Неизвестный шедевр Рембрандта Александрова Наталья

Роза побледнела еще больше, потом ее лицо покрылось красными пятнами.

– Раиль… – пробормотала она. – Мы здесь с подругами… вот Геля приехала из Москвы, мы и решили встретиться…

– Кажется, мы с тобой об этом говорили! И не один раз! Говорили о том, как должна вести себя порядочная женщина! – Голос Раиля был негромким, но холодным и жестким, как металл на морозе. Казалось, об него можно порезаться.

Тут он увидел на стойке перед Розой полупустой бокал, и его лицо перекосилось:

– Так ты еще и пила?!

– Совсем немного, и это очень легкий коктейль! Почти безалкогольный! – попыталась Широкова вступиться за подругу, но этим только подлила масла в огонь.

Раиль сверкнул на нее черными глазами, схватил жену за локоть и процедил:

– Мы немедленно едем домой!

Роза вжала голову в плечи и засеменила к выходу.

– Ну и ну! – протянула Геля, проводив ее взглядом. – Надо же, какой он у нее тиран! Настоящий домострой! То есть не домострой, а этот… как его… шариат! Это в двадцать первом веке такое!

Она вздохнула и снова улыбнулась:

– Ну ладно, давай выпьем за то, чтобы с нами никто и никогда так не обращался! Стасик! – воззвала она к бармену. – Мне повтори, и моей подруге то же самое!

Бармен поставил перед ними два бокала с золотистой жидкостью, похожей на жидкий янтарь. Галина попробовала. Сначала этот коктейль показался ей тоже довольно легким, с необычным, чуть приторным привкусом каких-то тропических плодов, но потом перед глазами все поплыло.

– Что… что это такое? – спросила она, отдышавшись.

– Девять – одиннадцать, – довольным голосом ответила Геля. – Убойный коктейль, правда?

– Странное какое название… – протянула Галина, чувствуя, как мысли путаются у нее в голове.

– Это в честь знаменитого теракта, – пояснила Геля. – Одиннадцатое сентября… слушай, тебе нужно чаще выбираться на люди! А то сидишь у себя в этом замке, как… как сыч. То есть, как сычиха.

– Да я только недавно приехала!

– Все равно. – Геля хотела хлопнуть рукой по стойке, но промахнулась. – Черт, что это со мной? Сидишь в своем замке одна, как перст… конечно, там с тобой этот симпатичный мужик, Сергей…

– Это ты об управляющем? – удивленно спросила Галина. – Ты разве с ним знакома? Вот интересно, ты ведь в Москве обретаешься, а все кабаки здешние знаешь, да еще и с нашим управляющим знакома? Когда ты все успеваешь?

– Знакома, только тс-с! – Ангелина поднесла палец к губам, хитро огляделась по сторонам. – Он не велел об этом говорить… Это он пока только управляющий, а потом…

– Что – потом?

– А ничего… – Геля поморщилась, прикоснулась пальцами к вискам. – Господи, что это со мной… что это я разболталась… до чего же крепкий этот коктейль… пьется легко, а потом…

– Слушай, тебе, пожалуй, хватит пить! – Галина неодобрительно посмотрела на подругу.

– Я лучше знаю, когда хватит! – Геля оглядела стойку, увидела недопитый Галин бокал. – А ты что не пьешь?

– Не хочется больше.

– Не хочешь со мной пить? – Широкова исподлобья взглянула на Галину. – Ну да, как же, ведь я теперь тебе не ровня! Ты у нас – богатая наследница, наследная принцесса, а я никто! Мой идиот-папашка разорился, так я теперь не твоего круга! Не твоего, так сказать, поля ягода! – С этими словами она цапнула вишенку с блюда, что стояло у Стаса чуть в стороне.

– Да что ты несешь! – перебила ее Галина. – Я только потому на тебя не обижаюсь, что ты пьяна!

– Ничего я не пьяна! – Геля ударила кулаком по стойке. – Стасик, мне еще один бокал!

– А тебе не хватит? – Бармен недовольно посмотрел на Гелю. – Пошла бы ты лучше, освежилась!

– Ты мной еще будешь командовать! – зашипела Геля. – Твое дело – наливать!

– Мне скандал не нужен! – отрезал бармен. – Ты же знаешь, у нас приличное заведение!

– Ах, не хочешь наливать? И черт с тобой! – Широкова схватила недопитый бокал Гали и выпила его одним глотком. Глаза ее помутились, она едва не свалилась с табурета, потом с трудом взяла себя в руки и проговорила капризным голосом:

– Ох, и правда, мне что-то нехорошо… что это со мной… надо бы освежиться…

Галина тяжело вздохнула, подхватила подругу под руку, помогла ей встать с табурета, довела до дамской комнаты. Там она поплескала в лицо Геле холодной водой, вытерла бумажным полотенцем. Макияж размазался, Галина кое-как его подправила, думая, что она вообще тут делает? Развлеклась, называется, развеялась! Вот уж отличное развлечение – с пьяной Гелькой возиться! С чего это она напилась? Раньше за ней такого не водилось…

Широкова встряхнула головой, глаза ее приобрели осмысленное выражение. Она простонала:

– Господи, зачем я столько выпила… мне же еще нужно отвезти тебя домой…

– Да ты что – с ума сошла? – уставилась на нее Галина. – Неужели ты думаешь, что я позволю тебе в таком состоянии сесть за руль? Я не самоубийца!

– Я обещала… я обещала привезти тебя обратно…

– Да мы такси вызовем… – отмахнулась Галина и тут спохватилась: – Кому это ты обещала?

– Ему… – Широкова снова поднесла палец к губам. – Только тс-с! Никому нельзя говорить!

– Что еще за тайны мадридского двора! – фыркнула Галина. – Все, не хочу больше тебя слушать! Ничего умного ты не скажешь! Вызываю такси, и едем домой!

– Погоди… – закапризничала Геля. – Нельзя на такси! Нужно на моей машине! Ее нельзя здесь оставлять!

– Что это вдруг?

– Нельзя! – Глаза Гели округлились. – Он не велел! Он сказал, ни в коем случае…

– Да что за чушь! – раздраженно выпалила Галина. – Что ты несешь? Не хочу тебя больше слушать! Ну ладно, во всяком случае, пора отсюда сваливать!

– У меня там сумка осталась! – протянула Геля.

– Заберем твою сумку и поедем!

Галина, не слушая больше возражения подруги, снова подхватила ее под руку и повела обратно к бару. Но Широкова не взяла свою сумку, а снова взгромоздилась на табурет, после чего ткнулась в стойку лицом и заснула.

– Черт, только этого мне не хватало! Теперь возись с ней! – пробормотала Галина и завертела головой.

По другую сторону стойки тут же появился Стасик. На лице его было искреннее сочувствие.

– Отлично повеселились! – пробормотала Галина. – Пообщались с подругами! Одну муж со скандалом увез домой, а вторая нализалась, как свинья. Что мне теперь с ней делать?

– Ничего, – проговорил бармен. – Я совсем скоро сменяюсь. Отвезу ее домой.

– Домой? – переспросила Галина. – К ней домой?

– К ней, к ней! – Бармен прямо взглянул в глаза Галине. – Я знаю, куда ехать! Был я уже у нее!

– Ну Геля! Ну Широкова! – невольно восхитилась Галина. – Только что приехала из Москвы – и уже все успела!

– Не переживай, – заверил ее Стасик. – Довезу ее в лучшем виде! Все с ней будет в порядке!

– Я надеюсь. – Галина строго взглянула на него. – Только вот еще: она очень хотела ехать на своей машине. Не знаю почему, не хотела оставлять ее здесь.

– Да нет проблем. – Бармен пожал плечами. – Мне еще и лучше… бензин не нужно расходовать…

Он отошел к другому концу стойки, чтобы обслужить двух подвыпивших финнов.

Галина предалась невеселым раздумьям.

Вечер с подругами явно не удался. Розу увез муж, Геля напилась и болтала какую-то ерунду. Вот интересно – она несколько раз кого-то упоминала, кажется, управляющего Сергея Михайловича. Но откуда она его вообще знает? Где они могли познакомиться?

Галина взглянула на подругу. Проще всего было спросить это у нее, но Геля спала как младенец, уткнувшись лицом в барную стойку, и время от времени что-то сонно бормотала.

Нет, сейчас от нее ничего не добьешься…

Стасик закончил работать, переоделся и подошел к ним.

– Ну что, поехали…

Вдвоем они подхватили Гелю под руки и повели на улицу. Широкова что-то сонно бормотала и послушно переступала ногами, как большая кукла-марионетка.

Галина нашла в ее сумочке ключи от машины, открыла дверь, помогла Стасику усадить Ангелину на пассажирское сиденье.

– Там-то ты с ней управишься? – спросила его напоследок. – Сумеешь довести до квартиры?

– Обижаешь! – усмехнулся парень. – Я ведь все-таки бармен, обращаться с пьяными умею, что с мужчинами, что с женщинами! Не волнуйся, все будет хорошо!

– Ну, спасибо тебе! И извини, что так вышло!

– Да не извиняйся, ты тут ни при чем!

Галина отвернулась и пошла обратно к ресторану, чтобы оттуда вызвать такси.

Она подошла к крыльцу и открыла стеклянную дверь, как вдруг в этой двери отразилась ослепительная вспышка.

Галина удивленно остановилась – и тут у нее за спиной оглушительно прогрохотало.

На какое-то мгновение она оглохла. Затем пришла в себя, обернулась – и увидела на ресторанной стоянке пылающую, искореженную груду металла.

Какое-то время Галина ничего не понимала, она стояла у дверей ресторана, оглушенная, оцепеневшая, растерянная, пытаясь осознать, что только что произошло. А потом до нее дошел очевидный факт: минуту назад эта пылающая груда была автомобилем, машиной.

Машиной Гели Широковой.

И там, внутри этой пылающей груды, внутри этого огненного ада, была сама Геля и бармен Стасик.

А полторы минуты назад сама Галина стояла рядом с этой машиной, прощаясь со Стасиком. И он заверял ее, что можно не волноваться, что все будет хорошо…

Она стояла, неподвижная, как муха в янтаре. Все внешние звуки, все ощущения медленно доходили до нее, как сквозь толстое стекло или толстый слой воды.

Потом это стекло раскололось, Галина преодолела оцепенение, бросилась к горящей машине, но на полпути осознала, что ничего уже нельзя сделать, ничего нельзя исправить, ничем нельзя помочь, что там уже нет никого, никого живого.

Вокруг нее появились другие люди, одни кричали, махали руками, другие звонили по телефону, о чем-то ее спрашивали.

Наконец к ресторану с завыванием сирены подъехала сверкающая пожарная машина, огонь залили. Чуть позже появилась машина «Скорой помощи», затем – полиция.

Галину снова и снова расспрашивали – кто она такая, что видела, что знает.

Особенно настойчивым был высокий, хмурый человек в длинном пальто.

Галина назвала себя, назвала Гелю, но говорила с трудом, медленно и неразборчиво. К ней подошел врач из «Скорой», послушал пульс, заглянул в зрачки, что-то сказал полицейским.

Наконец ее отпустили, вызвали для нее такси.

Она села в подъехавшую машину, откинулась на сиденье, закрыла глаза. И тут же перед ее глазами встала эта ужасная картина – пылающая груда развороченного металла…

Такси остановилось у дома.

Навстречу с крыльца сбежала Анфиса, подлетела, суетливая и озабоченная:

– Что с вами, Галиночка Леонидовна? Что случилось? На вас буквально лица нет! И платьице все запачкано, и пахнет дымом и еще будто шашлыками…

– Замолчи! – крикнула Галина, осознав, что пахнет от нее горелой человеческой плотью. – Заткнись сейчас же! – Она закрыла ладонями уши, чтобы ничего не слышать.

Анфиса отступила с испугом.

Галина шла к дому, неуверенно оглядываясь по сторонам.

Где-то сбоку мелькнул Сергей Михайлович, она хотела что-то ему сказать, о чем-то его спросить, но тут же забыла, о чем. Подбежала мама, что-то говорила, но Галина видела только ее раскрытый рот и не слышала слов.

С помощью Анфисы она кое-как дошла до своей комнаты, с помощью Анфисы разделась, легла в постель и провалилась в тяжелый, душный, вязкий сон.

Ей снился древний замок на берегу моря, валы, бьющиеся о скалы у его подножья, и призрак могучего воина, медленно и величественно шествующий по подъемному мосту…

Утро было ясным и солнечным, какие редко выпадают осенью в наших местах.

Галина долго стояла под душем, потом спустилась к завтраку.

Матери снова не было, Галина одна сидела за длинным столом.

Анфиса суетилась вокруг нее, подкладывала на тарелку то одно, то другое, и все время что-то порывалась сказать. Галина думала, что не сможет проглотить ни кусочка, однако отчего-то съела плотный завтрак и почувствовала себя бодрее.

Наконец, когда Галина допивала кофе, Анфиса сообщила:

– Вас тут с утра полицейский дожидается. Наверное, насчет вчерашнего. Неприятный такой человек. Всюду нос сует, выспрашивает, вынюхивает. Я ему сказала, что вы плохо себя чувствуете, просила в другой раз приехать, но он ни в какую. Тогда я ему велела обождать, пока вы не встанете. Так поговорите с ним, или как?

– Поговорю. – Галина помрачнела. – Зачем откладывать… все равно придется это сделать.

– Он в нижнем салоне…

Нижний салон был большой, длинной и довольно мрачной комнатой, в которой отец развесил картины. С тех пор как разбогател, он покупал работы немецких экспрессионистов – довольно необычное хобби для русского миллионера. Коллеги и знакомые отца предпочитали приобретать простую, жизнерадостную, реалистичную живопись, передвижников к примеру.

Побывав в Швейцарии, Галина смогла оценить вкус отца: в его коллекции были работы первоклассных художников, достойные хорошего музея, – Эмиля Нольде, Отто Мюллера, Пауля Клее, даже один холст раннего Кандинского.

Но мрачные, нервные полотна экспрессионистов в и без того мрачной обстановке дома действовали на всех угнетающе, и поэтому мало кто, кроме отца, заходил в этот салон.

Наверное, потому Анфиса и отправила туда полицейского – чтобы испортить тому настроение, поставить на место.

Спускаясь по лестнице, Галина снова прокручивала в голове вчерашние события, думала, о чем ее станут спрашивать. Накануне она была в шоке и поэтому плохо восприняла ужасное происшествие, и только теперь до нее по-настоящему дошло, что случилось.

Ее старая подруга погибла страшной смертью, и сама она только чудом избежала гибели… Вот именно: если бы она села в машину вместе с Гелей, сейчас от нее осталась бы куча горелой плоти. И больше ничего. Господи, на какой тонкой ниточке держится жизнь!

Галина вошла в салон и увидела крупного высокого мужчину в длинном темном пальто, который пристально разглядывал какой-то пейзаж. Она вспомнила, что этот человек и вчера разговаривал с ней возле ресторана, задавал какие-то вопросы…

– Странные у вас картины, – проговорил полицейский вместо приветствия. – Депрессивные какие-то.

– Это мой отец собирал, – ответила Галина, как будто оправдываясь, и тут же опомнилась, рассердившись на назойливого полицейского. – Вы что – пришли о живописи разговаривать?

– Нет… – Ей удалось его смутить и поставить на место. – Извините… капитан Ушинский.

– Вам бы с такой фамилией не в полицию, а в школу! – не удержалась Галина.

– Я детей боюсь… – вздохнул капитан.

– А взрослых, значит, не боитесь?

– Взрослых – меньше, – коротко ответил он.

– Взрослые разные бывают…

Он посмотрел на нее внимательно, и на миг в глазах его отразилась она вся – богатая балованная девка, уверенная в том, что ей принадлежит весь мир и что все вокруг крутится только возле нее и для нее. Богатые бабы все стервы по определению, а эта еще и красивая. Холеная, в общем, сразу видно, что в деньгах купается.

Капитан моргнул, и отражение исчезло.

– Ну ладно, – сказал он, – о живописи мы поговорили, о детях поговорили, давайте перейдем к делу! Как вы понимаете, я приехал, чтобы побеседовать с вами о вчерашнем происшествии около ресторана «Келломяки».

– Да… это было ужасно… – Галина помрачнела.

– Скажите, вы давно знакомы с погибшей… с Ангелиной Широковой?

– Давно. Мы с ней в школе вместе учились.

– А она… она когда-нибудь предлагала вам наркотики?

– Что?! – Галина удивленно уставилась на полицейского. – Какие наркотики?

– Ну, я не знаю, какие… кокаин, может быть, амфетамины…

– Господи, что вы такое говорите! – возмутилась Галина. – Она же погибла! Она только вчера погибла – а вы о ней такое… разве можно так о мертвых…

– Вот именно, она погибла. – Полицейский повысил голос. – Причем, как вы понимаете, это был не несчастный случай…

– Не несчастный случай… – повторила Галина его слова и только теперь поняла, что это правда.

Машина сама по себе взорваться не могла, это ясно. С чего бы вдруг? Вчера она была в шоке и просто не могла рассуждать здраво.

– Конечно, это было убийство, – уверенно проговорил капитан, отвечая на ее мысли. – Кто-то заложил в ее машину взрывное устройство, эксперты нашли остатки. И я должен выяснить, кто это сделал. Поэтому я задаю вам такие вопросы. Они вам могут не нравиться, но вы должны мне ответить. Спрашиваю еще раз: предлагала ли вам покойная Ангелина Широкова наркотики?

– Нет, конечно! – резко ответила Галина. – Никогда!

Сама она наркотиками не баловалась. Отец несколько раз серьезно поговорил с ней, показал фотографии законченных наркоманов и тем самым привил ей стойкую неприязнь к этому пороку. Позже, уже в Швейцарии, кто-то из приятелей предложил ей покурить марихуану. Она попробовала, чтобы не выглядеть ханжой и занудой, но не испытала ничего, кроме тошноты. Поэтому вопрос полицейского показался ей диким и неуместным. И Митька не употреблял наркотики, он расслаблялся по-другому, как она поняла совсем недавно.

– Никогда! – повторила она.

– Хорошо, так и запишем… – Капитан действительно что-то записал в своем блокноте.

– А почему вы об этом спрашиваете? – не удержалась Галина.

– Потому что у покойной… у Ангелины Широковой… были соответствующие контакты. Пару раз она попадала в поле зрения моих московских коллег по подозрению в распространении наркотиков. А вы, может быть, знаете, что в этой сфере используются очень жесткие способы борьбы за рынки сбыта, за влияние… в этой сфере очень большие доходы и, соответственно, очень крутые нравы…

– То есть, вы хотите сказать, что взрывное устройство в ее машину подложил кто-то из конкурентов?

– На данный момент – это приоритетная версия. Значит, вы об этом ничего не знали?

– Абсолютно ничего. Мы давно не общались, я совсем недавно приехала из Швейцарии…

– Понятно, – протянул он, и снова своим обострившимся чутьем она поняла, что она ему очень неприятна.

Что у него к ней самая настоящая классовая ненависть. Что ж, она давно уже перестала удивляться такому отношению.

Капитан задал ей еще несколько вопросов, записал что-то в своем блокноте и отправился восвояси. Напоследок он оставил Галине свой телефон и попросил ее звонить, если она вспомнит что-нибудь существенное. Галина проводила его до крыльца (без нее он заблудился бы в коридорах их большого несуразного дома). Простились холодно.

Она постояла на крыльце, до того времени, как его машина скрылась за воротами. На улице светило слабое осеннее солнышко, но все равно лучи его приятно грели лицо. Незнакомый человек сгребал желтые листья. Он поднял голову, посмотрел на нее из-под руки, и Галина узнала старика из соседней деревни, раньше летом он иногда приезжал на велосипеде и предлагал лесные ягоды и грибы. Старик кивнул ей, как старой знакомой, и занялся своим делом.

Галина вернулась в дом и тут нос к носу столкнулась с Сергеем Михайловичем.

– Я приехал подписать у Елены Павловны кое-какие важные бумаги, – сообщил тот, хотя Галина ни о чем его не спрашивала. – А кто это сейчас уехал?

– Полицейский, – сухо ответила Галина.

– Полицейский? – Управляющий поднял левую бровь. – Что ему было нужно?

– Что? – Галина с трудом сдержала раздражение. – А вы не догадываетесь? Он ведет следствие по делу о смерти Гели!

– Гели? – Голос Сергея Михайловича прозвучал совершенно равнодушно, но левая бровь уползла еще выше, выдавая его волнение. – Кто такая Геля?

– Геля, Ангелина Широкова! – чуть не выкрикнула Галина. – Моя школьная подруга! Вы же ее знали!

– Не понимаю, о чем вы говорите! – Управляющий недоуменно пожал плечами. – Почему вы считаете, что я ее знал? Я прежде даже не слышал ее имени!

– Вот как? – Галина пристально уставилась на него.

– Да, конечно! Откуда я мог ее знать?

Он развернулся и направился к лестнице.

– Действительно, откуда? – вполголоса проговорила Галина, глядя ему вслед.

Проблема была в том, что Геля-то как раз знала Сергея Михайловича. Вчера вечером она несколько раз о нем вспоминала. Особенно после того, как опьянела. И делала какие-то странные намеки.

Галя попыталась точно вспомнить ее слова, но ей это не удавалось – ведь она вчера тоже была слегка подшофе. Конечно, не так, как Широкова, но все же…

Она напрягла память и вспомнила, что Геля назвала Сергея симпатичным мужчиной, а потом… потом она проговорилась, что он просил ее привезти Галину из ресторана домой. Причем непременно на своей машине…

Галина застыла как громом пораженная.

Ведь если бы Геля не напилась, и они действительно вернулись бы домой на ее машине, то есть только сели бы в нее, тогда она сама, Галина, взорвалась бы вместе с ней!

Так, может, капитан Ушинский не прав, и целью вчерашнего взрыва была вовсе не Геля Широкова, а она, Галина? И взрывное устройство заложил в Гелину машину вовсе не конкурент по наркобизнесу, а… Сергей Михайлович?

Нет, это невозможно! У нее развивается самая настоящая паранойя! Может быть, так действует на нее этот дом, его мрачная готическая атмосфера?

Нет, полицейский, конечно, прав, Геля погибла в результате разборки наркоторговцев! Это для них такие методы выяснения отношений могут быть привычным делом, а Сергей Михайлович – не убийца, он обычный бизнесмен, он работал с отцом! И главное – у него нет никакого мотива! Зачем ему убивать ее?

И тут Галина вспомнила разговор с адвокатом.

Альберт Францевич предупреждал ее, что ей грозит опасность. Он говорил о конверте, в котором находится приложение к завещанию отца, которое должно вступить в силу в день, когда ей исполнится двадцать пять лет. Приложение, по которому она станет полновластной хозяйкой отцовского бизнеса.

Альберт Францевич предупреждал ее о грозящей опасности – и вот, машина, в которой она должна была ехать, взорвалась, подтверждая слова Стейница…

Да, но адвокат говорил, что никто, кроме него самого, не знает о содержимом того конверта… Но тем не менее кто-то же вломился в его офис, а он однозначно сказал, что самым ценным документом у него было завещание покойного банкира Басманова. Ее, Галиного, отца…

Неладно, ох, неладно что-то в датском королевстве…

Ох, отец, ну как же тебя не хватает, ну разве могло бы такое случиться, если бы ты был жив…

«Прощай, прощай и помни обо мне», – почти реально услышала она голос отца. Да как же забыть, когда такое творится!

Галина ушла к себе и набрала номер Розы. Та ответила, и голос был слабый даже для нее, обычно тихой и спокойной.

– Ты знаешь, что случилось вчера вечером? – спросила Галина осторожно, вспомнив, как зол был Розин муж, когда буквально тащил ее из ресторана.

– По телевизору показывали, – прошелестела Роза.

– Ко мне только что приходил полицейский… – Галя помолчала, – и… он… он говорил про Гелю ужасные вещи. Будто она… там, в Москве… ты знала?

– Нет-нет, мы с ней мало общались, – заторопилась Роза, – с тех пор как ты уехала, она мне и не звонила. А я была очень занята ребенком и вообще…

– Ты знала, что ее отец разорился и что она распространяет наркотики? – Галина решила отбросить всякую дипломатию.

– Говорю тебе, мы не виделись долгое время! Она не звонила, зачем я ей? Это перед тобой она вечно заискивала… А вчера вдруг свалилась как снег на голову! Вцепилась как клещ – поедем да поедем к Галке! Знала же, что муж, если узнает, то будет недоволен! Так ей на меня всегда наплевать было! Так надо, говорит, и не спорь, все равно по-моему будет! Вот и получилось по ее…

– Ты полегче, она все-таки умерла…

– Извини, Галя, знаю, что так нельзя, – всхлипнула Роза, – но как представлю, что мы могли бы все вместе в ее машину сесть, то просто сама не своя делаюсь!

– Да уж… – вздохнула Галина.

Тут в трубке послышался мужской голос, говоривший на повышенных тонах.

– Не могу разговаривать, – шепнула Роза, – не звони мне, у меня и так неприятности…

«Вот так вот, – подумала Галина, слушая короткие гудки в трубке, – у нее неприятности. Да уж не такие, как у Гельки. Так, похоже, что нет у меня больше подруг…»