Шторм Времени Корчевский Юрий

За эти два дня выдохлись. Гребли по очереди, меняя друг друга через полчаса, а толку было чуть, за два дня прошли едва ли двадцать верст.

А потом небо потемнело, нашли тучи, загремел гром. Пристав к левому по ходу движения берегу, они привязали лодку веревкой к дереву.

Поднялся сильный ветер, закрутило листву, и хлынул дождь.

Все трое сидели под снятым с лодки парусом, но все равно вымокли. А дождь хлестал и хлестал, как из ведра, – разверзлись хляби небесные.

Дождь шел до вечера и всю ночь. Путники подмерзли, одежда была сырая, и от воды прохладой тянуло. Зато утром выглянуло солнце, и от травы пошел густой пар, а над рекой поднялся туман. Вскоре он рассеялся, подул ветерок, и путники быстро поставили парус. Надо двигаться, на ходу обсохнешь быстрее.

Однако когда отошли уже изрядно, пристали к берегу: надо было развести костер, обсушиться и сварить похлебку – уже несколько дней все питались всухомятку и хотелось горяченького.

Едва они поели и покидали в лодку пожитки, как из чащи леса вышли трое мужиков – то ли вотяки, то ли коми. Все они были скуластыми, с узковатыми глазами. Как понял Михаил, местные вышли на них по запаху дыма от костра.

На плохом русском один из них сказал:

– Это наша земля.

– Конечно, – ответил Михаил. – Мы обсушимся и уйдем.

Один из мужиков, по-видимому старший, сказал по-вотякски своим:

– Ты бери правого, а я – левого. Старика прикончим потом.

Михаил тут же сказал Мигелю по-испански:

– Они собираются нас убить – прямо сейчас.

– Я уже понял и готов, – отозвался Мигель.

У Михаила на поясе был только боевой нож, арбалет с болтами остался в лодке. Но даже если бы он и находился под рукой, его еще взвести надо, болт наложить. Не дали бы.

Только у Мигеля висела на поясе шпага. Из положения сидя он выхватил ее, упал на живот и из такой неудобной позы нанес сильный укол в бедро ближнего к нему мужика. Перекатившись, вскочил и, сделав классический выпад, вонзил шпагу в горло вожаку.

Поскольку вотяки готовились напасть сами, выпад Мигеля был для них полной неожиданностью.

Третий вотяк не принял боя, развернулся и бросился в чащу, только кусты затрещали.

– Вы за что людей жизни лишили? – заикаясь от испуга, спросил лодочник.

– Я по-ихнему понимаю. Они готовились нас убить, а лодку забрать. Договаривались меж собой, как это лучше сделать, – объяснил Михаил.

– А, тогда другое дело, – успокоился Илья. – А то я уж грешным делом подумал, было, что душегубцы вы.

Мигель обтер шпагу об одежду убитого и бросил ее в ножны. Потом обыскал пришельцев. Естественно, ни денег, ни другого чего полезного он при них не нашел.

– Господин, почему они решили нас убить?

– Это их земля.

– Мы же не враги. Обсушились бы у костра и уплыли.

– Объясни им теперь.

– Уходить надо. Тот, кто убежал, может других привести.

Они спешно отчалили.

Когда уже отошли за полкилометра, услышали на месте схватки яростные вопли – это явились соплеменники убитых. Часть из них направилась по берегу вниз по течению реки, часть – вверх. Бежали они быстро, и вскоре их стало видно.

Вотяки тоже заметили лодку, закричали угрожающе, стали стрелять из луков и размахивать дубинами.

– Дикое племя, – заметил Мигель, – варвары.

Стрелы до лодки не долетели – лодочник предусмотрительно держался на самой середине реки.

Вотяки преследовали лодку еще два дня. Пришлось плыть и день и ночь, сменяя друг друга на корме и у рулевого весла, благо ветер был хоть и несильный, но попутный.

Устав двигаться за лодкой, вотяки отстали, а Михаил убедился в правильности выбора. Мигель был решителен, хорошо владел оружием и понимал его с полуслова. Даже парни из его команды под началом Григория не смогли бы действовать так быстро.

Михаил стал приглядываться к берегам. То справа, то слева стали появляться притоки Камы, а возле них – селения. Причем селения шли то вотякские, то русские, и распознать их можно было издалека. В русских стояли деревянные избы, а в вотякских селениях – землянки. Но рисковать лишний раз, когда конечная цель была так близка, Михаил не хотел.

Через неделю стали попадаться вроде бы знакомые, виденные им уже деревеньки.

– Илья, правь к берегу, мне в деревеньку надо.

– Чего ты в Брюхановке забыл? – недоуменно отозвался Илья. – Там четыре избы всего.

– Так ты здесь бывал? – удивился Михаил.

– Годков пять тому. Речка вон у них со смешным названием, дай бог памяти. Точно, вспомнил – Его-шиха.

Михаил чуть не закричал от радости.

– Дальше Язьва-река будет, нам туда.

– И Язьву знаю.

Михаил успокоился.

Через два дня они свернули в Язьву. Река была значительно уже Камы, ни кораблей, ни лодок на ней не было видно, а главное – течение намного спокойнее. Михаил все время на правый берег по ходу движения смотрел.

– Михаил, али пропустить чего боишься?

– Там постоялый двор с трактиром должен быть – его с реки видно.

– Не помню, – сконфузился Илья. – Мое дело реки знать, повороты да мели, а уж что там на берегу – один бог ведает, – Илья развел руками.

И все-таки Михаил высмотрел постоялый двор, не пропустил.

– О! Вот он, правь к берегу.

Они причалили, вытащили лодку наполовину из воды, сняли и уложили мачту, свернули парус.

– Пошли – переночуем, пообедаем.

– А дальше когда? – спросил Илья.

– Будешь здесь седмицу – нет, десять дней жить, за постой и еду я заплачу. Если мы с Мигелем не вернемся, можешь назад плыть. А один Мигель вернется – тогда с ним, вот тебе деньги за обратный провоз, – Михаил отсчитал десять медных пул.

Их встретил тот же слуга.

– Заходите, гости дорогие! Кушать будете или комнату снимете?

– И кушать будем, и комнату снимем.

Из-за стойки вышел хозяин. Гости в этих краях редки, только когда купцы проплывают. Как только он не разорился до сих пор?

Хозяин пригляделся к Михаилу, узнал его.

– Ты же был у меня когда-то. Литвин?

– Он самый. Нам бы поесть и три комнаты на одну ночь. А человек мой на десять дней останется здесь, нас дожидаться. Так что за харчи и за проживание я вперед плачу.

– О, мы гостям завсегда рады! Панфил, лентяй, пошевеливайся!

Но слуга уже нес рыбные пироги и пиво в жбане.

– Что кушать будем?

– Курицу жареную, нет – три курицы. А пиво и пироги ты уже принес. И на утро кашу с убоиной и пироги нам двоим в дорогу. Да яиц десяток свари.

Хозяин долго считал за стойкой, пока Панфил суетился и гремел посудой на кухне.

– Восемь медях за сегодня, две за завтрашний пирог и яйца, и еще восемь вперед за десять дней – одна комната с харчами. Я правильно понял?

– Итого восемнадцать?

– Так, – хозяин был удивлен быстрым счетом Михаила.

Купец сразу отсчитал деньги. Хозяин заведения осмотрел деньги, видимо, вспомнил, как Михаил рассчитывался в прошлый раз. Не найдя изъяна, кивнул удовлетворенно, отошел.

Путники не спеша съели рыбный пирог, запивая его пивом, а тут и Панфил подоспел с жареными курами. Каждая была на оловянном блюде, исходила жаром и вызывала непреодолимый аппетит одним видом золотистой румяной корочки. А запах! Слюнки сами потекли.

Не дожидаясь, пока куры остынут, путники обеденным ножом отрезали куски, накалывали их и отправляли в рот. А чтобы не обжечься, запивали прохладным пивом. Наелись от пуза, все-таки мясо – не пустая каша.

Утром после гречневой каши с мясом хозяин завернул в чистую тряпицу пирогов и вареных яиц.

Мигель и Михаил перенесли свои вещи в комнату Ильи.

– Если не вернемся, вещи наши забери. Мы потом в Москве тебя найдем.

