Первое кругосветное плавание Кук Джеймс

В полдень обсервованная широта 8°52' S, то есть, если судить по картам, мы находились на широте южной части Новой Гвинеи. Однако на карте только два выступа берега столь далеко заходят на юг; я определил, что мы были на 1° к западу от этих мысов, и поэтому невозможно было увидеть землю, которая здесь лежала гораздо севернее. Генеральный курс NNW. За сутки прошли 69 миль. Долгота 221°27' W.

Во многих местах на поверхности воды плавала какая-то коричневая накипь, обычно моряки называют ее «икрой». Заметив ее, мы сперва встревожились, полагая, что снова очутились среди мелей, однако глубина здесь такая же, как и в других местах. Ни м-р Бенкс, ни д-р Соландер не могли объяснить, что это за «накипь», хотя оба тщательно изучали ее.

Среда, 29-е. Продолжали идти на север при очень крепком ветре от OtS и SO до 6 часов. Все время промеряли глубину, которая менялась от 24 до 7 саженей. В 4 часа с марса заметили землю по пеленгу NWtN, она казалась очень низкой. В 6 часов она была видна с WNW до NNO, в 4–5 лигах от нас; в это время привели круто к ветру и легли на восток, в 7 часов повернули на другой галс и шли на юг до 12 часов, затем повернули через фордевинд и шли на север до 4 часов утра. В 4 часа утра повернули в море, а когда рассвело, увидели землю, легли прямо на нее на NNW при очень крепком ветре от OtS. При ночных промерах глубина изменялась от 17 до 15 саженей независимо от расстояния до берега.

В 6.30 небольшой низкий остров, лежащий почти в лиге от материка, был на NtW, в 5 милях от нас. Он находится на 8°13' ю. ш. и 221°25' з. д. Нашел его на карте, он известен как остров Св. Бартоломео, или Влеермойсен. После этого шли на NWtW, WNW, WtN, WtS и SWtW параллельно берегу, впереди нас на шлюпках промеряли глубину, она изменялась от 5 до 9 саженей. Находясь на глубине 7, 8 и 9 саженей, мы уже могли с палубы видеть землю.

По всей вероятности, до нее не больше 4 лиг. Она низкая, ровная и, видимо, поросла лесом; мы видели кокосовые пальмы. Держась вдоль берега, то здесь, то там видели дымки, следовательно, страна была обитаема. В полдень до берега было почти 3 лиги, самая западная видимая нами часть была на SW 79°. Обсервованная широта 8°19' S, долгота 221°44' W. Остров Св. Бартоломео был на NО 74°, в 20 милях от нас.

Четверг, 30-е. Свежий ветер от SO, OSO и OtS. Пройдя 6 миль к SWtW, заметили справа по носу явные признаки мели. Глубина упала с 10 до 5 саженей, сигналами приказал катеру приблизиться к мели, а вслед за катером направил ял для промера глубин около нее, сами же привели круто к ветру в сторону от мели. Так продолжалось до 4 часов, прошли 6 миль, глубина не возрастала, тогда прошли еще 4 мили на SW, но снова, обнаружив мель, легли в дрейф. Приказал шлюпкам вернуться, подняли их на борт. Держались круто к ветру и шли на расстоянии 3–4 лиг от берега. Команда яла промерила глубину там, где я приказал, – было только 4 сажени, обошли это место на расстоянии полумили.

Между часом и двумя прошли мимо залива или бухты; перед ней лежал островок, который, кажется, защищает бухту от южных ветров. Я не думаю, что в нее можно ввести корабль; не стоило рисковать, ибо юго-восточный пассат дул к бухте, а со стороны суши не было ни малейшего дуновения. Отошли в открытое море и к 12 часам были в 10–11 лигах от суши, глубина возросла до 29 саженей, повернули на другой галс, пошли к земле. В 5 часов, будучи на глубине 6,5 сажени, повернули на другой галс и до рассвета шли в море.

К этому времени заметили землю, простиравшуюся на NWtW, почти в 4 лигах от нас. Легли на курс WSW, затем на WtS, но попав на глубину 5,5 сажени, пошли на SW, пока глубина не достигла 8 саженей, после чего шли на WtS и W. Глубина 9 саженей. Низкая земля, которую мы видели с палубы, была не более чем в 3–4 лигах от нас. В полдень обсервованная широта 8°38' S, долгота 222°34' W. Остров Св. Бартоломео был на NО 69°, в 74 милях.

Пятница, 31-е. Между двенадцатью и часом дня шли на WNW, глубина уменьшилась с 8 саженей до 5,5, поэтому снова направились к западу, вскоре глубина возросла до 7 саженей. Так продолжалось до 6 часов. С палубы видели землю; западный край ее был на севере, почти в 4 лигах, и, казалось, кончался мысом, а затем поворачивал к северу. То был мыс Св. Августина, или Валсхе-Пойнт [мыс Валс – юго-западная оконечность острова Фредерик-Хендрик], 8°24' ю. ш., 222°55' з. д. Убавили паруса, шли на SSW и StW при свежем ветре от SO и SOtO и отдалились от берега на 16 миль, глубина постепенно увеличивалась от 7 до 27 саженей.

В полночь повернули на другой галс, до рассвета шли к берегу. Земли не видно, однако глубина только 5,5 сажени; легли на NW, глубина та же, около 9 часов она стала возрастать до 6,5 и 7 саженей. По моим расчетам, мы отошли достаточно далеко на W от мыса и могли смело идти к северу, воспользовавшись легким ветром от NOtO. К полудню глубина увеличилась до 9 саженей. Обсервованная широта 8°10' S, она отличалась от счислимой на 10 миль к северу. Вероятно, мы попали в сильное течение, огибающее мыс и идущее не только к северу, но и к западу, иначе мы видели бы землю.

Суббота, 1 сентября. Днем и большую часть ночи свежий юго-восточный ветер, продолжали идти к земле на NО и ONO. В 6.30 отдали якорь на глубине 4,5 сажени, грунт – жидкий ил, как это наблюдалось везде близ побережья. За час до того, как мы отдали якорь, с марса заметили пологую землю, протянувшуюся с OtN к SSO.

Слабое отливное течение, идущее к северо-западу, продолжалось до 2 часов ночи; уровень воды упал больше чем на 9 футов. Затем с юго-запада начался прилив, однако уровень воды поднялся незначительно и мало изменился в эту ночь. В 6 часов, когда вступили под паруса, глубина была не больше 3 саженей, но все же мы не видели с палубы земли. Шли к северу при легком восточном ветре. К полудню глубина увеличилась до 10 саженей. С марса видели на юго-востоке землю. Находились на 7°39' ю. ш., 222°42' з. д. Мыс Св. Августина был на SW 10°, в 15 лигах от нас.

Воскресенье, 2-е. Днем до 2 часов штиль, затем от NtO подул легкий ветер. Легли к земле на OtN. В 5 часов с юго-запада подул легкий бриз. Легли к берегу на NО. В 3–4 лигах от нас с палубы заметили низкую землю. Поправка компаса 2°34' О. Незадолго до 8 часов из-за тихого ветра отдали якорь на глубине 7 саженей, грунт – жидкий ил.

Днем и вечером появлялись водяные змеи, некоторых из них матросы, находившиеся в шлюпке, подбирали руками. На рассвете подняли паруса и при крепком восточном ветре пошли на NNO. В полдень находились на 7°14' ю. ш. и 222°30' з. д., глубина 13 саженей. Генеральный курс NО 24°. За сутки прошли 27 миль. Земли не видно, судя по картам, она должна быть восточнее, но из-за ветра мы не могли лечь на этот курс.

Понедельник, 3-е. При свежем ветре от OtN шли к NtO до 7 часов вечера, когда ветер перешел на SOtS, после чего пошли круто к ветру на OSt и так шли всю ночь. При частых промерах глубина изменялась от 17 до 10 саженей. На рассвете почти в 4 лигах от нас заметили землю, протянувшуюся с NtO на SO; воспользовавшись свежим ветром от OSO и OtS, продолжали идти к земле. Около 9 часов, будучи в 3–4 милях от берега, на глубине 3 саженей легли в дрейф.

Я с м-ром Бенксом и д-ром Соландером отправился на катере на берег, считая необходимым, перед тем как покинуть это побережье (что я собирался сделать в скором времени), высадиться здесь. Задержка на побережье была лишь пустой тратой времени и отвлекала бы нас в сторону от нашего пути. У берега было так мелко, что мы едва могли держаться в виду земли.

Покидая корабль, мы не заметили на берегу ничего такого, что свидетельствовало бы о том, что на нем есть поселение, однако, высадившись, увидели свежие следы, а чуть дальше от берега – небольшой навес или хижину, рядом валялась зеленая скорлупа кокосовых орехов. По этим признакам мы заключили, что местные жители находятся неподалеку; нам даже показалось, что мы слышим их голоса в густом лесу, однако мы не рискнули войти в лес, опасаясь засады.

С нами была только команда шлюпки, кроме того, часть матросов находилась в четверти мили отсюда на берегу, поэтому мы направились вдоль берега. Не успели мы пройти и 200 ярдов, как на нас напали трое или четверо туземцев, появившихся из леса, который виднелся впереди. Мы выстрелили по ним, островитяне отступили. Убедившись, что не удастся в полной безопасности осмотреть остров, мы повернули к шлюпке, за нами по пятам следовало 60 или, как полагали некоторые, 100 человек. Выходя из леса небольшими группами, туземцы присоединялись к этой толпе, однако нам все-таки позволили добраться до шлюпки.

Мы имели время внимательно разглядеть местных жителей. Ростом и цветом кожи они сходны с новоголландцами; волосы у них коротко обрезаны; как и новоголландцы, островитяне ходят обнаженными. Мне казалось, что кожа у них светлее, чем у новоголландцев, но, может быть, причиной тому белая краска, которой они разрисовывают тела; у некоторых кожа была более темной. Вооружены туземцы тростниковыми дротиками длиной около 4 футов с деревянными наконечниками.

