замолчал.

Полли (заметив жестикуляцию Маттиаса). Передать вам что-нибудь? Может быть, соль?.. Простите, вы хотите что-то сказать, господин Джекоб?

Джекоб. О нет, ничего, ничего. Если я чего-то и хотел, то именно ничего не сказать. А то еще сболтнешь лишнее.

Мак. Что у тебя в руке, Джекоб?

Джекоб. Нож, капитан.

Мак. А что у тебя на тарелке?

Джекоб. Форель, капитан.

Мак. Стало быть, ты режешь форель ножом, так, что ли? Это же неслыханно, Джекоб. Ты видела что-либо подобное, Полли? Он режет рыбу ножом! Так поступают только хамы, ты понял меня, Джекоб? Учись хорошим манерам. Ты еще намучишься с ними, Полли. Не так-то просто сделать из этих скотов людей, умеющих вести себя в приличном доме. Да знаете ли вы вообще, что такое приличный дом?

Уолтер. Приличный дом или публичный дом?

Полли. Фи, господин Уолтер!

Мак. Значит, вы не желаете петь, чтобы как-то украсить этот день? Пускай, значит, день моей свадьбы будет таким же скучным и нудным, как всякий другой? И вообще — почему никто не стоит у дверей? Может быть, мне самому сегодня стать у дверей, чтобы вы спокойно набивали себе брюхо за мой счет?

Уолтер (ворчливо). Что значит — «за мой счет»?

Джимми. Перестань, Уолтерчик! Так и быть, я выйду. Какой дьявол сюда придет! (Выходит.)

Джекоб. Вот была бы потеха, если бы в такой день всех гостей застукали!

Джимми (вбегая). Эй, капитан, шухер!

Уолтер. Пантера-Браун!

Маттиас. Глупости, это его преподобие Кимбл!

Входит Кимбл.

Все (орут). Добрый вечер, ваше преподобие!

Кимбл. Ну наконец-то я вас нашел! Я нашел вас в скромной хижине. Но зато вы сидите под собственной крышей.

Мак. Герцога Девонширского.

Полли. Здравствуйте, ваше преподобие. Ах, как я счастлива, что в прекраснейший день моей жизни его преподобие…

Мак. А теперь я прошу отметить прибытие его преподобия небольшой кантатой.

Маттиас. Что вы скажете о «Билле Лоджине и Мэри Сайер»?

Джекоб. «Билли Лоджин» — это, пожалуй, подойдет.

Кимбл. Ну-ка, затяните, ребята!

Маттиас. Начнем, господа.

Трое мужчин (поднимаются и нерешительно, слабыми, неверными голосами поют).

Мак. И это все? Убожество!

Маттиас (снова давится от смеха). Убожество — вот верное слово, господа. Именно убожество.

Мак. Заткнись!

Маттиас. Я хочу сказать — нет подъема, нет огня и тому подобное.

Полли. Господи, если никто не хочет выступить, я, пожалуй, сама покажу вам один пустячок. Я попробую изобразить девушку, которую мне случилось однажды видеть в небольшом кабачке. Знаете, такие четырехпенсовые кабачки в Сохо. Девушка эта была судомойкой. И, понимаете, все над ней смеялись. А она в ответ говорила гостям такие вещи — вот вы сейчас услышите какие. Представьте себе, что это стойка — грязная-прегрязная стойка, за которой проходит весь ее день. Это ведро, в котором она полощет, а это — тряпка, которой она вытирает стаканы. Там, где вы сидите, сидели мужчины, которые над ней смеялись. Вы тоже можете смеяться, чтобы было совсем похоже. А если не сможете смеяться, — не надо. (Тихо напевая без слов, моет воображаемые стаканы.) А теперь кто-нибудь из вас (указывая на Уолтера), ну, например, вы, пусть скажет: «Когда же наконец придет твой корабль, Дженни?»

Уолтер. Когда же наконец придет твой корабль, Дженни?

Полли. А кто-нибудь другой, например, вы, пусть скажет: «Ты все еще моешь стаканы, Дженни, пиратская невеста?»

Маттиас. Ты все еще моешь стаканы, Дженни, пиратская невеста?

Полли. Ну вот, а теперь я начинаю.

Особый золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый светильник. На щитах надпись:

Маттиас. Очень мило. Забавно, правда? Ишь ты, как здорово спела!

Мак. Что значит — «мило»? При чем тут «мило», идиот? Это же искусство, а ты лезешь со своим «мило». У тебя это великолепно получилось, Полли. Но разве такая шваль — простите, ваше преподобие, — разве такие люди что-нибудь понимают? (Тихо, к Полли.) Между прочим, мне не нравится такое кривлянье, пожалуйста, имей это в виду на будущее.

За столом начинают громко смеяться. Банда потешается над священником.

Что у вас в руках, ваше преподобие?

Джекоб. Два ножа, капитан.

Мак. А что у вас на тарелке, ваше преподобие?

Кимбл. Лососина, кажется.

Мак. Вот как. Значит, вы режете лососину ножом?

Джекоб. Слыханное ли дело — жрать лососину с ножа; кто так поступает, тот просто…

Мак. Свинья. Ты понял меня, Джекоб? Учись.

Джимми (вбегая). Эй, капитан, шухер! Сам шериф.

Уолтер. Браун, Пантера-Браун!

Мак. Да, Пантера-Браун, совершенно верно. Не кто иной как Пантера-Браун, главный шериф Лондона, столп английской полиции, войдет сейчас в жалкую хижину капитана Макхита. Учитесь!

Бандиты прячутся.

Джекоб. Это же верная виселица.

Входит Браун.

Мак. Хелло, Джекки!

Браун. Хелло, Мэкки! У меня мало времени, я на минутку. Неужели нельзя было обойтись без чужой конюшни? Это же снова взлом!

Мак. Очень уж удобно она расположена, Джекки. Рад, что ты не забываешь своего Мака и пришел на свадьбу к старому другу. Сейчас я познакомлю тебя с моей супругой, урожденной Пичем. Полли, это Пантера-Браун. Ну как, старина? (Хлопает его по плечу.) А это мои друзья, Джекки, с ними ты, наверно, уже встречался.

Браун (с неудовольствием). Я же здесь с частным визитом, Мак.

Мак. Они тоже. (Зовет их.)

Бандиты выходят из своих укрытий с поднятыми руками.

Эй, Джекоб!

Браун. Это Джекоб-Крючок. Мерзавец!

Мак. Вот Джимми, вот Роберт, вот Уолтер!

Браун. Ну ладно, на сегодня забудем об этом.

Мак. Вот Эд, вот Маттиас!

Браун. Садитесь, господа, садитесь!

Все. Благодарим вас, сударь.

Браун. Рад познакомиться с очаровательной супругой моего старого друга Мака.

Полли. Вы мне льстите, сударь!

Мак. Садись, старая посудина, и бери курс на виски! Полли, господа! Вот перед вами человек, которого неисповедимая воля короля возвысила над прочими людьми и который тем не менее остался моим другом среди всех бурь и треволнений и так далее. Вы знаете, кого я имею в виду, и ты тоже знаешь это, Браун. Ах, Джекки, помнишь ли ты, как мы служили в Индии. Ты солдат и я солдат. Давай-ка споем солдатскую песню, Джекки!

Оба садятся на стол. Золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый светильник. На щитах надпись:

Мак и Браун.

Сидят на столе, но ноги их маршируют.

Мак. Хотя ураган жизни разметал друзей юности, хотя наши профессиональные интересы различны, пожалуй, даже диаметрально противоположны, наша дружба выдержала все испытания. Пусть это будет вам уроком! Кастор и Поллукс, Гектор и Андромаха и так далее. Не было случая, чтобы я, простой грабитель, — вы меня понимаете — вернулся с добычей и не передал части ее, солидной части, своему другу Брауну в знак и свидетельство моей неизменной верности. Не было также случая — вынь нож изо рта, Джекоб, не было также случая, чтобы он, всемогущий шеф полиции, назначил облаву, не известив об этом друга своей юности, то есть меня. Ну и так далее, в конце концов, у нас все основано на взаимности. Учитесь! (Берет Брауна под руку.) Да, Джекки, я рад, что ты пришел, ты поступил как истинный друг.

Пауза. Браун озабоченно разглядывает ковер.

Настоящий ширазский.

Браун. Фирма «Ковры Востока».

Мак. Да, мы обычно все берем оттуда. Знаешь, Джекки, сегодня я не мог тебя не позвать. Надеюсь, что, несмотря на твою должность, моя просьба тебе не в тягость.

Браун. Ты же знаешь, Мак, что я тебе ни в чем не могу отказать. Мне надо идти, у меня столько дел; если во время коронации хоть что-нибудь случится…

Мак. Знаешь, Джекки, мой тесть — отвратительный старый мерин. Если он начнет на меня капать… Скажи, Джекки, в Скотленд-Ярде есть на меня материал?

Браун. В Скотленд-Ярде нет на тебя материала.

Мак. Естественно.

Браун. Я же все устроил. Спокойной ночи.

Мак (бандитам). Может быть, вы встанете?

Браун (к Полли). Всего доброго!

Браун уходит, Мак его провожает.

Джекоб (до сих пор он беседовал с Маттиасом, Уолтером и Полли). Признаюсь, у меня возникли кое-какие опасения, когда сказали, что идет Пантера-Браун.

Маттиас. Видите, сударыня, мы связаны с крупными представителями власти.

Уолтер. Да, у Мака всегда найдется козырь, о котором наш брат и не подозревает. Но у нас тоже кое-что есть про запас. Господа, уже половина десятого.

Маттиас. Сейчас мы покажем гвоздь программы.

Все устремляются в левую часть сцены, за ковер, скрывающий какой-то предмет. Входит Мак.

Мак. В чем дело?

Маттиас (из-за ковра). Еще один небольшой сюрприз, капитан.

Стоя за ковром, они тихо, но с чувством поют песню о Билле Лоджине. Когда они доходят до слов «имени его», Маттиас срывает ковер, и они начинают петь во весь голос, хлопая по кровати, которая теперь видна Маку, Полли и публике.

Мак. Благодарю вас, друзья, благодарю.

Уолтер. Ну а теперь гости потихоньку удалятся.

Все уходят.

Мак. Итак, пора отдать должное чувствам. Нельзя замыкаться в своей профессии. Сядь, Полли! Видишь, какая луна над Сохо?

Музыка.

Полли. Вижу. Милый, прижмись ко мне.

Мак. Хорошо, милая.

Полли. Куда ты, туда и я с тобой.

Мак. Где бы мы ни были, мы будем вместе.

Оба.

III

Для Пичема, знающего, как сурова жизнь, потеря дочери означает полное разорение.

Заведение Пичема. В правой части сцены Пичем и госпожа Пичем. У двери Полли в пальто и шляпе. В руках у нее дорожная сумка.

Госпожа Пичем. Вышла замуж? Ты увешиваешь ее спереди и сзади платьями, шляпами, зонтиками и перчатками, а когда эта девочка стоит уже не меньше, чем добрая яхта, она сама летит на помойку, как гнилой огурец. Ты в самом деле вышла замуж?

Золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый светильник. На щитах надпись:

ПЕСЕНКА, С ПОМОЩЬЮ КОТОРОЙ ПОЛЛИ ДАЕТ ПОНЯТЬ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ОНА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЫШЛА ЗАМУЖ ЗА БАНДИТА МАКХИТА

Полли.

1

• Когда я невинной девчонкой была
• Я была ею так же, как вы,
• Я думала: если появится он,
• Не должна я терять головы.

• И пусть богат он,
• И пусть любезен,
• И даже в будни прилично одет,
• И пусть он знает, как вести себя с дамой,
• Все равно я отвечу: «Нет».

• Я останусь холодна и неприступна,
• Я останусь равнодушна в ответ.
• Ну конечно, может быть вполне,
• Прокачусь я с ним на лодке при луне.
• Но не больше, нет, нет, нет.

• Не годится просто так ложиться,
• Нужно дать холодности обет.
• Ведь чего тут только не случится,
• Если вовремя не скажешь: «Нет».

2

• Из Кента явился мой первый жених,
• Красив был — я знаю сама.
• У второго было три парохода.
• Третий был от меня без ума.

• И каждый богат был,
• И каждый — любезен,
• И даже в будни прилично одет,
• И знали твердо, как вести себя с дамой,
• Но всем я ответила: «Нет!»

• Я осталась холодна и неприступна,
• Я осталась равнодушна в ответ.
• Ну конечно, быть могло вполне,
• Что катались мы на лодке при луне,
• Но не больше, нет, нет, нет.

• Ведь нельзя же просто так ложиться,
• Я дала холодности обет.
• Да, клянусь, тут все могло случиться,
• Но на все я отвечала: «Нет».

3

• Но в один прекрасный, безоблачный день
• Тот пришел, кто меня не просил,
• И повесил он свой плащ у меня в каморке,
• И в себе не нашла я сил.

• И не был богат он,
• И не был любезен,
• И даже в праздник был скверно одет,
• И не умел совсем вести себя он с дамой,
• Но я ему не сказала: «Нет».

• Не осталась холодна и неприступна,
• Не осталась равнодушна в ответ.
• Так и не пришлось ни разу мне
• Покататься с ним на лодке при луне.

• Тут уже не до катанья, нет,
• Тут уже приходится ложиться
• И забыть холодности обет.
• Все случилось, что могло случиться,
• Но я так и не сказала: «Нет».

Пичем. Вот в какую шлюху она превратилась. Очень хорошо. Очень приятно.

Госпожа Пичем. Если уж ты настолько безнравственна, чтобы выйти замуж, то почему тебе нужен непременно конокрад и разбойник с большой дороги? Ты еще поплатишься! Я могла это предвидеть. Она с пеленок воображала себя чуть ли не королевой Англии!

Пичем. Значит, она действительно вышла замуж?

Госпожа Пичем. Да, вчера вечером, в пять часов.

Пичем. За известного преступника! Если хорошенько подумать, это доказывает огромную его смелость. Ведь стоит мне отдать дочь, последнюю опору моей старости, как рухнет мой дом и последняя собака от меня убежит. Я и так уже рискую умереть голодной смертью. Да-да, если нам троим хватит на зиму одного-единственного полена, то, может быть, мы и доживем до весны. Может быть.

Госпожа Пичем. Да что и говорить! Это нам награда за все, Джонатан. Я схожу с ума. Голова кружится. Я не выдержу. Ох! (Падает в обморок.) Рюмку коньяку!

Пичем. Видишь, до чего ты довела мать. Живее!

Полли выходит.

Стало быть, моя дочь шлюха. Очень хорошо, очень приятно. Как близко она приняла это к сердцу, бедная женщина!

Полли возвращается с бутылкой коньяка.

Вот единственное утешение, оставшееся твоей бедной матери.

Полли (в этой сцене она так и светится счастьем). Можешь смело дать ей две рюмки. Когда маме не по себе, она легко переносит двойную порцию. Это сразу поставит ее на ноги.

Госпожа Пичем (приходя в себя). Она опять изображает заботливую дочь! Не верю в ее искренность.

Входят пятеро нищих.

