Дорога соблазнов Герцик Татьяна
– А, может, и вы с нами? – Спохватившись, поправился: – Ну, это, может, в кино сходим?
Ася серьезно отказалась:
– Не могу, я на работе.
Мужик хотел что-то добавить, но Виталий решил прервать затянувшееся нравоучение:
– Василиса, нам пора!
Кивнув на прощанье мужикам, Ася предупредила:
– Не вздумайте возвращаться, я проверю!
Они сели в машину, и водитель осторожно выехал со двора. Проезжая вдоль улицы, Виталий оглянулся. Пьянчужек на площадке не было, зато возились обрадованные отсутствием конкурентов малыши. На скамейках вокруг сидели мамы и бабушки, возбужденно обмениваясь мнениями.
Виталий включил громкую связь, поскольку Ася сидела в салоне.
– Ты всегда так активно борешься за справедливость? – он не смог скрыть своего недовольства.
Ася огорченно вздохнула.
– Ну да. Не могу пройти мимо. Мне уже не раз говорили, что я лезу не в свое дело и когда-нибудь за это заработаю по заслугам. Но если промолчу, то потом ужасно себя чувствую. Так что я уж лучше получу по заслугам, чем тихо пройду мимо.
Виталий вздохнул. Он терпеть не мог скандалы любого рода. Конечно, если приходилось, мог дать сдачи, слабаком никогда не был, но первым никогда разборок не начинал. Оправдание у него было великолепным: ему нужно было беречь руки. Какой из него хирург после пары-тройки крепких ударов?
Отключив громкую связь, Виталий спросил у водителя:
– Видел, Саша?
Тот кивнул.
– Честно говоря, я уж думал, придется на выручку спешить. У этих алкашей рожи были – зашибись!
– Это они не от злости, а от удивления. Василиса оперировала понятиями типа «долг», «честь», «порядочность», «достоинство», от которых они просто офонарели. Им, видишь ли, никто и никогда не говорил, что пить водку в песочнице – непорядочно.
Саша покачал головой.
– Если бы мне кто так объяснил, я бы тоже офонарел. Она что, больная?
– Нет, конечно. Просто она не может пройти мимо непорядка, несправедливости и прочей белиберды. Ей нужно, чтоб все было правильно.
– Упаси Господь! И долго она с нами ездить будет?
Виталий пожал плечами.
– Да покуда ее обратно не позовут. Она же хирургическая сестра, и очень хорошая, насколько я мог понять из сегодняшней с ней работы. Капельницу она поставила виртуозно. Профессионал высшей квалификации. Ты знаешь, как она у нас очутилась?
– Наслышан. Но, судя по ее сегодняшнему выступлению, странно, что она там так долго продержалась.
– Мне тоже. Ежели она всех жить учила, и врачей и больных, непонятно, как ее раньше не вышибли.
Они подъехали к станции скорой помощи. Ася пошла отчитываться за использованные лекарства, а Виталий ушел в комнату отдыха. Там в кресле сидела Оля с закрытыми глазами, уложив ноги на банкетку.
У Виталия защемило сердце. Она была такой милой и такой уставшей, что ему захотелось обнять ее и прижать к себе. Все-таки такая работа не для хрупкой женщины. Почему-то перед глазами всплыло лицо Василисы, до жути бодрое и энергичное. Виталий поморщился. Вот уж кому все нипочем!
Оля приоткрыла один глаз и кивнула.
– Вернулись? И как тебе Ася?
– Как тебе сказать. Профессионал она настоящий, но вот ее стремление исправить этот несовершенный мир мне не по душе.
Оля выпрямилась в кресле.
– Как это?
Виталий налил полный бокал кипятка, щедро насыпал растворимого кофе, добавил сахару, и сел рядом с Олей на стул. Выпил кофе быстрыми мелкими глотками, удовлетворенно вздохнул и только тогда ответил:
– Примитивно. Она алкашей жить учила. Не позволила им распивать спиртные напитки в детской песочнице.
Оля поразилась.
– Что, на самом деле не позволила? И как это?
– Поговорила, и весьма результативно. Впрочем, если б на меня обрушился такой шквал увещеваний, поучений и требований, я бы тоже смотался от греха подальше.
– Не думала, что она зануда.
– Она не зануда. У нее это все даже с юмором получилось. Просто мне такой образ жизни не по душе. Она мне призналась, что мимо несправедливости или непорядка пройти молча не может.
– Сложно ей, наверное, жить. Сейчас такой бойцовский характер большая редкость. – Оля не скрывала своего сочувствия.
Виталий сердито поправил:
– Бойцовский характер? В народе это называется стервозностью.
– Ты не прав. Она же по-доброму это делает?
Виталию пришлось согласиться.
– Но ты же не стала бы приставать к незнакомым людям с нравоучениями?
– Ты прав, не стала бы. Хотя порой и надо бы это делать.
В комнату вошла Ася и нерешительно остановилась на пороге.
Оля приветливо пригласила:
– Заходи, не стесняйся! Моя Валентина с Ниной за жизнь болтает. Может, чаю выпьешь или кофе?
Ася прошла в комнату и отрицательно покачала головой.
– Не хочу, спасибо.
Она внимательно посмотрела по сторонам. Оля обвела взглядом комнату вслед за ней и будто впервые увидела паутину по углам и грязь на кафельных стенах.
– Здесь уборщицы нет?
Врачи призадумались. Они не знали, есть здесь уборщица или нет.
– Не знаю. Во всяком случае, видеть, как кто-нибудь здесь убирал, мне не доводилось. – Оля не понимала, зачем это нужно Василисе.
Виталий встал, подлил себе еще кипятка. Взял кофе, хмуро прочитал вслух огромную надпись на банке, сделанную заботливыми коллегами ярким красным фломастером: «осторожно: кофеин! Соблюдайте разумную дозу!» Недовольно пробурчал себе под нос:
– И кто определял разумность дозы?
Ася тут же его вразумила:
– Разумная доза – это не более двух стомиллилитровых чашек черного кофе в день!
Виталий с Олей переглянулись.
Ася спохватилась.
– Ой, что я говорю, вы же это знаете лучше меня! Это просто привычка, извините! Уж лучше я тут пол помою, а то не люблю жить в грязи. Пойду ведро с тряпкой поищу.
Она вышла.
– Какая деятельная особа! Из тех, кто и минуты посидеть спокойно не могут. Если честно, то она меня уже жутко утомила. – Виталий был сильно недоволен.
Оля его укорила:
– Зря ты так. С таким человеком жить хорошо. Ничего делать не нужно, он сам все моментально сделает и помощи не попросит.
– А как ты себя при этом чувствовать будешь? Нахлебником? Вот сейчас она пол мыть начнет, а ты что, смотреть на это будешь?
– Конечно. Хватит и того, что я на шестнадцатый этаж взобралась мелкой рысью, не говоря уже про спуск. До сих пор колени трясутся. Так что на трудовые подвиги я сейчас не способна.
Вернулась Ася с ведром, шваброй и тряпкой.
– Я, чтобы не мешать, в машине пережду. – И Виталий быстро сбежал.
Оля подвинулась и извинилась:
– Извини, что не помогаю, но у меня ноги жутко устали.
Ася весело махнула рукой с тряпкой:
– А я не люблю, когда мне помогают. Потом непонятно, то ли это я сделала, то ли кто другой.
– В смысле, что сделано плохо?
– Нет, просто чувства удовлетворения нет.
Оля озадачилась.
– Ты, похоже, из перфекционистов.
– Это кто?
– Те, кто любят все делать на отлично.
Ася удивилась.
– Конечно, а кто же этого не любит?
– Но ведь не всегда получается. Тогда они жутко огорчаются.
– Я не огорчаюсь. Я просто переделываю.
Во время этого разговора Ася протерла влажной салфеткой стены, смахнула шваброй паутину, вымыла пол и теперь с деловитым прищуром разглядывала грязноватое окно.
Оля восхитилась.
– Да ты просто метеор!
Ася согласилась без ложной скромности.
– Да, конечно. Меня в нашей хирургии называли огоньком. – Это прозвучало у нее с изрядной долей ностальгии.
Оля тут же поспешила ее утешить:
– Ну, ты тут у нас ненадолго, так что не переживай. К тому же Виталий очень хороший врач. И мужчина интересный.
Ася смутилась.
– Да, конечно. Просто мне все здесь непривычно.
– Непривычно только первый день, а потом привыкнешь.
По динамику раздался взволнованный голос диспетчера:
– Все свободные машины на проспект Мира! Там массовая авария!
Ася схватила ведро и тряпку и полетела в туалет. Вымыла руки и, вытирая их на ходу, запрыгнула в свою машину, медленно отъезжавшую от станции. Машина Васильевой выехала следом.
Глава вторая
На проспекте и впрямь было страшновато. Столкнулись враз пять машин. И, хотя скорость была небольшая, травмированных оказалось немало. Валентина с Асей перевязывали раны, Оля с Виталием осматривали пострадавших. Подъехало еще две кареты скорой из другого района, и подъехавшие бригады тоже включились в работу. Забрав троих пострадавших из первой машины, лоб в лоб столкнувшихся с иномаркой, Виталий повез их в свою больницу, решив лично проследить за лечением. Сдав их на руки дежурным врачам, выяснил, нужно ли еще возвращаться за ранеными и, узнав, что все уже развезены, поехал на станцию.
В комнате отдыха сдержанно похвалил Асю:
– Молодец! Работаешь ты профессионально.
Ася с укоризной на него посмотрела.
– Да, конечно! Но меня просто взбесил тот тип на иномарке, из-за которого и произошла вся эта катавасия. Явно он права купил, наглый такой. И еще орал «меня вперед»! Но ты здорово его отбрил. Я и не думала, что ты можешь таким зверским тоном говорить. «Сначала тяжело пострадавшие, потом все остальные. А вам, гражданин, судя по вашей напористости, вообще помощи можно не оказывать!» Здорово!
Виталий ухмыльнулся.
– Ты на него таким людоедским взглядом смотрела, я грешным делом подумал, сейчас какой-нибудь садистский укольчик вкатишь. Чисто в воспитательных целях. По ошибке, конечно. Суета, крики, напряжение, всегда есть возможность ошибиться.
Ася раздраженно вздохнула.
– Мне в такие моменты всегда досадно, что я не ошибаюсь никогда. Но это все шуточки, я рада, что этого типа взяли в другую скорую. Мне на него и смотреть-то было противно. Интересно, его накажут, или он откупится, как обычно?
– Не знаю.
В комнату вошли Оля с Валентиной. На Валентине зеленые брюки были заляпаны бурыми пятнами запекшейся крови.
– Ну и денек! Хорошо хоть, что смена кончается. За Пал Палычем опять эта Кира-кикимора пришла. Боится, что не туда уйдет?
Оля тихо заметила:
– А мне Ирину до чертиков жаль. Остаться с двумя мальчишками на руках, по сути одной. Да и человек она хороший, не то что эта насквозь фальшивая Кира.
Валентина широко развела руками.
– И что мужику надо было? Иринка и красавица, и умница, и хозяйка прекрасная. Как говорится, все при ней. Но ведь нет, потянуло старого дурака на молоденькую. Но он с Кирой еще наплачется, вот помяните мое слово.
Ася непонятливо спросила:
– Неужели Пал Палыч от жены ушел? А он мне показался порядочным человеком.
Валентина снова замахала руками, будто делала гимнастику.
– Мы тоже так считали, пока он в прошлом году Иринку не бросил. Она после этого аж высохла вся. Тоже такого от него не ожидала. И мальчики на него обиделись, даже разговаривать не хотят. Большие уже, все понимают.
Ася сочувственно проговорила:
– Да, хуже нет, когда ты веришь-веришь, а тебе потом в душу плюнут и заявят: извини, дорогая, я полюбил другую!
Валентина поддержала:
– Так оно и было. Хотя нам и не положено верить в привороты всякие, но, похоже, дело без этого не обошлось. А иначе как объяснить то, что нормальный мужик вдруг ни с того ни с сего бросает семью и уходит к по сути незнакомой девице? Ненормально это.
Виталий деликатно покашлял.
– Это как раз объяснить можно. Дома рутина, все приелось, кажется, что так будет всегда. А тут взрыв страстей, накал эмоций. Он будто в молодость вернулся. На столько эта девица его моложе? Лет на пятнадцать?
Валентина кивнула.
– Ну вот. А Ирина моложе всего-то на пять лет. И тоже врач. То есть никакой тайны в ней нет. К тому же Кира Пал Палычу тут же дочь родила.
Валентина расслышала в сказанном тайный смысл.
– Вот и я тоже сомневаюсь, а его ли это ребенок? Я б на его месте давно генетическую экспертизу сделала. Но он уж очень доверчивый. Как дите малое, честное слово.
Виталий в ответ пожал плечами. Он не хотел соваться в чужую жизнь.
Ася выглянула в окно. Перед машиной главврача стояла симпатичная молодая женщина с девочкой на руках. Возле них переминался с ноги на ногу Пал Палыч. Видно было, что он чувствует себя не слишком-то уютно.
– Что-то не похож он на счастливого мужа. Хотя жена у него и красивая. Мне, правда, такие не нравятся.
Виталий заинтересовался.
– А почему тебе такие не нравятся?
– Не знаю. Внешне вроде все в порядке, а душа отвергает.
Оля воскликнула:
– Как ты правильно заметила! У меня точно такое же ощущение!
Валентина поспешила присоединиться к общему мнению. Промолчал только Виталий, да и то больше из мужской солидарности, чем из несогласия. Ему эта история тоже не нравилась.
Пал Палыч с женой ушел, и Валентина дала волю своему неизбывному любопытству.
– Ася, а ты где живешь?
– У второго брата. У него здесь трехкомнатная квартира, они с женой мне одну комнату выделили.
Виталий дотошно уточнил:
– Как это – у второго брата?
– У меня четверо старших братьев. Я последняя в семье. Заскрёбыш, одним словом. А братья считаются так – старший брат, а все остальные по старшинству. Второй, третий, четвертый.
– А не угнетало тебя такое количество братьев?
– Не знаю. Сравнивать же не с чем. Вот сестренку порой хотелось. А братья не мешали. Скорее слишком уж помогали. Считалось, что я маленькая и слабенькая. А мне хотелось самостоятельности.
Виталий с интересом заметил:
– У меня сестра есть. Старшая. Теперь она отдельно живет, но в те времена в нашей двушке было тесновато. А вы где помещались?
– В двушке? Кошмар! Нет, мы в тесноте никогда не жили. Когда я родилась, родители уже двухэтажный дом построили. Первый этаж кирпич, второй из бруса. У всех отдельные комнаты. В деревне, если мужики не пьют, жить можно.
– А ты что из деревни уехала?
– Интересно стало, что там на белом свете делается. Тут и Андрей женился на городской, переехал сюда. Вот меня к нему и отпустили. А все остальные так в деревне и остались. Я домой часто езжу, вместе с Андреем.
В комнату зашли бригады, и приехавшие на смену, и отдежурившие, и разговор стал общим. Говорили главным образом о зарплате, о том, что на нее жить невозможно, и что пора искать новую работу.
Оля попрощалась с коллегами и отправилась домой. Виталий вызвался ее провожать. Они пошли вдоль забора по полузаросшей сорняками тропке.
Ася вышла за ними на крыльцо и угнетенно посмотрела вслед. Ее окликнула Валентина, садившаяся в старую волжанку к приехавшему за ней мужу:
– Ася, тебе куда? Может, подвезти?
Ася тряхнула головой, отчего пышные волосы взвились огненным нимбом.
– Спасибо, но я недалеко живу. Пешком добегу. И так сегодня засиделась за день.
Машина отъехала, и муж добродушно подколол жену:
– Теперь я знаю, отчего ты на работе устаешь. Ты просто засиживаешься.
Валентина не приняла шутки.
– Ей после хирургии у нас жизнь медом показалась. Но это она зря. Первый день работает, не поняла еще всей прелести нашей кочевой работенки. Как говорится, все впереди.
А Ася в это время неспешно шла домой. Погода была хорошей, шла она по красивой ухоженной аллее, но ее ничто не радовало. Она видела, какими глазами Виталий смотрел на Олю, и завистливо вздыхала.
Ей еще никто не нравился. Вернее, нравился, но не так. В школе ей нравились крепкие спортивные парни, похожие на братьев. Но они не блистали ни умом, ни сообразительностью, и она быстро их забывала. Да и в колледже было тоже самое.
А вот когда она увидела сегодня Виталия, у нее в душе впервые что-то тихонько тенькнуло. Ей так захотелось, чтобы этот красивый вдумчивый мужчина обратил на нее внимание. Но не получилось. Несмотря на то, что они работали вместе, он смотрел на нее насквозь, будто она была из какого-то странного стекла.
А вот на Ольгу он смотрел влюбленными глазами. Конечно, Оля и красива, и мила, и по образованию Виталию подходит. А вот она, Василиса, ему не пара.
Задумавшись, не обращала внимания на то, что делается вокруг. Вдруг какое-то странное несоответствие зацепило ее взгляд. Она вгляделась повнимательнее. Впереди на скамейке сидели два парня и юная девушка, почти еще девочка. Парни пили пиво, девчонка тоже держала банку с пивом. Ничего особенного. Стандартная картинка. Но Асю насторожило испуганное выражение лица девушки.
Не раздумывая, подошла к троице.
– Можно тебя на пару слов? – она по-свойски обратилась к девушке.
Та рванулась, но была остановлена крепкой рукой сидящего рядом парня.
– Куда? Сиди! – И парень с глумливой ухмылкой ответил Асе: – Видишь, ей с нами нравится! Так что иди, куда шла! Или, может, присоединиться хочешь?
Ася с такой же нагловатой ухмылкой заявила:
– Никуда я не пойду! И я считаю, что вы силой держите тут девушку.
Парни загоготали. Они явно были под хмельком.
– А ты попробуй, отними! Или мусоров позови.
Ася независимо заявила:
– Звать я никого не буду, я с такими, как вы, и сама справлюсь. Так что или отпускайте девчонку, или получите в нос!
Парни заржали еще громче.
– Ишь ты, какая лихая! Кому это ты в нос решила дать? Мне или ему? – Они показали друг на друга.
Ася решительно наклонилась и дернула девчонку за руку. Та быстро соскочила и, пользуясь тем, что у подвыпивших парней реакция была замедленной, побежала по скверу. Разозленные парни тоже соскочили. Один хотел броситься за девчонкой, но Ася сильным толчком отправила его обратно.
Второй, размахивая кулаками, хотел стукнуть ее, но она, легко уйдя из-под удара, с такой силой ударила его в нос крепко сжатым кулаком, что он шлепнулся на скамейку, зажимая хлещущую из носу кровь.
– Ты что, с ума сошла? – он не мог понять, как на него, такого распрекрасного, кто-то осмелился поднять руку. К тому же не кто-то, а какая-то непонятная особа.
– Что, после кровопускания легче стало? – Ася деловито констатировала факт. И повернувшись к другому парню, практично предложила: – Тебе тоже помочь?
Парни вне себя от злости одновременно вскочили, желая наказать обидчицу, но тут в сквере показался наряд конной милиции. Парни вмиг оказались окружены разгоряченными конями и приняли плаксивый вид.
– Вот, сидим себе, никого не трогаем, и вдруг к нам пристает эта нахалка! Ни с того, ни с сего бьет меня по носу! Вот, видите, кровь! – парень трогательно размазывал по лицу все еще бегущую кровь.
Ася вспомнила о своей гуманной профессии.
– А ты сядь на скамейку и голову задери. А то ведь и в самом деле кровью истечешь.
– Вот, слышите! Еще и издевается! – парень аж зашелся от злости.
Сержант заботливо предложил:
– Тогда прошу к нам в участок. Там для таких как вы, и бинт есть, и йод. Будете как новенькие. Под утро. Следующее.
Парни принялись жалостливо канючить.
– Что вы, гражданин начальник! Нам нельзя, нас мамы дома ждут.
Ася решила не слушать этот кошачий концерт.
– Извините, если мне никакого обвинения не предъявляется, то я пойду.
Сержант приложил руку к козырьку.
– Какие обвинения! Ничего, кроме благодарности! Эти типчики нам хорошо знакомы. Так же, как и их мамочки.
Ася помахала всем рукой и отправилась дальше. За поворотом ее встретила та самая девчонка.
– Извини, что я сбежала. Я этих типов просто до ужаса боюсь. Они ко мне вечно пристают. Но я не просто так сбежала, я милиционеров на выручку позвала.
– А что ж ты заявление на них не напишешь?
– А что это даст? Ну, проведут с ними очередную «разъяснительную» беседу, и все. Они этих бесед сто раз на дню слышат. Спасибо за выручку, я домой. Пока!
Она убежала, а Ася пошла дальше. Около девяти часов зашла в свой подъезд и поморщилась. Все стены снова были исписаны разноцветным мелом, главным образом признаниями в любви. Причем непонятно было, кто, кому и зачем их писал.
Читать бесплатно другие книги:
