Под сенью звезд Харин Данил

1

Густой лес и удивительной красоты луга остались внизу. Теперь их окружали только голые скалы, а еще выше, в нескольких сотнях метров от их маленького лагеря начинался ледник.

Палатка блекло-серого цвета была разбита прямо на голых камнях. Она пряталась за каменным выступом, формой напоминавшем голову слона, а потому была совершенно незаметна с дороги, которая пробегала мимо далеко внизу. Зато им было очень хорошо видно эту дорогу через оптику мощного бинокля. Эта дорога на самом деле была не дорогой даже, главная дорога шла южнее и огибала этот перевал, была тропой. Тропой, которая петляя меж скал, вела к монастырю «Озеро тигровой лилии», уходила дальше на север и заканчивалась у входа в узкое тупиковое ущелье. Лишь голые скалы и лед. Монахи монастыря использовали плато на входе для проведения посмертных обрядов.

Никто больше не ходил к ущелью. Да и некому было. А вот люди, разбившие лагерь над тропой, собирались отправиться именно туда. Потому что, благодаря незаурядным талантам одного из них, они знали, что это ущелье веками скрывает тропу в Долину Хранителей. Колыбель древнего и могущественного ордена Звезды. Людей было всего двое. Мужчине было около сорока. Черты лица однозначно указывали на то, что его предки были родом из латинской Америки. На нем была теплая военная форма без единого знака отличия. Под рукой он всегда держал автоматическую винтовку.

Девушке было едва за двадцать пять и она была красавицей. А кроме этого она была сексуальной. Все в ней было сексуально. Ее волосы, взгляд ее глаз, улыбка губ, голос, походка, даже то, как она смотрела на изящные наручные часы. Она мгновенно сводила мужчин с ума и, вряд ли кто-то мог противиться ее чарам. Вот Маршал Великого Ордена не смог. И теперь лежал с простреленной головой, совсем не далеко от того места, где девушка с длинными пшеничными волосами, которую звали Николь, подняв к глазам немецкий бинокль, смотрела на пробегавшую внизу тропу. Николь знала, что Хранители очень сильны, но собиралась отправиться прямо в их логово и вступить с ними в бой. Но для этого ей нужна была армия. И поэтому, она так пристально вглядывалась в окружающий пейзаж. Если у Софии все прошло нормально, то совсем скоро, на этой тропе должны были показаться шестнадцать хмурых мужчин со шрамами на щеках. Эти мужчины, которых древние книги называют Вакхафами, и станут ее армией. Армией предназначенной для одной единственной битвы.

– Может поешь? – спросил мужчина.

– Не сейчас, – бросила Николь.

– Как знаешь, – он пожал плечами, извлек из кармана упаковку жевательных конфет, вытащил одну. Черничная. Неплохо. Он закинул конфету в рот и снова уставился в никуда.

2

Мужчину звали Диего. Его родители приехали в Штаты из Поэрто-Рико. Диего рос в нищете, но умудрился избежать неприятностей с законом. Когда пришло время, он, не раздумывая, отправился служить в непревзойденную американскую армию. Там он очень быстро понял, что он нашел свое предназначение. Он бежал полосу препятствий быстрее всех, лучше всех ориентировался на местности и побеждал в рукопашных поединках. Ну а когда к нему в руки попадало оружие, Диего Сальваторе Мартинез просто преображался. Он мог попасть в мишень с пятидесяти метров из любого оружия. Он попадал в цель лежа, стоя, на бегу, из движущегося автомобиля, даже с закрытыми глазами.

Все эти способности юного новобранца были очень быстро по достоинству оценены командованием, и Мартинез попал сначала в одно подразделение особого назначения, потом другое и третье.

Он проходил все новые курсы переподготовки, каждые следующие из которых были сложнее, жестче и специфичнее предыдущих. Он участвовал в десятках боевых операций, в основном в Ираке и Афганистане. Ему приходилось бывать и в Палестине, и в Грузии, и в Иране, и даже в Северной Корее. Он прослужил двенадцать лет, и все шло прекрасно. Он добрался до самого элитного, совершенно засекреченного подразделения американской армии. Операции, которые они проводили, находились за гранью обывательского понимания и не освещались в новостях ни на одном телеканале мира. Об этих операциях знали единицы. Как правило, в результате подобных операций погибал какой-нибудь суровый бородатый араб. В общем, ему нравилось абсолютно все. Он чувствовал себя нужным, чувствовал, что находится на своем месте. Но однажды все пошло не так. Чертова операция сразу не понравилась Диего. Слишком все было гладко. Слишком полученная наводка смахивала на ловушку. Но командование, которое Диего уважал, которое до того момента ни разу не дало ему усомниться в своей компетентности, почему-то не заметило очевидного. Приказ был отдан и они отправились туда. Всего одно отделение. Десять лучших солдат великой американской армии. И это действительно оказалось ловушка. В итоге они очутились на маленькой деревенской площади. В деревне не было ни одного мирного жителя. Площадь окружили. Почти сотня матерых, вооруженных до зубов боевиков, занявших выгодные позиции, против десяти солдат, торчавших посреди клочка голой выжженной солнцем земли. Один бы он не справился. Диего знал это. Ему нужен был еще один человек с запредельными способностями. И такой человек оказался рядом. Они не были друзьями, даже товарищами. Но в то утро они встали плечо к плечу.

Того парня звали Джейсон, Джейсон Доббс.

Остальные восемь погибли почти мгновенно, успев зацепить всего пару боевиков. Эти восемь были превосходными солдатами, но у них не было сверхспособностей, которые могли спасти их в той безнадежной ситуации.

Техасец и перуанец вдвоем умудрились добраться до ближайших домов и перебить всех засевших там боевиков. Диего слабо помнил подробности. Но помнил, что в какой-то момент его напарника все же зацепили. Он не бросил его. Он дотащил его на шее до каменного дома старейшины деревни, одновременно стреляя с двух рук и умудряясь периодически раскидывать во все стороны гранаты. Оставил ему оружие и патроны и устремился дальше. Через некоторое время, продолжая двигаться резкими рывками, прыгая от укрытия к укрытию, стреляя и взрывая все вокруг, Диего вдруг понял, что в деревне не осталось никого живого. Никого кроме него самого и его боевого брата Джейсона Доббса. Он оттащил Доббса в покрытый кустарником овраг и спрятал там. Потом вытащил из деревни трупы своих товарищей и похоронил их, предварительно проделав с трупами операции, которые лишали возможности опознать их, в случае обнаружения. Потом вернулся в деревню, стащил все трупы боевиков на площадь и свалил в одну кучу. Порадовался тому, что не пришлось собирать все пули и гильзы. Он знал, что боеприпасы, которые они использовали на операциях не позволяли установить их принадлежность к американской армии.

Потом он слил бензин с нескольких джипов, на которых пожаловали боевики, облил им кучу трупов и поджег.

Через неделю Мартинез с Доббсом на руках, шагнул на территорию военной базы США. Шагнул и тут же рухнул на землю, потеряв сознание. За семь дней, он с раненым на руках, почти без еды и воды, скрытно от всех глаз, сумел преодолеть триста сорок пять километров.

То, что сделал Диего Мартинез, во все времена называлось подвигом. Ему должны были вручить Орден и чек на приличную сумму. Но вместо этого его и быстро восстановившегося Джейсона Доббса уволили из армии. Совсем и навсегда. Сначала Диего очень расстроился и поносил своих командиров на чем свет стоит, опрокидывая очередную стопку текилы в одном из многочисленных баров столицы Техаса, куда он приехал вместе с Джейсоном Доббсом, который приютил своего спасителя на время. Но потом перуанец сообразил, что их генерал, сделал им королевский подарок. Стократ лучше любого Ордена и чека. Он сделал так, чтобы их отпустили с миром, а не отдали под военный суд, или, того хуже, не пустили по-тихому в расход.

Там же в Далласе, спустя пару недель после увольнения, Диего встретил Николь. Он не раздумывая уехал с ней, ничего не сказав Джейсону. Они добрались до Иллинойса и первым делом… «убили» Диего. Все было сделано настолько филигранно, что поверили не только родители и немногочисленные знакомые, но и бывшие командиры и военные следователи. Хотя последние копали долго и глубоко.

Диего умер для всего мира. Теперь для него всем миром была Николь. С тех пор он не отходил от нее ни на шаг.

Он исполнял для нее самые разные, порой весьма и весьма деликатные просьбы. Он быстро понял, что девушка замешана в очень серьезную и довольно грязную игру. Но она платила ему пятнадцать тысяч в неделю и иногда позволяла проследовать за ней в ванную или спальню, а потому ему было абсолютно начихать на то, в какие игры она играет. Диего был богат и иногда трахал самую аппетитную женщину на свете. Диего был счастлив.

3

– Я выпью кофе, – она продолжала рассматривать тропу через оптику бинокля.

– Я тоже выпью кофе, – голос раздался из-за спин.

В долю секунды она повернулась на голос, с зажатым в левой руке маленьким пистолетом. Краем глаза заметила, что Диего уже лежит на спине и целится в кого-то из своей винтовки. Еще через долю секунды она увидела человека, шагнувшего из-за палатки. Это был мужчина высокого роста, с широкими плечами. Его свободную одежду и короткие волосы покрывал толстый слой дорожной пыли. Его щеку уродовал огромный шрам, формой напоминавший полумесяц.

– Не слишком-то вы гостеприимны, – оскалился гость и не спеша зашагал к ним, игнорирую направленные на него стволы. – Софья была куда деликатнее.

– Антых? – со смесью надежды и облегчения выдохнула Николь, уже зная ответ.

– Так меня называют, – кивнул мужчина, изобразив некое подобие улыбки, – А ты, я надеюсь…

– Николь, – кивнула девушка. Потом добавила, указав подбородком на лежавшего с винтовкой наготове человека, – Это Диего, мой помощник.

– Хорошо, – сказал Антых, лишь мельком взглянув на мужчину.

4

За долгие месяцы проведенные в светлом мире, Антых привык к людям. Он больше не был тем зверем, которого загнали во тьму много веков назад. Нет, его суть, конечно, не изменилась, но теперь он гораздо больше напоминал цивилизованного человека. Долгое общение с Софьей научило его понимать людей, заставило на многое взглянуть иначе. Он больше не воспринимал людей, исключительно как пищу для него и его братьев. В конце концов, его братья ведь тоже еще недавно были людьми. Он даже начал думать, что когда-то, возможно, тысячи и тысячи лет назад, он сам был человеком. Особенно сильно он изменился, когда однажды вечером Софья вышла из своей комнаты в полупрозрачной ночной рубашке и остановившись на пороге поманила его рукой. Немного поколебавшись, он поднялся с кресла, в котором сидел, и, не говоря ни слова, отправился за девушкой. То, что произошло между ними, Антых нашел крайне приятным. Это повторялось несколько раз и он входил во вкус. Потом он понял, что далеко не все женщины так… (ему было чуждо ощущение красоты) привлекательны, как Софья. Потом понял, что Софья вообще единственная женщина способная вызывать это беспокойство внизу живота и заставлять сердце биться иначе.

Антых жалел, что им пришлось расстаться с Софьей. Но теперь он видел перед собой эту светловолосую женщину с маленьким пистолетом в руке и в висках запульсировало, а в животе потеплело. Он точно не пожалеет, что связался с ними.

– Он твой мужчина? – спросил Антых, указывая на Диего. Ухаживать за девушками он, конечно, не научился.

Николь не приходилось раньше иметь дело с Вакхафами (никому не приходилось) но она все поняла правильно. Лукаво улыбнувшись, она сказала:

– Нет Антых, Диего не мой мужчина.

– Хорошо. Ты сегодня ночью будешь моей женщиной, – если Антых и пытался придать фразе вопросительную интонацию, то ему это не удалось.

– Увидим, – совершенно спокойно проговорила Николь и одарила мужчину со шрамом еще одной лукавой улыбкой. Потом ее лицо резко поменяло выражение, и очень серьезно она сказала, – Диего! Сделай одолжение, убери винтовку и встань с земли!

Дождавшись пока помощник выполнит указание, обратилась к их долгожданному гостю:

– Где твои братья?

– Там, – Вакхаф неопределенно махнул куда-то на Восток, – Они очень устали и им нужно отдохнуть.

– Пусть отдыхают, – кивнула девушка, потом обратилась к своему помощнику, – Диего, ты не забыл про кофе?

– Сию секунду, – пробурчал солдат и отправился делать кофе.

Выходец из Южной Америки знал толк в приготовлении этого напитка. Через двадцать минут все пространство их маленького горного лагеря заполнил щекочущий нервы аромат. Этот аромат успокаивал Николь, но и вызывал легкую тоску, которую, однако, нельзя было назвать неприятной и гнетущей. Просто в те минуты, когда она пила приготовленный ее верным спутником кофе, ее мысли обычно улетали куда-то далеко и начинали скользить по событиям прошлого. Она наслаждалась несколько минут, никуда не торопясь, ценя каждый глоток. Когда же чашка пустела к ней неизменно приходила одна и та же мысль. Мысль эта представала в виде пульсирующих красным огромных букв с рваными краями: ЗАЧЕМ?

Зачем ей нужно все это? Она ведь не родилась в каком-нибудь бедном районе, ее ни избивала пьяная мать и не насиловал обкуренный отчим. Она не теряла родных в автокатастрофе, ее не похищали с целью получения выкупа. Она прекрасно ладила с одноклассниками и без труда успевала по всем предметам. Ей не приходилось подрабатывать официанткой или няней, чтобы оплатить обучение в университете, а ее первым автомобилем, который она получила в подарок от отца в тот же день когда сдала экзамен на права, был вовсе не подержанный «Фольксваген-Жук», а совершенно новенький ярко-желтый «Ламборгини». К двадцати годам все вершины того мира лежали у ног прелестной Николь. Но она выбрала другой путь, шагнула в другой мир. Зачем?

Почему она согласилась встретиться с тем человеком во второй раз? Почему не сочла его безумцем и не послала к черту? Ответ она знала. Была уверенна в нем каждую минуту своей нынешней жизни, за исключением тех нескольких, когда вдыхала аромат приготовленного Диего кофе. В прежнем мире не было вызова достойного ее способностей. Здесь, в мире темного Спутника, такой вызов был. Она или они, ведь она, в конце концов, была не одна, хотели не просто подняться на вершину мира. Они хотели перевернуть все! Низвергнуть горы в пропасть, а пропасти поднять над морями, развернуть время вспять, заставить Солнце поблекнуть, а Луну воссиять!

Николь поморщилась. Ей очень не понравилось, что эти мысли пришли и сегодня, накануне решающей схватки. Но она не позволит им вмешаться в ход событий. Никакие сомнения не смогут остановить ее…

Резкий порыв ветра заставил ее отвернуть лицо, и она увидела Антыха, сидевшего на камне с чашкой в руке, внимательно всматривающегося в ее лицо.

– Тебя терзают воспоминания? – спросил человек со шрамом приподняв бровь. В эту секунду он менее всего походил на сурового предводителя темной армии. Да и какая это армия?! Шестнадцать Вакхафов против тысячи Хранителей…

– Скорее сомнения, – раздумчиво ответила Николь.

– Мне показалось другое, – проговорил Антых, разглядывая дно опустевшей чашки, – Ко мне часто приходят воспоминания… А сомнения? Что сомнения? Сомнениям не место на поле битвы. Они уходят сами собой.

Николь посмотрела ему прямо в глаза. Антых встретил этот взгляд, потом тяжело вздохнув и опустив голову, добавил:

– Сомнения уходят, воспоминания остаются.

Николь понимала, о чем говорит этот человек-волк. Он был на Земле тысячи лет назад. Он сражался с Хранителями, задолго до того, как Великий Александр повел свои войска на Восток. Она понимала, но вряд ли могла осознать. Если память способна мучить простого смертного, прожившего несколько десятков лет, то для короля Вакхафов, она могла стать настоящим палачом.

– Ты помнишь все? – спросила она.

– Не так как вы это себе представляете. Эти воспоминания. Они… Они, словно… Словно призрачный отряд всадников. Внезапно появляются невесть откуда, окутанные клубами дорожной пыли, налетают словно ураган, и исчезают также внезапно, оставляя тебя избитого и покалеченного. И спустя минуту ты уже не можешь вспомнить их лиц! Ты не помнишь, что это было за воспоминание! Понимаешь?

– Это трудно, – покачала головой Николь. У нее внутри появилось крайне неприятное чувство. Этот человек… Этот Антых. Этот разговор… Она, кажется, только сейчас действительно осознала, что все, за что она боролась все эти годы, реально. Она вдруг с пугающей ясностью увидела перед собой истинную картину мира, где прекрасная Звезда борется с темным Спутником. Она увидела маленькую цветущую планету, где люди-волки из армии темного спутника вонзают свои клыки в шеи служителей Ордена звезды.

И вот сейчас, она, прелестная Николь Андерсон, дочь Стивена и Лоры Андерсон, должна стать зачинщицей очередной битвы… Битвы света и тьмы, добра и зла… А к черту! Как ни назови! Она не сможет сделать это. Колени подогнулись, она покачнулась и начала валиться набок.

Антых в долю секунды оказался рядом и подхватил ее. Его руки, несмотря на скрытую в них огромную грубую силу, оказались достаточно нежными. От него пахло лесом и потом. Аромат этот возбуждал желание. Теперь Николь знала, как избавиться от нахлынувшей хандры.

– Прогуляемся! – прошептала она ему на ухо. В ответ Антых лишь едва заметно кивнул.

– Диего, – уже громко сказала Николь, – Оставайся здесь и поглядывай вокруг.

– Хорошо, – безразлично ответил латиноамериканец, продолжая рассматривать окрестности через оптику немецкого бинокля.

5

– Мы можем победить? – спросила Николь.

Они лежали голые на большом плоском камне, на самом краю глубоко обрыва. Их тела были обласканы холодным ветром и тусклым светом молодой луны.

– Не думай об этом, – очень нежно для того, в чьих жилах текла волчья кровь, проговорил Антых, – Это все случится только завтра ночью. Завтра ночью мы войдем в деревню Хранителей и прольем первую кровь. Что будет дальше, не знает никто. Размышлять об этом сейчас бессмысленно.

– Ты прав, наверное, – выдохнула Николь, потом повернулась к нему, приподнялась на локте левой руки, а правую запустила вниз.

Там она без труда нащупала то, что искала. Физические данные Антыха были превосходными. Это был однозначно лучший мужчина в ее жизни. И она сомневалась, что в мире есть кто-то, кто может с ним потягаться. Разве только тот брюнет с фотографии в кабинете Петра Строганова. Его голубые как небо глаза… Антых вошел в нее, и все мысли смыло волной возбуждения. Она задвигалась в такт его движениям, вонзая ногти в мощную спину. А через пару минут ее крик понесся вниз, отражаясь от угрюмых скальных стен.

Они спустились к палатке, когда уже рассвело. Диего готовил кофе и горячие бутерброды. От ароматов еды и кофе у Николь побежали слюнки.

– Ты просто умница! – улыбнулась она.

– Кушайте на здоровье! – чуть натянуто улыбнулся в ответ Диего и поставил на импровизированный стол большую тарелку с бутербродами.

– Ветчина, сыр и итальянские травы, – промурлыкала Николь, отправляя в рот первый кусочек.

Антых молча взял чашку с кофе и сделал несколько больших глотков.

– Позавтракаем и нужно отправляться, – сказала Николь, – до монастыря шесть-семь часов пути.

– Мы должны войти туда на закате, – кивнул Антых.

– То, что там будет происходить, – проговорила Николь, – Как это все выглядит?

Вакхаф наградил ее долгим тяжелым взглядом, и только потом ответил:

– Мы войдем, потом все уснут, – Антых покачал головой, – Через несколько часов они проснутся другими.

– Накхефами? – спросила девушка. – Да.

– И что, – вмешался Диего, – сильны эти ваши Накхефы?

– Сильнее обычных людей.

– И они будут на нашей стороне?

– Они подчинятся нашей воле, моей воле, – Вакхаф допил кофе и отставил чашку в сторону, – Что с оружием?

– Все как договаривались, – сказала Николь, – повозка с ножами спрятана в пещере, недалеко от монастыря.

– Сколько там? – спросил Антых.

– Две тысячи штук.

– Более чем достаточно, – довольно кивнул Вакхаф.

– Хорошо, – кивнула в ответ Николь, – А теперь давайте собираться.

Они свернули палатку, сложили вещи в объемные рюкзаки и выстроившись гуськом отправились в путь. Диего шел первым, за ним шагала Николь, Антых замыкал колонну. Через четверть часа Николь заметила призрачную тень, мелькнувшую по правую сторону от тропы. Через несколько минут еще одну и еще. Она обернулась к Антыху:

– Это те о ком я думаю?

– Это мои братья, – сказал король Вакхафов и на его лице появилась гримаса, которая, очевидно, должна была заменить довольную улыбку.

Троица продолжала свой путь по затерянной высоко в великих Горах извилистой тропе, в сопровождении пятнадцати призрачных теней. Каждый их шаг неотвратимо приближал час кровавой битвы. Битвы между Темным Спутником и прекрасной Звездой.

1

Горы встретили их гнетущим завыванием холодного ветра и низкими темно-серыми тучами. На всем пути до деревни Давида не оставляло ощущение, что в каждую следующую секунду эти тучи разразятся проливным дождем.

Никита Вернов, который безмерно удивил Лившица еще в аэропорту заговорив с подошедшим человеком на совершенно недоступном, похожем на птичий, языке, сидел впереди. Поначалу он о чем-то весело болтал с водителем, но потом, видимо убаюканный жужжанием кондиционера и мерным звуком двигателя, уснул.

Сам Давид развалился на заднем сиденье новенького китайского внедорожника и был полностью поглощен созерцанием волшебных тибетских пейзажей.

Они постепенно поднимались все выше и выше. И когда скалы по правой стороне дороги расступались, и они некоторое время двигались по краю заросшего лесом обрыва, у Давида Лившица захватывало дух. Открывавшийся в эти моменты вид был потрясающим.

Лившицу казалось, что он никогда не устанет любоваться прелестью Больших Гор. Но после пятого маленького глотка из прятавшейся во внутреннем кармане куртки фляжки, сон сморил и его.

Лившица разбудил как всегда улыбавшийся Вернов.

– Мы приехали? – пробурчал Давид, потягиваясь.

– Да, мы на месте, – кивнул его русский попутчик.

Лившиц выбрался из машины. К моменту их приезда уже стемнело. Никита стоял, держа в руках керосиновую лампу. Деревня выглядела пустой. Только один человек, направлялся к их машине. Это был низенький старичок с забавной косичкой на голове. Он прихрамывал на левую ногу и поэтому шел достаточно медленно. Двое приехавших европейцев молча ждали пока он подойдет.

Наконец старичок приблизился к двум мужчинам и, поклонившись, пролепетал что-то. В ответ Никита покачал головой и сказал что-то на том самом птичьем языке, которым удивил Давида еще в аэропорту. Старичок понимающе закивал и выдал длинную тираду. Лившиц посмотрел на Вернова. Тот был абсолютно спокоен и согласно кивал.

Когда старичок с косичкой замолчал, Давид спросил, обращаясь к своему попутчику:

– Надеюсь, у нас не возникло непредвиденных сложностей?

– Неее, только предвиденные, – улыбнулся Никита. – косоглазый утверждает, что никак не смог раздобыть свинину и поэтому нам с тобой придется кушать вяленного яка. Ха, яка! Ты как насчет яка?

– Нормально, – тоже улыбнулся Давид. Ему на самом деле вовсе не было весело, но он был совсем не против, чтобы его попутчик прибывал в столь приподнятом настроении, – А ты?

– А нам татарам все равно, что мед, что говно… – выдал Никита по-русски, а потом, снова на птичьем, что-то сказал старичку.

В ответ тот протянул руку и указал на второй от дороги дом.

– Там наши продукты и место для ночлега, – сказал Никита.

– Мы не остаемся на ночь, – покачал головой Лившиц, – мы выдвигаемся прямо сейчас.

– Сейчас так сейчас, – пожал плечами Никита и снова обратился к старичку.

2

Через пятнадцать минут деревня осталась позади, а они брели по узенькой лесной тропе. На спинах были навьючены мешки с едой и водой, до ушей то и дело долетали звуки ночного леса.

Тропа постепенно размывалась и, наконец, совсем исчезла, упершись в широкую поляну, поросшую высокой густой травой. Путники остановились.

Давид Лившиц достал из своего рюкзака карту и маленький фонарик. Развернул карту, направил на нее тоненький луч. Несколько секунд старательно вглядывался, морща лоб, потом спрятал все это хозяйство обратно в рюкзак и решительно указал рукой на северо-восток:

– Нам туда.

Никита молча двинулся в указанном направлении. Вздохнув, Давид отправился за ним.

К концу следующего дня они увидели озеро. Его идеальная гладь уютно устроилась между невысокой каменистой сопкой и опушкой густого хвойного леса. Его пологие берега были усеяны мелкой галькой.

– Искупнуться бы, – мечтательно прошептал Никита.