Читая Фрейда. Изучение трудов Фрейда в хронологической перспективе Кинодо Жан-Мишель

Главное открытие: истерические симптомы имеют смысл

Мы начнем с Исследования истерии – основополагающего психоаналитического труда, в котором Фрейд и Брейер представляют свои достижения в лечении истерических симптомов и свои первые гипотезы. В конце ХIХ в. истерия была очень распространенным расстройством, и все задавались вопросом, какое происхождение она имеет: органическое или психическое. Врачи были сбиты с толку невозможностью найти истинную причину заболевания. Действительно, истерическая конверсия стала вызовом медицинской науке, так как ее симптомы нельзя было связать ни с какими локализуемыми анатомическими повреждениями, к тому же они появлялись и исчезали совершенно неожиданно. Невозможность понять эти симптомы, часто кажущиеся нарочитыми, раздражала врачей, так что от таких больных (а чаще всего ими становились женщины) в конце концов отказывались, рассматривая их как сумасшедших или симулянток.

В 1882 г. Фрейд, воодушевленный успехом своего венского коллеги Брейера, в свою очередь заинтересовался применением внушения и гипноза при лечении больных, страдающих симптомами, которые относили к истерии. В Исследовании истерии – труде, который стал итогом более чем десятилетней клинической работы, – оба исследователя в деталях описывают лечение пяти пациенток, затем каждый из них посвящает теоретическую главу своим гипотезам. Глава, написанная Фрейдом и озаглавленная «Психотерапия истерии», вошла в историю не оттого, что явилась первым текстом такого рода, но, прежде всего, потому что в ней Фрейд заложил клинические и теоретические основы новой дисциплины – психоанализа, восходящего к катартическому методу. Открытый Брейером «катартический метод», использовавшийся между 1880 и 1895 гг., стал формой психотерапии, позволявшей больному воскресить в памяти травматические события, происходившие в момент появления первых истерических симптомов. Брейер, а затем и Фрейд заметили, что эти симптомы исчезали по мере того, как пациентке удавалось воскресить воспоминание и заново глубоко пережить чувства, первоначально связанные с этими событиями. Фрейд рассказывает, что поначалу он, как и Брейер, прибегал к гипнозу и внушению, чтобы помочь больной вызвать эти патогенные воспоминания. Но вскоре он отказался от этой техники в пользу одного радикального изменения: Фрейд заметил, что, если попросить пациента свободно говорить обо всем, что приходит в голову, – так называемый метод свободных ассоциаций, – спонтанное течение мысли последнего позволяло не только добраться до патогенных воспоминаний, ранее вытесненных, но проследить и преодолеть сопротивления, препятствующие пациенту обнаружить эти воспоминания. Этот новый технический подход повлек за собой все более и более ясное понимание той роли, которую играют сопротивление, перенос, символика речи, а также психическая проработка. Эти элементы, свойственные любому психоаналитическому лечению, были намечены Фрейдом в четвертой главе Исследования истерии. Что касается понятия отреагирования (l’abraction), то оно постепенно было оставлено; тем не менее представление об эмоциональной разрядке остается неотделимым элементом психоанализа.

Можно ли сказать, что эти гипотезы, представленные в 1895 г., на сегодняшний день устарели? Тем, кто выдвигает подобное предположение, я сказал бы о психоанализе то же, что и о других великих открытиях: в конце XIX в. одновременно с психоанализом появилось множество изобретений, в дальнейшем они были усовершенствованы, но на данный момент никакое новое революционное открытие не смогло их заменить. Начинать работу с изучения такого основополагающего психоаналитического труда, как Исследование истерии, интересно именно потому, что сегодня этот терапевтический подход ничуть не потерял значения в своей области.

Биографии и история

Жизнь Фрейда до публикации

Исследования истерии в 1895 г.

В 1895 г. Фрейду 39 лет: он женат, произвел на свет шестерых детей и уже имеет за плечами заметную медицинскую карьеру исследователя-невропатолога и практикующего невролога. Он родился в 1856 г. во Фрайберге (Моравия) в еврейской семье; хотя Фрейд называл себя либералом и атеистом, он сохранил эмоциональную связь с иудаизмом. В его семье сложились непростые отношения между поколениями. В возрасте 40 лет отец Фрейда Якоб женился во второй раз на двадцатилетней девушке Амалии Натансон – ровеснице двух его сыновей от первого брака. Это смущало юного Фрейда, который впоследствии воображал себя скорее ребенком юной пары – матери и одного из своих сводных братьев, чем сыном своего пожилого отца. Старший из восьмерых детей, Фрейд остался любимцем матери, что, без сомнения, способствовало укреплению его веры в свой успех. В 1860 г. семья Фрейда поселилась в Вене. Зигмунд изучал медицину и работал с известными профессорами, например с физиологом врачом-позитивистом Эрнстом Брюкке. Именно Брюкке познакомил Фрейда с Й. Брейером – физиологом и видным венским практикующим врачом, который интересовался лечением истерии и был на четырнадцать лет старше Фрейда. Новаторский подход Фрейда к науке уже проявился в разных исследованиях, принесших ему известность. Так, благодаря первопроходческой работе, посвященной теме морфологического и физиологического единства клеток и нервных волокон, Фрейд стал непризнанным первооткрывателем нейронной теории, позднее, в 1891 г., разработанной Генрихом Вильгельмом Вальдейером. Что касается публикаций Фрейда об афазии и полиомиелите, появившихся в 1891 г., их ценность признается и сегодня, в особенности его функциональная концепция афазии, опровергавшая принятую в то время теорию кортикальной локализации. Фрейд изучал и фармакологические свойства кокаина, ставя опыты на самом себе, но позже славу этого открытия присвоил один из его коллег. В 1885 г. Фрейд получил почетное звание приват-доцента.

В 1882 г. Зигмунд влюбился в Марту Бернайс. Ему было 26 лет, ей – двадцать. Их помолвка продлилась четыре года, в течение которых они почти ежедневно обменивались письмами. В этой переписке Фрейд часто показывает себя как тревожный, страстный и тиранический жених, а Марта – как надежная и сдержанная невеста, «нормальная» женщина, как позднее скажет о ней очень ценивший ее Э. Джонс. Они поженились в 1886 г., вскоре после открытия Фрейдом частной практики. У них родилось шестеро детей. В 1891 г. семья Фрейда переехала на новую квартиру в Вене (улица Берггассе, 19), где они жили до 1938 г., когда вынуждены были бежать от преследования нацистов в Лондон.

Фрейд и Брейер: плодотворное сотрудничество

Слушая своего венского друга и коллегу Йозефа Брейера, который в 1882 г. рассказал ему об успехах, достигнутых им в лечении истерических симптомов юной пациентки Анны О., Фрейд впервые обратил внимание на возможности, которые открывал гипноз в лечении больных истерией. Брейер сыграл определяющую роль в возникновении психоанализа. Врач, еврей по происхождению, он был известным физиологом и блестящим специалистом по внутренним болезням, человеком большой культуры. Он являлся также другом и семейным врачом многих влиятельных представителей венского общества, таких как философ Франц Брентано и композитор Иоганн Брамс. Фрейд познакомился с Брейером при посредничестве своего учителя Эрнста Брюкке, под руководством которого проводил исследования по нейрофизиологии с 1876 по 1882 г. После открытия собственной частной практики Фрейд применял технику Брейера в лечении многих пациенток и с большим удовольствием обнаружил, что наблюдения Брейера подтвердились и в этих случаях. Однако Фрейд, чей исследовательский ум всегда стремился к новым открытиям, вскоре стал искать свой собственный путь.

Фрейд учится у предшественников: Шарко и Бернхейма

Желая расширить свои познания, Фрейд решил пройти стажировку: в 1885–1886 гг. в Париже у Шарко, затем в 1889 г. в Нанси у Бернхейма. В течение нескольких месяцев он обучался у Шарко, прославившегося исследованиями, призванными разрешить проблему, которую представляла для медицины истерия. Отвергая античные и средневековые теории, объяснявшие истерию возбуждением или стимуляцией матки, Шарко придал этому заболеванию статус определенной нозологической единицы и сделал ее предметом своих исследований. Он классифицировал истерию как одну из функциональных нервных болезней, или неврозов, чтобы отделить ее от психиатрических заболеваний органического происхождения. Он установил это различие, когда заметил, что распространение истерических параличей было случайным и отличалось от распространения, которое наблюдается при корешковом поражении. Используя гипнотическое внушение, чтобы воспроизвести истерические симптомы, а затем заставить их исчезнуть, Шарко показал, что истерические расстройства имеют психическую, а не органическую природу. Он выдвинул гипотезу о «динамическом повреждении мозга» травматического характера, которое могло являться причиной истерии как у женщин, так и у мужчин.

Однако Шарко использовал гипнотическое внушение прежде всего в целях демонстрации, а не в качестве лечения. Поэтому в 1889 г. Фрейд решил отправиться к Бернхайму в Нанси, чтобы усовершенствовать свою технику. Бернхайм показал, что гипноз – это внушение, которое производится, прежде всего, при помощи слов, а не магнетизмом взгляда. Он использовал этот подход в качестве психотерапевтической техники, и Фрейд стал применять ее после своего возвращения в Вену.

«Исследование истерии»: пятнадцатилетний труд

Фрейд потратил многие годы, чтобы убедить Брейера объединить в работе клинические наблюдения, которые они осуществляли с 1881 г., а также их гипотезы по теме истерии. Они начали с публикации промежуточных выводов о результатах применения катартического метода в «Предварительном сообщении» (1893), которое в 1895 г. вошло в «Исследование истерии» как первая глава.

Однако со времени публикации «Исследования истерии» завершилось сотрудничество двух авторов, и начиная с 1896 г. Фрейд, разочарованный отсутствием честолюбия у Брейера, продолжал свои исследования в одиночестве. Одной из причин их взаимного отчуждения стало то, что Брейер не признавал важности сексуальных факторов в происхождении истерии, в то время как Фрейд все больше их выделял. Тем не менее Брейер продолжал издали интересоваться развитием идей Фрейда. Последний с удивлением узнал об этом после смрти Брейера в 1925 г., когда сын Йозефа Роберт, отвечая на письмо с выражениями соболезнования, заверил Фрейда, что отец всегда с интересом относился к его трудам (Hirschmuller, 1978).

Изучая произведение

Ссылки на страницы приводятся по изданию: S. Freud et J. Breuer (1895d). tudes sur l’hystrie, trad. A. Berman. Paris: PUF, 1956.

• «ПСИХИЧЕСКИЙ МЕХАНИЗМ ИСТЕРИЧЕСКИХ ФЕНОМЕНОВ» З. ФРЕЙДА И Й. БРЕЙЕРА

Вступительная глава воспроизводит текст «Предварительного сообщения», уже опубликованного в 1893 г., где авторы последовательно описали свои клинические действия и сообщили о своих первых гипотезах. Они объявляют, что, как правило, случайное наблюдение позволяет открыть причину или, точнее, событие, которое в первый раз в далеком прошлом вызвало истерический симптом. Эта причина ускользает при простом клиническом осмотре, а сам больной не сохраняет воспоминаний об этом событии. Для пробуждения у пациента воспоминаний о том времени, когда симптом появился впервые, обычно необходима помощь гипноза: «Только тогда удается установить самым четким и убедительным образом отношение, о котором идет речь» (р. 1). Чаще всего события, которые позднее вызывают более или менее серьезные патологические проявления, происходят в детстве.

Наблюдения показывают, что, с точки зрения патогенеза, существует аналогия между истерией и травматическим неврозом, так как причиной возникновения истерических симптомов можно считать психическую травму. Впоследствии психическая травма и воспоминание о ней «действуют как инородное тело, которое еще долго после своего вторжения продолжает играть активную роль» (р. 4). По мнению авторов, исчезновение симптомов после возвращения травматического воспоминания подтверждает эту гипотезу. Я предоставляю слово Фрейду и Брейеру, чтобы описать этот новый терапевтический метод: «К нашему огромному изумлению мы обнаружили, что каждый из истерических симптомов немедленно и безвозвратно исчезал, когда удавалось вытащить на свет воспоминание о происшествии, которое послужило толчком к началу заболевания и вызвало чувства, связанные с этим происшествием. Симптомы исчезали после того, как больной очень детально описывал то, что произошло, и давал этой эмоции вербальное выражение» (р. 4). Однако, уточняют Фрейд и Брейер, чтобы возвращение этого воспоминания повлекло за собой терапевтический эффект, необходимо, чтобы пациент пережил первоначальное чувство: «Воспоминание, лишенное всякой аффективной нагрузки, почти всегда совершенно бесполезно» (р. 4). Эти повторяющиеся наблюдения привели Фрейда и Брейера к знаменитому с тех пор утверждению: «Больной истерией страдает, прежде всего, от воспоминаний» (р. 5).

Речь играет определяющую роль в «катартическом» действии, считают авторы, так как стирание патогенного воспоминания предполагает реакцию эмоциональной разрядки, будь то слезы или месть: «Человек находит замену действию в речи, и благодаря этой замене аффект может быть „отреагирован“ почти так же эффективно. Иногда возможности облечь в слова может быть достаточно: например, жалоба или исповедь дают возможность раскрыть секрет, выматывающий душу, приносят облегчение. Когда подобного отреагирования в речи, в действии или (в самых легких случаях) в слезах не происходит, аффект, связанный с воспоминанием, сохраняется» (р. 6).

Кроме того, Фрейд и Брейер замечают, что память больного не сохраняет никаких следов первоначальных событий и что чаще всего речь идет о болезненных воспоминаниях, которые «…больной хотел бы сдержать, подавить, вытеснить из сознания» (р. 7). Авторы объясняют появление истерических симптомов «диссоциацией сознания», т. е. «двойным сознанием», связанным с наличием «гипноидного состояния», которое составляет основополагающий феномен истерии. Коротко говоря, истерические симптомы являются результатом серьезной травмы (аналогичной той, что происходит при травматическом неврозе), вызывающей мучительное подавление (в последнем определенную роль играет сексуальный аффект), результатом ее становится «диссоциация» групп патогенных представлений. Как действует терапевтическое вмешательство? – в заключение спрашивают Фрейд и Брейер. «Оно позволяет устранить влияние, которое имели „неотреагированные“ аффекты, давая больному возможность выразить словами застывший аффект; воспоминание может быть включено в ассоциативный ряд, позволяющий вновь ввести его в сознание (под легким гипнозом), или устранено медицинским внушением, как это происходит при сомнамбулизме, сопровождающемся амнезией» (р. 13).

• «ИСТОРИИ БОЛЕЗНИ»: ПЯТЬ УСПЕХОВ КАТАРТИЧЕСКОГО МЕТОДА

Далее авторы представляют отчет о пяти клинических наблюдениях, из которых лишь первое составлено Брейером, а в остальных четырех речь идет о пациентках Фрейда. Вот в общих чертах краткий экскурс, в котором мы хотели бы показать основные этапы, пройденные Брейером и Фрейдом в их важном исследовании.

• «Анна О…» Й. Брейера: первый случай

Когда Й. Брейер познакомился с Анной О… – ее настоящее имя – Берта Паппенгейм, молодой пациентке был 21 год и она страдала от нервного кашля и множества других истерических симптомов: частой смены настроения, нарушения зрения, правостороннего паралича, кратковременных угнетений сознания («абсансов»), сопровождавшихся галлюцинациями, различных нарушений речи и т. д. Часто и подолгу беседуя с больной, Брейер заметил, что некоторые симптомы исчезали после того, как молодая женщина подробно рассказывала ему о воспоминании, связанном с моментом их первого появления, в то же время вновь интенсивно переживая те же чувства, которые она испытала тогда. Случайно сделав это наблюдение, Брейер повторил опыт с другими симптомами, теперь уже более систематически, и точно установил, что когда он расспрашивал Анну О… об обстоятельствах первого появления симптомов, они исчезали по мере того, как пациентка ему отвечала. Вот что пишет Брейер: «Был рассмотрен отдельно каждый из симптомов этой сложной клинической картины; все травмирующие случаи были извлечены на свет в порядке, обратном их возникновению, начиная со дня, предшествующего обострению заболевания, и заканчивая днем первого появления симптомов. Как только причина была названа, симптомы исчезали навсегда» (р. 25). Кроме того, Брейер наблюдал этот феномен, когда больная находилась в состоянии измененного сознания, близком к самогипнозу, в трансе, который он назвал гипноидным состоянием. Позднее Брейер улучшил свою технику и сам гипнотизировал пациентку, чтобы не ждать, пока она войдет в состояние самогипноза, что позволяло выиграть время. Сама Анна О… назвала эту лечебную процедуру talking cure (лечение словом), а восстановление воспоминаний, связанных с появлением симптомов, позволявшее их отреагировать, обозначила термином chimney sweeping (прочистка дымохода).

Затем Брейер приводит длинный список симптомов, исчезнувших благодаря этому, как он выражается, очищающему повествованию (р. 25–26), и иллюстрирует его множеством примеров. Самым крупным терапевтическим успехом явилось, без сомнения, исчезновение паралича правой руки у Анны О… Когда пациентка сидела у постели тяжелобольного отца, у нее случилось нечто вроде галлюцинации, во время которой она увидела змею, ползущую к отцу, чтобы укусить его, и в то же время заметила, что не может пошевелить как бы одеревеневшей правой рукой, которой опиралась о спинку стула. После этого первого эпизода мучительная галлюцинация неоднократно повторялась, сопровождаясь параличом правой руки и потерей способности говорить на любом языке, кроме английского. Брейер рассказывает, что к моменту завершения лечения Анна О… дала ему полное описание обстоятельств, при которых возникла галлюцинация со змеей. Как только она смогла вспомнить, что пережила той драматической ночью у постели больного отца, правосторонний паралич исчез и она снова обрела возможность говорить на немеком языке: «Сразу после своего рассказа она заговорила по-немецки и избавилась от многочисленных нарушений, которые преследовали ее до этого. Потом она отправилась в путешествие, но прошло еще много времени до того, как она смогла полностью восстановить психическое равновесие. С тех пор она совершенно здорова» (р. 30).

Постфрейдисты

Чем закончилось лечение Анны О…?

Брейер закончил свой отчет на довольно оптимистической ноте, объявив, что пациентке потребовалось некоторое время для полного восстановления психического равновесия, но что с тех пор она «совершенно здорова» (р. 30), однако в свете последних исследований это оказалось не совсем точно. Со своей стороны, Фрейд давал различные версии того, как закончился анализ Анны О… Много лет спустя он заявил, что лечение было прервано, поскольку Брейер не смог вынести любовный перенос своей пациентки и спасся бегством: «Как сделал бы любой врач на его месте, если он не психо-аналитик: Брейер пришел в ужас и передал свою пациентку коллеге» (письмо Стефану Цвейгу от 2 июня 1932 г.). В биографии Фрейда (1953–1957) Джонс воспроизводит одну из этих версий: как он рассказывает, в последний день лечения Брейер был вызван к постели Анны О… и застал ее в истерическом припадке, разыгрывающей рождение ребенка, отцом которого, по ее заявлению, являлся Брейер. Брейер спасся бегством и в тот же день вместе с женой отправился в Венецию, где, видимо, была зачата их дочь.

На самом деле, более поздние исторические изыскания показали, что широко распространенная версия Джонса была выдумкой Фрейда и не соответствует действительности. Так, Хиршмюллер (1978) доказал, что Брейер продолжал наблюдать свою пациентку и после окончания катартического лечения. В действительности некоторые проявления болезни Анны О… сохранились, более того, она страдала от невралгии тройничного нерва, которую Брейер лечил морфием, что вызвало наркотическую зависимость. В июле 1882 г. Брейер отправил пациентку для продолжения лечения к Людвигу Бинсвангеру – директору санатория в Кройцлингене, и к тому времени, как она покинула санаторий в октябре того же года, ее состояние улучшилось. Потом Анна О… жила в Вене, где еще несколько раз обращалась за врачебной помощью, затем переехала во Франкфурт. В Германии она вела активный образ жизни, стала известна как писательница и занималась общественной деятельностью. В свете новых данных Р. Бриттон пересмотрел этот основополагающий случай и выдвинул серию убедительных гипотез о природе истерического конфликта.

Некоторые хулители психоанализа использовали тот факт, что пациенты, описанные в Исследовании истерии, не были полностью избавлены от своих симптомов, для того, чтобы оспорить его действенность, обвиняя Фрейда и Брейера в мистификации, а Анну О… – в симуляции. Конечно, охваченные энтузиазмом, Брейер и Фрейд несколько приукрасили описания приводимых клинических случаев, так как одной из целей их публикации было показать, что в своих исследованиях они опередили Пьера Жане. Тем не менее не должно случиться так, что за деревьями не станет видно леса: каким бы относительным ни был успех данного лечения, случай Анны О… останется в анналах как первый триумф так называемого катартического метода, подтолкнувший Фрейда к открытию психоанализа.

• «Эмми фон Н…» З. Фрейда:

Фрейд впервые использует катартический метод

Так же как открытие катартического метода возводят к лечению Анны О…, описанному Брейером, именно к случаю «Эмми фон Н…», описанному Фрейдом, восходит его отказ от использования гипноза в пользу метода свободных ассоциаций. Речь шла о женщине (чье настоящее имя было Фанни Мозер) 41 года, вдове богатого промышленника, от которого она имела двух дочерей. Женщина страдала серьезной фобией животных. Во время лечения, которое началось 1 мая 1889 г. и продлилось шесть недель, Фрейд вел с ней беседы с целью добиться катарсиса, сопровождая их массажем и сеансами гипноза, чтобы помочь восстановить память. Однако во время бесед с пациенткой Фрейд заметил, что Эмми достаточно было спонтанно говорить с ним, чтобы у нее появились значимые воспоминания, и что катартический эффект достигался просто за счет спонтанной словесной разрядки: «Все происходит так, как если бы она усвоила мой метод; она, по всей видимости, использует эту беседу, при ее кажущейся бессвязности, вместо гипноза» (р. 42). Несколько дней спустя пациентка, раздраженная вопросами Фрейда, попросила его не прерывать ее без конца, а «дать ей возможность высказаться» (р. 48). Фрейд согласился на это и обнаружил, что добивается от пациентки желаемых воспоминаний, даже не прибегая к гипнозу, который он, тем не менее, продолжал использовать. Пациентка же постоянно просила Фрейда не дотрагиваться до нее, когда она охвачена ужасом, излагая свои воспоминания: «Оставайтесь на месте! Не говорите ничего! Не трогайте меня!» Затем она успокаивалась. Фрейд заключает, что в случае «Эмми фон Н…» речь шла не столько о конверсионной истерии, сколько об истерических психических симптомах, включающих тревогу, депрессию и фобии. По поводу происхождения этой истерии Фрейд счел, что подавление сексуального элемента играло здесь определяющую роль, так как подобное подавление было «более чем что-либо другое способно нанести травму» (р. 80).

• «Мисс Люси Р…» З. Фрейда:

Фрейд постепенно оставляет гипноз ради внушения

В декабре 1892 г. Фрейд начал продлившееся затем девять недель лечение молодой английской гувернантки, которая страдала от потери обоняния и от обонятельных галлюцинаций: ее преследовал запах гари – эти нарушения были расценены как истерические симптомы. После безуспешной попытки применить к ней гипноз Фрейд отказался от него и применил так называемый метод свободных ассоциаций, лишь иногда помогая себе легким нажатием на лоб пациентки, когда появление воспоминаний затягивалось: «Я нажимал рукой на лоб пациентки или обхватывал ее голову двумя руками, говоря: „Под давлением моих рук вы будете вспоминать. В тот момент, когда давление прекратится, вы увидите перед собой нечто и вам в голову придет идея, которую надо ухватить, – это та идея, которую мы ищем. Ну что же? Что вы увидели или подумали?“» (р. 86). Это лечение подтвердило гипотезу, согласно которой именно воспоминание о некоем происшествии, забытом, но в точности хранящемся в глубине памяти, лежит в основе патогенного эффекта истерических симптомов. Речь идет о психическом конфликте, чаще всего сексуальной природы, и патогенный эффект обязан своим появлением тому, что невыносимая мысль «вытеснена из сознания и не может включиться в свободные ассоциации» (р. 91). В этом случае симптомы исчезли после того, как Фрейд обнаружил, что «Мисс Люси Р…» тайно влюблена в своего хозяина, и сама она призналась, что подавила эту безнадежную любовь.

• «Катарина…» З. Фрейда:

Рассказ о короткой психоаналитической терапии

В этом отчете Фрейд предлагает блестящую краткую демонстрацию той роли, которую играют сексуальные травмы в возникновении истерических симптомов. Лечение проходило в форме длившейся несколько часов беседы между Фрейдом и девушкой 18 лет, которой он дал импровизированную консультацию во время прогулки, находясь на отдыхе в горах в августе 1893 г. Катарина была дочерью хозяйки трактира; зная, что Фрейд – врач, она спросила, не может ли он помочь ей справиться с симптомами удушья, сопровождавшимися галлюцинациями какого-то ужасного лица. Во время разговора, подробно записанного Фрейдом, Катарина вспомнила, что ее симптомы появились за два года до того, когда она стала свидетельницей полового акта между ее «дядей» и кузиной Франциской, увиденное глубоко шокировало ее. Это воспоминание напомнило Катарине, что «дядя» неоднократно пытался соблазнить и ее, когда ей было 14 лет. Фрейд замечает, что после своего рассказа девушка испытала облегчение, так как, по его словам, истерия была «по большей части отреагирована» (р. 104). Фрейд видит в этом подтверждение своего тезиса: «Тревога, от которой страдает Катарина во время своих приступов, имеет истерическую природу, то есть это повторение тревоги, появлявшейся во время каждого случая сексуальной травмы» (р. 106). В примечании, добавленном в 1924 г., Фрейд признается, что речь шла не о «дяде» девушки, а о ее собственном отце (р. 106, прим. 1).

• «Элизабет фон Р…» З. Фрейда:

Первый полный анализ случая истерии

Четвертый описанный Фрейдом случай – лечение 24-летней девушки венгерского происхождения «Элизабет фон Р…» (настоящее ее имя – Илона Вайс), которое продолжалось с осени 1892 г. по июль 1903 г. В течение двух лет молодая женщина страдала от сильных болей в ногах и от не поддающихся классификации двигательных нарушений, которые впервые обнаружились, когда она ухаживала за больным отцом. Вскоре после смерти отца сестра пациентки также заболела и умерла, и эти две смерти сыграли определяющую роль в образовании ее симптомов. Как пишет Фрейд, лечение проходило в три этапа. На первом этапе главной проблемой стала невозможность установить связь между симптоматикой пациентки и причинами, вызвавшими ее. Пациентка оказалась невосприимчивой к гипнозу, и Фрейд довольствовался тем, что уложил ее на кушетку с закрытыми глазами, предоставив ей свободу движения в любом направлении. Несмотря на все усилия Фрейда, ожидаемого терапевтического эффекта добиться не удалось. Тогда он прибегнул к процедуре давления рукой на лоб и попросил пациентку говорить обо всем, что приходит ей в голову. Первой мыслью Элизабет фон Р… было воспоминание о молодом человеке, в которого она была влюблена, когда ее отец был болен. Но из-за тяжелого состояния отца она решительно отказалась от своей любви. Кроме того, она вспомнила, что боли в ногах появились в момент возникновения этого внутреннего конфликта, – механизм, характерный, по мнению Фрейда, для истерической конверсии. Воспоминание об этой любовной неудаче привело к тому, что пациентка сама обнаружила мотив своей первой конверсии. «Больная очень удивила меня, сообщив, что она понимает теперь, по какой причине боли всегда начинаются в определенном месте на правом бедре и бывают там особенно сильны. Это именно то место, куда ее отец каждое утро укладывал свою сильно распухшую ногу, когда она меняла ему повязку (р. 117). После этой фазы отреагирования состояние пациентки улучшилось. Фрейд уверовал в процедуру нажатия рукой на лоб пациентки, чтобы вызывать появление мыслей и образов, и без колебаний проявлял настойчивость, когда пациентка под действием сопротивления уверяла его, что ни о чем не думает. «Во время этой мучительной работы я научился придавать большое значение сопротивлению, доказательства которого больная предъявляла во время попыток вернуть свои воспоминания» (р. 122).

Необходимо было пройти третью фазу лечения, чтобы добиться полного исчезновения симптомов. Непредвиденный эпизод помог Фрейду раскрыть секрет, который стал причиной болей. Во время одного из сеансов пациентка попросила его закончить встречу раньше, потому что услышала в смежной комнате голос звавшего ее зятя. После этого перерыва она вновь почувствовала сильные боли в ногах, что позволило Фрейду дойти до конца в решении этой загадки. Появление зятя напомнило пациентке, что боли начались после смерти сестры: когда она вошла в комнату, где лежала покойная, ее посетила постыдная мысль, что кончина сестры освободила зятя и что он теперь мог бы жениться на ней самой! Однако любовь к мужу сестры противоречила ее моральным устоям, поэтому она вытеснила из своего сознания эту невыносимую мысль. Так был сформирован механизм конверсии: «…она обрекла себя на боли при помощи удачной конверсии психического страдания в соматическое» (р. 124). Это осознание принесло окончательное выздоровление, в чем Фрейд смог убедиться годом позже, когда увидел бывшую пациентку танцующей на балу. Успех лечения не помешал Элизабет фон Р… глубоко обидеться на Фрейда, раскрывшего ее секрет.

• «ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ» Й. БРЕЙЕРА

В теоретической главе Брейер развивает некоторые гипотезы, которые наметил в Предварительном сообщении. Его вклад в основном состоит в описании «гипноидного состояния» и диссоциации психики, происходящей из наличия бессознательных представлений, которые не могут стать сознательными и приобретают, таким образом, патогенный характер. Он утверждает, что истерические расстройства появляются у особенно возбудимых и имеющих склонность к самогипнозу людей (которых он называет гипноидными), что облегчает внушение. Он утверждает также, что такие пациенты имеют предрасположенность к отказу признавать и распознавать сексуальное, особенно в случаях истерической конверсии: «Большая часть этих вытесненных и конвертированных представлений имеет сексуальный характер» (р. 199). Однако в то время как Брейер довольствовался применением открытого им катартического метода, не пытаясь его усовершенствовать, Фрейд в последней главе описывает, каким образом он его развил, что сообщает работе Брейера скорее историческую, нежели теоретическую ценность.

• «ПСИХОТЕРАПИЯ ИСТЕРИИ» З. ФРЕЙДА

• От гипноза к свободной ассоциации

Отталкиваясь от своей терапевтической практики, Фрейд показывает, что был вынужден постепенно изменить свою катартическию технику, чтобы прийти к использованию оригинального, отличного от подхода Брейера терапевтического подхода, и подробно рассматривает его преимущества и недостатки. Изучая эту основополагающую главу, мы видим, как под пером Фрейда вырисовываются все более точные контуры того, что станет психоаналитическим методом с уже намеченными основными принципами: в этом тексте 1895 г. представлены новые понятия – «бессознательное», «сопротивление», «защиты», «перенос» и многие другие.

Вначале Фрейд рассказывает, что трудности и ограничения, с которыми он встретился, применяя катартический метод, подтолкнули его к поиску более эффективных способов выявления патогенных воспоминаний и к использованию новой техники, вскоре заменившей прежнюю. На самом деле катартический метод в том виде, в котором он применялся, занимал очень много времени и требовал от пациента полного доверия к врачу, чтобы гипноз удался. Но не все пациенты проявляли подобное доверие в равной степени. Фрейд не пал духом и преодолел это препятствие, найдя способ, позволявший пациентам восстановить патогенные воспоминания без помощи гипноза. Это одна из его гениальных идей. Он заметил, что, если уложить пациента и попросить его закрыть глаза и сосредоточиться, тому удавалось настойчивыми повторениями усилия вызвать новые воспоминания. Но поскольку эта процедура по-прежнему требовала от него больших усилий, а результаты запаздывали, Фрейд предположил, что это может быть знаком сопротивления, которое оказывает сам пациент. Врач должен был преодолеть эти новые препятствия, задерживающие появление представлений.

Именно так Фрейд открыл роль, которую играют сопротивление и защиты – психические механизмы, препятствующие патогенным представлениям достигнуть Я (р. 217). Он понял, что целью их было «выбросить из сознания и из памяти» под воздействием силы, которую он назвал цензурой, неприемлемые идеи: «Это была психическая сила, отвращение, которое испытывало Я, она первоначально вызывала вытеснение патогенной идеи из ассоциативного ряда, а потом противилась ее возвращению в память» (р. 217). По мнению Фрейда, патогенное представление должно было подвергнуться изгнанию из сознания в иную часть психики, этот процесс он и назвал «вытеснением» (р. 217). Но, если неликвидированная эмоция выходит за пределы того, что пациент способен вынести, психическая энергия конвертируется в соматическую и создает истерический симптом в соответствии с механизмом конверсии.

Подход Фрейда в то время был основан на неотступном давлении на пациентов, чтобы заставить их преодолеть свое сопротивление. Он дополнил его, добавив технический момент – надавливание на лоб пациентки, чтобы облегчить появление патогенных воспоминаний. Однако немного позднее, открыв метод свободных ассоциаций, он отказался и от этого технического жеста. Открытие свободных ассоциаций происходило постепенно между 1892 и 1898 гг. – более точную дату установить невозможно, но Фрейд упоминает о них уже в случае «Эмми фон Н…», когда он постепенно дает место спонтанному самовыражению своей пациентки.

Исследование истерии, благодаря особому вкладу Фрейда, наполнено клиническими, техническими и теоретическими замечаниями, открывшими новые пути и заложившими фундамент, на котором вскоре возник психоанализ. Среди новых понятий, введенных здесь впервые, три заслуживают особого рассмотрения: это сексуальность, символизм и перенос.

• Роль сексуальности

Хотя Фрейд очень рано установил, что травмы сексуального характера регулярно возникают в рассказах об обстоятельствах появления первых истерических симптомов, вначале он проявлял скепсис, не усматривая здесь причинно-следственной связи: «Недавний ученик Шарко, я краснел при мысли о связи между истерией и сексуальностью, примерно так же, как это обычно делают мои пациентки» (p. 208–209). Но, будучи вынужден констатировать, что в рассказах его пациенток постоянно фигурируют травмы сексуального характера, он признал очевидность того, что сексуальный фактор играет решающую роль в появлении их симптоматики. Позднее он установил, что этот фактор имеет отношение не только к истерии, но и ко всем психоневрозам вообще. Поэтому он назвал их «сексуальными неврозами».

Хотя Фрейд относительно мало говорит об этом в Исследовании истерии, он несколько раз представлял эту революционную точку зрения в различных статьях того же периода, где повторял, что в случаях невроза и в особенности в случае истерии первичная травма всегда связана с реально пережитым сексуальным опытом раннего детства, до наступления полового созревания. Как говорит нам Фрейд, этот опыт, представлял ли он собою простое заигрывание или же более или менее полный половой акт, «должен быть квалифицирован как сексуальное насилие в самом узком значении этого термина» (1897b, [р. 209]). Введя понятие реальной сексуальной травмы, имевшей место в раннем детстве, Фрейд тем самым выдвинул гипотезу, которой придерживался недолгое время между 1895 и 1897 гг. Как замечает Р. Уолхейм (1971, р. 38), говоря таким образом о реальной сексуальной травме, Фрейд никак не затрагивает тему детской сексуальности, т. е. то, что ребенку свойственны сексуальные влечения. Но вскоре новые клинические наблюдения заставили Фрейда изменить свои взгляды. На протяжении этого периода у него появляются сомнения в реальности описываемой сцены соблазнения: не является ли она скорее плодом воображения, чем реальным опытом? С этого момента он приходит к выводу, что определяющий травматический фактор больше зависит от фантазии и от влечения, чем от реальности сцены соблазнения. Позднее мы еще вернемся к этому вопросу.

• Символы и истерические симптомы

Фрейд также заметил, что существует символический детерминизм в форме, которую принимают симптомы, и особенно этот механизм символизации выражен в случае конверсии. Фрейд приводит различные примеры этой символической детерминации, такие как пронизывающая боль во лбу пациентки между глаз, которая исчезла, как только больная вспомнила о «пронзительном» взгляде своей бабушки, который, по ее словам, «проникал глубоко в ее мозг» (р. 144). Со своей стороны, Брейер также замечает, что часто речь идет о «смешной игре слов, об ассоциациях по созвучию, которые связывают аффект и рефлекс» (р. 166). Наконец, Фрейд упоминает возможность того, что истерия придает «примитивный вербальный смысл» своим ощущениям и иннервациям, поскольку «кажется, что когда-то все это имело буквальный смысл» (р. 145). Однако в этот период он еще очень далек от понятия «мнесический символ», к которому обратится позднее.

• Черновой набросок определения понятия «перенос»

Мы с удивлением видим, что уже в своих первых работах об истерии Фрейд описал феномен переноса, употребляя именно такой термин. Он начинает разговор на эту тему издалека, упоминая о необходимости установить доверительные отношения с пациентом. Так, описывая катартическую процедуру, он подчеркивает, что для успеха гипноза от пациента требуется величайшее доверие к врачу и даже «полное слияние» (р. 218). Затем, говоря о способе устранения сопротивления, Фрейд подчеркивает ведущую роль, которую играют личные качества терапевта, так как «во многих случаях только они способны подавить сопротивление» (р. 229).

Фрейд прямо обращается к понятию переноса, вникая в причины сопротивления пациента, особенно в тех случаях, когда процедура давления на лоб не помогала. Первоначально он видит два препятствия для осознания сопротивлений: это, во-первых, личная неприязнь к врачу, которую легко уничтожить; во-вторых, страх пациента слишком привязаться к своему терапевту, преодолеть который значительно труднее. Позднее Фрейд добавляет еще одно препятствие осознанию пациенткой сопротивления, которое возникает, «когда больная боится перенести на личность врача те мучительные представления, которые родились из содержания анализа. Это явление постоянно присутствует в некоторых случаях анализа. Перенос на врача происходит из-за ложных ассоциаций» (р. 245). Фрейд приводит короткий пример: пациентка страстно желала, чтобы ее обнял и поцеловал ее знакомый. В конце сеанса она охвачена таким же желанием, чтобы ее обнял и поцеловал Фрейд, и это приводит ее в ужас. Когда она сообщила Фрейду о природе своего сопротивления, его удалось преодолеть, и они смогли продолжить работу. Фрейд определяет этот феномен как мезальянс или ложную связь. «С тех пор, как я знаю об этом, каждый раз, когда я оказываюсь таким образом вовлечен в ситуацию, я могу утверждать существование переноса и ложной связи. Странная вещь, но больные в этой ситуации всегда поддаются на обман» (р. 245–246).

Постфрейдисты

Взгляд на истерию сто лет спустя

Как же смотрят на истерию современные психоаналитики? Может быть, ее больше не существует? Умеем ли мы сегодня ее диагностировать? Эти вопросы были поставлены Э. Нерсесяном (Нью-Йорк) перед участниками круглого стола под названием «Истерия сто лет спустя», проходившего в рамках Международного психоаналитического конгресса в Сан-Франциско в 1995 г. Как видно из отчета Ж.-М. Ту (1996), во время дебатов были представлены главные современные позиции по этому вопросу; мы приводим их краткое содержание.

Сегодня большинство психоаналитиков согласно с тем, что истерия опирается на широкий спектр патологий, от неврозов до психозов, затрагивая также тяжелые пограничные состояния и случаи патологического нарциссизма. Тем не менее, с точки зрения терапевтического подхода, можно выделить две основные тенденции, одной из которых придерживаются французские психоаналитики, а другой – последователи британской школы.

По мнению Жаннин Шассге-Смиржель (Париж), главное – чтобы психоаналитик не упускал из виду сексуальный аспект истерии и не ограничивался мыслью о том, что истерия основывается исключительно на архаической прегенитальной патологии. Конечно, она признает, что психоаналитика, когда он работает с пациентами такого типа, часто сбивает с толку обилие клинических феноменов, вызывающих в памяти разнообразные ранние нарушения. Однако, по ее мнению, не следует преуменьшать роль, которую играет интерпретация эдипальных конфликтов и чувства вины, вызванного деструктивными нападками на мать. Если сфокусировать внимание только на архаических объектах, велик риск того, что представление об истерии как о клинической категории, тесно связанной с половой идентичностью и эдипальной фазой, окажется размыто. Жаннин Шассге-Смиржель прибавляет, что она не одинока в своих опасениях, поскольку и другие психоаналитики Французской школы, например А. Грин и Ж. Лапланш, также выражали подобное беспокойство. К тому же Ж. Шассге-Смиржель полагает, что истерия принадлежит к «материнскому царству», поскольку, в первую очередь, касается матки и беременности, будь то в реальной жизни или в фантазиях. Поэтому она настаивает на биологическом факторе истерии: его не следует недооценивать, поскольку речь идет о психической патологии, местом действия которой является тело. Настаивая на роли телесного аспекта, Ж. Шассге-Смиржель отмежевывается от тех психоаналитиков, которые отдают первенство речи и языку, а не телу.

Совершенно иную теоретическую и клиническую позицию излагает Эрик Бренман (Лондон), представитель Британской школы. Он выдвигает идею о том, что очень рано в ходе установления первых объектных отношений ребенок усваивает примитивные защиты против тревоги, которые определят его способ управления тревогой, когда он станет взрослым. Конечно, Бренман признает, что сексуальность играет основную роль в истерии; однако, по его мнению, первостепенное значение имеет та непрерывная борьба, которую больной истерией ведет с архаическими тревогами. Он описывает, как такие пациенты воздействуют в переносе на психическую реальность психоаналитика и как они защищаются от архаической тревоги, которая воспринимается ими одновременно как катастрофически угрожающая и как ничего не значащая. У них часто наблюдаются расщепления, которые определяют их психические состояния и распространяются на все уровни их психической жизни. Например, истерические пациенты стремятся установить отношения с идеализированным объектом, но как только контакт установлен, они сразу разочаровываются, поэтому они постоянно переходят от одного крайнего состояния к другому. По мнению Бренмана, истерия связана, прежде всего, с серьезными психотическими нарушениями. Тем не менее возможности психоанализа выдерживать и прорабатывать психотические тревоги очень выросли за последние сто лет, так что в распоряжении таких пациентов имеются сегодня лучшие средства преодолеть свои тревоги и противостоять превратностям существования.

Рубин боится красного

Такое название выбрала для своей статьи Жаклин Шеффер (1986), чтобы описать отношение истерика к сексуальности; метафора навеяна определением, которое дает рубину минералог: «Рубин – это камень, который боится красного. Этот камень абсорбирует все другие цвета призмы и сохраняет их для себя. Он отбрасывает красный, и это то, что он позволяет нам увидеть» (р. 925). По словам Жаклин Шеффер, так же как и рубин, истерия «переливается разными цветами». «Как лучше представить себе то, что позволяет нам увидеть истерик: его ужас перед красным, то есть перед сексуальностью, выставление своей травмы напоказ? <…> Хитрость Я состоит в том, чтобы выдвинуть вперед, показать самое угрожающее и находящееся под угрозой, то, что чужеродно и вызывает ненависть, то, что причиняет боль, и нападать на то, что нападает. Существует ли что-то ценное, такое, что, как в случае с рубином, надо сохранить, хорошенько спрятав?» (p. 925).

Хронология понятий

Отреагирование – цензура – конверсия – защита – фантазия – бессознательное – свободные ассоциации – катартический метод – вытеснение – сопротивление – травма – реальная сексуальная травма.

Свидетельство о первых исследованиях и самоанализе

Письма, которые Фрейд написал своему другу Вильгельму Флиссу за 17 лет (с 1887 по 1904 г.), представляют собой драгоценный источник информации: мы не только многое узнаем о его повседневной частной и профессиональной жизни, но и наблюдаем эволюцию его мысли и процесс самоанализа в этот особенно плодотворный период. От обширной интенсивной переписки сохранилась только часть, выкупленная у одного венского антиквара Марией Бонапарт в 1936 г. В 1950 г. Мария Бонапарт совместно с Анной Фрейд и Эрнстом Крисом опубликовали под заглавием Рождение психоанализа тщательно отобранные отрывки из 168 писем (всего их было 284) и до того не опубликованную рукопись «Наброски научной психологии», которую сам Фрейд публиковать не хотел. Полностью эти письма были изданы лишь в 1985 г., после смерти Анны Фрейд, когда вышел срок их конфиденциальности.

Биографии и история

Страстная дружба Фрейда и Флисса

Фрейд познакомился с Флиссом в 1887 г. благодаря Брейеру. Флисс – практиковавший в Берлине врач-отоларинголог – с увлечением использовал и выдвигал смелые биологические и математические теории и был полностью уверен в своих гипотезах. В этот период Фрейд, придерживающийся своей теории сексуальной этиологии неврозов, оказался в стороне от Венского медицинского сообщества и нашел в лице Флисса сочувствующего и внушающего доверие собеседника. Дружба с Флиссом постепенно заменила ему дружбу с Брейером, и Флисс на долгие годы стал самым близким доверенным лицом Фрейда. Помимо переписки, друзья эпизодически встречались на конгрессах, где сопоставляли свои гипотезы и вырабатывали новые теории. Так, Фрейд превратил «бесконечно дорогого Вильгельма» в активного свидетеля своих научных изысканий и открытий этого периода, начиная с подготовки рукописи «Исследование истерии» вплоть до публикации «Толкования сновидений» в 1900 г. После 1897 г. очарование начало меркнуть, Фрейд все меньше идеализировал своего друга, стал менее зависим от интенсивных отношений с ним и позднее признал гомосексуальный оттенок этой дружбы. По мере продвижения самоанализа Фрейд обнаружил ненависть по отношению к отцу и одновременно – скрытую ненависть к Флиссу. Друзья поссорились во время одного из последних «конгрессов» в 1900 г., когда Фрейд раскритиковал теорию периодичности Флисса, а Флисс упрекнул Фрейда в том, что тот всего лишь приписывает больным свои собственные мысли.

Их отношения испортились, переписка стала редкой, и в 1906 г. произошел окончательный разрыв. После этого Фрейд уничтожил все письма Флисса, но впоследствии признал, что обязан Флиссу понятием бисексуальности.

Изучая произведение

Ссылки на страницы приводятся по изданию: Freud S. (1950а [1887–1902]). La naissance de la psychanalyse, Lettres Fliess, Notes et plans (1887–1902), trad. A. Berman. Paris: PUF, 1956.

На первый взгляд, знакомство с письмами Фрейда к Флиссу представляет ограниченный интерес, но для читателя, уже освоившего фрейдовские концепции, они становятся увлекательным источником информации. В них можно увидеть зарождение вопросов, которые ставит перед собой Фрейд и которые касаются не только истерии, но и психоневрозов, паранойи и депрессии (которую он называет меланхолией). Следуя шаг за шагом за рассказом о его повседневных занятиях, за комментариями по поводу пациентов, которых он лечит, или описанием семейных забот, можно неожиданно наткнуться на одно из его решающих прозрений, например, здесь он впервые упоминает о существовании эдипова комплекса. Предоставляя читателю самостоятельно изучить эту переписку, все же остановлюсь на трех основных моментах: на открытии Фрейдом роли фантазий о соблазнении, на его интуитивном открытии в ходе самоанализа эдипова комплекса и на отказе от выстраивания теории, которая дала бы «научную» основу психоанализу.

• Реальное соблазнение и фантазии о соблазнении

Как мы видели в предыдущей главе, выслушивая рассказы своих пациенток, вспоминающих реальные сцены соблазнения, имевшие место в детстве в момент возникновения первых истерических симптомов, Фрейд счел причиной заболевания реальное соблазнение ребенка взрослым человеком из близкого окружения. Эта гипотеза, названная им «теорией соблазнения», появилась у Фрейда в 1893 г., и он придерживался ее до 1897 г. Постепенно Фрейд расширил сферу применения гипотезы и объяснял с ее помощью не только собственно истерию, но и возникновение всех психоневрозов вообще. Однако, по мысли Фрейда, эта теория должна быа не просто установить причинно-следственную связь между реальным соблазнением и симптомами, но, прежде всего, объяснить механизм вытеснения, как справедливо отмечают Ж. Лапланш и Ж.-Б. Понталис (1967). В этот период Фрейд высказывает мысль о том, что процесс вытеснения проходит в два этапа, разделенные периодом полового созревания: на первом этапе ребенок не способен испытать сексуальное возбуждение, поскольку еще не достиг достаточной половой зрелости, и поэтому сцена не вытеснена; на втором этапе, который

Фрейд помещает в постпубертатный период, некое новое событие пробуждает старое воспоминание, и оно оказывает гораздо более серьезное травматическое воздействие, чем первоначальное происшествие, по причине недавно наступившей половой зрелости, и именно тогда воспоминание подвергается вытеснению в «отсроченном действии»[1] – это понятие станет впоследствии центральным для психоанализа. Однако по мере клинических исследований Фрейд начал сомневаться в достоверности сцен соблазнения, о которых рассказывали пациентки, и объявил своему другу Вильгельму в знаменитом письме от 21 сентября 1897 г.: «Я хочу немедленно сообщить тебе большой секрет, который постепенно открылся мне в эти последние месяцы. Я больше не верю в мою невротику» (р. 190). Фрейд приводит различные аргументы в поддержку новой точки зрения. Прежде всего, он сомневается, что развратные действия по отношению к детям происходят так часто; затем он прямо постулирует, что решающую роль играет не реально пережитое, а фантазия о соблазнении: «Найти решение всегда возможно, его дает нам тот факт, что сексуальная фантазия всегда разыгрывается вокруг родителей» (р. 191); наконец он приходит к заключению, что трудно отделить реальность от фантазии: «<…> в бессознательном не существует „показателя реальности“, и, значит, невозможно отличить друг от друга реальный факт и аффективно насыщенный вымысел» (p. 191).

• Роль инфантильной сексуальности

Как получилось, что Фрейд отвел фантазиям решающую роль по сравнению с реальными событиями вплоть до того, что отказался от большей части своих первоначальных гипотез? Слушая пациентов, рассказывавших ему свои воспоминания и сны, и анализируя собственные, Фрейд обнаружил, что у детей, как и у взрослых, появляются возбуждение, ощущения и мысли сексуального содержания и что им часто трудно провести различие между реальностью и фантазией: «Итак, за этими фантазиями встает во всей своей полноте сексуальная жизнь ребенка» (Фрейд, 1914d, р. 275). Вопреки принятому вплоть до того момента мнению эта область, считал Фрейд, принадлежит не только подросткам и взрослым. Однако, несмотря на то, что открытие значения инфантильной сексуальности в этиологии неврозов привело Фрейда к отказу от первоначальной теории, следует уточнить, что Фрейд в течение всей своей жизни продолжал утверждать, что реально пережитые ребенком сцены соблазнения играют патогенную роль и что вызванный ими невроз не может быть приписан исключительно фантазиям. В настоящий момент этот вопрос по-прежнему не решен, так как в большинстве случаев как самому пациенту, так и психоаналитику трудно отделить реальность от вымысла.

Что подразумевают под «инфантильной сексуальностью»? Это понятие стоит уточнить сразу, так как его часто толкуют превратно. На самом деле то, что психоаналитики понимают под инфантильной сексуальностью, включает не только разнообразные эротические действия, которые можно наблюдать у детей, а также мысли и желания, которые они выражают с самого раннего возраста; то, что понимают под инфантильной сексуальностью, обозначает в то же время совокупность процессов психических и телесных изменений, которые происходят вплоть до наступления полового созревания и юношеского возраста. Этот процесс начинается с первых чувственных ощущений младенца, который сосет материнскую грудь во время кормления, и продолжается, формируясь поэтапно, пока не завершится характеризующей взросление генитальной зрелостью и становлением личности мужчины или женщины. Именно совокупность этих процессов, в ходе которых сексуальность играет решающую организующую роль, и называют инфантильной сексуальностью, т. е. понятие сексуальности имеет здесь очень широкий смысл. Несколько лет спустя Фрейд обобщит размышления, намеченные им в письмах к своему другу Флиссу, в работе Три очерка по теории сексуальности (1905d).

• Самоанализ и открытие эдипова комплекса

Вскоре после смерти отца в 1896 г. Фрейд предпринял собственный анализ, который продолжался приблизительно по 1899 г. Самоанализ, как он называет это в письмах к Флиссу, основывался главным образом на исследовании собственных снов; именно с их помощью Фрейд пришел к пониманию как роли сновидений в психической жизни вообще, так и того значения, которое имела сексуальность в его собственном детстве. «Я открыл, что между двумя и двумя с половиной годами мое либидо проснулось и было направлено на мать. Мы с матерью совершили путешествие из Лейпцига в Вену, и в это время я, без сомнения, мог видеть ее обнаженной, так как мы спали в одной комнате» (р. 194). В этом же письме он продолжает: «Все заставляет меня поверить, что рождение брата, который младше меня на год, вызвало во мне злые помыслы и настоящую детскую ревность, а его смерть (последовавшая несколько месяцев спустя) оставила во мне чувство вины» (р. 194).

Неделю спустя Фрейд впервые упоминает в связи с самоанализом то, что опишет более 10 лет спустя как эдипов комплекс (1910h, р. 52): «В данный момент мой самоанализ является для меня самым важным и, видимо, будет иметь самое большое значение, если мне удастся его завершить. <…> Я нашел в себе, как и у всех остальных, чувства любви к матери и ревности к отцу. Чувства, которые, как я думаю, являются общими для всех маленьких детей <…> Если это действительно так, то, несмотря на все рациональные рассуждения тех, кто выступает против гипотезы о неумолимой неизбежности, становится понятным захватывающий эффект Царя Эдипа» (p. 198). В этом письме Фрейд говорит только о позитивной форме эдипова комплекса, которая возникает у мальчика, желающего занять место своего отца рядом с матерью. Впоследствии он опишет также позитивный эдипов комплекс у девочки, желающей занять место своей матери рядом с отцом, а еще позднее – негативную форму эдипова комплекса как у мальчика, так и у девочки. Открытие, что у одной и той же личности одновременно существует позитивный эдипов комплекс, являющийся причиной идентификации с родителем того же пола, и негативный эдипов комплекс, являющийся причиной идентификации с родителем противоположного пола, позволит Фрейду в работе Я и Оно (1923b) применить, на уровне фантазии, позаимствованное у Флисса понятие психологической бисексуальности. Именно Флисс привлек внимание Фрейда к той роли, которую играет бисексуальность в мужской и женской идентификации не только на анатомическом и биологическом, но и на психологическом уровне.

Хотя самоанализ и помог Фрейду преодолеть решающие этапы в самопознании и углубить исследования функционирования человеческой психики, он обнаружил, что такой тип интроспекции наталкивается на внутренние ограничения, которые он не может преодолеть. Он признал, что будущему психоаналитику, прежде всего, необходимо прибегнуть к помощи другого психоаналитика, чтобы преодолеть у себя бессознательное сопротивление и выработать перенос. Наконец, Фрейд заявляет, что после окончания анализа каждый психоаналитик должен продолжать его, занимаясь самоанализом в течение всей жизни.

• Рукописи, прилагавшиеся к письмам

Фрейд сопровождает многие письма дополнительными текстами, озаглавленными «Рукопись» с прибавлением какой-либо прописной буквы. В этих коротких сообщениях он формулирует свои первые теоретические предположения на темы, которые станет развивать позднее, иногда спустя десятилетия. Например, «Рукопись Е» (р. 80) посвящена происхождению тревоги. Фрейд объясняет возникновение тревоги накоплением физического сексуального напряжения, которое не достигает разрядки. Это его первая теория тревоги, но уже в ней Фрейд рассматривает механизм, при котором психика оказывается не способна связать тревогу, если тревога чрезмерна (как он покажет в 1926 г. в работе Торможение, симптом и тревога). «Рукопись G» посвящена меланхолии; в ней Фрейд постулирует, что переживание горя, связанное с потерей объекта, можно объяснить «потерей либидо» (р. 93). По его мнению, «стремление, как мы могли бы сказать, реализуется в психическом <…>» (p. 97), механизм этого процесса, аналогичного «внутреннему кровоизлиянию», Фрейд рассмотрит более подробно в «Печали и меланхолии» в 1917 г. «Рукопись H» посвящена изучению проекции как защиты.

Постфрейдисты

Споры вокруг фрейдовой теории соблазнения

В 1984 г. Джеффри Мэссон получил доступ к Архиву Фрейда и после публикации в 1985 г. полного собрания сохранившихся писем к Флиссу опубликовал работу «Атака на истину: почему Фрейд упразднил теорию соблазнения»[2] – полемический текст о так называемых «истинных» причинах, по которым Фрейд отказался от теории соблазнения. По мнению Мэссона, единственной целью, которой добивался Фрейд, отказываясь от теории реального соблазнения, было сокрытие истины. Выдвижение теории о фантазии соблазнения, по его мнению, было призвано защитить отцов от справедливых обвинений дочерей.

Спасительное разъяснение

В своем критическом отзыве на провокационное выступление Мэссона Чарльз Хенли (Hanly, 1986) показывает, что аргументы автора тенденциозны и что, кроме того, Фрейд никогда не отказывался полностью от своей теории соблазнения; он обращался к ней до последних дней своей жизни, подчеркивая, как трудно зачастую отличить реальность от фантазии.

В этом отзыве Ч. Хенли представил разъяснение, отражающее точку зрения большинства сегодняшних психоаналитиков: 1) особенно интенсивная детская фантазия может оказать на психическое развитие влияние, сравнимое с влиянием реального опыта; 2) реальный опыт может оказать незначительное влияние или не оказать его вовсе в момент его переживания (как правило, до начала полового созревания), но приобрести мощный эффект последействия в подростковые годы, вследствие сексуального развития; 3) в процессе анализа иногда бывает сложно понять, соответствует ли реконструкция, созданная на основе ассоциативного материала и переноса, фантазии, имеющей под собой серьезные основания, или же мы имеем дело с детским галлюцинаторным опытом; 4) аналитик иногда вполне уверен, будто фрагменты сцен, остатки снов и т. п. соответствуют реальному опыту, в то время как на деле они восходят к галлюцинациям или к защитам против опасных детских желаний; 5) возможно, что пациентка, захваченная всемогущими детскими желаниями и агрессивными фантазиями, имеет еще и реальный опыт патогенного соблазнения; 6) задача аналитика – помочь пациенту установить различие между фантазией и тем, что реально происходило в прошлом.

Хронология понятий

Тревога – самоанализ – бисексуальность – психическая бисексуальность – эдипов комплекс – фантазии о соблазнении – меланхолия (депрессия) – реальное соблазнение – теория соблазнения.

Попытка создания психоанализа на основе поддающихся измерению научных данных

Среди писем, посланных Фрейдом своему другу В. Флиссу, была найдена неизданная рукопись. В ней Фрейд выражал намерение «включить психологию в список естественных наук» (1950а [1887–1902], р. 315) – эта высокая цель стала с тех пор его постоянной заботой. «Проект» не относится к числу основополагающих текстов, но он интересен по двум существенным причинам. Во-первых, в нем читатель видит, в стадии зарождения, новые фундаментальные интуитивные открытия, касающиеся функционирования психики, оригинальные гипотезы, которые лягут в основу последующих важных психоаналитических разработок. Во-вторых, работа над «Проектом» помогла Фрейду понять, что попытки подвести под психоанализ научную базу ведут в тупик, именно по этой причине он так и не захотел опубликовать его. Но эта рукопись стала важным этапом в развитии идей Фрейда, поскольку, отказавшись идти по намеченному в ней пути, он проявил гениальность и сумел отыскать для психоанализа свою собственную нишу.

Изучая произведение

Ссылки на страницы приводятся по изданию: Freud S. (1950а [1887–1902]). La naissance de la psychanalyse, Lettres Fliess, Notes et plans (1887–1902), trad. A. Berman. Paris: PUF, 1956.

• Гениальные интуитивные открытия в неоконченной работе

В «Проекте научной психологии» Фрейд сопоставляет сведения, взятые из нейропсихологии (сюда можно отнести открытые в 1892 г. нейроны и синаптическую передачу) и клинические наблюдения, почерпнутые из его недавнего опыта лечения истерии, выводя из этого сопоставления смелые гипотезы. С точки зрения истории развития идей Фрейда, эта оставшаяся незавершенной рукопись представляет особый интерес. Несмотря на то, что местами текст кажется неясным и утратившим актуальность, читатель с удовольствием обнаруживает в нем фундаментальные интуитивные открытия, за сто лет не потерявшие своего значения.

• В поисках интегрированной модели функционирования психики

Намереваясь создать интегрированную модель, основанную на измеряемых данных функционирования психики, и все еще находясь под сильным влиянием своей научно-исследовательской подготовки, Фрейд принимает за отправную точку знания о нейронах и нервных импульсах, накопленные нейропсихологией того времени. Предложенная в «Проекте научной психологии» концепция основана на понятии количества энергии, циркулирующей в нейронных цепях, и Фрейд пытается сформулировать в соответствующих терминах свои психологические наблюдения. Он полагает, что в случае патологии некоторое количество физической энергии, циркулирующей в организме, может выбрать тот или иной путь разрядки, психический или соматический, в зависимости от степени сопротивления или усиления при передаче нервного импульса в цепи. Эта гипотеза могла бы объяснить истерическую конверсию и обсессивно-компульсивные действия как результат телесной разрядки ставшего неуправляемым чрезмерного количества возбуждения.