«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв Рыбаков Артем

–Рейхсфюрера СС, товарищ Тимошенко. Информация, конечно, пока еще проверяется, но очень похоже на правду.

–Это они, безусловно, молодцы! — устало улыбнулся нарком обороны. — Но нам-то с этого какой профит в текущих условиях? — Выросший в Одесской губернии маршал иногда употреблял странные слова.

–Как доносят мои разведгруппы, немцы в экстренном порядке проводят противодиверсионные мероприятия, а из-за этого, товарищи, ситуация на всех, я повторю — на всех, дорогах очень осложнилась. Заторы не только на основных шоссе, но и на грунтовках. Уже и на рокадах появились пробки!

–Отрадно, ничего не скажешь, — заявил начальник штаба фронта Соколовский[54], потерев ладонью землистое, как и у большинства присутствующих, лицо. — То есть вероятна задержка с переброской резервов и подкреплений?

–Совершенно верно, товарищ генерал-лейтенант! — с энтузиазмом ответил Цанава. — В ближнем тылу нам помогают «истребители», а в глубоком тылу врага — диверсионные группы! Опять же, Пономаренко активно ведет организацию партизанских отрядов.

–Но речь идет, как я понимаю, о южном фланге армейской группы «Центр»?

–Не только. В Минске силами подполья также проводятся диверсии, а важность его, как узла коммуникаций, вам, товарищ Соколовский, объяснять не надо.

Начштаба покачал головой, не отвлекаясь от блокнота, где делал пометки. Некоторая беспардонность и прямолинейность начальника Особого отдела была начштаба известна, а потому обращать внимание на то, что другой счел бы грубостью, Василий Данилович не стал. Ну, не отвык еще Лаврентий Фомич от замашек наркома внутренних дел республики — что тут поделаешь?

–Значит, этим диверсантам необходимо обеспечить всю возможную помощь! — резюмировал Тимошенко. — Чем больше мы им поможем, тем больше они помогут нам. Жаль, что на направлении Витебск — Борисов таких групп нет. Теперь перейдем к действиям маневренных подразделений…

Москва, ул. Дзержинского, дом 2.

17 августа 1941 года. 4:17

–Наум, ты можешь объяснить, что происходит? — Судоплатов устало откинулся в кресле.

–А что тебя смущает? — вместо Эйтингона по-еврейски вопросом на вопрос ответил Серебрянский.

–Ничем не обоснованный выход на связь в открытом режиме — вот что!

–Просто они следы заметают, — флегматично ответил Яков Исаакович, почесав кончик длинного носа. — Меня другое занимает — как они за трое суток на такое расстояние ухитрились оторваться? По прямой от места ликвидации до обозначенного в радиограмме района больше полутора сотен верст. А ведь немцы никуда не делись! Прям как тогда, когда они севернее Минска работали. Раз — и полсотни верст проскочили. По воздуху они, что ли, летают?

–А что непонятного, Яков? — Эйтингон отхлебнул давно остывший чай из стакана с изящным подстаканником, поморщился и поставил назад на поднос. — Насколько я понимаю, «Странники» довольно часто переодеваются в форму немцев, а гардеробчик, если верить их донесениям, у них должен был собраться преизрядный. Так что тут едут саперы или там пожарные, а через десять верст уже пехота или летчики. Попробуй поймай таких хитрых!

–Ну, этого мы наверняка не знаем, Наум. — Зевок скомкал окончание фразы. Павел торопливо прикрыл рот рукой, выждал и снова спросил: — Так зачем они авиацию вызывали? Ты вообще когда-нибудь слышал, чтобы диверсионная группа вызывала авиацию себе в поддержку?

–Я? Нет, не слышал. Но мы до начала этой войны о многом никогда не слышали. Вспомни о немецких диверсантах в нашей форме! Судя по донесениям, целые роты иногда приезжали…

–Думаешь, «Странники» так же действуют?

–А чего тут думать? Минимум два случая точно известны — двенадцатого июля и в начале августа. Вопрос в другом: почему именно авиация и почему именно в том месте?

–Паша, тебе действительно это важно? — Серебрянский, как и его собеседник за минуту до того, с трудом подавил зевок.

–Да нет, в общем-то…

–Тогда пошли спать, а то в глаза спички вставлять уже нужно!

–Верно, но вы идите, а я тут покемарю.

Словно по закону подлости, на столе пронзительно затрезвонил один из телефонов.

–Судоплатов у аппарата! — Павел метнулся к столу больше для того, чтобы прекратить это мерзкое треньканье, нежели с целью узнать, что же там такое срочное стряслось.

–Да… да… Через сколько расшифровка будет закончена… — И Эйтингон, и Серебрянский внимательно прислушивались к односложным ответам друга и начальника. — Через четверть часа? Да, приносите — я у себя. — Положив трубку, он повернулся к соратникам: — Пришел ответ от Кожевенника, минут двадцать придется подождать — послание длинное.

–Ладно, подождем, куда мне, старику, спешить? — Серебрянский принялся устраиваться на диване. Павел посмотрел на эти приготовления с некоторой печалью, поскольку сам нацелился на это место, планируя вздремнуть до прихода посыльного от шифровальщиков. Но решил, что Якову куда нужнее, все-таки возраст и из тюрьмы человек недавно, и направился к креслу у окна, прихватив по пути стул, чтобы ноги было куда положить.

Отдел дешифровки не обманул, и без двадцати пять в кабинет зашел немолодой сержант госбезопасности. По выработавшейся за последние месяцы привычке Павел проснулся, стоило только скрипнуть двери. Почитай, с самого начала войны в кровати поспать получается через три дня на четвертый.

–Вот, товарищ старший майор. — Сержант протянул Судоплатову опечатанный конверт с радиограммо и журнал для росписи.

–Спасибо! — Поставив размашистую подпись в соответствующей графе, Павел быстро сорвал сургучную печать и, достав расшифровку, углубился в чтение.

–Ну, что-о-о там? — На этот раз зевнул Наум, которому пришлось дремать за столом.

–Они готовы к проведению операции, но взрывчатки у них нет. Как сообщает Новиков, у Трошина проработано несколько вариантов, и если им подкинут полтонны тротила, то шоссе они перекроют не на три дня, как раньше, а на неделю-другую. Тут и выкладки приведены.

–Примерчик приведи, Паша.

–Из наиболее странного — передвижной фугас в виде грузовика с зарядом на пару сотен кило и пятью центнерами металлических обломков в качестве готовых осколков.

–А что, может очень неплохо сработать! — оживился Серебрянский. — Главное — к месту не привязано, и хочешь к штабу подкатывай, а хочешь — посреди дороги ставь!

–И опять, прошу отметить, готовые осколки! — добавил Эйтингон. — А кто у нас любит готовые осколки, товарищи? — Вопрос был скорее риторическим, поскольку о странном пристрастии группы «Странники» к подобному способу поражения противника знали все присутствующие.

–Но как доставить им груз? Парашюты?

–Э нет! — усмехнулся Судоплатов. — Новиков кое-что поинтереснее предложил.

–А чем ему парашюты не милы? — Эйтингон принялся разжигать спиртовку — чай вскипятить.

–Кроме приема груза, у него есть какая-то важная информация, которую он не может передать по радио.

–И что это?

–Он пишет, что тетрадь с важными военными данными, составленная группой майора госбезопасности Куропаткина.

–Ох-ё! И что будем делать?

–Использовать связи, конечно! — Судоплатов протянул листок с донесением заму, а сам снял трубку с одного из четырех аппаратов: — Дайте штаб ВВС, пожалуйста…

Лейтенант Нойзе был воякой старым и, можно сказать, заслуженным. Рядовым успел повоевать в Великой войне, потом много лет тянул унтерскую лямку, пока наконец не сподобился получить свой первый офицерский чин. Случилось это всего за месяц до начала наступления на востоке. Первое время Карла держали в пехотной школе, где он гонял «затычек»[55] и вполне соответствовал… Собственно, ничего для него не поменялось, пока Восточный фронт не потребовал новых людей, знающих, какой рукой держать винтовку. В нарушение ставшего за многие годы привычным порядка вещей их рота отправилась не в одну из дивизий, приписанных к соответствующему военному округу, а стала пополнением для пятьдесят второй пехотной дивизии, сражающейся с русскими где-то на бескрайних просторах этой дикой страны. Что просторы бескрайние, Карлу стало понятно уже в первую неделю пребывания. От станции, где их выгрузили, до пункта назначения их отделяло ни много ни мало три сотни километров. На вопрос «А почему рельсы кончаются так рано?» встреченный Нойзе земляк, тоже уроженец Лейпцига, ответил, сокрушенно качая головой, что даже колея у «Иванов» не такая, как по всей Европе, и ее приходится сужать. Потом им сказали, что с транспортом большая напряженка и все расстояние придется преодолеть на своих двоих. Так что через неделю марша даже он, старый служака, не чувствовал морального права требовать от своих солдат соблюдения формы одежды.

До Могилева, где сейчас разместился их сто восемьдесят первый полк, изрядно потрепанный в боях за город, оставались жалкие полсотни километров, когда все встали — как сообщил проезжавший мимо фельджандарм, «Иваны» разбомбили колонну и повредили мост, и расчистить путь меньше чем за десять часов саперам вряд ли удастся. Сплюнув густую из-за всепроникающей пыли слюну, Нойзе приказал разбить лагерь на берегу пересекавшей шоссе речушки. Стоило заранее занять лучшие места, пока основная масса застрявших в пробке не сообразила что к чему. Опыт в очередной раз не подвел — его солдаты уже выкупались и готовили на кострах еду, а многие подразделения еще только спускались с высокой насыпи шоссе. Один молодой лейтенантик даже подошел за разрешением разбить лагерь к обер-лейтенанту из какой-то штабной, если судить по обилию антенн на машинах, колонны. «Вот желторотик! — снисходительно подумал Карл. — Зачем спрашивать разрешения, если и так все понятно? Жандарм сказал десять часов, а это значит, что при самом лучшем раскладе путь откроют после полуночи. Ночью даже если кто двинется вперед, то это будут ближайшие к Могилеву подразделения, а до нас очередь дойдет хорошо если к завтрашнему обеду. — Тут его мысли приняли несколько иное направление: — А штабные эти странные — старые все и оружие из рук не выпускают. Даже водитель, что сейчас в одном из грузовиков дремлет, моего возраста. Неужели за баранку никого помоложе найти не смогли? Хотя если они, к примеру, из разведки или из службы охраны тыла, то тут возраст не помеха, а совсем наоборот — основательности больше!» На память ему пришло, что такие же взрослые несуетливые «дядьки» занимались проверкой всего проходящего транспорта пару дней назад на этой же трассе, и Карл мог с уверенностью сказать, что это были не обычные «цепные псы»[56], а кто-то другой — или тайная полевая полиция, а может, и СД…

Проверив еще раз расположение своего взвода, лейтенант Нойзе занялся тем, что предпочитают делать опытные солдаты, если им выпадает нежданный отдых, — сном.

