Чужеземец Баранов Никита

Глава 12

Спустя несколько дней из поселения Хау Грушмаль на северо-восток отправились четыре груженые повозки и один красиво украшенный экипаж. В весь транспорт были впряжены очень выносливые пустынные животные под названием шонга – эдакая помесь носорога и верблюда. Огромные вьючные броненосцы с крепким рогом, достигающим порою длины двуручного меча, без труда тащили за собой телеги на специальных лыжах, потому что колеса в этих краях уходили в песок почти наполовину. А если груз тяжелый, могли уйти и целиком.

Караван сопровождал небольшой отряд скачущих на лошадях охранников. Все матерые вояки, не раз вкушавшие крови и битвы; каждый из них снаряжен оружием как дальнего, так и ближнего боя. Палящие светила им были нипочем: их головы и без того всю жизнь пекутся под жаркими солнечными лучами.

В богатом экипаже, идущем впереди остальных, на мягких подушках восседал досточтимый Крамм – знатный пепельник, наследственный рабовладелец и держатель огромной плантации аркебу – самого дорогостоящего плода на всем континенте. Именно аркебу принесло семейству Крамм такое богатство. Еще бы: эти ярко-желтые плоды обладают потрясающими, практически волшебными свойствами. На вкус как перезрелая дыня, эти фрукты, растущие на раскидистых деревьях, обладают способностью насытить даже самого прожорливого пепельника на целый день. Питательная ценность одного такого фрукта частенько сравнивается с ценностью целого куска жирного мяса. Более того, из аркебу делают целебные микстуры, порошок от сотни недугов и даже алкогольные напитки. А вкупе с тем, что секрет выращивания этих плодов известен всего нескольким существам на всей планете, аркебу стал воистину плодом богатства и процветания.

Крамм пил чай из глубокой расписной пиалы. Выглядел этот пепельник действительно достойно: высокий, статный, с густой седой бородой и заплетенными в косы усами. Лысую голову, украшенную маленькими рожками, покрывала небольшая треугольная шапочка, наличие которой присуще только очень знатным персонам. Одежды Крамма также отличались богатством: белый шелковый халат с росписью из золотых нитей и с драгоценными камнями в качестве пуговиц мог стоить целого состояния. Что уж говорить про сапоги из кожи одного болотника, возглавившего в свое время довольно крупное восстание против жителей ханства.

Знатный пепельник ехал домой. В Хау Грушмале он пробыл почти неделю, закупаясь продовольствием, редкими товарами и рабами. С последними в этот сезон вышло туго: из этого сброда тощих, умирающих людишек, готовых на все ради крохи хлеба, достойными оказались только двое. Один – отличный воин, покорный, но в бою имеющий зверский нрав и проявляющий недюжинную сноровку в обращении практически с любым оружием. Второй – девушка. Бунтарка. Чародейка. Красивая (даже несмотря на то что люди для пепельников красивыми совсем уж не кажутся), без явных признаков болезней. Подойдет для репродукции себе подобных.

Чай обладал одурманивающими свойствами, так как заваривался со щепоткой запрещенного в ханстве наркотика, от которого Крамма всегда клонило в сон. До возвращения домой оставалось еще несколько часов, и рабовладелец решил немного вздремнуть. Улегшись на мягкие подушки и закинув руки за голову, он свистом подозвал к себе сидевшую до этого момента в углу экипажа рабыню рода пепельников. Рабыня эта находилась рядом только ради одной-единственной цели: ублажать своего господина в любое время дня и ночи.

В отличие от экипажа Крамма, остальные повозки постоянно тряслись. Рабовладельца мало заботило то, насколько некомфортным окажется для «пассажиров» этот путь. Но даже несмотря на то, что внутри крытой повозки все шло кувырком, как только лыжа натыкалась хоть на небольшую неровность, Даша проснулась только ближе к концу поездки. Проснулась не сказать, что приятно: шонга, запряженный в салазки, резко дернулся в сторону, испугавшись серой змеи, и Дашу сильно тряхнуло. Да так, что она ударилась затылком об угол небольшого ящика, немного содрав на голове кожу и набив порядочных размеров шишку.

Вокруг было темно. Свет пробивался лишь через редкие щели в дощатых стенках. Судя по яркости этого света и нестабильности обоза, путь шел через пески. Вокруг стояли какие-то ящики и бочки, а в дальнем углу на полу лежал еще кто-то. Даша попыталась подняться и тут же опять рухнула вниз: ноги и руки были в кандалах, скрепленных сзади короткой цепью, заставляя девушку лежать в очень неудобном положении. На шее тяжелым грузом держался толстый металлический, возможно даже чугунный, ошейник, больно впивающийся острыми краями в кожу. Вместо отличного костюма для передвижения по пустыне на девушке зиял дырами рваный колючий балахон, да норовили слететь короткие льняные штаны. И все. Больше никакой одежды.

Жутко хотелось пить. Даша решила крикнуть, чтобы подозвать к себе хоть кого-то, пусть даже человека в дальнем углу обоза, но с удивлением обнаружила во рту кляп. Попыталась его выплюнуть – безрезультатно: грязная скомканная тряпка, казалось, достает до самой трахеи. Пришлось смириться и ждать, пока кто-нибудь не появится здесь по своей воле.

Совсем скоро очнулся попутчик. Он, в отличие от Даши, не был скован настолько серьезно. Связаны у него были только руки, да и то – не стальными кандалами, а обычной веревкой. Одет этот человек был точно так же, как и девушка.

– Даша, – облегченно вздохнул мужчина, приближаясь. Попутчиком оказался не кто иной, как наемник Роджер Паннингем. – Наконец-то ты очнулась!

Роджер присел рядом с девушкой и помог ей избавиться от кляпа. Затем прижал палец к губам и приподнял свою хозяйку, чтобы та облокотилась спиной на ящик.

– Когда я в прошлый раз вытащил кляп из твоего рта, надзиратель мне всю спину кнутом изодрал. Так что как только мы договорим, я верну его на место, хорошо?

– Х-хорошо, – с трудом ответила девушка и тут же закашлялась. Роджер ринулся в тот угол, где он спал, принес оттуда кожаную флягу и напоил Дашу водой. Словами не передать, как она была ему в этот момент благодарна.

– Вот так-то лучше. Ох и досталось же нам!

– Что… что там произошло? Ни хрена не помню…

– Когда тебя схватили и потащили в центр города, я попытался запротестовать, но меня почти сразу оглушили несколько пепельников. Пришел в сознание, когда меня притащили на какую-то площадь и бросили на землю. Там стояла виселица. Я чуть с ума не сошел, когда увидел, как на тебя надевают петлю и ставят на бочку. О Свет… слава богам, что ты осталась цела.

– Цела – это слишком позитивно сказано, – усмехнулась Даша. – Такое ощущение, что я на куски разваливаюсь.

– Ничего. Зато не погибла, болтаясь на веревке. Собственно, даже там я пытался тебе помочь, но меня опять сильно приложили по голове какой-то палкой и заломали руки. Я ничего не мог сделать. Вообще ничего…

– Не вини себя. Ты ни в чем не виноват.

– Я виноват, что не смог тебя от этого защитить. Ведь теперь мой долг – умереть раньше тебя, понимаешь? В общем, тебя повесили. Потом какой-то богатей назвал крупную сумму, и судья, не задумываясь, приказал перерубить веревку. Той же ночью нас с тобой лишили всех наших вещей и одежды, запихнули в этот обоз и повезли в неизвестном направлении, куда мы движемся уже четвертый день.

– Погоди, нас бросили сюда абсолютно голыми?.. – удивленно изогнула бровь девушка.

– Ну да. Нам бросили эти балахоны, но надевать его на тебя пришлось мне самому.

– Ты видел меня голой? – смущенно отвела взгляд Даша. – И сам одевал?

– Мне пришлось. Прости меня за это и не сердись.

– Ладно, проехали. Стыдиться-то нечего, да? Я вроде ничего так, – усмехнулась Даша и вновь закашлялась. – Грудь, попа, талия – все на месте.

– Не думаю, что сейчас время для отшучиваний, – нахмурился Роджер. – Перед нами стоит большая проблема. Во-первых, теперь мы с тобой – собственность знатного пепельника по имени Джамбе Абуль-Кассим Бехтаммен Крамм, патриарха дома Краммов. И нас, видимо, везут на его плантацию. Зачем – я не понимаю. Ведь пепельники как рабы гораздо дешевле и эффективнее. Ну скажем, кто унесет больше камней – я или средних размеров серокожий? Конечно же я буду едва волочить ноги, пока раб-пепельник уже трижды принесет груз к нужному месту. А вот насчет тебя я тем более не понимаю.

– Может, им нужны мои магические способности? Хотят использовать рунную магию в своих целях? Кстати, почему бы нам с тобой не сбежать при помощи этой самой магии, а?

– Все не так просто, – покачал головой наемник. – У тебя на шее обруч из особого металла, блокирующего любые проявления магии в твоем теле. Сам сплав довольно хрупкий, хоть и тяжелый, его можно практически перегрызть зубами, если постараться, но проблема в том, что, как только ошейник подвергается каким-либо дефектам, он испускает мощный разряд электричества, который сперва просто доставляет дикую боль, а потом и вовсе может убить. Более того, такой ошейник обязательно связан со своей «станцией» – предметом, чаще всего амулетом, на ментальном уровне находящимся с обручем в сильной взаимосвязи. Уйдешь от «станции» дальше чем на двести – триста шагов – и ошейник начинает сам по себе разрушаться. О последствиях ты уже знаешь.

– Да, безрадостная перспектива. А почему твои руки просто связаны? Веревки ведь можно запросто перерезать, пусть даже об острый угол ящика.

– Они сказали, что если буду буйствовать – тебя убьют. Видимо, поняли, что для меня главное – сохранить твою жизнь. Кроме того, я уверен, Крамму в первую очередь нужна ты, а чтобы с тобой общаться, нужен переводчик. Я знаю язык пепельников почти так же хорошо, как и свой родной, так что я живой и нахожусь рядом с тобой исключительно по этой причине. Ну мне так кажется, по крайней мере.

– Да у тебя проблемы с самооценкой, красавчик, – подмигнула Даша. – Надо будет это как-нибудь исправить. И как думаешь, долго нам еще добираться до места? Жуть как хочется постоять в полный рост и размять ноги.

– Я слышал от погонщика, что осталось совсем немного. Надеюсь, нас сразу выпустят и накормят, потому что я ужасно голоден.

– И я. Знаешь что, Роджер, ты только не унывай, хорошо? Мы обязательно что-нибудь придумаем. Наверняка Виктор уже хватился меня и разыскивает по всему ханству. Нас ловила огромная толпа пепельников, слухи разнесутся быстро. Если мы не выберемся отсюда сами, нас обязательно спасут Виктор и Джамаф. Обещаю тебе, все будет отлично. Вот увидишь.

– Я и не унываю. Видеть, что ты в порядке и можешь со мной разговаривать, – это уже хорошо. А все остальное приложится.

Наемник не ошибся. Всего через пару часов караван остановился, и Роджер поспешно вернул кляп в рот своей спутницы. Через пару минут боковая створка отворилась, и в носы пленников буквально ударил свежий вечерний воздух, смешанный с насыщенным ароматом пота надзирателя. Им оказался облаченный лишь в черные штаны и высокие сапоги с отворотами пепельник, мощное тело которого было целиком покрыто шрамами разной ширины, длины и глубины.

Время не пощадило и лица надсмотрщика: щеки, нос, губы и лоб выглядели как луна после метеоритной бомбардировки, а вместо левого глаза пепельника красовался черный протез. Именно этот представитель серокожей расы отличался от остальных представителей своего вида как минимум двумя вещами: первая – два огромных, почти с локоть длиной, чуть закругленных назад рога. Вторая – цвет кожи, стремящийся больше к матово-угольному, с легким отблеском фиолетового.

Надсмотрщик держал в руках связку ключей и короткий, ничем не примечательный жезл. Видимо, тяжелый, как раз для того чтобы бить им провинившихся рабов по хребту.

– Я – Эманой, – сказал он на авельонском. Такого низкого голоса Даша еще никогда не слышала, ни среди людей, ни среди пепельников. – Если вы делать глупости – я вас бить в кровь без сожалений. А сейчас оба идти за мной.

Надсмотрщик снял цепь, соединявшую кандалы на руках и ногах девушки. Роджер помог Даше встать и, практически взвалив ее на себя, вылез из повозки. Ступил босыми ногами на еще горячий после дневного зноя песок и огляделся. Вокруг до самого горизонта не было ничего, кроме пустыни и огромного имения рядом с красивым оазисом. Имение делилось на две основные части. Первая представляла собой комплекс из нескольких зданий, самым крупным из которых было, по всей видимости, поместье самого Крамма – трехэтажная крепость с башнями и куполом обсерватории в центре. Все это было окружено высокой каменной стеной.

Вторая часть – это сама плантация на берегу оазиса. Красивейший сад, где рядами росли папоротниковые кусты и деревья с яркими фруктами, окруженные высокими пальмами и кованым невысоким забором, видимо построенным исключительно в декоративных целях.

Эманой грозным рыком напомнил пленникам, чтобы те не отставали. Их сопровождали конные стражи, так что сбежать сейчас не было никакой возможности.

Надсмотрщик подвел рабов к массивным воротам, постучал в деревянные двери и что-то крикнул на своем языке. Ворота отворились, и перед пленниками предстал двор имения. Главное здание вблизи казалось действительно настоящей крепостью: стены из грубо обтесанных каменных кирпичей, маленькие вертикальные окна, больше похожие на бойницы, и, помимо прочной двухстворчатой двери, подъемная решетка на входе. Из крыши поднимались вверх четыре круглые башни, заканчивающиеся черепичными конусами, а в самом центре крыши возвышалась над всем великолепием идеально ровная полусфера, слегка приоткрытая, из которой, обращенный к небу, выглядывал телескоп.

Помимо основного здания, в обширном дворе располагались еще несколько. Двухэтажное длинное строение, как стало сразу известно – барак для рабов. Чуть поодаль дом покрасивее – там жили свободные работники. Еще дальше – совсем небольшая хижина, увешанная разного рода костями, черепами, амулетами и странными гирляндами. А прямо напротив входа в поместье Крамма, окруженная невысоким частоколом, располагалась небольшая арена, отличный вид на которую открывался с балкона главного здания. Видимо, рабовладелец любил полюбоваться на кровавые зрелища, не выходя из собственного жилища. Все остальные здания, такие как амбар, склад и несколько сараев, находились за пределами стены. Они стояли ближе к плантации.

Основное население имения уже готовилось к отходу ко сну, и потому во дворе можно было заметить лишь пару слуг. Эманой подвел новоиспеченных рабов к бараку и хотел уже было открыть дверь, как вдруг за его спиной появился хозяин. Крамм перекинулся с Эманоем несколькими фразами, и надзиратель сказал:

– Хозяин требовать, чтобы женщина жить в его доме. Большая честь, человеческая самка, не вздумать гневать хозяина, иначе я изодрать твою спину хлыстом до костей.

– Я не могу ее бросить одну, – заявил Роджер.

– Кого это волновать, раб? – усмехнулся Эманой, толкая наемника в барак. – Шевелиться!

Даша, сгибаясь в три погибели от боли, усталости, голода и жажды, беспомощно наблюдала, как ее нового друга ведут в барак. Она хотела запротестовать, но сил на это не осталось никаких. К тому же в это время сам Крамм дружелюбно приобнял ее за плечо и, поддерживая свою рабыню, чтобы та не упала, повел ее в дом, попутно выкидывая изо рта девушки кляп.

– Не волноваться, – добродушно произнес хозяин. – Привыкать к приятному. Ты нам нужна для многих целей. Но главное ты знать – что я тебя дарить своей дочери. Мою дочь звать Джинна’ри Джамбе-Кассим Крамм, и теперь это имя для тебя даже главнее моего. Ты должна запомнить, что называть членов моей семьи нужно «господин» или «госпожа». Я – для простоты господин Крамм. Моя дочь – госпожа Джинна’ри. Ты все понимать, самка человека?

– П-понимать, – кивнула Даша, еле волоча ноги. Кандалы практически полностью сковывали движения.

Крамм трижды постучал по решетке, и та поднялась. За воротами находился обширный зал с круглым бассейном в центре, в котором плавал косяк разноцветной рыбы. Само внутреннее убранство помещения так и светилось богатством: расписные стены, изысканная мебель, позолоченная люстра. Периметр обходили два крепких охранника. Крамм что-то сказал одному из них, и тот принес ключ от кандалов. Освободившись от тяжкого груза, Даша сразу же упала на колени от усталости. За что тут же получила от хозяина мощную оплеуху.

– Встать! – рявкнул он. – Отдыхать – только когда я тебе это говорить!

Девушка с трудом поднялась и преклонила голову. Сейчас она чувствовала себя донельзя беззащитной, маленькой и хрупкой, будто бы девочкой, сильно провинившейся перед собственным отцом. Несмотря на то что Даша знала о том, что может за себя постоять, что обладает силой рунной магии, она боялась. Боялась кулака и воли ее нового хозяина, потому что только он сейчас решал – стоять ей или сидеть, спать или работать, жить или умереть.

Крамм смягчился и повел девушку на второй этаж. Миновав еще пару роскошных помещений и винтовую лестницу, он провел ее по длинному коридору, увешанному огромными картинами, к самой дальней двери и вошел внутрь, предварительно толкнув туда Дашу. Это оказалась комната дочери хозяина, и выглядела она действительно по-девчачьему. Выполненная в светлых тонах мебель идеально сочеталась с мягкими ворсистыми коврами и резной оконной рамой. Овальная кровать с воздушной периной была укрыта нежно-розовым одеялом и подушками с шелковыми наволочками. Тут и там на полу, на полках и даже на письменном столике валялись куклы и прочие игрушки, но самая главная «кукла» сейчас спала. И, судя по силуэту под одеялом, размеров она была недюжинных.

– Джинна’ри, – позвал отец на своем языке. – Проснись.

Девочка поерзала и скинула с себя одеяло. Встав в полный рост, она ввергла Дашу в тихий шок. Даже по меркам пепельников Джинна’ри выглядела очень крупной, и мешковатое ночное платье не скрывало полноты ее телес. Ростом выше среднего человеческого, а объемами как самый настоящий бегемот, это серокожее создание с длинной черной косой на голове широко улыбнулось полным острых зубов ртом. Своими массивными руками девочка крепко обняла отца, а затем перевела заинтересованный взгляд на Дашу.

– Это твой подарок, милая, – сказал Крамм.

– Я так давно мечтала о настоящем человеке, папа! – радостно ответила девочка своим грубым, чуть хрипящим голосом. К слову, Даша слышала лишь шипящие и рычащие звукосочетания, потому что языка пепельников она совсем не знала. – Это великолепный подарок!

– Я рад, что тебе нравится, малышка. Как назовешь свою новую подругу?

– Ну я не знаю… а у нее разве нет своего имени? Люди тоже имеют имена!

– Это не имеет значения. Теперь она твоя. И имя выбирать тебе.

– Тогда я назову ее… назову ее Брахти Шом’На в честь моей предыдущей любимицы.

– Я надеюсь, ты не забыла, почему предыдущая Брахти умерла и чего не надо больше делать? – строго поглядел на дочь Крамм.

– Да, папа, – кивнула девочка. – У людей слишком слабые кости, и играть в борьбу с ними нельзя.

– А еще заставлять их не дышать по десять минут, – усмехнулся отец. – Ну ладно, развлекайся. Не забудь, что твоя Брахти – это не игрушка, а живое существо. Кормление, выгуливание и все остальное – на твоей совести. Но есть еще одно условие: когда мне понадобится Брахти, ты отдашь мне ее без обид. Я иногда буду у тебя ее забирать ненадолго, ясно?

– Ясно. Но для чего?

– Она уже взрослая, здоровая человеческая самка. Вместо того чтобы закупать рабов каждый год, можно просто их разводить прямо здесь, в нашем имении. И с самого рождения учить верности и покорности. Тогда они будут преданны нам от начала и до конца своих дней. Прямо как собаки, которых приучают к хозяину в щенячьем возрасте.

Девочка взяла Дашу за руку и усадила на свою кровать. Затем отошла к своему столу, а вернулась с куклой и миниатюрной расческой.

– Сделай ей прическу! – приказала Джинна’ри, протягивая игрушки девушке.

– Милая, Брахти не знает нашего языка. Ты ведь учила их язык, говори на нем. Но не слишком много: пусть самка сама учится говорить по-нашему.

– Ясно, папа. Спасибо тебе! Это самый лучший подарок в моей жизни!

– Все для моей любимой доченьки. Развлекайся, но долго не засиживайся, уже поздно. Кстати, если Брахти станет противиться – можешь ее побить.

– Хорошо, папа!

Еще раз взглянув на довольную дочку, Крамм вышел и закрыл за собой дверь. Как только хозяин покинул комнату, Даша перевела взгляд на девочку и нервно попятилась. В глазах Джинна’ри сияло столько радости, счастья и восторга, что становилось страшно. Так как разговор отца и дочки для девушки оказался абсолютно непонятным, это устрашало вдвойне. Джинна’ри широко улыбнулась и громко-громко завизжала на авельонском:

– Игра-а-ать! ИГРА-А-А-АТЬ!

Даша почувствовала, как у нее чуть не остановилось сердце. А затем пожалела, что оно все-таки продолжило биться.

Надзиратель протолкнул Роджера в столовую. Эманою приходилось слегка наклонять голову, чтобы его высоченные рога не задевали потолка. В отличие от дома Крамма, барак выглядел по-спартански, без каких-либо излишеств и предметов уюта, но в то же время чистым и ухоженным. Вся мебель в столовой исчислялась четырьмя длинными столами со скамьями, шкафом для глиняной посуды и огромным черным котлом в углу. Эманой усадил Роджера за стол, а сам навалил в миску половник холодного варева из неизвестных ингредиентов и вместе с ложкой поставил перед новоиспеченным рабом.

– Кушать, – скомандовал он.

Наемнику не надо было повторять дважды. Он с радостью накинулся на еду, сильно постаравшись не обращать внимания на тошнотворный привкус подгнивших овощей и изредка попадающийся хрустящий песок. Тем временем Эманой тоже взял себе порцию, усевшись рядом с Роджером, принялся за поздний ужин.

– Эм… можно мне спросить? – робко сказал наемник.

– Можно, – спокойно ответил пепельник, уплетая еду. – Но звать ты меня должен наставником, ясно?

– Ясно, – кивнул Роджер. – Наставник, скажите, зачем я здесь? Я слабее ваших пепельников. Я не настолько вынослив, как они. Но почему-то хозяин отдал за меня и мою подругу огромную кучу денег, на которую, вероятно, можно купить два десятка первоклассных рабов-пепельников. Я чего-то не понимаю?

– Разумный вопрос, – кивнул Эманой. – Но ответа на него я не знать. Ты понимать, зачем ты здесь?

– Нет. Чтобы работать?

– Ха! – усмехнулся наставник. – Через полгода ты плевать в лицо тем, кто работать на плантации. Если выживать, ты быть не сборщик фруктов. Ты быть па’вухарреном!

– Па’вухарреном? Гладиатором?!

– Истинно так. Тебя узнать, Паннингем. Ты наемник. С известной репутацией. Мы знать, что ты отличный воин и по мастерству боя обходить даже многих из моего рода. Так что завтра с самого утра ты тренироваться со всеми наравне, а если из тебя выходить какой-то прок, то участвовать на боях через месяц.

Роджер кивнул. Да уж, приятная перспектива – драться насмерть с разъяренными рабами, со смирением принимая ущемления, унижения, избиения и прочие неприятности со стороны рабовладельца. Хорошо, что Даше это не грозит, решил наемник, доедая варево.

Как только с ужином было покончено, Эманой отвел Роджера в спальный корпус. В этом помещении располагались несколько клеток, в каждой из которых прямо на колючей соломе спали по два-три пепельника. Людей среди рабов не наблюдалось. Наставник открыл одну из клетей, в которой уже спал один боец, посадил туда Роджера и повесил на решетку замок.

– Теперь спать. Тренировки начинаться с рассветом.

Кивнув на прощание рабу, наставник покинул барак. А Роджер, тяжело вздохнув, обернулся, чтобы осмотреть свою камеру, и тут же резко отступил: над ним нависал спящий до этого момента сокамерник. Настолько огромный, что даже остальные пепельники на его фоне меркли. Ширина его руки могла соперничать с шириной торса Роджера, а ростом этот раб был выше наемника как минимум на три головы. Не считая пары рогов. Не таких огромных, как у наставника, но тем не менее.

Пепельник, грудь которого покрывала татуировка раскинувшего крылья орла, наклонился, и теперь его глаза смотрели прямо в глаза Роджера.

– П-привет, – чуть отведя в сторону лицо, сказал наемник.

– Тебе тут не рады, – на авельонском ответил раб. – Жалкий, скользкий червяк. Человечишко, ни на что не способный. Всегда, когда к нам привозить человека, он жить не больше двух недель. А сколько продержаться ты?

– Постараюсь немного подольше, чем две недели, – нахмурился Роджер. Он прекрасно понимал, что в прямом бою, тем более в тесной камере, преимущество на стороне этого громилы. Но страха не было. Именно поэтому наемник до сих пор оставался жив. Вместо страха он всегда проявлял лишь здоровую опасливость.

– Да ты мне язвить, – рыкнул пепельник.

– Ничуть. Раз уж зашел разговор, может, расскажешь о правилах? Я понимаю, что со своим хлебом в пекарню не ходят, так что прошу помочь во всем разобраться, чтобы, так сказать, не попасть в неприятную ситуацию.

Пепельник отошел на пару шагов и уселся на пол, облокотившись о стену. Жестом предложил человеку сесть напротив. Роджер сел, слегка расслабился и стал внимательно слушать.

– Во-первых, – начал сокамерник, – арена моя. Я чемпион. Я чемпион уже восемь зим, больше меня держаться только один воин.

– Как его звали? Наверняка я о нем слышал.

– Наверняка слыхал. Звать его Несломленный, – усмехнулся раб. – А меня звать Пахмар Аль-Гуламми, и я тебя порвать голыми руками, если ты мне не нравиться. И мне сходить это с рук. Ты понимать?

Наемник кивнул.

– Все здесь подчиняться моим правилам. Есть после меня. Пить после меня. Когда приводить девок – трахать их после меня. Я тут главный. Ты понимать?

– Понимать, понимать. Я – Роджер Паннингем, защищаю людей и их грузы за деньги. Ну защищал. Теперь я, видимо, как и все – смертник на арене.

– Даже не сомневаться, ты сдохнуть под ударами топора совсем скоро. Если не умереть раньше от тренировок.

– А что с ними не так? Все сложно?

– Вставать с рассветом. Сначала таскать бревна. Потом бои, бои, бои до обеда. Обед – и снова тренировки до вечера. Затем ужин, еще тренировки – и спать.

– Целый день с утра и до ночи тренировки? – ужаснулся Роджер. – И как вы это выдерживаете?

– Я не понимать, как все остальные выдерживать бездействие, – усмехнулся Пахмар. – Если я не тренироваться хотя бы день, меня все выводить из себя.

– А что значит «таскать бревна» с утра? Зачем? Мы же не рабочие, а бойцы.

– Вот утром и узнавать, – загадочно ответил чемпион, прежде чем завалился спать.

Роджеру же в эту ночь не спалось.

Глава 13

Спустя два месяца после исчезновения Даши Виктор уже сходил с ума от безуспешных поисков. При помощи Джамафа он исколесил все окрестности. Каждый день, начиная с восхода светил, он собирался и отправлялся в пустыню – искать хоть какие-нибудь следы деятельности подруги. Иномирец побывал уже в десятке населенных пунктов, но нигде не было ни единого упоминания о девушке. Пару раз приходилось слышать о какой-то паре преступников, один из которых являлся «человеческой самкой», но их вроде как повесили. Нет, нет, думал Виктор. Во-первых, Даша была одна. Во-вторых, она не дала бы себя поймать. Она бы спряталась, случись какая-нибудь заварушка.

Джамаф не стал лишать иномирца надежды, но пару раз намекал, что, возможно, случилось непоправимое. Виктор не желал даже слушать: он, не щадя себя, вновь и вновь отправлялся на поиски, каждую ночь возвращаясь с пустыми руками.

Два долгих месяца прошли для иномирца словно два года. Виктор не знал покоя и отдыха; он иногда даже забывал поесть. Совсем забросил гигиену – Джамафу приходилось почти силком затаскивать отчаявшегося землянина отмыться от дорожной грязи или хотя бы оттереть черные, словно уголь, ноги.

Каждый раз, когда отшельник глядел на иномирца, он видел лицо безумца, одержимого. Глаза его всегда были налиты кровью, бровь дергалась, кулаки сжимались так, что ногти впивались в кожу и оставляли небольшие шрамы. В таком состоянии человеку кого-нибудь убить – раз плюнуть, и именно потому Джамаф всегда сопровождал своего гостя во всех его путешествиях – чтобы тот не натворил бед. Хотя иногда беды все-таки творились: Виктор в состоянии аффекта разбил несколько носов, сломал пару ребер и, видимо, даже лишил какого-то заносчивого пепельника возможности продолжать род. Но не более того. Иномирец до сих пор не хотел никого убивать. Когда такая мысль закрадывалась в его голову, он, даже находясь в состоянии безумной ярости, всегда себя усмирял. И гордился собственной сдержанностью.

Каждый день, когда выдавалась свободная минутка, Виктор упражнялся в рунной магии. Удивительно, но в нынешнем состоянии все уроки, записанные в ныне утерянной Книге, вспоминались куда легче и гораздо быстрее вбивались в память. Иномирец раз за разом создавал и гасил огненный клинок, огненную секиру, огненный молот – и все без какого-либо изначального предмета в руках. Вспыхивал адским пламенем, даже научился недолго левитировать на небольшой высоте, будучи окруженным огнем. Научился метать огненные шары без передыху по несколько минут подряд, выпускать из пальцев пламенные стрелы, летящие так же далеко, как настоящие. Но лучше всего у Виктора получалось в точности воссоздавать Пакемберг – клинок, которым иномирца наградили и который потом у него же отобрали. Именной фламберг выходил точь-в-точь как оригинал, а по боевым качествам его даже превосходил. Но Виктор конечно же был бы рад получить в свое владение настоящий Пакемберг, который дорог ему как память.

Джамаф порою с ужасом наблюдал, как рунная магия выходит из-под контроля. Изредка огонь, извергаемый иномирцем, прекращал быть для самого мага безопасным. Тут и там появлялись разной степени ожоги, но серьезных пока еще не наблюдалось. Это было бы не так страшно, если бы Даша находилась рядом. Мановением руки она бы исцелила Виктора, и все стало бы на свои места.

Но Даши рядом не было.

За время поисков подруги иномирец обзавелся комплектом доспехов под стать своему новому «горячему» характеру. Сперва это были кожаные штаны, куртка и сапоги. Затем добавилась стальная кираса с гравировкой огня на груди и алым плащом за спиной, а также длинные черные перчатки без пальцев.

По каким-то причинам волосы Виктора, уже изрядно выросшие, стали выцветать. Джамаф предположил, что все дело в чрезмерных упражнениях в рунной магии. Но иномирца это мало волновало: он просто подвязывал их тонкой веревкой, и они его никак не отвлекали.

В этот день над пустыней собрались тучи. Впервые за два года на пески обрушился хоть и мелкий, но все-таки дождь. Не самый лучший знак, решил отшельник. Не потому что дождь вреден, он как раз, наоборот, очень даже полезен, а потому, что осадки в песках – это резкие нетипичные перемены. А уж если резко меняется даже многомесячный уклад погоды, то жди беды из любого угла, от любого живого существа.

Сегодня Виктор вновь решил посетить Хау Грушмаль. Набив сумку припасами, он направился в сторону города, и отшельник незамедлительно пошел следом. Добрались до поселения довольно быстро, без каких-либо задержек, что не могло не радовать.

Несколько часов подряд Виктор, уже заучивший множество фраз на языке пепельников, опрашивал горожан по поводу Даши. Каждый раз пепельники только разводили руками, а некоторые припоминали повешение месяц назад, но иномирец даже слушать не хотел о той казни. Он отчаянно верил, что его подруга просто не могла попасть в подобного рода ситуацию.

Ближе к вечеру Джамаф уговорил Виктора где-нибудь перекусить. В итоге выбрали в качестве едальни таверну на краю города. Усевшись и заказав каши с мясом, стали распивать на двоих бутыль магмагрога, к которому иномирец за последний месяц пристрастился довольно серьезно.

– И что же, – спросил Джамаф. – Это весь твой план – вновь терроризировать население города? Да ты уже каждую собаку замучил.

– Но ведь хоть кто-то должен знать! Ты сам говорил – мол, все дороги идут в Хау Грушмаль. Не в столицу, а именно сюда! Значит, хоть кто-то должен знать, куда делась Даша. Думаю, неопрошенные собаки в городе еще остались.

Трактирщик, в этот момент подносивший гостям их заказ, вдруг остановился, поставил тарелки на стол и заговорил на своем языке. Задумчиво, с расстановкой, все время как будто что-то вспоминая.

– Что он там лопочет? – нахмурился Виктор. – Чаевых хочет, что ли?

– Нет, – протяжно ответил Джамаф, слушая трактирщика. – Он говорит, что он уже слышал это имя раньше. Даша – слишком редкое имя в нашем мире, возможно, даже единственное, вот он его и запомнил.

– Где?! – всполошился иномирец, вставая со своего места. – Где ты слышал имя «Даша»?

Отшельник перевел трактирщику, и тот ответил. Джамаф перевел:

– Он говорит, что несколько недель назад здесь были два человека – «самец» и «самка». Они сидели за этим же самым столиком. Мужчина заказал кучу шикарной еды, они полночи сидели тут, разговаривая, смеясь, употребляя еду и напитки. Им было весело.

– Не может быть. Даша искала феникса. Она знала, что это ответственное задание. Ну не могла она на все махнуть рукой и пойти в какое-то заведение веселиться, даже не предупредив меня!

– Погоди, это не все. Трактирщик говорил, что к ним подошел какой-то пепельник, и он что-то не поделил с женщиной. Они решили выйти во двор и схлестнуться в кулачном бою.

– И это на нее совсем непохоже. У Даши мирный характер, хоть она и может за себя постоять. Если нет необходимости – она не станет ни с кем драться.

– Я говорю, что слышу. Дальше случилось что-то очень неприятное: Даша убила пепельника острым колом или чем-то в этом роде.

– Ну это ведь точно не она!

– После этого Дашу и ее спутника схватили и потащили на площадь перед зданием суда. Там и вздернули. Что было дальше, мало кто знает. Кто-то говорит, что ее сняли еще до того, как она умерла. Кто-то рассказывает, что ей отрубили ноги, пока та ими беспомощно болтала, пытаясь глотнуть воздуха с петлей на шее. Кому верить – неясно. Все слухи смешались, но главным остается тот, что Даша мертва. Мне жаль, Виктор. Очень жаль. Но твоя подруга скорее всего уже мертва.

Виктор швырнул на стол несколько монет, закинул сумку за плечо и быстрым шагом направился к выходу.

– Куда ты собрался? – замученно спросил отшельник.

– К зданию суда конечно же! Слухи слухами, но ведь если Дашу каким-либо образом казнили, это должно быть задокументировано. Ну мне так кажется. В общем, я пошел, а ты можешь подождать меня здесь.

– Вот еще, – хмыкнул Джамаф. – Раз уж решили, что вместе ищем, значит, я с тобой.

Виктор практически бежал, натыкаясь на прохожих, которыми были забиты улицы. Все горожане решили выйти из своих жилищ, чтобы хоть немного постоять под блаженным моросящим дождем. Мало кто обращал внимание на спешащего куда-то иномирца. Для пепельников осадки были чем-то священным, чем-то таким, что никак нельзя пропустить. Чем-то чрезвычайно важным, даже важнее всех остальных дел, будь то ковка оружия, пост на страже или управление страной. Джамаф заметил, что даже сам хан в данный момент стоит на своем балконе, подставив серокожее лицо падающим с небес дождевым каплям.

Джамаф указал рукой на судью, стоящего вместе со всеми возле здания суда. Виктор решил не ждать, пока пепельники насладятся живительным дождем, и довольно бесцеремонно потряс нужного ему серокожего за плечо.

– Что вы себе позволять?! – с напором произнес пепельник. – Стра…

– Не надо стражи, – покачал головой иномирец. – Мне нужно от вас кое-что узнать. Это очень важно!

Иномирец отвел судью в сторону от толпы и спросил:

– Как много человеческих женщин вы вешали за последние месяц-полтора?

Пепельник вопросительно изогнул бровь:

– Вы в своем уме? Кто вы такой, чтобы я вам об этом говорить?!

– Вопрос жизни и смерти. Есть предположение, что казнили мою…

Виктор задумался. А кто для него Даша? Случайный спутник с Земли, которого не пришлось выбирать? Которого выбрал Лагош, разумеется. Может быть, друг? Верный друг, который никогда не оставит в беде? Или, может, нечто большее? Иномирец наткнулся на кучу вопросов в своей голове, которые копились там уже очень-очень долго. За пеленой будничности, стеной различных проблем, погонями за какими-то эпическими целями Виктор совсем не заметил самого главного.

Он влюбился в Дашу. Влюбился и полюбил ее, и именно потому сейчас его так трясет, когда он думает о том, что какой-то серокожий монстр смел поднять на нее руку.

– Вы в порядке? – поинтересовался судья. – Что с вами?

– Я хотел узнать, не повесили ли вы мою девушку. Странно звучит, наверное…

Странно звучало как минимум потому, что Виктор все еще иногда чувствовал себя умирающим стариком, который в последний раз ощущал вкус поцелуя на своих губах уже несколько десятилетий назад. Да и Даша на самом деле была совсем не девушкой, а самой настоящей бабушкой, лишившейся всего, даже собственного здоровья. Но имел ли данный факт хоть какое-нибудь значение в этом мире? Как бы то ни было, судью такой вопрос устроил, и ничего странного он не услышал.

– Возможно. Но чужеземцев эта информация не касаться. В любом случае – нет, никакой девушки я не припоминать.

Виктор оглянулся, на всякий случай отвел судью еще дальше и незаметно протянул ему заранее приготовленный мешочек с монетами. Пепельник принял взятку, посмотрел на содержимое и тут же выпалил:

– Да, конечно, я помнить. С этого и надо быть начинать!

– Что же вы помните? – прищурился иномирец, начиная закипать от злости.

– Мы поймать тех двоих за убийство. Точнее, самку поймать как убийцу, а другого как пособника. Собираться их вздернуть, но досточтимый Крамм выкупить их за очень солидные деньги! Он забирать их на свою плантацию. Они жить, если хорошо себя вести. Крамм не убивать своих рабов.