Легенда о свободе. Мастер Путей Виор Анна
Все собрались, кроме Абвэна – одно место пустует.
Динорада затравленно поглядывает на всех исподлобья. Хочет ли она вырваться? Хочет… Она уже столько месяцев подряд почти не выпускает флейту из рук, почти не отнимает от губ… В ее взгляде смертельная усталость, хотя на лице никаких следов утомления.
– Можешь отдохнуть, Иниханта, – говорит вдруг Древний. – Можешь побыть с другими какое-то время…
Она смотрит на хозяина изумленно – не смеет надеяться.
– Я вижу, что ты не очень счастлива пребыванием в моем присутствии. Тебе нужен отдых. Я приглашу пока другого Музыканта.
Динорада поклонилась.
– Вы все не очень довольны. Вам представлялось иным ваше существование? Вам не нравится ваша работа со смаргами? Что скажешь, Потфар?
– Это честь… выполнять работу для тебя!..
– Врешь – тебе не нравится… И не должно!.. Но больше всех из вас роптал Арташанэй: он получил лучший дар, но все равно не был доволен. Вы, люди, жадны сверх меры: чем больше получаете, тем меньше в вас благодарности, тем больше вы хотите… Арташанэй мертв!
Эбонадо, услышав это, едва заметно усмехнулся.
– Я мог бы вернуть его даже сейчас… Но не стану. Не место ропщущему в моем Первом Круге. Мне нужен новый Арташанэй!.. Кто из вас хочет получить то, что он презрел? – Атаятан оглядел всех бесцветными глазами. Элию это не нужно. Все, что он хочет – это увидеть Город Огней в развалинах.
– Иниханта? Желаешь получить такой дар?
– Да!..
– А ты, Маленький Пророк? Дар увлекающего словом?..
– Да, мой господин…
– Пантэс, как ты будешь использовать подобное умение, овладев им?
– Я буду служить тебе!
– Ты правдив. Но я предназначил это для другого. Я не слишком хорошо понимаю вас, людей. Разбираться в ваших желаниях, заглядывать в ваши мечты, осуществлять их и доставлять вам наслаждение, подчиняя при этом вас себе всецело, – было особым умением Меняющей обличья, но не моим. Она не захотела учить меня. Впрочем, мне это и не нужно. И ей не помогло ее искусство – она уснула.
Элий удивился.
– Нам вновь пробудить ее? – раболепно спросил Маизан.
– Нет, Пантэс. Я больше не нуждаюсь в ней. Она посягнула на мою территорию. Хотела заполучить то, что принадлежит мне. Охотилась за Целителем, который может быть только моим. Она преступила границы! Нарушила принципы, уважаемые Хтэмами. Поэтому я не вмешался и позволил Огненосцу отправить ее в забвение. Тем более что вы бы не смогли сейчас извлечь ее из склепа, созданного им.
О ком он говорит? Скорее всего, о Фаэле. Эт’ифэйна спит? Хтэмы, по всей видимости, друг друга недолюбливают. Атаятан пробудил ее, надеясь на ее помощь, а когда она отказала в желаемом, и пальцем не пошевелил, чтобы ее спасти.
Впрочем, Элий был уверен, что даже научи Меняющая обличья Атаятана всем тонкости этого их Пути Тени, тот не стал бы спасать ее из благодарности. Хтэмы – не люди. Всего двое бодрствующих существ этого вида во всем мире – и то не поладили… как же они находили общий язык в древности?
– Как умер Абвэн? – спросил Элий. Ему хотелось подробностей: не из каких-либо дружеских чувств к этому смарговому напыщенному говоруну – нужно знать, какая опасность может грозить Первому Кругу и ему в том числе. У Фаэля был меч, способный убить их, существовало ли еще подобное оружие? – Это Фаэль убил Арташанэя?
– Вирд-А-Нэйс? – протянул Атаятан, и улыбка его на мгновение изменила оттенок, став, словно у гурмана, размышляющего о новом деликатесе. Элия передернуло. – Нет. Он не участвовал ни в убийстве Арташанэя, ни в погружении в сон Меняющую Обличья. Не его рука убила Арташанэя.