Но нас больше всего удивило то обстоятельство, что у них было оружие, которое давало огонь и дым, действовало оно, как пистолет или ружье, только беззвучно. Впечатление было столь обманчиво, что наши люди вообразили, будто у туземцев есть огнестрельное оружие. Вероятно, они пользуются этим средством, желая воспроизвести действие огнестрельного оружия, ибо в момент нашего появления один из туземцев «выстрелил» из этой штуки. Когда мы, сидя в шлюпке, наблюдали за туземцами, четверо или пятеро из них повторили этот прием, так что казалось, будто они дали залп из мушкетов.

Я уверен, что в результате появлялся только дым, но как это происходило и для чего делалось, мы так и не знаем. Я полагаю, что в тростнике или куске небольшого бамбука было горючее вещество, которое воспламенялось, когда трубку вращали.[234]

Это место лежит на 6°15' ю. ш., почти в 65 лигах к северо-востоку от мыса Св. Августина, или Валсхе-Пойнт, расположенного близ мыса, показанного на картах под длинным названием мыса Де-ля-Кольта-де-Санта-Бонавентура[235]. Местность низкая, как и все побережье, но покрыта роскошным густым лесом, зеленым и цветущим. Мы нашли здесь кокосовые пальмы, бататы, хлебное дерево, пизанги, но не видели плодов, только маленькие зеленые орехи были на кокосовых пальмах. Другие деревья, кусты и растения сходны с растительностью островов южных морей и Новой Голландии.

По возвращении на корабль подняли шлюпку и направились на запад, намереваясь, к удовольствию экипажа, покинуть побережье[236]. Однако это противоречило желанию некоторых офицеров, которые хотели, чтобы я послал на берег группу матросов и приказал срубить одну из кокосовых пальм и нарвать с нее орехов.

Думаю, никто бы не оправдал подобной бесцеремонности; ведь туземцы напали на нас, когда мы просто высадились на берег, не посягая при этом на их имущество. Они, безусловно, защищали бы свою собственность, а в этом случае многие из них погибли бы и, возможно, пострадал бы кто-нибудь из нас ради 200–300 зеленых кокосовых орехов. Даже если бы мы и достали эти орехи, они сослужили бы нам небольшую службу; только крайняя нужда могла побудить меня к такому способу добывания съестных припасов.

Правда, я мог бы пройти дальше вдоль берега к северу или западу до места, где можно было прикрыть высадку огнем орудий. Но вполне вероятно, что прежде чем нам удалось найти подобную стоянку, корабль отнесло бы так далеко на запад, что пришлось бы идти к Батавии через Молуккские острова и далее вдоль северного берега Явы, где мы были нежелательными чужестранцами.

Между тем куда более безопасным я считал путь вдоль южного берега Явы через Зондский пролив. Кроме того, поскольку в корпусе была пробоина, мы были не совсем уверены в том, что нам не придется ремонтировать корабль в доках Батавии. Следовало как можно скорее добраться туда, выбрав при этом лучший путь.

Здесь нечего было рассчитывать на новые открытия, ибо голландцы уже давно избороздили эти воды вдоль и поперек, что видно из трех карт, приложенных к французской книге «История путешествий в Terra Australia», изданной в 1756 году. Эти карты, как я предполагаю, заимствованы у голландцев, ибо названия многих мест были голландскими. Испанцы и голландцы, видимо, неоднократно огибали Новую Гвинею: так, большинство названий дается на обоих языках, а часть побережья, у которого мы побывали, довольно точно нанесена на эти карты, что обязывает меня довериться и другим данным, хотя я не знаю, кто отметил их и когда.

Я всегда полагал, до того как увидел указанные карты, что не было известно, соединяется ли Новая Гвинея с Новой Голландией, и так же сказано в надежной «Истории путешествий», к которой эти карты приложены[237]. Это было известно и раньше, хотя и не широкому кругу публики, поэтому я не собираюсь вступать в спор, а претендую лишь на то, чтобы разъяснить сомнительный вопрос.

Другая спорная проблема, которую мне представлялось бы уместным разрешить, не имеет столь большого значения: речь идет о том, были ли первоначально туземцы Новой Голландии и Новой Гвинеи одним народом. Ведь всякий может предположить это родство, ибо обе страны лежат близко друг от друга и пространство между ними усеяно островами.

С другой стороны, если между этими народами существуют или когда-либо существовали дружественные взаимоотношения, кажется странным – и я говорил об этом раньше, – что жители Новой Гвинеи не перенесли в Новую Голландию кокосовые пальмы, бататы, пизанги, короче говоря, все культуры, необходимые для жизни. Лемер дал нам словарь языка туземцев из Новой Британии (до Дампира считали, что это часть Новой Гвинеи), судя по этому словарю, язык туземцев Новой Британии отличается от говора жителей Новой Голландии.

Если будет доказано, что туземцы Новой Британии и Новой Гвинеи были вначале одним народом и ныне говорят на одном и том же языке, то станет ясно, что новоголландцы отличаются от тех и других[238].

Вторник, 4-е. Весь день шли к западу, ветер сперва был умеренным южным, затем усилился и перешел на SO и OSO. Глубина изменялась от 14 до 30 саженей, но неравномерно – иногда больше, а иногда меньше, в полдень она была 17 саженей. Обсервованная широта 6°44' S. Долгота 223°51' W. Генеральный курс SW 76°. За сутки прошли 120 миль.

Среда, 5-е. Ветер от OtS и SOtO, очень крепкий, погода ясная. Прошли 118 миль по курсу SW 69°15'. В полдень широта 7°25' S. Долгота 225°41' W. Глубина 28 саженей. В течение дня вели промеры; глубина колебалась от 10 до 20 саженей. В 1.30 ночи прошли мимо низкого островка, лежащего на NNW, в 3–4 милях от нас, глубина 14 саженей. На рассвете обнаружили другой низкий остров, протянувшийся с NNW до NNO, в 2–3 лигах от нас. Из-за сильного ветра не смогли высадиться на нем с целью обследования; остров, по-видимому, не так уж мал; глубина близ него 10 саженей, дно скалистое, поэтому я не рискнул идти с наветренной стороны, опасаясь мелей или банок. Острова не показаны на карте, если только это не острова Арроу (Ару]; в таком случае они должны были находиться дальше от Новой Гвинеи. Южная оконечность их лежит на 7°6' S и 225° W[239].

Четверг, 6-е. Устойчивый, очень крепкий ветер от OtS, ясная погода, шли на WSW. В 7 часов вечера убрали малые паруса, взяли рифы на марселе; глубина 50 саженей. Всю ночь продолжали идти на WSW со скоростью 4,5 мили в час, в 10 часов глубина 42, в 11–37, в 12–45, в 1 час – 49, в 3 – 120 саженей, затем лот проносило. Вечером поймали двух глупышей, усевшихся на снасти; за все путешествие это первый случай, когда нам удалось поймать птиц таким образом, хотя я слышал, что так их ловили часто.

На рассвете поставили все паруса. В 10 утра заметили землю, протянувшуюся с NNW до WtN, в 5 лигах от нас, в полдень она лежала от N к W, почти на том же расстоянии. Обсервованная широта 8°15' S. Долгота 227°47' W. Земля ровная, умеренной высоты и, судя по курсу, которым мы шли от Новой Гвинеи, должна быть частью острова Арроу – она расположена на 1° к югу по сравнению с тем, как нанесена на карты. Измеряли глубину, но лот пронесло на 50 саженях.

Пятница, 7-е. Я не мог установить ни по одной карте, какая земля лежала с подветренной стороны, и опасался того, что суша простирается далеко к югу, а из-за туманной погоды круг видимости был ограничен. Поэтому мы отошли на юго-запад и к 4 часам потеряли землю из виду. Я убедился, что к югу от 8°15' ю. ш. мы не встретим суши. Под малыми парусами при очень крепком ветре от SOtO и OSO лунной ночью продолжали идти на юго-запад, каждый час опускали лот, но его проносило на 100 или 120 саженях.

На рассвете легли на WSW, а затем на WtS. К полудню были на 9°30' S и 229°34' W. Судя по нашему переходу от Новой Гвинеи, должен был показаться остров Вессел [Уэссел][240], который, согласно картам, лежит в 20–25 лигах от побережья Новой Голландии, но мы его не видели; по всей вероятности, остров неправильно нанесен на карту.

Этому не приходится удивляться, ведь не только упоминаемый остров, но и земли, омываемые этими морями, открывали и исследовали различные люди и в разное время – порой полученные данные сводились воедино спустя много лет после открытия.

Для ведения точных записей мореплавателям прошлого не хватало многих средств, которыми обладаем мы, поэтому их нельзя полностью винить за ошибки на картах. Вина падает на составителей и издателей, которые выпускают в свет грубые наброски мореплавателей, выдавая их за карты, составленные в ходе точной съемки, и не ссылаясь на первоисточник. Если бы они делали такое указание, мы могли бы гораздо лучше судить, в каких случаях можно положиться на карты.

Я не в состоянии исправить ошибки даже тех моряков, которых знаю (а их не так много) и кто может составить карту или схему побережья. Я не раз был свидетелем того, как они совершали одни и те же ошибки. Мореплаватели наносят линию побережья, которого не видели никогда, и ставят глубины, ни разу не пройденные ими. После этого они проникаются такой любовью к своим творениям, что рассматривают их как нечто достойное внимания. Подобные вещи могут иногда иметь неприятные последствия и навлечь дурную славу на всю их деятельность.

Если же мореплаватель скромен и заявляет, что определенные места или вся карта сомнительны, издатели или торговцы отказываются публиковать и продавать ее, ибо, с их точки зрения, это вредит коммерции. Раздираемые подобными противоречиями, мы едва ли можем с уверенностью сказать, хороша или нет карта до тех пор, пока не проверим ее сами[241].

Суббота, 8-е. Ветер восточный, крупные волны из той же четверти. Генеральный курс SW 88°30'. За сутки прошли 102 мили. Широта 9°36' S. Долгота 231°17' W.

Воскресенье, 9-е. Большую часть суток тихий ветер, ясная погода. Вечером по нескольким азимутам солнца поправка компаса 0°12' W и по заходу 0°5' W. В полдень обсервованная широта была 9°46' S и долгота 232°7' W. Генеральный курс SW 78°45'. За сутки прошли 52 мили. В течение двух дней шли на запад, однако, по обсервации, отклонились на 16 миль к югу: на 6 миль вчера и на 10 сегодня. Судя по этому, думаю, что мы попали в полосу течения, идущего к югу и западу, что я и подозревал.

Понедельник, 10-е. Тихий восточный ветер; утром слабый северный ветер. Поправка компаса по заходу 0°2' W. В это время видели или полагали, что видим, очень высокую землю на северо-западе. Утром в этой четверти обнаружили такую землю. Сомнения не оставалось: перед нами был остров Тиморленд [Тиморлаут] или Тимор, но какой из двух – я не мог решить[242]. В полдень обсервованная широта 10°1' S, что разнится от счислимой на 15 миль к югу. Долгота 233°27' W.

Вторник, 11-е. Тихий ветер переменного направления, ясная погода. Чтобы лучше разглядеть землю, шли на северо-запад. В 4 часа утра ветер перешел на NW и W, легли на S и шли до 9 часов, затем повернули на другой галс и легли на NW. Ветер WSW. На рассвете видели землю, протянувшуюся с WNW на NO, в полдень она лежала на запад по WtS, а к востоку – по NtO. Убеждены, что это часть острова Тимор, и в соответствии с этим остров, виденный нами раньше, должен быть Тиморлендом, южная оконечность которого лежит на 8°15' ю. ш. и 228°10' з. д., в то время как на картах она показана на 9°30' ю. ш. Вполне возможно, что земля, которую мы видели, была другим островом. Но тогда как объяснить, что мы прошли мимо Тиморленда, не заметив его, если допустить, что широта его на картах правильная, а ведь мы не были южнее 9°30' ю. ш.?[243]

Намерен приблизиться и высадиться на Тиморе, чтобы обследовать его, ибо, судя по картам, остров велик и, я слышал, не заселен голландцами. В полдень мы были на широте 9°37' и определенной по солнцу и луне долготе 233°54' W, а вчера мы были на 233°27' з. д. Разница в 27 минут совпала с показаниями лага. Такая степень точности наблюдений бывает очень редко.

Среда, 12-е. Слабый ветер между S и W, ясная погода. Днем держали к берегу; в 8 часов, будучи почти в 3 лигах от него, повернули на другой галс и пошли в море; ночью видели, что земля тянется от SWW к NО. В 4 лигах от берега измерили глубину, но лот пронесло на 140 саженях. К 12 часам повернули на другой галс, при слабом ветре пошли к берегу, до полудня продолжали идти тем же курсом. Обсервованная широта 9°36' S; по счислению, мы за сутки прошли на 18 миль к западу, однако, судя по очертанию побережья, нельзя сказать, что мы прошли так много. Днем на берегу виден был дым, ночью – огонь.

Четверг, 13-е. До 5.30 дня при слабом ветре от StW держали к берегу. Будучи в полутора милях от земли на глубине 16 саженей, повернули на другой галс и пошли в море. Два крайних мыса были на NOtO и WSWW, последний – очень низкий – находился почти в 3 лигах от нас. Мы были как раз на траверзе небольшой бухты или входа в залив, вдающийся в низменность; он лежал на 9°34' ю. ш. Возможно, в эту бухту вошел на своей шлюпке Дампир, ибо глубина в ней была явно недостаточна для более крупного судна.

Держась к берегу, несколько раз промеряли глубину, но лот проносило, пока расстояние до берега не сократилось до мили, где глубина была 25 саженей, грунт – ил. До 12 часов при южном ветре удалялись от берега, затем повернули на другой галс, в течение двух часов шли на W, пока ветер не перешел на SW и WSW; легли на S. Утром по восходу солнца поправка компаса 1°10' W, а по азимутам 1°27' W. В полдень обсервовнное место 9°45' ю. ш. и 234°12' з. д., почти в 6–7 лигах от берега; земля тянется от NО 31° до WSWW. Слабый ветер от SSW.

Пятница, 14-е. Легкий бриз с суши и моря; бриз с суши в течение нескольких часов дул от WtN, с моря – от SSW и S. Медленно продвигались на запад и в полдень были почти в 6–7 лигах от земли, протянувшейся от NtO до SW 78°. Обсервованная широта 9°54' S. Генеральный курс. SW 68°, за сутки прошли 24 мили. Днем на равнине и далеко в горах видели дымки, ночью – огонь.

Суббота, 15-е. Днем с моря от SSW и с юга дул бриз. Шли на запад. В 8 часов, находясь лигах в трех от берега, повернули при слабом ветре на другой галс, носом от берега. В 11 часов подул ветер с суши от NtW. Держались вдоль берега на SWtW, в 4–5 милях от него. Утром заметили несколько построек, поля и т. д. В 9 часов от NОtО подул легкий бриз. В полдень до земли было почти 2 лиги, она лежала к югу, точнее, на SWtW. Обсервованная широта 10°1' S. Генеральный курс SW 7S°45’. Прошли 36 миль.

Воскресенье, 16-е. Легкий ветер от NOtO, ясная погода, но утром облачность, иногда дождь. Шли вдоль берега на SW и SWtW. В 6 утра легли на WSW и в 9 часов на W; как раз в это время заметили впереди остров Ротте [Роти]. В полдень были на 10°39' S и 235°57' W. Южная оконечность Тимора была на NNW, в 5–6 милях от нас. Остров Ротте простирался от SW 75° до NW 67°, а остров Анабоа, как назвал его Дампир, или Семан [Семау], как он показан на картах, находился у южной оконечности Тимора и был на северо-западе[244]. Генеральный курс за сутки SW 55°15'.

Прошли 67 миль. Дампир, который дал обширное и, насколько я могу судить, точное описание острова Тимор, указывал, что в длину остров этот достигает 70 и в ширину 16 лиг и простирается с NOtO на SWtW. Я обнаружил, что восточный берег простирается с NOtO на SWtW, южная оконечность находится на 10°23' S и 236°5' W. Мы прошли около 45 лиг вдоль восточного берега, и я пришел к заключению, что этот путь безопасен, если не считать южной оконечности острова, где на 2–4 мили в глубь страны вдается низменность. Здесь, видимо, побережье в нескольких местах изрезано бухтами и в глубине острова поднимаются довольно высокие горы. Мы постоянно видели днем дым, а ночью – огонь; во многих местах были дома и поля.

Мне сильно докучали некоторые из моих офицеров, которые уговаривали меня зайти в голландское поселение Конкордию, расположенное на этом острове, и пополнить наши запасы. Но я отказался выполнить их просьбу, ибо знал, что голландцы ревниво следят за каждым шагом других европейцев, появляющихся в здешних водах, и мы не так уж остро нуждались, чтобы заходить в поселения, где нас мог ожидать холодный прием.

Понедельник, 17-е. Свежий восточный ветер. Курс WNW. В 2 часа находились близ северной оконечности острова Ротте; для того, чтобы свободно пройти между ним и Анабоа, держались на NNW. Пройдя около 3 миль этим курсом, шли несколько позднее на северо-запад и запад, в 6 часов были уже довольно далеко от этих островов. В это время южная оконечность Анабоа (10°15' ю. ш.) была на северо-востоке, в 4 лигах от нас, а остров Ротте протянулся с юга на SW 36°.

Северная оконечность его и южная оконечность Тимора были на NЅО и SЅW, в 3–4 лигах друг от друга. На западном конце прохода между Ротте и Анабоа есть два небольших острова, один из них лежит близ берега Ротте, а другой близ юго-западной оконечности Анабоа. [Речь идет об островах Лабу и Ребуи]. Между ними канал в 5–6 миль шириной, по нему-то мы и прошли.

В водах, свободных от островов, всю ночь шли к западу. В 6 утра на WSW неожиданно заметили остров. Судя по большинству имевшихся у нас карт, мы находились южнее от всех островов, расположенных между Тимором и Явой; по крайней мере, на половине карт не был изображен остров, лежащий на этой широте так близко от Тимора. Вначале я решил, что сделал новое открытие, но я ошибся.

Направились к острову и к 10 часам подошли к северному берегу, где увидели дома, кокосовые пальмы, пасущиеся стада. Соблазн был велик, особенно трудно было бороться с ним нашим людям, которые не могли похвастаться хорошим здоровьем, тем более, что я ранее отказался высадиться на острове Тимор. Я решил добыть здесь припасы, ибо остров казался изобильным; спустили на воду катер, я приказал лейтенанту Гору отправиться на берег и найти место, удобное для высадки. Я дал ему безделушки для туземцев, если бы те попались ему.

М-р Гор высадился в маленькой песчаной бухте, неподалеку находилось несколько домов. На берегу его встретили 8–10 туземцев, которые, судя по поведению и тому, что было при них, уже торговали с европейцами. По возвращении на борт м-р Гор сообщил, что ему так и не удалось найти якорной стоянки; я снова направил его на берег и дал ему деньги и товары для обмена; корабль лавировал у берега. В полдень были почти в миле от острова, простиравшегося с SO на WNW. Широта 10°27' S. Долгота 237°31' W.

Вторник, 18-е. Как только м-р Гор высадился, он встретил на берегу группу людей, пеших и конных, которые объяснили ему, что с подветренной стороны есть залив, где мы могли стать на якорь и пополнить запасы. М-р Гор вернулся с этим известием на борт, и мы отправились к заливу. В 7 часов отдали якорь почти в миле от берега на глубине 38 саженей, грунт – чистый песок. Северная оконечность залива была на NО 30°, в 2,5 милях от нас, а южная или западная оконечность острова – на SW 63°.

Двумя часами раньше в деревне, расположенной в миле от берега, заметили голландский флаг, а на рассвете увидели флаги и на востоке на траверзе нашей стоянки; таким образом, можно было не сомневаться, что здесь имеется голландское поселение. Я послал лейтенанта Гора нанести визит губернатору или главе поселенцев и уведомить его о наших целях. Когда м-р Гор высадился, его встретили не голландцы, а туземцы, которые и сопровождали его к деревне, где вчера вечером мы видели голландский флаг. Вскоре от м-ра Гора пришло известие о том, что он находится у короля острова, который не может ничего нам дать без разрешения голландского губернатора; резиденция же последнего находится в другой части острова, и король уже послал гонца доложить губернатору о нашем прибытии и о наших нуждах.

Среда, 19-е. В 2 часа дня голландский губернатор и король со свитой прибыли на борт в сопровождении м-ра Гора (он оставил на берегу в качестве заложников двух джентльменов). За обедом мы развлекали гостей как могли, обильно угощая их хорошим ликером, и преподнесли им подарки. Когда они покидали корабль, мы салютовали им из девяти пушек. В благодарность за это они дали нам твердое обещание доставить все необходимое по ценам Голландской Ост-Индской компании[245], а утром пригнать к берегу буйволов, свиней, овец, чтобы мы осмотрели их и договорились о цене.

Я не мог пожаловаться на недостаток переводчиков, ибо д-р Соландер и м-р Споринг достаточно хорошо понимали по-голландски, чтобы поддержать разговор, а несколько туземцев, говорили по-португальски, и их понимали двое или трое из моих людей.

Утром, сопровождаемый м-ром Бенксом, офицерами и джентльменами, я сошел на берег, чтобы нанести ответный визит королю, но главное – мне хотелось посмотреть, выполнят ли гости свое обещание. Вскоре нам стало ясно, что они обещали больше, чем собирались сделать: на берегу не было буйволов, и мы не заметили никаких приготовлений к пригону скота ни со стороны фактора, ни со стороны короля.

Первый притворился, что проболел всю ночь, и, кроме того, сказал нам, что получил письмо из Конкордии от губернатора острова Тимор. В письме его уведомляли, что какой-то корабль (подразумевался, конечно, наш) прошел недавно мимо Тимора; если он пройдет около острова и будет нуждаться в чем-либо, нужно дать все необходимое, но следует запретить раздачу подарков местному населению.

Безусловно, это было ложью. Мы еще раз убедились в лицемерии голландцев, которые пытаются вкрасться в доверие, каким бы ни было их действительное отношение. Однако оба – губернатор и король – все еще общали нам дать все необходимое, но сказали, что буйволы далеко отсюда и раньше ночи их не пригонят. Нам пришлось довольствоваться их извинениями. Король дал в нашу честь обед; нас угощали пальмовым вином, отварной свининой и рисом, поданным, согласно обычаю, в корзиночках. Это вино и наш ликер сделали обед довольно приятным. После того как мы откушали, нашим слугам предложено было все, что осталось после нас, – а осталось больше, чем они могли съесть.

Четверг, 20-е. Провели в королевском дворце целый день и в конце концов возвратились на борт, не получив ничего, кроме дальнейших обещаний пригнать буйволов поутру, но теперь у нас были все основания не доверять этим посулам. Утром я снова сошел на берег, мне показали небольшого буйвола и запросили за него пять гиней. Я предложил три, туземец ответил, что с радостью возьмет их, и послал другого островитянина сообщить королю цену; посланец вскоре вернулся и сказал, что король не согласен отдать буйвола меньше чем за пять гиней. Я отказался платить, заявив, что буйвол не стоит и пятой доли этой суммы.

Мой отказ, видимо, испортил установившиеся было хорошие отношения с местной властью: вскоре около места нашей высадки появилось около сотни людей, некоторые были вооружены мушкетами, а кое-кто копьями. Кроме офицера, командовавшего группой, здесь был еще человек, говоривший по-португальски. Я думаю, что его родители были португальцами; как мы узнали позже, он был помощником голландского фактора. Он передал мне приказ короля или, скорее, самого фактора не задерживаться здесь долее сегодняшнего дня, якобы потому, что туземцы не хотели торговать с нами, потому что мы покупали их товары за гроши.

На самом же деле туземцы проявляли величайшую склонность снабдить нас всем, что у них было, и с большим удовольствием соглашались принимать за продукты вещи, а не деньги. Перед появлением посланца фактора они продали нам птицу и патоку, при этом очень спешили и свои товары принесли тайно. Судя по этому и другим признакам, мы были уверены, что голландец стремился выжать из нас побольше денег, чтобы набить ими свой карман.

Поблизости оказался один старый раджа, благосклонность которого мне удалось завоевать утром, подарив ему подзорную трубу. Я взял его за руку и преподнес ему широкую старую шпагу. Это еще больше расположило его к нам, ибо в момент, когда шпага оказалась в его руках, он начал потрясать ею перед носом старого португальца, заставив его и офицера – командира отряда, стать позади него. Вслед за этим торговля птицей и другими товарами возобновилась, но перед тем мне все-таки пришлось купить буйволов – в чем мы больше всего нуждались – по 10 гиней за пару, причем один из них весил всего-навсего 160 фунтов.

Затем мы приобрели еще семь буйволов, но по ценам более доступным; одного из них мы потеряли сразу же после того, как за него было уплачено. Теперь я мог покупать буйволов столько, сколько хотел, ибо туземцы сгоняли их к берегу стадами. Но так как мы имели их теперь достаточно и, кроме того, пополнили свои запасы птицей и патокой, я решил не оставаться здесь долее.

Пятница, 21-е. Вступили под паруса и, идя курсом на запад, направились вдоль северного берега острова и другого небольшого островка, который лежал западнее. В полдень он был на SSO, в 2 лигах от нас. Перед тем как продолжить описание, мне бы хотелось кое-что сказать об острове, который мы недавно покинули и который туземцы называют Саву [один из островов группы Саву].

Центр острова лежит почти на 10°35' S и 237°30' W. Протяженность его с востока на запад почти 8 лиг; какая ширина, не знаю, ибо я был только на северном берегу. Здесь, как мне говорили, есть три залива, где могут стать на якорь суда, наиболее удобные якорные стоянки находятся на юго-западном берегу юго-восточного мыса. Тот, в котором мы стояли, называется Себа и лежит с северо-западной стороны острова. Он хорошо защищен от юго-восточного пассата, но совершенно открыт с северо-запада. Близ берегов местность обычно низкая, но в средней части острова поднимаются довольно высокие холмы, везде видны леса и луга, которые придают ему приветливый вид.

Нам говорили, что в засушливое время года с водой на острове дело обстоит плохо. За исключением небольших источников, да и то находящихся на большом расстоянии от берега, все потоки высыхают. «Сухой» сезон начинается в марте или апреле и кончается в ноябре; в остальные 2–4 месяца дуют западные ветры, которые приносят дожди.

В это время туземцы снимают урожай риса, бобов, индийского проса. Местное население держит огромное количество скота: буйволов, лошадей, свиней, овец и коз. Много быков отсылается в Конкордию; там скот бьют, мясо солят и отвозят на более северные острова, которые находятся во владении голландцев. Баранину и козье мясо вялят на солнце, упаковывают в тюки и отсылают в Конкордию с той же целью.

Голландец-резидент, от которого мы получили все эти сведения, сообщил нам, что голландцы Конкордии настолько плохо обращались в последнее время с местным населением Тимора, что были вынуждены обратиться к губернатору острова Саву и других островов с просьбой прислать съестные припасы для своего пропитания, а также затребовали на Саву туземные войска, чтобы справиться с жителями Тимора.

Кроме перечисленных богатств, на Саву много пальм; так называемое «пальмовое вино» – очень сладкий и приятный прохладительный напиток; в свежем виде его не пьют, напиток кипятят и приготовляют из него патоку или сахар, которые хранят в глиняных кувшинах. На острове растут кокосовые пальмы, тамаринд – особый вид лимона, который здесь встречается не так часто, индиго, хлопок и корица – всего этого вполне достаточно для местного населения. Говорят, что голландцы не поощряют разведение корицы.

Остров разделен на пять королевств, которые сотни лет живут в мире и дружбе. В настоящее время весь остров находится под управлением Голландской Ост-Индской компании; постоянный резидент, или фактор, живет здесь. Без его разрешения туземцы ничего не продают иностранцам, и все, что произрастает на этом острове, за исключением необходимого для самих туземцев, фактически принадлежит компании.

Компания заставляет островитян в качестве подати ежегодно сдавать определенное количество риса, индийского проса и бобов; за это один раз в год Компания преподносит каждому королю бочонок араки и какие-нибудь безделушки. За баранину и козлятину голландцы платят товарами[246].

Небольшой островок, лежащий почти в лиге к западу от Саву, поставляет ежегодно определенное количество орехов арека, которые являются почти единственным продуктом острова. Положение острова Ротте такое же, как и Саву. Оба острова и острова Три Соллорс [о-ва Солор] управляются властями из Конкордии.

Судя по тому, что нам известно о Тиморе, положение там такое же, как и во времена Дампира. Голландцам принадлежит на острове территория размером немного больше той, которой управляют власти Конкордии; остальные земли находятся во владении португальцев и туземных вождей. Нам говорили, что остров Энде принадлежит португальцам; главное поселение называется Ларентука, там есть форт и хорошая гавань[247].

Считают, что Конкордия – вольный порт, открытый кораблям всех наций, где можно не только пополнить запасы продовольствия, но и получить все необходимое для оснащения и ремонта корабля. Возможно, торговые суда здесь охотно принимали, но за королевским военным кораблем следят неотступно. Что касается меня, то если бы я нуждался только в провианте и был вынужден высадиться на одном из этих островов, я направился бы не в голландское, а в португальское поселение.

Когда офицеры просили посетить Тимор, я предложил зайти к португальцам. М-р Хикс разделял мое мнение, и этого было мне достаточно, чтобы отвергнуть предложение окончательно. У меня не было ни малейшего желания заходить куда-либо до прибытия в Батавию; мы случайно, без какого-либо умысла зашли на остров Саву.

Но вернемся к описанию острова. Кожа у местного населения темно-коричневого цвета, волосы длинные и прямые, лоскут коленкора или хлопчатой материи туземцы обертывают вокруг бедер, а более состоятельные люди покрывают тканью и плечи. Большинство носит на голове тюрбаны или платки. Питаются туземцы мясом кабанов, лошадей, буйволов, собак, кошек, овец, коз и птиц (петухов и кур), и мясо ценится в той последовательности, в которой я перечислил. На первом месте стоит свинина, быть может, лучшая на свете, далее следует конина и т. д. Рыбой питаются только бедные люди, которые не могут себе позволить такой роскоши, как мясо.

Среди местного населения господствует обычай: когда умирает король, бьют весь скот, принадлежавший ему, и наследник устраивает пиршество, на которое приглашаются все именитые люди острова. Пиршество продолжается до тех пор, пока есть чем угощать. Затем каждый в соответствии со своими возможностями одаривает молодого короля; таким образом, тот получает новые стада, которые он обязан содержать. Богатые туземцы также устраивали столь необычные для нас пиршества, и они длились до тех пор, пока у хозяина не оставалось уже скота.

Говорят, что это люди высоконравственные, добродетельные и скромные, у каждого только одна жена, едва ли им даже известно прелюбодеяние и распутство. Когда кто-либо из богатых женится, он делает родственникам жены подарки европейскими или иными чужеземными товарами на сумму в 100 риксдаллеров. Голландская Ост-Индская компания заинтересована в том, чтобы поощрять этот обычай. Голландцы перевели на местный язык Новый Завет и, распространяя его, обучают туземцев алфавиту и письменности; таким способом несколько сотен туземцев было обращено в христианство; все остальные – язычники или люди без религии. Тем не менее весь этот народ блюдет строгие правила нравственности.

Все туземцы – мужчины и женщины, молодые и старые – жуют листы бетеля, ареку и род белой извести, которую они, как мне кажется, получают из кораллового камня. Из-за этого у них рано разрушаются зубы; у очень немногих они сохраняются, а те, которые уцелели, обычно чернильно-черного цвета. Дома туземцев стоят на столбах на высоте около 4 футов над землей. Мы спрашивали, почему они строят жилища таким образом; нам ответили, что это делается только в силу обычая. Но в таких домах, безусловно, прохладнее, крыши делаются из пальмовых листьев, пол и стены из досок.

Представитель Голландской Ост-Индской компании – немец по происхождению, его зовут Иоганн Христофор Ланге. Трудно сказать, каково его положение на острове. Он скорее выполняет функции губернатора, ибо туземцы не осмеливаются ничего делать без его согласия, однако он не может вести никаких переговоров с иностранцами от своего имени или от имени компании; его положение не почетно и не выгодно. На острове он единственный белый и прожил здесь около 10 лет – с тех пор как остров попал под власть голландцев. Ему разрешено держать 50 рабов (туземцев этого острова), они принадлежат компании и содержатся ею[248].

Губернатор совершает раз в два месяца объезд острова, но с какой целью – не сказал нам. В поездки он берет с собой довольно большой запас спиртного для угощения именитых туземцев, нам же говорил, что строго следит за запасом спиртного, иначе туземцы украдут его и напьются. Как-то в другой раз губернатор сказал мне, что на острове не совершено ни одной кражи, но поведение некоторых туземцев противоречит этому утверждению: например, у нас они украли топор. Однако, если принять в расчет их отношение к нам, думается, что подобные проделки среди них редки.

Видимо, губернатор объезжает остров, желая узнать, как туземцы выполняют свои обязательства по отношению к голландцам; кроме того, он проверяет, в каком состоянии находятся шлюпки и небольшие суденышки, которые голландцы держат во всех заливах острова для сбора зерна и других припасов и доставки всего этого на корабль, ежегодно приходящий сюда. Туземцы доставляют на Тимор фураж; если же на Тиморе в нем не нуждаются, они ссыпают фуражное зерно в склады и под навесы, построенные на берегу [острова Саву].

Поскольку я упомянул о рабах, считаю необходимым заметить, что все именитые люди на острове имеют рабов – местных жителей. Рабов можно передавать из рук в руки, но нельзя продавать за пределы острова. Цена на раба такая же, как на хорошую свинью, лошадь и т. п. Я уже упоминал, что многие из туземцев говорят по-португальски, но едва ли кто из них знает голландский язык, и, возможно, остров раньше принадлежал португальцам, хотя голландский губернатор отрицал это, заявляя, что голландцы торгуют здесь уже сотни лет.

Суббота, 22-е. Легкий ветер от SSO, SO и О. Шли по компасу на WSW. В 4 часа в 3 лигах заметили низкий островок на SSW – его не было ни на одной из наших карт. Он лежит на 10°47' S и 238°28' W. В полдень находились на 11°9' S и 238°56' W. Генеральный курс за сутки SW 63°. Прошли 67 миль.

Воскресенье, 23-е. Ветер восточный, умеренный; к полудню были на 11° WS и 240°38' W. Генеральный курс за сутки западный, прошли 90 миль.

Понедельник, 24-е. Ветер западный и юго-восточный, умеренный, прекрасная погода. Вечером поправка 2°44' W. В полдень широта 11°8' S. Долгота 242°23' W. С тех пор как мы покинули остров, все время наблюдали зыбь с юга, и мне кажется, это не из-за ветров южных румбов, а благодаря положению побережья Новой Голландии [т. е. из-за удаленности австралийского побережья].

Вторник, 25-е. Ветер умеренный юго-восточный, ясная хорошая погода. В полдень находились на 11°13' S и 244°30' W.

Среда, 26-е. Ветер и погода, как вчера. В полдень были на 11°10' S и 246°31' W.

Четверг, 27-е. Свежий ветер SSO. Вечером поправка компаса 3°10' W; в полдень долгота 249°52' и широта 10°47' S, которая разнится от счислимой на 25 миль к северу. Не знаю, как объяснить эту разницу.

Пятница, 28-е. Свежий ветер от SSO и SO, облачно, иногда ливни. В полдень обсервованная широта 10°51' S, совпадает со счислимой. Долгота 252°11' W.

Суббота, 29-е. Умеренный юго-восточный ветер, хорошая ясная погода. Чтобы приблизиться к Яве, весь день шли на северо-запад. В полдень находились на обсервованной широте 9°31' S и долготе 254°10' W.

Воскресенье, 30-е. Очень крепкий ветер, ясно. Утром собрал дневники и путевые заметки у офицеров, старшин и матросов – по крайней мере, все, что мне удалось найти, и приказал им не разглашать сведений о том, где мы были во время нашего плавания. В полдень курс NW 20°. Прошли 126 миль. Широта 7°34' S. Долгота 255°13' W.

Понедельник, 1 октября. Днем и к утру свежий юго-восточный ветер, ясная погода. Днем шквалы, гроза, дождь. В 7 часов вечера, находясь на широте мыса Ява-Хед и не замечая никаких признаков земли, убедились, что отошли далеко к западу. Взяли на ONO, а перед этим шли на NtO. В 12 часов на востоке заметили землю, сделали поворот и легли на SW. В 4 часа снова легли на О. Неустойчивая погода, шквалы, которыми сильно порвало грот-марсель. Вынуждены были заменить его на другой. Многие из наших парусов были в столь плачевном состоянии, что едва ли могли бы выдержать малейший порыв ветра.

В 6 часов мыс Ява-Хед, или западная оконечность острова Ява, был на SОtO, в 5 лигах от нас. Вскоре на OtSО заметили остров Принсес[249] [Принсен]. В 10 часов на северо-востоке показался остров Кракатау. В полдень этот примечательный остров остроконечной формы был на NО 40°, в 7 лигах, остров Принсес [индонезийское название Панаитан] протянулся с SO 53° до StW, в 3 лигах от нас. Генеральный курс NO 24°30'. Прошли 70 миль. Широта 6°29' S. Долгота 254°44' W. На нашем пути от Саву я объяснил ежедневное расхождение в 20 минут влиянием западного течения, которое особенно сильно в это время года у побережья Явы, и таким образом разрешил неясный мне вопрос.

Вторник, 2-е. Днем ветры от OSO, SOtS и SSO, которыми шли на восток. В 6 часов возвышенность на острове Принсес была на SWtS, а остров Кракатау – на севере, в 10 милях от нас. Глубина 5 саженей. Продолжая идти на восток, в 8 часов измерили глубину – 52 сажени, грунт – ил; в 10 часов – глубина 23 сажени. К 4 часам утра подошли вплотную к побережью Явы, глубина 15 саженей, шли вдоль берега. В 5 часов наступил штиль, продолжавшийся до полудня. Время от времени поднимался легкий ветерок переменного направления. В это время мыс Ангер был на северо-востоке, в лиге от нас, а остров Туортуэй – на севере[250].

Утром послал на берег шлюпку, чтобы достать немного фруктов для Тупиа, который был тяжело болен, а также траву и другую зелень для буйволов, еще оставшихся на борту. Но матросам удалось добыть только четыре кокосовых ореха и небольшую связку пизангов, выторгованных за шиллинг у туземцев, а также немного кустарника для животных.

Среда, 3-е. Вскоре после 12 наступил полный штиль, вынуждены были отдать якорь на глубине 18 саженей, грунт – ил, до берега почти 2 мили. Здесь к юго-западу проходит сильное течение. Незадолго перед этим невдалеке от мыса Ангер заметили голландский корабль; послал м-ра Хикса узнать новости. По возвращении он доложил мне, что здесь были два голландских судна, прибывших из Батавии: одно направлялось к Цейлону, другое – к побережью Малабара, и небольшой пакетбот, который предназначался для перевозки всех депеш и писем с голландских кораблей в Батавию. Однако более вероятно, что этот корабль находился тут, чтобы следить за всеми судами, проходившими через проливы. Мы впервые узнали приятную новость: шлюп Его Величества «Сваллоу» заходил в Батавию почти 2 года назад[251].

В 7 часов поднялся ветер от SSW, снялись с якоря, шли на северо-восток между островом Туортуэй и мысом [Ангер]. Глубина колебалась от 18 до 26 саженей. Всю ночь дул легкий ветер, из-за сильного противного течения к 8 утра достигли только мыса Бантам [Сент-Николас][252]; к этому времени ветер перешел на NО, вынуждены были отдать якорь на глубине 22 саженей, почти в 2 милях от берега. Вышеуказанный мыс был на NOtO, в лиге от нас. Здесь к северо-западу проходит сильное течение. Утром заметили, что за нами идет голландский пакетбот, но когда ветер подул от NО, корабль отстал от нас. Вчера один из голландских капитанов сообщил м-ру Хиксу, что течение идет на юго-запад и его направление не меняется в течение месяца или шести недель.

Четверг, 4-е. Днем ветер от NOtN, вынуждены были отдать якорь. Около 6 часов вечера к борту подошла местная лодка, в которой был капитан упомянутого пакетбота. Видимо, две причины побудили его приблизиться к нам: во-первых, он хотел узнать что-нибудь о нашем корабле и, во-вторых, продать съестные припасы, он привез в шлюпке черепах, птиц и прочую снедь. За все это он просил очень дорого, поэтому торг шел плохо, да и наши припасы, приобретенные на Саву, еще не кончились.

Я дал испанский доллар за черепаху весом в 36 фунтов. Капитан пакетбота желал узнать название нашего корабля, фамилию капитана, пункт, куда мы заходили в последний раз, и дальнейший маршрут. Я не желал его видеть и приказал не отвечать на вопрос, откуда мы шли, но м-р Хикс, который [при переговорах с капитаном] указал в своей записной книжке название корабля, отметил, что мы пришли «из Европы», вызвав у капитана удивление; капитан ответил, что мы можем писать все, что нам угодно, ведь эти сведения нужны ему лишь для уведомления наших соотечественников, которым придется проходить через проливы.

В 7 часов поднялся легкий ветер от SSO, поставили паруса, но в час ночи стали опять на якорь, ибо ветер был недостаточно силен, чтобы идти против течения, скорость которого достигала 3 узлов. В 2 часа снялись с якоря, но, обнаружив, что нас сносит, вынуждены были снова отдать якорь на глубине 18 саженей. Остров Пуло-Морок, лежащий у самого берега, в 3 милях к западу от мыса Бантам, был на SOtS, в 1 мили от нас. Обсервованная широта 5°55' S.

Пятница, 5-е. В 5 часов дня снялись с якоря при легком ветре от SWtS, вскоре наступил штиль, пришлось снова стать на якорь. В час при ветре с суши от SSO отправились дальше, но утром ветер стих, по причине сильного противного течения отдали якорь на глубине 17 саженей. Незадолго перед этим к борту подошла лодка с голландским офицером, он прибыл по тому же делу, что и капитан пакетбота; офицер передал мне печатный лист, в котором содержалось 9 статей, или вопросов, на английском языке.

Командиры и офицеры кораблей, коим будет представлена данная бумага, да соизволят ответить на следующие вопросы:

1. Какой нации корабль и его название?

2. Идет ли корабль из Европы или из какого-нибудь другого места?

3. Где корабль был в последний раз?

4. Куда корабль направляется?

5. Какие корабли Голландской компании встречались в месте последней стоянки, какова их численность и как они называются?

6. Сколько судов компании отправилось с этим кораблем сюда или в какое-нибудь другое место?

7. Случилось ли нечто примечательное в плавании?

8. Встречались ли суда в море или в Зондских проливах и какие?

9. Были ли заслуживающие внимания новости на местах стоянок или во время плавания?

Батавия, в замкеПо приказу генерал-губернатора и советников Индии Я, Брандер Бунгл, секретарь

Я ответил на первый и четвертый вопрос; когда офицер увидел эти ответы, он выразил свое мнение в тех же словах, что и капитан пакетбота, то есть сказал, что мы можем писать все, что заблагорассудится, особого значения этот опросник не имеет. Однако он добавил, что должен послать ответы в Батавию морем и они будут там завтра к полудню. Это доказывало, что губернатор и советники Индии просматривали подобные бумаги и придавали им какое-то значение.

Я отразил все события в журнале только по той причине, что, как мне говорили, в последние годы голландцы следят за кораблями, проходящими через проливы. В 10 часов при легком ветре от SW снялись с якоря, но пришлось идти против течения; в полдень мыс Бантам и остров Пуло-Баби были на OtN, от мыса до нас полторы мили. Обсервованная широта 5°53' S.

Суббота, 6-е. Будучи в 2 часа дня у мыса Бантам и убедившись, что мы не можем идти против течения, отдали стоп-анкер. В 9 часов течение изменило направление на восток, и с юго-востока подул легкий ветер; снялись с якоря и до 10 утра шли на восток, затем течение снова заставило нас отдать якорь на глубине 22 саженей. Пуло-Баби был на ОSОО, в 3–4 милях от нас. От мыса Бантам глубина изменялась от 36 до 22 саженей.

Воскресенье, 7-е. С юга тихий ветер, часто переходящий в штиль. В 6 часов вечера снялись с якоря при легком ветре от SSW, но он был недостаточно силен для того, чтобы мы могли идти против течения, поэтому вынуждены были остановиться на глубине 15 саженей. В 10 часов при ветре от SSO пошли снова на восток. В 11 часов на глубине 21 сажени стали на якорь. Западная оконечность острова Ваппинг [Грот-Тидунг] была на юге, в 3 милях от нас, а острова Дейзенд – на NtOО, в 3–4 милях; течение все еще следует к западу[253].

Понедельник, 8-е. До 4 часов дня был штиль, затем от северо-востока подул слабый морской бриз. Снялись с якоря, легли на О, мимо острова Ваппинг и первого острова к востоку от него. Ветер стих, и течение несло нас между последним островом и вторым к востоку от Ваппинга. Вынуждены были отдать якорь на глубине 30 саженей близ гряды рифов, выступающей в море около одного из островов. В 2.30 ночи при южном ветре с суши снялись с якоря и прошли чисто от мели. Снова вынуждены были отдать якорь, дул слабый ветер переменного направления, была гроза. В 5 часов небо прояснилось, с юга подул легкий ветер, снова снялись с якоря, но, поскольку течение было противным, вскоре остановились на глубине 28 саженей недалеко от островка, не нанесенного на картах.

Остров Пуло-Паре [Пари] был на ONO, в 6–7 милях от нас. К борту подошла лодка, и два малайца, сидевшие в ей, за испанский доллар продали трех черепах весом в 147 фунтов. Некоторые наши люди полагали, что эта цена высока, но я придерживался иного мнения, ибо цены, которые назначали два голландца, побывавшие на борту, были еще выше. Одному из них мы заплатили доллар за черепаху весом всего лишь в 36 фунтов.

Вторник, 9-е. Вскоре после полудня при легком северо-восточном ветре снялись с якоря. До 5 часов шли к востоку, но не смогли обогнуть остров Пуло-Паре и остановились на глубине 30 саженей; берег этого острова протягивается с SO до SSW, в миле от нас. В 10 часов подул южный ветер с суши, снялись с якоря, в течение ночи шли на OSO. Глубина колебалась от 30 до 22 саженей и от 22 до 16 саженей. В 11 часов утра стали на якорь в ожидании ветра с моря. Остров Эдам [Дамар-Бесар] был на SWtW, в 6–7 милях от нас. В полдень, воспользовавшись бризом с моря от NNO, пошли к рейду Батавии.

Прием у генерал-губернатора. Ремонт корабля. Эпидемия обрушивается на мореплавателей. Описание Батавии

С реда, 10-е по нашему и 11-е по местному счету. В 4 часа дня отдали якорь на рейде Батавии [Джакарта], где встретили английское судно, принадлежавшее Ост-Индской компании[254], 2 английских корабля, 13 больших голландских судов и несколько маленьких суденышек. Как только якорь был отдан, я послал на берег лейтенанта Хикса уведомить губернатора о нашем прибытии и принести свои извинения в том, что не салютовали при входе. Мы могли стрелять только из трех орудий, а выстрелов из фальконетов на берегу не было бы слышно, поэтому я считал, что лучше вообще не салютовать.

Плотник подал мне рапорт о повреждениях на корабле, копию коего привожу ниже.

Повреждения барка Его Величества «Индевр»

Командиру корабля лейтенанту Джеймсу Куку

Корабль имеет большую течь (в час поступает от 12 до 6 дюймов [воды]). Киль поврежден во многих местах, а его соединение со штевнями сильно разошлось. Фальшкиль сорван за середину корабля (с носа и, вероятно, далее), поскольку я мог видеть это через воду, когда были на осушке. Имеются повреждения и на левом борту под грота-русленями, где, я считаю, имеется наибольшая течь (но из-за воды не мог рассмотреть ее). Один из насосов левого борта никуда не годится, другие прогнили на полтора дюйма в их отверстиях. Мачты, реи, шлюпки и корпус корабля в сносном состоянии.

Рейд Батавии 10 октября 1770 годаДж. Сеттерли

Незадолго до этого я советовался с плотником и офицерами относительно пробоины, все единодушно утверждали, что невозможно продолжать путешествие, не осмотрев днище корабля. Поэтому решил обратиться за разрешением вытащить корабль на берег и считал, что просьбу необходимо подать в письменном виде. Утром прошение, написанное для представления губернатору, было переведено на голландский язык.

Пятница, 12-е. В 5 часов дня я был представлен генерал-губернатору, встретившему меня очень любезно и заверившему в готовности пойти нам навстречу. Он сказал, что утром о моей просьбе будет доложено совету, и было бы желательно мое присутствие при этом. Около 9 часов вечера разразилась гроза с сильными раскатами грома. Молния ударила в грот-мачту корабля Ост-Индской компании и разбила ее; грот-стеньга и грот-брамстеньга были разбиты вдребезги.

На топе брам-стеньги был металлический наконечник, он-то и притянул к себе молнию. Судно стояло в 2 кабельтовых от нас. Гроза разразилась над нами, и мы разделили бы участь потерпевшего катастрофу корабля, если бы не подняли незадолго до этого цепь для отвода молний или электричества. Однако удар был так силен, что потряс весь корпус судна. Этого случая достаточно, чтобы рекомендовать экипажам всех кораблей применять подобные цепи, а голландцам следует предупредить своих моряков и убрать металлические наконечники с топа мачт.

Утром сошел на берег, чтобы присутствовать на заседании совета и просить губернатора и членов об удовлетворении нашей просьбы; мне ответили, что я буду иметь все необходимое.

Суббота, 13-е. Доставили на борт бочку араки и немного овощей для экипажа.

Воскресенье, 14-е. Рано утром в Голландию отходил корабль, с которым я отправил короткую записку секретарю Адмиралтейства мистеру Стефенсу, извещая его, что мы прибыли в Батавию. Затем я сошел на берег и нанес визит шабандеру[255], в ведении которого находился город и порт, и просил его дать указание принять наш корабль; шабандер ответил, что это можно сделать не раньше ближайшего вторника. Получил свежее мясо и зелень для команды.

Понедельник, 15-е. Свежий бриз с моря и суши, ясная погода. Забыл упомянуть, что когда мы прибыли в Батавию, на борту не было больных, за исключением м-ра Хикса и Тупиа, которые жаловались на недомогание, возможно, из-за продолжительного пребывания на море.

Вторник, 16-е. Убедился после тщательных розысков, что здесь не найдется частного лица или группы лиц, которые могли бы ссудить мне сумму, необходимую для покрытия расходов по ремонту и перевооружению судна; даже если бы такие лица и были, они не решились бы предпринять какие-либо шаги без разрешения губернатора. Поэтому мне не оставалось иного выхода, как обратиться с просьбой к самому губернатору, я написал ему и совету. Утром шабандер получил указание снабдить меня нужной суммой из кассы компании.

Второе мое письмо:

Лейтенант Джеймс Кук, командир барка Его британского Величества «Индевр» просит дозволения сообщить Его Сиятельству достопочтенному Альберту Ван дер Парра, генерал-губернатору и т. д., что ему необходима определенная сумма денег, дабы покрыть все расходы по ремонту и перевооружению корабля Его британского Величества, каковые работы будут предприняты в этом месте. Означенная сумма или суммы денег будут обеспечены векселем, каковой в соответствии с инструкциями он [Дж. Кук] вправе подписывать от имени соответствующих ведомств, управляющих флотом Его британского Величества. Вышеназванный Дж. Кук просит Его Превосходительство, чтобы благоугодно было выдать ему из кассы Компании ту сумму денег, в которой он нуждается для упомянутых целей, или разрешить частным лицам ссудить ему по векселю оную сумму под гарантию оплаты высшими должностными лицами и комиссионерами флота Его британского Величества, комиссии по обеспечению флота Его Величества и комиссионерами по опеке над больными и ранеными.

16 октября 1770 годаНаписано на борту «Индевра», барка Его британского Величества, на рейде в Батавии Джеймс Кук

Среда, 17-е. Днем нанес визит коменданту Онруста[256], сообщив ему о приказе шабандера принять корабль. Но, по словам коменданта, этого приказа было недостаточно для предоставления нам всего необходимого и оказания помощи; мне пришлось вернуться к шабандеру; оказалось, что причина задержки объясняется неправильным переводом слова «heave down». Хотя обстоятельство само по себе было пустячным, однако оно вызвало отсрочку на несколько дней, ибо ничего нельзя было решить без совета, а заседание его должно было состояться не раньше пятницы.

Четверг, 18-е. Днем доставили на борт двух живых быков, 150 бочек араки, три бочки дегтя и одну смолы. На рассвете снялись с якоря и направились к Онрусту. В 9 часов стали на якорь на глубине 8 саженей у острова Купер, лежащего близ Онруста. На обоих островах есть верфи (warfes), и корабли разгружаются или здесь, или там, но на Онрусте есть все необходимое для кренгования судна. Когда был отдан якорь, я отправился на берег, чтобы переговорить с должностными лицами в доках (of the yard) и попросить их указать мне место, где бы мы могли начать выгрузку. Но наша просьба не могла быть удовлетворена без указания свыше.

Пятница, 19-е. Днем направил старшину к м-ру Хиксу, который поселился в Батавии по причине слабого здоровья. Я просил его немедленно навестить шабандера и получить необходимые указания относительно места кренгования корабля, причем просил все это сделать как можно скорее.

Суббота, 20-е. Разгружали корабль.

Воскресенье, 21-е. Днем в доки пришел приказ, разрешающий удовлетворить наши просьбы, но мы все-таки не смогли добраться до верфи и начать разгрузку, так как все места были заняты другими судами.

Понедельник, 22-е. Утром на острове Купер два корабля покинули верфи, когда мы готовились подойти к борту одного из них.

Вторник, 23-е. Днем пошли на разгрузку, а затем корабль надлежало передать должностным лицам на Онрусте, которые (как мне сообщили) поднимут его и отремонтируют силами своих людей, члены нашего экипажа должны были лишь наблюдать за работами.

Среда, 24-е. Разгружали корабль, складывая все припасы в предоставленный нам пакгауз. Днем отправился в город, чтобы передать с первым голландским кораблем, готовящимся к отплытию, пакет для Адмиралтейства, содержащий копии моего журнала, карту южных морей, Новой Зеландии и восточного побережья Новой Голландии.

Утром губернатор в сопровождении морского фискала [таможенного инспектора], членов совета и коммодора (каждый из них прибыл на своей шлюпке) посетил рейд и поднялся на борт одного из голландских кораблей, чтобы присвоить его капитану звание коммодора флотилии, готовой к выходу в Голландию. Корабли были построены в две колонны, так что губернатор проследовал между ними к судну вновь назначенного коммодора, которое стояло в самом конце.

Когда губернатор проходил на шлюпке, с каждого корабля раздавалось по три возгласа «ура», и как только он ступил на борт, на грот-мачте поднят был голландский флаг. Старый коммодор приветствовал губернатора 21 залпом, спустив брейд-вымпел, который был снова поднят, как только губернатор покинул судно. Затем корабль нового коммодора салютовал губернатору 17 залпами и поднял простой вымпел. Звание коммодора большого флота, по словам голландцев, присваивается ежегодно.

Я прибыл на шлюпке, сопровождаемый м-ром Бенксом и д-ром Соландером, чтобы посмотреть на церемонию. Нам говорили, что это одно из самых впечатляющих зрелищ, какие только можно видеть в Батавии, и оно, возможно, компенсирует наши тревоги и заботы, в чем я, однако, далеко не уверен.

Мне думается, что парад проводится неумело и флот плохо укомплектован личным составом. Флот состоит из 10 или 12 больших парусных судов, и не только эти корабли, но и все или почти все прочие имеют по 50 пушечных амбразур, но установлены только орудия верхнего ряда, так как артиллеристов не хватает для обслуживания даже половины имеющихся пушек.

Четверг, 25-е. Вечером отправил пакет для Адмиралтейства на борт корабля «Кроненбург» (капитан Фредерик Келгер, коммодор); этот корабль вместе с другими кораблями сразу же отошел к мысу, где он должен был ждать остальные суда флотилии.

Пятница, 26-е. Установили на берегу палатки для экипажа; наши люди начали болеть, как я полагаю, по причине исключительной жары.

Суббота, 28-е. Выгружали припасы, балласт и т. д.

Воскресенье, 28-е. Занимались тем же.

Понедельник, 29-е; вторник, 30-е; среда, 31-е. Разгружали корабль.

Четверг, 1 н о я б р я. Разгрузили корабль и приготовились к кренгованию на верфи, но в полдень я получил письмо от чиновника из Онруста, уведомляющее меня, что нас не могут принять, пока не уйдут суда, которые принимали здесь перец и теперь направляются в Европу.

Пятница, 2-е; суббота, 3-е; воскресенье, 4-е. Перебирали такелаж, делали тросы, шили и чинили паруса.

Понедельник, 5-е. Ясная знойная погода. Утром для кренгования перевели корабль к Онрусту, к причалу одной из верфей.

Вторник, 6-е. Утром служащие верфи приняли корабль и направили на него группу плотников, конопатчиков, такелажников и рабов для работ по оснастке, чтобы подготовить судно к кренгованию.

Среда, 7-е. Готовились к кренгованию. Днем, к великому огорчению команды, навсегда расстались с м-ром Монкхаузом, лекарем. Он умер от лихорадки после непродолжительной болезни. Тем же страдали и другие члены экипажа. Смерть лекаря вызвала тревогу среди наших людей. За ним вскоре последовал его помощник м-р Перри, который также был мастером своего дела.

Четверг, 8-е. Ночью сильная гроза. Днем ясная погода, подготовили все для кренгования.

Пятница, 9-е. Днем накренили корабль на правый борт, пока киль не вышел из воды. Оказалось, что днище находится в более плачевном состоянии, чем мы ожидали: фальшкиль сорван, осталось только 20 футов около старнпоста. Киль значительно поврежден во многих местах, большая часть наружной обшивки сорвана, часть досок сильно пострадала, особенно под грот-русленями, около киля, где две доски и половина третьей имеют щель шириной 1/8 дюйма и длиной почти в 9 футов – в этом месте морской червь проник в шпангоуты.

Все, кто видел днище, удивлялись, как мы вообще держались на воде. И все-таки мы счастливо прошли несколько сотен лиг, пожалуй, в самой страшной для мореплавателей части земного шара, не ведая о той опасности, которая сопутствовала нам на протяжении всего пути. Вечером выпрямили корабль, едва успев залатать днище в наиболее опасных местах, чтобы помешать воде поступать в корпус.

Утром кренговали судно, и большинство плотников и конопатчиков дока приступило к ремонту днища, а несколько рабов вычерпывали из трюма воду. К помощи экипажа, хотя наши люди всегда находились поблизости, прибегали очень редко, да и к этому времени все настолько были ослаблены заболеваниями, что не больше 20 матросов и офицеров могли бы нести службу; шансы кренговать корабль своими собственными силами были ничтожны, а ведь одно время я надеялся на это.

Суббота, 10-е. На ночь вынуждены были выпрямить корабль, так как вода проникала в помещения надводной части гораздо быстрее, чем мы могли вычерпывать ее; это свидетельствовало о необходимости проконопатить внутри и снаружи надводную часть корабля, чем раньше мы пренебрегали.

Воскресенье, 11-е. Утром, проконопатив надводную часть, накренили корабль на правый борт, группа рабочих занималась ремонтом.

Понедельник, 12-е. Днем отремонтировали левый борт, готовимся кренить на другой борт.

Вторник, 13-е. Накренили корабль на левый борт, киль вышел наружу, но повреждения были незначительны, поэтому вскоре привели все в порядок.

Среда, 14-е. После кренгования выпрямили судно; к моему удовлетворению, днище отремонтировано. К чести чиновников и рабочих дока могу сказать: не думал я, что есть на свете такая верфь, где бы судно ремонтировали столь тщательно; нигде не было таких удобств для кренгования судна, кроме того, все делалось быстро и надежно.

Голландцы кренговали суда с двумя мачтами, что необычно для нас, англичан; с моей точки зрения, этот способ гораздо безопаснее, чем кренгование с одной мачтой. Человек не должен слепо придерживаться старых понятий и привычек, ему следует отрешаться от побуждений, внушенных нежеланием видеть новое; свидетельство тому быстрота и легкость, с которой голландцы на Онрусте кренгуют свои большие суда.

Четверг, 15-е. Утром перешли от Онруста к острову Купер, ошвартовались у пристани.

Пятница, 16-е. Грузили на борт уголь и балласт. Отправили в Батавию одну из развалившихся помп, чтобы изготовить новую, используя отдельные части старой.

Суббота, 17-е; воскресенье, 18-е; понедельник, 19-е; вторник, 20-е; среда, 21-е; четверг, 22-е; пятница, 23-е; суббота, 24-е; воскресенье, 25-е. Оснащали корабль, принимали на борт продовольствие и воду, которую мы получили из Батавии по цене 6 шиллингов и 8 пенсов за 150 галлонов. Число больных увеличилось, так что мы едва могли собрать 12–14 человек для несения службы.

Понедельник, 26-е. Ночью сильный дождь, вскоре поднялся западный муссон, который ночью обычно дует с юго-запада или с суши, а днем с северо-запада или с севера.

Вторник, 27-е; среда, 28-е; четверг, 29-е; пятница, 30-е. Принимали на борт продовольствие, запасы, воду, вооружали корабль. Чинили и закрепляли паруса.

Суббота, 1 декабря; воскресенье, 2-е; понедельник, 3-е; вторник, 4-е; среда, 5-е; четверг, 6-е; пятница, 7-е. За последние дни перевезли на борт больных и, кроме того, доставили все запасы. Отошли от пристани, намереваясь идти к рейду Батавии, но встречный ветер вынудил нас стать на якорь.

Суббота, 8-е. Свежий западный ветер, ясная погода. В 10 утра снялись с якоря, направились к рейду Батавии, где отдали якорь на глубине 4 саженей.

Воскресенье, 9-е. Днем и вечером такая же погода, утром шквал с дождем. Днем направил на берег пустые бочки. Я сошел на берег, чтобы ускорить доставку всего необходимого. Вечером доставили на корабль новую помпу и другие припасы.

Понедельник, 10-е. Большую часть суток шквалы с дождем. Матросы счищали краску.

Вторник, 11-е; среда, 12-е; четверг, 13-е; пятница, 14-е. Все дни хорошая погода. Доставили на борт продовольствие и воду, последняя по цене 6 шиллингов за 150 галлонов.

Суббота, 15-е. Днем стало на якорь судно Ост-Индской компании «Граф Элджин», направляющееся из Мадраса в Китай; командир – капитан Кук. Корабль будет выжидать здесь начала благоприятного [муссонного] сезона.

Воскресенье, 16-е; понедельник, 17-е. Принимали на борт, продукты. Очищали и красили корабль.

Вторник, 18-е. Слабый ветер, ясная погода. Стал на якорь английский корабль «Феникс» из Бенкулена, командир– капитан Блек.

Среда, 19-е; четверг, 20-е; пятница, 21-е; суббота, 22-е; воскресенье, 23-е; понедельник, 24-е. Свежий ветер, большей частью хорошая погода. Принимали на борт запасы, воду и т. д. Готовились к выходу в море.

Вторник, 25-е. Полностью отремонтировав корабль и приняв на борт достаточный запас различных продуктов, я отправился с прощальным визитом к генерал-губернатору и другим именитым господам, к которым обращался за помощью и каковую всегда мне оказывали. Однако между мной и голландскими морскими офицерами вспыхнула небольшая ссора из-за матроса, убежавшего с одного из голландских кораблей, стоявших на рейде, и нашедшего убежище у нас. Генерал-губернатор требовал выдачи матроса как голландца, полагая, что он не наш подданный. Я обещал доставить его на берег, поэтому послал на «Индевр» соответствующий приказ.

Утром ко мне прибыл [голландский] коммодор-капитан; он сообщил, что побывал у нас на борту, но офицер отказался выдать беглеца, заявив, что тот – англичанин. Поэтому капитан явился к губернатору с требованием немедленной выдачи матроса как датского подданного, при этом он ссылался на судовые журналы, где указывалось место рождения беглеца – Эльсинор.

На это я возразил ему, что в письме губернатора содержится какая-то ошибка, иначе, насколько мне думается, губернатор не стал бы настаивать на выдаче датского матроса, вся вина которого заключается лишь в том, что английскую службу он предпочел голландской. Чтобы внушить голландскому офицеру, сколь нежелательно мне нарушать какие бы то ни было установления, я послал распоряжение на корабль, в котором требовал передать этому офицеру беглеца, если тот действительно окажется иностранцем; в случае если это не подтвердится и оправдается мое предположение, что он английский подданный, я задержу его у себя.

Вскоре я получил письмо от м-ра Хикса и отправился с ним к шабандеру, желая, чтобы он показал его губернатору и ознакомил последнего с неоспоримыми доказательствами, подтверждающими, что беглец английский подданный, как об этом и сообщалось в письме м-ра Хикса и что не могло быть и речи о выдаче его. Больше этот случай не обсуждался.

Среда, 26-е. Днем м-р Бенкс, джентльмены и я возвратились на борт. В 6 часов утра снялись с якоря и при слабом юго-западном ветре покинули рейд. Корабль Ост-Индской компании «Элджин» отсалютовал из 13 орудий, экипаж приветствовал нас возгласами; его примеру последовал гарнизон; был дан залп из 14 пушек, на оба салюта мы ответили. Вскоре морской бриз перешел на NtW, и мы вынуждены были отдать якорь неподалеку от стоящих на рейде кораблей.

Число больных на борту возросло до 40 и продолжало увеличиваться, остальные люди чувствовали себя очень плохо, за исключением нашего парусного мастера, семидесяти– или восьмидесятилетнего старика, и что всего удивительнее, он постоянно был нетрезв. Кроме того, мы потеряли 7 человек: хирурга, трех матросов, слугу м-ра Грина, Тупиа и его слугу. Двое последних стали жертвой нездорового климата, прежде чем достигли той цели, к которой, стремились всей душой.

Нельзя сказать, что смерть Тупиа последовала только как результат нездорового климата – здесь сказалось и отсутствие овощного рациона, которого он придерживался всю жизнь, а также невзгоды морской службы, обрушившиеся на него. Он был проницательным, чувствительным, искренним человеком, но очень гордым и упрямым; все это часто приносило неприятности ему и окружающим и способствовало развитию болезни, которая и прервала его жизненный путь.

Батавию очень часто посещают европейцы, и отчеты об этом столь пространны, что нет необходимости в каком бы то ни было новом описании; кроме того, у меня не хватает ни способностей, ни достаточных данных, которые позволили бы предпринять такой труд, ибо каким бы правдивым ни был отчет об этом городе, все равно он во многом противоречил бы авторам, с описаниями коих я ознакомился. Я предоставляю эту задачу иным, более одаренным авторам и остановлюсь лишь на том, что, с моей точки зрения, полезно знать моряку.

Город Батавия расположен на равнине близ моря, в глубине залива того же названия, который находится на северном берегу Явы, почти в 8 милях от Зондского пролива. Широта 6°10' S. Долгота 106°50' О. Координаты определены в результате астрономических наблюдений, проведенных на месте достопочтенным м-ром Мором, который построил прекрасную обсерваторию, оснащенную приборами не хуже, чем большинство обсерваторий Европы.

По многим улицам города проходят каналы, которые соединяются на расстоянии полумили от моря. Ширина [главного] канала почти 100 футов, он заходит так далеко в море, что у его входа достаточно глубоко; в него могут заходить небольшие суденышки и шлюпки, на которых перевозят грузы. Связь между морем и городом осуществляется только по каналу. На ночь он закрывается плавучим боном, так что между 6 часами вечера и 5–6 часами утра прекращается всякое движение. На канале находится таможня, где платят пошлины за ввозимые и вывозимые товары; все эти товары учитываются, и ничего нельзя провезти без разрешения, независимо от того, облагается ли этот товар пошлиной.

Здесь можно достать любые виды продовольствия и материалов для снаряжения кораблей, но некоторые из них идут по очень высокой цене, особенно если их покупают у Компании, а к этому вынуждает необходимость, когда надлежит закупать товары оптом: Компании принадлежит монополия по продаже морских запасов и солонины.