Нищий. Я имею претензии. Это вонючий свинарник. Это не культяпка, а тяп-ляп, и я не стану выбрасывать деньги на такое дерьмо.

Пичем. Чего тебе надо? Твоя культяпка не хуже любой другой, только ты не содержишь ее в чистоте.

Нищий. Вот как! А почему я зарабатываю меньше любого другого? Нет, шалишь, со мной этот номер не пройдет. (Швыряет культяпку.) Чем носить такое дерьмо, лучше уж по-настоящему отрубить себе ногу.

Пичем. Ну чего вы, собственно, хотите? Разве я виноват, если у людей теперь не сердце, а булыжник? Я же не могу дать вам по пяти культяпок сразу! В какие-нибудь три минуты я делаю из человека такую жалкую развалину, что, взглянув на него, собака и та заплачет. Разве я виноват, что люди не плачут? Вот тебе еще одна культяпка, если этой мало. Только научись держать вещи в порядке!

Нищий. С этой еще куда ни шло.

Пичем (проверяя протез у другого нищего). Кожа не годится, Селия, резина противнее. (Третьему.) Шишка уже сходит, это у тебя последняя. Что ж, начнем сначала. (Осматривая четвертого.) Ну конечно, разве настоящая парша может тягаться с искусственной! (Пятому.) Эй ты, на кого ты похож? Ты опять обжираешься. Придется тебя наказать для примера.

Нищий. Господин Пичем, честное слово, я ничего особенного не ел. У меня нездоровая полнота, я не виноват.

Пичем. Я тоже. Ты уволен. (Снова второму.) «Потрясать» и «действовать на нервы» — это разные вещи, дорогой мой. Мне нужны мастера своего дела. Только мастера и потрясают нынче сердца. Если бы вы работали как полагается, публика бы вам аплодировала! Но у тебя же нет выдумки! Я вынужден расторгнуть наш договор.

Нищие уходят.

Полли. Пожалуйста, погляди на него. Может быть, ты думаешь, что он писаный красавец? Так убедись, что нет. Но он человек со средствами. С ним я буду обеспечена. Он прекрасный взломщик, кроме того, он опытный и дальновидный грабитель. Я могла бы назвать тебе сумму его сбережений. Еще два-три удачных дела — и мы сможем поселиться в небольшом загородном доме не хуже господина Шекспира, которого так ценит отец.

Пичем. Стало быть, все очень просто. Ты вышла замуж. Что делают, когда выходят замуж? Да разве ты сообразишь! Так вот: когда выходят замуж, разводятся, не правда ли? Неужели так трудно до этого додуматься?

Полли. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Госпожа Пичем. О разводе.

Полли. Но я же его люблю, зачем же мне думать о разводе?

Госпожа Пичем. Скажи, тебе не совестно?

Полли. Мама, если ты когда-нибудь любила…

Госпожа Пичем. Любила! Ты совсем свихнулась от этих проклятых книг. Все же так делают, Полли!

Полли. Ну что ж, значит, я — исключение.

Госпожа Пичем. Вот я тебе всыплю по заднице, «исключение»!

Полли. Я знаю, все матери так поступают, но разве это поможет! Любовь важнее, чем шлепки по заднице.

Госпожа Пичем. Смотри, Полли, мое терпение лопнет.

Полли. Я не позволю отнять у меня мою любовь.

Госпожа Пичем. Еще одно слово, и ты получишь пощечину.

Полли. Выше любви ничего нет на свете.

Госпожа Пичем. И вообще у этого типа целая куча жен. Когда его повесят, того и гляди, объявится добрая дюжина вдов, и, пожалуй, у каждой будет еще младенец на руках. Ах, Джонатан!

Пичем. Повесят? Как ты додумалась до этого? Прекрасная мысль. Выйди-ка, Полли.

Полли выходит.

Правильно. Верные сорок фунтов.

Госпожа Пичем. Понимаю. Донести шерифу.

Пичем. Разумеется. И к тому же его бесплатно повесят… Сразу двух зайцев. Только сначала надо узнать, где он скрывается.

Госпожа Пичем. Это, милый мой, я могу тебе сказать наверняка: где ему быть, как не у своих потаскух?

Пичем. Но они же его не выдадут.

Госпожа Пичем. Положись на меня. Деньги правят миром. Сейчас я схожу в Тарнбридж и поговорю с девчонками. Если в ближайшие два часа этот господин встретится хотя бы с одной из них, считай, что он в наших руках.

Входит Полли — она подслушивала за дверью.

Полли. Мамочка, не трудись. Мак скорее сам отправится в тюрьму Олд Бейли, чем встретится с такой особой. Но если бы он даже и пришел в Олд Бейли, шериф угостил бы его коктейлем, и они за сигарами потолковали бы об одном заведении на нашей улице, под которое тоже можно подкопаться. Если тебе угодно знать, папочка, твой шериф веселился на моей свадьбе.

Пичем. Как его фамилия?

Полли. Его фамилия Браун. Но для тебя он, наверно, Пантера-Браун. Все, у кого есть основания его бояться, называют его Пантера-Браун. Зато мой муж, папочка, называет его Джекки. Потому что для него он просто Джекки. Они друзья юности.

Пичем. Так-так, они друзья. Шериф и главный преступник! Наверно, это единственный случай дружбы в нашем городе.

Полли (в упоении). Когда они сидят за коктейлями, они треплют друг друга по щеке и говорят: «Если ты хлопнешь еще одну, я тоже хлопну еще одну». И когда один выходит, у другого сразу увлажняются глаза, и он говорит: «Куда ты, туда и я с тобой». В Скотленд-Ярде на Мака нет материала.

Пичем. Так-так. С вечера во вторник до утра в четверг моя дочь находилась у господина Макхита, женатого, можно не сомневаться, неоднократно. Он выманил ее из родительского дома под предлогом бракосочетания. Не пройдет и недели, как по этой причине его отправят на виселицу, как он того заслуживает. «Господин Макхит, некогда вы носили белые лайковые перчатки, у вас была трость с набалдашником слоновой кости и шрам на шее. Вы обычно пребывали в гостинице „Каракатица“. Сейчас у вас остался только шрам, наименее ценная из ваших примет. Пребываете вы теперь главным образом за решеткой, а в недалеком будущем и вовсе перестанете где-либо пребывать…»

Госпожа Пичем. Ах, Джонатан, это тебе не удастся. Ведь дело идет о Мэкки-Ноже, которого называют величайшим преступником Лондона. Он берет что захочет.

Пичем. Кто такой Мэкки-Нож! Собирайся, мы пойдем к шерифу. А ты отправишься в Тарнбридж.

Госпожа Пичем. К его потаскухам.

Пичем. Такова подлость мира. Либо ты останешься без ног от беготни и хлопот, либо твои ноги попросту украдут.

Полли. Ну что ж, я с удовольствием пожму руку господину Брауну.

Золотистый свет. Все трое выходят на авансцену и поют. На щитах надпись:

ПЕРВЫЙ ТРЕХГРОШОВЫЙ ФИНАЛ О НЕНАДЕЖНОСТИ ЖИТЕЙСКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

Полли.

• Что мне нужно? Лишь одно:
• Замуж выйти, стать женою.
• Неужели и такое
• Человеку не дано?

Пичем (с Библией в руках).

• У человека есть на счастье право.
• Ведь бытия земного краток век,
• И хлеб вкушать, и радоваться, право,
• Имеет право каждый человек.

• Да, таково его святое право.
• Но слыхано ль, чтоб кто-нибудь однажды
• Осуществил права свои? Увы!
• Осуществить их рад, конечно, каждый,
• Да обстоятельства не таковы.

Госпожа Пичем.

Страницы: «« « 123456 » »»