Гробница судьбы Харпер Том

Глава 40

– Если бы ты знал, как много людей тебя разыскивают, Питер. Тебе повезло, что первыми нашли тебя мы.

По-моему, он говорит это с иронией. Мои скованные кандалами руки подняты над головой и зацеплены за вбитый в стену крюк. Мне приходится вытягивать пальцы ног, чтобы опираться ими на пол. У меня болят ноги, горят руки, половина лица покрыта засохшей кровью, голова раскалывается от боли.

Мой тюремщик видит недоверие у меня на лице.

– Ты не знаешь, что сделали бы с тобой остальные.

Я смотрю глазом, свободным от корки засохшей крови, и вижу, что нахожусь в круглом каменном помещении. Его опоясывают окна с арками, но все, что мне удается рассмотреть за ними, – ярко освещенная пустота. На мою голову падает серый свет. Похоже, я в башне. Дверей не видать.

– Кто ты?

Мой тюремщик делает шаг назад. Выглядит он впечатляюще: высокий, могучий, крепко сбитый. Он, должно быть, лет на десять старше меня, но написанная на лице торжественность делает его человеком без возраста. Он напоминает мне отца.

– Я принадлежу к священному ордену.

Я не могу себе представить человека, менее похожего на маленьких, вечно беспокоящих Бога монахов, с которыми я жил в аббатстве.

– Братству. Группе людей, связанных общей тайной.

Я сплевываю на пол кровью.

– А я тут при чем?

– Ты был частью этого братства всю свою жизнь, – он складывает руки на груди и подходит ко мне вплотную. Даже вися на крюке, я вынужден поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Твой отец принадлежал к нашему ордену.

Он стоит слишком близко, его голос слишком громок. Мне хочется, чтобы он задернул портьеры на окнах – свет убивает меня.

– Мой отец?

– Люди, убившие его, пытались завладеть нашей тайной. Тайной, которую мы хранили на Иль-де-Пеше.

Я поворачиваюсь на крюке, словно труп на виселице. Мне хорошо известно, что он скажет дальше.

– Ты помог Малеганту завладеть ею. Ты предал себя и все то, что отстаивал твой отец. Предал тайну, оберегаемую нами на протяжении нескольких поколений.

У меня подгибаются ноги, но кандалы, зацепленные за крюк, поддерживают мое тело. Они впиваются мне в запястья – я едва не вывихиваю плечи.

Могучие руки хватают меня за бока и поднимают вверх. Его сила невероятна – он держит меня, словно ребенка.

– Сокровище, похищенное Малегантом, поистине бесценно. Мы убивали людей за меньшее, Питер Камросский.

Наконец до меня доходит, где я слышал этот голос.

– Той ночью, в тумане. На поле камней. Это был ты.

– Мы узнали о плане Малеганта и пришли, чтобы остановить его. Но опоздали и нашли только трупы.

Боль в его голосе причинила мне большие страдания, нежели кандалы. Я чувствую во рту соленый вкус: кровь и морской воздух. Никому нет спасения.

– После нападения Малегант исчез. Ты – последний из оставшихся в живых, кто видел его.

– Что произошло с остальными?

Он будто не слышит моего вопроса.

– Малегант разыскивал тебя по всему христианскому миру.

– Он знал мое имя, – бормочу я.

– Он знал о тебе все. Его забавляло то, что ты служишь и предан ему, что ты принимаешь участие в его мерзких злодеяниях. Ему доставляло удовольствие посыпать наши раны солью твоего предательства. Теперь, после твоего бегства, он боится, что ты наведешь нас на его след. Поэтому-то тебе и повезло, что мы нашли тебя.

Он поднимает меня, чтобы отцепить от крюка, и осторожно опускает на пол.

– Почему бы тебе не убить меня? – В моем голосе звучит чуть ли не мольба.

– Потому что тебе выпало то, что никогда не выпадает большинству людей, – возможность искупить вину.

Мое сердце рвется из груди, когда мы проходим за городские стены через Парижские ворота. Кровь кипит в моих венах как перед сражением. Мир полон сверкающих красок, и я остро ощущаю каждый звук, каждое движение. Из-за этого к моему горлу подкатывает дурнота. Я пристально всматриваюсь в толпу, пытаясь отыскать в ней лица из моих кошмаров – ювелира с серебряной рукой и Малеганта.

Я иду один, но знаю, что не одинок. Впереди, переодетый фламандским купцом, идет Гуго, рыцарь, спасший меня от наемников. Двое его людей присматривают за мной сзади. Они могли бы особенно не беспокоиться: мне нет никакого смысла бежать. Пока Гуго ведет меня к Малеганту, к тайне, похищенной им на Иль-де-Пеше, и к ответам на мучающие меня вопросы, я последую за ним хоть в пасть к дьяволу.

Я иду в квартал, где живет ювелир, и ищу дом под вывеской с изображением орла. Вот и он, но теперь на его вывеске изображен не орел, а золотой петух. Правда, за стоявшими перед домом столами по-прежнему сидят менялы, передвигающие на клетчатой скатерти монеты, словно шахматные фигуры. За ними надзирает толстый человек в шапке, отороченной мехом горностая, то и дело подходя к ним и контролируя каждое движение их рук. Вино выплескивается из кубка в его руке, когда он отдает им приказы лающим голосом. Я говорю ему, что разыскиваю Малеганта де Мортена.

– Никогда не слышал о таком, – отвечает он.

Толстяк не замечает, как у меня кривится лицо, когда я задаю вопрос, – все его внимание поглощено деньгами.

– Как давно ты владеешь этой лавкой?

– Шесть месяцев.

– А что случилось с прежним ее владельцем?

– Когда я купил ее, дом был пуст. Приобрести ее мне помог один норманнский купец.

Мне приходится импровизировать:

– Моя семья хранила кубок в подвале этого дома. Где я могу найти его?

Он пожимает плечами и повторяет:

– Когда я занял дом, подвал был пуст.

Я отхожу, но продолжаю наблюдать. Боковым зрением я замечаю, как Гуго, стоя в дверном проеме, делает вид, будто торгуется с человеком, продающим пироги с рыбой. Я сосредоточиваю внимание на ювелирной лавке. Владелец, может быть, и сменился, но коммерция была прежней: обмен валюты с итальянскими купцами в ущерб последним. Некоторые из них вообще получают за свои монеты лист бумаги.

Я переключаю внимание на менял. Двое из них итальянцы. Они общаются с купцами на их родном языке. Третий не участвет в их операциях, но следит с хмурым выражением лица за тем, как они осуществляются. Он кажется мне знакомым. Когда лавка закрывается на обед, я иду за ним по улице и на площади, возле церкви Нотр-Дам, обращаюсь к нему:

– Я видел тебя у лавки ювелира.

Он смотрит на меня с подозрением. Ювелиры и даже их менялы не любят, когда незнакомцы суют нос в их дела. Я натягиваю на лицо улыбку.

– Разреши мне тебя угостить.

Я веду его в таверну. Гуго следует за нами и занимает столик у двери.

– Я заходил в эту лавку несколько месяцев назад, когда над ней была вывеска с орлом. Ты работал тогда в ней.

Он не отрицает этого.

– Я хочу разузнать кое-что о ее бывшем владельце. Старик с небесно-голубыми глазами и серебряной рукой, он сидел в крипте.

На его лице появляется выражение ужаса. Он испуганно оглядывается.

– Его имя Лазар де Мортен, – он сидит, не поднимая глаз от столешницы. – Я видел его всего два раза. Большую часть времени он оставлял за себя управляющего.

– Одноглазого?

Меняла кивает.

– Алберика. Он говорил нам, что нужно делать.

– Ты знаешь, откуда он явился?

– Думаю, из Нормандии.

– А ты не знаешь, куда он ушел?

Он качает головой. Я меняю тему.

– Купцы дают тебе деньги и получают взамен бумаги – зачем они это делают?

Вопрос вызывает у него удивление, но одновременно и облегчение, видимо, эта тема кажется ему менее опасной.

– Бумаги – это переводные векселя. Они подтверждают, что купец сделал у нас вклад на определенную сумму. Этот купец может уехать домой, явиться с этим векселем в наш банк в Павии или Пьяченце, и ему там выдадут деньги.

– Разве они не разорятся в скором времени, принимая бумаги и отдавая взамен золото?

– Мы проделываем ту же самую операцию. Французский купец возвращается из Италии, является в банк, отдает бумагу и получает взамен деньги. Дважды в год мы считаем, сколько мы выплатили и сколько получили. Итальянский банк делает то же самое, и тот, кто оказывается должен своему партнеру, высылает ему деньги. Обычно разница получается небольшая. Это избавляет купцов от необходимости возить с собой золото через Альпы и лишает разбойников легкой наживы.

– Лазар выпускал переводные векселя?

– Да.

– Но сейчас его нет. Если у меня имелся бы такой вексель, я пришел бы к тебе сегодня и потребовал взамен его деньги, что ты сказал бы?

– Гильермо, наш хозяин, заплатил бы тебе. В Асенсьонтиде он послал бы вексель с курьером к меняле в Брюгге.

Я схватился за край стола.

– Так Лазар в Брюгге?

– Нет. В Брюгге находится еще один наш банк.

Я начинаю запутываться в этой паутине денег, во всех этих листках бумаги, сулящих богатство. Вне всякого сомнения, на это и рассчитывает Лазар.

– Тебе известно, как, в конце концов, деньги приходят к де Мортену?

На лице менялы играет лукавая улыбка.

– Когда заимодавец в Брюгге присылает нам свои векселя, я регистрирую их в главной бухгалтерской книге. Однажды произошла ошибка – он прислал нам вексель, который должен был хранить у себя. На нем отсутствовало имя, но я узнал по почерку.

– На нем не было надписей, указывающих на то, откуда он прибыл? Как он попал в Брюгге?

– Он прибыл из Лондона.

Глава 41

Мирабо, Франция

Человек двинулся вперед. Его рыжие волосы – длинные и спутанные – были сваляны в импровизированные дреды. Их покрывали листья. Лицо, казалось, было испещрено трещинами, но, когда он подошел ближе, Элли увидела, что это камуфляжная краска. Его широко раскрытые круглые глаза напоминали совиные. На шее у него висела камера.

– Поднимите руки.

Он говорил по-английски с акцентом, немецким или голландским. Дуг и Элли выполнили его приказ.

– Вы из братства? – спросила Элли. – Друг Гарри?

Он совсем не был похож на Гарри.

– Меня зовут Элли. Я проникла в «Монсальват».

Определить его реакцию по лицу было невозможно. Он сделал резкое движение винтовкой.

– Вы работаете в компании?

Да? Нет? Какой ответ будет правильным? Он не был похож на сотрудника службы безопасности.

– Уже нет.

Ствол винтовки поднялся чуть выше. Элли и представить раньше не могла, как страшно стоять под оружейным дулом. У нее возникло ощущение, будто она чувствует напряжение пальца на спусковом крючке, малейшее движение которого отделяло жизнь от смерти.

– Раньше я работала на компанию, которой принадлежит холдинг «Талуэт». До меня доходили слухи, что здесь творится что-то нехорошее.

– Ладно.

Незнакомец задумался. Элли показалось, что он сбит с толку не меньше, чем они. Но у него имелось оружие.

– Кто вы?

– Меня зовут Джуст. Я состою в организации «Зеленые рыцари». Вы слышали о нас?

Элли что-то уклончиво пробормотала.

– Мы защищаем окружающую среду. Знаете легенду о Зеленом рыцаре? Он рубил головы за ложь и дурные поступки. Мы делаем то же самое с компаниями.

– Вы следили за холдингом?

Он похлопал пальцами по камере.

– Фиксировал результаты их деятельности.

– В таком случае мы союзники.

Дуг медленно полез в рюкзак и вытащил папку. Ствол винтовки контролировал все его действия. Дуг бросил папку под ноги Джуста.

– Здесь документы, касающиеся этого места.

Джуст присел на корточки и, все еще держа их под прицелом, перелистал одной рукой документы из папки. Элли заметила, что его лицо немного смягчилось.

– Это настоящее золото. Результаты геологических изысканий, счета-фактуры, экологические отчеты, оценки риска.

– Риска чего? – спросила Элли. – Что здесь произошло? Куда делось озеро?

Ствол еще немного опустился.

– Гидравлическое дробление, – по выражению лиц молодых людей Джуст понял, что им это ни о чем не говорит. – У «Талуэт» здесь угольная шахта. Срок концессии скоро истекает, и им нужно принять решение – продлевать ее или нет. Уголь весь выработан, но они думают, может быть, здесь есть что-нибудь еще. Вы знаете, что такое сланцевый газ?

– Что это такое?

– Природный газ, которым вы пользуетесь для приготовления пищи, заключенный в скальной породе. Скальная порода непроницаема, поэтому для того, чтобы высвободить газ, ее приходится вскрывать. Вы закачиваете внутрь скалы воду и химикаты, чтобы образовалась трещина. Это и есть гидравлическое дробление. Иногда этот процесс выходит из-под контроля.

– Холдинг занимался этим здесь?

– В глубокой тайне. Совершенно незаконно. У них нет на это разрешения, но они хотят узнать, есть ли здесь газ, прежде чем продлевать концессию. Однако они совершили ошибку: пробурили слишком глубоко и, вероятно, что-то потревожили. Вода ушла.

– И в результате появилась церковь, – сказала Элли. – Поэтому, когда Сен-Лазар начал свои маневры вокруг холдинга, братство обеспокоилось, что он об этом узнает.

– А что здесь такого ценного? – удивился Дуг.

Элли окинула взглядом помещение церкви без крыши, со стенами, покрытыми зеленой пеной и фигурками рыцарей с размытыми лицами.

– Должно быть что-то.

Джуст опять сделал резкое движение винтовкой, и Элли опять испытала приступ страха.

– Вы думаете, люди из холдинга что-то здесь спрятали?

– Они готовы на все, чтобы это сохранить, – ответила Элли, – но мы не знаем, что это. И эта тайна уходит в глубь веков.

Джуст немного подумал. Его взгляд скользнул по рюкзаку Дуга.

– Что в рюкзаке?

– То, что мы забрали у банка «Монсальват».

– Покажите.

Направленное на них дуло винтовки не оставляло выбора. Дуг снял с плеч рюкзак, расстегнул молнию и извлек наружу квадратную картонную коробку.

– Что это такое?

Дуг вытащил куб и подул на него. Его глянцевая поверхность затуманилась.

– Что это за штука?

– Нам тоже хотелось бы знать, – сказала Элли.

– Ну, вот что, хватит шутить со мной. Это похоже на бомбу.

– Мы похитили это из склепа в подвале банка, но не знаем, что это такое. По нашему предположению, в этой часовне может находиться ключ к этой загадке.

Джуст уставился на них с изумлением.

– Если то правда, ребята, вы еще безумнее меня. Возможно, если мы всадим в эту штуку пулю, что-нибудь и произойдет.

Он поднял ствол винтовки. Элли инстинктивно заслонила коробку своим телом. Джуст рассмеялся.

– Значит, это представляет ценность.

– Для кого-то, – Элли в отчаянии огляделась, судорожно соображая, где тут могут находиться друзья Гарри.

Если бы она была смелее или наблюдала эту сцену по телевизору, то была бы уверена, что Джуст не станет стрелять. Здесь же, в холодной, грязной церкви, она сомневалась. Ее сердце бешено стучало в груди. Она стояла, застыв на месте, подобно каменным рыцарям на церковных барельефах.

Ние Стентон погиб, пытаясь вернуть это.

Дуг взял девушку за руку и потянул в сторону. Она подумала о матери, о долгих годах, проведенных в одиночестве из-за того, что ее муж отдал свою жизнь. Ради чего?

Скрепя сердце Элли закрыла рюкзак и толкнула его по полу в сторону Джуста, испытывая душевную боль, сравнимую с муками матери, отдающей в чужие руки своего ребенка.

– Где же вы собираетесь найти ваш ключ? – задал очередной вопрос Джуст.

Сосредоточься. Это помогло Элли преодолеть боль. Она посмотрела на каменных рыцарей.

– Они ничего не открывают, – Джуст проследил за взглядом девушки. – Я уже пробовал. Думаете, там внутри спрятаны сокровища?

У Элли закружилась голова. Она оперлась об одну из колонн, чтобы не потерять равновесие. Массивный камень напомнил ей о склепе подвала «Монсальвата».

Где находится самое ценное место в церкви?

В задней части часовни грязный пол полого поднимался вверх. Элли предположила, что там, внизу, очевидно, находится возвышение – там некогда находился алтарь. Она прошла туда, опустилась на колени и погрузила руки в грязь. Влага тут же пропитала ее джинсы.

На ее среднем пальце что-то шевельнулось. Кольцо Бланшара. Она так долго носила его, что совсем о нем забыла. Вынув руку из грязи, она сняла кольцо и положила его в карман.

– Ты нашла что-нибудь?

Элли вновь сунула руку в грязь.

– Пока нет.

В этот момент ее предплечье уперлось во что-то твердое и гладкое. Она обеими руками принялась разгребать грязь. Дуг присоединился к ней. В скором времени они откопали в полу небольшое отверстие. Сквозь пленку грязи, покрывавшей камни, Элли рассмотрела клубок тонких линий, похожий на диаграмму или карту.

– Смотри, под этим изображено нечто вроде картинки.

Они удвоили свои усилия, разгребая грязь, чтобы расчистить находящийся под ней рисунок, и в конце концов отрыли отверстие площадью около квадратного метра. Джуст принес бутылку воды и вылил ее на камни, смыв с них остатки грязи. Их взорам открылась мозаика, такая же четкая, как в день, когда она была уложена.

Это была фигура, образованная пересекающимися прямыми линиями и острыми углами, напоминавшими звезду или корону. Она отличалась почти математической симметрией, как будто представляла графическое выражение неизвестного уравнения.

– Это лабиринт, – задумчиво произнес Дуг. – Христов воитель в тьме дорог… Наверняка это то самое.

– Нет, это не лабиринт, – возразила Элли. – И нет никаких путей. Линии пересекают друг друга по всей площади мозаики.

Она достала из своей сумки пилку для ногтей, опустилась на колени и попыталась отскоблить края мозаики, стараясь не упустить ни единой линии.

Сверху на нее легла тень. Джуст направил объектив камеры на пол. Он напряженно вглядывался в экран, и его лицо исказила гримаса.

– Что вы делаете?

– Фиксирую. Ведь это произведение искусства, не так ли? Оно представляет ценность, – Джуст обошел мозаику в поисках лучшего ракурса. – Мы находимся во Франции. Если политиков не волнует то, что холдинг загрязняет окружающую среду, может быть, их волнует культура.

Процедура очистки древней мозаики с помощью пилки для ногтей – не самая лучшая картинка на телеэкране. Не обращая внимания на камеру, Элли пыталась сдвинуть камни с места. Они не шевелились. Мозаичные плитки почти не имели швов.

– Может быть, здесь? – продолжая снимать, Джуст ткнул пальцем в центр рисунка, где линии образовывали массивный крест. – Это место отмечено буквой Х, не так ли?

Но, несмотря на все попытки, Элли так и не удавалось расшатать камни. Она настолько увлеклась этим занятием, что не слышала шум двигателя до тех пор, пока Джуст не схватил ее за воротник и не поднял рывком на ноги. Он подтащил ее к незастекленному окну. По грунтовой дороге на дальнем берегу озера, пролегавшей среди деревьев, двигался черный «Мерседес» и два красных грузовика.

– Не вы ли их сюда привели?

Элли так сильно трясло, что она едва могла говорить.

– Они хотят убить нас.

Откровенный ужас, прозвучавший в ее голосе, развеял сомнения Джуста. Автомобили остановились на вершине склона, и из них выпрыгнуло полдюжины человек. Подойдя к краю, они посмотрели вниз, а затем начали спускаться к покрытому грязью дну бывшего озера.

– Что у них в руках, оружие?

– Я уже говорил вам, что их деятельность здесь незаконна, – Джуст засунул камеру в рюкзак и повесил винтовку на плечо. – Если об их делах станет известно властям, это обойдется им в несколько сот миллионов евро. Вы думаете, ваша жизнь стоит для них дороже?

– А как насчет мозаики? – Дуг в отчаянии поскреб пол. – Мы еще ничего не нашли.

– Вы хотите дождаться их здесь? Желаю удачи.

Элли снова выглянула в окно. Люди все еще стояли на берегу, осторожно пробуя ногами грязь, проверяя, выдержит ли она их вес. Чтобы добраться до плоских камней, им пришлось бы обойти озеро вокруг.

– Сюда можно добраться другим путем?

– Только на вертолете.