Шторм Времени Корчевский Юрий
Один из галерников сказал:
– Господин, это точно Тулон – я знаю эти берега.
– Григорий, подойди к берегу и иди вдоль него – хватит нам уже пиратов.
– Господин, позволь спросить. Куда держит путь это судно?
– На Балтику – если знаешь, что это такое.
– Слышал, говорили моряки. Но это далеко.
– Мы можем высадить вас на испанском побережье, пойдете домой.
– Без выкупа?
– Мы же не пираты – конечно, без выкупа.
– Тогда мы вам покажем удобную бухту для стоянки, где можно набрать пресной воды.
– Вот и договорились.
Лишние, тем более незнакомые люди в судовой команде были не нужны. Языка они не знают, и что у них в головах после берберского плена – неизвестно. Вырежут ночью команду и захватят судно – такого варианта Михаил не хотел. Спасли испанцев, и слава богу!
К исходу дня они остановились на ночевку у французского берега. Развели костер, сварили кулеш. Для испанцев пища непривычная, но голод не тетка, съели все подчистую. Потом купаться полезли в море – уж больно смердело от них.
После завтрака снова двинулись в путь. Ветер был сильный, но немного под углом, и потому пришлось идти галсами. Часть пути под парусами, потом их опускали, и на веслах шли в сторону далекого берега. Получалась ломаная линия.
Один из испанцев подошел к Михаилу:
– Господин, прямые паруса – это плохо, ты сам видишь. Можно было бы идти быстрее.
– Сам вижу, – с досадой сказал Михаил.
– Если есть запасной парус, иглы и нитки, мы можем изготовить косой парус. Только еще бушприт надо и веревки – установим его на носу.
– Григорий, у нас есть холстина, нитки и иглы? Испанцы берутся сделать косой парус.
– Есть, как без этого в дальнее плавание идти? Испанцы уселись за работу. Полдня они резали грубую холстину ножами и сшивали ее суровыми нитками.
Парус был готов только к вечеру. Пока моряки разводили на берегу костер, испанцы ушли искать подходящее прямое дерево.
– Ну все, пропал топор! – вздохнул Григорий.
– Почему?
– Да разве они вернутся?
Но испанцы вернулись. Двое из них несли на плечах прямое бревно. Они очистили его от сучьев и коры, а приспосабливали на нос уже рано утром. Потом тянули шкоты, устанавливали парус.
Михаил уже волноваться стал – время идет, а они стоят у берега.
Наконец один из испанцев подошел к нему.
– Готово, господин, можно пробовать.
Вышли в море. Ветер дул попутный, что обычно бывало до полудня. Потом он начинал менять направление и становился встречным.
Сначала они шли под обоими парусами, и ход был просто великолепный – вода кипела и пенилась у форштевня.
Григорий сбросил в воду лаг – веревку с завязанными на ней узлами для счета. Потом вытащил.
– Хозяин, ходко идем, узлов восемь-девять.
– Неплохо! – удивился Михаил. – Посмотрим, что дальше будет.
Ветер начал менять направление. Пришлось убирать прямой парус, но и под косым судно продолжало идти вперед, немного наклоняясь на левый борт. Скорость упала узлов до трех, но ведь судно сохранило ход.
Испанцы показывали команде, как управляться с косым парусом. Григорий вникал во все тонкости – ведь при ветре слева или справа парус надо было перекладывать. С таким парусом даже при встречном ветре можно было идти вперед, но только галсами.
Потом Григорий подошел к Михаилу:
– Хозяин, косой парус – отличная штука, за него одного можно было спасать испанцев. Не пойму только, почему на Руси его не используют?
– На моря почти не ходят, опыта нет. А будут ходить почаще, поймут. И упрашивать никого не придется, сами поставят.
– Верно.
Испанцы потом осмотрели корпус судна.
– Мы так корабли уже давно не делаем. У вас корпус просмоленный – это необходимо только для подводной части. А надводную лучше пропитывать маслами и древесной смолой: и судно лучше сохраняется, и ход лучше.
– Спасибо, учту, – Михаил перевел Григорию слова испанцев.
В эти времена испанцы и англичане строили лучшие корабли, одна «Великая Армада» чего стоила. Немного позже – через век-два – их превзошли голландцы.
