Ведьма. Право на ошибку Воронцова Валерия

Глава 1

Визг шин. Скрип тормозов. Запах бензина и кожаного салона. На секунду все внутри замирает, переживая этот момент, а потом тело атакуют мелкие осколки. Они повсюду. Путаются в волосах, впиваются в кожу, застревают в одежде. Взгляд выделяет отдельные детали: бурое расползающееся пятно на синей блузке в районе живота, три осколка в костяшке указательного пальца правой руки, сломанные ногти…

Все в багровых и почему-то серых всполохах. Во рту металлический привкус крови, и это как-то связано с пятном на блузке. Нужно спросить у мамы… Конечно, она знает ответ на любой вопрос, это же мама. С усилием приподнимая голову, чувствуя, как по щеке осыпалась пара осколков, черкнув по царапинам, встречаюсь с…

Раскрыв глаза, я судорожно вздохнула, упираясь затылком в холодное мокрое стекло автобуса. Снова. Худший день моей жизни снился вновь. Это было похоже на кошки-мышки. Только я думала, что спряталась от него за делами, посторонними мыслями и музыкой, как он настигал меня в кошмарах.

Поняв, что не слышу привычного рока, сразу же нашла причину, по которой кошмар поймал меня сейчас. Плеер разрядился. Отстой.

Выпрямившись на сиденье и осмотревшись вокруг, я поняла, что ничего кардинально не поменялось. Впереди две молодые мамы, укачивающие своих детей, первые минуты поездки здорово доставших остальных пассажиров своими криками. Через ряд пожилая пара с объемными сумками, несколько подростков в середине, переговаривающихся на одном им понятном языке, дальше парень в кожанке и тяжелых ботинках, по другой стороне три женщины, и рядом со мной зрелый мужчина в охотничьей экипировке разных оттенков зеленого цвета и с рюкзаком на шнуровке.

За окном тоже перемен не наблюдалось. Крупные капли дождя разбивались о стекло с такой силой, словно хотели пробить его насквозь. Над полем, мимо которого мы проезжали, сверкнула ветвистая молния. Чудесная погода, что еще сказать.

– Простите, до Вэндскопа еще далеко? – все же решила я поинтересоваться у своего соседа.

– Минут сорок, девочка, – чуть улыбнулся он, отчего сразу же стал приятней на вид.

Девочка… Больше так меня никто не звал. Некому было называть.

– Спасибо, – хмуро поблагодарила я и отвернулась к окну, вставив бесполезные сейчас наушники обратно в уши. Пусть все думают, что слушаю музыку. Их видимость обычно помогает избежать надоедливых глупых вопросов или просьб.

Итого до официального начала новой жизни сорок минут.

Когда два месяца назад автомобильная катастрофа унесла жизни моей матери и отчима и лишила всего, что я ценила, судьба снова привела меня в Вэндскоп – родной город моего отца, Альберта Фокса. Мне не было и пяти, когда он утонул, и я мало что помнила о нем, тем более о его младшем брате Рике, с которым мне и предстояло жить, как с единственным оставшимся родственником.

Мы с Мари, моей мамой, переехали сразу после похорон и не поддерживали связь с Риком. Осталась лишь пара фотографий и крохи из рассказов матери. И вот я практически на пороге совместного проживания с незнакомым человеком. Что ж, если он деспот старой закалки, продержусь до восемнадцати, окончу школу и уеду. Хотя на самом деле, даже если он душа компании, план не менялся. Не собиралась я прозябать в таком забытом богом месте, как Вэндскоп.

Автобус затормозил, и я заморгала, выныривая из собственных мыслей.

– Вэндскоп, – подсказал мне сосед, и я, пробормотав слова благодарности, подхватила свою сумку, стремительно направившись на выход.

Так непривычно. Идти куда-то одной, без сопровождения. Обычно меня всегда окружало четверо… Я быстро оборвала эту мысль, зная, что ни к чему хорошему она не приведет.

Из всего автобуса я оказалась единственной, кто выходил здесь. Неутешительно.

Спрыгнув с последней ступеньки под дождь, завертела головой в поисках Рика. За спиной с шипением закрылись двери автобуса, и желтое недоразумение на колесах исчезло за поворотом, оставляя за собой вонючий дым. Впрочем, дождь тут же поглотил его, а я вернулась к осмотру окрестностей.

Обшарпанная остановка, за которой пролегла лента дороги, исчезающей где-то среди леса и, надо полагать, ведущей к самому городку, фонарные столбы…

– Виктория?

Я обернулась на свое имя и оказалась лицом к лицу с высоким темноволосым мужчиной лет тридцати пяти, облаченным в простой спортивный костюм.

– Дядя? – неуверенно попробовала я слово на вкус.

– Зови меня просто Риком, – отмахнулся он, указывая на свою машину, синий грузовик, пялящийся на меня желтыми фарами.

О нет. Только не машина… С другой стороны, чего я ждала? Самолета, что ли?

– Меня Ри, – сдавленно подсказала я свое привычное сокращение от имени, медленно подходя к транспортному средству. – Можно открыть окно? Я… э… с недавних пор некомфортно чувствую себя в машинах.

– Конечно, – тут же разрешил Рик, уже забросив мой компактный чемоданчик в багажник.

Осторожно открыв дверцу, я залезла на переднее сиденье, уйдя из-под обстрела дождя, перерастающего в настоящий ливень. В салоне пахло чипсами с беконом и чем-то вроде лосьона для бритья. Гремучая смесь.

– Как доехала? – спросил дядя, занимая место водителя.

– По ухабам, в дождь, под двухчасовые крики детей и спор бабуль об овощах, – озвучила я свое впечатление от поездки, скрипя ручкой, открывающей окно. Попробуем проветрить помещение, а заодно защитить желудок от расставания с завтраком.

– Брось, все не могло быть настолько плохо, – усмехнулся Рик, и это мне понравилось. Зачеркиваем опасение о «старой закалке».

– Верно. Потом я вспомнила, что у меня с собой плеер. Правда, на второй остановке в автобус сел мужчина «в теле» с гамбургером и банкой пива, а носовые затычки я что-то как-то подзабыла. – Я говорила скорее для того, чтобы отвлечься от давящего чувства и зарождающейся тошноты, чем поддержать беседу, но Рику этого знать незачем. Потерплю, не неженка, в конце концов.

– Оу, не свезло, – сочувствующе поцокал он языком, выруливая на дорогу. – Все твои вещи доставили еще вчера утром. Мебель я собрал, правда, не передвигал, дизайнер из меня, прямо скажем, никудышный…

– Все в порядке, я сама все расставлю, – остановила я его, обрадованная уже тем, что хотя бы орудовать отверткой и молотком не придется. – А со школой…

– Записал тебя, занятия с понедельника, начало уроков в восемь. Старая добрая школа Вэндскопа. Нам с твоими родителями удалось в ней выжить, правда, Альберт как-то едва не взорвал кабинет химии, но Мари всегда умела предугадывать его намерения…

– О да, это мама может, – кивнула я, погрустнев. – Могла, я хотела сказать.

– Извини, – здорово сконфузился Рик. Черт.

– Да нет, ничего. Все в порядке, – быстро отозвалась я, пока дядя не решил, что нужно обдумывать каждое слово из-за моей якобы ранимости. Я за естественное общение. – А где мы будем жить?

Я посмотрела на Рика, изучая его профиль. Сейчас, в свете тусклых лампочек, на его коже был заметен загар. Это позволило надеяться на то, что дожди здесь не так уж и часто. Просто мне не повезло. Мне вообще в последнее время не везет.

Виски Фокса чуть серебрила седина, наверное, годам к сорока не останется ни одного темного волоса, если, конечно, он не воспользуется краской для волос. Что-то подсказывало, что Рик не из тех, кому важен внешний вид, хотя и неряхой на первый взгляд не назовешь. Гладко выбритый подбородок, чистые руки, никакой грязи под аккуратными ногтями, не маникюр, но и на обкромсанный кое-как кошмар не походит. Голубые глаза внимательно смотрят на дорогу, чувствуется, что они одинаково хорошо способны передавать и злость, и веселье.

– В старом доме твоих родителей, за все эти годы превратившемся в мою холостяцкую берлогу, – подмигнул он мне, но тут же переключился на дорогу.

Я оценила эту попытку пошутить. Уважаю тех, кто не тушуется после первого прокола и быстро возвращается на свою планку. Такие добиваются всего. Яркий пример из прошлого был удачно вытеснен на задворки сознания.

– А вот и моя заправка, – прервал воцарившееся молчание Рик, пока я судорожно считала вдохи и выдохи, глотая свежий воздух, пропитанный дождем и лесом. – С тобой точно все в порядке? Может, остановиться здесь? – Он встревоженно посмотрел на меня, заметив, как я вжалась в дверцу настолько близко к открытому окну, насколько это было возможно.

– Нет-нет, – помотала я головой. – Просто… – Оборвавшись, не зная, что тут было «просто», посмотрела на пронесшуюся мимо хорошо освещенную площадку, включающую в себя автозаправку и маленькую придорожную кафешку. – Прибыльный бизнес?

Смена темы. Вот что всегда выручает в таких ситуациях. Как всегда, прием сработал безотказно. Мамина школа.

– Для такого маленького городка, как Вэндскоп, даже очень неплох, – охотно ответил Рик, попадаясь на мою уловку. – Правда, приходится вкалывать и еще раз вкалывать, но ничего не поделаешь.

– Много работаете… работаешь? – мигом поправилась я, подставляя лицо ветру.

– Сутки через сутки, так что в собственном доме я нечастый гость… Скоро сама увидишь… – чуть поморщился этот холостяк-трудоголик, давая понять, что мое будущее место обитания не очень-то обжито.

Мы проехали мимо щита, оповещающего о пересечении черты Вэндскопа, и почти сразу же я увидела расположенный в низине городок, окруженный лесом. Живописно. Удаленно. Тоска, во всех смыслах, зеленая.

– Конечная остановка, – оповестил Рик, все еще настороженно на меня посматривая. Возможно, боялся, что я хлопнусь в обморок или блевану.

Скорее уж второе, честно говоря. Обмороки были мне не свойственны, хотя моментов в жизни было много, чтобы в них поваляться. Взять хотя бы охоту на… И снова мне пришлось стиснуть зубы и перекрыть кран прошлого еще туже, пока оттуда что-нибудь не вырвалось с противным хлюпаньем.

Я узнала дом, во дворе которого часто играла в детстве. Самая окраина города. Три шага – и лес. Кажется, он стал еще гуще, чем раньше. Или же виной всему смазанные детские воспоминания.

Старый двухэтажный скрипун совсем не изменился. Даже фонарь в железном абажуре над верандой и фиалковые занавески на окнах те же, только каштан заметно подрос, возвышаясь над гаражом, но все же не дотягиваясь до угловой комнаты, моей бывшей детской.

Практически на космической скорости выскочив из машины, я потянулась, убеждая тело, что оно больше не заперто в четырех стенах на колесах и тошноте пора бы уняться. Несмотря на дождь, заходить в дом я не спешила.

По спине побежали мурашки, легкий ветерок, не имеющий никакого отношения к непогоде, зарылся в волосы, скользнул по лицу и шее, и сердце болезненно сжалось.

Как я смогу быть так близко к природе и не замечать ее призыва? Глупости. Я отказалась от той жизни, так неужели мне будет трудно игнорировать нечто столь незначительное?

– Виктория, не мокни под дождем, заболеешь! Лучше возьми-ка свой чемодан и быстрее в дом. – Рик протянул мне мои пожитки, и я крепко сжала ручку клетчатого чемоданчика на колесах.

– Ри, – напомнила я, недовольно скривившись на полное имя. Какое-то оно слишком… торжественное? Больше подходит кому-то великому и властному или имеющему высокий ранг. Первое никогда ко мне не относилось, а второе уже в прошлом.

Поднявшись на пять ступеней до двери, дядя достал из кармана ветровки связку ключей, и вскоре мы уже стояли в небольшой прихожей. Основательно примятый коричневый коврик у порога, столик для ключей и разной мелочи, вешалка с загнутыми крючками и старая прячущаяся в углу за дверью подставка для зонтиков. Кажется, в детстве я упорно думала, что это железная ваза.

– Да-да… Извини, что вот так вот оставляю, но мне сегодня нужно на работу… Запасной ключ от дома на каминной полке в гостиной, деньги на мелкие расходы в банке, вот она, кстати. – Рик указал на большую пластмассовую желто-красную посудину из-под какао, стоящую на столике под зеркалом. – Твоя комната та же, надеюсь, не против?

– Все нормально, – покачала я головой, даже довольная тем, что буду разбирать вещи в одиночестве, без необходимости поддерживать беседу. После смерти мамы у меня некоторые трудности с продолжительным общением с кем бы то ни было.

Рик чуть расслабился, оставил телефон, по которому до него можно дозвониться, «если что», и уехал. Похоже, ему было неуютно рядом со мной. Что ж, в этом мы схожи.

– Дом, милый дом, – пробормотала я, поднимаясь по лестнице, покрытой грязной, местами истертой ковровой дорожкой.

И снова чувство пустоты, прошившее меня в автобусе. Мне не нужны разговоры, но я слишком привыкла к их молчаливому присутствию, отвыкнуть от которого так скоро – невозможно. Даже если это необходимо в целях сохранения душевного равновесия. Ничего. Просто нужно время, чтобы все ранее привычное потускнело. Надеюсь, когда это случится, во мне освободится место для чего-то нового и яркого.

Остановившись перед знакомой дверью, ведущей в мою детскую, нерешительно переступила с ноги на ногу. Светло-коричневая дверь с круглой резной ручкой напоминала о маминых сказках на ночь и включенном ночнике, отбрасывающем на стены тени разных волшебных существ. Она всегда была чем-то вроде входа в мое убежище, преградой, за которой в детстве я пряталась от разных воображаемых чудовищ. Ну да, воображаемых.

Глубоко вздохнув, словно собираясь броситься в омут с головой, толкнула дверь от себя. Первое, что привлекло внимание: ряд картонных коробок у стены, ожидающих распаковки. Вот и занятие на весь оставшийся день.

Вся мебель: шкаф, письменный стол, стул, кровать, любимое кресло-качалка, светильник с разноцветным абажуром, мягкий ковер – была привезена из нашего с мамой и Льюисом дома и уже стояла собранной и требующей основательной перестановки.

Покачав головой, я стянула ветровку, засучила рукава рубашки и, достав из рюкзака плеер, поставила его заряжаться, а сама принялась за работу, чуть слышно напевая любимые мотивы.

Сначала переместила кровать с синим матрасом к стене и раскатала ковер в разноцветных ромбах, потом, упираясь изо всех сил, миллиметр за миллиметром, передвинула пустой шкаф. Оценив оставшиеся голые места, поставила по тумбочке по бокам от кровати, а письменный стол и стул напротив. Последним штрихом стали кресло-качалка у окна и светильник, водруженный мною на тумбочку справа.

К разбору коробок я приступила только через час, потребовавшийся на уборку смежной ванны и помывку окон, пыль на которых, казалось, копилась не одно столетие.

Пропылесосив комнату и отнеся шумную технику на место в узенькую кладовку, забитую зимней верхней одеждой и коробками с игрушками для рождественской елки, я обессиленно рухнула на голый матрас. Интересно, первыми отвалятся руки или ноги?

Спустя десять минут разглядывания белого потолка и голубых обоев с синими узорами я переместилась на пол и пододвинула к себе первую коробку. В ней оказалась малая часть моей личной разношерстной библиотеки, только самые любимые неоднократно перечитываемые книги. Благо Рик прибил полки, которые я и заставила своим чтивом сообразно по авторам и сериям.

Закончив с этим, почувствовала себя на финишной прямой, но радость была недолгой. Вторая коробка, доверху забитая одеждой, как и два чемодана, на корню срезала весь оптимизм нудностью сортирования. Вытряхнув все тряпки на постель, я обнаружила на дне пару дюжин вешалок. Началась самая неприятная часть работы. Лучше уж еще раз вымыть весь дом снизу доверху, чем ломать голову над тем, что куда повесить, в каком порядке и с какой классификацией.

Конечно же спортивный стиль был приоритетом, поэтому все джинсы, ветровки, майки, футболки, топы и шорты разместились на наиболее выгодных позициях. Все яркое и радостное я автоматически задвинула в глубь шкафа, не желая смотреть на это буйство красок и тканей. Туда же отправились юбки и платья, носить которые я больше не собиралась, но выбросить не поднялась рука, ведь многие из них были куплены вместе с мамой или подарены ею.

Разобравшись со всей одеждой, я добралась до последней коробки, забитой личными вещами: украшениями, парой мягких игрушек, свечами, личными дневниками и тетрадями, различными безделушками, струнами и медиаторами…

Кстати о птичках. Оглядевшись, я с облегчением нашла за дверью свою целую, не пострадавшую за переезд акустику. Эта гитара была практически моей ровесницей, и лет с семи Мари обучала меня игре на ней.

Расставив все до последнего подсвечника, я застелила постель, набросила сверху песочного цвета плед и разобрала рюкзак. Ноутбук, косметичка, новенький телефон с пустым списком контактов (звонить в моей новой жизни пока было некому), еще одни наушники, документы – в общем, жизненно необходимые в современном мире вещи.

– Аллилуйя, Пухлик, – сказала я, обращаясь к плюшевому белому медведю, посаженному на подушку. – Ри Брендон с заданием справилась.

Не найдя, чем еще заняться, я присела на холодный, несколько узкий для меня подоконник. На улице давно стемнело, продолжал моросить дождь, успокаивая легким стуком по крыше, и ветер игрался широкими листьями каштана напротив. В свете уличного фонаря было видно, как один из них, оторвавшись от ветки, закружился в очередном порыве, а потом мокрой зеленой ладошкой прилип к окну чуть выше моей головы. Прижавшись лбом к стеклу, я закрыла глаза. Вот тебе и «добро пожаловать».

Как всегда, в минуту бездействия накатили воспоминания. Вспышками засверкали моменты прежней жизни, люди, от которых я отказалась и которых покинула, секунды счастья, потонувшие в одном жарком августовском дне, хриплые вздохи Мари, запах жженой резины, скрежет металла и алые пузырьки, вылетающие изо рта Льюиса…

Хватит. Я не буду об этом думать, все равно ничего не изменится. Это просто бесполезно.

Глухая боль где-то в груди напомнила, что на нее не действуют никакие аргументы или угрозы. Она просто есть, и остается только смириться.

За последние два месяца я перепробовала все: слезы, гнев, молитвы, равнодушие… Но ничего не помогало, поэтому пришлось учиться привыкать. Единственное, что отгоняло чувство потери, – тяжелый физический труд.

Резко вскочив, тряхнула головой и случайно поймала свое отражение в зеркале на двери. Темные волосы, заплетенные в некогда аккуратную косу, растрепались и торчали во все стороны словно наэлектризованные, зеленые, по определению мамы – цвета молодой листвы, глаза были слишком тусклыми даже в моем понимании. Может, виной всему бессонница, а может, темные круги. В любом случае я была рада уже тому, что с век спали опухоль и покраснение – результаты моих бесполезных рыданий.

Продолжая изучать себя, придирчиво осмотрела губы, распухшие от прикусываний – нервной вредной привычки, появившейся совсем недавно; остро обозначившиеся скулы и мертвенно-бледную кожу.

Я не узнавала девушку в отражении, мне не верилось, что она умеет улыбаться. Какое-то унылое подобие, намек на кого-то, кто был прежде. Тень меня.

Моргнув, сделала музыку (дав плееру час на зарядку, я снова приступила к его эксплуатации) погромче, собрала все коробки и отнесла их в подвал. Подвал, к слову, походил на огромный склад ненужных вещей, выкинуть которые рука не поднимается. Два стеллажа с какими-то коробками и банками, старый телевизор с выпуклым экраном, пыльные чехлы с чем-то, напоминающим костюмы на Хеллоуин… Мусорка воспоминаний, не иначе. Все время, пока я копошилась с коробками, дом казался угрюмым и холодным, будто недовольным, что его оцепенение нарушено. Похоже, ему, как и мне, требовалась встряска.

По пути назад заглянула на кухню, да так и осталась стоять в проеме. Невероятно, у Рика что, аллергия на чистоту?

Кроме пыли, забрызганных жиром желто-оранжевых стен (явно неудачные попытки что-то пожарить), грязного коричневого кафеля на полу и различных пятен на столе в раковине возвышалась гора немытой посуды, включая две сковороды, пахнущие гарью. Очевидно, что кулинар из дяди никакой.

Замечательно. Видимо, уборка здесь проводится только по особым числам лунного календаря в високосный год.

Практически со страхом я подошла к старенькому, издающему странное жужжание холодильнику, опасаясь увидеть там повесившуюся мышь. Обошлось. Всего лишь сиротливо лежащий на верхней полке сыр, пара банок пива и питьевой йогурт, который, исходя из указанного срока годности, нужно было выбросить еще месяц назад.

Отыскав в этой зоне антисанитарии хлеб и после тщательного осмотра признав его съедобным, я сделала себе два бутерброда с сыром. Потом, порывшись по кухонным шкафам, нашла пакетик чипсов и шоколадный батончик.

Моя скудная трапеза прошла в гостиной, которой также требовалась уборка. Сидя на мягком, чуть продавленном коричневом диване, я рассматривала фотографии в рамках, оставшиеся на тех же местах, что и до нашего с мамой отъезда.

На них были запечатлены все шесть лет, которые мы провели семьей. Счастливые улыбки Мари и Альберта казались насмешкой, и выдержка начала давать сбой. Быстро дожевав остатки ужина, вернулась на кухню и взялась за посуду, решив покончить хотя бы с ней.

К десяти часам вечера тело заявило, что не собирается шевельнуть и пальцем. Гордо оглядывая проделанную работу, я тем не менее не собиралась пока отдыхать. Было еще одно важное дело, не терпящее отлагательств.

Накинув куртку (все-таки октябрь) и удостоверившись, что дождь прекратился, я вышла на улицу. В воздухе пахло свежестью и осенью, но было слишком холодно для того, чтобы стоять на месте и наслаждаться ароматами.

Усилием воли отметя от себя образ кружки горячего шоколада с корицей и теплой мягкой постели, я достала из заднего кармана джинсов серый мел, завернутый в фольгу, – единственный атрибут, который я взяла, несмотря на отречение от всего другого.

– Безопасность прежде всего, – пробубнила я под нос, стараясь убедить себя, что не нарушаю себе же данного обещания. А заодно в том, что не сказала фразы, так часто повторяемой мне моим прежним близким окружением.

Я присела перед ветхими на вид порожками на корточках, начертила круг и несколько пересекающихся в нем линий на внутренней стороне деревянных перил. Закончив с этим, проверила, видно ли со стороны хотя бы черточку, а затем приступила к обходу дома по часовой стрелке, оставляя свою «наскальную живопись» под подоконниками и у задней двери.

Стуча зубами от холода, завершила последнюю линию и забежала в дом. Обойдя каждую комнату и осмотрев все окна первого этажа, перешла на второй. На полминуты мне пришлось зайти в комнату Рика. За такой короткий срок я обработала его окно и ванную и с чувством выполненного долга вернулась к себе.

После всех сегодняшних дел настоящим блаженством было скинуть кеды и повалиться на кровать. Единственный минус – мысли не дают покоя. Вот и теперь я снова подумала о том, правильно ли поступила, уйдя. Переезд сюда либо большая ошибка, либо начало нового пути. Ирония заключалась в том, что я сама не знала, какой бы вариант предпочла.

Глава 2

Утро субботы выдалось солнечным и совсем не по-осеннему теплым. Тоненькие лучики света, нахально пробившиеся через зазор между занавесками, так и побуждали встать и пойти на прогулку.

Я считала это хорошей идеей до тех пор, пока не повернулась в кровати и не почувствовала, как ноет каждая клеточка тела после вчерашних подвигов. «Вот тебе и убралась», – мрачно подумала я, стараясь не обращать внимания на обжигающую боль в спине, не имеющую никакого отношения к уборке.

Поболит и перестанет, не в первый раз.

Кроме того, частичке меня, все еще цепляющейся за призраки прошлого, было стыдно. Очень стыдно за то, что какая-то уборка, пусть и практически генеральная и проходившая в двухэтажном доме, не встречавшемся с половой тряпкой порядком одиннадцати лет, так меня измотала. Это позор, учитывая, что всего несколько месяцев назад я могла отчистить десяток таких домов и глазом не моргнуть. Ну да, уборка домов, как же.

После пяти минут уговоров самой себя окончательно проснуться я отскреблась от кровати и пошла в ванну. Вид был еще тот. Моему бледному лицу с черными мешками под глазами из-за очередной бессонной ночи не помогли ни умывание, ни косметика. Эффект жути, конечно, исчез, но выглядела все равно как привидение.

Одевшись и причесавшись, я, захватив плеер, спустилась вниз. На кухне ждал сюрприз в лице Рика, читающего газету за столом.

– Доброе утро, – привлекла я его внимание.

– Доброе, – хмыкнул он, осматривая меня с ног до головы. – Неплохо вчера потрудилась.

Неплохо? Да такого порядка в этом доме не было с тех пор, как отсюда уехала мама!

На языке вертелась пара острых ответов, но в последний момент я сдержалась:

– Старалась.

Я поставила на плиту чайник и полезла за кружкой, когда Рик заговорил:

– Слушай… – Тон его голоса заставил меня повернуться, так и не дотянувшись до дверцы шкафчика. Похоже, дядя нервничал. По крайней мере, он уже трижды потер указательным пальцем бровь, собираясь с духом что-то сказать. Выглядело мило.

– Да? – Я настороженно изучала выражение его лица, стараясь понять, о чем пойдет речь.

– Мне… В общем, – он откашлялся, – не умею я заводить все эти разговоры… Я бы хотел, чтобы у нас были нормальные отношения. Ну, знаешь, без всяких неловких моментов… Я понимаю, что я тебе не родитель, но и грозным опекуном выглядеть тоже не хочется… Считай меня старшим ответственным за тебя другом.

Интересненькое дельце получается. Бедняга Рик. У него никогда не было детей, а тут в дом, нарушая его привычный уклад жизни, въезжает семнадцатилетняя девушка. Наверное, он совершенно не знает, как себя вести. Будь я парнем, все было бы проще, а так у нас даже тем для разговора общих нет.

– Конечно, давай будем дружить, – согласилась я.

Он улыбнулся и словно сразу помолодел, напомнив мне отца на фотографии в гостиной.

Я заварила нам чай и достала коробку печенья, помня, что холодильник здесь – не более чем предмет интерьера.

– Слушай, как ты тут выжил?

– Я не ем дома. Либо ужинаю в ресторанчике на другом конце города, либо перекусываю в кафе на автозаправке.

– Вот я и удивляюсь, как ты выжил… – пробурчала я, вызвав хриплый смех.

– А почему ты не в школе? – вдруг спросил Рик, нахмурившись.

– Потому что сегодня суббота, и ты сейчас смотришь на прошлогодний календарь, – махнула я на посеревшее изображение леса возле крючков для полотенец и фартуков.

– А, точно, – смутился дядя. – Так чем планируешь заняться?

– Думаю прогуляться по городу, посмотреть что здесь и как. Купить продукты и новый календарь. – На улыбку мне потребовалось практически титаническое усилие.

Наверное, я была первым человеком в истории, у кого атрофировались губы. Улыбки у меня не получилось, сама почувствовала, что способна растянуть губы только на едва заметную ухмылку. Уже что-то.

– Хорошо. Ты умеешь готовить?

Нет, что ты. Просто мне нравится тратить деньги на еду.

– Да, мама и ее… подруги научили меня, – протянула, думая, как задать интересующий меня вопрос.

Мы несколько минут помолчали, жуя выпечку и глядя в окно. Рик, казалось, тоже хочет что-то спросить, и несколько раз я замечала, как он открывал рот, но тут же надкусывал печенье или отхлебывал чай. Интересно, папа был таким же нерешительным (я плохо его помню) или Рик просто сконфужен присутствием несовершеннолетней племянницы в своем доме?

– Слушай, я понимаю, все это непривычно и поначалу будет трудно… Предлагаю придумать какие-то правила. Что-то вроде перед входом друг к другу в комнату стучаться? – предложила я, подумав, что этим можно избежать множества не особо приятных ситуаций.

– Разумно, – кивнул Рик. – У меня к тебе несколько правил: домой к десяти, половина одиннадцатого крайний срок. Если ты остаешься у какой-то подруги, я должен знать об этом. И, конечно, никаких парней и вечеринок дома.

Между нами говоря, если я захочу нарушить эти правила, ты вряд ли об этом узнаешь. Уж выбраться незамеченной из дома мне точно до сих пор ничего не стоит. С другой стороны, мне это незачем. Больше незачем.

– Разумно, – согласно кивнула я. – Но на выходные комендантский час, если что, не распространяется, учитывая, что я буду вести уход за домом.

Не стоит уступать так быстро и на все соглашаться. Так можно добиться того, что спрашивать не будут вовсе. Осознание подобных нюансов у меня в крови, ничего не поделаешь.

– Договорились, – согласился Рик. – Вот еще что. Учитывая мой график работы, ты не боишься оставаться одна?

Я посмотрела на него как на человека, собравшегося есть пенопласт:

– Мне семнадцать. Я уже достаточно взрослая, чтобы оставаться дома без надзора.

– Виктория, здесь не столица. Сразу за нашим домом начинается лес, это не то, к чему ты привыкла.

Ну да, конечно. Ты ничего не знаешь обо мне, Рик.

– Все в порядке, – отмахнулась я. – Буду запирать двери и окна, и никакой койот не проберется.

– На всякий случай бейсбольная бита в моей комнате, в шкафу, и еще одна в кладовке, – не отступил дядя. – Завтра я принесу тебе перцовый баллончик. У нас тихий городок, но все же так мне будет спокойнее.

– Ладно, – капитулировала я, признавая, что в этом есть толк.

Разобравшись с посудой и оставив Рика за просмотром какого-то интеллектуального шоу, я вышла из дома, на ходу распутывая наушники. Честное слово, проблемы с морскими узлами в проводах давно нужно зарегистрировать самой распространенной проблемой подростков и считать отдельной поправкой закона подлости.

Остановившись за оградой, посмотрела по сторонам, думая, куда лучше пойти. Логика и память подсказывали, что нужно идти вверх по улице. Такие маленькие городки построены по подобию нарисованного ребенком солнца. Круг – центр с площадью и расходящиеся от него лучи улиц.

В общем, осмотревшись как следует, я двинулась вверх, обходя лужи и держась подальше от дороги. Не хватало еще, чтобы проезжающие мимо редкие машины наградили меня грязными брызгами.

Подпевая любимым исполнителям и минуя последствия вчерашней непогоды, я запоминала, что где находится, и раскладывала про себя на полезное, нужное и негодное. Например, обувная мастерская угодила в категорию «полезное», а аптека, кондитерская и пекарня, из которой, к слову, изумительно пахло свежими булочками, попали в «нужное». Про себя я решила, что зайду туда на обратном пути.

Как и ожидалось, «луч» вывел на площадь с маленьким фонтанчиком и сквером с изогнутыми лавками и коваными старинными фонарными столбами. Центр города, конечно, самое место для романтики. Практически под окнами четырехэтажного здания мэрии и полицейского участка.

Перейдя дорогу (страшно сказать, с оживленным движением! И даже светофором), уткнулась в практически прилепленные друг к другу парикмахерскую, магазин женской одежды и обувной бутик. Наверное, их можно посещать только все вместе, причем в той последовательности, как я перечислила. Больше всего удивило слово «бутик» и отсутствие в этой линии магазина аксессуаров и свадебного салона. Первого не было и в помине, а вот второй отыскался на противоположной стороне.

Спускаясь под горку по следующей улице, отметила больницу (полезное) и детский сад (негодное). Значит, где-то рядом должна быть школа. Она обнаружилась в конце улицы в виде бестолково нагроможденных одноэтажек, разбросанных по обширной территории. Видимо, корпуса. Прелестно. Тошнит от одного вида.

Скривившись, быстро обошла место будущего заключения вдоль низенького зеленого заборчика и свернула влево.

Вот и нормальный продуктовый наконец-то, а не скудные лавчонки, как на площади. Рядом с ним возвышался магазин электроники, напротив расположились пиццерия и еще одна аптека, на вид посолиднее той, что на моей улице. А дальше…

Вау. Неожиданно.

Огромная вывеска в виде потягивающегося полосатого кота с желтыми глазами смотрелась в обшарпанном городишке оригинально. «Пушистая Братва» – гордо гласили буквы, прикрепленные вдоль хребта кота.

Перечитав, я прыснула, чуть согнувшись. Если у прохожих и были какие-то сомнения относительно моей нормальности, то вторая волна смеха точно их снесла. Пушистая братва… Хвостатая мафия…

Ну надо же. Зоомагазин в этом сонном царстве. Хотя быть жителем Вэндскопа – это еще не приговор. Это диагноз…

Снова захихикав, вытерла выступившие слезы и принялась искать выпавший наушник.

– Девушка! Девушка, вам плохо?

Выпрямившись, я увидела прямо перед собой стоявшую на пороге этого самого магазина рыжую девушку лет двадцати в зеленой жилетке с черной фигурой потягивающегося кота на левой груди, совсем как на вывеске. Продавщица, видимо.

– Нет, мне очень хорошо, – фыркнула я, продолжая оглядывать незнакомку.

Это, конечно, невежливо, но уж больно интересной она была.

Чуть пониже меня ростом, пропорционально сложенная, с густой копной рыжих, похожих на пламя волос, собранных в хвост, зелеными, как ее жилетка, глазами, остреньким носиком и дружелюбной улыбкой, она напоминала маленького озорного бесенка.

В общем, понесло тебя, Брендон, тормози.

– Заходи к нам! У тебя ведь нет питомца? – жизнерадостно спросила «бесенок».

– Э… – Я сегодня блещу красноречием. – А как вы узнали?

Девушка пожала плечами и снова улыбнулась:

– Опыт. Ну так?..

А почему бы, собственно говоря, и нет? Деньги есть, место для мохнатого тоже, тем более Рика часто нет дома, и мне не на что будет переключиться…

– Пожалуй, зайду, – выдала я ответ, вырубая плеер.

Внутри оказалось светло, тепло и пахло свежестью леса. В дальнем углу, за прилавком, стоял высокий смуглый парень в таком же зеленом жилете. За спиной у него возвышался огромный стеллаж с кормами, лекарствами, ошейниками и всякой всячиной для домашних питомцев. Под потолком висели клетки с попугаями, у стен под специальными лампами стояли три огромных аквариума с самыми разными пестрыми рыбками. Напротив них, возле витрин, в которые заглядывали солнечные лучи, расположились клетки с хомячками, морскими свинками, хорьками, вольеры со щенками и корзинками с котятами.

– Джей, куда ты положила корм для волнистых? – Парень за прилавком оторвался от какой-то книги и посмотрел на нас.

– В подсобке на верхней полке, Макс, – звонко чирикнула моя сопровождающая.

– И не поленилась же допрыгнуть… – ухмыльнулся он, намекая на рост коллеги.

Вместо ответа Джей показала ему язык и снова повернулась ко мне. По тому, как улыбнулся за ее спиной Макс и как вспыхнули глаза девушки, не составило труда понять, что они парочка.

– Ну так… – начала было говорить Джей, но внезапно хлопнула себя по лбу, что смотрелось комично. – Ой, прости, я не представилась! Я – Джеда Бриар, для друзей Джей, продавец и глава всей ПушБра, а ты? Просто я тут всех знаю, если не лично, то хотя бы заочно, а тебя вижу в первый раз…

Убиться об стену! Какое же здесь количество населения, если она знает всех? Проклятые маленькие городки… Чем меньше город, тем больше водоем сплетен. Черт…

– Мм… Я Виктория Брендон, для друзей Ри. Переехала вчера к дяде… Рику Фоксу.

– Фокс? – Она нахмурилась, словно пробуя имя на вкус, но потом просветлела. – Владелец автозаправки у черты города, да?

– Угу, – промычала я, представляя, как весь город шептался о трагичной кончине моих родителей.

– Эй, я слышала о тебе, – подмигнула глава ПушБра.

– Откуда? – Я моргнула, облизнув тут же пересохшие губы.

– Миссис Болл, преподавательница испанского, упоминала, что на следующей неделе в школе появится новенькая, когда покупала корм своей кошке.

– А-а-а… – На меня разом накатило облегчение.

– Так что все тебя ждут, – хихикнула Джеда.

– О да… Я несказанно этому рада. – Если бы сарказмом можно было бы лечить, то в эту минуту я вытянула бы со смертного одра как минимум нескольких людей.

– Да ладно, школа – это не так плохо, – отмахнулась девушка.

– Скучно, нудно, долго, – безапелляционно заявила я.

– Сдаюсь, – засмеялась Джей. – Но есть бонус…

– В качестве моральной компенсации за ущерб психики? – ехидно поинтересовалась я.

– Именно так, – серьезно кивнула Бриар.

– И в чем же бонус заключается?

– В красивых парнях, – хмыкнула Джеда.

– Неужели они здесь водятся? – Я округлила глаза.

– Не поверишь, но пара-тройка есть, – доверительно шепнула собеседница. – Мой кузен, например.

– Сватаешь? – хохотнула я, убеждаясь, что Джей нравится мне все больше и больше.

– Если бы… Этот идиот уперт, как стадо ослов! – Она вдруг закусила губу и деловито спросила: – Так ты у нас кошатница, собачница или птичница?

Задумавшись на пару секунд, уверенно отрекомендовалась кошатницей. Джей подвела меня к корзинкам с котятами и, пока я присматривалась, отвечала на мои вопросы и рассказывала о себе.