– Так чья?..
– Женщины. Исчезающей. Скоро его тело будет предано огню, после этого я не смогу возвратить его. Вы не просите меня воскресить Арташанэя?
Никто не просил. Даже Динорада: она бы хотела вернуть Абвэна, но была так подавлена, испугана… она и слова не скажет…
– Чего же ожидать от людей?.. Вы презираете и ненавидите даже самых близких вам, а больше всего – тех, кому завидуете.
Он сделал такие выводы потому, что никто не просит за Карея? А сам как поступил с Эт’ифэйной? Он тоже ей завидовал? Может, и завидовал, раз так стремился научиться ее искусству. Мерзкому, к слову, искусству.
– Алсая Ихани все-таки завершила то, что начала… – задумчиво произнес Эбонадо Атосааль. – У меня было видение…
– Ты именно так видел смерть Абвэна, когда говорил об этом в Эйчи? – Титой вспомнил какой-то разговор, при котором он – Элий, не присутствовал.
– Да. Она убила Авбэна случайно, желая защитить, находясь под действием его слов. Я предупреждал его давно, чтобы он поосторожнее был с этой женщиной, я видел в ней роковую для него опасность. Но он не свернул с пути, ведущего к погибели…
– Итак, Огненосец, вернее – Огненосица вновь погрузила в сон Эт’ифэйну. – заговорил Атаятан после долгой паузы. – Второй раз… Меняющая Обличья не смогла извлечь урок и измениться. Ее сгубила алчность. Хотела всех самых лучших поймать в свои сети, а вместо этого сама угодила в ловушку.
– Желаешь, чтобы кто-то из нас убил Мастера Огней?.. – услужливо пролепетал Маизан.
– Нет. Не желаю. Более того, я жду, когда Повелитель Огней придет ко мне. Жду с нетерпением!.. Все-таки чему-то научила меня Эт’ифэйна… Порой наслаждение важно и для Хтэмов…
Что он имеет в виду?
– А теперь слушайте меня! Повелитель Огня, Архитектор, Целитель, который сбежал, и тот, кого вы называете Мастером Путей, – они все – мои! Если кто-либо из вас прикоснется к ним – умрет! Если кто-то из ваших Кругов прикоснется к ним – умрет тот, из чьего он Круга – кто-то из вас! На то, что я назвал своим, никто не смеет посягать!
Угрозу и ужас, исходящую от Атаятана при этих словах, мог ощущать даже Элий. Древний разгневан?! Даже улыбка исчезла… Уж гнев-то Хтэмы способны испытывать – теперь Элий в этом уверен.
Воцарилась тишина. Хайшо откровенно дрожал. Динорада втянула голову в плечи и, кажется, хныкала… Что сделал с ней Атаятан?.. Она всегда была гордой, дерзкой, честолюбивой и надменной, а сейчас – скулит… такое поведение необычно для нее. И хотя Элий никогда не испытывал симпатии к этой холодной змее, ему неприятно было видеть ее такой: раздавленной, уничтоженной, лишенной стержня… Идай Маизан раболепно склонил голову, не смея поднять глаз, – как еще не растянулся на полу?.. Титой выглядел огорченным: все-таки этот смаргов Мастер Полей действительно кровожаден, и ему мечталось убить кого-то из названной четверки собственной рукой.
– Позволь спросить, Атаятан-Сионото-Лос? – Один Эбонадо решился высказаться. Уж его ненависть к Фаэлю и желание лично покончить с Мастером Путей известны всем – наверняка он огорчен заявлением Древнего больше других.
– Позволяю, Маленький Пророк.
– Почему эти четверо? Ты хочешь связать их с собой? Даже Мастера Огней?.. Что ты сделаешь с ними, если они откажутся?