…В шесть утра Карла разбудили громкие выкрики фельджандарма, который в жестяной рупор сообщал, что движение на дороге восстановлено и можно продолжить свой путь к фронту. Лагерь солдаты, выдрессированные им еще в казармах, свернули за четверть часа, а еще через пятнадцать минут сытые, умытые и отдохнувшие они построились на дороге.

«Интересно, а куда штабные подевались? — Нойзе обратил внимание на отсутствие давешних приметных машин. — Неужели уехали? Вряд ли, впереди слишком много грузовиков. Наверное, в деревню ближайшую подались, переночевать с комфортом…» — По старой привычке он достал из кармана «молитвенник»[57] и, сам не зная почему, записал свои наблюдения. От того ли, что делал так как минимум половину своей жизни, или из-за каких-то несообразностей, замеченных взглядом старого служаки, как знать?

Надо сказать, что всеобщего ликования по поводу успешного начала русского похода Карл не разделял. Слишком хорошо он помнил слова отца, потерявшего ногу в августе четырнадцатого под Танненбергом[58]: «Они могут казаться дикарями, у них могут быть командиры, чьи головы вырезаны из дуба, но они знают, как должны умирать настоящие солдаты».

К тому же, всю свою карьеру прослужив в пехоте, Нойзе был уверен, что все эти ухищрения вроде «танковых кулаков», армад пикировщиков и прочего — не более чем возможность сделать жизнь простого пехотинца чуть легче. «Ну и что из того, что русские остались без самолетов, а их танки сделаны из фанеры? Солдаты у них пока есть… А значит — есть работа и для нас».

Солнце стояло пока невысоко, а выпавшая утром роса хоть немного, но прибила проклятую дорожную пыль, отчего шагать было легко и, можно даже сказать, приятно! К тому же далеко не все подразделения, вставшие на ночевку, собрались так же быстро, как рота Карла, и дорога была почти свободна, и не приходилось тормозить, упираясь в затылок впереди идущим подразделениям. Пару километров солдаты шли, весело балагуря. Многие курили, что было хорошим признаком — к примеру, вчера днем все так устали, что первые бойцы закурили только после часа отдыха.

Чуть в стороне над лесом Карл заметил в небе несколько темных точек. Как выяснилось, внимание на них обратил не он один — шедший рядом гефрайтер Болен показал в ту сторону рукой и сказал:

–Смотрите, парни, орлы рейхсмаршала решили не допустить вчерашнего!

Многие, услышав такое заявление, заулыбались, а один из новичков даже принялся фальшиво насвистывать «За Канал!»[59]. Когда он дошел до припева, еще двое, такие же юнцы, подхватили:

А спустя десять минут начался ад!

Когда их заметили, самолеты летели почти параллельно шоссе на расстоянии примерно двух километров, и они двигались назад, в сторону Бобруйска. Ко второму куплету песни следить за ними, не повернув головы, было уже сложно, да и «радость первой встречи» прошла, и пехотинцы зашагали дальше. Через несколько минут Нойзе услышал за спиной басовитое гудение, чем-то отдаленно похожее на то, что издает шмель, теплым летним деньком перелетающий от цветка к цветку. Карл обернулся и увидел, как тройка незнакомых ему самолетов, увеличиваясь в размерах, стремительно приближается к дороге. «Остроносые, со стеклянным горбом кабины», — машинально отметил лейтенант. За ними виднелись еще несколько троек. Нойзе хотел было отвернуться, подумав, что парни из люфтваффе решили подбодрить пехоту, пролетев поближе к дороге, когда под крыльями головной тройки что-то сверкнуло и к шоссе протянулись дымные следы! «Что за черт?!» — только и успел подумать Карл, а в сотне метров от него уже встали пыльные султаны разрывов. Грохот и ударная волна, мягко толкнувшая много повидавшего на своем веку солдата, вывели Нойзе из ступора.

–Это русские! Всем с дороги! Всем с дороги! — заорал он, инстинктивно вжав голову в плечи, когда над ним пронеслись, ревя моторами, хищные тени. — Пулеметы к бою! — продолжил он, но тут же вспомнил, что их рота маршевая, а потому пулеметов у них в наличии ровно половина от положенных по штату! А пулеметных двуколок так вообще нет — солдаты на горбу «тридцать четвертые» тащат. И за два дня марша он видел штатные зенитные спарки всего три раза…

В отчаянии он смотрел, как солдаты скатываются с высокой в этом месте насыпи и лишь незначительная их часть берется за оружие, готовясь дать хоть какой-нибудь отпор русским.

А те, будто зная, что опасаться тут нечего, летели над дорогой, вываливая из бомболюков свой смертоносный груз. Самолеты, атаковавшие первыми, уже сеяли смерть и разрушение где-то далеко впереди, откуда доносились стрекот скорострельных пулеметов и редкие разрывы. Сзади же, в той стороне, где они вчера разбили свой бивак, сквозь пелену пыли поднимались султаны густого черного дыма. «Ту колонну, что топливо везла, накрыли, — сообразил Карл. — Сколько там грузовиков было? Шесть или семь? А пока видно только четыре столба дыма… Улетели? Вроде как да… Мои, главное, чтоб не пострадали!» На четвереньках Нойзе выбрался обратно на дорогу. Поднялся во весь рост, машинально отряхнул китель и бриджи от пыли и скомандовал:

–Маршевая рота сто… Ах! — Сильный удар в спину, чуть выше поясницы, заставил лейтенанта замолчать. Не устояв на ногах, Нойзе ничком упал в густую пыль, быстро впитывавшую обильно текущую из сквозной раны кровь. Последнее, о чем успел подумать Карл, было то, что номера у вчерашних «штабных» были неправильные — у лимузина с антенной гражданские дюссельдорфские, у «протце» — армейские с тактическим значком моторизованной роты радиосвязи, а у «блитца» — тоже армейские со значком отдельной охранной роты.

Доклад

командующего военно-воздушными силами Фронта резервных армий заместителю Народного Комиссара Обороны Союза ССР о мерах повышения боеспособности военно-воздушных сил

(28 июля 1941 г.)

Сов. секретно

Заместителю Народного комиссара обороны СССР генерал-лейтенанту авиации Жигареву

На основе краткого опыта войны считаю, что ВВС КА несут значительные потери в личном составе и материальной части и не дают полной отдачи по следующим причинам:

1. Слабой подготовки летно-технического состава, прибывшего на фронт на новой матчасти (ЛаГГ, МиГ-3, Пе-2, Ил-2, Як-1 и т.п.). Так, например, прибывшая в мое подчинение дивизия полковника Зотова в первый же день вывела из строя 7 самолетов (2 Пе-2, 2 Ил-2, 2 ЛаГГ и МиГ-3) из общего числа 32 самолетов, причем самолеты разбиты при взлете и посадке. Два Ил-2 разбиты командиром эскадрильи и его заместителем при взлете и посадке.

Летно-технический состав, в том числе и руководящий состав, слабо усвоил эксплуатацию материальной части на земле и в воздухе.

2. Слабой штурманской подготовки летного состава, в результате чего происходят «блудежки» и вынужденные посадки вне аэродрома. Так, например, в 38-й иад с 15 по 26.7.41 года было 16 случаев потери ориентировки, в результате чего 9 самолетов разбито и 2 человека погибло; в дивизии полковника Зотова с 22 по 26.7.41 г. — 4 случая потери ориентировки при одной поломке самолета. В дивизии полковника Белова в первый же день вылета на боевое задание не вернулись на свой аэродром 7 самолетов, причина — потеря ориентировки.

3. Отсутствие системы в снабжении частей и соединений ВВС. Так, например, 31-й сад (командир — полковник Руденко), 12-й сад (командир — полковник Аладинский), 38-й иад (командир — генерал-майор авиации Евсевьев), дивизия полковника Зотова (номера не имеет) и 10-й сад (командир — полковник Белов) прибыли на фронт без тылов, на не подготовленные в материальном отношении аэродромы.

Я вынужден был приказать командирам авиадивизий подчинять себе находящиеся в районе их расположения батальоны аэродромного обслуживания, не имеющие обслуживаемых частей, и, таким образом, обеспечил боевую работу этих соединений.

Отсутствие головных армейских авиаскладов и станций снабжения, а также в штабе ВВС фронта начальника снабжения и ремонта Отдела тыла ВВС значительно затруднило планирование, снабжение частей и организацию восстановления матчасти на полевых аэродромах.

Тыл ВВС громоздок и не отвечает основным свойствам авиации — подвижности и большой мобильности. Тыл авиации (бао) должен быть полностью моторизован, чтобы не загружать при перемещении железной дороги и быть способным при перебазировании на новый аэродром передвигаться на автотранспорте. Кроме того, бао должен быть численно сокращен в два раза и, может быть, более, ибо численность самолетов в обслуживаемых ими полках также сокращена сейчас в два раза.

Такая неорганизованность тыла ВВС, бессистемность в снабжении приводила к срыву боевых заданий и создавала трудные условия для выполнения боевых приказов высшего командования.

4. Отсутствие системы и мобильности в восстановлении частей ВВС, имеющих большую убыль в материальной части, но малые потери среди летно-технического состава. Так, например, в 38-й иад с 22.7.41 года имеется свыше 30 человек летчиков и такое же количество техсостава без матчасти, но указаний, куда их направлять для получения материальной части и быстрейшего их возвращения вновь на фронт, до сих пор нет, несмотря на мои неоднократные запросы. Много летчиков и техсостава и в других авиасоединениях.

Мое личное мнение — отправлять для восстановления не отдельные экипажи, а целиком части с целью сохранить традиции и спайку среди личного состава частей, добытых в ходе боевых действий. Или пополнять их материальной частью путем доставки ее из тыла на фронт.

Целесообразно создать фронтовые резервные авиаполки, где бы происходило быстрое восстановление частей, потерявших в боях матчасть, но сохранивших кадры.

5. Слабое управление частями ВВС из-за отсутствия средств связи, как то: радиостанций и аппаратов СТ, БОДО и т.п. Необходимо авиации иметь свою связь, независимую от общей войсковой связи, и в первую очередь иметь хорошо налаженную радиосвязь, ибо, как показал опыт, проволочная связь, в особенности в армиях, является ненадежным средством связи и на нее полагаться нельзя. В авиации считаю основным средством связи рацию и самолет, а дублирующим — проволочную. Хорошо разработанная таблица коротких авиасигналов позволит очень гибко управлять частями ВВС и обеспечит своевременное выполнение авиацией боевых заданий.

Между тем вопросам связи (основам управления войсками, в том числе и ВВС) уделяется крайне слабое внимание. Так,например, штаб ВВС Фронта резервных армии существует с 6.7.41 года и до сих пор не имеет роты связи, ни в одном авиасоединении в штабах ВВС армий — радиостанций. Только сейчас штаб ВВС КА начал снабжать нас радиостанциями и другими средствами связи, но все это происходит крайне медленно.

Для общей пользы обстановка требует принятия срочных мер к устранению причин, ослабляющих боевую мощь нашей авиации и тормозящих организацию победы над врагом.

Командующий ВВС Фронта резервных армий генерал-майор Погребов

Глава 11

СПЕЦСООБЩЕНИЕ ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАРКОМА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ БЕЛОРУССИИ СЕКРЕТАРЮ ЦК КП (б) Б ОБ ОРГАНИЗАЦИИ

ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА МОРОЗКИНА

22 июля 1941 г.

Партизанский отряд под командованием заместителя начальника 1-го отдела 3-го управления НКГБ БССР Морозкина 20 июля 1941 г. находился на линии Бобруйск — Паричи.

В отряде в момент его организации было 104 человека из числа оперативно-чекистского отряда состава НКГБ, сотрудников НКВД и милиции. На сегодняшний день имеется 74 человека, в том числе и сотрудники Бобруйского горотдела — старшего лейтенанта госбезопасности Залогина.

Кроме того, в отряд влилось 20–25 человек из числа местного партийно-советского актива.

До перехода на нелегальное положение отряд подготавливал базы, вел агитацию среди населения, а с 10 июля с.г. оказался в тылу противника. Перейдя на нелегальное положение, разбит на группы по 10–12 человек каждая, назначив место сбора 17–20 июля 1941 г. в Брожеском с/совете Бобруйского района. Старшим групп дан пароль и условный знак вызова.

17 июля 1941 г. отряд собрался, за исключением группы под руководством Залогина, которая, по данным разведки, находится в районе Черные Броды Бобруйского района.

По данным разведки отряда, противник между Бобруйском и Минском восстановил железнодорожное сообщение и перевозит награбленные ценности.

Начальник отряда Морозкин и его заместитель Спирагин, достав ящик аммонала, 12 метров бикфордова шнура, вместе с группой в 17 чел. направились к Слуцкому шоссе и жел. — дор. ветке с диверсионными целями.

Остальная часть отряда, под руководством Гонцова и его заместителя Година, находится в районе дер. Михальково, Васильково, Н-Белица — линия боя частей Красной Армии с группами противника, разбитого на Жлобинском и Рогачевском шоссе.

Связь отряд поддерживает с М. Паричи через своих связных из местного населения.

Из вооружения отряд имеет не менее 2–3 гранат каждый, винтовку, револьвер, пистолеты «TT», бутылки с бензином.

Кроме того, в отряде имеется авиационный пулемет, два пулемета системы Дегтярева, два автомата, немецкая карта (трехверстка), бинокль, два компаса, приобретенные отрядом как оставленные в районе Бобруйска нашими войсками.

Потери в отряде были в результате бомбардировки д. Бортники Бобруйского района, где находился отряд. Убито 4 человека сотрудников Бобруйского горотдела НКВД и ранено трое сотрудников горотдела НКВД, из них один тяжело, которые направлены на излечение.

Для материального обеспечения отряда выдано 10 тыс. рублей.

Заместитель Наркома госбезопасности

Белорусской ССР ДУХОВИЧ

* * *

Ярцевский район Смоленской области РСФСР. 17 августа. 19:48

–Говорю вам, товарищ капитан, три коробки точно прищучили! — Невысокий молодой мужчина в вылинявшей практически до белизны гимнастерке, на защитных петлицах которой вызывающе поблескивали три новеньких темно-зеленых квадратика — редкость по нынешним временам большая, все больше довоенными, с «рубиновой» эмалью, обходились, — хлопнул ладонью по дощатому столу. — Одной я самолично под канистры «феньку» заправил! Второй, она без канистр была, Кашеватов двухсотграммовку с МУВом под днище присобачил, а с третьей конфуз приключился! — Старший лейтенант хохотнул. — Мы ж назад шли, почитай, пустые, как карман у детдомовского, а танк этот фрицы на отшибе заныкали, вот тут, у овражка. — Он заскорузлым пальцем с ткнул в карту-«километровку».

–И что придумали? — Моложавый седовласый капитан веселья подчиненного, похоже, не разделял, скорее — наоборот.

–Витька, ну, который педагог…

–Войтовский, прекратите паясничать и докладывайте по форме! — Нет, капитан не прикрикнул, даже наоборот, сказал нарочито негромко, но с лица весельчака улыбку словно сдуло.

–Есть докладывать по форме, тащ капитан! Рядовой Мирошниченко нашел у немцев в сарае кислоту аккумуляторную. Он, если вы не знаете, с четвертого курса Киевского университета ушел. Влет эту самую кислоту узнал. Ну, мы ее затрофеили и немцу в мотор да и вылили. Все четыре литра. Мирошниченко клятвенно заверил, что этот танк никогда больше не поедет! То есть, пока мотор на новый не поменяют, конечно! — На лице докладчика снова появилась улыбка.

–Оригинальное решение, одобряю! — похвалил капитан. — Как же вам удалось, товарищ старший лейтенант, все так аккуратно провернуть? Ведь если по вашим словам судить, то дело выеденного яйца не стоит! Вот так пошли, и раз — три танка уничтожили! Подробности давай, а то другим группам в последнее время не так везет. И, кстати, что за немцы были?

–Немцы — старые знакомые, двенадцатая танковая дивизия тридцать девятого мотокорпуса. Я их эмблемки лучше картинок в букваре знаю. У этих — птичья лапка в круге. А что до легкости, товарищ капитан, так люди у меня — во! — И он показал командиру большой палец. — Ну и везения немножко, не без этого.

–Ты, Войтовский, не прибедняйся, а то знаю я тебя, волю дай — по любому поводу начнешь тут мне «Христа ради» петь! Дело говори! Людям пригодится!

–А чего говорить-то? Немца, сами знаете, теперь на дороге подловить не так-то просто — охранение у них теперь есть всегда. Вот мы с ребятами покумекали и решили на стоянке взять. Так-то мы уже мясницкий взвод к ногтю взяли, дух там стоял, доложу я вам… Чуть слюной не захлебнулись. Ну а на обратной дороге решили задумку нашу проверить. Засекли деревушку одну — там у них опорный узел, потом Дементьев следы гусениц нашел. Так и вышли на стоянку-то. Там даже не деревня, а так названье одно — три дома да два сарая… Я думаю, они специально их рассредоточили, поскольку от передка недалеко — и восьми километров не будет…

Дверь в избу с громким скрипом распахнулась, и «истребитель» замолчал, потому что его начальник вскочил, как будто у него в стул была вмонтирована мощнейшая пружина:

–Товарищ генерал-майор, командир седьмого танкоистребительного батальона капитан Богумилов!

Рослый статный генерал бросил руку к козырьку:

–Продолжайте, товарищи, мне тоже интересно послушать. Вернее, нам. — Генерал посторонился, и вслед за ним вошли еще несколько старших командиров.

–Присаживайтесь, товарищ генерал. — Капитан пододвинул высокому гостю табурет. — Вот, товарищи, перед вами командир одной из лучших танкоистребительных групп всего фронта — старший лейтенант Войтовский. На счету его группы за месяц — шестнадцать танков, товарищи!

–Генерал-майор Рокоссовский! — гость протянул руку лейтенанту. — Целых шестнадцать, земляк? — после крепкого рукопожатия спросил командарм.

–С сегодняшними — девятнадцать, тащ генерал! — улыбнулся «истребитель». — Ну и кой-чего по мелочи.

–Скажи пожалуйста! Девятнадцать! — в тон ему ответил командующий шестнадцатой армией. — А ты сам из каких краев будешь? Я, к примеру, из Варшавы, так там хвастать мастаки.

–Не, товарищ генерал, я с Сахалина, там это не принято.

–Ну, раз не принято, давай, старшой, рассказывай, как поляк поляку, что на той стороне видал! — Несмотря на улыбку и шуточки, лейтенант понял, что голубоглазый командующий с орденом Ленина и тремя Красными Знаменами на груди не шутит.

–Трусят они, товарищ генерал! — ответил Войтовский.

–Прямо так и трусят? — Недоверие, прозвучавшее в вопросе, подстегнуло старшего лейтенанта:

–Может они сами и не понимают этого еще, товарищ генерал, но трусят. Мы, когда танки «выковыривали», на хитрость пошли. Чуть в стороне перестрелку затеяли для отвлечения. И раньше так делали, но тогда немцы сразу в направлении боя взвод или два посылали, чтоб, значит, прижать. А сейчас издалека стрелять начинают, на авось.

–Так куда же они в темноте попадут?

–Вот и я о том же, товарищ генерал! — с жаром воскликнул старлей. — Если на опорные пункты не лезть, то можно ходить довольно свободно. Ну, если с умом идти, конечно.

–Понятно… А все опорные пункты знаешь?

–Все не все, но многие знаю. Тут, на передке, моточасти стоят, им сложнее, чем пехоте приходится, — технику прятать надо, так что мест подходящих немного. А дальше к западу уже пехотные дивизии закрепились. — Пододвинув карту, «истребитель» начал показывать. — Они более цепкие, махра все-таки.

–А ты сам не махра, что так обзываешься? — спросил подошедший к столу за время разговора дивизионный комиссар с незатейливым лицом крестьянина и телосложением профессионального грузчика.

–Нет, товарищ комиссар! Я — пограничник.

–А… — протянул Рокоссовский. — Тогда ладно, тогда можно. Что с инженерным обеспечением у них?

–В некоторых местах закопались, как кроты, но в целом сплошной полосы нет.

–Мины?

–Есть кое-где. — Палец пограничника снова заскользил по карте. — Вот тут у них «тарелки» рядов в пять стоят, но это не страшно, мы их снимаем, если получается, конечно, и по-своему переставляем. В них взрывчатки богато, под Пречистым пару таких под мостик засунули — только щепки по округе летели, товарищ генерал! — Войтовский широко улыбнулся, словно предлагая порадоваться за высокое качество вражеских мин, но потом посерьезнел и вернулся к карте: — А вот тут хуже — «лягушки» понапиханы, мы туда не суемся. Немчура их на разные взрыватели ставит — бечевку и на нажим. Иногда — сразу на оба. Снимать муторно, а уж если зацепишь, то покрошит к такой-то матери.

–А вы разве не получили инструкции саперно-инженерного отдела штабарма? — спросил стоявший у входа молодой майор, как раз с саперными эмблемами в петлицах. — Три дня назад рассылали с нарочными.

–Евсеев, три дня назад эти ребята на той стороне были, — недовольно поморщившись, попенял саперу комиссар.

–А у тебя с собой копии нет, товарищ Евсеев? — Командарм подошел к проблеме более конструктивно.

–Есть, товарищ генерал-майор! — отчеканил сапер. — Но у меня одна осталась.

–Так ты небось наизусть ее выучил, так что давай сюда — «истребителям» нужнее.

Спорить майор не стал, а, достав из командирской сумки тоненькую брошюрку, протянул командующему.

Ухмыльнувшись, мол, мне-то она на кой сдалась, Рокоссовский передал пособие старшему лейтенанту.

–Спасибо, товарищ генерал-майор! — искренне обрадовался Войтовский. — Не хуже псалтыря вызубрим!

–Не за что, — отмахнулся командарм. — Вопрос к вам есть, товарищ старший лейтенант. Как думаете, если мы группы, подобные вашей, с танков на артиллерию переключим, что выйдет?

Бывший пограничник глубоко задумался, словно сомневаясь, отвечать начальству или нет, но, вздохнув, все-таки решился:

–Прикидывали мы, товарищ командарм, на тему пушек-то. Еще только за передок лазать начали, а уж прикидывали… Это сложнее выйдет. Танк, как волка, ноги кормят. Вот и не успевают подходы как следует постами обставить. И то, чуть мы провороним, все — пиши пропало. «Секрет» на «секрете» сидит и патрулем погоняет. А пушкари — люди основательные! У иных позиции и колючей проволокой бывает что обмотаны. Издалека бы их достать, но тогда винтовки снайперские нужны. И люди к ним со сноровкой соответствующей.

–Есть у нас одна штука — в самый раз будет! — Командующий повернулся к стоящим у дверей командирам: — Василий Иванович, давайте ваши картинки!

К столу подошел невысокий генерал-майор с волевым лицом и положил перед «истребителями» несколько листов с напечатанными на них типографским способом какими-то схемами.

–Генерал Казаков[60] и людей уже выделил, чтобы вам на ходу науку артиллерийскую осваивать не пришлось. — Рокоссовский вопросительно посмотрел на старлея, потом на капитана.

–Так это же совсем другое дело, товарищ генерал! С такими мы их враз обрадуем. Это же самолетные эрэсы, так?

–Верно угадали, товарищ Войтовский, — самолетные, — подтвердил начарт. — У вас в группах обычно человек десять-пятнадцать, верно? Если по два эрэса хотя бы половина возьмет — это залп из десятка ракет получится. А заряд в каждой — вполне снаряду дивизионной пушки соответствует. Ну и минометные группы организованы. Пока лишь четыре, по два батальонных миномета в каждой, но лиха беда начало.

–Вот видите, товарищи, и на артиллерию немецкую управу можно найти. Одна к вам просьба — организовать выход за линию фронта уже сегодня ночью. Понимаю, что вы только вернулись оттуда, устали… Но обстановка требует. — Несмотря на уверенный тон, командарм именно просил.

–Конечно, товарищ генерал-майор! — живо откликнулся старший лейтенант, не дав своему непосредственному начальнику даже рот открыть. Тот, впрочем, на такое нарушение субординации внимания не обратил, а просто добавил:

–Сделаем, товарищ командарм! Минометчиков я сам поведу. Дело не сложное — не в штыковую на доты ходить.

–Что, в Финскую пришлось? — спросил Рокоссовский.

–Так точно, пришлось, — ответил капитан.

–Это хорошо — опыт не только в отступлении имеется…

–Так точно. Товарищ генерал-майор, тут, пока мои ребята по тылам немецким бегали, я кое-что для штабарма приготовил, завтра с нарочным послать собирался, но раз уж вы сами приехали… — Богумилов достал из командирской сумки обычную школьную тетрадь и протянул ее командующему армией: — Вот — на основании наблюдений наших групп планы некоторых опорных узлов составил. На линии Маннергейма такие вещи очень полезными были.

Рокоссовский быстро просмотрел несколько страниц.

–Ха! — воскликнул он. — Малинин[61] будет счастлив! Да и тебе, Василий Иванович, взглянуть более чем стоит. — Командарм протянул тетрадь начальнику артиллерии.

…Когда спустя полчаса высокое начальство вышло на улицу, генералы остановились у штабных машин, наблюдая, как «истребители» знакомятся со своими новыми «подшефными», а бойцы истребительного батальона разгружают привезенные колонной грузовиков боеприпасы и орудия, командарм тронул члена Военного совета за рукав:

–Алексей Андреевич, считаю, старлейта этого надо наградить. Согласен?

Комиссар, в этот момент вытиравший носовым платком с лица обильно выступивший в духоте избы пот, чуть замешкался, а может, и использовал паузу, чтобы взвесить все «за» и «против», но уже через пару мгновений ответил:

–Я-то согласен, Константин Константинович. Боевой парень! Двадцать танков за месяц, из них три лично. Представление на орден Красного Знамени я сам напишу.

–Да, только не двадцать, а девятнадцать, комиссар. Извините, Алексей Андреевич, но в таких вопросах я предпочитаю быть точным.

–Конечно, Константин Константинович! — Дивкомиссар на замечание нисколько не обиделся. — Я просто как раз сейчас думал о заметке в армейской газете, а «Группа под командованием старшего лейтенанта В. за время последних боев уничтожила два десятка фашистских танков» звучит лучше, чем «девятнадцать», не так ли?

–Ну, пропаганда и воспитательная работа — это ваша епархия, Алексей Андреевич! — Командарм устало улыбнулся. — Тут вам и карты в руки! И еще один вопрос к вам: что там с людьми, вышедшими из окружения?

–Так ведь приказ комфронта…

–Про приказ я помню, но отправлять в тыл людей, прошедших по местам, где нам предстоит наступать, всего неделю назад, считаю не совсем верным. Армия у нас свежесформированная, с картами дело швах, командиры далеко не все обладают должным опытом командования, так что «стреляные воробьи» нам ох как пригодятся!

–А если они морально не готовы или сломлены, Константин Контантинович? Неужели мало случаев малодушия или паникерства было?

–Как бы не так, Алексей Алексеевич! Два месяца в отрыве от своих, в окружении, а оружия не бросили и по деревням не разбежались — значит, есть у них стержень, комиссар! А ведь многие не просто так шли, а нам, где могли, помогали! Возьми, к примеру, того батальонного комиссара, что со своими бойцами неделю назад к нам в полосе сто первой танковой вышел.

–Санин?

–Верно, он! Сколько у него с собой немецких винтовок было?

–Точно не помню, но больше десятка.

–Вот видишь! Значит, на десять немцев меньше к нам сюда, под Смоленск, пришло! И что, думаешь, у этих людей силы воли нет? Хотя примеры малодушия и трусости встречаются, чего уж там, тут я с тобой соглашусь… На Украине у меня случай один был: командир-танкист застрелился, а в записке такую, черт его дери, ахинею написал: «Преследующее меня чувство страха, что могу не устоять в бою, вынудило меня к самоубийству». Я слово в слово запомнил! Вот где трусость и малодушие, комиссар! Так боялся струсить, что сам себя убил! А Санин этот из совсем другого материала сделан. Такой если назад отойдет, то только чтобы вернуться и врагу с разбега посильнее врезать.

* * *

Серия Г

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА №103 К 8.00 17.8.41 г. ШТАБ ЗАПФРОНТА

Карты 500 000, 100 000

Первое. На правом крыле фронта положение без перемен. На фронте редкая ружейно-пулеметная, артиллерийская стрельба и поиски разведчиков.

В центре войска, произведя перегруппировку, к утру 17.8 выходят на исходное положение.

Наступление войск на левом крыле медленно развивается, встречая упорное сопротивление противника.

Второе. 22-я армия. Положение частей армии без изменений. На фронте армии поиски разведчиков и редкая артиллерийская и минометная стрельба. Авиация противника в течение 16.8 проявляла активность на великолукском направлении.

51-я ск продолжает переформирование частей в районах: 98-я сд — Бегуново, Заречье, Никулкино, Артемово; корпусные части — в районе Пашково, Залучье (на сев. — зап. берегу оз. Жижицкое).

Штакор 51-я — ст. Кунья.

Потери частей армии за 16.8: убито — 14, ранено — 49 ч.

Трофеи: 1 радиостанция, сумка с документами, взят один пленный.

Уничтожено: минометная батарея, одна бронемашина, одна автомашина и 40 человек противника.

Штарм 22-я — ст. Назимово.

Третье. 29-я армия. Части армии, продолжая обороняться на прежнем рубеже, производили подготовку к наступлению.

1-я мсп в ночь на 17.8 начал наступление из района Елага в направлении Канат с задачей разрушения переправ через р. Межа.

Данных о действиях кав. группы (50-я и 53-я кд) не поступало.

Штарм 29-й — Бенцы.

Четвертое. 30-я армия заняла исходное положение для наступления.

Сведений о 45-й кд не поступило.

Пятое. 19-я армия в ночь на 17.8 заняла исходное положение для наступления по приказу №01/ОП.

166-й сд на фронте Шупенки, Шестаки 2-е, Заря, Приглово, Занино 1-е (иск.), Заовражье и готова к выполнению задачи — наступлению левым флангом.

91-й сд на фронте Горбатовская, Шуклино.

50-й сд на фронте (иск.) Шуклино, Дубровка.

89-й сд на фронте (иск.) Дубровка, Нов. Рядыни.

64-й сд на фронте (иск.) Нов. Рядыни, Бородулино.

Страницы: «« « 4567891011 » »»