Хроники Арта. Дважды Меченный Боканов Владимир
– Вот, значит, как? – Девушка хищно раздула ноздри. – Тогда я намерена лично доказать вашему, – она скривилась, – гладиатору, что меня не зря называют Сарнаей Недотрогой. Дайте ему меч, – арторианка нетерпеливо притопнула обутой в мягкий кожаный сапожок ножкой, – пусть умрет с оружием в руках, как подобает настоящему воину.
– Желание хатун будет, конечно, исполнено. – Ланиста опустил глаза, чтобы никто не увидел сверкнувшего в них торжества. – Только вдруг он ненароком поранит или, не дай боги, убьет вас?
– Убьет? – Девушка звонко расхохоталась. – Эй, кто там? – Не оборачиваясь, она повелительно щелкнула пальцами. – Скажешь моему отцу, – приказала Сарная подоспевшему на зов коренастому воину, – что всю ответственность за случившееся я заранее беру на себя.
– О несравненная, – видя, какой нежелательный оборот принимают события, вмешался в разговор Луций, – осмелюсь напомнить вам, что за этого раба я выложил…
– Я заплачу втрое, причем в любом случае, – тоном, не терпящим возражений, осадила сенатора кочевница.
– Ну, если втрое… Да будет так. – Флавий дважды хлопнул в ладоши. – Принести меч Арту Невредимому. – Он вопросительно взглянул на Сарнаю: – Или лучше саблю?
– Пусть сам выбирает, – презрительно фыркнула девушка.
После недолгого раздумья молодой человек остановил свой выбор на клинке, с которым на арену чаще всего выходили истинные эльфы. Редкое зрелище, учитывая тот факт, что арлинги обычно предпочитали смерть позорному плену. А учителей среди попавших в рабство длинноухих и вовсе не было. Артему в этом смысле необычайно повезло. Тарбиш, казалось, владел всеми мыслимыми и немыслимыми видами оружия. Поэтому уловив в глазах юноши вспышку интереса, мелькнувшую при виде изогнутого двуручного меча, он с легкостью включил катану в его ежедневные тренировки. Теперь у Артема впервые появилась возможность доказать наставнику и в первую очередь себе, что он способен не только расшибать головы Альструмом. Тем более калечить или, не дай бог, убивать прекрасную Сарнаю он точно не собирался. По мнению юноши, длинный меч подходил для этой цели лучше, чем тяжелый коротковатый молот. Взяв катану в руки, Артем наскоро проверил свое оружие на прочность и баланс, после чего скрестил взгляд с глазами прекрасной незнакомки. Как показали дальнейшие события, это и стало его главной ошибкой. В ту же секунду окружающий мир словно подернулся белесой дымкой, а когда туман рассеялся, юноша обнаружил себя лежащим ничком на мраморном полу, причем из его правого плеча медленно стекала бордовая струйка крови. Его собственной крови.
– Что за черт?
Вскочив на ноги, он завертел головой, пытаясь как можно быстрее обнаружить противницу. Однако стоило ему опять встретиться с Сарнаей глазами, как ситуация снова повторилась. С тем лишь отличием, что теперь кровь хлестала уже из двух рук сразу. Скрипнув зубами от боли, Артем попытался первым напасть на стоящую в трех шагах от него кочевницу. Попытка провалилась так же, как и две предыдущие. Причем в этот раз неведомая сила умудрилась вырвать катану у него из рук. Ничего не понимая, он уставился на свои ладони, предательски липкие от пота и крови, когда краем глаза уловил приближающееся сбоку острие арторианской сабли. Отбить этот выпад обладателю сверхъестественной реакции не составило никакого труда. Более того, юноша успел дотянуться до запястья не ожидавшей от него такой прыти Сарнаи. Словно клещами сжав дернувшуюся от неожиданности воительницу, молодой человек заученно развернулся и, упав на оба колена, бросил свою невысокую противницу через плечо. Падая, девушка выронила из руки саблю, а когда опомнилась, кончик утерянного клинка уже покачивался буквально в миллиметре от ее нежной шеи. Не веря в случившееся, Сарная перевела изумленный взгляд на Артема, но сообразивший что к чему юноша благоразумно отвел глаза в сторону. Лишь после того, как довольный сенатор, подняв большой палец, торжественно объявил его абсолютным победителем, Артем осмелился вновь посмотреть на застывшую от удивления арторианку.
Ее лицо, раскрасневшееся от гнева и обиды, в этот момент было поистине достойно пера великого художника. По крайней мере с наслаждением впитывая в себя восточную красоту кочевницы, юноша пришел именно к такому выводу. При ближайшем рассмотрении он решил, что прозванная Недотрогой напоминает скорее индианку, чем коренную жительницу бескрайних степей. Девушка, в свою очередь, смотрела на него так, словно тоже впервые увидела. Их молчание, похоже, затянулось. Наконец Сарная первой разомкнула плотно сжатые губы и произнесла:
– Честная схватка.
Не найдя, что сказать в ответ, Артем растерянно развел руками.
– Сенатор, – она перевела взгляд на Луция, – так сколько стоит этот раб?
– Не продается, – резче, чем положено, бросил веспиец.
– Мой господин, – снова встрял в разговор Нумерий, – слишком привязан к этому гладиатору, чтобы думать о его продаже в ближайшее время. Однако он с радостью позволит вам провести некоторое время в его обществе.
«Ну, все, – мелькнуло в голове у Артема. – Сейчас она психанет и свалит с вечеринки, не оставив на память даже электронного адреса».
Каково же было его изумление, когда арторианка не моргнув глазом приняла недвусмысленное предложение ланисты. Тряхнув мелодично зазвеневшими косичками, она протянула руку за спину, в которую один из ее спутников поспешил вложить увесистый кошель.
– Этого хватит? – Голос Сарнаи был бесстрастен.
– С лихвой, о несравненная. – Удовлетворенный таким финалом сенатор подтолкнул к арторианке застывшего как истукан Артема. – Он ваш до завтрашнего вечера.
Не сказав больше ни слова, девушка развернулась, после чего с легкостью проложила себе дорогу сквозь ряды почтительно расступившихся перед ней веспийцев. Артем завороженно следя за соблазнительно виляющей при ходьбе попкой, безропотно последовал за кочевницей. Идти пришлось недолго. Остановившись у большого конусообразного шатра, возле которого неподвижно стояли четверо раскосых стражников, Сарная, не оборачиваясь, бросила через плечо:
– Жди здесь.
Ожидание не продлилось и пяти минут. Вскоре полог шатра слегка раздвинулся, и молодой человек, повинуясь повелительному взмаху показавшейся в проеме ручки, нырнул внутрь. Царящий в помещении полумрак заставил его незаметно активировать ночное зрение. Когда сумрак рассеялся, Артем обнаружил, что Недотрога и в самом деле решила сменить гнев на милость. Облаченная в короткий полупрозрачный халат, практически не оставляющий места для фантазии, она протянула юноше тряпицу, густо смазанную пахучим веществом, в котором он признал бальзамом Аркоса.
– Обработай свои раны, воин. Если хочешь, – Сарная кивнула на круглый, накрытый в степной манере, столик, – можешь перекусить. И не стесняйся. Восполни потраченные в бою силы. Они тебе сегодня еще пригодятся.
После такого прямого намека у юноши не осталось больше ни капли сомнений в том, что капризная, как и положено истинной леди, фортуна наконец-то повернулась к нему лицом. Пока Артем приводил себя в порядок, воительница искоса посматривала на его перекатывающиеся, подобно упитанным змеям, мышцы. Когда с омовением было покончено, она протянула юноше простой глиняный кубок, до краев наполненный пенистой белой жидкостью.
– Возьми. Это напиток моей родины. Он утоляет жажду лучше любого вина.
– Спасибо. – Он подошел к девушке так близко, что почти коснулся напрягшихся темно-красных сосков на ее пышной груди. От нее исходил странный запах, тревожный и вместе с тем нестерпимо манящий. Проведя тыльной стороной ладони по обнаженному предплечью арторианки, Артем почувствовал, как ее упругое тело бьет мелкая, едва ощутимая дрожь.
«Да ведь она просто напугана. – Сверкнувшая подобно молнии мысль заставила его внимательнее присмотреться к предмету своего желания. – Да, точно, так и есть. Храбрится. Пытается показать, что все еще контролирует ситуацию. А на деле трясется, словно птенец перед первым вылетом из гнезда».
И вместо того, чтобы по-варварски яростно набросится на Сарнаю, как этого обычно требовали охочие до экзотики веспийки, Артем нежно взял в свои огрубевшие от тренировок ладони лицо привставшей на цыпочки девушки и принялся ласково целовать ее нежную бархатистую кожу, постепенно опускаясь все ниже и ниже. Изнемогая от желания, он сдерживал себя до тех самых пор, пока из уст прекрасной арторианки не послышался призывный всхлип и она сама не опрокинулась на мягкий шелковый ковер, раскрывшись перед юношей подобно бутону готовой к немедленному опылению лилии.
Позднее они лежали, тихо прижавшись друг к другу, чувствуя, как их сплетенные в единое целое тела постепенно охватывает блаженная истома. Впрочем, конец этой любовной сцены не доставил Артему никакого удовольствия. Ощутив, что организм уже достаточно отдохнул и ненавязчиво требует продолжения, он потянулся, чтобы поцеловать метку свернувшейся кольцами кобры, обвивающей левое плечо прильнувшей к нему красавицы. Однако направленное ему в грудь острие узкого крестообразного стилета мгновенно отбило у молодого человека всякое желание.
– Довольно, – от тона Сарнаи недвусмысленно повеяло холодом. – Ты получил свою награду. Теперь уходи. Но помни, – она резко дернула кинжалом, – если хоть одна живая душа узнает о том, что здесь произошло, я лично скормлю твой язык степным псам.
Получив такое странное напутствие, Артем пулей вылетел из шатра, после чего растерянно обернулся, пытаясь понять, в чем проблема и что он сделал не так.
– Черт его знает, – после минутного раздумья пробурчал он. – Может, у нее «праздники» скоро? Вот и срывается, бедняжка, от наплыва гормонов.
С этими словами гладиатор, принадлежащий славному дому Луция Флавия Рустика, уныло поплелся обратно в лудус, стены которого он надеялся однажды покинуть.
Хлоя
– И что нам теперь делать? – Гнома зябко поежилась, обвив руками прижатые к груди колени.
Сидя в подвале одной из портовых таверн, девушка с тревогой наблюдала, как ее спутники уже полчаса скалятся друг на друга, тщетно пытаясь достичь компромисса.
– Вот-вот, – указывая на Хлою, обвиняюще выкрикнул Три Росомахи, – попробуй хотя бы ей объяснить, зачем ты заставил нас переться в этакую даль? Искать Ошгана Полбочки в самом центре Веспийской империи, имея за душой лишь примерное направление да конечную цель его миссии? На такой идиотский шаг, клянусь серебряными сетями Дитры, мог решиться только полный болван. Знай я об этом сразу – лежал бы сейчас дома, с кружкой пенистого эля, а не прозябал бы в подвалах, – Эрик рассерженно пнул нагло ковылявшую мимо жирную крысу, – тщетно пытаясь искать ветра в поле.
– Ну так и вали на все четыре стороны, – упрямо выпятил подбородок Неспящий. – Можешь даже поплакаться дяде в подмышку. Это у вас, видимо, семейное – чуть только запахло жареным, плакаться или искать пути к отступлению. Предатели, чтоб вас…
– Что ты сказал? – Глефа с шипением рассекла воздух, замерев в дюйме от шеи Дрофана.
– Хватит! Прекратите! – Хлоя отважно бросилась вперед, встав между рассерженно хрипящими мужчинами. – Если вы вместо того, чтобы помогать мне, вдруг решили поубивать друг друга, то хотя бы сделайте это в другом месте.
– Прости, – первым опомнился Эрик. – Я не имел в виду, что бросаю вас. Будь я предателем, – он бросил грозный взгляд на бывшего начальника королевской стражи, – кое-кто до сих пор сидел бы на цепи у моего дяди.
– Ладно, проехали. – Дрофан примирительно протянул воину руку. – Только нам действительно позарез нужно отыскать Ошгана. Причем сделать это раньше ищеек Кормака.
– А ты уверен, что Полбочки не последует примеру Норика Строгого? Он ведь и так почти полжизни провел в опале, пытаясь загладить чужие ошибки.
– Вот именно чужие! Не бросить родной клан в такую минуту мог только честный и бесстрашный гном. Недаром он стал главой Алмазных Секир в обход других, не менее достойных претендентов. Нет, Ошган не прогнется. Тем более что Кормак уже дважды предал его брата.
– Как предал? – навострила уши Хлоя.
– Во-первых, он в самый ответственный момент покинул ряды мятежников, благоразумно юркнув обратно под теплое отцовское крылышко. А во-вторых, – Дрофан помедлил, – я в свое время долго гадал, кто бы мог тогда подрезать подпруги у Торвина? И пришел к выводу, что это преступление тоже дело рук Убийцы. Ведь если б не появление Ругара, то, клянусь молотом Вардана, именно Кормак носил бы сейчас заветную метку. Уверен, Полбочки понимает это не хуже, чем я. А учитывая то, что Трай незадолго до смерти указал на Ошгана как на гнома, способного прийти на помощь в трудную минуту, мой выбор очевиден.
– Предположим, ты прав. – Эрик присел на краешек пустой бочки. – Только как нам найти лучшего Ведающего Иберии в столице противника, если он, так сказать, на задании? Да он сейчас может быть где угодно, от императорского дворца до борделя.
– А это идея! – Неспящий подсел на другой край занятой Эриком бочки. – Помнишь, как ты давеча смеялся над тем, что мы решили укрыться у матушки Бирлы? На эту мысль меня натолкнул именно Ошган, которого я, к слову, видел в последний раз аккурат на праздновании в честь возвращения домой его сына. Он тогда хлебнул лишнего и немного разоткровенничался. Сказал, что лучшего места, чтобы незаметно провести день-другой в большом городе, не найти. Мол, были бы деньги…
– Так вот откуда ветер дует. – Три Росомахи усмехнулся и так сильно хлопнул Дрофана по плечу, что тот от неожиданности слетел с бочки. – Пожалуй, опираясь на этот ориентир, я смогу что-нибудь придумать.
Не успел Дрофан вскочить на ноги, как Эрик уже барабанил в рассохшуюся от времени дверь, ведущую из подвала. Вскоре на лестнице послышались торопливые шаги.
– Что ж вы делаете, окаянные? – округлив налитые кровью глаза, начал появившийся в проеме мордатый юноша, явно собираясь продолжить гневную тираду.
– Знаю, знаю. – Вид взбешенного до крайности молодого веспийца ничуть не смутил гнома. – Мы обещали вести себя тихо. Но так случилось, что мне позарез нужно выбраться отсюда, буквально на пару часов. Дело срочное. Право слово, любезный Петрий, – Эрик подкинул в воздух мелкую серебряную монетку, – не ждать же мне до вечера.
Последовало молниеносное движение руки, и монетка исчезла в лопатообразной длани веспийца.
– Ладно, валите, – гнев Петрия как ветром сдуло, – только больше шуметь не советую. Если отец узнает, что я втайне от него даю приют, – он окинул троицу недобрым взглядом, – всяким подозрительным личностям, он будет очень недоволен. А когда отец очень недоволен… – На этом месте фантазия у паренька, по-видимому, иссякла, и он решительно закончил свою гневную тираду, проведя большим пальцем по шее.
– Понял, уважаемый, – слушавший вполуха Эрик задорно подмигнул Хлое, – немедленно испаряюсь.
Когда снаружи щелкнул тяжелый замок, девушка повернулась к Неспящему:
– Как думаете, дядя Дрофан, у него получится?
– Не знаю, – вздохнул тот, – только выбор у нас с тобой невелик. Либо мы сумеем отыскать Ошгана до того, как это сделают слуги новоиспеченного короля, либо, – последовал еще один протяжный вздох, – всем нам будет очень плохо. Полбочки – один из немногих знатных иберийцев, сохранивших после Мятежа четырех влияние на совет пятнадцати, даже будучи в немилости у Ругара. А зная его крутой характер, предположу, что в данной ситуации он вообще единственный в королевстве гном, способный хоть что-нибудь противопоставить Кормаку. Без его поддержки шансов у нас не больше, чем у птенца, выпавшего из гнезда. Можно, конечно, провести всю оставшуюся жизнь в бегах, вот только лично меня воротит от одной мысли о таком бесславном финале. Ладно, – Неспящий кивнул на стоящий в углу пыльный топчан, – ты, это, передохни немного, а я покамест покараулю.
Смертельно устав с дальней дороги, Хлоя провалилась в крепкий сон, не успев даже коснуться головой кровати. Однако стоило лишь скрежетнуть плохо смазанным дверным петлям, как девушка тут же распахнула глаза, пытаясь спросонья опознать вошедшего.
– Ну и задачки вы мне задаете! – Взопревший от полуденной жары Эрик шумно присосался к одному из стоящих поблизости бочонков. – Оказывается, – он бросил на Дрофана обвиняющий взгляд, – твой друг давным-давно уже покинул столицу, успев при этом наследить так, что при одном упоминании его имени от меня шарахались как от прокаженного. А ведь я спрашивал не абы у кого.
– Покинул? Куда? – Неспящий со свойственной ему бесцеремонностью пропустил мимо ушей не интересующие его подробности.
– Вот этого мне узнать не удалось. – Увидев, как после этих слов лицо Хлои вытянулось от огорчения, гном поспешил дополнить: – Но не все еще потеряно. Если конечно, кому-нибудь из вас знакомо имя Арт Невредимый.
– Знакомо?! – воскликнул Дрофан. – Да я лично вручил Арту фамильное кольцо, когда он спас жизнь Ругару! Этот малый находился в отряде Ведающих, покинувшем Аркос больше года назад. А предводителем у них был лично Полбочки. Кстати, они уже тогда были друзьями. Так что если кто и должен знать о местонахождении Ошгана, так это Арт.
– Ну, тогда нам следует поторопиться, – Три Росомахи взглянул на пробивающиеся сквозь многочисленные щели в половицах лучи солнца, – пока на Апорийской арене еще остались места.
Эрик не зря поторапливал своих спутников. Не успели они сесть на верхних ступеньках огромного амфитеатра, как тут же оглушительно взвыли трубы, возвещая о начале кровавого представления. Одновременно с этим закрылись тяжелые, окованные медью ворота, отрезав таким образом собравшихся зрителей от суеты внешнего мира. Никогда не бывавшая дальше окраин Аркоса гнома с любопытством глазела на громогласно снующих вокруг веспийцев. Поспешно делая ставки, ругаясь, крича и снова ставя на понравившихся бойцов, окружающие казались юной иберийке гигантскими стервятниками, слетевшимися, чтобы попировать на останках очередной своей жертвы.
Поначалу происходящее на арене не вызывало у нее никакого отвращения. Дело в том, что бои велись между лакимусами – новичками, вооруженными деревянными, по сути учебными, клинками. Их задачей было еще больше разогреть толпу перед основным представлением. Поэтому когда на арену с разных сторон вышли двенадцать облаченных по всем правилам гладиаторов, Хлоя лишь отрицательно мотнула головой на предложение отвернуться. Пока распорядитель витиевато расписывал достоинства каждого из бойцов, они стояли неподвижно, но стоило лишь прозвучать сигнальному гонгу, как воины бросились друг на друга, рыча так громогласно, что на мгновение заглушили скандирующую публику. Брызнула первая кровь, и Хлоя поспешила спрятать охваченное ужасом личико, уткнувшись прямо в седеющую бороду Неспящего. Правда, спустя некоторое время девушка все же набралась смелости, чтобы бросить мимолетный взгляд на кипящее внизу сражение. Половина гладиаторов уже выбыла из строя, тщетно пытаясь подобрать вывалившиеся наружу внутренности или слепо уставившись остекленевшим взглядом в голубое небо. Оставшиеся четверо слаженно атаковали двух прижавшихся спина к спине воинов, отчаянно пытавшихся сохранить свои драгоценные жизни. Пока им это удавалось. Принимая большинство ударов на крепкий овальный скутум, экипированный как ворстум гладиатор орудовал гладиусом с немыслимой скоростью, умудряясь сдерживать напор сразу троих противников. Его напарник искусно компенсировал очевидный недостаток роста и длины рук коротким копьем. Во всяком случае, наседавший на него мириец уже был с ног до головы покрыт собственной кровью, обильно сочащейся из трех глубоких порезов. Прикрываясь щитами, бойцы медленно пятились, двигаясь в сторону двух гигантских колонн, поддерживающих длинный балкон с сидящими на нем знатными веспийцами. Около балкона и разыгралась финальная часть сражения. Справедливо решив, что прочность цепи напрямую зависит от прочности его самого слабого звена, один из трех атаковавших ворстума гладиаторов сместился в сторону и неожиданно обрушил удар на середину копья потерявшего бдительность гнома. Трибуны ликующе взревели, увидев, как лишившийся оружия ибериец судорожно парирует удары небольшим круглым щитом.
– Это конец, – прошептал одними губами Эрик. Ему вторил схватившийся за голову Дрофан. Полностью доверяя прогнозам своих проводников, Хлоя опять зажмурилась и торопливо зашептала единственную из всех известных ей молитв. Однако услышав, как Три Росомахи вдруг раскатисто захохотал, девушка замолчала, рискнув приоткрыть один глаз. Открывшаяся перед ней картина разительно отличалась от того, что было ранее. По-прежнему невредимый ворстум, стоя одной ногой на собственном щите, без видимых усилий отбивался от двух последних противников, тщетно пытающихся прорваться сквозь его умелую защиту. Остальные гладиаторы неподвижно лежали на покрытом бурыми проплешинами песке.
– А где же гном? – воскликнула Хлоя, тщетно пытаясь обнаружить среди покойников тело своего соплеменника.
– Под щитом, – лаконично ответил Дрофан. Приглядевшись, девушка увидела торчащий из-под треснувшего, изогнутого щита сапог.
– Представь, – сияя, как начищенная до блеска монета, прокричал Эрик, – этот красавчик смог укрыть раненого напарника своим щитом, попутно вырубив еще двух противников! Никогда не видел ничего подобного!
Тем временем бой на арене, похоже, перешел в статическую фазу. Видя, с какой легкостью ворстум парирует все их атаки, гладиаторы растерянно отступили, тяжело дыша и попеременно сплевывая на землю. Трибуны разочарованно загудели. Пытаясь успокоить недовольную публику, распорядитель дал знак стоящим внизу стражникам. Те согласно кивнули и поспешили ухватиться за подъемные рычаги, приводящие в действие механизм, открывающий ворота. Решив, что на этом схватка должна закончиться, Хлоя испуганно взвизгнула, когда разглядела протискивающуюся сквозь приоткрытые створки огромную тушу.
– Крастер, – охнул Три Росомахи, наблюдая за готовым к прыжку мохнатым чудовищем. Полумедведь-полуящер устрашающе рыкнул, после чего молнией набросился на оцепеневших от ужаса воинов. На этот раз девушка даже не успела зажмуриться, настолько стремительной была атака крастера. Легко расправившись с двумя гладиаторами, тварь зарылась мордой в живот одного из них и отвратительно зачавкала, не обращая никакого внимания на стоящего поблизости неподвижного ворстума. Но стоило человеку всего лишь снять ногу со щита, как крастер немедленно оторвался от пиршества, рассерженно зарычал и, наклонив свою рогатую голову, ринулся на новую жертву. Они столкнулись с громким хлопком, подняв в воздух клубы пыли. Покрытая чешуей громадина и отбросивший в сторону бесполезный меч невысокий воин. Когда пыль от столкновения рассеялась, Хлоя увидела замершую в самом центре арены пару. Хрипя от натуги, гладиатор сжимал обеими руками длинные костяные наросты, торчащие на морде чудовища, постепенно прижимая мохнатую голову к земле. Крастер, в свою очередь, прилагал титанические усилия, пытаясь сдвинуть наглую козявку с места. По тишине, опустившейся на арену, гнома поняла, что окружающие ошарашены происходящим не меньше ее.
– Гарни! – Девушке сперва показалось, что она ослышалась. – Гарни, где ты там?
Голос ворстума, доносящийся из-под шлема, эхом отразился от каменных стен амфитеатра. Внезапно щит, прикрывающий раненого гнома, зашевелился, и наружу выползла густо присыпанная пылью фигурка. Шатаясь, как распоследний портовый пьянчужка, гном огляделся вокруг, подобрал валяющийся неподалеку трезубец, после чего похромал в сторону громко сопящих противников. Заметив приближающегося иберийца, животное испустило протяжный вой, сменившийся почти человеческим стоном, когда гладиатор, всхлипнув от натуги, вогнал оружие глубоко в мохнатую шею. После третьего удара смертельно раненное животное тяжело повалилось на бок и осталось так лежать, царапая лапами песок и конвульсивно подергиваясь.
Что тут началось! У Хлои впервые в жизни заломило виски из-за звенящих буквально отовсюду восторженных воплей. А когда воин наконец снял с русой головы шлем и победоносно подбросил его в воздух, девушке пришлось даже заткнуть ладошками уши, чтобы не оглохнуть. Правда долго оставаться в таком положении ей не дали. Стоило Дрофану опознать в юноше спасителя короля, как Эрик ухватил ничего не соображающую от шума гному за руку и деловито потащил ее сквозь плотную массу ликующих зрителей. Неспящий пробирался следом. Последнее, что увидела Хлоя, бросив прощальный взгляд на арену, было смеющееся потное лицо молодого человека, от спасения которого, возможно, зависела ее дальнейшая судьба.
Гай Антоний
– Спасибо, наставник. – Гай поклонился, всем своим видом выражая крайнее почтение. Редкое зрелище. Ведь несмотря на то, что Антоний и сам был немного кочевником, он не очень-то жаловал своих дальних родственников. Причиной тому были его детские воспоминания. Мать Гая, красавица-арторианка, будучи одной из любимых рабынь Авла Антония Первого, так и не покорилась до конца своему господину, сбежав из дворца при первом же удобном случае. Побегу не помешал даже тот факт, что незадолго до этого девушка успешно родила крепкого розовощекого младенца. Беглянку в итоге так и не поймали. По странной прихоти император признал Гая своим сыном, автоматически сделав его полноправным гражданином Веспа. Что, впрочем, не избавило подрастающего мальчонку от постоянных насмешек и зуботычин.
Стиснув зубы, Антоний терпеливо сносил ежедневные издевательства остальных, законных детей императора, выплескивая накопившуюся за день ненависть во время своих изнурительных вечерних тренировок. Вскоре его упорство принесло первые плоды. Будучи всего лишь пятнадцатилетним юнцом, он уже мог сражаться на равных с лучшими легионерами столицы. Видя грандиозные успехи молодого бастарда, Авл, невзирая на протесты сената, отправил сына прямиком в храм богини Ланы, а позднее передал под его начало одну из лучших приграничных когорт. Мудрое решение. Не одна сотня кочевников сложила свои горячие головы, пытаясь поживиться на контролируемой Смирным территории. Немногие оставшиеся в живых пополнили бесконечные ряды гладиаторов, тысячами расстающихся со своими никчемными жизни во имя славы и процветания великой империи. Правда, с некоторыми из них Антонию пришлось встретиться снова, когда он сам стал одним из идущих на смерть.
Лишь обретенная способность предугадывать ближайшие действия противника позволила ему пережить эти первые, самые трудные месяцы рабства. Ведь нужно было не только выйти целым и невредимым из жестоких схваток на арене. По ночам жаждущие мести арторианцы раз за разом пытались отправить ненавистного потомка Авла на тот свет. Естественно, все это не прибавляло Гаю любви к сородичам.
Однако наставник всегда занимал в его душе особое место. Легендарный гладиатор, не проигравший ни одного сражения, арторианец посвятил всего себя единственной цели – поискам достойного ученика, которому он мог бы передать накопленный за годы сражений опыт. Тарбиша словно магнитом тянул любой подающий надежды гладиатор. Причем наставнику было глубоко наплевать, веспиец ты, арторианец или даже гном. Он щедро делился знаниями с каждым умеющим слушать бойцом, временами охватывая своей неуемной энергией сразу оба лудуса. И хотя в школе, принадлежащей Марию Атернию Целсию, был свой, отдельный наставник, Тарбиша это никогда не останавливало. Естественно, Антоний долгое время лидировал в списке его любимчиков. Было время, когда Гай даже вынашивал планы по переходу в соседний лудус, справедливо полагая, что под началом Тарбиша он сможет наконец получить долгожданную свободу. Так было до появления в лудусе Арта Невредимого. Узрев, какой самородок попал в его руки, Тарбиш вцепился в юношу не хуже почуявшего добычу голодного крастера. Он, конечно, по-прежнему продолжал руководить тренировками школы. Только все сливки отныне доставались талантливому новичку. Остальные довольствовались стандартным, так сказать, набором.
Наблюдая за прогрессом, который с завидной регулярностью демонстрировал на арене Арт, Гай все чаще и чаще поеживался, ощущая предательский холодок, пронизывающий его тело. Испытав определенные трудности в их первом, пробном поединке, Антоний ревниво следил за восхождением новой, ломающей все его хитроумные планы звезды. Их повторная встреча, похоже, была не за горами. Причем сам Антоний, сперва грозившийся при первом же удобном случае порвать выскочку на мелкие кусочки, в последнее время все меньше и меньше жаждал этой самой встречи. Дело в том, что, чем больше Гай узнавал своего будущего противника, тем большее уважение он испытывал к этому странному синеглазому юноше. Правда, Антоний был далеко не одинок в своей симпатии. Сначала среди рабов прошел слух о том, что существует прямая связь между возвращением на Апорийскую арену Бартука с Каспием, которых все мысленно давно уже успели похоронить, странной болезнью Арта и пощечинах, полученных ланистой от разъяренного чем-то Флавия. Даже распоследнему дураку в лудусе было понятно, что не просто так юноша провалялся без сознания в течение трех недель после относительно пустячного ранения. А уж дураком Гай себя точно не считал. Поэтому когда медикус, нанятый сенатором, послал своего помощника за редким противоядием, для Антония все сразу же встало на свои места. Он решил, что когда юноша выздоровеет, то обязательно попытается отплатить своему «неизвестному» отравителю. К его удивлению, никакой мести не последовало.
Более того, Арт умудрился потихоньку, помаленьку подобрать ключик к коварному и недоверчивому Нумерию. Ключ оказался на диво прост. Он подкупил своего господина. Теперь если Невредимый хотел оказать услугу какому-нибудь рабу, он шел прямиком к ланисте, сопровождая свою просьбу увесистым кошелем. На эти прошения, по-видимому, уходили все его сбережения, получаемые за регулярные победы на арене. Другие гладиаторы, чаще всего тратившие призовые на вино и женщин или скрупулезно копившие на выкуп, поначалу недоуменно пожимали плечами, видя, как паренек старается помочь очередному попавшему в беду рабу. Однако спустя некоторое время выяснялось, что помощь требуется уже им самим. Арт не отказывал никому. Постепенно бездонная жадность ланисты привела к тому, что вокруг Арта сплотилась добрая половина обитателей лудуса, включая даже нескольких стражников. Единственной странностью в поведении юноши была его манера ведения боя. С дьявольской точностью он старался нанести исключительно смертельные удары там, где сам Антоний предпочел бы всего-навсего сбить противника с ног. Гай никак не мог понять, куда пропадали доброта и милосердие Арта, когда тот выходил на арену. Не мог, пока Тарбиш не поведал ему свои мысли о причинах такой необычайной жестокости.
– Тут все просто. – Арторианец почесал гладко выбритый подбородок. – Арт боится, что не сможет заставить себя добить уже поверженного противника. Он считает, что сражаться, защищая свою жизнь, – это одно, а хладнокровно прикончить молящего о пощаде – совсем другое.
– К чему ты мне все это рассказываешь? – настороженно переспросил Гай, удивленный как самим визитом наставника, так и проявлением несвойственной тому откровенности. – Не думаешь же ты, – гладиатор презрительно усмехнулся, – что Гай Антоний Смирный боится твоего ученика? Да я десяток таких Артов сожру, даже не поморщившись!
– Ты, может, и сожрешь, а вот твой друг Гарни, пожалуй, подавится.
– Что ты сказал? – Усмешку Гая с лица как ветром сдуло.
– Я тут краем глаза заглянул в списки на завтра. Поединок шесть на шесть. Счастливчику достались крепкие напарники, и я готов был уже поставить на него месячный заработок, когда Нумерий вписал Арта в другую шестерку. А мы с тобой оба знаем, что пленных Невредимый не берет.
– О боги! – потрясенно вымолвил Антоний, когда до него дошел смысл сказанного. – Неужели ничего нельзя придумать? Может, поговорить с Гарни? Пусть сожрет какой-нибудь мухомор пострашнее. Уверен, Нумерий быстренько подберет замену захворавшему гладиатору.
– Ты сам-то в это веришь? – Тарбиш скептически хмыкнул. – Чтобы ибериец отказался от доброй потасовки? Да его же потом в чертоги Вардана, или как его там кличут, не пустят. Смерть с мечом в руке – обычное дело среди упрямых гномов, а упрямее твоего дружка днем с огнем не сыщешь.
– Тогда дай мне меч и проведи меня… – Гай осекся, вспомнив, с кем разговаривает.
– Даже не думай. – Наставник нахмурился. – Я не дам тебе исподтишка покалечить моего лучшего ученика. Если Арту и суждено погибнуть от твоей руки, то это должно произойти в честном бою, на арене.
– Тогда давай накормим Арта этими мухоморами, – не унимался Гай.
– Нет. – Голос Тарбиша был тверд. – Никаких мухоморов. И не сверкай на меня глазами. Я не для того рассказал тебе о предстоящем поединке, чтобы ты совершал всякие глупости. Есть другой выход. Я могу перевести твоего друга в шестерку Арта. Гном на это точно согласится.
– А ты уверен, что твой ученик будет работать в паре? Насколько мне известно, Невредимый, стараясь по полной использовать свое преимущество в скорости, всегда держит дистанцию даже от союзников. Боюсь, Гарни просто не угнаться за ним.
– Согласен, ход рискованный. Может и не получиться. Поэтому я и считаю, что ты лично должен попросить его об услуге. Что уставился? Не нравится? Гордый Гай Антоний никогда не унизится до подобных прошений? Ну что сказать… Твое дело. Твой друг. Настаивать не буду. Я и так позволяю себе слишком многое. Только не говори потом, что тебя не предупреждали. – Тарбиш развернулся, собираясь уйти.
– Стой, стой. – Антоний торопливо ухватил его за рукав туники. – Я согласен. Ради Счастливчика я готов даже вылизать сандалии этому твоему Арту. Лишь бы сработало.
– Ты языком-то мели, да знай меру. – Голос наставника стал мягче. – Парень никогда никого не унижал. Тут ты можешь быть спокоен. Вот только захочет ли Арт рисковать жизнью ради гладиатора, которого завтра могут выставить против него? Этого я с уверенностью сказать не могу.
– Ладно, – решительно подвел черту веспиец. – Веди. Попытка не пытка, – он поморщился, – сделаю, что смогу. А там будь что будет.
Арта они нашли отдыхающим после очередного тренировочного боя. Парень внимательно осматривал небольшой круглый щит, голыми пальцами выравнивая на металле полученные во время поединка вмятины. Рядом, потирая наливавшееся синевой плечо, громко матерился Каспий.
– А я тебе говорил, – Арторианин тоже был здесь, – не пытайся переть на рожон. Не тот противник.
– Да я все время забываю, – гигант смерил удивленным взглядом не блещущего габаритами молодого человека, – что его размеры не соответствуют возможностям. Вроде козявка такая, – Каспий поморщился от боли, – а лупит не хуже тарана. Чтоб тебя! – Воин приложил к плечу холодный булыжник.
– Недели две теперь болеть будет, не меньше, – с видом знатока посочувствовал Бартук. Он первым заметил приближающуюся парочку и кивнул на них Арту. – Эй, смотри, кого к нам наставник притащил.
– Может, пощады просить будет? – нарочито громко съязвил Каспий.
– Не дождетесь, – одними губами прошептал Антоний, машинально показав гиганту неприличный жест.
– Хватит! – Приказ наставника мгновенно отрезвил горячие головы. – Каспий, Бартук. Ноги в руки и бегом к столбу. Арт, останься.
Убедившись в том, что поблизости нет лишних ушей, Тарбиш наклонился и положил мозолистую руку на шею своего протеже.
– Я могу заставить любого гладиатора этого лудуса тренироваться до потери сознания, могу жестоко наказывать за малейшее неповиновение, но не могу заставить тебя выполнить его, – кивок в сторону Антония, – просьбу.
После этих слов наставник хлопнул по плечам обоих гладиаторов и неспешно зашагал по направлению к пыхтящим у тренировочного столба Бартуку с Каспием. Вскоре оттуда донеслись резкие отрывистые команды, сопровождаемые мерным щелканьем кожаного бича.
Оставшись наедине, Гай сперва растерянно переминался с ноги на ногу. Так уж получилось, что, несмотря на все жизненные перипетии, он никогда еще не оказывался в роли просителя и теперь совершенно не представлял, с какой стороны можно подступиться к Невредимому. Видя его замешательство, Арт первым сделал приглашающий жест:
– Садись давай. В ногах правды нет.
– В заднице тоже, – не удержался от колкости Антоний, тем не менее приняв любезное приглашение.
– Если честно, – неожиданно тепло улыбнулся юноша, – я ничего не понял из речи наставника. Поэтому давай уж, не тяни кота за хвост, – и видя, что собеседник все еще колеблется, пошутил, – за спрос обещаю денег не брать.
– У меня есть друг, – Гай сделал паузу, – единственный из тех, кто остался в живых. Так получилось, что завтра он должен стать одним из твоих противников.
– Счастливчик?
Антоний удивленно поднял брови:
– Ты знаешь? Откуда?
Арт невесело усмехнулся:
– Предпочитаю собирать сведения о гладиаторе, игравшем со мной, как кошка с мышкой.
– Мне было приказано, – запротестовал Антоний.
– Да я все понимаю. Сам в таком же положении. Только не представляю, как сохранить твоему Гарни жизнь. Предположим, – молодой человек наморщил лоб, – я его вырублю не до конца, ну, просто оглушу, по-вашему. Тогда его судьбу будет решать желание толпы. А в последнее время, – Арт укоризненно посмотрел на веспийца, – твои соотечественники отнюдь не отличаются милосердием. Что тогда мне прикажешь делать?
– Речь не о том, чтобы сражаться с Гарни. – Антоний воспрянул духом, видя, что Арт не отказал ему сразу. – Наставник пообещал мне перевести гнома в твою шестерку. Но противник у вас будет очень и очень серьезный. Ты-то, конечно, справишься, а вот Счастливчику, боюсь, не выжить. Прошу тебя, Арт, – в волнении он даже схватил юношу за запястье, – не дай ему погибнуть. Этот пройдоха – все, что у меня осталось. Проси все что хочешь, только…
– Эй, эй, полегче. – Парень выставил вперед обе ладони. – Не путай меня с Нумерием. Я никогда не был крысой, торгующей чужими жизнями.
– Не хочешь? – От отчаяния у Гая задергалась правая щека.
– Я этого не говорил. Дело в том, что я еще совсем не умею работать в паре, а за день этому не научиться. Я вообще много чего не умею, поэтому и гарантировать ничего не могу.
– Какие гарантии? – Антоний с надеждой утопающего уцепился за последние слова юноши. – Просто сделай, что сможешь. Чудес я не требую. Гарни, кстати, отлично умеет прикрывать спину. Уверяю тебя, обузой он не будет.
– Эх, – Арт, видимо, подвел для себя черту, – где наша не пропадала? Попробую. Только предупреди своего друга, пусть вперед не лезет. Спину прикроет – и ладно.
– Слово? – Гай протянул перевитую тугими жилами руку.
– Слово! – Молодой человек, не колеблясь, пожал ее, после чего легко подхватил с земли выправленный щит и зашагал в сторону грозно потрясающего кнутом наставника. Мышцы на его спине перекатывались, словно сытые змеи, обвивая торс юноши сверху донизу.
Проводив его долгим взглядом, Антоний решительно тряхнул головой и бросился на поиски Счастливчика.
На следующий день, в очередной раз дав стражнику на лапу несколько серебряных монет, веспиец пробрался в соседствующую с оружейной каморку, откуда открывался замечательный вид на разворачивающееся перед ним кровавое шоу. Сначала все шло так, как он и предполагал. Прошло немногим более пяти минут, а от команды Арта в живых осталось двое – он сам и привычно работающий вторым номером Гарни. Следуя заранее составленному плану, они пробивались к колоннам, около которых можно было постараться свести на нет численное преимущество противника.
– Давай, давай, давай, – твердил словно заведенный Гай, впившись руками в зарешеченное окно. Увидев, что Счастливчик потерял копье и, выронив щит, упал, веспиец со свистом втянул в себя воздух, не находя больше слов для выражения кипящих в нем эмоций. Только когда его друг оказался надежно прикрыт брошенным на землю щитом, Антоний рискнул снова перевести дух.
– Ну же, тупица, не стой, – крикнул он, видя, что Арт не двигается с места, не желая, по-видимому, оставлять раненого напарника без защиты. – Атакуй, чтоб тебя. Быстрее, пока они, – веспиец бросил взгляд на распорядителя, тщетно пытающегося угомонить недовольно свистящие трибуны, – не пустили в дело Валтора.
Заслышав скрежет открываемых ворот, Гай прислонился воспаленным лбом к прохладной каменной кладке и тихо, почти не слышно, застонал.
– Куда, идиот? – Гладиатор в очередной раз схватился за голову, видя, как Арт отважно ринулся навстречу крастеру. Однако когда юноша, вместо того чтобы быть раздавленным в лепешку, пригнул голову огромного чудовища к земле, Гай, не сдержавшись, захлопал от восторга.
– Так его! – воскликнул он, когда выкарабкавшийся из-под щита гном нанес чудовищу последний, решающий удар. Привалившись спиной к стене, Антоний вознес благодарственную молитву своей покровительнице, всемилостивой Лане, пообещав в ближайшее время принести ей достойную жертву. Так как в последний раз он вспоминал о богине очень и очень давно, процесс ее восхваления слегка затянулся. Наконец, утерев с взмокшего лба крупные капли пота, Гай собрался покинуть свое помещение, когда послышавшиеся неподалеку голоса заставили его настороженно замереть, приникнув к щели между рассохшимися дверными досками. По коридору, издалека напоминая надувшегося от важности павлина, шествовал Нумерий, старательно ощипывая на ходу веточку красного винограда. За ним, матерясь на чем свет стоит, топало около дюжины стражников, таща за собой трех связанных брыкающихся гномов.
– Да успокойте же вы наконец это иберийское отродье, – остановившись, приказал ланиста, брезгливо вытирая запачканные сладким соком пальцы о краешек своей туники. – Все равно до вечера они сенатору не понадобятся.
Послушно кивнув, один из стражников привычным жестом достал из-за пояса небольшую, гладко отполированную дубинку и небрежно тюкнул ближайшего пленника по затылку. Повторив процедуру еще два раза, он закинул на плечо последнее обмякшее тело и бросился вслед за неспешно удаляющимся господином. Когда процессия свернула за угол, Гай равнодушно пожал могучими плечами, выждал для приличия еще пару минут, после чего упругой походкой прирожденного воина направился обратно в лудус. Через некоторое время он и думать забыл об этом происшествии.
«Рабом больше, рабом меньше. Меня это не касается и никоим образом не коснется», – такие мысли бродили в голове Гая Антония Смирного, лучшего гладиатора дома Атерния. Как показало время – напрасно.
Миланика
– Он красивый? – В бархатистом голосе Ганируса ей послышались ревнивые нотки.
– Кто, Арт? Не знаю. – Миланика задумалась. – Наверное, да. Симпатичный, для человека.
Сидя на теплых чешуйчатых коленях, девушка игриво повела обнаженными плечами.
– Ну не дуйся, любимый. Я ведь просто дразню тебя, малыш.
Почти двухметровый, как, впрочем, подавляющее большинство истинных арлингов, «малыш» тут же растаял, легко и непринужденно перейдя от расспросов к более приятному и привычному занятию. Поражаясь в душе его ненасытности, эльфийка вся затрепетала, ощутив, как настойчиво скользящие вниз чешуйчатые руки вызывают в ней новую волну желания. Раздавшееся неподалеку покашливание заставило их смущенно отпрянуть друг от друга.
– Отец. – Узнав голос принца, Миланика вспыхнула и поспешила скрыться за украшенной изображениями танцующих журавлей ширмой. На лице Броненосца, напротив, смущение быстро растаяло. Поправив шелковое кимоно, он широко распахнул легкие раздвижные двери и почтительным жестом пригласил войти своего будущего тестя.
– Простите, что помешал, – согласившись на брак дочери, Ивар предпочитал смотреть сквозь пальцы на регулярно доносившиеся из личных покоев Ганируса стоны, – но времени у нас мало.
Эффект от дальнейших слов принца был подобен грому, раздавшемуся среди ясного неба.
– Я получил известие о том, что огромное войско под предводительством Кормака Убийцы пересекло нашу границу.
Ошарашенная такой сногсшибательной новостью, Миланика выскочила из-за ширмы, забыв впопыхах и о своих всклокоченных волосах, и о размазанном макияже. Ганирус, наоборот, не сделал ни единого движения, чувствуя, что Ивар еще не все сказал.
– Оказывается, король Иберии погиб, и Кормаку удалось каким-то образом убедить совет пятнадцати, что именно я имею прямое отношение к смерти Ругара. – Принц тяжело вздохнул и продолжил: – Соглашусь, что мои действия, – он бросил неодобрительный взгляд на Миланику, – хоть и продиктованные заботой о жизни дочери, выглядели, прямо скажем, недружелюбно. Но я думал, что все эти недоразумения уже разрешены. Ведь Ругар лично, в присутствии верховного жреца, снял с меня все обвинения. Ничего не понимаю, – Ивар сокрушенно качнул головой. – Как бы то ни было, наши планы меняются. Ганирус, – чешуйчатый слегка поклонился, – подбери нескольких надежных эльфов из тех, кто уже бывал ранее в Веспе. Снабди деньгами, оружием… короче, всем необходимым. Они должны будут в кратчайшие сроки вытащить Арта из цепких лап этого шельмы-сенатора. Купить, выкрасть, обхитрить – не важно. Главное, чтоб побыстрей. Ты, Броненосец, побудешь здесь, вместе с Ошганом. И не смотри на меня так кисло. Я не могу оставить драконов на попечение одного лишь Полбочки. Арлинг впервые за многие годы находится в состоянии войны с Иберией. К тому же большинство местных воинов, – Ивар поморщился, – разделяют твою нелюбовь к гномам. Кто-то должен остаться, чтобы поддерживать порядок в замке и оберегать потомство Крайсы. Это приказ, который обсуждению не подлежит. Миланика, – он перевел взгляд на дочь, – собирайся. Вы вместе с Орли будете сопровождать меня в столицу. Императору нужно быстрее узнать о том, как все было на самом деле.
– Так он вам и поверит. – Показавшийся на дорожке Беспощадный лихо подтянул кожаную перевязь с двумя хищно торчащими крест-накрест мечами. Натянув специально подогнанные под его пузатую фигуру доспехи, гном стал похож на обшитую со всех сторон стальными листами башню. Выражение «поперек себя шире» как нельзя лучше характеризовало открывшуюся Миланике картину.
– Арувал не зря именуется Правдивым. Ему достаточно лишь коснуться левой рукой любого из нас, чтобы добиться честного ответа на свой вопрос. Правда, в моей голове, – Ивар поежился, – отец никогда еще не копался. Быть может, – он хищно усмехнулся, – для выяснения обстоятельств императору хватит допроса сопровождающего меня гнома?
– Эй-эй, – Орли отпрянул, – я не давал никому права залезать мне в башку! Сами наследили, – гном с трудом сложил руки на своем необъятном брюхе, – сами и выкручивайтесь. А то мало ли, копнет твой папка лишку, а я потом красней.
– Поверь, – не удержался от комментария Ганирус, – твои сексуальные предпочтения будут интересовать императора в последнюю очередь.
Беспощадный повернулся спиной и показал оппоненту неприличный жест.
– В любом случае, – поспешила разнять спорщиков Миланика, – решать будет сам Арувал. Не волнуйтесь. Уж кто-кто, а дедушка точно не страдает излишним любопытством.
Больше возражений не последовало. Через тридцать минут, чмокнув на прощание возлюбленного, девушка присоединилась к небольшому отряду, состоящему из десяти эльфов и одного вечно недовольного гнома. Ганирус настаивал как минимум на полусотне воинов, но принц отклонил его щедрое предложение, мотивировав свой отказ тем, что они находились в самом сердце империи.
– Крупные шайки разбойников давным-давно уничтожены регулярно патрулирующими территорию Арлинга отрядами ордена Охраняющих. Мелких же формирований негоже опасаться главе вышеупомянутого ордена, – таково было мнение его высочества.
– А гномы? – никак не успокаивался Ганирус.
– А что гномы? Их армия движется с севера, мы находимся на юге. Добраться до этих мест Кормаку при любом раскладе не светит. – Ивар бросил примирительный взгляд на встрепенувшегося было Орли. – Не станешь же ты отрицать, что никому еще не удавалось одолеть арлингов на их собственной земле?
Возражений не последовало. Получив намедни от Полбочки очередной нагоняй, толстяк предпочитал старательно изображать несвойственную ему ранее покорность. Вообще после того, как Ошган стал хозяином двух настоящих драконов, его авторитет в глазах Орли взлетел буквально до небес. Скар и Инга – так назвали крылатых малышек – в первое время росли буквально не по дням, а по часам. Спустя пару недель они вымахали настолько, что почти сравнялись размерами с Гуамоко. Освобожденный от роли наседки филин был еще одним живым существом, к которому драконята относились преимущественно с симпатией. Всех остальных рептилии встречали недовольным шипением, широко растопыривая свои кожистые крылья и грозно клацая челюстями. Впрочем, Гуамоко тоже иногда доставалось на орехи. Привыкнув к тому, что его персону на протяжении долгого времени холили да лелеяли все кому не лень, филин порой не знал, что и предпринять, когда расшалившиеся сверх меры малыши вцеплялись своими крохотными, но уже довольно острыми зубками в изрядно растолстевший за период долгого высиживания птичий зад. Усмирять расшалившихся драчунов, естественно, приходилось Ошгану.
Едва сдерживая хохот при виде обиженной физиономии Гуамоко, ибериец участливо приглаживал его растрепанное оперение, обещая, что строго-настрого запретит мелким хулиганам использовать своего «прародителя» в качестве добычи. Но проходил час-другой – и история повторялась. Наконец, терпению филина пришел конец. По крайней мере так решила Миланика. Он стал все чаще вылетать по ночам, предпочитая охоту домашнему питанию. После одной из таких вылазок филин вернулся встревоженным. Отказавшись от заботливо приготовленных гномом мышей, Гуамоко вопросительно гукнул, сорвался с насеста и, сделав единственный прощальный круг над замком, улетел куда-то в сторону Веспа.
«Доберется ли он до хозяина? – рассеянно поглаживая пятнистую спину Росинки, размышляла эльфийка. – Путь через море не близкий, а Гуамоко слишком раздобрел для дальних путешествий».
Внезапно ее спутница настороженно дернула ушками, принюхалась, поведя из стороны в сторону своим черным мокрым носом, а потом молнией сиганула в ближайшие кусты. Не успела Миланика сообщить отцу о странном поведении своей подопечной, как раздавшееся поблизости конское ржание заставило принца привстать на стременах, внимательно осматривая окрестности. На дорогу, преграждая им путь, выехало не меньше сотни облаченных в боевые доспехи арлингов. Впереди всех, горделиво восседая на белом жеребце, гарцевал Летор Холодный. При виде Ивара на его практически лишенном всяких эмоций лице мелькнула тень улыбки.
– Ого, Ивар Охраняющий, Миланика, какая встреча! Не думал, что снова увижу вас так скоро. Вы оказали мне поистине огромную услугу, избавив от дальнейших поисков.
«Что-то тут не так», – раздался в голове эльфийки тревожный звонок. Слишком уж дерзким и самодовольным был тон любимого отпрыска первого императорского советника. Обычно таким раскованным Летор мог быть с ней наедине, но в присутствии принца Холодный всегда был сама любезность.
– Рад, что смог порадовать сына Майлина Твердого, – ровным тоном ответил Ивар. – К сожалению, меня и моих спутников ждет масса неотложных дел. Поэтому будет лучше, если мы продолжим беседу в другой раз.
С этими словами Ивар тронул пятками своего коня, намереваясь спокойно проехать мимо. Обычно принцу хватало малейшего намека на недовольство, чтобы осадить любого наглого арлинга. Однако в этот раз события приняли несколько иной оборот. Вместо того чтобы покорно склонить голову и дать его высочеству дорогу, Летор достал из-за пазухи увесистый нефритовый шар, на гладкой поверхности которого выделялся огромный, светящийся изнутри рубин.
– Стоять! Именем императрицы Альвии Светлой!
Миланика охнула. Движением, за скоростью которого уследил бы разве что Арт, принц выхватил из ножен катану и упер ее острие прямо в переносицу не успевшего даже моргнуть Летора.
– Что ты сказал, собака? – Прерывистый голос Ивара выдавал крайнюю степень напряжения, охватившую его высочество.
– Не надо, Ивар, – из строя выехал всадник в потертом пластинчатом доспехе, отличавшийся от прочих арлингов черными как вороново крыло волосами. – Не делай этого. Будет только хуже.
Принц даже бровью не повел.
– Что происходит, Эолан? – пытаясь осмыслить услышанное, рискнула подать голос Миланика. – Почему Летор назвал тетю Альвию императрицей?
– Потому что она в данный момент является единственной владычицей Арлинга. – Воин помолчал, очевидно давая Ивару время, чтобы обдумать эту новость. – Арувал Правдивый погиб. Убит одним из проклятых, – он метнул ненавидящий взгляд на Орли, – гномьих берсерков. Мальвик и Тайрус тоже мертвы, как и многие другие эльфы, сложившие головы в ущелье Эйркара.
– Но ведь тогда, – храбро пискнула Миланика, – императором должен стать мой отец. Он старший мужчина в роду.
– Должен? – Лицо черноволосого исказила гримаса страдания. – Он должен умереть за то, что развязал эту войну. И будь моя воля, я не дал бы ему даже права на сэппуку.
– Довольно, Эолан. – Принц вернул катану в ножны так же молниеносно, как и достал. – Я понимаю твои чувства, поэтому прощаю тебе мое невольное оскорбление. Дочь моя, – он повернулся к Миланике, – возвращайтесь обратно. А я поспешу в Альвгард, пока еще не слишком поздно. Уверен, сестра поверит в мою невиновность.
– Невиновность? – насмешливо крикнул Летор. Как только принц отвел лезвие от его носа, Холодный поспешил укрыться за спинами своих воинов, поэтому его голос звучал слегка приглушенно. – О какой невиновности ты говоришь, если все иберийское войско шло в атаку с кличем: «Месть Ивару, убийце Ругара»?
– Это не тебе решать, – парировал Эолан. – Однако, – он снова повернулся к Ивару, – твоя дочь тоже должна пойти с нами. На время расследования она будет почетной гостьей в замке Майлина Твердого.
– Она и все остальные, – донесся требовательный голос Холодного.
– И все остальные, – склонил голову Эолан.
– Нет, – упрямо выпятил подбородок Ивар. – Моя дочь и так слишком много времени провела в веспийском плену. И даже не смей мне перечить. Я только что узнал, – титаническим усилием принц сдержал рвущийся наружу стон, – что потерял родного отца и двух старших братьев. Миланикой я рисковать не стану. Она останется в замке Ганируса Броненосца, которому я всецело доверяю, и точка. Подумай хорошенько, Черный. Если выяснится, что я не виновен в смерти короля Иберии, то я по праву являюсь законным императором, а значит, твоим господином.
– Ни за что. – Видя, что черноволосый колеблется, Летор рискнул снова выехать вперед. – Не верьте ему. Я ведь рассказывал о нашей встрече в харчевне у Альдуина? Уже тогда было очевидно, что Ивару есть что скрывать. Переодетые в иноземные одежки, они мило шушукались с двумя гномами, явно замышляя что-то недоброе. Да еще зачем-то тащили с собой громадного филина. Похоже, его высочество пытался как можно дальше спрятаться от взора императора, будучи прекрасно осведомлен как о своей вине, так и о готовящемся нападении на Арлинг.
– В его словах есть смысл. – Эолан пожал могучими плечами. – Ваше высочество, волею императрицы Альвии Светлой приказываю вам и вашим спутником сдать оружие. В противном случае мы вынуждены будем атаковать вас.
– Я понимаю. – Ивар многозначительно положил ладонь на рукоять катаны. – Ты хороший слуга, Черный. Лучший военачальник моего отца. Что ж. Пусть каждый следует своему долгу так, как он его понимает.
Меч тихо зашипел, снова дюйм за дюймом покидая ножны.
– Я не удивлен, ваше высочество, – в глазах Эолана промелькнула тень уважения. По его команде воины ощетинились копьями и стали медленно охватывать противника полукругом.
– Миланика, – бросил принц, не оборачиваясь, – ты знаешь, что делать.
– Отец, я…
– Нет времени на споры. Только ты сможешь предупредить Ганируса с Ошганом. Беги. – С этими словами Охраняющий первым же выпадом перерубил два ближайших копья и стремительно юркнул в образовавшуюся брешь. За ним тут же ринулись воины Ганируса, сопровождаемые грозно вращающим обоими мечами Орли. Взвизгнула сталь. Раздались первые стоны и первые, хриплые проклятия. Но Миланика этого уже не слышала. Ощущая сильнейший зуд в правом плече, она соскочила с лошади и ринулась в обратном направлении.
– Взять! Живой!
Повинуясь четкой команде Эолана, за девушкой тут же устремилось не менее десятка всадников. Будучи осведомленными о способностях Миланики, они попытались с ходу достать ее арканами. Попытка с треском провалилась. Заметив краем глаза летящую в ее сторону петлю, эльфийка резко отпрянула в сторону, после чего бросилась бежать со скоростью, в несколько раз превышающей возможности императорских скакунов. Через пару сотен ярдов те были вынуждены остановиться, осознав тщетность своих усилий.
– Стремительная! – со странной смесью восхищения и гордости пробормотал один из воинов, статный арлинг с легким пушком на подбородке. После чего, повелительно махнув остальным всадникам рукой, он повернул коня, направившись туда, где уже постепенно затихал шум короткого яростного боя. Возможно, последнего боя Ивара Охраняющего, наследного принца Арлинга.
Артем
– Что такое? Мне показалось или Арт Невредимый действительно осмелился тяжело вздыхать в моем обществе?
Откинувшись на белоснежные простыни, девушка вперила в него обвиняющий взгляд.
– Нет-нет, о прекраснейшая! – поспешил заверить веспийку Артем. – Я так, немного задумался, – Корнелия хищно раздула ноздри, – ну, то есть вспомнил о завтрашнем поединке. Боюсь, что после проведенной с вами ночи я рискую выйти на арену совершенно обессиленным. Ваше высочество настолько страстны и неутомимы…
Он врал, бессовестно врал. А что еще оставалось делать? Ведь Корнелия была в первую очередь дочерью императора, а уж потом капризной, взбалмошной стервочкой, до потери пульса обожающей секс, но, как это ни странно звучит, ничего в нем не смыслящей. Впрочем, многие веспийки, пользующиеся услугами гладиаторов, страдали этим недостатком. Имея достаточно средств для того, чтобы купить ночь с любым понравившимся рабом, они напрочь забывали о том, что данный процесс должен быть как минимум двусторонним.
Читать бесплатно другие книги:
