«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв Рыбаков Артем
–Что? — снова не понял Сергей.
–Веревку ловите, караси сухопутные! — весело пояснили с борта.
–Фонарь свой отверни, не видать ни черта! — зло крикнул Новиков в ответ.
Когда просьба, пусть и не совсем вежливая, была выполнена, Слава мысленно присвистнул — самолет, который ему наконец удалось разглядеть, впечатлял! Не самая маленькая лодка, в которой, особо не толкаясь локтями, сидели четверо, на фоне воздушного корабля казалась щепкой. В длину его пятнистая туша достигала метров двадцати, не меньше, а чтобы добраться до двух двигателей с огромными винтами, установленных на специальной подпорке выше крыла, им бы пришлось строить живую пирамиду из всех сидевших в лодке. Из небольшого (на фонеразмеров самого самолета, конечно) люка в верхней части фюзеляжа, сразу за крылом, им махал рукой человек в летном шлеме. Чуть позже Трошин понял, что в руке у него зажат моток веревки.
–Давай ближе, — буркнул гребцу Новиков и, когда после двух сильных гребков лодка подошла почти вплотную, крикнул уже летчику: — Кидай!
Вот веревка поймана и закреплена на носу, а первый шок от встречи с воздушным (или водяным, тут как посмотреть) монстром сошел, на повестке появился новый вопрос: а как, собственно, это чудо-юдо разгружать?
–Слышь, служивый, — прямо спросил Новиков летчика, — а груз как упакован?
–Часть в ящиках, часть в мешках… А вам зачем?
–Так прикинуть надо…
–А чего прикидывать-то? К берегу подойдем, там мостки сделаем и то, что внутри, перетаскаем, — оптимистично ответил летчик. — А основной груз вот он — в контейнерах под крыльями. Найтовы привяжем, сбросим на мелкой воде, а вы уж вытягивайте.
–А ты уверен, военлет?
–Что, я в первый раз, что ли, летаю? — В голосе летчика послышалась обида. — Лучше глубины говорите или по фарватеру проведите. Фонарь на юте зажгите и ведите.
–Где зажечь? Ты по-человечески говорить можешь? — Новиков явно стал терять терпение.
–На заду у тузика, то есть лодки! Сухопутные вы наши, на заду!
–А, так бы и говорил… — проворчал чекист. — А глубина здесь нормальная — метра полтора, а у мостков — метр.
–Командир, здесь около метра! Фарватер покажут! — громко крикнул летчик куда-то в недра самолета.
Ответа сидящие в лодке не расслышали, но говоривший странные слова летчик, выслушав распоряжения своего командира, высунулся из люка и сказал:
–Пошли!
— Пять не возьмем — просто посадить некуда, сами видели. — Кряжистый летчик зевнул.
–А если в проход положить? — устало спросил еще один из гостей — моложавый, но при этом совершенно седой старший лейтенант госбезопасности. По крайней мере, он так представился.
–А в хвост как, если что, пройти?
–Не боись, пройдем. Так что всех пятерых забираем.
–Как скажете, я — только извозчик. Но если до Тушино[83] не дотянем…
–Не гунди, летун, и без тебя жизнь не сахар, — резко оборвал его энкавэдэшник. — Иди, лучше часок сосни перед обратной дорогой.
Нисколько не обидевшись на такое довольно грубое обращение, летчик встал из-за стола и, сопровождаемый одним из местных бойцов, вышел из штаба.
–Что хотели передать в Центр? — словно разговор об общем деле не прерывался на почти сорокаминутное чаепитие, совмещенное с приемом грузов по описи, спросил «гость с Лубянки». — Я ведь правильно вас понял, товарищи, у вас есть что-то важное, что необходимо доставить в кратчайшие сроки в Москву?
–Да, — просто ответил Новиков. — Вот. — И он поставил перед собой на стол немецкий солдатский ранец. — Здесь — трофейные документы. В основном армейские идентификационные, но есть несколько карт, штабные приказы, ведомости и несколько списков. Личного состава, вооружения и складские.
–Неплохо… — похвалил «гонец», взвесив в руке забитый ранец.
–Но это не главное… Вячеслав Сергеевич, давай!
Трошин протянул ему советскую командирскую сумку, подозрительно топорщившуюся посередине, словно туда засунули какой-то довольно толстый цилиндрический предмет — обрезок палки в пару пальцев толщиной или скатанную в трубку того же размера пачку листов. Необычно выглядело и металлическое кольцо, торчавшее сбоку из-под клапана. Застежка же была залита сургучом, а сама сумка несколько раз перевязана бечевой, узел которой был также запечатан.
–Это что еще за чудо-юдо-рыба-кит? — усмехнулся седой.
–Здесь, товарищ Наруцкий, посылка для товарища Андрея. Но те бумаги, что находятся внутри, не должны попасть в руки противника ни при каких обстоятельствах. В центре — буровая шашка, на которую, собственно говоря, бумаги и намотаны. — Палец Новикова уперся в ту самую выпуклость. — В шашку вставлен запал Ковешникова, кольцо чеки которого выведено сюда. — Теперь сумка была повернута к «гостю» боком. — Предохранительный рычаг обрезан… Если что-то пойдет не так… Собьют вас или еще что… В общем, объяснять не надо, мне кажется?
–Так серьезно? — Голос Наруцкого звучал хрипло.
–И даже более, — отрезал Новиков. — Если эти бумаги не попадут в Москву — не так страшно. В конце концов, еще раз пошлем — копию мы сохранили, но если они к немцам попадут — возможна расшифровка очень, — он выделил голосом, — серьезных источников.
Где-то в Белоруссии. Ночь
Очередной прорыв я провел, мотаясь по полу пеленгационной машины — подвеска бывшего лимузина явно не была рассчитана на русское бездорожье. Когда меня разбудили звуки недалекой бомбежки, на дворе было утро семнадцатого. А сейчас, если верить календарю электронных часов, поздний вечер восемнадцатого. Вырубился я, как подсказывает мне не очень надежная память, часа через два после того, как мы отправились в путь. Выходит, я пропустил почти сутки?! С другой стороны, если принять во внимание, как мне «везло» в последнее время с травмами головы, — ничего удивительного.
«Так, — спросил я самого себя, — что перво-наперво надо сделать?»
Давящее ощущение в самом низу живота было четким и недвусмысленным ответом.
На этот раз, в отличие от предыдущего пробуждения, Сереги рядом не оказалось. Надо полагать, спал, умаявшись за рулем. Ведь когда мы тронулись, именно ему довелось вести этот расфуфыренный драндулет. А сутки за баранкой доконают кого угодно. Док действительно обнаружился на переднем диване. И спал он как убитый — даже на мою возню с незнакомым замком двери не отреагировал, при том, что я в расстройстве чувств от собственной беспомощности даже матюкнулся пару раз в голос.
Снаружи было темно, как в известном месте у афроамериканца, погода, до сего дня бывшая ясной и солнечной, поменялась, и небо было затянуто плотной пеленой облаков, только на северной стороне слегка освещенной светом почти полной луны.
Чуть в стороне темнел силуэт «блица», рядом с ним притулился плоскомордый «крупп».
«Ну и ладненько, что мы на краю лагеря припарковались — никого не потревожу…» — С этой мыслью я отошел на несколько метров от машины и принялся возиться с немецкими штанами. Нелегкое, доложу вам, дело, с одной-то действующей рукой. А тут еще и подтяжки… Причем добрый доктор ухитрился наложить фиксирующую левую руку косынку поверх лямки! Прямо таки диверсия на физиологическом уровне!
–Эй, кто тут? — раздался негромкий вопрос, и я заметил, как заколыхались ветки большого куста метрах в пятнадцати от меня. В этот раз меня контузило удачно, если так можно выразиться, конечно, и слух, как и зрение, работал нормально.
–Здесь Арт, — ответил я так же вполголоса. Пароля мне все одно не сообщили, а представить, что на территории нашего лагеря мог ползать по кустам кто-то чужой, — это уже из разряда высших проявлений паранойи.
–О, товарищ старший лейтенант! — негромко обрадовался неизвестный в кустах. — Очнулись?!
–Очнулся, очнулся, — проворчал я в ответ. — Слушай, не в службу, а в дружбу, штаны снять не поможешь? — Многомесячное пребывание в мужской компании, к тому же в боевой обстановке, серьезно сместило мои представления о том, что стыдно, а что — нет. Даже и не представляю, сколько придется отвыкать от такой «некуртуазной непосредственности», как охарактеризовал Тотен наличествующую в отряде атмосферу.
–Ага, сейчас… — Зашелестела листва, и ко мне двинулась фигура, обряженная в традиционную «лохматку». Зачем напяливать эту маскировочную накидку в ночной караул, я не понял — и так ни зги не видно, если, конечно, правильно лечь, а лоскуты и мочало о кусты трепаться не будут. Но наши новенькие отчего-то чрезмерно любили на себя эти хламиды напяливать. Впрочем, и в разгрузках своих они души тоже не чаяли.
«О, да это же Юрин!» — наконец опознал я часового. Так по-медвежьи, слегка переваливаясь при ходьбе, перемещалс лишь он.
–Ты прости, сержант, что с такой просьбой…
–Да ладно, что же я, не понимаю, что ли?
Подойдя, Николай быстро, чувствовалось, что за последние недели не только мы привыкли к форме противника, отстегнул сзади лямки подтяжек и тактично отошел на пару шагов.
–Спасибо, — пробормотал я, собравшись нырнуть в заросли.
–Секундочку, Антон, — остановил он меня. — Газеты возьмите… — И протянул несколько белеющих в темноте клочков.
Когда я вернулся, сержант помог мне облачиться, но сейчас лямку пристроил так, чтобы в следующий раз можно было обойтись без посторонней помощи.
–Коль, а где мы вообще и где весь народ? — задал я интересовавшие меня вопросы, присев на нагретую за день землю.
–Точное место я не скажу, — ответил Юрин на первый вопрос, опустившись рядом со мной. — Карту, понятное дело, мне никто не показывал, но после того, как немцев наши летчики раздолбали, мы повернули на север — это точно!
–И что, сильно раздолбали? — За время «драпа» я, естественно, ни с кем пообщаться не успел, знал только, что многие из команды видели и сам налет, и его последствия. С места мы тронулись только после того, как вернулись наблюдатели, в числе которых точно были Люк и Алик.
–Ну, Тотен много документов собрал… — Между собой бывшие окруженцы давно называли нас по позывным и именам, только при выполнении задания вспоминая о наших «званиях». Исключение, насколько я знаю, они делали только для командира и Бродяги — их всегда величали с должным пиететом. — Вот такую пачку, — он показал руками, — и две полевых сумки притащил. Еще пленного взяли. Какого-то чина из полевой жандармерии. Сам товарищ Куропаткин захватил! — В голосе Николая слышалось нешуточное уважение. — А сейчас почти все на железку ушли. До нее километров десять будет. Товарищ командир приказал почти всю оставшуюся взрывчатку с собой взять.
–А кто остался?
–Вы с доктором, товарищ капитан, — упомянул он Бродягу, — я с Зельцем, старшина и новенькие… — закончил он перечисление.
–Давно ушли?
–Да, почитай, как лагерем встали, так и часа не прошло. — Юрин отвернул манжет и посмотрел на часы. — Получается, часов шесть назад ушли.
–Понятно. Тогда я пойду еще вздремну. — Еще месяц назад я бы страшно заинтересовался, куда и зачем отвалили мои друзья, и побежал бы будить Сергеича, дабы разузнать последние новости и сплетни, но сейчас, нахлебавшись войны по уши, рассудил, что надо будет — мне все в подробностях расскажут.
–Может, тебя подменить?
–Не, не велено. Доктор разрешит, тогда меняйте, товарищ старший лейтенант. — Сержант перешел на официальную лексику, то есть апеллировал к уставу, так что спорить особого смысла не было, да и свои услуги я предложил больше из вежливости, а потому, получив отказ, решил, что грех не воспользоваться, пока у меня, как раненого, есть вполне легальный повод отдохнуть…
Взгляд со стороны. Тотен
Кличевский район БССР. 19 августа. 00:15
Не зря ведь древние говорили, что, прося что-то у высших сил, будь умеренным в своих желаниях! Вот я стонал, что на бумажной работе пылью покрылся, и что? Вторые сутки ношусь, как в жопу ужаленный, и творю вещи, от которых у самого волосы дыбом встают. Причем везде!
Вчера, когда Люк сообщил, что наши все-таки решили бомбить по заявке и он видит самолеты, командир аж взвился! И тут же, что характерно, развил бурную деятельность под предлогом того, что в суматохе можно что-нибудь ценное у немцев прихватить. Кончилось все тем, что он запихнул меня в коляску мотоцикла, сам вскочил в седло, и мы помчались к шоссе. Кавардак там был изрядный! Бомберы ухитрились не только накрыть мост, довольно серьезно повредив его при первом заходе, и дорогу, но и прищучить колонну танковозов! Один здоровенный грузовик завалился в кювет, и танк, легкая «двойка», сполз с платформы и уткнулся носом в землю, встав почти вертикально. То тут, то там виднелись небольшие воронки, над некоторыми из них еще вился дым. Повсюду лежали убитые и раненые — видимо, немцы не успели среагировать на налет и убраться с насыпи.
Саша сориентировался быстро, отправив меня шмонать машины на предмет документов.
Единственное, что он не сделал, — так это не объяснил, как претворить его задание в жизнь. Пришлось импровизировать. Тут убитому немцу в левый нагрудный карман залез, стараясь не смотреть на изуродованное попаданием осколка лицо… Там помог донести раненного в ногу рядового до кустов и попутно спер планшет, опрометчиво забытый кем-то в открытом «штевере». Трусил, как помню, невероятно! Все время казалось, что вот сейчас на меня набросятся и начнут вязать, голося про поимку русского шпиона.
Я ж все-таки не Рэмбо и не Джеймс Бонд, а обычный «офисный хомячок», как любят называть подобных мне остроумные интернет-авторы. Правда, если судить по обилию буковок, вылетающих из-под их подвижных пальцев, могу сказать, что джентльмены эти тоже явно не у станка стоят и не асфальт по ночам укладывают. Плохо еще с вайфаями у нас в тяжелом машиностроении и дорожном строительстве…
Единственное, до чего я додумался, — это складывать трофеи в коляску мотоцикла, чтобы не палиться, бегая с разномастными бумажками в руках. В очередную ходку я чуть не налетел на командира, который нежно, словно мать больного ребенка, нес на руках длинного и тощего немца. Последний был без сознания, хотя никаких повреждений на первый взгляд я не заметил. Зато заметил свисающую на цепочке бляху…
–Давай, грузим его и в темпе вальса мотаем отсюда, — тихонечко приказал командир.
Самое смешное, что на нас никто внимания не обратил, хотя, сидя на жестком креслице позади Саши, я вжимал голову в плечи, и меня нешуточно потряхивало — все время ожидал сзади чего-нибудь вроде «Halt!», «Zurck!», а то и просто выстрела. Но пронесло…
…Только долетели до стоянки, как колонна немедленно двинулась в путь, даже пленника допрашивали на ходу в кузове «опеля», а трофейные документы так и валялись кучей в углу. Спустя час или около того Фермер решил сделать перерыв в общении с жандармом, после чего изрядно помятого немца плотненько упаковали и оставили валяться под лавкой. Удачно или нет, но при разборе вражеских бумаг я нашел карту. Как раз в той самой сумке, стыренной из «штеверовского» «кюбельвагена»[84]. Саша только взгляд на нее бросил, как сразу помрачнел. Я, признаться, в первые мгновения и не понял, отчего…
Спросить получилось буквально минуту назад, когда до железной дороги дошли и в кустах залегли.
Вот только командир что-то не торопится отвечать, словно смущает его что-то.
–Видишь ли, Леха… — «О, разродился наконец!» — Мы в такой гадючник влезли, что трепать мой лысый череп! — И в ответ на мой удивленный (а что — в таком настроении я Сашу, пожалуй, что и никогда не видел) взгляд продолжил: — Пауза нам нужна. Носиться по тылам вменяемого противника можно при большом везении довольно долго, но наше везение, похоже, попросилось в отпуск. На карте, что ты добыл, отрисована обстановка на вчерашний день. И единственное, что я могу сказать — немецкие части впереди в три слоя стоят и мелочью всякой пересыпаны. И всю эту красоту нам надо преодолеть, это если забыть про такие «малозаметные», — он саркастически усмехнулся, — препятствия, как Днепр, и чуть меньшие речки, вроде Друти с Сожем.
–Но ведь партизаны в войну годами в тылу жили и на Большую землю гонцов посылали.
–Эх, Тотен, Тотен… Так это и есть та самая война! Вот только мы ни разу не те партизаны. Сколько мы людей здесь знаем, а? То-то же. — Он назидательно качнул пальцем у меня перед носом, прочитав ответ на свой вопрос у меня на лице. — Партизаны, Лешка, они не сами по себе партизанили. Или местные помогали, кто по-родственному, а кто и по партийной линии, или забрасывали их с той стороны, вроде как товарищей Кузнецова с Медведевым или Ваупшасова, это если наиболее громкие имена взять. А потом подкармливали, раненых вывозили. Пусть не регулярно и не в полном объеме, но темне менее… А у нас уже и еда заканчивается. Потом, прикинь, если бы Тошку не шутейно ранило, а так, что без операции не обойтись, а? Я в Дока почти как в икону верю, но вспомни, как оно с Игорем вышло? И учти, что не бывает диверсантов-универсалов. Армейская разведка в ближних тылах ползает, и чуть что — сразу назад к своим. «Глубинники», как правило, лишь разведкой занимаются, а если и взрывают что-нибудь, то именно к такой миссии долго готовятся — подходы к объекту разрабатывают, тренируются. А мы как раз те самые не существующие в природе «универсалы» и есть, и разведданные в объеме как минимум учебника истории передаем, и гиммлеров направо-налево убиваем, и о хлебе насущном паримся…
–А почему мы тогда сейчас сюда, на железку, пришли?
–Не могу без дела сидеть, — честно ответил Саша. — А подумать и в дороге можно. Шесть часов сюда шли, все время и думал.
–Ну и как, командир? — Я улыбнулся ему, чтобы подбодрить, вот только непонятно — его или себя. — Что надумал?
–Не гони, Тотен, — улыбнулся Фермер в ответ, — я только начал процесс…
Приказ О порядке награждения летного состава Военно-воздушных сил Красной Армии за хорошую боевую работу и мерах борьбы со скрытым дезертирством среди отдельных летчиков
№0299
19 августа 1941 г.
Для поощрения боевой работы летного состава Военно-воздушных сил Красной Армии, отличившегося при выполнении боевых заданий командования на фронте борьбы с германским фашизмом, приказываю ввести порядок награждения летчиков за хорошую боевую работу, а командирам и комиссарам авиадивизий представлять личный состав к награде в соответствии с приказом:
I. А. В истребительной авиации
1. Установить денежную награду летчикам-истребителям за каждый сбитый самолет противника в воздушном бою в размере 1000 рублей.
2. Кроме денежной награды летчик-истребитель представляется:
за 3 сбитых самолета противника — к правительственной награде;
за следующие 3 сбитых самолета противника — ко второй правительственной награде;
за 10 сбитых самолетов противника — к высшей награде — званию Героя Советского Союза.
3. За успешные штурмовые действия по войскам противника летчики премируются и представляются к правительственной награде:
за выполнение 5 боевых вылетов на уничтожение войск противника летчик-истребитель получает денежную награду 1500 рублей;
за выполнение 15 боевых вылетов летчик-истребитель представляется к правительственной награде и получает денежную награду 2000 рублей;
за выполнение 25 боевых вылетов летчик-истребитель представляется ко второй правительственной награде и получает денежную награду 3000 рублей;
за выполнение 40 боевых вылетов летчик-истребитель представляется к высшей правительственной награде — званию Героя Советского Союза и получает денежную награду 5000 рублей.
Во всех случаях результаты и эффективность выполнения штурмовых действий должны быть подтверждены командирами наземных частей или разведкой.
4. За уничтожение самолетов противника на аэродромах летчики-истребители премируются и представляются к правительственной награде:
за успешное выполнение 4 боевых вылетов на уничтожение самолетов противника на его аэродромах летчик-истребитель получает денежную награду 1500 рублей;
за успешное выполнение 10 боевых вылетов днем или 5 вылетов ночью летчик-истребитель представляется к правительственной награде и получает денежную награду 2000 рублей;
за успешное выполнение 20 боевых вылетов днем или 10 вылетов ночью летчики-истребители представляются ко второй правительственной награде и получают денежную награду 3000 рублей;
за успешное выполнение 35 боевых вылетов днем или 20 вылетов ночью лица летного состава представляются к высшей правительственной награде — званию Героя Советского Союза и получают денежную награду 5000 рублей.
Результаты боевых действий по аэродромам противника должны быть подтверждены фотографированием или разведывательными данными.
Летчики, применившие в воздушном бою таран самолета противника, также представляются к правительственной награде.
Количество сбитых самолетов устанавливается в каждом отдельном случае показаниями летчика-истребителя на месте, где упал сбитый самолет противника, и подтверждениями командиров наземных частей или установлением на земле места падения сбитого самолета противника командованием полка.
Б. В ближнебомбардировочной и штурмовой авиации
1. За успешное выполнение 10 боевых заданий днем или 5 боевых заданий ночью по разрушению и уничтожению объектов противника каждое лицо из состава экипажа представляется к правительственной награде и получает денежную награду 1000 рублей.
2. За успешное выполнение 20 боевых заданий днем или 10 боевых заданий ночью каждое лицо из состава экипажа представляется ко второй правительственной награде и получает денежную награду 2000 рублей.
3. За успешное выполнение 30 боевых заданий днем или 20 боевых заданий ночью каждое лицо из состава экипажа представляется к высшей награде — званию Героя Советского Союза и получает денежную награду в размере 3000 рублей каждый.
Во всех случаях качество выполнения боевых заданий и их эффективность должны быть подтверждены обязательно фотоснимками в момент бомбометания или спустя 3–4 часа и разведывательными данными.
4. Независимо от количества выполненных боевых заданий летчик, штурман или стрелок-радист, лично сбивший:
1 самолет противника — получает денежную награду 1000 рублей;
2 самолета противника — представляется к правительственной награде и получает 1500 рублей;
5 самолетов противника — представляется ко второй правительственной награде и получает 2000 рублей;
8 самолетов противника — представляется к званию Героя Советского Союза и получает денежную награду в 5000 рублей.
В. В дальнебомбардировочной и тяжелобомбардировочной авиации
1. За бомбардировки объектов противника промышленного и оборонного значения экипажи ДБ авиации и ТБ авиации подлежат награждению:
за каждую успешную бомбардировку лица из состава экипажа получают денежную награду в размере 500 рублей каждый;
за 5 успешных бомбардировок, кроме денежной награды, лица из состава экипажей самолетов представляются к правительственной награде;
за 8 успешных бомбардировок, кроме денежной награды, лица из состава экипажа самолетов представляются ко второй правительственной награде;
за 12 успешных бомбардировок, кроме денежной награды, лица из состава экипажа самолетов представляются к высшей правительственной награде — званию Героя Советского Союза.
2. За успешные действия в ближнем тылу противника экипажи ДБ авиации и ТБ авиации получают денежные награды и представляются к правительственным наградам таким же порядком, как и экипажи ближнебомбардировочной авиации.
3. При действиях по политическому центру (столице) противника:
за каждую бомбардировку каждое лицо экипажа получает денежную награду в размере 2000 рублей;
за 3 успешных бомбардировки каждое лицо из состава экипажа представляется к правительственной награде;
за 5 успешных бомбардировок каждое лицо из состава экипажей представляется ко второй правительственной награде;
за 10 успешных бомбардировок каждое лицо из состава экипажей представляется к званию Героя Советского Союза.
Г. В ближне— и дальнеразведывательной авиации
1. За успешное выполнение заданий по разведке противника:
за 10 боевых заданий днем или 5 боевых заданий ночью каждое лицо из состава экипажа представляется к правительственной награде и получает денежную награду 1000 рублей;
за 20 боевых заданий днем или 10 заданий ночью каждое лицо из состава экипажа представляется ко второй правительственной награде и получает 2000 рублей;
за 40 заданий днем или 15 заданий ночью каждое лицо из состава экипажа представляется к званию Героя Советского Союза и получает 3000 рублей.
Во всех случаях даные по разведке должны быть подтверждены фотоснимками или показаниями других экипажей, вылетавших для уничтожения обнаруженных объектов противника или уточнения разведывательных данных предыдущих экипажей.
II. Порядок награждения частей ВВС Красной Армии и их командиров
Представление к награждению орденами Союза ССР лучших авиационных полков и отдельных эскадрилий производится командующими ВВС фронтов, исходя из результатов боевой работы при наименьших потерях людей и своей материальной части.
Командиры и комиссары авиационных полков и эскадрилий представляются к правительственным наградам:
А. В истребительной авиации
Командир и комиссар эскадрильи, уничтожившей в воздушных боях не менее 15 самолетов противника и потерявшей при этом своих не более 3 самолетов, представляются к ордену Ленина.
Командир и комиссар полка, уничтожившего в воздушных боях не менее 30 самолетов противника и потерявшего при этом своих не более 5 самолетов, представляются к ордену Ленина.
Б. В Ближнебомбардировочной и штурмовой авиации
Командир и комиссар эскадрильи, выполнившей не менее 100 успешных боевых самолето-вылетов при потере не более 3 своих самолетов, представляются к правительственной награде.
Командир и комиссар полка, успешно выполнившего не менее 250 боевых самолето-вылетов при потере не более 6 своих самолетов, представляются к ордену Ленина.
В. В дальнебомбардировочной и тяжелобомбардировочной авиации
Командир и комиссар эскадрильи, успешно выполнившей не менее 50 боевых самолето-вылетов на бомбардирование объектов противника при потере не более 2 своих самолетов, представляются к ордену Ленина.
Командир и комиссар полка, успешно выполнившего не менее 150 самолето-вылетов при потере не более 5 своих самолетов, представляются к ордену Ленина.
Г. В разведывательной авиации
Командир и комиссар эскадрильи, выполнившей не менее 100 полетов на разведку в ближней разведывательной авиации и не менее 50 полетов в дальней разведывательной авиации при потере не более 3 своих самолетов, представляются к ордену Ленина.
III. Поощрения за сбережение материальной части и безаварийность
Летный и технический состав, независимо от характера выполняемой работы, подлежит премированию денежной наградой за сбережение материальной части и полеты без поломок и аварий:
летчики, независимо от стажа и командной категории, за каждые 100 полетов, за исключением полетов по кругу, без всяких летных происшествий получают награду 5000 рублей.
Потеря летчиком ориентировки при выполнении полета исключает возможность получения денежной награды;
технический состав, обслуживающий самолеты, получает денежную награду в размере 3000 рублей при условии безотказной работы материальной части и при отсутствии невыходов ее в полет за каждые 100 самолето-вылетов;
руководящий инженерный состав получает 25% денежной награды от общей суммы премирования технического состава части.
За быстрый и качественный восстановительный ремонт самолетов личный состав походных авиаремонтных мастерских премировать денежной наградой в размере 500 рублей за каждый восстановленный самолет.
За восстановление свыше 50 самолетов помимо денежной награды личный состав ПАРМов командованием дивизий представляется к правительственной награде.
IV. Меры борьбы со скрытым дезертирством среди отдельных летчиков
Командирам и комиссарам авиадивизий все случаи вынужденных посадок с убранным шасси и другие летные происшествия, выводящие материальную часть самолетов из строя, тщательно расследовать.
Виновников, совершивших посадки с убранным шасси или допустивших другие действия, выводящие материальную часть из строя без уважительных причин, рассматривать как дезертиров и предавать суду военного трибунала.
Приказ ввести в действие с 20 августа с.г., передать в части ВВС по телеграфу и прочесть всему личному составу.
Народный комиссар обороны СССР И. Сталин
Приложения
ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ АДМИНИСТРАЦИИ И ХОЗЯЙСТВА (Hauptamt Verwaltung und Wirtschaft; HAVW).
Одно из центральных управлений СС. Создано 20.4.1939 путем переформирования Главного бюджетно-строительного управления СС. Во главе ХАФВ все время существования стоял О. Поль, в руках которого было сосредоточено руководство всеми хозяйственными, административными и финансовыми делами СС. В то же время из ведения Поля были изъяты вопросы хозяйства концлагерей, где безраздельно властвовал Т. Айке. 31.1.1942 преобразовано в Главное административно-хозяйственное управление СС.
ХАФВ имело следующую структуру:
Начальник: группенфюрер СС Освальд Поль,
Адъютант: оберштурмфюрер СС Карл Гейнц Паульсен,
Начальник штаба: гауптштурмфюрер СС Шмидт,
Главный отдел права: гауптштурмфюрер СС д-р Курт Шмидт-Клевенов,
Главный отдел кадров: унтерштурмфюрер СС Фриц Энгельке,
Главный отдел W (вопросы промышленности): д-р Ганс Хохеберг.
Управление III A, руководитель — штурмбаннфюрер СС д-р Вальтер Зальпетер:
Главный отдел III A 1 («Deutsche Erd-und Stalwerke GmbH»);
Главный отдел III A 2 (зарубежные операции);
Главный отдел III A 3 («Gem. Wohnung-und Heimstatten GmbH»);
Главный отдел III A 4 («Ostdeutsche Baustoffwerke GmbH»).
Управление III B, руководитель — оберфюрер СС Карл Меккель:
Главный отдел III В 1 (минеральные ресурсы);
Главный отдел III В 2 (фарфоровые заводы);
Главный отдел III В 3 (патенты).
Управление III С, руководитель — оберштурмбаннфюрер СС Герхард Маурер:
Главный отдел III С 1 («Bildverlag GmbH»);
Главный отдел III С 2 («Nordland-Verlag GmbH»);
Главный отдел III С 3 («Deutsche Ausrustungsw. GmbH»).
Управление III D, руководитель — штурмбаннфюрер СС Генрих Фогель:
Главный отдел III D 1 (сельское хозяйство);
Главный отдел III D 2 (лесная промышленность);
Главный отдел III D 3 (обрабатывающие предприятия).
Управление по специальным вопросам, руководитель — штурмбаннфюрер СС Хорст Клейн:
Главный отдел H S 1 (охрана памятников культуры);
Главный отдел H S 2 (увековечение памяти короля Генриха);
Главный отдел H S 3 (строительство учреждений культуры);
Главный отдел H S 4 (строительство).
Беседа по случаю присутствия фюрера и Верховного главнокомандующего вооруженных сил в штабе группы армий «Центр» 4 августа 1941 г.
Фюрера сопровождают генерал-фельдмаршал Кейтель, генерал артиллерии Йодль и полковник службы Генерального штаба Шмундт, генерал-фельдмаршала Бока сопровождают начальник штаба и начальник Оперативного отдела штаба группы армий «Центр». Кроме того, присутствуют: начальник Оперативного отдела Главного командования сухопутных войск, а также командующий 2-й танковой группой генерал Гудериан и командующий 3-й танковой группой генерал Гот.
Генерал-фельдмаршал фон Бок докладывает обстановку на фронте группы армий «Центр» и обрисовывает положение с личным составом и материальным обеспечением.
Генерал-полковник Гудериан докладывает обстановку на фронте 2-й танковой группы, включая потребности восполнения потерь в офицерах, унтер-офицерах и солдатах, а также в технике. В случае подвоза необходимого числа новых двигателей можно на 70 процентов восстановить боеспособность танков для ведения глубоких операций, а в случае подвоза только запасных частей — лишь для ведения ограниченных операций.