От Тулона шли по указаниям испанцев напрямую. Оставив справа Лионский залив, вышли к испанскому берегу. Когда испанцы увидели знакомые берега, они закричали от радости.
– Патриа! Патриа!
По их лицам бежали слезы радости.
Но еще не скоро судно приблизилось и пристало к берегу у деревушки Сан-Фелиу-де-Гишалье. Они шли бы и дальше, но уже начало смеркаться.
Вечером следующего дня они были уже в Барселоне, где судно покинул первый испанец – его родной город Сарагоса лежал в глубине страны. Прощаясь, он обнял своих собратьев по несчастью, поклонился всей русской команде.
Потом неподалеку от Таррагона они зашли в живописную бухту и набрали пресной воды. Ручей стекал с горы, водопадом обрываясь в море, а вода была холодная и вкусная. Все вволю напились, искупались в теплой воде залива.
Следующий испанец сошел с борта на стоянке неподалеку от Валенсии.
Двое оставшихся о чем-то спорили на носу.
Через три дня бывший галерник сошел у Альмерии, а последний подошел к Михаилу:
– Господин, позволь мне остаться на судне.
– Но ведь мы сюда, в твои края, можем никогда не вернуться.
– Я понимаю. Моя родина недалеко, в Малаге. Но родственников у меня не осталось. И в городе… – он замялся.
– Говори как есть, я должен знать правду. Ты беглый каторжник? – спросил Михаил.
– Нет, господин! Просто я взял деньги в долг у ростовщика и, думая подзаработать, купил на них каравеллу. В первом же плавании судно с товаром захватили берберы. Теперь у меня нет судна и есть долг. Если я вернусь в город, меня посадят в долговую тюрьму. Платить за меня некому, потому и возвращаться я не вижу смысла.
– М-да, с галеры в тюрьму – перспектива не самая лучшая. Тебя как зовут?
– Раньше – дон Мигель, – испанец горько усмехнулся. – Но все осталось в прошлой жизни. На галере нас всех звали одинаково – эй, ты!
– Если есть желание, Мигель, оставайся. Но трудиться будешь, как все. И еще: трусости и предательства я не прощу.
– Хорошо, господин, меня устраивает. Может, у тебя в стране мне удастся сколотить деньжат и купить новую посудину?
– Все зависит от тебя. Григорий, у нас есть какие-нибудь запасные штаны?
– Есть рабочие.
– Отдай Мигелю, он остается в судовой команде.
У Григория от удивления едва глаза на лоб не вылезли. Но он промолчал – не его дело хозяину перечить.
Бывший галерник скинул сопревшее тряпье и тут же надел порты.
Когда проходили мимо Малаги, испанец долго не сводил взгляда с родного города, глаза его увлажнились. А через день на стоянке у Марбельи он исчез.
Все было как всегда. Развели костер, сварили похлебку, поели. А когда укладывались спать, к Михаилу подошел Григорий.
– Хозяин, гишпанец пропал.
– Как пропал?
– Нет его нигде. Пропали штаны-то.
– Да черт с ними, со штанами. Ты посмотри, не пропало ли еще чего.
Григорий осмотрел судно.
– Да нет, все на месте.
– Ну и Господь с ним.
А утром Мигель заявился к завтраку. Его было не узнать. Он побрился, постригся, на нем была чистая рубаха и башмаки, и выглядел он не хуже русских из судовой команды – настоящий кабальеро, только шпаги не хватало. Но за широким поясом торчали ножны с ножом.
– Мигель, ты что, ограбил кого-то?
– Нет, долг небольшой получил с одного человека. Господин, прости за отлучку. Думал, если попрошусь – не отпустите.
– Больше так не делай, – только и осталось что сказать Михаилу.
Ночевали у Альхевираса, перед самым Гибралтарским проливом. Пройти самое узкое и опасное из-за пиратов место надо было днем. Но, на счастье команды, через пролив шел испанский галеон – воинское судно, и русский корабль пристроился в кильватер сзади. Испанец потом повернул влево, вдоль африканского берега, а купцы – направо, забирая на север. Они стороной обошли Кадисский пролив и до ночи успели дойти до португальских земель, заночевав у Фару. Дальше крупные города, вроде Лиссабона или Матозиньюш, проходили мимо – за стоянку у причала чиновники в портах брали приличные деньги. Стоянки у берегов не стоили ничего. Когда же требовались продукты или вода, швартовались у деревянных причалов маленьких городов, где удавалось дешево купить крупы, хлеб, свежую рыбу или овощи. Все-таки десяток человек, причем молодых, здоровых мужиков, и за день они съедали много.
По совету Мигеля от Сантандера взяли строго на север, оставив по правому борту Бискайский залив, и через четыре дня вышли к французскому Лорьяну.
Постепенно стало прохладнее, моряки стали надевать рубахи, жилеты. А уж когда прошли Английский канал, пристали в Гавре – надо было прикупить провизии и одежды. Особенно страдал теплолюбивый Мигель – ему купили суконную курточку и войлочную шапку, напоминающую еврейскую кипу.
Движение в проливе Па-де-Кале было оживленным. С севера на юг и обратно шли торговые суда, с французского и голландского берегов к английским землям шли крупные и мелкие суда. Кроме того, в прибрежных водах патрулировали английские и французские военные корабли. Прямо не пролив, а суп с клецками.
Григорию, стоявшему на рулевом весле, приходилось быть настороже. В помощь ему на носу сидел впередсмотрящий.
Мигель постепенно осваивался, изучал русский язык, но все же Михаилу приходилось служить ему переводчиком. Он сдружился с Захаром из команды Пафнутия. По-русски Мигель говорил со смешным акцентом, но, по мере языковой практики, все лучше и лучше.
Глядя на него, Пафнутий однажды спросил Михаила:
– Чего ты с ним в Москве делать будешь?
– Пусть с командой плавает. У меня задумка есть. Испанец, как я погляжу, понимает в кораблях. Пусть он небольшой корабль, вроде ладьи или даже шхуны, построит – по своему, испанскому, разумению. Я так понимаю, что испанцы да португальцы суда лучше наших делают. Сам видишь, под косым парусом судно лучше идет. А наши все за прямые паруса держатся. Нам же надо все лучшее перенимать, и чем быстрее мы будем это делать, тем легче жить будет. К тому же такой вывод делаю: возьмешь самое передовое – обгонишь конкурентов, деньгу собьешь, богаче будешь. Конечно, догонят потом, на тебя глядючи. А ты и сам на месте не стой, вперед иди.
– Эка ты размахнулся! А меня в долю возьмешь?
– Ты насчет чего?
– Сам же говорил – про Мигеля, про верфь… А я ведь даже место знаю – у моего сродственника деревня и землица есть под Ярославлем.
– Подумать надо, с Мигелем поговорить.
– Чего с ним говорить? Положить хорошее жалованье – любой согласится.
– Сначала до дома добраться надо, товар продать. Да и судно за месяц ведь не построишь. Лес нужен, доски пилить да сушить.
– Верно. Ох и глазастый ты, Михаил! А до меня насчет строительства кораблей по гишпанскому образцу и не дошло. Спасибо, надоумил. Есть у тебя хватка, только торгуешь неважно.
– Всему свое время.
Через неделю они подошли к берегу Дании. Вода изменила цвет, и из зеленовато-голубой сделалась свинцово-серой. И прохладой сильно веяло, как ветер налетал. Чувствовалось, что забрались далеко на север. Да и море само называлось Северным.
Кутаясь в курточку, Мигель спросил:
– Здесь всегда так холодно?
– Нет, только зимой. А на Руси зимой еще холоднее, снег лежит, а реки подо льдом.
– Что такое «снег»?
– Увидишь.
Через пролив Скагеррак вышли в пролив Каттегат. Впереди лежал самый неприятный участок пути: в узости между Хельсингборгом и Мальме курсировали датские военные суда, собиравшие дань с торговых судов. Всего-то сотня миль – и Балтика. Но как прорваться туда? На обоих берегах пролива народ совсем не дружественный. На датском берегу – потомки норманнов, на шведском – викингов, и все алчут денег, добычи.
Часть пролива они прошли ночью, посадив на нос двоих впередсмотрящих. Шли под одним косым парусом – с ним судно было маневреннее и могло быстро увернуться от грозящей опасности.
За ночь они прошли большую часть пролива, но рассвет застал их недалеко от Мальме. Наперерез им уже шли суда с датского берега.
Мигель подбежал к Михаилу:
– Господин, прости неразумного своего слугу. Надо опустить парус и, демонстрируя покорность, остановиться. А когда они подойдут поближе, разом поднять оба паруса. Мы так делали.
– У них же военное судно, оно более быстроходное – догонят.
– У них на когге прямые паруса, и ветер нам в борт, а у них он попутный. Если пустятся в погоню, не догонят.
– Ой, как бы худо не вышло.
– Я сам у косого паруса с Захарием встану, пусть твои у мачты не оплошают. Надо дать команду и оба паруса поднять одновременно.
– Добро, попробуем. Григорий, пусть опустят парус.
Купеческое судно остановилось. На когге тоже зарифили паруса, сбрасывая ход. Датчане подошли почти вплотную, когда Михаил решил – пора.
– Поднять паруса!
Оба паруса расправились и надулись одновременно. На когге тоже подняли паруса и стали разворачивать судно, но торговое судно уже отошло на полсотни метров, все увеличивая разрыв. Когг попытался догнать его, но ветер теперь дул не в корму, а в правый борт. Капитан когга пустил судно галсами, но только попробуй выполнить этот маневр с прямыми парусами!
От досады с когга пальнули из носовой бомбарды, но ядро шлепнулось довольно далеко от кормы преследуемых. Русская команда засвистела, заулюлюкала, показывая датчанам неприличные жесты.
Сразу за Треллеборгом они повернули налево, в пролив Хомрарне, оставив справа остров Борнхольм. Впереди открылась Балтика.
Шли строго на восток: там берег литовский, а вдоль него уже и к Финскому заливу можно выйти. Немного, конечно, потрепало на волнах, но до литовского берега добрались. Хуже получилось потом, когда достигли Финского залива. Он был забит льдом, хотя на берегах снега уже не было видно.
– Эхма, нам бы ден на десять попозже прийти, – вздохнул Пафнутий.
– Как получилось. И Нева-то рядом, однако, поди, тоже во льду.
Судно ошвартовали у берега, и целую неделю команде пришлось ждать, пока пошел лед.
Глава 10. В Пермь!
Уже когда освободился Финский залив, причем не весь, а только центральная его часть, с большими предосторожностями удалось пройти его и войти в Неву. Река была уже свободна ото льда, но разлилась и несла в мутных водах разный мусор, а главное – топляки, упавшие в воду, и полузатопленные деревья. Памятуя прошлогоднюю катастрофу, когда утонул ушкуй Пафнутия и погибла часть его людей, на нос с жердями в руках посадили двоих из команды.
Один раз судну удалось избежать столкновения. Впередсмотрящие заметили плывущее прямо на них полузатопленное дерево. Сразу предупредили Григория, тот успел немного отвернуть, а моряки оттолкнули дерево жердями. Но оно проскребло по корпусу ветвями. У многих в команде екнуло сердце, но обошлось.
Широка и быстра Нева, но коротка – всего-то сотня километров; однако шли они по ней три дня и вымотались изрядно, все время в напряжении.
Пережив вместе со всей командой стресс, связанный с опасно приблизившимся деревом-топляком, Мигель спросил у Михаила:
– Нос судна в подводной части окован ли листами меди?
– Нет, на Руси не принято.
– Зря. Тогда плывущие деревья не так страшны; и даже когда судно на мель садится, корпус остается цел, и стащить его назад легче.
Михаил ничего не ответил, но советы и замечания испанца мотал на ус.
А дальше – Ладога, Онежское озеро. Потом уже обжитые места пошли.
Мигель удивлялся:
– У вас все дома из дерева. Это же недолговечно, до первого пожара.
– Зато леса вокруг полно. Сгорит изба – на ее месте через седмицу новую ставят. Мы видели – у вас дома даже в деревнях из камня, потому как вокруг горы и камня полно, под ногами валяется. А где ты на Руси камень видел? Строят из того, что под рукой. Зато деревянные дома теплые, а каменный дом попробуй обогреть зимой, – степенно ответил ему Захар.
Через две недели они добрались до Москвы. Грязь вокруг города была непролазной, в некоторых местах только к Пасхе и подсыхала.
Едва ошвартовались у знакомого причала, как купцы тут же сошли на берег. Команда же осталась на судне: идти им было некуда – не местные, да и судно с товаром охранять надо.
Михаил заплатил команде за поход. Мигелю он отдал только половину, поскольку тот был на судне только вторую половину вояжа. Бывший раб с интересом крутил в руках невиданные им ранее монеты.
– Вот что, Мигель, идем со мной. Дом мой покажу, русской кухни отведаешь.
– Воля твоя, господин.
Оба купца в сопровождении Мигеля направились на свою улицу – дома-то напротив друг друга стояли.
Михаилу пришлось стучаться в ворота – его явно не ждали.
Калитку не спеша открыл Иван, позевывая и скребя пятерней под мышками. Увидев хозяина, он встрепенулся:
– Хозяин! С приездом!
Он вбежал в дом, закричав прислуге о возвращении хозяина.
Поднялась суета, на кухне застучала посудой жена Ивана, Агриппина. Ездовой Степан принес охапку поленьев для растопки печи. Со второго этажа примчалась бывшая рабыня Маша и стала расставлять в трапезной посуду.
– Степан, баньку истопи, помыться по-человечески хочется с дороги. Все в реке да в море купался – не мытье это. Мигель, можешь пока по дому пройти, познакомиться. А мы сейчас перекусим немного, а потом – в баню.
– Можно, я ему дом покажу? – вызвалась Маша.
– Веди.
Михаил поднялся в свою комнату. Давно он не был в своем доме! И жил-то в нем недолго, да и отвык совсем за время плавания. Сумрачновато как-то. Ну ничего, скоро слюду в окнах на стекло заменит – будет лучше, чем у некоторых князей. Почему-то вдруг вспомнился свой дом, родители – как-то они там? Тревожатся небось, ведь ни писем, ни звонков от Михаила давно уже не получали. Интересно, выбрались ли парни после переворота катамарана? И кем он теперь на заводе числится? Погибшим в результате несчастного случая? Ведь несмотря на то что тела его в реке не нашли, времени прошло много.
От внезапно нахлынувших воспоминаний вдруг остро захотелось назад, в свое время. Ну, продаст он венецианское стекло, разбогатеет – а дальше? Новые походы, часто с риском для жизни, очередная продажа товара, деньги… Понятно, деньги нужны, они позволяют есть, пить, иметь крышу над головой, дают некоторую свободу – жить, работать, отдыхать. Но приложения его уму и знаниям нет – он ведь моторы любит, небо. А судьба, как будто издеваясь над ним, на корабль его определила. Да, он выжил в чужом времени, в непривычных условиях, испытал себя на прочность в опасных приключениях, проявил себя как мужчина. Ему даже повезло встретиться с гением – кто из его современников может похвастаться этим? А на Руси Леонардо неизвестен совсем, и упомяни Михаил о нем – не поймут, о ком речь.
И вновь остро, до зубовного скрежета, захотелось вернуться. Дом, слуги, корабль – все мгновенно стало незначимым. А впрочем? Может, стоит попробовать вернуться к пещере? Получится – значит, повезло, а нет – так нет. Тогда надо будет остепеняться. Невесту себе искать, жениться, обзаводиться детьми, продолжая род Мироновых. Пуст и несчастлив дом, где не звенят детские голоса, не слышен детский смех.
Михаил утвердился во мнении, что надо продать товар, а летом организовать экспедицию на Урал. Быстрее не получится: дороги высохнуть должны, да и по теплу путешествовать комфортнее. Судно туда не пройдет, но путь к пещере он отчетливо помнил.
Дома мысленно составил план: до Нижнего добраться на судне, потом купить коней и уже верхом, по дорогам, через Хлынов отправиться в Пермь. Все равно на судне до реки Акчим не добраться. Конечно, можно судном по Каме идти, потом по Язьве-ре-ке, но потом – все, снова пешочком. Так уж лучше сразу на конях.
Парочку-тройку людей надежных подобрать. Григорий и его люди не годятся. Моряки, речники из них неплохие, судном управлять могут – с конем управятся ли? И оружием сухопутным владеть должны: летом разбойников на дорогах полно, и топором от них отмахаться трудно.
Так, но ведь у него уже есть один! Это Мигель! Испанец многое повидал, побывал в переделках. Надо только выяснить, держится ли он в седле да владеет ли саблей или каким другим оружием.
От размышлений его отвлекла Маша.
– Хозяин, трапеза готова, изволь к столу.
– Иду. Зови остальных.
За большой стол уселись все. Одному есть тоскливо, да и не дворянин он. Это боярину за один стол с холопом сесть зазорно – так ведь в боевых походах из одного котла ели, вместе в бане мылись, а приходилось – так и спали вместе.
Расселись. Иван налил мужчинам вина из кувшина.
Михаил обвел глазами стол. И когда Агриппина только успела? Дымилась горячая уха в глиняных мисках, желтели запеченной корочкой караси, лоснилось тонко порезанное сало с аппетитными прожилками мяса, по мискам была разложена квашеная капуста, моченая антоновка с брусникой, хрусткие соленые огурцы, копченая белорыбица, а стол венчал пышный пшеничный каравай. И все это было собрано на быструю руку. Михаил мысленно похвалил себя за удачный выбор кухарки.
– Ну – с возвращением! – Михаил, как хозяин, поднял кружку.
Мужчины выпили и принялись за еду.
Мигель осторожно попробовал уху, а потом заработал ложкой.
– Немного перца не помешало бы, – невнятно проговорил он с набитым ртом, не переставая отправлять в рот ложку за ложкой.
– Возьми на столе, приправь, – спокойно посоветовал ему Михаил.
Испанец съел уху и попросил добавки.
Агриппина расцвела. Уж если чужеземец доволен, то уха и в самом деле удалась.
Выпили еще и принялись за карасей. С хрустящей корочкой, нежным и сладким мясом, мелко надрезанные со спинки, чтобы все косточки на огне истаяли, – они были превосходны.
Выпили еще по кружке, отдали дань салу и копченой белорыбице.
Мигель отвалился от стола.
– Уф! Давно так не объедался! Вкусно! У вас всегда так готовят?
– Кухарка у меня мастерица изрядная, с постоялого двора сманил. Иван, банька готова?
– Поспела, можно идти.
– Маша, чистое белье в баню мне и Мигелю, и полотенца не забудь. Иван, как помоемся, пивка холодного в баню принеси. Есть пиво-то?
– Седмицу назад варили, как чувствовали.
– Молодцы! Как помоемся – доложишь мне, как тут да что, и отчет по деньгам представишь.
– Слушаюсь.
В русской бане и парной испанец не был никогда. Он с интересом осмотрелся.
Мужчины сначала помылись, а потом зашли в парилку. Иван плеснул на горячие камни кувшин квасу. Зашипело, в лицо ударил горячий, пахнувший хлебом пар.
Иван протянул Михаилу и Мигелю войлочные шапочки.
– Надевайте и ложитесь.
Михаил с удовольствием растянулся на полке, и Иван стал охаживать его веником.
Потом подошел черед Мигеля. Однако он не выдержал и пары минут – вскочил и с воплем выскочил в моечную.
А Михаил продолжал париться. Потом обмылся в моечной и вышел в просторный предбанник. Там, обмотавшись полотенцем, уже сидел Мигель.
– Тонка кишка у чужеземца, – заметил Иван, – пара толком еще не нагнали, а он уже испекся.
– Ничего, пообвыкнется. Давай пиво!
Из жбана литров на пять Иван разлил по кружкам прохладное пиво.
– Однако пиво удачное получилось. Хмеля отменного по случаю купил.
Все трое отхлебнули пенного напитка. Пиво и в самом деле оказалось вкусным, прохладным и слегка пощипывало язык.
Мигель покачал головой:
– Зачем люди на Руси так над собой издеваются?
– Ты про парную? Кожа хорошо очищается после парной, все тело дышит, легко становится.
– Не по мне это, смыл с себя грязь – и все.
– Грязь смыть мало. Русская баня – это ритуал, традиция. Баня любую хворь выгонит.
Они посидели, поостыли, обмылись еще раз, чтобы смыть пот, и прошли в дом.
– Мигель, можешь отдыхать – Маша покажет тебе комнату. Иван, пойдем побеседуем.
Иван уже достал бересту, где были записаны все расходы. Михаилу было все равно – пулом больше, двумя меньше, но слушал он со вниманием. Прислуга должна чувствовать за собой контроль, иначе подворовывать начнут. Да и интересно было – разумно ли тратил деньги управляющий? Выходило – с умом.
– Молодец, хвалю. Дом в порядке, деньги потрачены дельно. Что по дому делать надо?
Беседовали они часа два. За полгода, что Михаила не было, управляющий обследовал дом, увидел, что и где требует ремонта. Михаил выделил ему денег, а также жалованье на всю прислугу.
Читать бесплатно другие книги:
