Символическая жизнь (сборник) Юнг Карл

Лекция III

Председательствующий (доктор Морис Б. Райт):

Дамы и господа! Нынешним вечером мне выпала честь быть председательствующим на лекции профессора Юнга. Двадцать один год назад мне также довелось встречать профессора Юнга, когда он прибыл в Лондон с серией докладов ¹, но тогда, однако, аудиторию составляла очень малая группа психологически мыслящих врачей. Я помню очень хорошо, как после наших встреч мы отправлялись в небольшой ресторан в Сохо и беседовали там до самого закрытия заведения. Естественно, мы пытались выведать у профессора Юнга все, что могли. Когда я прощался с профессором, он сказал мне – без особой серьезности: «Я думаю, вы экстраверт, который стал интровертом». Честно говоря, я до сих пор размышляю над этим.

А теперь, дамы и господа, только одно слово о вчерашнем вечере. Я думаю, профессор Юнг дал нам прекрасную картину своих взглядов и своей работы, когда упомянул о роли телескопа. С помощью телескопа человек, естественно, может увидеть значительно больше, чем невооруженным глазом. Именно такова позиция профессора Юнга. Благодаря своим особым очкам, своим совершенно специфическим исследованиям он приобрел знание и видение глубины человеческой психики, которых многим из нас как раз и недостает. Конечно, в пределах нескольких лекций невозможно дать более, чем сжатый очерк того видения, которым он владеет. Поэтому, по-моему, если что-то и может показаться неясным или окутанным мраком, то это не вопрос обскурантизма, а проблема очков. Моя собственная беда заключается в том, что моя аккомодационная мышца уже окостенела, и я вряд ли увидел бы предлагаемую картину со всей ясностью, даже если бы профессор Юнг и смог одолжить мне свои очки. Однако это все же возможно, и я знаю, с каким трепетом мы ловим каждое сказанное им слово, как оно стимулирует наше мышление, особенно в той области, где умозрение столь легко, а доказательства весьма трудны.

Профессор Юнг:

Дамы и господа! Я должен был завершить свою лекцию о тесте словесных ассоциаций вчера, но вынужден нарушить регламент. Поэтому вы должны простить меня за то, что я вновь к этому возвращаюсь. И это вовсе не из-за того, что я отдаю какое-то особенное предпочтение ассоциативным тестам. Я пользуюсь ими лишь тогда, когда это необходимо, но они действительно составляют основу определенных понятий. В прошлый раз я говорил вам о характерных расстройствах, и, думаю, было бы неплохо кратко суммировать все то, что следует сказать о самих результатах эксперимента, а именно о комплексах.

Комплекс является агломерацией, или совокупностью, ассоциаций, чем-то вроде слепка более или менее сложной психологической природы – иногда травматического, иногда просто болезненного аффектированного характера. Человеку в состоянии напряжения достаточно трудно управлять собой. Я, например, не без колебаний приступаю к важному для меня делу. Вы, наверное, заметили, задавая мне непростые вопросы, что я не могу ответить на них мгновенно, без промедления. Время моей реакции продолжительно именно потому, что вопрос серьезен. Я начинаю запинаться, и память не подает мне необходимый материал. Подобные нарушения – тоже комплекс, несмотря на то что лично я данным комплексом не страдаю. Такие ситуации связаны с физиологическими реакциями: сердечной деятельностью, давлением крови, дыханием, состоянием желудочного тракта, раздражимостью кожи. Комплекс, что называется, «сидит» в теле, делает его неуправляемым. Имея свои «корни» в теле человека, задевая его нервную систему, комплекс вызывает трудноустранимую реакцию. То, что имеет небольшую эмоциональную значимость и невысокий тонус, с легкостью может быть устранено, поскольку лишено корней в организме. Такие комплексы не столь цепки и «прилипчивы».

Дамы и господа, это приводит меня к весьма важному выводу: к тому, что комплекс с присущей ему энергией имеет тенденцию образовывать как бы отдельную маленькую личность. У него есть некое исходное тело и в определенной степени собственная физиология. Он может расстроить желудок, нарушить дыхание, изменить сердечный тонус – словом, ведет себя как парциальная личность. К примеру, когда вы хотите сказать или сделать что-то и, к несчастью, комплекс вмешивается в это намерение, то вы говорите или делаете совсем не то, что намеревались. Подобные свойства просто вынуждают нас говорить о наличии определенной силы воли комплекса. Когда мы говорим о силе воли, правомочен вопрос об Эго. Где находится Эго, принадлежащее воле того или иного комплекса? Нам известен наш собственный Эго-комплекс, который, как предполагается, полностью распоряжается телом. Но, хотя это далеко не так, все же допустим, что речь идет о некоем центре, обладающем полной властью над телом, что существует некий фокус, который мы называем Эго, и что это Эго обладает волей и может что-то делать со своими компонентами. Кроме того, Эго представляет собой совокупность (агломерацию) высокочувствительных содержаний, так что нет принципиальной разницы между Эго-комплексом и другими комплексами.

Поскольку комплексы в определенной мере обладают волей, то есть своего рода Эго, то можно обнаружить, что в состоянии шизофрении комплекс высвобождается из-под сознательного контроля до такой степени, что становится видимым и слышимым. Он проявляется в форме видений, говорит голосами, похожими на голоса определенных людей. Эта персонификация комплексов сама по себе еще не обязательно является патологией. В снах, например, наши комплексы появляются в персонифицированном виде. Можно натренировать себя до такой степени, что они приобретут внешнюю форму и в бодрствующем состоянии. В цикле тренировок йоги есть специальное упражнение по расщеплению сознания на отдельные компоненты, каждый из которых обнаруживает себя в форме отдельной личности. В психологии бессознательного есть типичные фигуры, имеющие свою собственную определенную жизнь [28].

Все это объясняется фактом безусловной иллюзии того, что понимается под единством сознания. Здесь желаемое принимается за действительное. Нам хотелось бы думать, что мы есть нечто единое, одно целое, но это далеко не так. В действительности мы не хозяева в собственном доме. Нам бы хотелось верить в свою волю, и в свою энергию, и в то, что мы можем что-то сделать; но в действительности оказывается, что мы способны на это лишь в определенной степени, поскольку нам мешают эти маленькие черти – комплексы. Комплексы являются автономными группами ассоциаций, имеющими тенденцию жить своей собственной жизнью отдельно от наших намерений. И личное бессознательное, равно как и коллективное, состоит из неопределенного (то есть неизвестного) числа комплексов или фрагментарных личностей.

В этой мысли содержится многое. Например, любой поэт или драматург обладает способностью драматизировать и персонифицировать свои ментальные содержания. Когда он создает персонаж на сцене или в поэтическом произведении, драме, романе, то думает, что этот персонаж – просто продукт его воображения. На самом же деле персонаж в некотором смысле сделал сам себя. Автор будет отрицать, что эти персонажи имеют психологическое значение, но фактически, как нам известно, они все же его имеют. Поэтому можно «прочесть» авторский разум, когда изучаешь персонажей, которых он творит.

Следовательно, комплексы – частичные или фрагментарные личности. Когда мы говорим об Эго-комплексе, то, естественно, предполагаем, что последний обладает сознанием, так как взаимосвязь различных содержаний с центром (иными словами, с Эго) и называется сознанием. Но мы также и в других комплексах имеем дело с содержаниями, сгруппированными относительно своего центра, некоего ядра. Поэтому позволительно спросить: обладают ли комплексы своим собственным сознанием? Изучая практику спиритизма, вы будете вынуждены признать, что так называемые духи, возвещающие о себе через автоматическое письмо или голоса медиума, на самом деле тоже имеют своего рода сознание. Поэтому непредубежденные люди склонны верить тому, что духи являются призраками умерших – тети, деда или кого-то еще, в зависимости от того, насколько явно в подобных проявлениях могут прослеживаться индивидуальные различия. Конечно, когда мы сталкиваемся со случаями умопомешательства, нам вряд ли придет в голову, что мы имеем дело с призраками. В этом случае мы имеем дело с патологией.

Не удивляйтесь, что мы так много говорим о комплексах. Я настаиваю на существовании этой особой точки сознания внутри комплексов лишь потому, что они играют большую роль в анализе сновидений. Вы помните диаграмму (рис. 4), демонстрирующую различные сферы сознания и темный центр бессознательного посередине. Чем ближе вы к центру, тем сильнее начинаете ощущать то, что Жане называет понижением ментального уровня: автономия сознания постепенно исчезает, и вы все больше и больше оказываетесь в плену бессознательных содержаний. Автономия сознания теряет свое напряжение и энергию, и эта энергия трансформируется в возрастающую активность бессознательных содержаний. Такой процесс в его крайней форме можно наблюдать при внимательном изучении случаев безумия. Обворожительность бессознательных содержаний постепенно нарастает, и контроль сознания пропорционально ослабевает до тех пор, пока в конце концов пациент полностью не погружается в бессознательное и не становится его жертвой. Теперь он жертва полной автономной активности, которая имеет своим началом не Эго, а темную сферу.

Для завершения разговора о тесте словесных ассоциаций я должен упомянуть о совершенно другом эксперименте. Экономя время, я не буду входить в его подробности. Результат наших объемных исследований, проводившихся в семьях, отражен в диаграммах (рис. 8, 9, 10, 11) [29]. Например, небольшой подъем кривой, обозначенный на рисунке 8 номером XI, – это особый класс или категория ассоциаций. Принцип классификации – логический и лингвистический. Я не буду вдаваться в его подробности, примите к сведению лишь тот факт, что я подразделил ассоциации на пятнадцать категорий. Мы провели тест во многих семьях, по определенным причинам среди малообразованных людей, и выявили удивительный параллелизм: типы ассоциаций и реакций особенно совпадают у определенных членов семьи, например, у отца и матери, у братьев, у матери и ребенка.

Рис. 8. Семейный ассоциативный тест

Один из случаев представлял крайне несчастливый брак, отец был алкоголиком, мать принадлежала к весьма своеобразному типу. На диаграмме видно, что шестнадцатилетняя дочь полностью повторяет тип матери. Более тридцати процентов всех ассоциаций у них были представлены одинаковыми словами. Это удивительный случай сопричастности, ментальной «инфекции». Размышляя об этом случае, можно сделать определенные выводы. Матери было сорок пять лет, она была замужем за алкоголиком; жизнь не удалась. У девочки такие же реакции, что и у матери. Представьте, что ожидает ее, если она, шестнадцатилетняя девочка, вступит в жизнь, словно ей уже сорок пять лет и она уже побывала замужем за алкоголиком. Подобная сопричастность объясняет, почему дочь алкоголика, детство и юность которой были сущим адом, будет искать себе такого же алкоголика и выйдет за него замуж. Если же по воле случая он таковым не окажется, она его переделает в соответствии с раскладом в родительской семье.

Рис. 9–11. Семейные ассоциативные тесты

На рисунке 9 изображен не менее поразительный случай. Вдовец жил с двумя дочерьми в полном согласии, о чем говорят все графики. Конечно, это неестественно, поскольку либо его реакции были девичьими, либо девочки реагировали по мужскому типу, что выражалось даже в одинаковой манере говорить. В целом же этот случай портит привнесение чужеродного начала, так как дочь и отец – все-таки не одно и то же.

Рисунок 10 – это случай мужа и жены, который вносит некоторый оптимизм в мои достаточно пессимистические примеры. Вы видите здесь гармонию, но не думайте, что для этой пары она рай. Полная гармония в семье, основанная на участии, вскоре может привести к безумным попыткам супругов освободиться друг от друга. Тогда они придумывают раздражающие обоих темы для обсуждений, чтобы иметь причину чувствовать себя непонятыми. Если вы займетесь изучением психологии брака, то обнаружите, что все неприятности происходят от этих хитроумных «изобретений», которые не имеют под собой никакого основания.

Рисунок 11 не менее интересен. Две сестры живут вместе, одна из них замужем. Их пиковая реакция проходит под номером V. Жена в предыдущем случае – сестра этих двух женщин, и, возможно, все они принадлежат к одному типу, но она вышла замуж за человека иного типа. Их высший показатель находится под номером III (рис. 10). Состояния идентичности или сопричастности, продемонстрированные в ассоциативном тесте, могут быть подтверждены другими опытами, например, с помощью графологии. Почерк жен, особенно молодых, часто похож на почерк мужей. Не знаю, бывает ли такое сейчас, но думаю, что человеческая природа остается неизменной. Иногда получается наоборот, потому что так называемый «слабый пол» не всегда бывает слабым.

Дамы и господа, сейчас мы перейдем условную границу реального мира и отправимся в мир сновидений. Я не хочу делать какого-либо особого вступления к анализу снов и думаю, что лучший способ осветить суть идеи – практически показать вам, как я работаю со снами; необходимости в особых теоретических разъяснениях здесь нет, поскольку легко увидеть, из чего я исхожу. Разумеется, я широко использую сновидения, поскольку они являются источником объективной информации в психотерапевтическом лечении. Когда врач имеет дело с каким-то конкретным случаем, то ему очень трудно удержаться от того, чтобы не составить определенное мнение на этот счет. И чем большее число случаев вы знаете, тем больше усилий приходится прилагать, чтобы «не знать» и дать пациенту шанс самому разобраться во всем. Я всегда стараюсь не знать и не понимать. Терапевтически гораздо полезнее показаться бестолковым или назвать себя незнайкой, чтобы предоставить пациенту возможность самому выразить свой материал. Но это не означает, что вы должны полностью «уйти со сцены».

Вот случай с мужчиной 40 лет, женатым, прежде ничем не болевшим. Выглядит превосходно, он директор большой общественной школы, весьма интеллигентен, ранее изучил некоторые ныне вышедшие из моды области психологии, в частности вундтовскую [30], ничего общего не имеющую с деталями человеческой жизни, но уводящую в стратосферу абстрактных идей. В последнее время он был серьезно встревожен невротическими симптомами. Он стал страдать особого свойства головокружениями, появлявшимся у него время от времени сердцебиением, тошнотой, ознобом и приступами слабости и удушья. Данный синдром представил картину болезни, хорошо известную в Швейцарии. Это горная болезнь, случающаяся с людьми, не привыкшими к большим высотам, и легко возникающая у них при восхождениях. Поэтому я спросил: «А не горная ли это у вас болезнь?» Он ответил: «Да, вы правы. Похоже на горную болезнь».

Я спросил, были ли у него сновидения, и он ответил, что совсем недавно видел три сна.

Я не люблю анализировать единичные сны, так как их можно интерпретировать весьма неопределенно. Дело существенно меняется в случае серии из двадцати или, скажем, ста снов: тут есть что сравнивать и легко выделить устойчивые информативные признаки. Здесь наяву процесс, происходящий в бессознательном из ночи в ночь и длящийся непрерывно. Существует предположение, что мы видим сны постоянно, стало быть, и днем тоже, хотя в последнем случае этого не воспринимаем, так как сознание подавляет их (окклюзия). Но бессознательное работает непрерывно днем и ночью. И вот ночью, когда происходит понижение ментального уровня, сны прорываются в психическую сферу и становятся видимыми.

В своем первом сне пациент обнаружил, что находится в маленькой швейцарской деревушке. Представительный, в длинном черном пальто, он держит под мышкой несколько толстых книг. Появляется группа молодых людей, лица которых ему знакомы. Это его бывшие товарищи по школе. Они смотрят на него и говорят: «Этот парень не очень-то часто здесь появляется».

Чтобы понять сон, необходимо вспомнить, что пациент имел очень хорошую научную подготовку и занимал достаточно высокое положение на социальной лестнице. Тем не менее ему пришлось все начинать с нуля, так как в известном смысле он self made man [31]. Его родители были бедными крестьянами, так что дорогу пришлось пробивать самостоятельно. Пациент очень амбициозен и полон надежд, что поднимется еще выше. По ассоциации картина напоминает человека, вскарабкавшегося от береговой морской отметки до высоты 2000 метров и теперь рассматривающего окрестные вершины еще большей высоты, возвышающиеся над ним. Человек забыл, что 2000 метров уже пройдены, пора отдохнуть, но нет, он намерен немедленно начать новый подъем; человек не осознает, что он устал и в данный момент не способен идти дальше. Утрата понимания сложившейся ситуации и есть причина симптома горной болезни. Сон донес до него реальную психологическую ситуацию. Контраст между ним, представительным человеком с книжкой под мышкой, и деревенскими мальчишками, заметившими, что он не часто появляется в родной деревне, означает, что пациент редко вспоминает, откуда он родом. Напротив, он думает о своей будущей карьере и надеется получить место профессора. Поэтому сон возвращает его назад – к прошлому окружению, помогая осознать и оценить то, чего он достиг, а также естественные границы человеческих усилий.

Начало второго сна – типичный пример явления, возникающего тогда, когда сознательная установка совпадает со сновидческой. Сновидец знает, что должен отправиться на важную конференцию, и берет свой портфель. Замечает, что уже довольно поздно, поезд скоро отойдет, и начинает суетиться, боясь опоздать. Он пытается собрать свою одежду: шляпы нет, пальто не лежит на месте. Бегает по всему дому в поисках того и другого и кричит: «Где мои вещи?» В конце концов все находится, и герой выбегает из дому. При этом обнаруживается, что забыт портфель. Он возвращается за портфелем и смотрит на часы, убеждаясь в том, что действительно опаздывает. Затем бежит на станцию по дороге, которая до странности настолько мягкая, будто бежишь по мху, и ноги двигаются с большим трудом. Задыхаясь, наш герой добирается до станции и видит, что его поезд только что ушел. Тут его внимание привлекает железнодорожное полотно, которое выглядит примерно как на рисунке 12.

Сновидец находится в А, хвост поезда уже в В, а паровоз в С. Он наблюдает за составом, огибающим всей своей длиной кривую, и думает при этом следующее: «Если машинист достаточно умен, то сообразит, подойдя к точке D, не давать полный пар, так как если он это сделает, то длинный состав, все еще огибая кривую, сойдет с рельсов». Паровоз подходит к D, и машинист дает полный пар: паровоз резко тянет состав вперед. Сновидец видит разворачивающуюся катастрофу: состав сходит с рельсов – и кричит, просыпаясь в ужасе.

Рис. 12. Увиденная во сне траектория движения поезда

Всякий раз, когда кто-либо видит сон с подобной ситуацией опаздывания, с сотней препятствий и помех, это значит, что в реальности он ведет себя так же, как и во сне, нервничает. А переживает и нервничает потому, что происходит бессознательное сопротивление сознательному намерению. Больше всего раздражает, что сознательно сновидец очень сильно чего-то хочет, а невидимый дьявол всячески мешает ему, причем этот дьявол и есть сам сновидец. Во сне идет борьба с этим дьяволом, но весьма суетливо, излишне нервно. В описываемом случае развитие сюжета происходит против воли сновидца. Он не хочет оставлять дом и, однако, хочет этого весьма сильно; поэтому все помехи и трудности на пути созданы им же самим. Он и тот самый машинист, который думает: «Ну все, теперь у нас нет проблем, кривую объехали, впереди прямой участок и можно дать полный пар». Прямая линия на кривой соответствует более высоким вершинам из первого сна, о которых сновидец думал, что они посильны для него.

Но сон предупреждает, что Герой не должен быть таким же глупым, как машинист, давший полный пар, когда хвост состава еще не вышел из поворота. А это как раз то, о чем мы всегда забываем; забываем, что сознание – всего лишь поверхность, лишь авангард нашего психического существования. Голова – только один конец, а за ним, за авангардом-сознанием – длинный хвост колебаний, слабостей, комплексов, предрассудков и унаследованных качеств. Мы же почти всегда принимаем решение без учета факторов прошлого. И порой сходим с рельсов.

Я всегда говорю, что за нашей психологией тянется длинный хвост, как у ящерицы, заключающий в себе всю историю индивидуального рода, нации, Европы и человечества в целом. Мы только люди и не должны забывать, что несем свою ношу – все бремя человеческого бытия. Будь у нас только головы, мы были бы подобны ангелам, имеющим лишь голову да крылья; они, конечно, могут делать все, что хотят, ибо не имеют тела, обязывающего ходить только по земле. Нужно еще отметить, что хитроумное движение состава напоминало змею. Это важно, и, скорее, не для сновидца, а для интерпретатора. Сейчас мы увидим почему.

Следующий сон завершает цикл и является решающим в нем. Необходимы некоторые пояснения. В этом сне мы встречаемся с необычным животным – наполовину ящерицей, наполовину крабом. Перед тем как приступить к анализу деталей, необходимо сказать о методе работы над осмыслением сновидения. Как вы знаете, существуют различные точки зрения и множество противоречий в отношении способов понимания снов.

Метод свободных ассоциаций в этом случае представляется весьма сомнительным, как показывает опыт. Свободные ассоциации показывают и означают, что перцепиент открыт любому количеству и виду ассоциаций, а они, естественно, ведут к его комплексам. Но, как вы понимаете, я не хочу знать комплексы своих пациентов. Положим, меня это не занимает; мне интересно, что сны могут сказать о комплексах, а не что есть комплексы. И я хочу знать, что человеческое бессознательное делает с комплексами; к чему человек готовит себя. Это то, что я «вычитываю» из снов. При использовании метода свободных ассоциаций не было бы необходимости обращаться к снам. Я достал бы дорожный указатель, например, «Путь туда-то и к тому-то», дал бы клиентам возможность свободно поразмышлять, и они непременно привели бы меня к своим комплексам. Сядьте в венгерский или русский поезд, взгляните на диковинные знаки на непонятном языке, и вы сможете выявить все свои комплексы.

Моя цель иная – не комплексы, а выяснение природы сна. Поэтому я рассматриваю сновидение как некий текст, который не совсем понимаю, скажем, на латинском, греческом или санскрите. Какие-то слова мне неизвестны или сам текст фрагментарен; я использую обычный метод, который применяет любой филолог при чтении подобного текста. Идея заключается в том, что сам сон ничего не скрывает – мы просто не понимаем его язык. Предположение, что сон может что-то скрывать, зиждется на антропоморфической иллюзии. Ни одному филологу не придет в голову, что кусок текста на санскрите или клинописная табличка что-то скрывают. В Талмуде есть очень мудрое замечание, гласящее: в самом сне заключено и его толкование. Сон сам по себе закончен и целостен, и если думать, что он прячет нечто позади себя или в себе самом, то это значит просто не понимать его как таковой.

Поэтому, имея дело с тем или иным сном, прежде всего говоришь себе: «Здесь я не понимаю ни слова». Я всегда приветствую это чувство некомпетентности, так как знаю, что придется проделать большую работу, чтобы понять его. Итак, что же я делаю. Я пользуюсь филологическим методом и логическим принципом, называемым амплификацией. Это не более чем простые поиски параллелей. К примеру, при встрече с редким словом, ранее не попадавшимся, вы пытаетесь найти параллельные куски текста, где это слово также появляется. Так мы учимся читать иероглифы, клинопись; аналогично можно научиться читать сны.

Как я нахожу контекст? Здесь необходимо следовать принципу ассоциативного эксперимента. Вот сны мужчины, в которых фигурирует просто деревенский дом. Могу ли я знать, с чем связан простой крестьянский дом в мышлении этого человека? Конечно, нет, да и откуда мне знать? Знаю ли я, что простой деревенский дом означает для него в общем? Тоже нет. Следовательно, я прямо спрашиваю: «Каким образом эта вещь могла возникнуть в поле вашего сознания?» – или, другими словами, каков подтекст, каково ментальное клише, в которое вплетено понятие «простой крестьянский» дом? И он может ответить вам нечто весьма удивительное. К примеру, кто-то говорит «вода». Могу ли я знать, что имеется в виду? Разумеется, нет. Я привожу слово из текста в виде вопроса и получаю ответ «зеленая». А другой скажет Н2О, т. е. совершенно иное. Третий скажет «быстросеребристая» или «самоубийство». Каждый раз я получаю словесную ткань или образ, в нее вплетенный. Это и есть амплификация.

Разумеется, здесь необходимо упомянуть о заслуге Фрейда, который поставил проблему сновидений и позволил нам к ней приблизиться в прямом смысле слова. Согласно его идее, сон есть искаженное представление (репрезентация) скрытого несовместимого желания, несогласуемого с сознательной установкой, в силу чего оно подвергается цензурным ограничениям, т. е. искажается, чтобы сознание его не узнало. В то же время это скрытое желание не дает себе умереть и стремится проявиться во что бы то ни стало. И затем Фрейд сам говорит: «Дайте нам преодолеть это искажение; будем естественны, оставим свои искаженные тенденции и позволим ассоциациям течь свободно, тогда-то мы и придем к своим естественным событиям, а именно к комплексам». Это совершенно иная точка зрения по сравнению с моей, Фрейд ищет комплексы, я – нет. В этом-то и вся разница. Я стремлюсь выяснить, что бессознательное совершает над комплексами, ибо меня это интересует гораздо сильнее, чем тот факт, что люди имеют комплексы. У нас у всех есть комплексы; это малоинтересный и весьма банальный факт. В их числе и комплекс инцеста, который можно найти у всех, стоит только поискать; он ужасно банален и не стоит внимания. Но интересно другое: что люди делают со своими комплексами. Это по крайней мере практический вопрос. Фрейд использует метод свободных ассоциаций и основывается на принципе, который в логике называется reductio in primam figuram, возвращение к первой фигуре. Это силлогизм, сложный ряд логических заключений, в ходе которых от исходного резонного положения путем различных допущений и инсинуаций постепенно переходят к его полной противоположности. Сны, по Фрейду, – это полное искажение, которое маскирует оригинал, и вам только нужно распутать паутину, чтобы добраться до исходного содержания, которое может быть следующим: «Я хочу совершить то или это; у меня есть такое-то и такое-то несовместимые желания». Приведу пример, используемый в логике. Начнем с очевидного предположения: «Нет неразумного свободного человека». Другими словами, неразумный человек не имеет свободной воли. Далее первый шаг к заблуждению: «Следовательно, ни один свободный человек не является неразумным». Это уже трюк, софизм, и с этим трудно согласиться. Продолжаем: «Все люди обладают свободной волей». И «триумфальный» конец: «Следовательно, нет неразумных людей». Полная чепуха.

Можно предположить, что и сон является чепухой. Это логично, потому что очевидно, что сон есть нечто абсурдное: иначе его легко можно было бы понять. Но, как правило, сны не понимает никто; и едва ли когда-либо кто-либо видел сны, которые были бы ясны с начала до конца. Даже в первобытных племенах, где уж весьма внимательны к сновидениям, и там считают, что обычные сны ничего не значат. Но есть особые «большие сны»; вожди и целители могут видеть «большие сны», а прочие люди – нет. Здесь их рассуждения весьма сходны с европейскими. Столкнувшись с нелепым сном, вы скажете: «Чепуха, должно быть, искажение реальных, разумных событий». Вы во всем разберетесь, используя reductio in primam figuram, и придете к первоначальному, устраивающему вас положению. Итак, вы убедились: если допустить, что содержание снов действительно бессмысленно, метод интерпретации сновидений Фрейда вполне логичен.

