Броня. «Этот поезд в огне…» Корчевский Юрий

— О предстоящих облавах сам через связного предупреждать будешь. Ты же начальником полиции станешь и волен будешь подбирать себе в отряд кого захочешь. А брать будешь наших людей. В селе наши глаза и уши будут, да и нашим парням жить будет проще. Я имею в виду официальные документы, крышу над головой.

— Парень рисковать многим будет, — заявил Гладков, — его селяне ненавидеть будут, вслед плевать. Ваш-то начальник против себя многих настроил – я имею в виду грабежи, поборы, а может, и казни.

— Все было, — вздохнул кадровый разведчик. — Репутация у полицейского гадкая, просто отвратительная. Зато немцы ему верят. Ну все складывается в масть! Если согласишься, я тут же по рации шифровку дам, чтобы тебя в наше Управление откомандировали. Некоторое время в отряде посидишь, пока мы досконально все сведения о Савченко соберем – я имею в виду привычки, манеру поведения. Продумаем, как акцию тихо провести, чтобы его тобой подменить.

— Боязно мне, — прямо сказал Сергей, — свои же люди презирать будут, а то и шлепнуть могут в спину.

— Понятно, риск. Сдрейфил, значит.

— Не хочу быть в глазах людей предателем. Рано или поздно война закончится, и в меня при встрече пальцем тыкать будут.

— Это ты правильно насчет конца войны сказал. Только его приближать всеми силами надо, и в белых перчатках это не получится.

— А что же вы сами в полицаи не пошли?

— Соображения у командования есть. Значит, так, времени у нас нет. До отряда еще топать и топать, впрочем – как и вам. Три минуты даю на раздумье.

Сергей повернулся к Гладкову, надеясь на его помощь, подсказку. Но старшина напустил на себя непроницаемый вид, и лицо его было каменным, беспристрастным. Если бы Сергею предложили взорвать мост с эшелоном немецким на нем – даже ценой жизни, он бы и не раздумывал; воспитан так был, патриотом. Но ходить в обличье полицая? Мерзко, и душа протестует.

Командир посмотрел на часы. Стрелки светились фосфором – у немцев такие были. Стало быть, трофей. А с другой стороны посмотреть – командир просит его помочь. Не водку в отряд пить зовет, не избу ладить – о деле просит. И Сергей решился:

— Хорошо, я готов!

— Вот и ладненько! — обрадовался кадровый разведчик. — Старшина, сообщи командованию – командиру разведроты или ПНШ по разведке, что…

— Заремба моя фамилия, сержант, — перебил его Сергей.

— …что сержант Заремба остается в моем распоряжении до особого указания, — невозмутимо продолжил кадровый разведчик. — В разведуправление ГРУ я радиограммой сообщу непременно.

— Слушаюсь.

— Пора, старшина. И нам, и вам идти далеко, а темного времени всего три часа.

Гладков обнял Сергея на прощание:

— Бывай! Думаю, еще свидимся.

А кадровому разведчику честь отдал, приложив ладонь к виску.

Группа разведчиков бесшумно исчезла в ночи.

— Ну, будем знакомы, — повернулся к Сергею кадровый разведчик. — Мой оперативный псевдоним – «Сова». Свою фамилию со временем забудь, в отряде для всех ты будешь…

Командир секунду подумал:

— Янус.

— Имя странное. Немецкое?

— Греческий бог, о двух лицах. Как раз для тебя, двуликий. А у радиста – Конотоп, город есть такой. Время!

И снова пеший переход, только не в сторону передовой, а на запад, дальше от фронта.

Сергей волновался – как встретят его в отряде? Не раскроют ли его полицаи в первый же день? Как ему вести себя с полицаями? Раньше он в них только стрелял, а теперь придется общаться. Сдерживаться надо, улыбаться, а хочется схватиться за нож. Тревожно в груди, такой резкий поворот в судьбе – прямо на сто восемьдесят градусов. Был разведчиком, а вот сейчас предстоит стать полицаем, форму черную надеть. Сдюжит ли? Не актер же он, чтобы лицедействовать!

К рассвету они едва успели войти в лес, где базировался отряд. Сергей уже стал сомневаться – на самом ли деле отряд партизанский или из разведчиков ГРУ состоит? У нас до войны были команды диверсантов, числящиеся инженерно-саперными взводами. У немцев же и того хлеще, целый полк был, «Бранденбург-800», где все, от солдата до командира, свободно говорили по-русски, как на родном языке. В начале войны их переодели в форму бойцов Красной Армии и с документами и советским оружием забросили к нам в тыл.

Много бед полк натворил: диверсанты резали связь, устраивали диверсии, убивали командиров РККА, сеяли панику. Причем забирались диверсанты в наш глубокий тыл – под Тверь, Тулу, другие областные центры.

Отряд оказался небольшим, и, как потом узнал Сергей, частично состоял из местных комсомольцев и коммунистов, оставшихся на оккупированной территории для ведения подрывной работы и организации сопротивления среди населения. Почти третью часть отряда составляли военнослужащие ГРУ.

Немного позже, 22 ноября 1942 года, ГРУ было разделено на две части – управление войсковой разведки и собственно ГРУ – для работы за рубежом и на оккупированной территории. Руководил отрядом бывший второй секретарь райкома партии, а оперативной работой – разведкой, диверсиями – командовал Сова. Как впоследствии узнал Сергей, Сова был командиром опытным, участвовал в боях в Испании и звание имел майора. Чудом было то, что он уцелел в чистках разведки и армии в 1937 году.

Сергея представили командиру и поселили в землянке вместе с другими бойцами. Все были в штатском, но военную выправку и дисциплину не скроешь.

Сергей быстро стал различать местных и кадровых разведчиков.

Встретили его приветливо, но он обратил внимание, что его не оставляют одного, без присмотра, куда бы он ни шел – даже в туалет. Не доверяли ему или опасались, что он может увидеть то, что не предназначалось для посторонних глаз?

Сергей с удовольствием остался бы в отряде, предстоящая служба начальником местной полиции его тяготила.

Между тем Сова с разведчиком собирал все сведения о Савченко: что любит есть настоящий начальник полиции, как он общается с подчиненными, его манеры поведения. Одновременно разрабатывался план – как убить начальника полиции с его сожительницей и незаметно подменить его Сергеем. Это был самый сложный и скользкий момент. Между тем кое-какое досье на Савченко было, и Сергей выучил его наизусть.

Через неделю разведчики отряда где-то раздобыли полицейскую форму. Она оказалась немного великовата, и одна из женщин отряда подогнала ее по фигуре Сергея. Не хватало только сапог, но их удалось купить на базаре. Савченко ходил в хромовых сапогах, а они были редкостью: наши солдаты ходили в ботинках с обмотками, брезентовых или кирзовых сапогах. Офицерам иногда удавалось раздобыть яловые сапоги, а уж хромовые – мягкие, удобные – оставались просто мечтой. Савченко явно был щеголем, любил прорисоваться и в обмундировании не хотел уступать немцам.

Неожиданно, как это всегда бывает, поступили сведения, что у бургомистра города день рождения, и на него приглашен начальник полиции села. Всем составом полицейские не поедут – не приглашены, рылом не вышли.

Бургомистром был русский, когда-то служивший командиром РККА, попавший в окружение и сдавшийся немцам. На свой праздник он пригласил таких же, как и он, сельских старост, начальников полиции сел и города, даже нескольких офицеров германской армии.

И Сова решил перехватить маленький обоз на обратном пути, когда полицейский будет пьян. Конечно, с ним будут сопровождающие, но вряд ли больше двух-трех человек, и их тоже было решено ликвидировать.

Два партизана наблюдали за выездом из села.

В райцентр вели две грунтовых дороги, что создавало определенные сложности.

Савченко выехал на двух подводах. На передней сидел он сам со своей сожительницей, на второй подводе – двое полицейских с винтовками, хмурые, явно с похмелья.

Времени на подготовку операции было мало. Сова сразу выделил две группы бойцов, чтобы поставить засады на обеих дорогах – в одной из групп был и Сергей.

Сопровождал группу к месту засады сам Сова.

Заняли удобное место – у бревенчатого моста через небольшую речушку. Бойцы замаскировались, со стороны и не видно было.

Сова с Сергеем находились на опушке леса, Сова давал наставления:

— Мы тебя слегка раним – по касательной. Царапина буквально, для убедительности. Сожительницу и полицейских расстреливаем, Савченко тоже. Ты забираешь его документы и ложишься на подводу. Село недалеко, стрельбу услышат, и полицейские поедут проверить. Веди себя спокойно. Можешь на них наорать, по морде съездить – не уследили, мол. Полиция потери понесет, новичков брать будут. По возможности возьми нашего, он тебе и помощником будет, и связным.

— Как я его узнаю?

— У твоего старшины как фамилия была?

— Гладков.

— Вот он Гладковым представится, справку о регистрации предъявит. А вместо сожительницы убитой мы тебе подставим тоже своего человека. Но об этом позже, главное – стать Савченко. Полицаев своих пои самогоном, чтобы спьяну не разобрали сразу, а за это время они попривыкнут. Внешность-то у вас – один к одному, но сам понимаешь – голос, манеры отличаться будут. Для нас иметь на должности начальника полиции своего человека очень важно, мы заранее будем узнавать о карательных акциях, иметь бланки документов.

— Мне с сельским старостой придется общаться. Не раскусит?

— Старый жук, себе на уме. Да его чужие проблемы не волнуют. Живет бобылем, втихую собирает золотишко. Полагаю, в то, что гитлеровцы надолго пришли, он не верит. Если заподозрит чего – шлепни или припугни, что о золоте знаешь.

— Понял.

— Жаль, времени на подготовку мало было, все экспромтом получилось. Пояс с кобурой и пистолетом с Савченко сними, вдруг номер где-то записан. У Савченко автомат есть, еще советский ППД, из трофейных. У остальных полицаев наши «трехлинейки».

Сергей уже был одет в форму полицая. Волновался он сильнее, чем перед выходом в поиск на «нейтралку».

За разговорами стемнело. Вот-вот должны были показаться подводы, и потому напряжение нарастало. Ярко светила луна, трещали цикады.

Около десяти часов послышался перестук тележных колес.

Парни из отряда до боли в глазах всматривались в седоков. Мирных жителей на телегах быть не должно, на оккупированных землях действует комендантский час, но все-таки ошибиться нельзя, это сорвет всю операцию.

Подводы въехали на мост. На передней подводе был виден пьяный, раскачивающийся из стороны в сторону Савченко. Полюбовницы его не было видно, наверное, она, упившись, лежала в подводе на сене.

Позади Савченко двое полицаев что-то ели, болтая ногами.

Сергей усмехнулся: либо они сперли съестное с праздничного стола бургомистра, либо сам Савченко вынес им угощение.

Автоматные очереди прозвучали резко, никакого боя не было. Одной очередью наш разведчик срезал полицаев, второй изрешетил Савченко. Выскочив на мост, подхватили под уздцы лошадей.

Сергей и Сова поспешили к подводам.

Савченко был мертв, грудь изрешечена автоматной очередью. Сергей расстегнул на нем пояс с кобурой и надел его на себя.

— Повязку не забудь!

Сергей стянул повязку с левого рукава Савченко и нацепил себе на руку. Повязка была белой, с надписью «Полиция». Обыскав карманы полицая, он переложил себе все, что нашел: документы, кошелек, круглую деревянную коробочку, еще что-то – со всеми этими вещами он разберется потом.

Неожиданно шевельнулась и села женщина в повозке – она была сильно пьяна. Пару минут женщина таращилась на Сергея, потом перевела взгляд на мертвого Савченко, икнула и махнула ладонью перед лицом. Ей показалось, что у нее двоится в глазах спьяну – Савченко-то было двое.

Стоящий рядом Сова расстегнул кобуру у Сергея, достал пистолет, передернул затвор и выстрелил женщине в голову.

Сергей вздрогнул. Он понимал, что женщину надо убить, но как-то оттягивал этот момент. Сова все сделал сам.

— Ложись в телегу, а пистолет в руке держи, вроде ты отстреливался! Стой!

Сова вскинул пистолет и выстрелил Сергею в левую руку, чуть выше локтя. Кожу обожгло.

— Вот, теперь ложись!

Сергей улегся поперек телеги. Рядом, в десяти сантиметрах – еще теплый труп женщины. Неприятно, но надо пережить.

— Все, уходим!

Сова пошарил в сене, нашел четверть самогона и щедро полил им форму Сергея.

— Для запаха, — пояснил он. — Удачи!

Партизаны исчезли в ночи. Сергей полагал, что, встревоженные близкой стрельбой, к мосту выедут полицейские. Ничего подобного! Он пролежал в сене с полчаса, пока лошадь сама медленно побрела в село – она знала дорогу к конюшне. Следом за товаркой пошла и вторая лошадь. Так они и въехали в село.

Лошади сами остановились у какого-то дома. Из головы убитой сожительницы настоящего Савченко подтекала кровь, и на дне повозки было уже сыро. Форма на спине Сергея промокла, но он стоически терпел.

Через некоторое время слева появились две фигуры. Они вышагивали неспешно, переговаривались. Увидев подводы, остановились.

— Кажись, начальник прибыл…

— Ну да, лошадь и подвода его. Пьяный небось в хлам.

— Посмотрим? В подводе наверняка самогон есть, хлебнем.

— Увидит – взгреет.

— Он зенки первачом залил, завтра и не вспомнит.

Сергей хорошо слышал их разговор. В селе тихо, голоса далеко разносились.

Полицаи, несшие ночное патрулирование, приблизились.

— Савченко в подводе, даже сил выбраться нет. Хорошо погуляли у бургомистра.

— Давай его в дом занесем. Нехорошо, в подводе лежит, как забулдыга. Власть все же…

— Давай. И самогон заберем.

Подошедшие стали вытаскивать Сергея из телеги.

— Стой! — вдруг всполошился один. — У него спина липкая.

Он понюхал выпачканную ладонь.

— Кровью пахнет.

— Так ведь стрельба была у Еремина моста.

— Точно!

Сергея перенесли в дом, зажгли керосиновую лампу. Керосин был в дефиците, и его получали только пособники немцев – полицаи, староста.

— У него спина в крови и рука.

— Стягивай тужурку, я за Федоровной побегу.

Кто такая Федоровна, Сергей не знал, и когда полицай стал стягивать с него китель, он застонал.

— Ах ты, господи, беда какая! Кто же это вас так, господин начальник?

— Партизаны, — простонал Сергей. — Напали у моста, из автоматов посекли… Другие как?

— Не смотрели еще.

— Так посмотри!

Полицай выбежал, а Сергей осмотрел обстановку. Обычная комната в сельском доме, только на стене большой портрет бесноватого фюрера. Стол, шкаф, несколько стульев. Наверное, для полицейских нужд есть другое здание.

Полицейский вернулся.

— Не знаю, как и сказать, господин начальник…

— Говори…

— Митяй, то есть Говоров, и Кузьмин убиты. Оружие на месте. — Полицейский поставил в угол винтовки убитых.

— Чего молчишь? — чувствуя в его словах некоторую недосказанность, поторопил полицая Сергей.

— Так ведь это… Лиза…

— Ранена?

— Убита. В голову, наповал. — Полицейский делано вздохнул.

— Вези ее к родне, пусть похоронят.

— Слушаюсь, господин начальник.

— Нет, погоди. Где этот… второй?

— Корнев?

— Ну да, с головой у меня что-то…

— Так за лекарем ушел. Федоровна не доктор, но все же санитаркой в больнице до войны работала, перевяжет.

— Тогда подожди, когда они придут. Пистолет мой где?

— Вон, в кобуре с ремнем на стуле лежит.

— Автомат мой из подводы забери и аусвайсы у убитых. Утром старосту позови, надо похороны организовать.

— Так точно! — Чувствовалось, что полицай раньше проходил военную службу.

Послышались голоса, шаги на крыльце, и в комнату вошел полицейский с женщиной.

— Вот, Федоровну привел.

— Корнев, отведи лошадь с убитыми в полицейский участок.

— Слушаюсь.

Оба полицейских, стуча сапогами, вышли. За окном прогрохотала колесами по улице одна повозка, за ней другая.

— Ну-ка, посмотрим, что тут у нас?

Женщина средних лет осмотрела Сергея.

— Так, рана на левом плече. — Женщина ловко перевязала Сергею руку. — Повернись на правый бок. Не пойму я что-то: вся спина в крови, а раны нет.

— Из руки кровило сильно.

— Голос у тебя, Петр Васильевич, изменился.

— Праздновали вчера у бургомистра, потом бой, крови потерял много.

— Ну да, бывает. Давай помогу раздеться, в кровать лечь.

До сих пор Сергей лежал на досках пола, прикрытых домотканой дорожкой.

Женщина ловко стянула с него сапоги, стащила галифе, помогла подняться, провела в соседнюю комнату и уложила на кровать – полутораспальную, с панцирной сеткой. Такие кровати были в деревне редкостью, и Сергей понял, что женщина в этом доме уже бывала и с расположением комнат знакома.

— Лизку жалко, дурочку.

— Почему?

— Из-за тебя погибла. Чего ей у бургомистра было делать? Сидела бы себе дома – цела бы осталась.

— А полицаев, значит, не жалко?

Женщина промолчала, но ее молчание было красноречивее слов.

— Так я пошла. Завтра зайду, повязку сменю.

— Спасибо.

Женщина вышла.

Сергей дождался, когда хлопнет калитка, встал с кровати, запер на засов входную дверь, взял ремень с кобурой и вытащил из нее пистолет. Задул керосиновую лампу и снова улегся, сунув пистолет под подушку – так спокойнее. Ночь почти прошла, и до рассвета оставалось пара часов. Поспать бы, а сон не шел.

Утром в стекло забарабанили, и Сергей поднялся.

У дома стоял невзрачного вида мужичок – в кепке, поношенном пиджаке, клетчатой рубахе – но с галстуком. Сочетание смешное. Увидев Сергея, он прокричал:

— Открывай!

Сергей отодвинул запор.

Мужичонка вошел по-хозяйски, уселся на стул.

— Эка кровищи! Хорошо – уцелел. А мне похороны организовывать.

Сергей догадался, что это сельский староста. Но как же его зовут? После ночных событий голова была тяжелой и соображала плохо. Вот, вспомнил! Никандр Капитонович! Наверное, из старообрядцев, имечко еще то, сразу не выговоришь.

— Каждому свое, — пожал плечами Сергей.

— Голос у тебя не такой какой-то.

— Крови много потерял, ослаб, голова не соображает. Да еще вечером на празднике лишнего выпили.

Мужичок хихикнул:

— Допились! Вас можно было голыми руками взять!

— Ты чего пришел? — рассердился Сергей. — И без тебя плохо!

— Проведать – все же власть.

— Бургомистру настучать хочешь?

Сергей вел себя нагловато, но, похоже, — и настоящий Савченко вел себя также.

Мужичок не удивился.

— Проведать тебя пришел, дурья башка, а ты собачишься. Сколько раз тебе говорил: не шастай по ночам, на пулю нарвешься…

— Что же мне, все отделение полиции для своей охраны брать?

— Кстати, о полиции… Сам знаешь, двое убитых. Надо пополнить отделение. Я на сходе объявлю о наборе. У Куролесовых дезертир советский еще с осени сорок первого прячется, его привлечь можно.

— От большевиков сбежал и нас в любой момент предаст… Единожды предав, кто тебе поверит?

— Верно говоришь. А других-то нет! Этот хоть оружие держать умеет.

— Ладно, валяй, объяви на сходе. Все равно народ на похороны соберется.

— Через неделю в город продналог везти надо, от бургомистра телефонировали уже.

— Налог – не моя проблема.

— Знаю, — махнул рукой староста, — только ведь обоз твои сопровождать будут. Человека три дать придется.

— Дам.

— Ну вот и ладненько. Поправляйся.

Мужичок перекрестил Сергея крестным знамением. Точно – из староверов, потому как крестил двумя пальцами, а не тремя. Перед уходом староста поднял со скамьи форменную тужурку Сергея, залитую кровью.

— Сильно зацепило. Я в первую германскую, в шестнадцатом годе, воевал, знаю. Отлежаться тебе немного, да мясца.

— Отлежусь.

Староста ушел, а Сергей улегся в постель – надо было обдумать все. Плохо, что он не знает пофамильно всех полицаев. Пока знакомство со старостой прошло гладко, только старовер этот ему не понравился. Скользкий тип, глаза все время по избе бегают, высматривают что-то. И точно, стукач! При нем больше молчать надо.

Глава 6. Полицай

Два дня Сергей безвылазно сидел в избе, изображая раненого. Раз в день к нему приходила санитарка Федоровна, еще раз был сельский староста.

Для Сергея переход от статуса дивизионного разведчика, когда вокруг свои товарищи, к статусу начальника полиции на оккупированной территории оказался слишком быстрым и резким. Его психика отказывалась верить в происшедшее, ему нужно было время для адаптации. Но Сергею удалось взять себя в руки, вернее – обстоятельства заставили его сделать это.

На похороны он не пошел: не настолько он лицедей, чтобы сказать проникновенную прощальную речь. Но староста объявил о записи в полицию, и утром Сергею необходимо было быть в здании полиции. Где оно располагалось, Сова нарисовал на схеме.

Утром Сергей собрался, побрился станком покойного Савченко. Хороший станок оказался, немецкий, брил чисто. В шкафу он также нашел чистую тужурку, которая оказалась ему немного свободновата.

Пока он отлеживался, обыскал всю избу. Нашел тайник с дойчемарками, а не оккупационными, там же было золотишко – кольца, цепочки, все явно награбленное. В карман положил связку ключей. Ни к одному замку в доме они не подходили, поэтому Сергей решил, что они от замков в отделе полиции, и оказался прав.

Он опоясался ремнем с пистолетом, оставил автомат в избе и неспешно направился по улице. Встречные ломали шапки и заискивающе раскланивались. Но были и другие, которые при виде его уходили во двор или переходили на другую сторону улицы. А один дедок, сидевший на лавочке, при виде его откровенно сплюнул.

Здание полиции располагалось на соседней улице – Сергей сразу опознал его. У входа стоял полицейский с винтовкой, над крыльцом полоскался немецкий флаг – красный, с белым кругом посередине, в центре которого была черная свастика.

При виде начальника полицейский встал по стойке «смирно».

Проходя к крыльцу, Сергей небрежно кивнул и бросил:

— Вольно. Исправно службу несешь, молодец.

В отделе никого не было, и Сергей сразу обошел всю бревенчатую избу.

В одной, самой большой комнате, был кабинет начальника. Из кабинета запертая на замок дверь вела в небольшую, темную – без окон – комнатушку, превращенную в каптерку. Здесь было несколько комплектов полицейской формы, сапоги, оружие, патроны. Еще одна комната, угловая, тоже была без окон и с нарами. «Для арестованных», — догадался Сергей.

Была еще одна комната – со скамьями и столом посередине. Наверное, здесь находились полицейские, когда пребывали на службе.

Сергей открыл ключом ящики стола и обнаружил в них пачку аусвайсов. Бланки были незаполненные, но с оттиском печати. А еще там лежали бланки удостоверений сотрудников полиции.

На подоконнике стояла печатная машинка. Сергей не удержался и пробежал пальцем по клавишам – машинка была исправной.

В дверь раздался стук, и заглянул полицейский.

— Господин начальник, люди к вам. Говорят – служить желают.

— Вызывай поодиночке.

Первым зашел парень лет двадцати пяти – в армейских брюках и потрепанной гражданской рубашке.

Страницы: «« « ... 56789101112 » ... »»