Михаил уже взялся за ручку двери, как вернулся к узлам и вытащил свой портрет работы Леонардо. Как он мог позабыть о нем?

Перекрестившись на иконы в красном углу, они вышли.

– Мигель, ты дорогу запоминай. Может так получиться, что обратно один пойдешь.

– У меня память хорошая, найду дорогу. А тебя что, убить могут?

– Нет, тут другое.

Они шли до полудня, потом устроили привал. Надо было подкрепиться, и пироги с рыбой до вечера пропасть могут, испортиться. Съев пироги, они запили их водой из ручья.

– Господин, ты икону взял с собой?

Михаил рассмеялся, достал портрет и протянул его Мигелю. Тот осмотрел портрет и вернул его Михаилу.

– Это же ты.

– Я.

– Работа именитого мастера. Видел я уже похожие у себя на родине. Хорошая работа, дорого стоит.

– Я не платил, это подарок. И художник превосходный, но молодой пока и неизвестный. Но у него большое будущее.

Они подошли к развилке дорог. Михаил задумался, глядя на одну тропинку – вроде он вышел отсюда. И они свернули влево.

Часа через два показалась небольшая деревня. Кажется, похожа.

Михаил подошел к крайней избе, постучал в дверь.

Вышел нечесаный, заросший, волосами мужик.

– Чево надоть?

– Добрый день. Как деревня называется?

– Лаврентьев Лог.

– Спасибо.

Точно, он шел по дороге и силился вспомнить название деревни, а как мужик сказал – сразу и вспомнил. Именно так она называлась.

Вскоре они вышли к реке Акчим. В это время года она была полноводна и быстра. С легкостью она несла упавшие в нее деревья, ворочала камни у берега.

– Господин, если нам на ту сторону, то без веревки опасно.

– Нет, переходить не будем.

Они повернули влево, вверх по течению. Их катамаран несло вниз, когда он перевернулся, и Михаил тоже пошел искать парней вниз по течению. Стало быть, пещера должна быть выше. Вот только будет ли она? Он даже припомнить не может, как она выглядела в то время. Может, кустами и травою вход зарос?

Михаил поглядывал под ноги – берег был весь усеян валунами, не хватало только ногу сломать – и влево, где в полусотне шагов должен был быть вход в пещеру.

– Господин, ты что ищешь?

– Пещера здесь должна быть. Как бы не пропустить, кустами могла зарасти.

– Понял, я тоже буду искать.

Неожиданно Мигель спросил:

– А мешки-то почему не взяли?

Вопрос поставил Михаила в тупик:

– Зачем мешки?

– Небось в пещере ценное что-то лежит, иначе зачем туда идти?

В принципе, вопрос был резонным. Если в пещере ничего нет, зачем ее искать? Мигель делал правильные выводы.

Первым вход в пещеру обнаружил испанец.

– Господин, в кустах темнеет что-то, я погляжу.

Шпагой он срубил несколько веток.

– Здесь пещера – только та ли?

Михаил кинулся к испанцу и, ломая кустарник, вошел в сумрачный зев. Та или не та пещера? Вот будет смешно, если неподалеку будет ТА, а он будет ночевать в этой? Ошибка будет стоить очень дорого!

Он осмотрел пещеру. Вроде бы и камень похожий недалеко от входа лежит. Был такой, он еще тогда об него запнулся.

Под слоем пыли на полу что-то синело. Михаил наклонился и поднял шариковую авторучку – его авторучку! Именно такая была у него в кармане. Потом он о ней и не вспоминал – не до того было.

Сердце у него зашлось, заколотилось от радости. Он нашел ЭТУ пещеру, он не ошибся!

Михаил вышел к Мигелю и протянул ему ручку:

– Дарю.

– Это что, господин?

– Ручка, которая пишет без чернил.

Михаил подошел к березе, надрезал ножом кору, оторвал кусок бересты и на обороте сделал несколько штрихов. К его удивлению, ручка писала исправно.

– Гляди! – Михаил поставил на бересте свою подпись. – Владей! – и протянул авторучку испанцу.

– Располагаемся здесь, только прости – ночевать в пещере я буду один.

– Сокровища? – понимающе улыбнулся Мигель. Но больше расспрашивать не стал.

А Михаил вдруг забеспокоился. А не может ли быть так, что испанец всерьез подозревает – в пещере сокрыты сокровища? Прирежет ночью, с него станется. Вроде неплохой мужик, но кто знает, что у него в голове?

Они поели вареных яиц, запили чистой и пронзительно холодной водой из реки. Начало смеркаться.

– Мигель, я иду в пещеру и прошу меня не беспокоить. Если я завтра утром не выйду, иди на постоялый двор и вместе с Ильей плыви в Москву. Дорога назад оплачена. Где мой дом, ты, надеюсь, помнишь? Как вернется Пафнутий – его дом напротив моего, откроешь верфь и будешь строить суда по испанскому облику. Деньги на открытие верфи Пафнутий даст.

– Здорово, хорошие перспективы для работы!

– И для заработка. Не век же тебе шпагой махать.

– Благодарю тебя, господин, ты все продумал. Жаль, что мы с тобой не встретились раньше. Впрочем, я и страны такой не знал, Московии.

– Спокойной ночи, Мигель.

– И тебе, хозяин. Ты с Богом решил в пещере пообщаться?

Видимо, испанца снедало любопытство.

– Ты догадлив, мой испанский друг.

– Тогда понятно, – выдохнул Мигель.

– Что понятно?

– Почему нет мешка и лопаты.

– Ты все про сокровища? Я тебя не обманывал – их здесь нет.

– Клянусь, ни один человек не сможет сегодня подойти к пещере и помешать твоему общению со Всевышним!

– Мигель, оглянись, кто здесь есть?! Ну разве только медведи.

– Я не буду спать, буду стоять на страже.

Михаил кивнул и зашел в пещеру. Волновался он так, что пересыхали губы. Улегся на голую землю.

В голову лезли разные мысли. Получится или нет? Зря он тогда от пещеры ушел, дождался бы следующей ночи, глядишь – не было бы его жизни в Средневековье, не было бы рискованных походов. А может – оно и к лучшему? Незаметно его сморил сон.

Проснулся Михаил от криков, доносившихся с берега реки. Он протер глаза и полез напролом, через кусты. Неужели Мигель с кем-то выясняет отношения?

Он выбрался на берег и увидел: снизу по течению реки шли парни, с которыми он плыл на плоту, и кричали – то один, то другой.

– Михаил! Отзовись!

С души как камень упал. Он вернулся в свое время!

– Здесь я, живой! – радостно заорал он в ответ.

– Чего орешь, как оглашенный?

– Испугался вчера немного. Плот унесло, и вас с ним. Шел по берегу, пока не стемнело, ночевал в кустах. За вас переживал. Я ведь по берегу долго шел, а вас все не было видно.

– Да мы сами за плотом плыли. Потом его к берегу прибило – на другой стороне. Пока перебрались да плот на эту сторону переправили, стемнело. Ты как? Переломов нет?

– Нет, здоров.

– Погоди-ка, ты же вчера одет был в спортивный костюм и спасательный жилет. А сейчас… – Андрей подыскивал слова —…как купчишка дореволюционный.

Михаил засмеялся. Купец и есть, только все уже в прошлом.

– Ты чего, икону нашел?

– Вроде того. Только не нашел, она при мне и была – под жилетом.

– Дай посмотреть.

– Смотри.

Михаил протянул Андрею портрет в рамке.

– Старинная. Глянь, человек на портрете на тебя похож – один в один. Если бы не дата, я бы сказал, что с тебя списан.

– Дата? – Михаил был удивлен. Портрет он не раз осматривал, но каких-либо дат или даже просто чисел там точно не было.

– Смотри, – Андрей ткнул пальцем. В правом нижнем углу и в самом деле черной краской было выведено: 1474.

Он мог дать руку на отсечение, что никакой даты там раньше не было. И изображение было именно старым, краска имела микротрещины с въевшейся в них пылью веков.

– Ты чего застыл? Пошли к плоту, Славик на машине уже небось нас заждался.

– А вы здесь больше никого не видели?

Ребята засмеялись.

– А ты кого ждешь? Девушку или русалку?

Значит, Мигель остался в прошлом.

– Идемте, в самом деле, завтра надо на работу.

Он шел за парнями и молчал – слишком велико было потрясение.