Не следует также забывать, что, делая заявление относительно бессмысленности тех или иных вещей, мы, возможно, просто их не понимаем, мы не Боги, а всего лишь люди с ограниченными способностями мыслить. Когда душевнобольной пациент говорит мне о чем-то, я могу подумать: «Все, что он мне говорит, – чушь», но если я по-настоящему занимаюсь наукой, то скажу, что не понимаю его. Но, если я антинаучен, я подумаю: «Этот парень всего лишь сумасшедший, а я разумен». Подобного рода аргументации и являются причиной того, что люди с неуравновешенной психикой часто хотят стать психиатрами. По-человечески это понятно, ведь это дает величайшее удовлетворение: будучи неуверенными в себе самом, вы можете сказать: «О, другие гораздо хуже».

И потому вопросы остаются. Можно ли категорически заявлять, что сон – это чушь? Вполне ли мы уверены, что знаем это? Уверены ли мы, что сон – это искажение? Можно ли быть абсолютно убежденным, обнаруживая нечто прямо противоположное своему ожиданию, что это просто искажение? Природа не совершает ошибок. Правильно или неправильно – категории человеческие. Естественный процесс – это всего лишь то, что есть, и ничего больше; его нельзя называть чепухой или бессмыслицей. Единственный несомненный факт – это то, что снов мы не понимаем. Посему, являясь не Богом, а человеком ограниченных способностей, я предпочитаю думать, что просто не понимаю снов. Отсюда я отвергаю точку зрения, согласно которой сон является искажением сознательных представлений. И если сон мной не понят, то искажен мой сознательный разум.

Но нужно избегать спекуляций и теорий, когда имеешь дело с такими мистериальными процессами, как сны. Нельзя забывать, что тысячелетиями любой разумный человек, обладающий знаниями и опытом, придерживался совершенно других взглядов на сновидения. И только совсем недавно появилась теория, что сны ничего не содержат. Во всех других цивилизациях считали иначе.

А теперь «большой сон» моего пациента. «Я в деревне в простом крестьянском доме с пожилой крестьянкой, с виду похожей на мать семейства. Рассказываю ей о большом путешествии, которое планирую совершить. Я собираюсь отправиться из Швейцарии в Лейпциг. Ее очень впечатляет мой рассказ, что в свою очередь очень радует меня. В этот момент я вижу в окно сельский луг, там крестьяне сгребают сено. Сцена внезапно меняется, и появляется чудовище – огромный краб-ящерица. Вначале оно движется на меня влево, затем – вправо, так что в конце концов я оказываюсь между клешнями, словно между лезвиями ножниц. Тогда я хватаю металлический прут, бью этого монстра по голове и убиваю его. Затем еще некоторое время стою рядом и рассматриваю поверженного врага».

Прежде чем углубиться в исследование подобного сна, я всегда стараюсь создать некоторую последовательность, потому что сон имеет свою предысторию и продолжение. Он является частью психического клише, действующего непрерывно; у нас нет причин считать, что в психических процессах нет непрерывности, так же как нет причин думать, что существуют какие-либо «пределы», «щели» в натуральных процессах. Поскольку природа представляет континуум, то и психическое – весьма вероятный континуум. Сон в этом смысле всего лишь одна вспышка или одно из проявлений психического континуума, ставшее видимым на какой-то момент. Как непрерывность, он связан с предыдущими снами. В предыдущем сне уже возникало специфически змееподобное движение поезда.

После сна с поездом этот сон – возвращение в окружение раннего детства, мой пациент в обществе крестьянки – легкий намек на собственную мать. Он впечатляет нейтральную по «роли» женщину своим величием и грандиозным планом путешествия. Лейпциг – иллюзия на его надежду получить там место. Чудовищный краб-ящерица – внешняя сторона эмпирического опыта; это, очевидно, продукт бессознательного.

Теперь мы приступаем к действительному контексту. Я спрашиваю его: «А каковы у вас ассоциации с простым крестьянским домом?» И, к моему удивлению, он отвечает: «Это лепрозорий св. Якова неподалеку от Базеля». Это заведение – очень старый лепрозорий, и здание до сих пор сохранилось. Само место очень известно благодаря большому сражению, развернувшемуся там в 1444 году. Швейцарцы бились с войсками герцога Бургундского, армия которого пыталась прорваться в Швейцарию, но была остановлена авангардом швейцарского войска численностью 1300 человек. Бургундская армия состояла из 30 000 воинов. Сражение происходило в местечке у лепрозория св. Якова. Швейцарцы все до одного человека пали в бою, но своей жертвой предотвратили дальнейшее продвижение врага. Героическая смерть этих 1300 человек – знаменательный момент в истории Швейцарии, и ни один швейцарец не способен говорить об этом без чувства патриотизма.

Всякий раз, когда сновидец сообщает нечто подобное, вы должны разместить получаемую информацию в контексте самого сновидения. В данном случае это означает, что сновидец сам находится в лепрозории. Лечебница называется «Сиехенхаус», больничный дом. По-немецки «больной» означает «прокаженный». И вот он болен, изолирован от общества, помещен в лечебницу. Местонахождение лечебницы, ко всему прочему, связано с отчаянным сражением, в котором погибло 1300 человек. Само сражение произошло из-за того, что авангард не подчинился приказу. Он имел четкие инструкции не ввязываться в сражение, а ждать подхода всей швейцарской армии. Но при виде врага воины не смогли сдержать боевого порыва и, вопреки приказу, ринулись в бой, в результате чего все погибли. И здесь снова возникает схема-идея несвязанности головы и хвоста, и снова действие заканчивается фатально. Невольно подумалось: «Какая же опасность подстерегает этого человека?» Эта опасность не просто его амбиция или желание быть с матерью и совершить инцест или нечто подобное. Вспомним машиниста. Его фигура означала, что пациент имел тенденцию рваться вперед, не думая о хвосте, он вел себя так, словно состоял из одной головы, – точно так думал и армейский авангард. Ему казалось, что он и есть вся армия. Подобное отношение и есть причина горной болезни. Пациент забрался слишком высоко и не подготовился к высоте, забывая при этом, откуда он начал свое восхождение.

По поводу женщины сновидец ответил: «Это моя прачка». Его прачка была вдовой, старомодной, необразованной, жившей, естественно, более примитивно, чем он сам. Поскольку клиент принадлежал к интеллектуальному типу, его чувственная сфера играла второстепенную роль. Поэтому чувство как таковое было малодифференцированным и по своему уровню соответствовало чувственной сфере прачки. Пытаясь произвести впечатление на прачку, сновидец, по сути, воздействовал на Лейпциг.

По поводу поездки он заметил: «О, это моя цель. Я хочу пойти дальше и получить кафедру». Налицо безудержное стремление, глупая попытка, горная болезнь; он хочет взобраться слишком высоко. Его чувство было глубоко подавлено и поэтому не содержало верных оценок, оставаясь слишком наивным. Крестьянка ассоциируется с собственной матерью. Есть много способных, интеллигентных людей со слабо развитой дифференциацией чувств, вследствие чего само чувство находится под влиянием материнского, оно идентично материнскому. Такие люди несут в себе много материнских свойств в чувственной сфере; они очень любят детей, внутреннюю обстановку дома, красивые комнаты и старые дома. Иногда случается, что, достигнув сорока, эти индивиды обнаруживают мужское начало, и здесь их поджидает психологический конфликт.

Таким образом, мужские чувства оказываются, так сказать, женскими и, как таковые, возникают и проявляются в снах. Я обозначаю их термином анима, поскольку эти чувства оказываются персонификацией нижних подчиненных функций, связывающих человека с коллективным бессознательным. Коллективное бессознательное в мужчине, как целое, представлено в женской форме. У женщин оно возникает в мужской форме и представлено анимусом.

На мой вопрос, что пациент имеет в виду, когда говорит, что крестьянка находилась под сильным впечатлением от плана поездки, он сказал: «Это следствие моего хвастовства. Я люблю прихвастнуть перед людьми, чтобы показать, кто я есть; люблю быть в центре внимания, когда общаюсь с малообразованным людом. К несчастью, мне почти всегда приходится быть в окружении малокультурных людей». Когда человек возмущается примитивностью окружающей среды и чувствует, что он много выше людей своего круга, то его внутренняя среда непроизвольно проецируется во внешнюю, и он начинает замечать в ней то, что должен был бы видеть в себе самом. Вместо слов: я помню о том, что мое окружение ниже меня, он должен был бы сказать: я вижу, что мое собственное внутреннее содержание явно ниже нормы. Правильными оценками он не располагает и неполноценен в чувственной жизни. В этом и состоит его проблема.

Но вернемся к сюжету сна. «В этот момент он выглядывает из окна и видит крестьян, собирающих сено». Это вновь образ чего-то, что происходило у него в прошлом. Он возвращает его к схожим картинам и ситуациям. Лето, и нужно встать рано и идти ворошить сено целый день, может, придется остаться на вечер. Конечно, это простой, честный труд, и им заняты все простые, честные люди. Он вспоминает, что у него в кабинете есть картина, висящая на стене и изображающая крестьян, собирающих сено. «Вот это и есть происхождение образа в моем сне».

Следующая часть сна более затемнена: появляется краб-ящерица. Я спрашиваю, откуда он мог появиться. «Это мифическое чудовище, которое пятится задом. Откуда он мог появиться во сне, я не знаю, наверное, из сказок или чего-то в этом роде». То, что он вспоминал до этого, являлось вещами, которые любой из нас может встретить в реальной жизни, предметами, реально существующими. Что касается краба, он в реальной жизни невозможен, это архетип. Аналитик, имея дело с архетипом, прибегает к размышлению. Имея же дело с личным бессознательным, непозволительно слишком много придумывать и добавлять что-либо к ассоциациям пациента. Можете ли вы что-либо прибавить к личности другого? Вы же сами по себе тоже личность. Другой человек живет своей собственной жизнью и собственным разумом, поскольку он личность. Но в той степени, в какой он рядовой индивид, особь, он обладает базовыми структурами разума, сознания, и здесь я уже могу начать рассуждать, становиться его партнером. Я даже могу обеспечить его необходимым контекстом, которого у него нет; он не знает, откуда появился краб, и не понимает, что все это означает, а я знаю и могу снабдить его этим знанием.

Я указал ему, что мотив героя часто появляется в снах. У него есть героическая фантазия о себе, проявившаяся в последнем сне. Он везде герой – и в длинном пальто, и с грандиозным планом, герой, когда умирает на поле боя в сражении неподалеку от лечебницы св. Якова. Он собирается показать миру, кто он таков, и, конечно, он герой, когда побеждает чудовище. Мотив героя неизменно сопровождается мотивом дракона: дракон и герой, борющийся с ним, – две фигуры одного и того же мифа.

Здесь дракон появляется в образе краба-ящерицы. Само по себе это, конечно, не объясняет того, что выражает дракон как образ его психологической ситуации. Поэтому последующее разворачивается вокруг чудовища. Когда оно движется сначала налево, а потом направо, у сновидца возникает впечатление, что он стоит на углу, который замыкается на нем наподобие раскрытых ножниц. Это может стать фатальным. Он читал Фрейда, и, в соответствии с его позицией, рассматривает ситуацию как желание инцеста: чудовище на поверку оказывается матерью, угол раскрытых ножниц – ноги матери, а он, стоящий между ними, является только что рожденным или намеревающимся вернуться назад.

Как это ни странно, в мифологии дракон есть мать. Этот мотив можно встретить во всем мире, и само чудовище называют матерью-драконом. Мать-дракон каждый раз поедает свое дитя, она засасывает его обратно после того, как порождает, «чудовищная мать», как ее иначе называют, ждет с широко раскрытым ртом свою добычу где-то у западных морей, и, когда человек приближается к этому рту, чудовище заглатывает жертву. Чудовищный образ является матерью каменных гробов, пожирателем плоти; это в измененном виде Матута, мать мертвых, или богиня смерти.

Подобные параллели еще не объясняют, почему в данном сне возник образ краба-ящерицы. Я придерживаюсь (на это есть свои причины) мнения, что представления психических фактов в образах, подобных змее, или ящерице, или крабу, или мастодонту, или аналогичным животным, имеют органическое происхождение. К примеру, змея очень часто представляет собой цереброспинальную систему, особенно нижние мозговые центры; в частности, продолговатый мозг и спинальный шнур. Краб, с другой стороны, имея только симпатическую систему, представляет главным образом симпатику и парасимпатику живота, область абдоминальную. Поэтому при переводе текста самого сна это можно прочесть следующим образом: продолжая в том же духе, есть риск нарушить деятельность симпатической и цереброспинальной систем. Фактически так и случается. Симптомы невроза сновидца выражают «недовольство» симпатических функций и цереброспинальной системы его сознательной установкой.

Краб-ящерица привнес архетипическую идею героя и дракона как смертельных врагов. Но в некоторых мифах можно обнаружить интересный факт: герой связан с драконом не только борьбой. Напротив, есть указания, что сам герой – это дракон. В скандинавской мифологии герой распознается по тому, обладает ли он змеиными глазами. И, если у него змеиные глаза, он змея. Есть и другие мифы, содержащие ту же идею. Кекроп, основатель Афин, изображался могучим мужчиной со змеиным хвостом вместо ног. Души героев часто после смерти появляются в виде змей.

В сне чудовище движется сначала налево; я спрашиваю об этом. Он говорит, что, по-видимому, краб не знал дороги. Левая сторона – неудачная, зловещая, угрожающая. Она неблагоприятна. Правая сторона неблагоприятна для чудовища, потому что во время этого перемещения его настигает прут и убивает. Теперь о позиции в углу между движениями. Сновидец понял ее как попытку инцеста и сказал:

«Фактически я чувствовал себя окруженным со всех сторон и ощущал миссию героя, который собирается сразить чудовище». Таким образом, он реализовал мотив героя.

В отличие от мифического героя он сразил чудовище не оружием, а железным прутом. Он сказал: «Судя по результату, мне показалось, что это магический прут». Определенно он расправился с крабом магическим образом. Прут – другой мифологический символ. Часто он содержит сексуальную аллюзию, а сексуальная магия – это средство защиты от опасности. Можно также вспомнить землетрясение в Мессине [32], тогда сама природа вызывала в людях определенные инстинктивные реакции, направленные против всесокрушающих разрушений.

Прут – это инструмент, а инструменты в снах означают то, чем в действительности являются, – средства, с помощью которых человек осуществляет свое желание. К примеру, нож выражает желание резать; когда я пользуюсь копьем, то удлиняю свою руку; с помощью ружья можно проектировать влияние своего действия на большое расстояние; с помощью телескопа то же самое происходит и для зрения. Инструмент есть механизм, который выражает мое желание, мои способности и умения. Инструменты в снах символизируют аналогичный психологический механизм. Инструмент сновидца – магический круг. Он использует волшебную вещь, чтобы изгнать чудище, т. е. свою нервную систему, отвечающую за чувственную сферу.

Что же это означает в действительности? Пациент думает, что опасности нет. Так часто и поступают. Надо подумать, что чего-то нет, и этого не будет. Как ведут себя люди, живущие только головой? Они используют свой интеллект, чтобы считать многие вещи несуществующими; они убеждают их исчезнуть. Говорят: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Так поступил и мой сновидец. Он просто устранил чудище. «Краба-ящерицы нет; нет противоположного желания, я избавлюсь от него, подумаю, что его нет».

После этого я высказал ему свое мнение по поводу ситуации. «Лучший способ, – сказал я ему, – разобраться со снами – это представить себе, что ты малое дитя, и прийти к древнему старику или старухе с вопросом: «А что вы думаете об этом и обо мне?» И он (она) вам скажет: «У вас есть амбициозный план, и это глупо, поскольку вы идете против своих же собственных инстинктов. Ваши же собственные не безграничные возможности блокируют вам путь. Вы желаете устранить препятствия магией вашего мышления. Вы верите, что искусством интеллекта можно их преодолеть, но это проблема весьма иррационального характера». При этом я добавил: «Ваши сны содержат предостережения. Вы ведете себя точно так же, как машинист или швейцарский авангард, бросившийся на врага без поддержки основных сил, и если вы и дальше будете поступать так же, то вас ждет катастрофа».

Он был уверен, что такая точка зрения слишком серьезна и не имеет основания. Он настаивал на инцестуозной основе сновидения, на том, что теперь он осознал это и поэтому свободен и может отправляться в Лейпциг. Я пожелал ему счастливого пути. Через три месяца он потерял работу, положение и исчез в неизвестном направлении. Таков был конец. Он бежал от фатальной опасности, исходящей от краба-ящерицы, но не понял предупреждения. Мне бы не хотелось склонять вас к пессимизму. Все же есть люди, которые делают разумные выводы из своих снов, что помогает им успешно решать свои проблемы.

Обсуждение

Доктор Чарлз Брантон:

Я не знаю, разумно ли задавать вопросы по поводу сновидений тех, кого здесь нет, но у меня есть маленькая дочь пяти с половиной лет, у которой недавно было два сна, разбудившие ее среди ночи. Первый сон был в середине августа, и она рассказала мне следующее: «Я вижу колесо, оно катится вниз по дороге и обжигает меня». Это все, чего я смог от нее добиться. Я хотел, чтобы она на следующий день нарисовала мне это, но сделать рисунок она не пожелала, и я не настаивал. Другой сон был примерно с неделю назад, и на сей раз это был «жук, который щиплет меня». Это все, что мне удалось выведать у нее. Не знаю, возьметесь ли вы прокомментировать сказанное. Единственное, что я хотел бы добавить, – она знает разницу между жуком и крабом. Она очень любит животных.

Профессор Юнг:

Вы должны учитывать, что очень трудно и не вполне разумно комментировать сны человека, о котором вам ничего не известно; однако я расскажу вам ровно столько, сколько можно увидеть в самом символизме. Жук, согласно моей версии, должен иметь отношение к симпатической системе. Следовательно, из этого сна я сделал бы вывод о том, что в ребенке происходят определенные психологические процессы, касающиеся симпатической системы и способные вызвать кишечные и брюшные расстройства. Из всего, что можно сказать, наиболее осторожным будет утверждение, что в симпатической системе имеет место определенная аккумуляция энергии, вызывающая легкие расстройства. Это подтверждается также и символом огненного колеса. Колесо в ее сне, по-видимому, является солнечным символом, а в тантрической философии огонь соответствует так называемой манипура чакра, локализованной в брюшной полости. Идею колеса, внутри которого происходит вращение, можно порой обнаружить и среди симптомов, предвещающих эпилепсию. Это тоже выражает проявления симпатического характера. Образ вращающегося колеса напоминает нам о колесе, на котором был распят Иксион. Сон маленькой девочки является архетипическим – одним из тех странных архетипических снов, которые время от времени бывают у детей.

Я объясняю эти архетипические сны у детей тем фактом, что вместе с пробуждением сознания, когда ребенок начинает чувствовать, что он существует, он еще близок к тому психологическому миру, из которого только что вышел, – к царству бессознательного. Поэтому у многих детей обнаруживается осознание содержаний коллективного бессознательного – факт, интерпретируемый во многих восточных верованиях как воспоминание о прежнем существовании. Например, тибетская философия говорит о существовании «Бардо» и о состоянии души между смертью и рождением[33]. Идея предыдущего существования является проекцией психологического состояния раннего детства. Самым маленьким детям все еще присуще осознание мифологических содержаний, но, если эти содержания остаются сознательными слишком долго, индивиду угрожает утрата способности к адаптации. Он одержим постоянным стремлением остаться или возвратиться к первоначальному видению. У мистиков и поэтов имеются превосходные описания подобных переживаний.

Обычно в возрасте от четырех до шести лет эти переживания окутывает завеса забвения. Однако мне встречались случаи, если можно так выразиться, «неземных детей»: у них наблюдалась экстраординарная осознанность подобных психических фактов, их жизнь протекала в архетипических снах, и они были не способны адаптироваться. А недавно я познакомился со случаем десятилетней малышки, видевшей изумительные мифологические сны [34]. Ее отец консультировался со мной по поводу этих снов. Я не мог высказать ему то, что думал, ибо в снах содержались жуткие прогнозы. Девочка умерла год спустя от инфекционного заболевания. Ей даже не довелось в полной мере родиться.

Доктор Леонард Ф. Браун:

Я хотел бы задать профессору Юнгу вопрос, относящийся к интерпретации тех снов, о которых он рассказывал нам сегодня. В связи с тем, что пациент бывает не в состоянии принять предложенную интерпретацию, мне хотелось бы узнать, можно ли преодолеть это затруднение за счет определенного изменения техники?

Профессор Юнг:

Если бы я имел намерение быть миссионером или спасителем, я воспользовался бы ловким трюком. Я сказал бы пациенту: «Да, это действительно материнский комплекс», – в продолжение нескольких месяцев мы бы занимались с ним разговорами на этом специфическом жаргоне, и не исключено, что под конец мне удалось бы убедить его принять мою позицию. Но из опыта я знаю, что это нехорошо: не следует обманывать людей, даже для их блага. Я не хочу обманом выводить людей из их заблуждений. Возможно, для этого человека было бы лучше, чтобы все пошло прахом, нежели удержаться ценою лжи. Я никогда не препятствую людям. Когда кто-то говорит: «Я покончу жизнь самоубийством, если…», – я отвечаю: «Если таково ваше желание, мне нечего сказать».

Доктор Браун:

Есть ли у вас какие-то свидетельства или подтверждения того, что симптомы горной болезни поддаются лечению?

Профессор Юнг:

У пациента невроз исчез в связи с тем падением, которое он испытал. Уровню этого человека не соответствовала высота 6000 футов; ему следовало быть значительно ниже. Он спустился вниз, чтобы не стать невротиком. Однажды я беседовал с главой крупного американского учреждения, занимающегося воспитанием детей-преступников, и услышал от него об очень интересном опыте. У них есть две категории детей. Большинство из них, попадая в учреждение, чувствуют себя значительно лучше, развиваются очень хорошо и в конце концов перерастают свои пороки, какими бы они ни были. Дети же другой категории – они составляют меньшинство – становятся истеричными, как бы они ни старались быть хорошими и нормальными. Это прирожденные преступники. Они психически нормальны тогда, когда поступают неправильно. Мы тоже чувствуем себя не так уж хорошо, когда ведем себя образцово, нам лучше, когда мы понемногу грешим. Индусы, когда они строят храм, оставляют один угол недостроенным; только боги создают нечто совершенное, человек на это никогда не способен. Лучше отдавать себе отчет в том, что ты, как и любой другой человек, несовершенен, в таком случае чувствуешь себя значительно лучше. Так обстоит дело и с этими детьми, так бывает и с нашими пациентами. Неразумно обманом уводить человека от его судьбы и помогать ему превзойти его собственный уровень. Если человек сам готов адаптироваться, помогите ему всем, чем можете; но, если на самом деле у него другая задача, любыми средствами помогите ему не адаптироваться; только тогда с ним будет все в порядке.

На что был бы похож мир, если бы все люди разом адаптировались? Во всяком случае, было бы нестерпимо скучно. Должны существовать люди, которые ведут себя неправильно; они выполняют роль козлов отпущения, они необходимы нормальным людям. Задумайтесь, чем мы обязаны детективным романам и газетным очеркам – мы ведь можем сказать: «Слава небесам, я не из тех, кто совершает преступления, я абсолютно невинное создание». Вы чувствуете удовлетворенность, и этим вы обязаны существованию людей порочных. Это придает глубочайший смысл тому факту, что Иисус как спаситель был распят между двумя ворами. Эти воры по-своему тоже были спасителями человечества – они были козлами отпущения.

Вопрос:

Я хотел бы задать вопрос о психологических функциях, если, конечно, это не уведет нас слишком далеко в сторону. В прошлый раз, отвечая на вопрос, вы сказали, что нет критериев, согласно которым можно было бы рассматривать какую-либо из функций как высшую саму по себе, затем вы сказали, что для достижения полного и адекватного знания о мире должны быть одинаково дифференцированы все четыре функции. Не имеете ли вы, таким образом, в виду, что в каком-то определенном случае все четыре функции могут быть в равной степени дифференцированы или что это достигается путем обучения?

Профессор Юнг:

Я не верю в то, что в человеческом смысле возможно одинаково дифференцировать все четыре функции, в таком случае мы были бы так же совершенны, как Бог, а это, конечно, никогда не произойдет. В кристалле всегда будет трещина. Мы никогда не сможем достичь совершенства. Более того, если бы мы могли одинаково дифференцировать все четыре функции, мы тем самым просто превратили бы их в функции, доступные сознанию. Но тогда мы утратили бы идущую через подчиненную функцию наиболее ценную связь с бессознательным, с низшим миром инстинктов и с родственными нам существами. Наши добродетели лишь дают нам возможность быть независимыми. Тут мы ни в ком не нуждаемся, тут мы короли; но в нашей подчиненности мы связаны с человечеством, равно как и с миром наших инстинктов. Владеть всеми функциями в совершенстве – даже не преимущество, потому что подобное состояние равносильно полной отчужденности. Я лишен мании совершенства. Мой принцип таков: ради бога, не будьте совершенными, но любыми средствами старайтесь достичь полноты во всякой ее форме.

Вопрос:

Могу ли я спросить, что означает быть полным? Нельзя ли уточнить представление о полноте?

Профессор Юнг:

Должен же я оставить что-то и на долю ваших собственных ментальных усилий. Несомненно, наиболее занимательным развлечением по дороге домой было бы размышление о возможном значении подобной полноты. Не следует лишать людей удовольствия делать свои собственные открытия. Полнота – очень важная проблема, говорить об этом весьма интересно, но главное все же – быть полным.

Вопрос:

Как с вашими построениями сочетается мистицизм?

Профессор Юнг:

С какими построениями?

Ответ:

С вашими взглядами на психологию и психическое.

Профессор Юнг:

Безусловно, вам следует определить, что вы понимаете под мистицизмом. Допустим, вы имеете в виду людей, имеющих мистический опыт. Мистиками являются люди, наделенные яркими переживаниями процессов коллективного бессознательного. Мистическое переживание есть переживание архетипов.

Вопрос:

Есть ли какая-то разница между архетипическими и мистическими формами?

Профессор Юнг:

Я не делаю между ними различия. Если вы займетесь феноменологией мистического переживания, то столкнетесь с интереснейшими вещами. Например, все вы знаете, что наши христианские небеса – это мужские небеса, где женский элемент лишь терпят, не более. Богоматерь не является божественной, она лишь архисвятая; она ходатайствует за нас перед троном Господним, но не является частью Божества. Она не входит в состав Троицы.

Некоторые христианские мистики имеют иной опыт. Например, есть швейцарский мистик – Никлаус ван дер Флю [35]. Его переживание относилось как к Богу, так и к Богине. В тринадцатом веке был мистик Гильом де Дигюльвиль, написавший «Pelerinage de l’ame de Jesus Christ» [36]. Подобно Данте, у него было видение высшего рая как «небесного золотого свода» (le ciel d’or), где на троне, в тысячу раз ярче солнца, восседает «король» (le Roi), т. е. сам Бог, а за ним на красновато-коричневом хрустальном троне – «королева» (la Reine), предположительно Земля. Это видение находится за пределами идеи Троицы, оно является мистическим опытом архетипического характера, включающим женский принцип. Троица – это канонический образ, базирующийся на архетипе исключительно мужского характера. В ранней Церкви гностическая интерпретация Святого Духа в качестве женского начала была объявлена ересью.

Догматические образы, такие, как Троица, – это архетипы, ставшие абстрактными идеями. Но существует ряд мистических переживаний в самой Церкви, чей архетипический характер еще вполне зрим. Поэтому такие переживания содержат порой еретический или языческий элемент. Вспомните, например, святого Франциска Ассизского. Лишь благодаря огромному дипломатическому таланту папы Бонифация VIII св. Франциск смог быть принятым в лоно Церкви. Достаточно вспомнить лишь о его отношении к животным, чтобы оценить всю сложность положения. Животные, как и Природа в целом, были для Церкви неким табу. И все же есть священные животные, которым поклоняются, такие, как Агнец, Голубь, Рыба (в ранней Церкви).

Вопрос:

Не выскажет ли профессор Юнг свою точку зрения относительно психологических различий между диссоциацией при истерии и шизофрении?

Профессор Юнг:

При истерии диссоциированные личности все еще находятся в определенном взаимодействии, поэтому у вас всегда сохраняется впечатление целостной личности. В случае истерии вы можете установить связь (раппорт), вы получаете чувственную реакцию от этой целостной личности. Существует лишь поверхностное разделение между определенными отделами памяти, но всегда присутствует и базовая личность. В случае шизофрении все протекает по-другому. Здесь вы встречаете лишь фрагменты, и нигде нет целого. Поэтому, если у вас есть друг или родственник, которого вы хорошо знаете и который обезумел, вы испытаете жуткое потрясение при встрече с полностью расщепленной личностью. В каждый конкретный момент времени вы можете иметь дело лишь с одним из фрагментов; это как осколок бывшего некогда целого стекла. Вы больше не чувствуете связной непрерывности личности. Имея дело со случаем истерии, вы думаете: лишь бы мне удалось стереть эту разновидность умопомрачения или сомнамбулизма, и тогда мы получим воссоединенную личность; при шизофрении же налицо глубокая диссоциация личности: фрагменты больше не могут соединиться.

Вопрос:

Существуют ли какие-либо более точные психологические понятия, с помощью которых может быть выражено это различие?

Профессор Юнг:

Есть вполне определенные пограничные случаи, когда вы еще можете связать воедино все части при условии, что вам удастся восстановить утраченные содержания. Я расскажу вам один известный мне случай. Женщина дважды побывала в психиатрической лечебнице с типичными приступами шизофрении. Когда ее направили ко мне, она чувствовала себя лучше, но все еще пребывала в галлюцинаторном состоянии. Я видел, что отщепленные части еще досягаемы. И тогда мы начали вместе с ней разбирать детали тех переживаний, которые она испытала в больнице, мы рассмотрели все голоса и все галлюцинации, я объяснил ей каждый факт таким образом, чтобы она ассоциировала его со своим сознанием. Я показал ей, чем были все те бессознательные содержания, которые появлялись у нее во время приступов помешательства, и, поскольку она была весьма умной особой, я дал ей прочитать некоторые книги с тем, чтобы она побольше узнала, главным образом в области мифологии, что позволило бы ей связать все части воедино. Линии разрывов, бесспорно, оставались, и, когда впоследствии у нее была новая волна дезинтеграции, я, для того чтобы иметь целостную картину, объективирующую ее состояние, попросил ее написать или нарисовать на бумаге изображение этой особой ситуации, что она и сделала. Она принесла мне довольно много выполненных ею рисунков, которые всегда помогали ей в тех случаях, когда она чувствовала, что вновь распадается на части. Таким образом я поддерживал ее в течение примерно двенадцати лет, у нее больше не было приступов, которые делали бы необходимым помещение ее в больницу. Ей всегда удавалось предупредить приступы путем объективации их содержаний. Более того, она рассказала мне, что, сделав такой рисунок, она обращалась к своим книгам и читала главу, касающуюся какой-то главной его особенности; делала она это для того, чтобы обрести единство с человечеством, с тем, что известно людям, с коллективным сознанием; после этого она снова чувствовала себя хорошо. Она сказала, что чувствует себя вполне адаптированной и не должна более полагаться на милость коллективного бессознательного.

Другие случаи не столь ясны, как этот, как вы понимаете. В принципе, я не способен излечить шизофрению. Однако при благоприятном стечении обстоятельств я могу синтезировать фрагменты. Но я не люблю этим заниматься, поскольку подобная работа ужасно трудна.

Лекция IV

Председательствующий (доктор Эммануэль Миллер):

Я не стану отнимать время у профессора Юнга, а просто выражу свою радость по поводу того, что нынешним вечером я оказался в роли председательствующего. Однако я нахожусь и в весьма невыгодном положении: у меня не было возможности посетить предыдущие лекции, и поэтому я не знаю, в какие глубины бессознательного профессор Юнг успел вас погрузить, но думаю, что сегодня он собирается продолжить знакомить вас со своим методом анализа сновидений.

Профессор Юнг:

Интерпретация глубокого сна на примере, рассмотренном нами выше, никогда не будет исчерпывающей, если останется в пределах личностной сферы. Подобные сны содержат архетипические образы, и это означает, что психологическая ситуация сновидца выходит за пределы личного слоя бессознательного. Его проблема носит уже не только частный характер, в известном смысле это проблема общечеловеческая. Символ чудовища как раз и указывает на это. Он демонстрирует миф о герое, и дальнейшая связь со сражением у лечебницы св. Якова также представляет общий интерес.

Способность рассматривать ситуацию с общей точки зрения обладает в клиническом смысле огромной терапевтической силой. Современная терапия не очень-то осведомлена об этом, но древней медицине было хорошо известно, что возведение индивидуальной болезни на общий, более высокий и безличный уровень оказывает значительный лечебный эффект. В Древнем Египте, например, к человеку, укушенному змеей, сразу же звали жреца-лекаря, и тот брал с собой из библиотеки храма манускрипт с мифом о Боге Ра и его матери Изиде. Совершался процесс лечебной декламации в присутствии укушенного больного. Изида произвела ядовитого червя и упрятала его в песок, бог Ра наступил на змею, и та его укусила. Бог Ра стал страдать от ужасной боли и находился под угрозой смерти. Тогда боги настояли на том, чтобы Изида прочла заклинание, которое вытянуло бы яд из тела [37]. Суть идеи проста: пациент под впечатлением услышанного может и в самом деле вылечиться. Для нас с вами это представляется совершенно невозможным. Трудно вообразить, что, читая сказки братьев Гримм, можно вылечиться от тифозной лихорадки или воспаления легких. Но даже с нами могут происходить определенные чудеса: иногда простое утешение, сочувствие или психическое воздействие сами по себе могут вылечить или по крайней мере помочь в лечении.

Если архетипическая ситуация, подразумевающая болезнь, была выбрана верно, то пациент-пращур выздоравливал. Ему начинало казаться, что муки болезни заставляют страдать не только его одного, но они общие – даже сам Бог страдал. Косвенным путем это вводило пациента в общество людей и богов, и само это знание уже обладало значительным излечивающим эффектом. Современная духовная терапия пользуется теми же приемами: боль или страдание сравниваются с муками Христа, что приносит утешение. Индивид покидает скорлупу своего жалкого одиночества и представляется последователем божественной героической судьбы через страдания самого Бога. Когда древнему египтянину указывали, что он следует судьбой Ра, Бога Солнца, он тотчас же вставал на один уровень с фараоном, являющимся сыном Бога. Таким образом, обычный человек становился сам как бы богом (отождествляясь с ним), это приводило к высвобождению огромных запасов энергии (психической), отсюда излечивание и снятие болевых ощущений. Становятся понятными и некоторые необычные ритуальные действия людей. Например, хождение босыми ногами по раскаленным углям или нанесение себе тяжких телесных повреждений, которые воспринимаются без какого-либо чувства боли. Вероятно, здесь срабатывает этот впечатляющий и адекватный сигнал, мобилизующий бессознательные силы до такой степени, что даже нервная система перестраивается, делая тем самым реакции тела «нормальными».

В случае психического страдания, которое всегда изолирует индивида от сообщества, от объединения так называемых нормальных людей, огромную роль играет понимание того, что данный конфликт не индивидуальная трагедия, а одновременно страдание всех, общая тяжелая ноша, характерная для эпохи. Эта общая точка зрения возвышает человека над собой и связывает с человечеством. В подобном случае нет условий для возникновения невроза, ибо подчас ситуации порождаются самыми обычными обстоятельствами. Например, живя в современном обществе, вы вдруг потеряли деньги. Естественная реакция – огорчение и стыд, что вы один такой осел, который теряет деньги. Но поскольку все теряют деньги и это не есть нечто из ряда вон выходящее, то в конце концов примиряешься с потерей. Когда другим людям так же плохо, как тебе, переносить дискомфорт гораздо легче. Если человек потерялся в пустыне, на леднике или он ответственный лидер группы в рискованной ситуации, он чувствует себя скверно, если не совсем плохо. Но если он только солдат потерявшегося батальона, то он присоединяется к остальным, отпуская шутки, подбадривая коллектив и себя, и не будет думать об опасности. И хотя степень опасности от этого не меньше, индивид чувствует себя совершенно иначе в группе, чем когда он оказывается в подобном положении один.

Когда архетипические фигуры возникают в снах, особенно на последних этапах анализа, я объясняю пациенту, что его случай не уникальный и не особенный и что его психика работает на уровне, близком к общечеловеческому. Это важно, так как невротик чувствует себя ужасно изолированным и стесняется своего невроза. Но если он знает, что его проблема общая, а не просто личная, вот тут уже другое дело. В случае нашего сновидца, если бы я намеревался продолжать лечение, я бы обратил его внимание на тот факт, что в его последнем сне присутствует общечеловеческий мотив. Да и он сам в своих ассоциациях осознавал этот мотив противостояния между героем и драконом.

Битва героя с драконом как символ типичной человеческой ситуации – распространенный мифологический мотив. Одна из его древнейших литературных версий – вавилонский космогонический миф, в котором герой – бог Мардук – борется с драконом Тиаматом. Мардук – бог весны, а Тиамат – мать-дракон, первозданный хаос, Мардук убивает ее и разрубает на части. Из одной половины он делает небеса, а из другой – землю [38].

Другая, еще более впечатляющая параллель нашему случаю – эпос о Гильгамеше. Великий царь и герой Гильгамеш – типичный карьерист, человек с честолюбивыми замыслами, как и наш сновидец. Мужчины рабским трудом возводят город со сложными оборонительными стенами. Женщины, забытые, покинутые мужьями, взывают с мольбой к богам защитить их от безрассудного тирана. Боги решают, что пора что-то предпринять. На психологическом этапе это означает: Гильгамеш пользуется только своим сознанием, голова имеет крылья и отделена от тела, но тело хочет что-то сообщить по этому поводу. Ситуация оборачивается неврозом – столкновением противоположных факторов-полюсов. Как же невроз выглядит в поэме? Боги решают «призвать», т. е. сделать, человека наподобие Гильгамеша. Они создают Энкиду, однако Энкиду несколько отличается от Гильгамеша. Он длинноволос, выглядит как пещерный житель, живет с дикими животными в степи, пьет воду из колодцев, вырытых копытами газелей. Гильгамеш в добром здравии и памяти спит и видит сон, посвящающий его в намерения богов. Ему снится, что на его спину упала звезда, превратившаяся в могучего воина, и Гильгамеш борется с ним, но что-то ему мешает. В конце концов он все же побеждает и бросает противника к ногам матери, а мать делает его равным Гильгамешу. Мать, как мудрая женщина, разгадывает сон Гильгамеша, а Гильгамеш, пользуясь хитрыми приемами, делает Энкиду своим другом. Он овладевает реакцией бессознательного: хитростью и настойчивостью преследует своего противника, в результате они становятся друзьями и могут действовать совместно. Но приключения только разворачиваются.

В самом начале совместных предприятий Энкиду видит мрачный сон – подземное царство, где живут мертвые; а в это время Гиль-гамеш готовится к серьезному и опасному делу. Как и подобает героям, вместе с Энкиду он собирается победить Хумбабу, ужасное чудовище, которого боги поставили охранять их святилище на кедровой горе. Хумбаба издавал рев, подобный буре, и все, кто приближался к кедровой роще, не могли ему противостоять. Энкиду выглядел храбрым и очень сильным, однако нервничал по поводу всего мероприятия. Его угнетали дурные сны, к которым он относился с вниманием; сходным образом, как и подавленный человек в нас самих, над которым мы смеемся, когда эта подавленная часть нашего Я проявляет суеверность определенных дат и т. п.; подавленный человек тем не менее продолжает нервничать по поводу определенных вещей. Энкиду очень суеверен, его преследуют дурные сны на пути в лес и предвестия худых новостей. Но Гильгамеш толкует эти сновидения оптимистически. Вновь реакция бессознательного оказывается не соответствующей дальнейшему сюжету: наши герои достигают успеха и с триумфом доставляют голову Хум-бабы в свой город.

Но тут вмешиваются боги, точнее, богиня Иштар, пытающаяся победить Гильгамеша. Исходный принцип самого бессознательного – Вечная женственность, и Иштар с истинно женской хитростью обещает Гильгамешу золотые горы, если он станет ее возлюбленным. Он уподобится Богу, его власть и богатства безмерно возрастут, но Гильгамеш не верит ни единому ее слову. Он грубо отказывается и, в свою очередь, обвиняет ее в жестокости и неверности своим любовникам. Иштар в гневе призывает богов сотворить исполинского быка, который спускается с небес и начинает разрушать царство Гильгамеша. Вспыхивает великая битва, сотни людей погибают, отравленные дыханием священного быка. Гильгамешу с помощью Энкиду удается убить быка. Празднуется победа.

Иштар, исполненная боли и гнева, опускается на стену города, но здесь сам Энкиду совершает над ней насилие. Он оскорбляет ее и бросает ей в лицо члены мертвого быка. Это кульминационный момент, далее следует развязка. Энкиду видит зловещие сны, а затем заболевает и умирает.

Это означает, что сознательное полностью отделилось от бессознательного. Бессознательное ушло со сцены, и Гильгамеш остался один – победитель с горестным лицом. Он едва выносит потерю друга, но все его муки утраты есть, по сути, страх смерти. Гильгамеш видит своего друга мертвым и сталкивается лицом к лицу с фактом смерти: ведь он тоже смертен. Теперь только одно желание беспокоит его – достичь бессмертия. Гильгамеш предпринимает героические усилия, чтобы отыскать лекарство против смерти: он знает одного старика, своего предка, обретшего вечную жизнь и живущего далеко на Западе, и пытается найти его. Начинается путешествие в подземное царство, в потусторонний мир – Некию, а затем Гильгамеш отправляется на Запад, вслед за солнцем, через двери небесной горы. Он преодолевает неслыханные трудности, и даже боги не мешают рискованному предприятию, хотя знамениями предупреждают его, что поиски напрасны. В конце концов Гильгамеш достигает цели своего путешествия и убеждает старика рассказать о лекарстве. На дне моря он добывает магическую траву бессмертия pharmakon athanasias и приносит ее домой. Он устал от странствий, но полон радости, так как овладел удивительным лекарством, и ему не надо больше бояться смерти. Гильгамеш купается в бассейне, освежая себя с дороги, а в это время змея вынюхивает целебное растение, подползает к нему и похищает его. Возвратившись домой, Гильгамеш предпринимает новые действия по укреплению города, но это не приносит ему успокоения. Он хочет знать, что происходит с человеком после смерти, и в конце концов к нему приходит дух Энкиду. Он появляется из дыры в земле и сообщает Гильгамешу весьма неутешительные сведения. На этом эпос заканчивается. Окончательная победа остается за холоднокровным животным.

Сохранилось значительное количество снов, записанных еще в античный период, в которых прослеживаются параллельные мотивы. Я приведу короткий пример того, как поступали наши коллеги в древности, разгадывая сон. Первый век новой эры. Эпизод, изложенный Иосифом Флавием в его истории об Иудейской войне [39], в котором он описывает разрушение Иерусалима.

Тетрарх Палестины по имени Архелай был римским правителем и отличался жестокостью. Подобно почти всем провинциальным правителям, он рассматривал свое положение как удобный способ возвеличить себя и украсть то, что попадалось ему под руки. В конце концов к императору Августу отправились с жалобой. Случилось это на десятый год правления Архелая. Примерно в это же время ему приснился сон, в котором он увидел девять больших спелых колосьев пшеницы, которые «на глазах» поела голодная скотина. Архелай встревожился и немедленно призвал к себе «психоаналитика». Психоаналитик сказать ничего не смог, возможно, он побоялся поведать правду и отделался ничего не значащими фразами. Тогда Архелай собрал группу других «психоаналитиков» для консультации, но и те ничего путного не сообщили.

В это время в Египте существовала интересная секта – ессеи, люди с весьма независимыми взглядами. Они жили неподалеку от Мертвого моря, кстати, вполне возможно, что к этой секте принадлежал Иоанн Креститель. Послали к ним за толкователями. Явился некто Симон Ессей и, разобравшись, дал следующий ответ: «Пшеничные хлопья означают годы твоего правления, а скотина, пожравшая их, – перемены. Девять лет истекло, и теперь предстоят большие перемены в твоей судьбе. Голодная скотина предвещает твое падение». Подобные сельскохозяйственные образы в тех странах воспринимались достаточно легко. Поля должны были надежно охраняться от пасущегося скота. Трава на южных пастбищах растет очень низкая, и скот вечно голоден, так что ночной визит коров или волов через сломанный забор на засеянное поле может обернуться катастрофой – потерей урожая. Отсюда и основа для толкования сна. Через несколько дней после визита прорицателя прибыл римский инспектор; он провел расследование, сместил Архелая, лишил его всего недвижимого имущества и выслал из Палестины.

Архелай был женат, и его жене, Глафире, тоже приснился сон. Естественно, то, что произошло с мужем, оказало на нее сильное впечатление. Во сне явился ее первый муж (Архелай был третьим); согласно сновидческой версии, он был убит Архелаем, так что появился из царства мертвых. Этот бывший муж, по имени Александров обвинил Глафиру в недостойном поведении и сообщил, что собирается забрать ее назад к себе. Симон Ессей по поводу этого ничего не пояснил, предоставив эту возможность нам. Важно, что в действительности Александрос был мертв. Поэтому его заявление о том, что он собирается забрать Глафиру к себе, означает, что ей предстоит путь в загробный мир. Так оно и случилось: через несколько дней Глафира совершила самоубийство.

Способ, которым руководствовался Симон-прорицатель, оказался весьма рациональным и логичным с точки зрения сегодняшнего дня. Правда, он не был слишком сложным, как того требует большинство наших снов. Я отметил для себя следующую особенность: сны по своей сложности или простоте соответствуют самому сновидцу, сложности структуры его сознания. Только они всегда немного опережают сознание сновидца, предшествуют сознанию. Например, я не понимаю свои собственные сны сколь-нибудь лучше, чем сны других людей, так как они – мои сны – отчасти выходят за рамки возможностей моего понимания. Толкование их представляет для меня такую же проблему, как и для людей, совсем ничего не знающих о толковании снов. Знание не является преимуществом, когда речь идет о собственных снах.

Другая интересная параллель к нашему случаю – это история, возможно, известная вам из четвертой главы книги пророка Даниила [40]. Когда царь Навуходоносор завоевал всю Месопотамию и Египет, то решил, что теперь он самый великий человек, поскольку владеет всеми известными ему землями. И вот ему снится сон, типичный, как мы говорим, сон карьериста, забравшегося слишком высоко. Ему приснилось дерево невероятных размеров, выросшее до небес и отбрасывающее тень на всю землю. Но вот наблюдающий с небес ангел-хранитель приказал срубить дерево, обрубить сучья и ветки, сорвать листья, так что в конце концов остался один пень. А сам он, Навуходоносор, дикий и одинокий, живет среди зверей, и у него вместо человеческого сердца – звериное.

Конечно, все признанные астрологи, мудрецы и прорицатели отказались разгадать сон. И только Даниил понял его смысл. Он предостерег царя от попыток стяжательства и несправедливостей, иначе сон может обернуться несчастьем. Но царь, преисполненный мании величия, советом пренебрег. Тогда голос с небес вновь послал ему знамение, повторившее пророчество Даниила. И что же в конце концов? Все случилось, как и было предсказано. Навуходоносор превратился в зверя и очутился среди животного царства. Ел траву, тело покрылось росой, волосы выросли длиной с орлиные перья, ноги стали когтями. Он превратился в дикаря, лишенного разума. Еще хуже, чем дикаря, так как утратил все человеческое; он стал чудовищем Хумбабой. История символизирует полную деградацию человека, потерявшего себя.

Случай этот иллюстрирует проблему преуспевающего человека, забывающего о себе и наталкивающегося на сопротивление бессознательного. Противоречие возникло прежде всего в снах, и если оно не принимается во внимание, то переживается в реальности, и, как правило, катастрофическим образом. Эти исторические сны, как и все сны, осуществляют компенсаторную функцию: они индикация, симптом, служащий сигнализацией того, что сновидец где-то отклонился от своего собственного пути. Где-то он мог стать жертвой собственной амбиции и тщеславных замыслов, и если он не обратит на это внимание, то пропасть может увеличиться, увеличивая тем самым вероятность в нее угодить.

Я хочу подчеркнуть, что в истолковании снов очень важно внимательнейшим образом рассмотреть все детали, не упуская из виду и сам контекст. Ни в коем случае нельзя подстраивать какую-либо теорию, но всегда спрашивать сновидца, что он чувствует по поводу тех или иных образов. Сны всегда посвящены какой-либо частной проблеме индивида, о которой у него имеется неверное сознательное суждение. Сны всегда являются реакцией на нашу сознательную установку, действующей тем же самым образом, каким тело, скажем, реагирует на переедание или недоедание. Сны – естественная реакция саморегуляции психической системы. Эта формулировка лежит в основе теории о структуре и функции сновидений. Я придерживаюсь точки зрения, что сны так же многомерны, непредсказуемы и неожиданны, как и человек, поведение которого можно наблюдать в течение дня. Понаблюдайте за человеком какое-то время, и вы увидите и услышите самые разнообразные реакции; то же можно сказать и о снах. В снах мы проявляем такую же разносторонность, как и в повседневной жизни; и так же, как невозможно обосновать теорию многих аспектов сознательной личности, невозможно и выстроить общую теорию сновидений.

Сегодня, вопреки собственной традиции, я собираюсь проанализировать сон не из серии, а единичный. Более того, я не знаком со сновидцем и, следовательно, не могу использовать ассоциативную сферу. Поэтому интерпретация сна покажется кому-то спорной. Но есть и известное оправдание для подобной процедуры. Если сон сконструирован из личностного материала, то и ассоциации носят индивидуальный характер, но если сон главным образом мифологичен по структуре (разница между ними сразу очевидна), то тогда он говорит универсальным языком, и любой интерпретатор может пользоваться параллелями для конструирования текста. По крайней мере необходимое знание для этого у него есть. Например, если во сне разыгрывается герой-дракон, каждый кое-что может сказать по этому поводу: все мы читали сказки и легенды и знаем о героях и драконах. На коллективном уровне сновидений практически нет разницы между людьми, в то время как на персональном уровне обнаруживаются все различия.

Главная составляющая сновидения, о которой я собираюсь говорить, – мифологическая. Здесь мы сталкиваемся с вопросом: при каких условиях человек видит мифологические сны? У цивилизованных людей они крайне редки, так как наше сознание в значительной степени свободно от подспудного архетипического разума. Мифологические сны поэтому воспринимаются нами как чуждый элемент. Но это не так, когда речь идет о менталитете, близком к первобытной психике. Примитивы обращают огромное внимание на такие сны и называют их «большими снами» в противоположность обычным. Они чувствуют, что эти сны важны и несут в себе общий для всех смысл. Поэтому в племенной общине сновидец всякий раз объявляет о приснившемся «большом сне» соплеменникам, по поводу чего собирается специальный совет. «Большие сны» каждый раз рассказывались римскому сенату. Сохранилась история I века до н. э. о сновидении дочери сенатора, в котором богиня Минерва явилась перед ней и пожаловалась, что римляне нерадиво относятся к ее храму.

Госпожа чувствовала себя обязанной изложить сон сенату, который, выслушав, проголосовал выделить определенную сумму денег на ремонт храма. Похожая история рассказана Софоклом: из храма Геракла был украден драгоценный золотой сосуд. Во время сна Софокла перед ним явился Бог и назвал ему имя вора. После того как сон повторился в третий раз, Софокл счел нужным известить об этом Ареопаг. Человек, на которого пало подозрение, был задержан, в процессе расследования он признался и вернул украденный сосуд. Эти мифологические или коллективные сны не обладают свойствами, заставляющими людей инстинктивно рассказывать их. Инстинкт здесь совершенно обоснован, так как такие сны не принадлежат индивиду, они несут в себе коллективный смысл. Объективно они содержат в себе бесстрастную истину, в частности являются той же истиной для ряда людей в определенных обстоятельствах. Вот почему в античности и в средние века сны весьма почитались. Тогда наличествовало убеждение, что они выражают коллективную человеческую правду.

Теперь о самом сне. Его сообщил мой коллега вместе с некоторыми подробностями о самом сновидце. Этот коллега – клинический психиатр, а пациентом оказался весьма интересный молодой француз двадцати двух лет, очень интеллигентный и привлекательный. Француз путешествовал по Испании и вернулся в очень подавленном состоянии, которое врачи определили как маниакально-депрессивный психоз (МДП) в депрессивной форме. Степень подавленности не была критически острой, хотя клиент чувствовал себя неважно и был госпитализирован. Спустя полгода он выписался и через несколько месяцев после этого покончил с собой несмотря на то, что в процессе лечения стал практически здоров, от депрессии избавился, так что была вероятность, что самоубийство он совершил осознанно и в спокойном состоянии. Сновидение имело место в самом начале периода депрессии.

В основании большого собора в Толедо находится резервуар с водой, сообщающийся с речкой Тахо, опоясывающей город. Резервуар представляет собой небольшое темное помещение. В воде живет огромный змей, глаза его сверкают, как бриллианты. Здесь же находится золотой кувшин, в котором хранится золотой кинжал. Кинжал является ключом к городку, и его обладатель имеет полную власть над Толедо. Сновидец знает, что змей – друг и защитник ВС, юного приятеля сновидца. В. С. засунул голую ногу в пасть змею, змей дружелюбно лижет ее, а ВС. радостно играет со змеем, на лице бесхитростного дитяти нет и тени страха. Во сне ВС. что-то около семи лет, в действительности он и в самом деле друг детства сновидца. С того момента, согласно сновидению, о змее позабыли, и уже никто не осмеливался спускаться в его обитель.

Эта часть сна – своеобразное вступление, затем разворачивается само действие.

Сновидец наедине со змеем. Он почтительно, но без страха беседует с ним. Змей говорит, что так как он друг ВС, то Испания принадлежит ему, а затем просит вернуть мальчика. Сновидец отказывается сделать это, но взамен обещает сам спуститься в темную пещеру и подружиться со змеем. Позже он изменяет решение и намеревается послать вместо себя своего приятеля мистера С. Мистер С. – потомок испанских мавров, и его визит в подвальный резервуар с водой должен продемонстрировать исконную храбрость этого народа. Сновидец советует прихватить меч с красной рукояткой, найденный на оружейном заводе по другую сторону реки Тахо. При этом сообщается, что меч очень древний, принадлежавший еще древним фокейцам[41]. С. берет меч и спускается в резервуар, сновидец советует ему проткнуть левую ладонь мечом. С. протыкает, но оказывается не в состоянии сохранить самообладание в присутствии могучего змея. Подавленный болью и страхом, С. кричит и, качаясь, вылезает наверх, бросив кинжал. Выходит, что С. править Толедо не сможет, и тут сновидец не в состоянии ему помочь. Он вынужден оставить его стоять у стены собора, словно каменное изваяние…

Сон заканчивается. Он, естественно, был на французском языке. Что мы имеем из самого текста сна? Относительно друзей – некоторые намеки: В. С. – друг раннего детства, немного старше, чем сновидец. Последний спроектировал на мальчика все обаяние и очарование и сделал из него героя, но позже потерял его из виду, возможно, мальчик умер. С. – друг более недавнего времени. Указывается, что он родом из испанских мавров.

Уже говорилось, что сновидец недавно был в Испании и, конечно, видел Толедо, после чего приснился сон. Пациент был в тяжелом состоянии и не мог помочь доктору в толковании сна. Мой коллега не знал, что делать с этим сном, но чувствовал его важность и решил отослать сон мне. Получив сон, я не смог сразу расшифровать его. Тем не менее у меня появилось ощущение, что если бы я знал больше о такого рода снах и занимался этим случаем сам, то смог бы помочь молодому человеку, и самоубийства, возможно, не произошло бы. Мне известны случаи, когда, понимая сны буквально, люди сталкивались с большими трудностями. С таким чувствительным, утонченным, изучавшим историю искусства и необычайно интеллигентным человеком, как наш пациент, следовало быть особенно осторожным и внимательным. Банальности здесь неуместны, был необходим глубокий анализ.

Не будет ошибкой предположить, что Толедо – город мечты сновидца, мечты, которая возникла бы у любого человека с его уровнем образования, тонким эстетическим восприятием, эрудицией. Это чрезвычайно впечатляющий город. В нем находится один из наиболее изумительных готических соборов мира. Место с очень древними традициями, старый римский Толетум (Tolletum) веками был резиденцией кардинала епископата и примаса Испании. С VI по VIII – столица вестготов, с VIII по XI – столица Мавритании, а с XI по XVI – столица Кастилии. Толедский собор – прекрасное и впечатляющее сооружение – воплотил в себе мощь, величие, красоту и тайну средневекового христианства, нашедшего свое существенное выражение в церкви. Собор является воплощением, олицетворением духовного царства, так как в средние века мир управлялся императором и Богом. Поэтому собор выражает христианскую философию или мировоззрение (Weltanschuung) средневековья.

Согласно сну, под собором находится место для мистерий, что в реальности не соответствует духу христианской церкви. Что могло находиться под собором в тот период? В древности всегда существовали подземные часовни или крипты. Большая крипта есть в Шартрском соборе, она дает прекрасное представление о мистериальном характере крипты.

Крипта в Шартре первоначально была святилищем с источником, там совершались поклонения Деве – не деве Марии, как сейчас, а кельтской богине. Под каждой христианской церковью в средние века сооружалось потаенное место, в котором в старину совершались мистериальные празднества. То, что сейчас мы называем церковными таинствами, в раннем христианстве было мистериями. В Провансе крипта называлась Le musset, что значит секрет; это слово, возможно, произошло от мистерии и может означать тайное место. В Аосте, где говорят на провансальском диалекте, есть musset под собором.

Крипта, возможно, ведет свое начало от культа Митры (древнеиранского бога Солнца). В митраизме главная религиозная церемония совершалась в сводчатом склепе, наполовину скрытом под землей. Члены общины в это время находились в главном храме наверху. Сквозь специальные смотровые щели они могли видеть и слышать церемонию службы, самих священнослужителей и избранных, распевающих псалмы, совершающих ритуальные обряды внизу. Вход туда разрешался только посвященным. Крестильни в христианской церкви, отделенные от основной молитвенной залы храма, служат той же цели, так как крещение (и причастие) являлось мистерией, о которой прямо не упоминалось. Пользовались аллегорическими намеками, чтобы сохранить тайну. Засекреченность касалась и имени Христа, которое упоминать не разрешалось. Вместо этого употреблялось имя Ихтиас, Рыба. Возможно, кое-кому приходилось видеть репродукции раннехристианской живописи, где Христос появляется в виде рыбы. Тайна, связанная со священным именем, есть возможная причина, почему имя Христа ни разу не упоминалось в раннем христианском документе 140 года н. э., известном как Пастырь Гермы[42]. Последний являлся важной частью христианской литературы, почитаемой церковью до XV века. Автор этой книги видений Герма, как полагают, был братом римского епископа Пия. Духовного учителя, являющегося Герме, зовут Поймен, Пастырь, но никак не Христос.

Идея крипты, или мистериального места, восходит к чему-то лежащему в предыстории христианского мировоззрения, к чему-то более древнему, чем само христианство. Живой пример того – языческий источник под собором в Шартре или античная пещера с живущим в ней змеем. Разумеется, источника со змеем не мог видеть наш сновидец во время своего путешествия по Испании. Этот образ – результат не индивидуального опыта, и поэтому не может быть параллелью к мифологическому и орфографическому знанию. О некоторых реализациях этого параллелизма я скажу. Известно, что каждая церковь имеет купель для крещения. Прообразом ее был бассейн для купания, водоем, в который погружали или символически окунали посвящаемых. После метафорической смерти в крестильной купели посвященные появлялись преображенными quasi modo geniti, совершалось как бы перерождение. Можно поэтому предположить, что крипта, или крестильная купель, имеет значение места ужаса и смерти и одновременно перерождения; места, в котором совершаются тайные посвящения.

Змей в пещере – это образ, характерный для античности. Важно отметить, что в классической античности, как и в других цивилизациях, змей был не только животным, вызывавшим страх, но также означавшим исцеление. Поэтому Асклепий, бог врачевания, связан со змеем; эмблема с профилем змеи часто используется в медицине до сих пор. В храме Асклепия, Асклепионе, являвшемся своеобразной древней хижиной, в земляном основании пола находилась дыра, сверху заложенная камнем, дыра-ход вела в нору, в которой жил священный змей. В камне имелась щель, предназначенная для опускания платы людьми, приходившими исцелиться. Змей одновременно служил как бы кассиром клиники и собирателем даров, бросаемых ему в нору. Во время страшной эпидемии чумы в эпоху правления Диоклетиан знаменитый змей из Асклепиона в Эпидарии был доставлен в Рим как панацея. Он представлял своим присутствием самого бога.

Кроме божественной миссии исцеления, змею приписывались такие качества, как мудрость и дар пророчества. В знаменитом Кастальском ключе, символизирующем источник вдохновения, жил питон. Аполлон, сражаясь, победил питона; с этого времени Дельфы стали местом пребывания знаменитого оракула, а Аполлон – их богом. Позже половина могущества перешла к Дионису, появившемуся с Востока. Под землей, где обитают духи мертвых, змеи и вода всегда встречаются вместе, о чем упоминает в «Лягушках» Аристофан. Легендарный змей часто заменялся драконом; латинское «draco» переводится просто как «змея». Символ, представленный во сне, можно соотнести с христианской легендой V века о святом Сильвестре. В пещере под скалой Тарпейи в Риме жил страшный дракон, в жертву которому приносились юные девушки. По другой версии, дракон был искусно сделан, и, чтобы доказать это, в пещеру спустился один монах. Он обнаружил меч, торчащий из пасти искусно сделанного чудища, а вместо глаз сверкали бриллианты.

Часто в мистериальных пещерах, как и в Кастальской, находился источник. Источники играли очень важную роль в культе Митры, из которого произошли многие ритуальные элементы ранней церкви. Порфирий рассказывает, что Зороастр, пророк и реформатор древнеиранской религии, освятил в честь Митры пещеру, в которой было несколько источников. Те, кто был в Германии и видел Саальбург (Saalburg) около Франкфурта, могли заметить источник неподалеку от пещеры Митры. Его культ всегда связывался с источником. В прекрасной Митрейе в Провансе есть большой бассейн с удивительной кристально-чистой водой, а за ним скала с высеченным на ней изображением сцены жертвенного убийства быка Митрой. Подобные святилища всегда возмущали ранних христиан. Они ненавидели натурализованные церемонии митрян и тем не менее восприняли от них ряд обрядовых элементов. В Риме обнаружили митрейон [43], находившийся на глубине около четырех метров под церковью св. Клемента. Он неплохо сохранился и был полностью заполнен водой, которая после того, как ее откачивали, вновь прибывала. Известны и другие религиозные направления античности (например, орфический культ), всегда связывавшие подземный мир с водой.

Анализируя сказанное, можно заметить, что все примеры взяты из античности. Действительно, образ змея в пещере с водой в античный период был широко известен и играл важную роль в религиозно-общественной жизни. Но можно было бы провести аналогии и с другими цивилизациями и там найти то же самое. Вода под землей в емкости представляет бессознательное. В глубине, как правило, находится сокровище, охраняемое змеем или драконом. В приведенном сне сокровищем является золотой кувшин с кинжалом. Чтобы завладеть сокровищем, надо победить дракона. Сокровище несет в себе таинственный смысл. Оно связано со змеем необычным образом: своеобразная фигура змея сама по себе представляет характер сокровища, словно змей и сокровище одно и то же. Часто змей сам оказывается золотым. Золото есть нечто, чем каждый стремится обладать, поэтому золотой змей – сокровище, источник власти и мощи. В раннегреческих мифах обитателями пещер являются герои, такие, как, например, Кекроп, основатель Афин. Он наполовину мужчина, наполовину женщина, гермафродит; нижняя часть тела змеевидная; он настоящий монстр. То же можно сказать и об Эрехтее, другом мифическом царе Афин.

Мы приближаемся к уяснению символа золотого кувшина и кинжала. Видевшие вагнеровский «Парцифаль» знают о соответствии кувшина чаше Грааля, а кинжала – копью, оба составляют единое; это мужское и женское начала, образующие единство противоположностей. Пещера, или подземный мир, представляет собой слой бессознательного, в котором нет никакого поэлементного членения и даже различия между мужским и женским, которое в первую очередь выделяют первобытные люди. Подобным образом они различают любые предметы, мы тоже иногда так поступаем. Например, некоторые ключи имеют отверстие в бороздке, а у некоторых бороздка сплошная. Мы называем их мужскими и женскими. Или возьмем, например, черепичные крыши в Италии. Выпуклая черепица кладется сверху, вогнутая – снизу. Верхнюю называют монахом, нижнюю – монахиней [44]. И это не неприличная шутка итальянцев, а квинтэссенция различения.

Бессознательное, сводя вместе мужское и женское, делает предметы совершенно неразличимыми, поэтому невозможно сказать, мужские они или женские, так же как и Кекроп возник из такой мифической дали, что уже невозможно говорить, мужчина он или женщина, человек или змей. Так же и дно цистерны в сне характеризуется полным единством содержащихся в ней противоположностей. Это первичное единство элементов вечно противополагается их раздробленности. Но в крайних точках конфликт угасает, и все пребывает или вновь оказывается в первоначальном состоянии нерасчленимой гармонии. Сходные идеи содержатся в древнекитайской философии. Идеальное состояние именуется Дао (рис. 13), и оно состоит из полной гармонии между небом и землей. Одна сторона символа Дао – белая с черным пятном, другая – черная с белым. Белая сторона – горячая, сухая, светлый принцип, юг; черная сторона – холодная, влажная, темный принцип, север.

Рис. 13. Дао

Состояние Дао – это начало мира, в котором еще ничего не началось, а также состояние, достигаемое высшим разумом. Идеи единства двух противоположностей, принципов мужского и женского – образ архетипический. Однажды я стал свидетелем случая бытования первобытной архетипической формы. Во время войны я был в армии, служил в горной артиллерии. Как-то солдаты копали глубокое укрытие для тяжелого орудия. Вытаскивая тяжелые камни из каменистого, неподатливого грунта, они кляли свою работу; я находился неподалеку и прислушивался к их разговору. Один из солдат сказал: «Проклятье, ну и работка нам досталась: ковыряйся в этой дурацкой долине, где когда-то жили русалки и еще до сих пор спят вместе отец и мать». Та же самая мысль, только выраженная наивным образом. По африканскому мифу, первый мужчина и первая женщина спали вместе в тыкве; они ничего не замечали до тех пор, пока не обнаружили, что разорваны надвое, а между ними находится сын. Посреди был человек, и с этого момента мужчина и женщина разделились и познали друг друга. Первоначальное сознание абсолютного бессознательного выражается как полностью покоящееся состояние, где ничего не происходит.

Когда сновидец имеет дело с архетипическими символами, он вступает в область полного бессознательного, которое представляется как величайшее сокровище. Это центральный мотив «Парцифаля» Вагнера. Копье должно быть возвращено чаше Грааля, потому что они существуют вместе вечно. Этот союз – символ целостного завершения, вечность до и после творения мира, потенциальное условие. Это и возможный идеал, который так страстно ищет человек. Вот почему он, рискуя, спускается в пещеру, где находится дракон, – обрести состояние, когда сознание и бессознательное объединяются настолько, что сам человек оказывается сознающим и несознающим одновременно. Но, увы, и то, и другое слишком разделены, и сознание вновь ищет пути к объединению, спускаясь в глубины, в которых они были одним целым. Это можно найти в Тантрической йоге или йоге Кундалини – попытки достичь состояния, в котором Шива находился бы в вечном союзе с Шакти. Шива – вечно напряженная точка, окруженная женским принципом Шакти в виде змеи.

Список аналогичных идей можно было бы продолжить. Единство и гармония играют значительную роль в эзотерической традиции средневековья. В алхимических текстах можно встретить изображение процесса соединения Солнца и Луны, мужского и женского начал. Аналогичный символизм прослеживается в христианских хрониках о древних мистериях. Например, в отчете епископа Астерия об Элевсине говорится, что каждый священнослужитель совершал катабазис, или спуск в пещеру. А жрец Аполлона и жрицы Деметры, матери земли, праздновали иерогамию, священное бракосочетание, дабы земля вечно оставалась плодородной. Это свидетельство христианское и не является, впрочем, окончательно установленным. Посвященные в Элевсинские мистерии сохраняли строжайшую тайну, разгласивших ожидала смерть. Поэтому никаких конкретных сведений о содержании ритуала нет. Известно, правда, что во время мистерий в честь Деметры совершались ритуалы непристойного характера, служившие символизацией оплодотворения земли. Кворум мистерий представляли известные женщины Афин во главе со жрицами Деметры. Начиналась изысканная трапеза, на которую подавалось множество самых разнообразных вин; затем совершался ритуал сквернословия. Он подразумевал произнесение непристойных шуток, которые рассматривались как религиозный долг, ибо связывались с благоприятным прогнозом на будущий урожай [45]. Аналогичный ритуал совершался в Бубастисе, в Египте, во времена мистерий в честь Изиды. Жители деревень по берегам Верхнего Нила спускались на своих суденышках группами вниз по течению, и женщины на барках демонстрировали себя женщинам, стоящим на берегу. Это делалось, по всей вероятности, с той же целью, что и в обряде сквернословия, – обеспечить большее плодородие земельных участков. Об этом можно прочесть у Геродота (Книга 260). В южной Германии вплоть до XIX века для увеличения плодородия почвы крестьянин каждый год брал жену на поле и совокуплялся с ней на борозде. Подобный ритуал относится к симпатической магии.

Кувшин является сосудом, функция которого вмещать или получать, отсюда его женское начало. Это символ пола, содержащего аниму, дыхание и живительную влагу жизни; кинжал же, обладая колющими, проникающими свойствами, является мужским началом. Он режет, разделяет, расщепляет, следовательно, символизирует принцип мужского Логоса.

В нашем сне кинжал оказывается ключом к Толедо. Идея ключа часто связывалась с мистериями в пещере. В культе Митры был представлен особый бог – бог ключа Эон, присутствие которого в божественном пантеоне никак не объяснялось, но я думаю, понять это нетрудно. Бога изображали в виде крылатого существа с мужским телом и головой льва, обвитого змеей, возвышавшейся над его головой. Изображение его имеется в Британском музее [46]. Он представляет Неопределенное время и Длящуюся вечность; он является верховным богом в иерархии митраизма, созидающим и разрушающим все существующее, в бергсонианском смысле творческое время. Он же и бог солнца. Лев – зодиакальный знак, в котором солнце находится летом, в то время как змея символизирует зиму или влажный сезон. Поэтому Эон, львиноголовый бог, обвитый змеей, представляет также искомое единство противоположностей, свет и тьму, мужское и женское, созидание и разрушение. Бог изображен со скрещенными руками, держащими ключи. Это ключи к прошлому и будущему.

Древние мистериальные культы всегда были связаны с помпезными божествами. Некоторые из этих божеств имели ключи к подземному царству, так как являлись и хранителями врат к нему; они наблюдали за сошествием вниз, во тьму, посвященных и управляли мистериями. Одна из них – богиня Геката.

В нашем сюжете ключ оказывается ключом к городу Толедо, поэтому рассмотрим символический смысл Толедо и символику города как такового. Являясь древней столицей Испании, Толедо был хорошо укреплен, что само по себе считалось идеалом средневекового города: убежище и оплот, который невозможно сокрушить. Феодальный город представлял некую замкнутую в себе целостность, несокрушимую и не подавляемую веками мощь. Поэтому город символизировал целостность самого человека, принцип целостности, которая не может быть разрушена.

Город как синоним самости человека, его психической целостности – вообще говоря, старый и хорошо известный образ. Например, в «Новых сказаниях» об Иисусе читаем: «Город, построенный на вершине высокого храма на прочном фундаменте, не может пасть или скрыться». И: «Возжаждите поэтому познать самих себя, и вы познаете, что вы дети Отца всемогущего; и вы познаете, что вы в городе Бога и вы – сам город»[47]. В Кодексе Брусинауса есть Коптский трактат, содержащий идею единородного или единственного сына Бога, который также есть Антропос, Человек [48]. В трактате назван город с четырьмя воротами. Город с четырьмя воротами символизирует идею целостности; это индивид, обладающий четырьмя воротами в мир, четырьмя психологическими функциями, так или иначе содержащимися в самости. Город с четырьмя воротами – нерушимая целостность самости, единство бессознательного и сознания.

Таким образом, эти глубины, этот слой абсолютного бессознательного в нашем сне содержит в то же время ключ к индивидуальной завершенности и целостности, т. е. к исцелению. Смысл слов «целое» и «целостность» – освятить или исцелить. Погружение в глубины приводит к исцелению. Это путь к целостному бытию, к сокровищу, которое страждущее человечество вечно ищет и которое находится в укромном месте, охраняемом ужасным дангером-опасностью. Это место первичного бессознательного и одновременно место исцеления и спасения, так как в нем содержится бриллиант целостности. Это пещера, в которой обитает дракон хаоса, и одновременно это неприступный город, магический круг или temenos, священный предел, в котором соединяются все разорванные части личности.

Использование магического круга, или мандалы, как его называют на Востоке, для лечебных целей – идея архетипическая. Когда человек болен, индейцы пуэбло из Нью-Мексики делают песочное изображение мандалы с четырьмя воротами. В центре сооружают так называемый «потный дом», или лечебный вигвам, в котором пациент подвергается потолечению. На полу вигвама нарисован другой магический круг, помещенный в центре большой мандалы[49], а посреди него находится кувшин с целебной водой. Вода символизирует вход в подземный мир. Процесс излечивания в данной церемонии явно аналогичен символизму, который обнаруживается в коллективном бессознательном. Это процесс индивидуации, идентификации с целостной личностью, с самостью[50]. В христианском символизме целостность есть Христос, и процесс индивидуации заключается в imitatio Chriti (подражании Христу). Ворота заменены осями креста.

Змей из пещеры во сне оказывается другом В. С., героя ранних лет сновидца, в которого он проецирует все идеалы, к каким стремился сам, и все добродетели, которыми он вдохновлен. Этот юный друг в большой дружбе со змеем. Он невинное дитя и еще не ведает конфликта. Поэтому он и обладает ключом к Испании и имеет власть над всеми четырьмя воротами. [51]

Обсуждение

Доктор Дэвид Иеллоулис:

Вряд ли нужно говорить о том, что я не собираюсь обсуждать что бы то ни было из сказанного сегодня вечером. Все мы довольны, что профессор Юнг, вместо того чтобы тратить время на полемику, дал нам столь впечатляющий обзор собственных идей. Однако, думается, что кое-кто из нас был бы весьма признателен, если бы профессор согласился с тем, что наш подход к психологии и психотерапии если и не исчерпывается линией Фрейда, то все же соответствует определенным фундаментальным принципам, ассоциируемым с его именем, если последние даже и не были сформулированы самим Фрейдом. Мы глубоко благодарны профессору Юнгу за то, что он предложил нам более широкую, как нам кажется, точку зрения. Некоторые из нас отдают ей предпочтение, и, вероятно, даже сами фрейдисты могли бы объяснить почему. Но в один из предыдущих вечеров был поднят вопрос об отношении понятия бессознательного, предложенного нам профессором Юнгом, к фрейдовской концепции, и я полагаю, было бы весьма любезно со стороны профессора Юнга, если бы он хоть как-то помог нам в этом разобраться. Я вполне отдаю себе отчет в том, что мог неправильно его понять, но во вторник у меня создалось впечатление, что профессор сказал буквально следующее: будто он сам занимается фактами, а Фрейд – теориями. Не хуже меня профессор Юнг должен знать, что такое смелое утверждение требует определенного разъяснения и подтверждения, и, я надеюсь, он скажет нам, например, что с терапевтической точки зрения следует делать, когда мы сталкиваемся с пациентом, спонтанно продуцирующим то, что я называю фрейдовским материалом, и насколько правомерно рассматривать его теории в качестве просто теорий перед лицом очевидности, подтверждаемой таким материалом, как инфантильная фиксация либидо – оральная, анальная, фаллическая и др. Если бы профессор Юнг несколько откоррелировал сказанное им прежде, хотя бы в общих чертах, мы были бы ему весьма признательны.

Профессор Юнг:

В самом начале я сказал вам, что не хотел бы заниматься критикой. Я просто хочу предложить вам свою собственную точку зрения, свой метод рассмотрения психологического материала, и я полагаю, что, узнав, к чему я пришел, вы сможете составить собственное мнение об этих вопросах и решить, в какой мере вам следовать Фрейду, Адлеру, мне либо кому-то еще. Если же вы хотите, чтобы я пролил свет на вопрос о связи с Фрейдом, я с удовольствием сделаю и это. Я начинал, находясь всецело на позициях Фрейда. Я даже считался его лучшим учеником. Я был с ним в полном согласии до тех пор, пока у меня не появилась идея о символичности некоторых вещей. Фрейд не мог с этим согласиться, он идентифицировал свой метод с теорией, а теорию – с методом. Это недопустимо, нельзя отождествлять метод с наукой. Я сказал, что в связи с этим не могу продолжать участвовать в издании Jahrbuch’a[52], и ушел.

Мне прекрасно известны заслуги Фрейда, и я не собираюсь их преуменьшать. Я знаю, все, что говорит Фрейд, верно в отношении многих людей, и предполагаю, что у этих людей именно такой тип психологии, который описывается Фрейдом. Адлер, хотя у него совершенно иные воззрения, тоже имеет немало последователей, и я убежден, что «адлеровская» психология близка многим людям. У меня тоже есть свои последователи, – не так много, как у Фрейда, – это люди, разделяющие мой взгляд на психологию. Я рассматриваю свой вклад в психологию как собственное субъективное признание. То, как я вижу психологические факты, представляет собой мою личную психологию, мой предрассудок. Я признаю, что вижу вещи таким-то и таким-то образом, но ожидаю, что и Фрейд с Адлером поступят точно так же и согласятся с тем, что их идеи представляют их субъективную точку зрения. От того, в какой мере мы сможем признать наши личные предрассудки, зависит наш реальный вклад в объективную психологию. Мы не можем избежать наследования предрассудков по линии наших предков, желающих смотреть на вещи определенным образом, и потому уже инстинктивно имеем определенные взгляды. Я был бы невротиком, если бы смотрел на вещи не так, как мне подсказывают инстинкты; моя змея, как сказал бы первобытный человек, была бы во всем против меня. Когда Фрейд говорил некоторые вещи, моя змея не соглашалась. И я выбрал маршрут, предписанный мне моей змеей, так было лучше для меня. Но у меня были и пациенты, с которыми приходилось проводить фрейдовский анализ и входить во все те детали, которые были точно описаны Фрейдом. Мне встречались и другие случаи, которые требовали обращения к адлеровской точке зрения, поскольку речь шла о комплексе власти. Люди, обладающие способностью к адаптации и преуспевающие, более склонны к фрейдовской психологии, поскольку при таком положении дел человек может думать об удовлетворении своих желаний, тогда как неудачнику не до этого. У него лишь одно желание – выдвинуться, следовательно, в работе с ним применим адлеровский подход к психологии, ибо у человека, который вечно оказывается на вторых ролях, развивается комплекс власти.