– Какое тебе дело, Эльфил, как я поступлю с ними? Я знаю, что ты хотел использовать Повелителя Огня как оружие, чтобы я боялся тебя. – Он засмеялся звонкой приятной музыкой, тем не менее неприятно затрагивающей что-то в глубине души каждого слышащего ее. – Но ты не прав… Вот тебе еще одна загадка – найди ответ: почему? Ты уже узнал значение своего имени?
Пророк не смел пристально смотреть в глаза Атаятану, как смотрел бы любому другому собеседнику. Эбонадо смертельно бледен: от ужаса, от раздражения, от досады… Упоминание о неразгаданном значении его имени очень болезненно для Пророка – он скрежещет зубами, раздувает ноздри, сжимает кулаки. Элий догадывался, что он приложил массу усилий, чтобы найти ответ, но добраться до разгадки так и не смог.
Глава 19
Купол над городом
Итин Этаналь
Итин вышел на балкон своих покоев в Здании Совета. Он был зачарован музыкой, лившейся летним дождем, сладостным потоком откуда-то из комнат, расположенных напротив. Итин оглядывался по сторонам: на балконах, выходивших во внутренний круглый двор, стали появляться люди… Мастера Силы, их семьи, слуги… все, кто мог слышать эту прекрасную музыку. Она трогала его сердце, она вызывала нежность и тревогу, тоску и радость, жажду защитить… спасти… сохранить… удержать… Итин застыл, вслушиваясь. Песня Города… Песня Семи Огней. Одной рукой сохранить, другой рукой защитить… Сколько всего в этой мелодии: образы, эмоции, память… не самого Итина – память Города! Свет и любовь, мир, покой, огонь жизни и огонь Дара… Цветущие Мицами и стройные кипарисы, Кружевной мост… Пролитая кровь Астри Масэнэсса, убитого на фундаменте здания Академии Силы… Тарийский светильник, зажженный в ночи севера… Надежда каждого человека, Одаренного и неодаренного… детские голоса, улыбки девушек… Радость матери, гордость отца… Сила юноши… Восторг творца-человека и простертая длань Мастера Судеб… Крылья, раскрытые на ветру… Небо, покоренное полетом… Ветер, ожививший зелень молодых листьев, подхвативший золотые лепестки цветков Мицами и устилающий ими землю… Экстаз высоты… Знамя Тарии, трепещущее на ветру… Пламя, пожирающее зло…
Итин вдруг увидел!.. Он по-настоящему увидел эту музыку: она золотыми отблесками струилась из окна Верховного… Это Вирд играет… Музыка рисовала что-то в небе… И Итин видел: купол, сотканный из воздуха, и еще из чего-то… прозрачного, неосязаемого, неопределенного, но важного, как душа… Итин невольно потянулся к этому куполу серебряными нитями своего Дара. Он никогда не строил… из воздуха… из ветра… из аромата цветущих деревьев… из смеха и надежды… Как можно строить из музыки?.. Но Итин делал это… и делал не один – вместе с Вирдом. Радужные нити Силы Мастера Путей и серебряные – Архитектора сплетались в небе, образовывая купол над Городом…
Чем больше работал Итин, тем яснее понимал намерения Вирда, видел план, цель, знал, каков будет результат. Кружево, сплетаемое их Дарами… музыкой и ветром… будет настолько плотным, настолько крепким, что ни один человек, чьего сердце коснулась игла Доа-Джота, не сможет пройти сквозь него… никогда не сможет переместиться сюда… Нога Древнего или его смаргов не вступит в Город Семи Огней. Больше того, даже тень Атаятана не способна преодолеть этого препятствия. Огонь пылает в нитях сплетаемого кружева… Итин почувствовал, что кто-то еще помогает им… Кто-то зажигает, один за другим, сияющие невидимым светом огоньки под куполом… это – стражи, которые не пропустят зло… Они дрожали, как капли росы в паутине на солнце… И только Итин, Вирд и та, кто их создавала – Элинаэль, могли видеть их… Итин тончайшей пленкой закрыл все прорехи в куполе, укрепил дрожащее кружево, Вирд ощетинил купол острыми незримыми иглами, Элинаэль наэлектризовала узор молниями. Все разом – Итин не видел ни Вирда, ни Элинаэль, но чувствовал это, – отпрянули, отступили назад, устало присели. Музыка стихла…
Люди стали уходить с балконов. А Итин чувствовал непреодолимую слабость и невероятную радость. Он так и сидел прямо на полу перед распахнутыми створками балконной двери.
Он лег на ковер. Ему было хорошо: от выполненной работы, от пережитого экстаза творения, от того чувства безопасности, которое объяло теперь весь Город Семи Огней и его сердце…
– Итин! Ити-и-ин!
Итин открыл глаза, непонимающе заморгал, узнал в склонившемся над ним прекрасном белокуром посланнике Мастера Судеб, сияющем в лучах заглядывающего с балкона солнца, – Иссиму. Он улыбнулся и с ужасом обнаружил, что не может пошевелиться.
– Почему ты спишь прямо на полу?.. – нахмурилась девушка. Она, даже когда хмурится, – само совершенство.
– Не могу пошевелиться… – Его собственный голос был чужим, тихим и сиплым.
– Почему?.. – Иссима казалась обеспокоенной. Она беспокоится о нем!..
– Я помогал… создавать защиту… купол над городом… – Говорить было трудно.
– Купол?
Итин слабо кивнул. Иссима стояла над ним на коленях, а он восхищенно, затаив дыхание, любовался овалом лица, обрамленным золотыми локонами, голубыми, как сверкающие на солнце прозрачные лесные озера, очами, длинными подрагивающими ресницами, что были темнее, чем волосы, и делали ее огромные глаза еще больше, коралловыми губами, сочными… сладкими… Иссима…
– У тебя что – отток?.. – Чудесный перезвон серебрных колокольчиков в ее голосе.
– Наверное… – только и смог ответить он.
– Я позову слуг, чтобы тебя перенесли на кровать, – строго сказала она и, не дожидаясь ответа, встала, направляясь к двери; ее длинные волосы, развеянные случайным порывом ветра, защекотали ему лицо. Итин вдохнул их фиалковый аромат и застонал от наслаждения.
– Тебе больно?.. – Испуганный голос Иссимы.
– Нет. Нет…
– Потерпи!.. Я сейчас!
Она вернулась быстро – но не так быстро, как хотелось ему, – в сопровождении двоих здоровенных парней в одежде слуг Здания Совета. Они подхватили его – один за ноги, другой под мышки. Итин по-прежнему был совершенно беспомощен.
Иссима присела на краешек его кровати. Ее обволакивал запах фиалок, накатывая на Итина нежными волнами.
– Тебе лучше?.. – Как прекрасен и нежен ее голос!.. Как трогательна ее забота!..
– Я лишь очень слаб…
Она сдвинула изящные полумесяцы-брови, прикрыла глаза, и Итин почувствовал покалывание ледяных иголочек по всему телу.
– Ты здоров. У тебя ведь ничего не болит? – Она исследовала его – все-таки Иссима – Целитель…
– Нет… Я же говорю, что просто не могу пошевелиться… это пройдет…
– Как ты довел себя до такого состояния, Итин? Ты же не студент-первогодок!.. – Она решила его отчитать – мило…
– Я помогал Верховному… Я не знаю, что вышло… Просто мы создали защитный купол над городом…
– Ты и Вирд?
– И Элинаэль… я думаю… – Его голос еще чужой.
Иссима резко встала; если бы он мог пошевелиться, то удержал бы ее – так не хотелось, чтобы она уходила… Девушка подошла к двери, окликнула кого-то, в проеме показалось конопатое лицо одного из парней, помогавших переносить Итина.
– Эрс, сходи к Советнику Кисам, скажи, что Иссима Донах желает знать, как она себя чувствует. Потом к Верховному – то же самое!
Она вернулась, к величайшему облегчению Итина, и снова присела на краешек кровати, вновь облако фиалкового аромата защекотало приятно его ноздри.
– Ты становишься похожим на Вирда: так же, как он, не жалеешь себя, делаешь что-то, что превосходит твои силы и возможности, надрываешься, а потом не можешь пошевелиться. Ты разве не помнишь, в каком состоянии мы нашли его в твоем доме… Тогда, в первый раз?
– Помню, конечно… Но, Иссима…
– Что?
– Так было нужно. Я знал, что так нужно. Этот купол защитит всех нас от Древнего, и от его Кругов, и от смаргов…
Девушка хмыкнула.
– Я должен был помочь ему… Он не просил, мы вообще не разговаривали и друг друга не видели, но я знал… что должен…
Иссима поджала губы.
– Это очень важно… – продолжал оправдываться Итин.
Внезапно она улыбнулась – словно солнце показалось из-за тучи; Итин даже ощутил тепло, затем взяла его руку… безвольную… но способную ощущать прикосновение ее нежной бархатистой кожи.
– Ты не можешь пошевелить рукой?
– Нет…
– Даже чуть-чуть?
– Нет…
– Тогда я могу делать с тобой что угодно, а ты даже не станешь сопротивляться!.. – засмеялась она.
«Ты в любое время можешь делать со мной что угодно…» – подумал он… или произнес вслух?!
Она провела рукой по его волосам, щеке, он прикрыл глаза от удовольствия и едва не замурлыкал, словно кот. Рука скользнула на шею и грудь. Какие нежные у нее пальцы…
– Ты точно ничего не чувствуешь?.. – Девушка хитро улыбалась.
– Я все чувствую, Иссима, просто не могу пошевелиться… – Кажется, его голос обрел некоторую твердость и громкость.
Рука Иссимы скользнула ниже по его груди, а по всей коже Итина поползли мурашки, он ощутил, как по жилам струится кровь. Его руки ожили, он смог приподнять кисть, которая тут же упала.
– Не можешь шевелиться?.. – прищурилась Иссима, тут же заметившая движение.
– Способность возвращается…
– Я же Целитель… – шепотом сказала она, склоняясь к самому его лицу так, что он почувствовал ее дыхание.
Громкий стук в дверь заставил ее отпрянуть.
– Входите! – произнесла Иссима, выпрямившись.
Вновь конопатое лицо, опущенные глаза, пришибленный вид. Итин злился… Еще не было посетителя, которому он был бы рад в меньшей степени, чем этому Эрсу.
– Госпожа Донах…
– Говори. Был у Советника Кисам?
– Да. Она передала, что с ней все хорошо. Еще она сказала, что удивлена вашим вопросом.
– Она сама тебе это сказала?
– Нет… – Он вдруг покраснел до самых кончиков ушей и добавил вполголоса: – Но я переговорил с ее служанкой… с Нини… Так это… Нини сказала, что Советник не может встать с постели… Упала в обморок…
– Когда?
– Да вот с час назад где-то…
– А что Верховный?
– Меня туда не пустили, сказали, что… – парень замялся, и еще больше залился краской, покраснела даже его крепкая шея, – что…
– Ну?.. – Иссима выгнула бровь.
– Что… если Иссима Донах хочет знать, то пусть сама приходит… – выдохнул он.
– Ступай! – сердито сказала Иссима, а когда он вышел, тут же звонко рассмеялась:
– Похоже, с Вирдом и Элинаэль – то же самое! Значит, вы втроем создали какую-то штуку над городом, хотя ты толком не знаешь, что это?
Итин хотел пожать плечами, но не вышло…
– Ну да ладно, я выясню все позже. А сейчас займемся тобою. Ну-ка, приподними руку!
Он послушно сделал слабое движение кистью правой руки.
– Хорошо!
Девушка с серьезным видом принялась сгибать и разгибать его кисть, а ему так хотелось, чтобы она вновь склонилась к нему, обдала горячим дыханием…
– Так ты говоришь, что все чувствуешь?.. – Строгий тон опытного Мастера Целителя, принимающего пациента.
– Да.
– И это? – Она легонько ущипнула его за предплечье.
– Да.
– И это? – Иссима провела тыльной стороной ладони по его щеке.
– Да… – улыбнулся он.
– И это? – Она неожиданно поцеловала его, горячо, нежно, страстно, так, что на мгновение у Итина закружилась голова, а еще через мгновение он смог обнять ее слабыми руками.
– Тебе уже лучше?
– Да…
– Тогда продолжим исцеление. – Иссима медленно принялась расстегивать пуговицы на шелковом сиреневом платье…
Это было самое приятное исцеление в его жизни…
Ата
– Ата? – услышала она окрик и обернулась.
Алсая. Та самая женщина, которая однажды перенесла ее из зимы в лето, из ночи в день, показавшаяся ей тогда добрым духом. Эта женщина спасла ей жизнь… и Ата стала Ташани-без-народа. Лучше бы она умерла тогда… Но мудрая Сова возродила ее надежду, дала ей три знамения. И теперь ей незачем умирать.
– Приветствую тебя, Женщина, что умеет исчезать.
Алсая подошла к ней, улыбнулась.
– Что ты делаешь в Здании Совета?
– Вождь Кодонак сказал мне: «Жди здесь!» Ваши воины и ваши вожди не имеют никакого почтения к Ташани… Они не боятся прогневить духов!
– Вождь Кодонак?.. – Женщина хмыкнула. – А когда он тебе это сказал?
– Одну луну назад!
– Месяц?.. А с тех пор ты его видела?..
– Нет! Он сказал: «Сиди здесь и жди!» Я жду.
– Где ты ждешь?
– Здесь!.. – Ата показала рукой вокруг себя.
Все эти дни она провела в коридорах этой Хижины тысячи хижин. Она бродила здесь, будто по тундре, находила открытые двери и спала в комнатах, где не было никого. Ата ждала.
– А что ты ела все это время?
– У меня есть припасы.
– Да Кодонак попросту забыл о тебе!..
– Вождь не забывает!
Алсая покачала головой:
– Ата, пойдем со мной…
– Вождь Кодонак…
– С каких пор ты слушаешься повелений вождей?
Женщина знала, что говорит. Она права. Ата опустила голову. «Я забываю, что такое – быть Ташани…» Алсая пошла вперед куда-то по коридору, и Ата последовала за ней.
– Я знаю, что Человек с крыльями вернулся.
– Да. Верховный здесь. Хочешь увидеться с ним?
– Нет. Я просто должна быть рядом с ним, пока не исполнятся три знамения. Одно уже исполнилось.
Женщина заинтересованно оглянулась:
– Какое же?
– Песнь Севера убивала моих врагов, и я узнала, что не весь мой народ погиб. Я узнала, что на севере страны, которую вы зовете Ливад, большое племя. Снег стал черным от их жилищ.
– Правда?.. – Алсая была удивлена. – Нужно будет сообщить тем, кто в Та-Мали. Там тоже есть Дети Снегов, которым удалось спастись. Они пришли после того… как… Древний уничтожил то большое племя…
Ата остановилась:
– Дети Снегов?..
– Да. Их там немного, где-то с полсотни. В основном охотники, которые ушли торговать еще до нападения. Они поклялись отомстить.
– Мы будем мстить, пока не умрет последний Другой, пока Он не сгорит!
– Сгорит? Не думаю… Уснет… Он неуязвим.
– Он сгорит!..
– Если хочешь, Ата, я перенесу тебя в Та-Мали. Там тебе будет лучше… среди своих. Или на север Ливада… Это, наверное, на перешейке? Нужно будет спросить Марто…
– Нет. Пока не исполнились все знамения, я должна следовать за Человеком с крыльями.
Алсая пожала плечами и снова повернулась, чтобы идти дальше. Ата пошла рядом с ней.
– Ты могла бы увидеться с соплеменниками, а потом вернуться. Не так уж это и долго… За день бы управились. А Вирд-А-Нэйс никуда не денется.
– Ты вернешь меня назад сегодня же?
Алсая посмотрела на нее сверху вниз – Умеющая исчезать была очень высокой, почти как мужчина.
– Мне кажется, или я уговариваю тебя?.. – усмехнулась женщина.
– Я хочу увидеть других Детей Снегов, Исчезающая. Но я должна вернуться уже сегодня!..
– Ладно… Будем считать, что это ты меня уговорила. Прямо сейчас?..
Ата кивнула. Она хотела увидеть людей своего племени. Хотела поговорить с теми, кто, как и она, поклялся отомстить.
– Только возьмем теплую одежду… – сказала Алсая, – а то я и забыла, какой там мороз…
Четыре раза по десять и еще двое – насчитала Ата. Сильные, крепкие мужчины, мудрые вожди, смелые охотники, только их глаза были словно потухший в жилище очаг – без жизни. Увидев Ташани, они повеселели. Но когда узнали в Ате Вестницу восставших, Принесшую-злую-весть, Ташани мертвых – все как один опустили головы и понуро замолчали. Но сердце Аты все равно радовалось, что они живы.
– Я больше не Ташани-без-племени, – сказала она. – Послушайте меня, вожди, воины! Я больше не Принесшая-злую-весть, я не вестница смерти – я вестница жизни! Я видела мудрую Сову, и она дала мне три знамения, одно из которых уже сбылось!
И Ата рассказала все: о Человеке с крыльями, о своем сне, о знамениях, о будущем…
– Ты говоришь, Ташани, что наши люди еще будут умирать? – сказал Гихо, высокий и прямой, как дерево в землях людей огня. Сильный и красивый. У Гихо был брат Ай-Хойк – отражение его в воде. Такой же сильный, такой же красивый, и только имя и взгляд отличали одного от другого. Гихо смотрел хмуро, прищурившись, Ай-Хойк словно улыбался глазами. – Мы еще будем гибнуть – иначе как исполнится второе знамение? И ты говоришь, что больше не вестница смерти?
– Только один погибнет… – тихо произнес Шоймс Старый Волк. – Честь для воина положить свою жизнь, чтобы спасти народ.
– Честь для воина!.. – повторило множество голосов.
Но Ата не хотела, чтобы кто-то из них погиб. «Ты увидишь последнего из твоего племени, чью кровь прольет Он».
Ата благословила всех, пахучей красной травой ши, смешанной с тюленьим жиром, нарисовала на лбу каждого солнце. Вожди и простые воины, юные и старые поклонились ей. И Ата обещала, что придет день, и они вновь станут сильным великим народом, который не боится ни холода, ни ледяного ветра, ни долгого пути по снежной пустыне, ни хищных зверей, нападающих из тьмы. Они – племя смелых охотников – Дети Снегов. Кровь их сильна, и Купающийся в крови купается на погибель себе!
– Прощайте, братья, – собралась уходить Ата.
– Подожди!.. – Шоймс Старый Волк встал. Он посмотрел на Ату, поднял сморщенную, но еще сильную руку. – Слушайте меня, воины. Если вы Дети Снегов, то должны знать обычай.
– Какой обычай, старейшина? – спросил Кигэ, вождь племени Кадиш.
– Когда я был молод, как ты, вожди клялись на крови, что не оставят без защиты свою Ташани. Мы должны пойти за ней, чтобы защищать ее, пока не исполнятся знамения.
– Но, старейшина!.. – воскликнул Гихо (он лишь недавно получил право говорить в присутствии вождей – кровь его горяча), – мы клялись остаться здесь, чтобы отомстить!
– Кому отомстить, Гихо? Враг наш уже ушел далеко на юг. Нам некому здесь мстить. Правда в том, что мы прячемся в этой башне! А мстить… некому… Если пойдем с Ташани, то найдем нашего врага!
Воины зашумели и закивали.
– Мы пойдем с тобой, Ташани! Мы пойдем с тобой!.. – послышалось со всех сторон.
Ата радовалась. Вожди и воины из ее народа будут с ней в том большом городе… чужом городе…
– Послушай, Ата… – тихо произнесла подошедшая к ней Алсая. – Я не смогу переместить всех. Только тебя и еще… максимум двоих. Скажи им об этом.
Читать бесплатно другие книги:
