Любовница на Рождество Александер Виктория
– Позволь напомнить, что у тебя есть превосходный поверенный, который составит документы таким образом, что ты сможешь сохранить управление своим состоянием, – сказал отец. – Если ты примешь решение выйти за сэра Себастьяна.
У Вероники вырвался вздох.
– Кажется, я уже решила.
– Замечательно. – Бабушка кивнула. – А теперь скажи – что ты хочешь, чтобы мы сделали?
– Сделали? – удивилась Вероника. – Что ты имеешь в виду?
– Только то, что его семья думает, что вы уже поженились. – Лотте закатила глаза к потолку. – Эту ситуацию даже труднее вообразить, чем твое идиотское желание стать любовницей.
– Все случилось ненамеренно, – сказала Вероника.
– Надеюсь, – заметила бабушка. – Если бы ты действовала обдуманно, то, наверное, все выглядело бы намного лучше.
– Хотя, кажется, все идет не так уж плохо, – пробормотал на это отец. – Никто вроде не заподозрил, что вы не женаты. А поскольку ты не была с ним в интимных отношениях…
– Папа!
Лотте уставилась на Веронику:
– Не была?
– Значит, с ним что-то не так, – себе под нос пробормотала бабушка.
– В мой план не входило… не быть с ним в интимных отношениях. Наоборот – это было частью моего плана, – со вздохом призналась Вероника. – Он не считает, что это… прилично… – она скривилась, произнеся это слово, – соблазнять женщину, на которой намерен жениться.
– И это исходит от мужчины с его репутацией? – изумилась Лотте. – Кто бы мог подумать!
– В жизни не слыхала более… благородного заявления. Вот уж поистине удивительный человек. – Бабушка пронзила Веронику взглядом. – Выходи за него, Вероника. Немедленно.
– Пусть в этом нет никакой необходимости и ты в этом не нуждаешься, но я даю тебе свое благословение, – сказал отец.
– И я тоже, – добавила бабушка.
– Ты прав – необходимости в этом нет. – Вероника обвела взглядом родных. Они – не Хэдли-Эттуотеры, которые с легкостью общаются друг с другом, весело и радостно отмечают Рождество. Да, ее семья необычна своей эксцентричностью, но она очень ее любит и никогда не сомневалась в том, что они тоже ее любят. – Но мне очень приятно получить ваше благословение. Что касается обмана, то заранее прошу прощения за то, что сделала вас соучастниками. А раз мнение его семьи так важно для Себастьяна, то пусть он сам скажет ей правду.
– Короче – ты хочешь, чтобы мы продолжили этот фарс? – спросила Лотте.
Вероника кивнула.
– Мы же не хотим испортить Рождество, а разоблачение все испортит.
Она посмотрела на отца – он тоже кивнул.
– Ясно. – Бабушка подумала немного, потом улыбнулась. – Это будет занятно. Я столько лет не принимала участия в подобном розыгрыше. Хорошо – никто из нас не скажет ни слова. Если только… – она сдвинула брови, но глаза у нее весело поблескивали, – сливовый пудинг окажется невкусным. Тогда тебе не поздоровится, а общение с его семьей покажется мелочью.
Кто-то с силой колотил в дверь. От этого грохота Вероника проснулась. Это был первый крепкий сон с тех пор, как она сюда приехала. Стук продолжился. Она откинула одеяло, пробежала по комнате, распахнула дверь.
И увидела Себастьяна. Рука его была сжата в кулак, он явно собирался стучать и дальше.
– Что с вами? – сердито спросила она. – Вы знаете, который час? Вы разбудите всех в доме.
– Дом большой. – Он усмехнулся. – Вам ведь известно, что у меня есть дом?
Она непонимающе уставилась на него.
– Да, мне это известно.
– Это очень ответственный шаг с моей стороны, – доверительно сообщил ей он. – Я стал очень ответственным человеком. И респектабельным.
– Чего вы хотите? Что с вами, скажите на милость?
– Я хочу, чтобы вы не запирали свою дверь. – Он принял вызывающую позу. – Жена не запирает дверь между спальнями.
– Я не ваша жена.
– Ну… тогда любовница не запирает дверь.
– Дверь не была заперта.
Он с минуту помолчал, потом улыбнулся и сказал:
– Это прекрасно.
– Господи, Себастьян. – Она помахала рукой у себя под носом. – Чем от вас пахнет? Кажется сигарами и… – Она наклонилась к нему. – Виски?
– Отличное шотландское виски.
– И, как я чувствую, выпитое в большом количестве. – Она внимательно вгляделась в его лицо. – Вы явно перебрали, да?
– Перебрал? – возмутился он. – Ничего подобного. – Он приблизился к ней и понизил голос: – Я напился.
– Вижу. – Она скрыла улыбку. – Что вам нужно?
– Вы нужны. – Он стянул через голову сорочку и отбросил в сторону. – Я хочу вас.
– Я польщена.
– Правильно. Так и должно быть. – Он схватил ее за руку и потащил к своей кровати. – Я выгодная партия.
– Да ну?
– Да. Женщины от меня без ума. – У кровати он остановился, отпустил ее руку и нахмурился. – А вы не без ума от меня?
Она засмеялась:
– Конечно, без ума, Себастьян. Я же пыталась вас соблазнить. Помните?
– А тот, кто хочет жениться на женщине, ее не соблазняет, – гордо заявил он, потом вздохнул и опустил голову. – Это было ошибкой.
– Неужели?
– Мужчина должен соблазнить женщину, на которой хочет жениться. – Он сел на кровать и поманил ее пальцем. – Идите сюда, чтобы я вас соблазнил.
– У меня нет ни малейшего желания быть соблазненной горьким пьяницей, – продолжала смеяться она.
– Я не горький пьяница. – Он наморщил лоб. – А что значит «горький»?
– Кажется, это тот, кто слишком много выпил.
– А! Ну тогда… – Он усмехнулся. – Тогда я горький пьяница.
– Сейчас по крайней мере.
– А вы знаете, мои братья решили, что могли бы выпить больше, чем я. – Он презрительно фыркнул. – Они ошиблись.
– И они в таком же состоянии, как и вы?
Он нахмурился, подумал и кивнул:
– Хуже.
– Сомневаюсь.
– Лучше?
Она покачала головой.
– Интересно, что будет завтра, если вы все в таком состоянии.
– Вероника. – Он сжал ей руку и попытался уложить на кровать. – Вы мне нужны.
– Вам нужно поспать.
– Да, нужно. – Он повалился на спину. – Но мне нужны вы. Я вам это говорил?
– На самом деле – нет.
– Значит, говорю сейчас. – Он попытался сесть. – Я вам говорю, что люблю вас.
– Сейчас не подходящее время.
– Люблю сегодня больше, чем вчера, – с величественным жестом объявил он. – А завтра буду любить больше, чем сегодня.
– Очень приятно это слышать, дорогой. Но когда мы будем вспоминать, как вы в первый раз сказали мне, что любите меня, я бы хотела, чтобы вы отдавали себе в этом отчет.
– Прекрасная мысль. – Он повалился обратно на кровать и похлопал ладонью по одеялу около себя. – Позвольте мне вас соблазнить.
– Не сегодня, – смеясь, сказала она.
– Мне следовало это сделать, когда у меня была такая возможность.
– Уверяю вас, такая возможность у вас еще будет. – Она оглядела его и покачала головой. – Вы не можете спать в обуви.
Он сел.
– Я раньше спал в обуви. – Он вздохнул и повалился обратно. – И это не очень удобно.
– Если вы вытянете ноги, я сниму с вас сапоги.
– Снимете? – Он приподнялся на локтях. – Так и подобает поступать жене.
– Не стоит к этому привыкать. Но иногда, когда вам понадобится моя помощь, я буду рядом.
– Вы выйдете за меня?
– Хорошо.
– Хорошо. – Он прищурился. – Что значит «хорошо»?
– Я имею в виду, что хорошо – я выйду за вас.
– На самом деле?
– На самом деле.
– Почему?
– Потому что я тоже вас люблю.
– Завтра больше, чем сегодня?
– Точно – больше, чем сегодня.
Он кивком указал на постель и усмехнулся:
– Разрешите мне соблазнить вас.
Она рассмеялась.
– Вы сами могли бы меня соблазнить, – с надеждой в голосе произнес он.
– Подозреваю, что сейчас вас мог бы соблазнить кто угодно.
Он помотал головой.
– Я не хочу, чтобы меня соблазнил кто угодно. Только вы. Больше никто мне не нужен.
– Приятно это знать. – Она обхватила его ногу, и он упал на спину. – Я ловлю вас на слове.
– Да уж. – Он прочувствованно вздохнул. – Они – очень внушительная компания.
– Кто, дорогой? – спросила она, стягивая с него сапог.
– Моя семья. Очень внушительные. Все дело в дефисе… так мне кажется.
– Что?
– Если бы мы были или Хэдли, или Эттуотеры, мы бы не были такими внушительными. Но Хэдли дефис Эттуотер… – Он охнул. – А ваш отец меня застрелит.
Она сдвинула брови.
– За что же?
– За то… – Он помолчал, соображая, что сказать. – За то, что я обесчестил вас.
Она рассмеялась:
– Мне почти тридцать лет, и я вдова. Вы не могли меня обесчестить. А даже если бы и могли, то вам это еще только предстоит.
– Я знаю. – Он горестно вздохнул, потом просиял. – Я мог бы обесчестить вас сейчас.
– Сомневаюсь. – Она улыбнулась и ухватилась за второй сапог. – Хотя вы очень забавно выглядите в таком состоянии, я бы предпочла, чтобы пьянство не превратилось у вас в привычку.
– Никогда?
– Желательно.
– Даю слово. – Он понизил голос: – Могу рассказать вам секрет?
– Будьте так добры.
– Я не увлекаюсь спиртным. – Он самодовольно закивал. – Я умею не пьянеть.
– Да, я вижу. – Она изо всех сил старалась не смеяться. – Я вижу, как у вас это отлично получается.
– Спасибо. – Он нахмурился. – Вы считаете, что я ничего не стою?
– Стоите чего? – Она стянула с него второй сапог.
– Вас. Моей семьи. Всего. – Он вздохнул. – Я пытался. Последнее время хотя бы.
Она непонимающе на него смотрела. О чем он говорит?
– Вы, – твердым голосом произнесла она, – сэр Себастьян Хэдли-Эттуотер. У вас рыцарское звание, присвоенное вам королевой, которая, очевидно, сочла вас достойным его. Вами восхищаются читатели, а также все те женщины, которые по уши в вас влюблены.
– Я завидная партия.
– И эту партию ухватила я. – Она опустила его ногу.
– Я удачливый человек.
– Да, конечно.
– А вы – удачливая женщина.
Почему даже в таком состоянии он очарователен и неотразим? Для нее по крайней мере.
– Да, я удачливая.
– И знаете, у меня есть управляющий.
– Да, дорогой, я знаю.
– И лесник.
– Да, дорогой.
– И еще дом и жена.
Не время с ним не соглашаться.
– У вас действительно есть дом.
– Я изменился.
– Неужели?
– Я теперь ответственный человек. И уважаемый. Почти скучный.
Она засмеялась:
– Сомневаюсь, что вы когда-либо можете быть скучным.
– Мне это не нравится. – Он нахмурился. – И еще приличный. Мне это тоже не нравится. Вы мне скажете, если я вдруг стану скучным, и степенным, и чванливым, и занудным?
– Даю слово. – Она нагнулась и поцеловала его в лоб. Он тут же обхватил ее и попытался уложить на кровать. Но он был настолько пьян, что она без труда высвободилась из его рук.
– Спите, а утром мы все обсудим.
Он пристально на нее посмотрел.
– Вы любите меня, потому что я паршивая овца или несмотря на это?
– И за то и за другое.
– А, тогда… тогда это хорошо. Знаете, а я больше не паршивая овца. – Он перекатился на бок и пробормотал: – Я кое-чего стою.
Через минуту он уже спал.
Чарлз как-то объяснил ей, что даже лучшие из мужчин время от времени чем-нибудь злоупотребляют, когда жизнь кажется им невыносимой, трудной или они в чем-то не уверены. Или когда собираются друзья. Или, в случае Себастьяна, в компании братьев. Но до тех пор пока злоупотребление распространяется на еду или спиртное, а не на женщин, мужчин следует прощать. А Чарлз говорил, опираясь на собственный опыт.
Спящий Себастьян был похож на маленького мальчика, которому снятся засахаренные сливы. Спокойный и даже невинный, если не знать, какой он на самом деле. Она подумала, будут ли их дети выглядеть вот так же, и от этой мысли стало тепло на душе. Их дети. Себастьян потянулся, и иллюзия исчезла.
Но это не важно. Многие иллюзии исчезают. То, каким его видели окружающие – уверенным и даже высокомерным, – не соответствовало тому, каким он был в действительности. Ее собственные представления о независимости тоже всего лишь иллюзии, потому что свобода означает жизнь одной, без него. Лотте говорила, что жертву надо сопоставить с тем, что приобретаешь. Но может, на самом деле это вовсе не жертва – ведь сколько всего она приобретет взамен. Он сказал, что доверяет ей, и она тоже ему доверяет. Доверяет тому, что он любит ее такой, какая она есть. Доверяет настолько, что не станет требовать, чтобы она стала другой. Она доверяла ему всей душой.
Доверие – самый большой подарок, который они могли бы сделать друг другу. На Рождество и на всю жизнь.
Глава 20
Себастьян, стараясь не обращать внимания на сильную головную боль, незаметно вошел в столовую. Этим утром он был далеко не в лучшем состоянии, и последнее, чего бы он хотел, это привлекать внимание к своей особе.
Эдриан, Джеймс и Хью сидели в конце длинного стола и выглядели нисколько не лучше Себастьяна. Синклера не было видно – он скорее всего еще спит. Себастьян почему-то был уверен, что во вчерашней попойке виноват его американский друг. Ну может, не полностью, но частично.
Нельзя было считать случайностью то, что дамы сидели на противоположном конце стола, как можно дальше от мужчин. Себастьян был готов держать пари, что это по общему молчаливому согласию. Дамы оживленно обсуждали украшение дома: откуда начать, в какой комнате установить елку и сколько еще мелочей необходимо предусмотреть в этот последний день перед Рождеством. А мужчины едва ли произнесли хоть несколько слов. Обычно утренняя громкая болтовня действовала на нервы джентльменам, которые хотят спокойно съесть завтрак. Сегодня же эта трескотня особенно их раздражала.
Себастьян молча кивнул семье и поймал взгляд Вероники. Она сочувственно смотрела на него, но в глазах у нее промелькнула легкая смешинка. Она одновременно с ним подошла к буфету, где стояли подносы с разно-образной, ароматно пахнущей едой, передала ему тарелку и стала наполнять свою.
– Кухарка прекрасно готовит. И вообще все слуги очень хорошо справляются со своими обязанностями, учитывая то, что они здесь работают впервые и не привыкли к гостям. – Она одобрительно кивнула. – Вы согласны?
Он пробурчал в ответ что-то похожее на согласие.
Она наклонила к нему голову и очень тихо произнесла, чтобы услыхал только он:
– И как вы себя чувствуете сегодня, дорогой мой муж?
Он поморщился.
– Хорошо, спасибо. И будьте так добры говорить потише.
– Дорогой, если я начну говорить еще тише, мне уж лучше изъясняться в письменной форме.
– Я был… как бы это сказать… – Он подыскивал слова и не находил.
– Отравились винными парами? Опьянели? Напились? – нежным голосом подсказала она.
– Нет. – Он покачал головой и скривился, потому что больно застучало в висках. – Но большая часть прошлой ночи… как в тумане.
– Да неужели? – Она изобразила удивление.
– Вы сердитесь? – испугался он.
– О чем вы? Сердиться на то, что вы с братьями перебрали? – Она изогнула бровь. – Это у вас уже вошло в привычку?
– Нет! – возмутился он.
– Вы, как я вижу, страдаете намного серьезнее от последствий попойки, чем если бы я вас наказала. – Она посмотрела на других мужчин. – Вы и ваши собутыльники выглядите бледными и, я бы даже сказала, зелеными. – Она покачала головой. – С моей стороны было бы жестоко бранить вас. Это как нападение на безоружного противника. И совсем неинтересно.
– Я оценил вашу сдержанность. – Он не привык давать объяснения по поводу своего поведения. И ему нелегко это делать, особенно еще и потому, что он в точности не знал, что ему объяснять. Или за что извиняться. – А я сказал или сделал что-нибудь…
– О, вы много чего сказали. – Она положила на тарелку кусочек бекона. – Как все аппетитно выглядит, правда? Вы попробовали яичницу?
Он вздрогнул.
Она сочувственно посмотрела на него:
– Так плохо?
– Нет, – пробормотал он. – Если не считать грохота в голове и тошноты.
– Уверена, что вам надо поесть. – Вероника положила ему на тарелку большую порцию жаркого из почек.
В любое другое время он с удовольствием бы это съел. Но не сегодня.
– Вы ничего не помните из того, что говорили?
– Какие-то обрывки. – Он с осторожностью покачал головой. – Вы не поможете мне вспомнить?
– С радостью. Дайте подумать. – Она сделала вид, что вспоминает. – Вы упорно хотели меня соблазнить.
Он застонал.
– И?
– И вы также предложили мне соблазнить вас.
– Великий Боже. – Он уставился на нее. – И что сделали вы? И мы?..
– Господи, Себастьян… Если вы не можете вспомнить такое… – Она чуть отодвинулась и занялась копченой пикшей.
– Вероника. – Он приблизился к ней. – Конечно, я бы это запомнил. – Усмехнулся и уточнил: – Но раз я этого не запомнил, значит, не было никакого соблазнения.
Она наклонила к нему голову.
– Дорогой, говорите тише, иначе вы рискуете привлечь внимание вашей семьи. Ваши братья могут ничего не заметить, но от Бьянки и вашей мамы это не укроется. – Она бросила взгляд на дам и улыбнулась. – И от моей бабушки тоже.
– Не сомневаюсь. – Он сдвинул брови. – Я помню… Вы сняли с меня сапоги. Как подобает… жене.
– Да, я это сделала. И я также сказала вам, чтобы не ждали от меня подобного поведения в будущем. Это было самое яркое впечатление от той ночи.
– Не для меня. – Он взял тост и посмотрел на нее. – А что именно я говорил?
– Вы упомянули женщин, которые по уши в вас влюблены.
– Не может быть.
– Да. Еще вы говорили о том, какой вы ответственный и респектабельный. И что стали стоящим человеком.