Гонка Касслер Клайв
— До свадьбы? Могу я спросить, как вы начали летать?
На ее открытом лице появилась веселая улыбка.
— Сбежала из дома — спрятала волосы под шапкой и выдавала себя за мальчика.
Это нетрудно, подумал Белл. Она весит не больше ста фунтов.
— Я нашла работу на велосипедной фабрике в Скенектеди. Владелец по выходным строил летающие машины, и я помогала ему с моторами. Однажды в понедельник, вместо того чтобы идти на работу, я пробралась на поле и полетела.
— Без уроков?
— А кто мог меня учить? Тогда никаких школ не было. Почти все мы научились летать самостоятельно.
— Сколько вам было тогда?
— Семнадцать.
— И вы просто сели в машину и полетели?
— А почему нет? Я знала, как она работает. То есть я хочу сказать, аэроплан летает потому, что отталкивает воздух вниз…
— Итак, без всякого формального обучения, — улыбнулся Белл, — вы доказали и теорему Бернулли, и существование эффекта Вентури.
— Что, что?
— Я только хочу сказать, что вы научились использовать крылья, чтобы создавать под ними вакуум. Это заставляет самолет подниматься.
— Нет, — рассмеялась она. — Нет, мистер Белл. Вентури и все остальное — для меня это слишком сложно. Мой друг Марко Селер вечно болтал о Бернулли. А просто дело в том, что летающая машина толкает воздух вниз и потому летит. Наклон крыльев — всего-навсего способ направить воздух туда, куда вам нужно, — вверх, вниз, в стороны. Воздух удивителен, мистер Белл. И силен, гораздо сильней, чем вы думаете. Хорошая летающая машина вроде этой… — Она любовно положила руку на покрытый тканью борт. — Это лучшая машина Марко, она заставляет воздух держать вас.
Белл принял все это с некоторым удивлением. Он тепло относился к молодежи и часто брал под свое крыло учеников детективов, но не мог припомнить человека, который в двадцать один год говорил бы так четко и уверенно, как эта фермерская дочка из глуши Северного округа.
— Никогда не слышал такой простой формулировки.
Однако пока она не пролила никакого света на привычки своего мужа. Белл продолжил ее расспрашивать, и у него сложилось впечатление, что до замужества она почти не знала Фроста, а выйдя замуж, научилась только бояться его. Он заметил, что она то и дело смотрит на другие аэропланы, садящиеся на поле или взлетающие с него. Какое бы юношеское невежество или смятение ни заставило уязвимую наивную девушку выйти замуж, с тех пор она превратилась в уверенную женщину-воздухоплавательницу.
— Научившись летать, вы могли еще многому научиться у своего друга Марко?
Джозефина вздохнула.
— Я не понимала его итальянский, а он плохо говорил по-английски и вечно возился с машинами. — Лицо ее прояснилось. — Но одному он меня научил. Мне стоило большого труда понять, что он говорит по-английски. Но в конце концов я вытянула это у него. Он сказал: «Хорошая летающая машина должна летать — она хочет летать». Ну разве не удивительно?
— Это правда? — спросил Белл.
— Полная и несомненная. — Она снова положила руку на машину. — Так что, пожалуйста, простите меня, мистер Белл, если у вас нет больше вопросов. Я надеюсь, эта хочет летать. Но требуется время, чтобы убедиться в этом.
— Вы скучаете без Марко Селера?
Глаза ее не затуманились, как докладывал Арчи, но Джозефина призналась, что конструктора ей очень не хватает.
— Он был добрым и мягким. Совсем не таким, как мой муж. Да, мне его не хватает.
— Тогда для вас утешение — летать на его последней машине.
— Благодаря доброте и щедрости мистера Уайтвея. Вы ведь знаете, он купил ее у кредиторов Марко. — Она покосилась на Белла. — Я у него в большом долгу.
— Ну, вы можете отплатить ему, участвуя в гонке за кубок Уайтвея.
— Я должна не просто участвовать в гонке. Я должна выиграть кубок Уайтвея. У меня нет своих денег. Я полностью зависела от Гарри, а теперь завишу от мистера Уайтвея.
— Уверен, он будет благодарен, если вы выиграете гонку.
— Никаких если, мистер Белл. — Джозефина устремила взгляд в небо, куда поднимался «Блерио» цвета пергамента, а когда снова посмотрела на Белла, глаза ее стали непрозрачными. — Я выиграю, мистер Белл. Но не ради его благодарности. Я выиграю, потому что постараюсь изо всех сил и потому что Марко построил машину, которая лучше всех участвующих в гонке.
Позже в разговоре с Арчи Исаак сказал другу:
— Будь я азартным, я бы поставил на нее.
— Но ты и есть азартный! — напомнил Арчи.
— Это верно.
— Белмонт-парк кишит безработными игроками, которые с радостью избавят тебя от твоих денег. Нью-йоркские реформаторы только что издали закон, запрещающий ставки на бегах лошадей. Гонка «Атлантический — Тихий» для букмекеров — божья благодать.
— И как ставят на Джозефину?
— Один к двадцати.
— К двадцати? Ты шутишь? Да тут можно выиграть целое состояние.
— Букмекеры считают, что она выступает против лучших летчиков Америки. И еще они считают, что нас побьют европейцы, ведь на их счету все рекорды в длительных гонках через страны.
Белл отправился искать букмекера, который принял бы ставку в тысячу долларов на Джозефину. Ему сказали, что лишь один может принять такую большую сумму, и направили его к Джонни Масто, невысокому, широкоплечему, средних лет: Джонни был в клетчатом костюме, и от него пахло дорогим одеколоном; такой одеколон использовали в парикмахерской отеля «Плаза». Старое помещение под трибунами, где раньше принимали ставки, в связи с запретом пари на бегах и скачках превратили в выставочный зал, где демонстрировали двигатели и запасные части самолетов, автомобилей и моторных лодок. Масто таился в глубине, за лесом стальных колонн, которые поддерживали трибуны. У него был сильный бруклинский акцент, какой Белл слышал только в оперетте.
— Вы правда хотите это сделать? — спросил букмекер, который сразу распознал частного детектива, едва его увидел.
— Решительно да, — сказал Исаак Белл. — На самом деле, раз уж вы спросили… пусть будет две тысячи.
— По миру пойдете, мистер. Но все обойдется, если я вначале задам несколько вопросов.
— Что?
— Это гонка с заранее известным результатом?
— Заранее известным? Но ведь это не бега и не скачки.
— Я знаю, что это не лошади. Но все равно это гонка. Результат определен заранее?
— Нет. Это точно. Никакой договоренности нет, — сказал Исаак Белл. — Гонка одобрена Американским обществом воздухоплавания. Все будет честно, как в церкви.
— Да, да, да, только эта девушка — жена Гарри Фроста.
— Она больше не имеет ничего общего с Гарри Фростом.
— Да не может быть!
Белл уловил в голосе букмекера насмешку. И предположил, что Джонни известно что-то такое, чего сам он еще не знает.
— Что вы этим хотите сказать, Джонни?
— Она больше не с Гарри? А почему тогда он здесь бродит?
— Что?
Белл так сильно сжал руку Масто, что букмекер поморщился.
— Я вчера видел парня — одно лицо с Гарри.
Белл разжал руку, но смотрел по-прежнему строго.
— Вы хорошо знаете Фроста?
Все собранные свидетельства говорили, что Фрост не появлялся на публике несколько лет.
Джонни Масто гордо сказал:
— К Джонни Масто приходят все самые главные любители спорта. Я был хорошо знаком с мистером Фростом, когда он хаживал в Белмонт-парк.
— И давно это было?
— Не знаю. Года четыре назад, должно быть.
— В тот год, когда впервые открылись беговые дорожки?
— Да, наверно. Кажется, давно это было.
— Как он выглядит, Джонни?
— Крупный парень, плечи, как у быка. Отрастил бороду. Как вон на том плакате.
Он кивком показал на приклеенный к столбу плакат Ван Дорна, где Фрост был нарисован с бородой.
— На рисунке он похож?
— Похож, только борода седая. Он выглядит гораздо старше, чем раньше.
— Намного старше? Тогда почему вы уверены, что это он?
— Он что-то бормотал про себя, как и раньше. Расталкивал людей, словно их нет. Лицо багровело без всякой причины. Делалось багровым как кусок говядины. Перед тем как его заперли в сумасшедший дом, было то же самое.
— Но если вы так уверены, что это он, Джонни, почему не сдали его за вознаграждение? Пять тысяч долларов — большие деньги даже для букмекера, работающего с главными любителями спорта.
Букмекер из Белмонт-парка недоверчиво посмотрел на высокого детектива.
— Вы в цирк ходите, мистер?
— В цирк? О чем вы?
— Я спрашиваю, ходите ли вы в цирк?
Белл решил попробовать ублажить его.
— Часто. В юности убежал из дома, чтобы поработать в цирке.
— А голову в пасть льва не клали?
— Послушайте, Джонни. Вы ведь человек опытный. Вы знаете, что детективы Ван Дорна защищают тех, кто им помогает.
— От Гарри Фроста? Не смешите.
Глава 8
Когда на Белмонт-парк опустилась ночь, летчики и механики принялись укрывать самолеты брезентом, чтобы предохранить от сырости ткань на крыльях. На случай ветра они привязывали машины к колышкам, вбитым глубоко в землю. Потом ушли на железнодорожную станцию — спать в вагонах поездов поддержки. Где-то далеко церковные часы пробили одиннадцать.
На поле все стихло.
За трибуной материализовались две тени.
Братья Джонас пригнали из Бруклина грузовик со льдом. Приехали они днем, чтобы изучить местность. Теперь, когда луна и звезды были скрыты облаками, братья смело двинулись вперед, пересекли беговую дорожку и перелезли через ограду поля. Они направлялись к самолету Джо Мадда; его они выбрали, потому что он стоял в стороне и его легко было найти. Но, приближаясь, они услышали храп. Они сбавили шаг и подходили осторожно. Под крыльями спали два механика, крепкие как подносчики кирпичей. Тогда Джонасы отошли на дальний край поля, обойдя моноплан Джозефины «Селер»: до наступления ночи они успели заметить, что этот аэроплан окружают не любящие шутить детективы Ван Дорна, вооруженные дробовиками. Теперь они выбрали другую жертву, не зная, что это биплан «Фарман» французской постройки, принадлежащий английскому баронету сэру Эддисону-Сидни-Мартину, тому самому, что перелетел через Ла-Манш.
Они убедились, что поблизости никто не устроился на ночлег, сняли ткань с одного из крыльев, слабо очерченного на фоне неба, и принялись изучать конструкцию. Они ничего не знали о полетах, но крепление узнать смогли. Единственное отличие от железнодорожных мостов заключалось в том, что там фермы и опоры делали из стали, а здесь крылья опирались на деревянные опоры, по диагонали соединенные тросами.
Поняв, как закреплены крылья «Фармана», братья Джонас принялись ослаблять крепления. Они нащупали в темноте муфту, которую затягивают, укрепляя многожильный трос, идущий от верхнего крыла к нижнему.
— Трос Рёблинга, — прошептал Джордж. — Хорошо, что Фрост сказал не пилить. Нам потребовалась бы целая ночь, чтобы перепилить его.
Прикрывая фонарик руками, они осмотрели муфту. Для безопасности она была обмотана проволокой, что должно было уберечь ее от ослабления при вибрации. Они старательно размотали проволоку, отвернули муфту, чтобы ослабить соединение троса Рёблинга с крылом, и заменили стальное крепление к крылу алюминиевым, менее прочным.
Потом снова завернули муфту, чтобы трос натянулся, вернули на место проволоку, обеспечивающую безопасность, и снова накрыли крыло тканью. Постарались хорошо запомнить, на каком из самолетов они устроили саботаж — Гарри Фрост ясно дал им понять, что хочет это знать, — фонариком осветили крыло, запоминая цвет, ушли с поля, пересекли беговую дорожку, вернулись к своему грузовику, поехали на ближайшую ферму, где остановились, и легли спать. Через час после рассвета они уже были в Хэмпстеде, где встретились с Фростом и доложили ему, какую машину вывели из строя.
— Опишите ее!
— Биплан. Один пропеллер.
— Спереди или сзади?
— Сзади.
— Какого цвета?
— Синего.
Фрост заплатил им по сто долларов каждому — больше месячного жалованья искусного механика, даже если у того щедрый босс.
— Неплохо для одной ночи, — сказал Джордж Джонас Питеру Джонасу во время долгой дороги домой в Бруклин.
Но вначале им пришлось заполнить грузовик льдом, чтобы расплатиться с владельцем грузовика, их зятем. Грузовик они взвесили на весах «Американской ледяной компании». Четыре доллара за тонну.
Джордж спросил:
— А как же скидка в пятьдесят центов?
— Независимые поставщики не получают скидку.
Питер сказал:
— В тонне должно быть две тысячи фунтов. Почему в тонне, за которую вы требуете плату, всего восемнадцать сотен фунтов?
— Это лед. Он тает.
— Но вы должны загрузить несколько сот лишних фунтов, чтобы покрыть таяние.
— Не для независимых, — сказал работник компании. — Убирайте свой грузовик, вы занимаете весы.
— Это несправедливо.
— И что вы с этим сделаете?
Они на трамвае поехали в свой любимый салун и, смеясь, говорили, что нужно уговорить Гарри Фроста преобразовать ледяной бизнес. Это же грабеж! Ведь фирма контролирует добычу льда, перевозку его, хранение на складах, распределение и продажу. Джонасы рассмеялись громче. Да, Фрост все это перекроит. Гарри Фрост все приберет к рукам.
Прекрасное было утро. Выпив по несколько кружек пива и закусив крутыми яйцами, они решили на трамвае вернуться в Белмонт-парк и посмотреть, как упадет синий аэроплан.
Глава 9
Исаак Белл разглядывал толпу репортеров. Они собрались вокруг английского участника сэра Эддисона-Сидни-Мартина, который наблюдал за тем, как механики заливают масло и бензин в его «Фарман». Тот факт, что журналисты двигались по полю плотной толпой, заставил Белла насторожиться. Убийце легче было спрятаться среди них.
Арчи был поблизости. Он не сводил взгляда с Джозефины, которая на этот раз не исчезла в голубом небе, а ждала своей очереди на поле. На поле было непривычно много посетителей; казалось, пропуска где-то раздобыли все посетители и их братья, поэтому Арчи удвоил охрану. В эту минуту Джозефина находилась в пределах досягаемости десяти ван дорнов, четверо из которых были одеты механиками.
Белл был доволен: он узнал всех репортеров. Пока о гонке писали только газеты, принадлежащие Уайтвею, что облегчало слежку за журналистами. Уайтвей сказал ему, что, когда любопытство публики будет достаточно разожжено, остальным газетам тоже придется писать о гонке. Белл решил, что займется этим позже. Пока же Уайтвей использует свою монополию, и его репортеры пишут то, что он хочет. Американские летчики слабаки, а самый большой слабак — «Любимица Америки в воздухе».
Впереди шел подвыпивший репортер из «Инквайерер». Он крикнул Эддисону-Сидни-Мартину:
— Если чемпион Англии хочет что-нибудь сказать американским читателям, что он скажет?
— Пусть победит лучший — мужчина или женщина.
Белл заметил, что у Эддисона-Сидни-Мартина дрожат руки. Очевидно, Арчи был прав, говоря о крайней стеснительности баронета. Белл видел, что обратиться к группе людей для него страшнее, чем лететь на высоте три тысячи футов. Его жена Эбби, красивая брюнетка, стояла рядом, поддерживая мужа. Но Белла поразила храбрость англичанина. Несмотря на дрожащие руки, несмотря на то, что в глаза ему светили фонари, он не отступал.
Репортер Уайтвея изобразил недоверие.
— Вы говорите серьезно, сэр Эддисон-Сидни-Мартин? Лондонские газеты трубят на весь мир, что вы летите ради Англии и чести Великобритании.
— Мы, британцы, похожи на полную воодушевления американскую прессу, — ответил баронет. — И вообще можете написать, что, женившись на прекрасной Эбби, янки из Коннектикута, я стал наполовину американцем. Откровенно говоря, я не верю, что воздушная гонка Уайтвея похожа на боксерский матч, когда в итоге на ногах остается всего один — победитель. Каждый летчик здесь выигрывает благодаря уже одному своему присутствию. Знания, которые мы получим, приведут к появлению лучших машин и лучших летчиков.
Репортер издающегося в Нью-Йорке делового журнала Уайтвея спросил:
— Видите ли вы коммерческое будущее летающих машин?
— Будут ли пассажиры летать за плату? Бог знает, когда мы увидим «аэроавтобус» такой вместимости. Но несколько мгновений назад я видел коммерческое предприятие, которые может послужить уроком на будущее. Пролетая над Гарден-Сити в трех милях к северу и планируя к Белмонт-парку, я увидел под собой торговый фургон, принадлежащий издательству «Даблдей, Пейдж и компания». Вы можете спросить: откуда я наверху узнал, что это был фургон «Даблдея, Пейджа и компании»? Ответ таков: вдобавок к надписям на бортах фургона рекламщик компании посмотрел в небо Белмонт-парка, увидел там множество летающих машин и, чтобы привлечь внимание летчиков, написал «Даблдей, Пейдж и компания» на крыше фургона.
Репортеры записывали.
Баронет добавил:
— Очевидно, когда я пролетал наверху, это привлекло мое внимание. Так что, может быть, коммерческое будущее летающих машин в такой рекламе.
Исаак Белл присоединился к общему смеху.
Длинное лицо Эдисона-Сидни-Мартина просветлело от облегчения, как у человека, досрочно выпущенного из тюрьмы.
— Привет, Джозефина! — крикнул он.
Джозефина торопливо шла к своему желтому аэроплану, надеясь проскользнуть незаметно, но остановилась, чтобы помахать баронету рукой, потом тепло сказала его жене:
— Привет, Эбби.
— Эй, журналисты, — сказал английский летчик. — Разве не приятнее интервьюировать привлекательную женщину?
Когда репортеры повернулись к Джозефине, он сел в свой самолет и закричал:
— Запускай, Раггз!
Лайонел Раггз, его главный механик, стал поворачивать пропеллер. «Гном» с роторным двигателем завелся сразу, и баронет поднялся с травы, оставляя за собой шлейф голубого дыма.
Исаак Белл быстро пошел наперерез толпе репортеров: он прекрасно понимал, что всякий, кто захочет навредить Джозефине, может засунуть за ленту шляпы карточку «Пресса» и присоединиться к толпе.
Арчи тоже предвидел такую возможность. Прежде чем репортеры добрались до Джозефины, ее окружили детективы, которые не спускали глаз с газетчиков.
— Хорошо проделано, — похвалил Белл.
— За это мистер Ван Дорн и платит мне, — улыбнулся Арчи.
— Он говорил, что не понимает, почему ты по-прежнему у него работаешь. Ведь ты теперь богат.
— Я тоже не понимаю, — согласился Арчи. — Особенно теперь, когда меня понизили до телохранителя.
— Об этом попросил я. Тебя не понизили.
— Не пойми меня неверно. Джозефина классная штучка, и я с удовольствием присматриваю за ней. Но все-таки это работа для парней из службы личной безопасности.
— Нет!
Белл повернулся и посмотрел другу в лицо.
— Не делай ошибки, Арчи. Гарри Фрост задумал убить ее, и вся служба личной безопасности «Агентства Ван Дорна» не сможет его остановить.
Арчи был ростом почти с Белла, и так же крепок. В их давнем матче в колледже Белл, может, и свалил его на пол, но он был единственным, кому это удалось. Легкомысленный стиль Арчи, его красивая внешность и патрицианские привычки скрывали твердую сердцевину, что Белл редко встречал у людей своего класса.
— Ты переоцениваешь Фроста, — возразил Арчи.
— Я видел его в деле. А ты не видел.
— Ты видел его в деле десять лет назад, когда сам был ребенком. Ты больше не ребенок. А Фрост постарел на десять лет.
— Хочешь, чтобы я тебя заменил? — холодно спросил Белл.
— Только попробуй меня уволить. Я обращусь сразу к мистеру Ван Дорну.
Они сурово смотрели друг на друга. Окружающие посторонились, ожидая обмена ударами. Но их дружба была слишком крепка для драки. Белл рассмеялся.
— Если он увидит, как мы, словно лоси, сцепились рогами, уволит обоих.
Арчи ответил:
— Клянусь тебе, Исаак, никто не причинит вред Джозефине, пока я ее сторожу. А если кто-нибудь попробует, я буду защищать ее ценой собственной жизни.
Исаак Белл почувствовал облегчение — не от слов Арчи, а оттого что тот за все время обмена репликами ни разу не отвел взгляда от Джозефины.
Тяжело груженный, безупречно отлакированный доставочный фургон с надписью «Даблдей, Пейдж и компания» въехал в Белмонт-парк. Водитель и его помощник в форменных кепи с лакированными козырьками того же темно-зеленого цвета, что и фургон, остановились у служебного входа на трибуны и разгрузили пачки журналов «Уорлд уорк» и «Кантри лайф ин Америка». Потом, вместо того чтобы уехать, свернули на пыльную дорогу, соединявшую сортировочную станцию с полем, и поехали вслед за грузовиком модели Т, который вез мотор «Райт» из вагона-ангара к летающей машине, куда его должны были установить.
Ворота, ведущие на беговую дорожку и на поле, сторожили детективы Ван Дорна. Грузовик они пропустили, но фургон «Даблдея и Пейджа» остановили и с удивлением посмотрели на двух человек, одетых как настоящие доставщики.
— Куда едем?
Водитель улыбнулся.
— Ручаюсь, вы мне не поверите, если я скажу, что доставляю летчикам журналы для чтения.
— Ты прав. А на самом деле?
— У нас в фургоне мотор для «Освободителя». Механики только что закончили заниматься им и попросили помочь.
— А где их грузовик?
— Им пришлось менять ремень.
— Джо Мадд — мой зять, — вмешался помощник. — Он знает, что мы доставляем журналы. Пока босс не знает, у нас все в порядке.
— Ладно, проезжайте. Знаете, где его найти?
— Найдем.
Зеленый лакированный фургон поехал по запруженному людьми и машинами полю. Водитель объезжал самолеты, механиков, автомобили, грузовики, тачки и велосипеды. А в фургоне, набитые так тесно, что приходилось стоять, ждали более десяти бойцов Рода Свитса. Одетые в костюмы и котелки, они выглядели приличнее обычных бандитов, ведь им приходилось незаметно развозить наркотики аптекарям и врачам. Они стояли в напряженной тишине, надеясь, что одежда позволит им раствориться среди платных зрителей, когда драка закончится. Никто не хотел связываться с ван Дорнами, но Фрост заплатил им авансом слишком много. Придется рискнуть. Кое-кого схватят. Но те, кто сумеет невредимым уйти в Бруклин, сможет много месяцев не работать.
Среди них стоял и сам Гарри Фрост, глядел сквозь дырку в борту на синий биплан «Фарман» сэра Эдисона-Сидни-Мартина. Он был спокоен. Его план удается.
Сэр Эддисон-Сидни-Мартин в небе старался побить рекорд скорости для бипланов на овальном маршруте, обозначенном пилонами, расставленными через сто пятьдесят ярдов один от другого. Длина маршрута составляла три мили. Чтобы побить рекорд, ему нужно было меньше чем за час пролететь этим маршрутом двадцать раз, и он с большим мастерством срезал утлы, сокращая путь. Англичанин не знал, что каждый крутой поворот «Фармана» может стать последним. Когда установленный братьями Джонасами алюминиевый якорь не выдержит огромного напряжения, трос оторвется от крыла и крыло сломается. В этот роковой момент взгляды всех зрителей на трибуне и на поле будут устремлены к летающей машине.
Фрост видел, как падают аэропланы. Нужно очень много времени, чтобы с высоты пятьсот футов упасть на землю. И в это время никто, даже ван дорны, не увидят, как его бойцы выбираются из фургона. А когда они выберутся, будет поздно их останавливать. Они образуют клин, как на футболе, и расчистят для него пространство до Джозефины.
Исаак Белл восхищался тем, как круто Эддисон-Сидни-Мартин срезает углы, когда примерно на тридцатой минуте установления рекорда у самолета отлетело крыло. Все казалось иллюзией. Мотор продолжал реветь, самолет летел. Сломанное крыло разделилось на две части, связанные тросом. Самолет пролетел мимо зрителей по нисходящей траектории.
Тысячи людей на трибуне ахнули. Все разом вскочили, побледнев, устремляя глаза в небо. Механики на поле смотрели в ужасе. Закричала женщина — жена Эддисона-Сидни-Мартина, увидел Белл. Падая носом вниз, самолет начал вращаться. Страшные силы разрывали его, лоскуты ткани тянулись за ним, как длинные волосы.
Белл видел, как сэр Эддисон-Сидни-Мартин сражается с приборами управления. Но это было безнадежно. Биплан жил своей жизнью. Он с грохотом врезался в землю. Белл за четверть мили от места катастрофы почувствовал, как содрогнулась земля. Хоровой стон пролетел по полю, и его подхватила толпа на трибуне.
Белл услышал новый крик.
Сердце рослого детектива дрогнуло, хотя он уже начинал стремительно действовать. Жена английского летчика бежала к обломкам, но кричала не она. Эбби зажимала рот обеими руками. Крик, этот вопль ужаса, доносился сзади.
Джозефина.
Книга вторая
Крепче держись, точно птичка на ветке
Глава 10
Исаак Белл выхватил пистолет из кобуры и побежал между двумя рядами летающих машин.
При виде рослого детектива в белом, несущегося к ним с пистолетом в руках, механики, смотревшие на обломки, разбегались. В конце тропы, которую они для него расчистили, Белл увидел стоящую спиной к нему Джозефину. Рыжеволосый Арчи Эббот закрывал ее своим телом. А перед Арчи шесть детективов Ван Дорна плечом к плечу пытались отразить натиск клина бандитов, которые размахивали кулаками, дубинками и велосипедными цепями.
За нападающими стоял зеленый фургон доставки «Даблдей, Пейдж» с широко открытыми дверцами. С револьвером в одной руке и ножом в другой из кузова фургона выпрыгнул Гарри Фрост.
Один из детективов выхватил пистолет. Велосипедная цепь хлестнула его по руке, выбив оружие. А удар дубинкой по голове заставил опрокинуться. Второй детектив рухнул на утоптанную траву. Оставшиеся четверо пытались сдержать натиск, но клин отбросил их и открыл дорогу к Арчи и Джозефине. По этой дороге стремительно, с мощью бешеного носорога к ним кинулся Гарри Фрост.
Исаак Белл взвел курок браунинга. Это очень точное оружие, но Белл бежал со всех ног и потому целился не в голову Фроста, а в более крупную цель — его тело. Пуля Белла попала в цель. Он видел, как она пробила пальто Фроста, но даже не замедлила движения рослого мужчины. И не помешала ему прицелиться в Арчи.
Белл был так близко от них, что сумел узнать пистолет Фроста — «Уэбли-Фосбери». Зная склонность Фроста к жестокости, он боялся, что его оружие заряжено пулями калибра .455 с полыми головками — пулями, «останавливающими человека».
Арчи не двигался с места, целясь в Фроста из пистолета. Это был малокалиберный карманный маузер калибра 6.35 миллиметра, экспериментальная модель, которую владельцы фабрики подарили ему, когда он в медовый месяц проезжал через Германию. Белл считал это оружие чересчур легким, чтобы на него полагаться. Но Арчи улыбнулся: «Это память о медовом месяце, и оно не морщит мой пиджак».
Арчи хладнокровно позволил Фросту приблизиться, а затем выпустил три пули.
Белл видел, как они пробили лацкан Фроста. Но Фрост не останавливался. Скорость, вес и инерция оказались сильнее трех 6.35-миллиметровых пуль. Точно нацеленные выстрелы Арчи убили бы Гарри Фроста, но он успел бы покалечить противника. Белл прицелился Фросту в голову. Арчи перекрывал ему линию огня.
Рыжеволосый детектив с ледяным хладнокровием поднял пистолет, целясь Фросту в переносицу. Но выстрелить не успел, один из нападающих взмахнул цепью и выбил маузер у него из руки.
Исаак Белл отклонился влево и выстрелил поверх плечом Арчи. Он был уверен, что опять попал в Фроста. Но разгневанный краснолицый гигант в упор выпалил в Арчи. «Уэбли» прогремел, как артиллерийское орудие.
Читать бесплатно другие книги:
