Психология вредных привычек О’Коннор Ричард

В этом сценарии речь идет о том, как «непроизвольное Я» и «сознательное Я», полагаясь на жизненный опыт, приходят к одинаковому убежденному заблуждению, что вы по каким-то причинам особенный и обычные правила писаны не для вас. Конечно, большинство людей в некоторой степени чувствуют собственную уникальность, но если довести это убеждение до абсолюта, оно может доставить немало неприятностей. Парадигма кажется твердой: «Я заслуживаю большего, чем остальные», – но в то же время хрупкой. Обычно для понимания, что не все в порядке, требуется кризис. Одни, если им отказывают в чем-то важном, например в повышении на работе, просто усиливают оборону и рационализируют разочарование, сведя на нет ощущение собственной уникальности. Другие, более уязвимые, оставаясь под влиянием ложной значимости, впадают в депрессию при покушении на их непогрешимый «декоративный фасад». Они способны усомниться в прежних взглядах. «Мы лучше остальных и достойны особого отношения» – такое убеждение, выросшее на почве старого доброго нарциссизма или по другим причинам, ведет к саморазрушающему поведению. В этой главе мы обсудим, каким образом это происходит.

Широкой публике хорошо известны примеры саморазрушающего поведения тех, кто чувствовал, что они – особый случай. Это Джон Эдвардс, Марк Сэнфорд, Тайгер Вудс, Элиот Спитцер, Энтони Винер[32] и другие, чья слава и могущество заставили их поверить, что они имеют право на распутство. Немало знаменитостей, умерших от передозировки (Дилан Томас, Джими Хендрикс, Джон Белуши[33], Элвис Пресли, Майкл Джексон), чувствовали свое право на излишества, в том числе наркотики, и были окружены подхалимами, не пытавшимися их остановить. Женщины – от Мэрилин Монро до Дженис Джоплин[34], – с которыми жестоко обращались, искали облегчения в злоупотреблении наркотиками и алкоголем. Высокомерие часто свойственно людям без соответствующей психологической подготовки, достигшим определенных профессиональных высот. Например, подростки, ставшие поп-звездами, или университетские атлеты, которые внезапно понимают, что у них огромные неприятности, – явление настолько распространенное, что кто-то даже издал книжку-раскладушку о падении звезд. Но проблемы, вызванные чувством собственной уникальности, ни в коем случае не ограничиваются знаменитостями. От этого страдают многие: и популярная старшеклассница, и заносчивый коллега в офисе, и муж, считающий себя умнее жены, и инвалид, сделавший своим хобби коллекционирование своих обид на весь божий свет, и мать, все больше и больше требующая от ребенка, и кабинетный интеллектуал, который в 60 лет вдруг понимает, что у него нет ни единого друга во всем мире, – все они, скорее всего, будут страдать от последствий собственного поведения.

Психиатрия определяет некоторые синдромы как расстройства личности, а не симптоматические расстройства. При таких симптоматических расстройствах, как депрессия, тревожное или обсессивно-компульсивное[35] расстройство, страдания человека субъективны, и боль ощущается как что-то, не присущее конкретной личности («Я не знаю, почему чувствую себя так плохо / делаю это»).

В личностных расстройствах жесткий повторяющийся шаблон, конфликтующий с социальными нормами, приводит к страданию или нарушениям отношений, проблемам на работе и трудностям в контактах с внешним миром. Наиболее распространенные расстройства – параноидное, шизоидное (эмоциональная закрытость) и антисоциальное. По моему мнению, для расстройств личности характерны парадигмы, обреченные на провал, и убеждения, приводящие к стереотипному поведению, а в итоге – к конфликту с миром. Далее следует целый набор методов защиты и способов винить в конфликте кого или что угодно, кроме себя самого. Если это выглядит как замкнутый круг – это он и есть. Людям, чувствующим себя особенными, очень сложно понять, что необходимо измениться, если они хотят поладить с окружающим миром. Если же они не добиваются особого отношения к себе, их настигает глубокое разочарование, захватывает чувство непонятости или оскорбленности.

Нарциссическое расстройство личности[36] – это крайний случай веры в свои особые права. Люди с таким расстройством чувствуют себя грандиозно одаренными, особенными, уникальными, ожидают и ищут признания от других и редко кому-то сочувствуют. Они могут быть хвастливыми и претенциозными или глубоко прятать эти чувства и казаться просто холодными и замкнутыми, пока вы не узнаете их поближе. Когда их ожидания особенного отношения к себе не оправдываются, они способны впасть в ярость. Вспомните, что происходит, когда зеркальце говорит злой королеве, что не она «милее всех на свете». Такие люди не способны сочувствовать, зато имеют сильно развитое чувство собственного превосходства: они полагают, что у них есть право использовать окружающих в своих целях, и не усматривают в этом никакого криминала. Конечно же, не все, имеющие черты нарциссизма, подходят под критерии расстройства личности, но за многими самодеструктивными паттернами поведения стоит чрезмерный или искаженный нарциссизм.

В нашем случае основной посыл заключается в том, что обычные правила жизни неприменимы к конкретной личности. Большинство осознают, что игра не по правилам обычно приводит к неприятным последствиям (нас ловят), но «непроизвольное Я» может никогда не признавать этот факт. Некоторые становятся такими просто потому, что избалованы. К ним всегда относились как к исключительным, и они поверили в это. Но многие приходят к чувству собственной уникальности, пережив трагедию. Они страдают от болезни или инвалидности, ставшей причиной боли, стыда или смущения, и ожидают «заслуженной» компенсации. А другие чувствуют себя погрязшими в рутине неудачного брака или плохой работы и ведут себя так, будто заслуживают особого отношения в других сферах жизни. Или в результате несчастливого детства предполагают, что взрослая жизнь должна им что-то возместить. Может быть, они не чувствовали себя любимыми и спасаются в нарциссизме, как в фантазиях о вознаграждении за прошлые лишения. В этом случае непомерный нарциссизм становится защитой от ощущения заброшенности, слабости или уязвимости. Мы бываем уверены в своей непогрешимости, пока какой-нибудь кризис не выпускает наружу наши бессознательные страхи и чувства.

Однако даже если есть убедительные основания чувствовать себя таким образом и нас не волнуют правила жизни, скорее всего, хорошо относиться к другим людям мы не будем. Наше внимание настолько замкнуто на себе, что почти ничего не достается окружающим. Мы можем воспринимать людей как должное. Можем не выполнять свою долю работы. Мы можем решить, что имеем право манипулировать и обманывать. Рано или поздно люди начнут избегать нас. Могут возникнуть проблемы с властью: мы не любим подчиняться. Аналогично возникнут проблемы на работе или в школе. Мы как нарциссические личности склонны использовать людей в своих интересах, быть более жестокими и агрессивными, более предвзятыми. Рассматриваем отношения как силовое давление, из которого должны извлечь как можно больше выгоды для себя. Такая убежденность в собственном «праве» есть и у насильника, и у обольстителя, и у начальника-эксплуататора.

Страдающие нарциссизмом, мы склонны к азартным играм, биржевым и другим рискам, потому что уверены в выигрыше, несмотря ни на что (или находим способ смошенничать). И если мы жалеем себя, но все еще считаем себя особенными, то, скорее всего, начнем искать утешение в еде, алкоголе или наркотиках – без опасения попасть в зависимость. Имея инвалидность, мы не станем тяжело трудиться для собственной реабилитации, а просто попросим у доктора больше таблеток.

Архетипом этой грустной картины может служить жизнь Элвиса Пресли{87}. Если верить его биографии, он начинал примерно так, как выглядел на экране: немного наивный деревенский мальчик с добрым сердцем, который был не прочь поразвлечься, но любил маму. Когда его забрали в армию, отслужил полный срок, несмотря на то что менеджеры легко могли бы освободить его от воинской обязанности. Он был талантлив от рождения, но все равно усердно работал над своей музыкой и заслужил уважение других музыкантов.

К сожалению, через некоторое время Элвис перестал ездить с концертами и развлекаться. Он увяз в контрактах, заставлявших его сниматься в одном тупом фильме за другим; он также застрял в Лас-Вегасе, и почти не оставалось времени на другие концерты и общение с музыкантами. Это продолжалось год за годом, мир Элвиса закрылся, и ему стало скучно. Наркотики стали его спасением от тоски. Он стал безнадежно зависим от лекарств: транквилизаторов, снотворного, амфетаминов, болеутоляющих. Но так как эти таблетки были прописаны врачом, Элвис не видел надвигающейся проблемы. Он окружил себя прихлебателями, которые не собирались обсуждать новую одежду «короля».

Элвис настолько упорно отрицал свою наркотическую зависимость, что однажды решил поучаствовать в «войне с наркотиками», объявленной президентом Никсоном. Он прилетел в Вашингтон и стал в очередь посетителей Белого дома, одетый в вельветовый костюм пурпурного цвета с высоким воротом, ремнем с гигантской пряжкой и янтарными очками. В какой-то момент кто-то узнал его и отвел к Гарри Холдеману, главе администрации Никсона. Холдеман поговорил с Элвисом и доложил президенту. Они организовали маленькую причудливую церемонию в Овальном кабинете и дали Элвису значок «специального представителя в войне с наркотиками». Пару лет назад я нашел этот значок в витрине одного магазинчика в Грейсленде.

Встреча Элвиса с Никсоном произошла в 1970 году. Семь лет спустя, гротескно ожиревший, раздутый, едва передвигавшийся, Элвис умер. Отчет о вскрытии показал, что у него в крови было 14 разных наркотиков.

Непоколебимая парадигма Элвиса заключалась в том, что он был типичным американским парнем. Он провел четкую грань между собой и «Битлз», «заграничными элементами», черной силой, марихуаной и другими нелегальными наркотиками. Но себя он не считал наркоманом, так как все, что он принимал, прописывали врачи. Майкл Джексон, видимо, стал жертвой такой же рационализации.

Строительство удобной реальности

Нам хочется чувствовать себя особенными. Нет ничего плохого в здоровой гордости. Но, как предупреждает нас Тимоти Уилсон в книге Strangers to Ourselves, все мы, как крайне эффективные политтехнологи, корректируем реальность так, чтобы она как можно точнее подтверждала наши представления о себе{88}. Многие думают, что они лучше большинства почти во всем{89}. Если мы обладаем здоровой самооценкой, то стараемся создать удобную реальность, бессознательно фокусируясь на том, что дает основание гордиться собой, и игнорируя то, что противоречит нашим представлениям о себе. Такая позиция может оказаться частью саморазрушающего паттерна, когда мы можем не услышать сигналов тревоги, на которые стоит обратить внимание. Но если мы сохраняем способность к состраданию и соответствуем нормам справедливости и честной игры, вряд ли чувство собственной уникальности доведет нас до беды.

Множество наблюдений и исследований констатировали, что среди современной молодежи нарциссизм стал встречаться все чаще. Может быть, это побочный эффект недостаточно продуманного движения за повышение самооценки у подростков, которое активизировалось несколько лет назад{90}. Оно неожиданно привело к обратным результатам: дети почувствовали, что могут не стараться быть лучше, не испытывая при этом угрызений совести. Нарциссические личности больше заботятся о признании, чем о любви, и, следовательно, не способны любить в ответ. Считая себя главнее всех, они могут становиться довольно злобными и возмущенными, если к ним относятся иначе. В исследованиях групповых взаимоотношений нарциссы поначалу обычно набирают высокий социальный рейтинг (поскольку принимают на себя роль лидера и умеют произвести отличное первое впечатление), но через несколько месяцев оказываются в самом низу рейтинга{91}. Люди понимают, что у нарцисса нет особенных преимуществ, и оценивают его как самовлюбленного, властного и раздражительного человека. Подобные личности часто притягивают поклонников, которым по их собственным невротическим причинам необходимо кому-то поклоняться. Нарциссы часто не замечают проблем, которые приносит их отталкивающее поведение, и навязывают такое же поведение остальным, особенно поклонникам, склонным на все закрывать глаза и никогда не покидать своего идола, как сделало бы на их месте большинство.

Покров для слабости

Есть немало людей, для которых парадигма собственного величия и избранности служит «декоративным фасадом». Они легко впадают в депрессию, тревогу и проявляют другие подобные симптомы, когда этот фасад рушится. Обычно корни такой парадигмы уходят в раннее детство. На определенной стадии развития дети должны чувствовать свое величие, например представлять, что они волшебники или супергерои, красоваться и претендовать на восторг и обожание. Если родители могут разделить радость ребенка на этом этапе, он рано или поздно перерастет ее, но будет помнить позитивные чувства, и это послужит основой для гордости и здоровой самооценки{92}. Но если родители подавлены, все время на работе и не уделяют внимания ребенку или не выносят этой детской потребности выделяться, ребенок может вырасти во взрослого с уязвимой самооценкой и неспособностью радоваться и гордиться собой.

Взрослея, дети начинают понимать, что они очень даже уязвимы, но снова ищут ощущения защищенности, идеализируя родителя (как правило, одного с собой пола). Пытаясь подражать сильному, надежному взрослому, ребенок соединяет чувство силы и безопасности. Когда родители спокойно относятся к этому, из этих чувств развивается способность формировать взрослые идеалы. Но опять же, если рядом просто нет родителей или близкого человека, способного выступить в роли примера, или если родители кажутся ненадежными или перегруженными, ребенок упустит эту возможность. А когда вырастет, не сможет чувствовать себя сильным и уверенным. Такую потребность можно удовлетворить, присоединившись к кому-то, имеющему эти качества, или влившись в борьбу с какой-то проблемой, религию или политическое движение.

В обеих ситуациях чувства своей избранности или уникальности могут стать защитным механизмом от слабости, пустоты и одиночества. Это своего рода формирование реакции, при которой человек ведет себя абсолютно противоположно тому, что чувствует. Тем не менее подобное поведение становится частью «непроизвольного Я», и человек в основном не видит этих слабостей. Его эгоистичные действия и вера в то, что он все знает лучше остальных, укореняются настолько, что именно этот фасад и видят окружающие.

Питер был привычен к лести. Он был очень умным творческим человеком, часто генерировал лучшие идеи среди всех, кто был в его офисе. Но это случалось не всегда, а он не принимал другой точки зрения и был склонен раздражаться, когда все получалось не так, как он хочет. Он ходил на терапию почти всю сознательную жизнь и был зависим от прописанных лекарств.

В какой-то момент его привели на терапию проблемы взаимоотношений со взрослыми детьми, отдалявшимися от него. Его дочь недавно приходила на терапию, но замыкалась при Питере. Она сказала, что психолог посоветовал ей некоторое время держать дистанцию с отцом. Казалось, Питер был одержим, это поглощало все его внимание. Он все время хотел с ней общаться. При любой ситуации, например, когда от дочери приходила поздравительная открытка, он часами пытался понять и интерпретировать ее «скрытые» смыслы. Он доводил себя до такого состояния, что был готов позвонить дочери и обвинить ее в том, что она разыгрывает сценарий, существующий только в его голове. Она повесила бы трубку, и отношения разладились бы еще сильнее.

В попытке понять, как он дошел до такой жизни, я начал обсуждать с Питером его прошлое. Его отец был холодным, критикующим и пугающим, мать – поверхностной, нарциссической личностью, вечно с кем-то соревнующейся. У Питера было несчастное детство. Он учился в интернате для мальчиков и там тоже был несчастен. Первый учебный год окончил одним из худших в классе, но заставил себя трудиться, и к четвертому году оказался в первой четверке. Он попал в Лигу плюща[37] и потом без оглядки окунулся в финансовый мир Нью-Йорка. Он всегда тяжело работал и добился очень хорошего материального положения.

Наконец он открыл мне свой позорный секрет. В 30 с чем-то лет Питер пережил жестокий провал по собственной вине. У него была возможность продвинуться в компании. Предполагалось, что он должен был сделать свой ход. Однако никто из высшего руководства не дал четкого сигнала, что он должен идти вперед, а сам Питер не попытался. Это был первый случай с самого детства, когда он осознанно почувствовал страх. Для Питера это значило, что он был не тем, кем притворялся, и что на самом деле все, чем он был, – притворство. С тех самых пор он переживал это, пытаясь наверстать упущенное.

Со временем я стал лучше понимать, что это значило для Питера. Его «ложное Я» разрушилось. После своего злополучного детства он понял, что, если будет тяжело работать и играть по правилам, с ним будут хорошо обращаться и он сможет игнорировать ту свою часть, которая сидит глубоко внутри него в страхе и одиночестве. Но эта часть всегда была там и всегда заставляла его думать, что он только притворяется успешным и уверенным. Когда показалось, будто собственные дети отказались от него, он сделал вывод: старые страхи вполне оправданны, а «настоящее Я» на самом деле бедное, слабое и напуганное.

Неудивительно, что Питер чуть не сошел с ума от отдаления дочери. Он думал, что дочь его разоблачила, обнаружила то «настоящее Я», которое он так тщательно прятал. Никто не понимал, как сильно Питер зависит от любви и обожания своих детей.

Люди, подобные Питеру, часто не могут найти подходящую психотерапию. Фрейдисты разочаровывают их из-за недостаточной реакции на проблемы пациентов, а когнитивно-поведенческую терапию они отвергают, так как думают, что и сами все это знают. Сквозь всю эту внешнюю напыщенность терапевт должен разглядеть уязвимую личность и обратиться к ней тактично и осторожно, учитывая потребности пациента. Потом, наладив контакт с терапевтом, пациент снова может почувствовать себя сильным. Терапия становится чем-то вроде перевоспитания. Пациент постепенно начинает видеть терапевта более реалистично: оба они просто люди, а быть просто человеком вполне допустимо.

Безусловно, в жизни такие люди совершают множество самодеструктивных действий: хотя их защита может быть настолько крепкой, что они могут и не чувствовать пагубных последствий, они часто оказываются отвергнутыми и изолированными. Если им везет, они находят партнера, который может увидеть «уязвимое Я» за помпезным фасадом, примириться с этим и юмором и терпением помочь им снова социализироваться. Или они могут достигать успеха в карьере, что дает им больше защиты и власти, в которых они так нуждаются. Тогда с годами они становятся более мягкими, чуткими и заботливыми.

Как нажить неприятности

Чувство вины и нарциссизм

Мы много говорили, что «право имеющим» не хватает сочувствия и они легко манипулируют другими или жульничают, чтобы получить желаемое. Однако многие из тех, кто ведет себя заносчиво или эгоистично, все-таки имеют совесть. Она может быть запрятана очень глубоко, но если совесть есть в принципе, то может сделать их абсолютно ничтожными и затянуть в ужасный порочный круг. Если мы чувствуем, что имеем право не играть по правилам, то, скорее всего, будем злоупотреблять своим положением, использовать людей и вести двойную игру. Но каждый раз, когда такие ухищрения сходят с рук, совесть или нравственные нормы глубоко внутри заставят чувствовать вину и стыд. Нередко это происходит так, что мы даже не всегда понимаем, в чем дело. И чем дольше живем, тем больше стыда и самоуничижения добавляется к этому грузу. Мы пробуем защищаться от этого стыда отрицанием, рационализацией, проекцией, чтобы к следующему эпизоду укрепить собственную уверенность в своем праве.

Итак, у нас есть проблема – бессознательное чувство вины, и оно вызывает ненависть к себе. Это будет главной темой главы 7. Бессознательное чувство вины было частью проблемы Питера. На сеансах психотерапии оно вышло на поверхность, хотя по-прежнему большую часть времени его переживание провала вытеснялось или проецировалось на других в форме испепеляющей критики. Но чувство вины, все-таки терзавшее его, привело к неуверенности в себе и к внешне необъяснимому беспокойству. Основания для таких чувств обычно уходят корнями в детство, к ощущению, что родители не принимают и подавляют ребенка. Когда же это дитя вырастает с чувством собственной уникальности, возникает вполне реальный внутренний конфликт между двумя частями «непроизвольного Я» («право имеющего Я» и «виноватого Я»), который заставляет «сознательное Я» испытывать острую тоску.

Такой тип чувства вины часто подстрекает людей, отягощенных проблемой собственной уникальности, к еще более самодеструктивному поведению. Они могут в последний момент отказаться от отлично сделанного дела. Они могут предаваться любой пагубной деятельности, потому что чувство непогрешимости помогает рационализировать: «Я могу контролировать пьянство», «Они меня не ценят, поэтому я уйду», «Мой партнер просто не понимает меня, пора его бросить». Но чаще всего конфликт между совестью и чувством собственной исключительности приводит к тому, что человек ведет откровенно жалкую жизнь. Он держит свои проблемы в себе, полагая, что никто другой не поймет его и не проявит сочувствия, закрывая таким образом единственный выход этим переживаниям. Если он продолжает вести себя эгоистично, это заканчивается изоляцией и постоянными страданиями, вызванными собственным внутренним конфликтом.

Лекарство от исключительности

Нередко, чтобы осознать свою проблему, «исключительным» нужно опуститься до самого дна. Если вы еще не достигли предела и все еще узнаете себя в приводимых описаниях, это очень хороший знак: вы хотя бы не вполне довольны собой. Примите это недовольство как сигнал к переменам в собственной жизни. Если вы уже на дне, если какое-то разочарование или отторжение разрушило ваш допустимый мир и вы напуганы, разгневаны или потеряли надежду, для начала рассмотрите возможность лечения от депрессии или тревоги, чтобы взять себя в руки и быть готовым к большим переменам.

Есть такие люди (как многие знаменитости или магнаты), для которых чувство собственной уникальности не становится проблемой, потому что они живут и действуют внутри определенного круга и не теряют самоконтроль. У остальных чувство исключительности часто вызывает проблемы. Но, учитывая работу нашей психологической защиты, если мы, подобно большинству людей с такой же проблемой, не понимаем, что она существует, то не понимаем и того, что наше поведение самодеструктивно. Так как же об этом узнать? Как научиться смирению и пониманию, что мы ничем от остальных не отличаемся? Чтобы действительно изменить парадигму и механизмы в собственном мозгу, мы должны научиться сочувствовать окружающим и развить в себе душевную щедрость. Иногда действительно требуется упасть на самое дно и присоединиться к программе «12 шагов»[38]. Может быть, для возврата к жизни даже понадобится долгая реабилитация или, к примеру, работа в «Корпусе мира»[39]. Но если все зашло не так далеко, у меня есть несколько идей, которые помогут научиться слышать свою лучшую часть и отключить механизм нарциссизма.

Упражнение 5. Учимся быть нормальными

Если у вас есть парадигма собственной уникальности, эту проблему очень сложно осознать. Люди, которые так или иначе чувствуют себя особенными, обычно имеют мощную защиту своих убеждений. Однако задайте себе такие вопросы: как вы реагируете на отказ – одержимостью или яростью? Чувствуете ли себя в изоляции? Вас не понимают? Вы уверены, что у вас благие намерения, но люди часто негативно реагируют на то, что вы говорите? Привлекают ли вас харизматические лидеры? Вы думаете, что, как всегда, знаете больше всех, но другие не принимают ваших советов? Вы знаете о какой-то своей болезни или увечье, из-за которого вы имеете право на привилегии? Если так, проделайте следующие шаги. Поначалу они будут казаться несмелыми и неловкими, но с этого начинается любая учеба.

• Учитесь быть скромнее. Начните работать волонтером на добровольной основе, как минимум по часу каждую неделю. Вы должны не просто отдавать конверты в благотворительный фонд, а делать то, что заставит напрямую контактировать с нищими, уродливыми, дурно пахнущими людьми, – например, работа на кухне для бездомных, в клинике, ночлежке или хосписе. Думайте о том, как вам повезло, а ведь вы принимали свою жизнь как должное.

• Учитесь сочувствовать. Используйте свою осознанность в общении с людьми. Сфокусируйтесь на языке тела, тоне голоса и мимике своих собеседников, чтобы лучше понять, что они чувствуют. Коммуникации всегда имеют два уровня. Первый – сфера «сознательного Я». Другой – сфера контактов одного «непроизвольного Я» с другим, и она часто проявляется на невербальном уровне. Если вы слишком заняты собственной персоной, то, скорее всего, не обращали внимания на такие вещи. Но этому можно научиться. Смотрите собеседнику в глаза, сфокусируйтесь на том, что он пытается сказать, а не на своей ответной реплике. Продолжайте прислушиваться к тому, что чувствует ваш собеседник, и задавайте уточняющие вопросы для уверенности, что все правильно поняли. Помните, что выслушать по-настоящему означает оказать огромную помощь, подчас гораздо более ценную, чем любой ваш совет.

• Запомните момент ощущения вины, вызванной собственными поступками. Скорее всего, вы очень хорошо умеете прятать это чувство глубоко за пределами сознания, но если запишете конкретный эпизод, обязательно его запомните. Затем подумайте вот о чем: «Что я сделал не так?» Выловить ответ будет трудно. Может быть, вы мельком увидели выражение боли или осуждения на чьем-то лице. Может, поняли, что просто повторили старый шаблон поведения, и на самом деле ваши чувства относятся к прошлому, а не к настоящему. Может быть, вы нутром чуете, что попросту сжульничали или солгали. Мы не предлагаем увязнуть в чувстве вины – наша задача развить более тонкое осознавание этого чувства. Чем лучше вы его поймете, тем меньше шансов повторить старый шаблон поведения.

• Перестаньте судить себя и сравнивать с другими. Наверняка вы постоянно это делаете. Обращайте внимание на мысли, в которых вы осуждаете окружающих, определяйте их как плохую привычку, от которой надо избавиться. Развивайте свое сознание и силу воли. Вместо поспешных суждений отыскивайте в человеке, о котором думаете, положительные черты.

• Учитесь на своих приступах ярости. Если вы легко приходите в состояние белого каления, то, по-видимому, считаете, что вам не отдают должное. Оспорьте это предположение: каким образом вы это заслужили? Что дает вам на это право? И не забывайте: жизнь несправедлива, и этими вспышками гнева вы ничего не добьетесь.

• Обращайте внимание на то, сколько раз в день вы говорите слово «я» (мне, мой, моего). Ведите счет в течение нескольких дней или недели. А потом поработайте над тем, чтобы сократить их число. Когда вас тянет сказать одно из этих местоимений, попробуйте лучше спросить собеседника: «Что вы думаете по этому поводу?» Вы также можете посчитать, сколько раз в день выражаете свое мнение, и вместо этого интересуйтесь чужим.

• Делайте больше, чем обязаны. Научитесь получать удовольствие от тяжелого труда. В любой командной работе попробуйте сделать больше остальных, даже если ради этого придется попотеть и замарать руки. И постарайтесь не привлекать внимания, пока работаете. Попробуйте быть не боссом, а просто еще одной рабочей пчелкой. Будет некомфортно, но это еще один способ вживить в свой мозг новые нервные связи.

• Не путайте восторг с любовью. У вас могут быть особые способности к чему-то, а могут быть и необыкновенные таланты, позволяющие с легкостью вызывать восхищение. Такие восторги не могут не привлекать, но это не приближает к вам людей.

• Заслужите любовь. Если хотите быть любимыми, вы должны заслуживать это каждый день. Поставьте окружающих на первое место. Будьте вежливы, чутки и заботливы. Все время держите во внимании, что им нравится, а что не нравится. Сдерживайте ради них свое плохое настроение. Отношения не означают соревнования, где призом будет ограниченное количество любви, – скорее, чем больше любви вкладывают оба, тем больше становится ее запас.

Одна из моих маленьких слабостей – это «Самое смешное видео Америки». Тот, кто видел этот клип, уже не забудет: маленький мальчик примерно двух лет, одетый в ночную пижамку, лежит на полу в гостиной и демонстрирует свою ярость. Он валяется, бьется о напольный ковер, кричит и воет. Мать (с камерой) идет в другую комнату. Наступает тишина. Затем мальчик заглядывает за дверь и, когда понимает, что мать может его видеть, снова падает на пол, возобновляя свой припадок. Эта последовательность действий повторяется несколько раз: мать уходит, он затихает, затем обнаруживает ее и снова начинает скандал. При этом каким-то образом умудряется смягчать удар, падая на ковер, а не на голый пол.

Этот ребенок обучился на прошлом опыте, когда приступ гнева позволил ему получить желаемое, скорее всего – внимание. Теперь его мать делает то, что бихевиористы называют попытками без подкрепления, то есть не дает ребенку желаемого (внимания) в надежде, что в конце концов он угомонится. Он, со своей стороны, тоже продолжает скандал, пока у нее не кончится терпение. Он надеется снова получить свою награду. Мальчик выучил: если он будет бросаться на пол достаточно долго, то добьется своего.

Немало взрослых поступают как этот маленький мальчик, но неосознанно. Им кажется, что с ними что-то случится. Махать красным сигнальным флажком – значит бессознательно искать неприятности, стараясь привлечь внимание красноречивыми, чаще всего саморазрушающими способами. Главный посыл: «Спасать меня обязан кто-то другой». Такие люди не прячут своих проблем, а, наоборот, находят способы убедиться, что за их действиями кто-то наблюдает. Чаще всего мотивом подобного самодеструктивного поведения становится тайная надежда, что их кто-то заметит и остановит (надежда обычно также существует вне сознания в качестве мотивации). Это очень распространенный сценарий: ночной звонок родителям от пьяных подростков, побег, вопиющее неповиновение, выставленные напоказ признаки приема наркотиков. Но многие из нас даже с возрастом все никак не расстанутся с этой проблемой. Это те, кто получил бессистемное воспитание: их родители были слишком заняты, чтобы обучать детей самоконтролю; им сходит с рук даже убийство, потому что родители хотели дружить с ними или просто им недоставало времени на воспитание детей. А еще это случается с жертвами родительских разводов, которые оказались потерянными или чувствовали себя брошенными отцом (или матерью) – хорошо знакомый сценарий среди взрослых обоего пола, которые как будто навлекают на себя беды. Даже неспециалистам понятно, что они ищут внимания. Такие люди также могут быть «взрослыми детьми», которые были слишком привлекательными или одаренными, а потому не только их родители, но и все вокруг относились к ним со снисхождением, а не с попечительством.

Однажды я встретил молодую женщину, которая окончила колледж и, приехав в Нью-Йорк на лето, получила работу в качестве доминатрикс[40] клуба S&M. Она заявила, что пошла на это ради хорошей зарплаты. На самом деле у нее практически не было никакого сексуального опыта, и его начало оказалось грубым. Я постоянно высказывал свои опасения, но она уклонялась от них; женщина никак не могла понять, почему это может плохо отразиться на ней. При этом она признавала свое чувство оторванности от родителей с тех пор, как уехала учиться, и особенно после их развода. Каждый пытался перетянуть дочь на свою сторону, но особого интереса к ее жизни не проявлял. Никто не собирался навещать ее в Нью-Йорке. Мне казалось, что она планирует в какой-то момент преподнести им большой неприятный сюрприз. Я также отметил, что сам факт прихода на терапию свидетельствовал, что она нуждается во внимании и ограничениях.

В качестве доминатрикс она получала полную власть над мужчиной, несмотря на свои 1,60 м роста и 49 кг веса. Кроме того, поблизости находился громила – на случай, если поведение клиента выйдет из-под контроля. В ее власти было унизить человека в момент его сексуального возбуждения, при этом сама она могла не испытывать подобных чувств. Женщина призналась, что боится собственной сексуальности, превращая секс в нечто садистское и отталкивающее, которое легко контролировать.

Здесь речь идет о потребности в любви, уважении или ограничениях, деформирующих «непроизвольное Я». А страх часто приобретается с опытом в ситуациях, когда «непроизвольное Я» не справляется с деструктивными импульсами. Глубоко запрятанные ощущения пустоты или заброшенности переживаются как постыдные и могут выражаться только символически. Любви и уважения в настоящем времени оказывается недостаточно, чтобы компенсировать внутренний надлом и чувство собственной неполноценности. Во взрослой жизни таких индивидуумов люди, предлагающие им любовь и уважение, вызывают только раздражение или отторжение, поскольку такое внимание лишь разжигает осознание основного надлома – а дальше стыд снова преобразуется в гнев. И любой, пытающийся установить ограничения или внешний контроль, становится мишенью их ярости.

Любой, кто хоть когда-нибудь имел дело с людьми, которые действительно не в состоянии контролировать себя (дети с дефектом поведения или психически неустойчивые взрослые), знает, что большинство из них быстро успокаиваются, когда их сдерживают или останавливают. Неполноценность таких личностей выражается в отсутствии внутренней системы контроля; вместо этого их обуревают чувства, которые они немедленно отыгрывают. Похожие паттерны можно видеть у младенцев, утомленных или пораженных фрустрацией. Вы берете их на руки, и через несколько минут малыши успокаиваются. Дети нуждаются во внешних ограничениях; эти ограничения составляют основу их чувства безопасности, благополучия и любви. Им нужно говорить о том, что недопустимо, и постоянно обозначать эти границы. Точно таким же образом при постоянной практике самоконтроль запечатлевается в мозгу. Под большим стрессом любой может утратить такую способность, но в этой главе мы обсуждаем людей, требующих ограничений, поскольку их внутренняя система безопасности повреждена.

По-видимому, существует два противоположных пути, по которым развивается ситуация. Дети, которые росли без дисциплины, с противоречивой дисциплиной или просто запущенные, наследуют огромное количество ярости, поскольку не чувствуют себя в безопасности, оказавшись в одиночестве. Они инстинктивно понимают, что руководство и ограничения – неотъемлемая часть родительской любви. Они знают, что ведут себя вызывающе, и хотят, чтобы кто-то, остановив их, проявил достаточно любви. Во взрослом возрасте у них отсутствуют навыки самоконтроля, и накапливается критическая масса гнева, с которым как-то приходится справляться. В результате размахивание красным сигнальным флажком – это требование спасения и одновременно отказ от него. В своей книге Undoing Depression[41] я рассказывал о шестнадцатилетнем парне, случайно рассыпавшем пакетик с марихуаной прямо на ногу матери, причем дважды. И оба раза она приняла его неправдоподобное объяснение. В первый раз он отшутился. Но я, выслушав его оправдания по поводу второго раза, подверг сомнению случайность содеянного. В моем кабинете этот упрямый молодой человек, пришедший с напускной бравадой, начал рыдать, заговорив об отсутствии материнской заботы.

Другие дети, компенсируя отсутствие организованности в доме, сами принимают на себя роль родителя. Они становятся «ребенком-родителем» (обычно это старший брат или сестра), который растит младших детей, прикрывая алкоголизм родителей, психическое расстройство или другие нарушения, стараясь обеспечить благополучие семьи, насколько это возможно. Эти дети вырастают в псевдовзрослых опекунов, пожертвовавших собой угодников, которые часто оказываются непригодными партнерами. У них тоже накапливается неосознанная ярость, и им достаточно еще одного кризиса или отказа, чтобы чаша терпения переполнилась и произошел взрыв, шокирующий окружающих. А соседи скажут: «Никогда бы не подумали…»

Однажды я познакомился с женщиной, которая была олицетворением материнства, просто супермамой. Она постоянно возилась с кучей детей, была в родительском совете, вечно бегала по магазинам, мыла, убирала, готовила, была активисткой в церковной общине, никогда не жаловалась и казалась счастливой. Когда она узнала, что у мужа есть связь на стороне, попыталась отравиться выхлопным газом у себя в гараже. Я думаю, что всю жизнь она была «хорошей девочкой», пытаясь угодить всем и каждому и рассчитывая, что хорошее поведение должно быть вознаграждено. Когда же обнаружила, что муж обманывает ее, весь гнев обрушила на себя (а попутно и на всю семью). Вернувшись домой из больницы, она заметила, что никто не сочувствует ей и не предлагает помощь. Вместо этого все только и ждали, когда она вернется к своей роли заботливой домохозяйки. Через несколько дней она совершила еще одну суицидальную попытку. Суицид был для нее единственным эффективным способом выразить свое отчаяние. В конечном итоге она ушла от мужа, существенно усложнив свое существование, но дети перестали воспринимать ее как данность, и это спасло ей жизнь.

Эта история характерна для людей, склонных к очень жестокой самодеструкции с целью привлечь к себе внимание: попытки самоубийства, опасный секс, впечатляющие автомобильные аварии, членовредительство, анорексия и булимия, вождение в нетрезвом виде, публичный прием наркотических средств и приступы ярости. Они провоцируют окружающих, чтобы их попросили остановиться, а затем продолжают снова и снова. Им часто ставят диагноз биполярного расстройства или пограничных состояний. Обычно они отталкивают от себя людей, но часто умеют очаровывать или манипулировать, могут иметь настоящие творческие способности, поэтому другие способны подпадать под их воздействие.

Такие люди нередко глубоко внутри испытывают одиночество и пустоту. Эми Уайнхаус[42] казалась классическим примером пограничной личности, доведенной до крайности, а ее отец говорил о ней как о маниакально-депрессивной. Однако это упрощенные объяснения: каждый мог услышать в ее голосе неподдельную боль, а когда ее надолго оставили одну, Эми умерла. Для таких людей, как Дженис Джоплин, Курт Кобейн[43], Дэвид Уоллес[44], Эми Уайнхаус, Мэрилин Монро, одиночество, казалось, было фатальным: как только они оставались хотя бы на минутку без опоры, совершали нечто опрометчивое или впадали в депрессию.

Недавно я познакомился с молодой женщиной, работавшей в одной из самых престижных подготовительных школ в стране. Поскольку в подростковом возрасте у нее был эпизод с «порезами», она имела особый нюх на такое поведение у своих учеников. Женщина рассказала, что наблюдала за тем, как одна юная ученица вела оживленную беседу с деканом и взмахнула руками, обнажив свежие бритвенные порезы на руках. Декан, не заметив этих порезов, продолжил разговор.

Мне всегда казалось странным, что выбрасывание красного флажка воспринимается просто как привлечение внимания. Если кто-то ищет внимания, возможно, это означает, что он или она не получает его или получает не так, как хотелось бы. Одно продолжительное исследование пациентов, госпитализированных после умышленного самокалечения (попытки самоубийства, порезы и так далее), показало, что через шесть лет почти 60 % из них продолжали наносить себе ущерб{94}. Другое обследование молодых водителей с эпизодами членовредительства в анамнезе обнаружило чрезвычайно высокий уровень риска автомобильных аварий: в 85 % из них участвовало другое транспортное средство{95}. Те, кого заботит судьба этих людей, оказываются в очень затруднительном положении, потому что сталкиваются с последовательностью критических ситуаций, а помощь, которую они могут предложить, ощутимого результата не приносит. Те же, кто выбрасывают красный сигнальный флажок, злоупотребляют их добрым участием. В конце концов некоторые начинают понимать: раз ничто не может разрешить их внутренних мучений, они сами должны научиться контролировать себя, чтобы пользоваться тем, что предлагает им жизнь.

Когда эти люди заключают брак, партнер взваливает на себя непосильное бремя. Человек с красным флажком хочет безоговорочной, целительной, идеальной любви, а это инфантильные ожидания и несправедливые требования. Иногда партнер просто проявляет наивность, полагая, что истинная любовь справится со всеми проблемами. А порой потребности супругов дополняют друг друга: ей нужно спасение, а ему необходимо быть спасителем. Я знаю одного человека, который женился на женщине с хроническим психическим расстройством, хорошо осознавая это обычно неосознанное соглашение. Однако супруги прожили вместе 40 лет, и у них бывали хорошие времена. Состояние его жены стабилизировалось и стало предсказуемым. Он мог не осознавать свою потребность быть мучеником, но эти отношения их устраивали. Тем не менее чаще заботящийся партнер теряет силы, а партнер с сигнальным флажком, чувствуя ослабевающий интерес к себе, ужесточает требования. Обычным исходом оказывается развод, но иногда он помогает «сигнальщику» увидеть свет и начать брать на себя больше ответственности.

Подростки с красным сигнальным флажком иногда отыгрывают запретные желания своих родителей. Если родители настолько ограниченны, что не могут признать тень собственного Я, их дети могут сделать это за них с помощью проективной идентификации. Это часто случается с сексуальностью: несгибаемые и ханжеские родители, с трудом воспринимающие собственные сексуальные потребности, могут направлять своим детям посыл о том, что существует запретный плод, то есть нечто соблазнительное. Матери, родившие детей в подростковом возрасте, не хотят такой же судьбы своим дочерям. Однако они могут бессознательно направлять им послание о том, что мама – это единственное, что есть в жизни. Отцы, чувствующие себя жертвами жизненных обстоятельств, неосознанно поощряют агрессию своих сыновей. Ребенок может попасть в полицию или забеременеть, и вся семья окажется вовлеченной в то, что Эрик Бёрн[45] еще много лет назад называл игрой в «Шум»{96}. Чьи-то запретные желания вызывают всеобщее возбуждение, ничего не решается, и игра может продолжаться бесконечно.

За красным флажком притаился страх прямого призыва к вниманию из-за возможности получить отказ, вместо этого люди манипулируют другими, чтобы получить то, чего, по их мнению, им хочется. Но внимания никогда не бывает достаточно, поскольку бессознательно человек чувствует, что оно получено по принуждению. «Сигнальщик» с красным флажком получает лишь краткое удовлетворение от этого неидеального внимания, и цикл повторяется. Им нужно освоить навыки общения и силы воли.

Бомба с часовым механизмом

Как мы уже говорили, другие машут красным флажком в гораздо более скрытой форме. Если вопрос упирается в получение внимания, такие люди становятся вдвойне саморазрушающими: они втайне надеются, что кто-то заметит эти деструктивные действия и заставит их остановиться, но в то же время тщательно прячут свои провокационные поступки. Молодая доминатрикс, о которой я упоминал, также резала себя несколько раз, но была осторожна и делала это так, чтобы шрамы были практически невидимыми. Эти люди сами заводят себя в тупик или оказываются отчаянно одинокими и изолированными. Они могут быть очень успешными, зарабатывать много денег, добиваться признания своих творческих способностей, но им никогда не удается расслабиться или позволить другим приблизиться к себе. Или наоборот, они могут не быть успешными, поскольку вечно забивают мяч в свои ворота и тоже оказываются в тупике. Они – первые претенденты на сердечные приступы. А первый шаг к выздоровлению – это резкие перемены; и если им повезет получить хорошее лечение, появится и шанс изменить свою жизнь.

Джин ввергла себя в ужасные неприятности, потому что ей хорошо удавалось создавать видимость благополучия, покрывая последствия своего опасного поведения. В средней школе она стала принимать серьезные наркотики, но по большей части продолжала учиться на отлично. Ее выбрали представителем студентов в школьный совет, и с этой ролью она также прекрасно справлялась. Джин любила своих родителей, но была очень сердита на них из-за того, что они не хотели замечать конфликт в семье (главным образом с сестрой Джин, которая издевалась и мучила ее). Кроме того, она страдала от угревой сыпи, что вызывало ненависть к своей внешности, о чем родители также прекрасно знали. Во время учебы в средней школе она продолжала злоупотреблять наркотиками, совершала опасные поступки, но никто этого не замечал. Это только подтверждало ее уверенность в том, что глубоко внутри нее что-то не так и поэтому она не заслуживает внимания окружающих. Каждую высокую оценку или признание заслуг она воспринимала как одурачивание: если бы только люди знали, кто она на самом деле, они бы возненавидели ее (как она себя ненавидела).

Джин поступила в хороший колледж, но стала объектом сексуального нападения человека, которого считала своим другом, после чего совсем расклеилась. У нее началась сильная депрессия, было несколько суицидальных попыток, ее несколько раз госпитализировали; она прошла через электросудорожную терапию. Я познакомился с Джин, когда та вернулась домой и жила с родителями, которые в конце концов обратили на нее внимание. Она плыла по течению без руля и ветрил, без всяких надежд и целей и по-прежнему страдала депрессией.

У нас установилась мощная терапевтическая связь, отчасти потому, что я объяснил Джин корни ее проблемы: любовь к родителям и одновременно обида и злость на них. Я относился к ней не как к больной или опасной пациентке, просто слушал ее с уважением и особым вниманием. Убедился, что она была очень умным и проницательным человеком, и во многом согласился с ее взглядами на жизнь. Никто раньше не говорил ей таких слов и не относился к ней так по-доброму. Мы работали с ней в течение шести лет. Первые несколько лет она продолжала свое саморазрушающее поведение (наркотики, опасные знакомства), но постепенно стала сбавлять обороты. Она больше не совершала никаких суицидальных попыток, хотя продолжала пребывать в глубокой тоске и порой чувствовала безысходность. Нам помогло, что ей удалось найти очень удачную работу, позволившую обрести больше доверия к себе и ответственности. Она окончила колледж за три года, продолжая работать, а затем поступила в аспирантуру, где проявила свои выдающиеся дарования.

Такой способ размахивать красными флажками, который остается незамеченным, оказывается особенно опасным: это самодеструктивное поведение, скрытое от посторонних глаз. Я видел это у многих одаренных людей (как Джин) с двойственным отношением к своим талантам. С одной стороны, они гордятся собой, но с другой – плохо переносят внимание. Им кажется, что внимание привлекают какие-то аспекты их личности, а это не то же самое, что безоговорочная любовь, которая им нужна. В результате их гнев только провоцирует вызов всему миру: я осмеливаюсь открыться тебе; я рискую получить твою помощь.

Развиваем силу воли и самоконтроль

Безусловно, людям, размахивающим красным сигнальным флажком, полезно научиться самоконтролю: он необходим любому обладателю вредных привычек. У многих из нас эта сфера мозга не развита. И хотя самоконтроль не помогает непосредственно подавить ярость, он позволяет облегчить выздоровление (медитация осознанности, описанная в главе 3, окажется весьма полезной). Появились очень обнадеживающие исследования, показывающие, что укрепление силы воли в одной сфере усиливает самоконтроль и в других поведенческих моментах.

Студентов колледжа, записавшихся на тренинг по одной из трех областей личного контроля (составление бюджета, навыки обучения и физическое развитие), разделили на две группы: контрольная группа листа ожидания и рабочая группа. В рабочей студенты встречались с тренерами, составляли программу по одной из трех областей и вели журнал своих успехов. По мере работы они периодически проходили проверочный тест на концентрацию. Через два месяца студенты рабочей группы не только добились больших успехов в личных целях, но и лучше выполняли проверочный тест по сравнению с контрольной группой{97}.

Однако самое интересное достижение студентов заключалось в том, что участники программы по навыкам обучения добились хороших результатов также и в планировании бюджета. А студенты из программы по планированию бюджета стали гораздо лучше учиться. Но даже этим успехи не исчерпывались: в сравнении с контрольной группой студенты из рабочей группы стали меньше пить и курить, лучше убирать в своих комнатах, правильнее питаться и перестали откладывать дела не потом! Создается впечатление, что тренировка самодисциплины в любой области деятельности помогает и в остальных сферах жизни. (Конечно, здесь также есть эффект получения особого внимания.) В других исследованиях испытуемые получали инструкцию в течение месяца следить за своей осанкой, или стараться произносить полные предложения без сокращений или слов-паразитов («типа того» или «сами понимаете»), или использовать левую руку вместо правой (для правшей). Выяснилось, что участники извлекли пользу из этих упражнений не только в конкретных действиях, но и для укрепления силы воли в целом{98}.

Надо отметить, что эти результаты были получены в исследованиях со студентами колледжа, которые не жаловались на свое саморазрушающее поведение, а просто выразили желание пройти курс по самосовершенствованию. Возможно, студенты еще слишком молоды, чтобы иметь реальные самодеструктивные паттерны. Ненависть к себе или страх успеха могут оказаться достаточно мощными стимулами, чтобы извлечь пользу из укрепления силы воли. Тем не менее ясно, что укрепление силы воли и упражнения по самоконтролю в конкретной сфере могут распространяться и на другие области, облегчая самодисциплину в целом. Сила воли – это навык, в котором мы можем преуспеть, и по мере его совершенствования приобрести большую уверенность в себе и укрепить чувство собственного достоинства. Однако многие из нас прошли через такие периоды в жизни, когда чувствовали уверенность и силу, а потом снова возвращались к прежней лености. Можем ли мы надолго сохранять силу воли?

Похоже, что силу воли, как и мускулы, можно наращивать, но она также способна ослабевать и истощаться от чрезмерного употребления. Студенты, которым не разрешали есть пирожные, а давали добро питаться редиской, чтобы тренировать силу воли, гораздо быстрее отказывались от трудного теста, чем участники эксперимента, которым разрешали есть пирожные или совсем не есть{99}. Эмоциональный самоконтроль тоже имеет негативные последствия. Испытуемые, которых просили смотреть мрачные фильмы, но контролировать свои реакции, гораздо быстрее отказывались использовать тренажер для рук, чем другие, которые просто смотрели фильмы. Психолог Рой Баумейстер, давно изучающий проблемы силы воли, называет это истощением эго. Такой же феномен обнаруживается, если людям приходится постоянно принимать решения: у них в итоге развивается нервное истощение. Выяснилось, что эти состояния связаны с замедлением активности мозга в области поясной коры, которая отслеживает конфликт в мозгу, играя важную роль в самоконтроле. Действительно, при истощении эго клетки мозга замедляют работу, как если бы у них садились батарейки. Это не означает, что мы больше подвержены искушению, если просто устали. Такое истощение силы воли делает нас более податливыми к совершению поступков, которые мы предпочли бы не совершать. Безусловно, «емкость» силы воли способна к восстановлению, например, во время ночного сна. И чем больше мы практикуемся, тем большую емкость получаем.

Такое проявление истощения, по-видимому, не посылает нам никаких специфических сигналов. Депрессия, усталость, смятение – эти состояния не всегда означают ослабление силы воли. Теперь уже известно, что в моменты истощения мы сильнее переживаем возникающие чувства: эмоции, желания, боль или удовольствие. Это, конечно, плохие новости для любого, кто пытается избавиться от зависимости: самоконтроль слабеет, в то время как желания усиливаются.

Как преодолеть периоды, когда наши «батарейки» садятся, а искушение все бросить по-прежнему велико? Баумейстер рекомендует так называемые «предварительные стратегии». Одна из них довольно парадоксальна: просто сделать так, чтобы поражение стало особенно болезненным. Сообщите всем друзьям о своих планах и постоянно рассказывайте им о своем продвижении к цели (напишите об этом на своей странице в Facebook или в своей почте). Попросите друзей: как только они заметят, что вы перестали сообщать им о себе, пусть заподозрят неладное и бьют во все колокола. Тогда вы почувствуете себя неловко, и этот страх попасть в неудобное положение поможет вам преодолеть моменты слабости. Несомненно, вы можете начать лукавить, тогда было бы лучше сделать свою деятельность более открытой для наблюдения.

В идеале доктор или тренер мог бы отмечать ваш вес, школа могла бы публиковать ваши оценки, босс – освещать ваш рейтинг эффективности, но мы все ненавидим это. Есть более приемлемые способы помочь себе, например с привлечением онлайн-ресурсов, которые могут автоматически снимать ваши средства с кредитной карты на благотворительные нужды, если вы не добиваетесь поставленных целей. Вы можете попросить об участии третью сторону, которую будете честно информировать о своих успехах. А чтобы было еще сложнее, можете сделать пожертвование в пользу самого ненавистного вам политического кандидата или на борьбу, с которой не согласны (за аборты / против абортов, за стрелковое оружие / против стрелкового оружия). Сила воли требует практики, и упражняя ее в одной области, мы укрепляем ее же и в других, однако должны предвидеть возможные состояния истощения, чтобы легче было с ними справляться. И когда наработаем опыт преодоления моментов слабости, станет ясно, что полагаться на восстановление силы воли вполне реально.

У нас есть и хорошие новости: тренировка эмоционального самоконтроля отличается от контроля над поведением или мыслями. Она не всегда приводит к истощению. По существу, эмоциональные вспышки требуют гораздо больше энергии, чем поддержание присутствия духа. Эмоциональный самоконтроль (в той степени, до которой он возможен) не становится результатом силы воли. Он требует от нас использовать разные стратегии, например изменения угла зрения или переключения внимания. Конечно, контролю над своими эмоциями требуется сила воли: сдерживание гнева или приступов страха нуждается в сосредоточенности и концентрации{100}.

Данные исследований показывают, что «узконаправленный, конкретный фокус внимания “здесь и сейчас” работает против самоконтроля, тогда как широкий абстрактный долгосрочный фокус помогает ему»{101}. Но если мы подумаем об этом минутку, то признаем, что всегда знали об этом из собственного опыта. Когда мы считаем, что наша жертвенность, выполняя свой почетный долг, служит высоким целям (помогает нашим любимым, человечеству в целом или богоугодным делам), самодисциплину поддерживать легко. Мы поднимаемся над искушениями. Но когда мы теряем такие ориентиры и думаем только о том, как трудна эта борьба, фокусируемся на переживании своих потерь, то начинаем в них тонуть. Мы испытываем гнев и жалость к себе, что в конечном итоге приводит нас к рациональному умозаключению: эта борьба на самом деле того не стоит. «Я вернусь к своей диете на днях». «Один день ничего не меняет». Но один день кое-что меняет, ведь всякий раз, поддаваясь искушению, мы теряем частичку самоуважения и прокладываем себе дорожку к последующим послаблениям завтра и послезавтра.

Дэниэл Канеман утверждает, что самоконтроль по необходимости становится актом работы сознания{102}. Но я думаю, что со временем и благодаря повторениям он может все более и более становиться частью «непроизвольного Я» и тогда намного легче практиковаться. Представьте себе людей, которые отличаются робостью и никогда не рискуют: это разновидность самоконтроля, развивающегося в автоматизм. Они редко поддаются искушению. Или вот пример: у людей, воспитанных в семье, которая культивировала сдержанность и вежливость, самоконтроль входит в привычку. Постепенная практика самоконтроля превращает его в автоматический и непреднамеренный процесс, который с течением времени требует меньших умственных усилий.

Неудивительно, что хорошее питание способствует укреплению силы воли. Мозгу нужно подкрепление для эффективной работы. На фоне принятий решения наступает истощение, и уровень глюкозы в мозгу падает{103}. Сахар быстро возвращает его обратно, но лучшей стратегией будет поддержание устойчивого уровня глюкозы при потреблении достаточного количества протеина. Поэтому, если вы пытаетесь сбавить вес, то это не лучшее время, чтобы бросать курить. Попробуйте сделать это, когда вы сможете есть то, что хотите.

Дети обучаются самоконтролю при последовательном родительском воспитании. Когда они хорошо понимают, что именно достойно награды, а что заслуживает наказания, то обучаются быстро. Путаница происходит тогда, когда родители пытаются быть ребенку друзьями, когда они боятся нанести ущерб его достоинству или слишком устают, очень заняты или чересчур озабочены насаждением своих правил. Самооценка рождается в процессе позитивной деятельности, и таким образом развиваются мастерство и гордость за проделанную работу. Детям нужна структура, а без нее они быстро возвращаются к хаосу. Посмотрите любой фильм про няню и убедитесь в этом. Если вы относитесь к людям, которые страдают, не понимая почему, подумайте о том, как вас воспитывали. Вам были понятны правила семьи? Вы были предоставлены сами себе или вам все сходило с рук?

Другой способ устоять перед искушением – вызвать у себя условный рефлекс психологического отвращения. В научной лаборатории рефлекс отвращения создается просто наказанием, как, например, разряд тока, подающийся крысе, когда она нажимает неправильную кнопку. Мы поступаем так же, печатая на пачках сигарет картинки с больными легкими. В частности, если вы соблюдаете диету, можете придумать воображаемые картины самой любимой еды рядом с чем-нибудь неприятным, например рвотой или насекомыми. Если пытаетесь бросить пить или употреблять наркотики, полезно совместить желание выпить с воспоминанием о том, как вам было плохо, как вас рвало над унитазом или как вы оказывались в нелепом положении. Если есть желание смирить свой нрав, вспомните, как вы травмировали любимых людей, когда давали волю своей ярости. Безусловно, для создания этих связей в мозгу требуется практика, которая позволит присоединить ваши соблазны к стимулам, вызывающим отвращение. Однако если удастся вообразить себе эти сцены достаточно живо, то вы научитесь связывать их на удивление быстро. Этот метод следует использовать с осторожностью и только в связи с конкретными специфическими действиями: нам не нужно, чтобы вы вооружали своего внутреннего критика.

Возможно, самый большой секрет развития силы воли состоит в том, чтобы сделать этот процесс непроизвольным. Приобретение хороших привычек и отказ от плохих требуют определенной практики, но, возникнув однажды, самодеструктивное поведение само по себе становится привычкой. Здоровый образ жизни – еще один ключевой элемент нашей психологической гимнастики. Подобно истовым приверженцам физических упражнений, мы не останавливаемся, чтобы подумать или принять решения: мы делаем это автоматически. Встаем по будильнику, принимаем душ, одеваемся и глотаем завтрак. Без особых усилий мы уже оказываемся в хорошей позиции на весь оставшийся день. Но если приходится бороться с собой, чтобы подняться с кровати, и каждый день думать о том, принимать или не принимать душ, что именно сегодня надеть, мы ставим себя в заведомо невыгодное положение, а день еще только начинается. У человека, который умеет заботиться о себе, не задумываясь об этом, и попадает на работу без опозданий, остается больший резерв сил, чтобы в дальнейшем принимать важные решения. Вот почему люди с хорошо развитым самоконтролем признаются, что реже испытывают стрессы в своей жизни. В делах они используют силу воли полуавтоматически, и поэтому кризисы и бедствия случаются реже. А когда наступает настоящий кризис, у них остается большой резерв самодисциплины для его преодоления.

Упражнение 6. Тренировка силы воли как жонглирование

В первой главе мы говорили о студентах колледжа, которые учились жонглировать. Через три месяца постоянной ежедневной практики исследователи могли заметить видимые изменения в структуре мозга испытуемых. Я надеюсь, что к данному моменту смог убедить вас в том, что не только такие навыки, как жонглирование, но и все, чему мы обучаемся (хорошие привычки и плохие привычки), имеет физическое воплощение в мозгу. Сила воли, требующаяся для езды на велосипеде или умножения пяти на семь, не дается при рождении – это навык, который мы можем укреплять на практике. Вот небольшие подсказки, собранные мной за годы тренировки силы воли{104}.

• Избегайте пусковых механизмов. Если вы алкоголик, держитесь подальше от баров. Если у вас депрессия или вы совершаете импульсивные покупки, не ходите в магазины. Но когда это действительно необходимо, берите с собой список: «забежал и выбежал». Если вы слишком долго смотрите телевизор, не сидите в своем любимом кресле. А еще лучше – передвиньте его (или телевизор) в другую комнату.

• Избегайте «пособников». Эти люди облегчают вам путь в направлении саморазрушающего поведения. Люди, с которыми вы ходите покурить в перерывах. Люди, подстрекающие к риску. Ваш партнер, если он или она поощряет вас в лени или угощает обильной пищей. Постарайтесь перетянуть этих людей на другую сторону, но если не получится, сохраняйте между ними и собой некоторую дистанцию.

• Приготовьте себя к долгому пути. Помните: студентам потребовалось три месяца ежедневных тренировок по жонглированию, и они, безусловно, не достигли мастерства. Мы настраиваем себя, например, продолжать диету, обещая сбросить два килограмма в первую неделю. И когда этого не происходит, мы сдаемся. Если вы планируете любое реформирование, отведите себе не меньше трех месяцев. А тем временем проявите терпение и сосредоточьтесь на других заботах своей жизни.

• Однако все не так плохо, как вы думали. Еще никто не умер от соблюдения голодной диеты, и большинство людей не переживают особого дискомфорта. Это же относится и к отказам от любой вредной привычки. У вас будет пара тяжелых дней, но они минуют. И очень скоро вы начнете испытывать приятные чувства: гордости и самоуважения – от соблюдения своего режима.

• Не пытайтесь начать, пока вы не готовы. Все эпизоды, когда вы делали несмелые попытки и сдавали позиции, подрывают вашу веру в себя и свою силу воли. Не начинайте снова, пока не убедитесь в том, что по-настоящему продумали все и готовы подступиться к проблеме.

• Продолжайте практиковаться. Помните, что постоянная практика запечатлевается в вашем мозгу. Вы не можете превратиться в профессионального жонглера за один вечер, не можете освоить самоконтроль без длительной практики. И не забывайте: если вы не можете тренироваться по-настоящему, даже воображаемые репетиции могут давать такой же результат. Поэтому просто представьте, что отказываетесь от второго куска пирожного. Настройтесь на развитие силы воли как на ежедневное обучение игре на гитаре: после года упражнений вы добьетесь успеха, но будете еще далеки от совершенства. Это ваша пожизненная задача.

• Ищите помощи. Обнародуйте свои планы – это само по себе поможет быть честным – и просите каждого близкого вам человека о содействии. Например, чтобы знакомые постарались не говорить о еде или пирушках, когда вы рядом. Они могут быть особенно внимательными, признавая ваши успехи или выражая сочувствие, когда вам будет особенно тяжело.

• Делайте первые шаги. Прежде чем бегать, научитесь ходить. Упражнение силы воли – трудная задача. Измеряйте свои шаги в сантиметрах. Иногда вы будете приходить в отчаяние, а порой можете даже срываться. Старайтесь доверять себе и хвалить за каждый хороший день.

• Поощряйте себя. Вы делаете нечто, призванное изменить жизнь, и вам нужно собственное одобрение. Когда чувствуете, что решили проблему, можете сделать себе подарок или позволить путешествие. Вы даже можете разрешить себе маленький однодневный или недельный перерыв в постоянной практике.

• Не становитесь одержимыми – отвлекайтесь. Наш мозг устроен таким образом, что мы не способны усилием воли перестать думать о чем-то, особенно о том, что нас волнует или искушает. Мы не можем просто отмахнуться от самодеструктивных импульсов. Но если вы постараетесь думать о чем-то другом, это поможет. Сделайте список хороших воспоминаний, к которым вы обратитесь, если потребуется, или список приятных дел, которые вы можете сделать, чтобы отвлечься. Учитесь уходить от пагубных желаний и неуверенности в себе. Относитесь к ним как к каплям дождя, скатывающимся по вашему водонепроницаемому плащу.

• Если поскользнулись, не теряйте решимости. Старайтесь не ошибаться, но если такое случится, не корите себя чрезмерно. Вы делаете тяжелую работу. Если вы несовершенны, это не значит, что вы безнадежны, и не это дает вам права отступать, иначе возобладает эффект «Какого черта!». Помните, что вы занимаетесь только три месяца. Если споткнулись на тридцатый день, учтите, что у вас в запасе еще 29 дней, когда ваш мозг будет меняться к лучшему. А откат назад не займет много времени.

• Радуйтесь положительным результатам. Обращайте внимание на свои чувства, когда преодолеете прежнюю весовую категорию. Вы можете почувствовать себя свободнее, сильнее, достойнее. Вы станете лучше выглядеть, у вас появится больше времени, вы сможете больше успевать. Позвольте себе наслаждаться этими чувствами со вкусом и удовольствием.

Мудрый опоссум Пого из комиксов Уолтера Келли[46] сказал: «Мы встретили врага, и этот враг – мы». Раздвоение личности может доходить до такой степени, что одна часть начинает испытывать ненависть, отвращение, стыд или ярость по отношению к другой. Основное убеждение звучит примерно так: «Я виновен, это моя вина. Если бы люди знали меня настоящего, они бы меня ненавидели». Ненависть к себе может казаться нам крайним проявлением, однако она встречается очень часто. Это рак души; что-то, что вторгается и наполняет нас до того, как мы его заметим; что может заставить нас мешать и вредить самим себе. Нам может даже и в голову не приходить, что чувства ненависти живут внутри и направлены внутрь. Но, пожалуйста, помните, что все это время мы говорили о двух Я: сознательном и бессознательном. Отвращение и ненависть к себе – это очень болезненные переживания, и мы пытаемся забыть или вытеснить эти чувства как можно скорее. Но коль скоро мы видим в себе паттерны самодеструктивного поведения и не понимаем, откуда они появились, настоятельно рекомендую внимательно об этом подумать. Самые разрушительные и болезненные формы подобного поведения вызваны актуальной ненавистью к себе. Пройдите этот короткий тест и посмотрите, найдете ли вы в нем себя.

Тест на ненависть к себе

• Просыпаетесь ли вы утром с такими мыслями: «Я должен был…», «Почему я не…», «Я безнадежна…», «Я никогда не стану / не получу…»?

• Появляются ли такие мысли в другие моменты вашей жизни (за рулем, при ходьбе, когда вы засыпаете) – в любой момент, когда оборона вашего сознания ослабевает?

• Избегаете ли вы зеркал, потому что вам не нравится ваше отражение?

• Когда совершаете ошибку, ругаете ли себя, мысленно обзывая тупым, идиотом, придурком?

• Чувствуете ли себя недостойным своего партнера?

• Приходилось ли вам после каких-то бестактных поступков или ошибок на работе все время переживать об этом? Есть ли у вас навязчивые мысли о подобных вещах?

• Случалось ли вам «забивать гол в свои ворота», когда вы уже были близки к успеху, но ошибались в последний момент?

• Вы не любите думать о своем детстве?

• Вы не заботитесь о своем здоровье?

• Вы постоянно сравниваете себя с другими («Почему я не могу быть как Джо?»)?

• Вы ставите себя в опасное положение?

• Вы никогда не говорите родным или близким о таких вещах?

Мы должны учиться встречаться со своими демонами лицом к лицу – осознавать весьма уродливые чувства, которые вытолкали из собственного сознания. Ненависть к себе может вырасти из чувства вины или стыда, потому что хочется делать то, от чего нас отучали: совершать что-либо злое, постыдное, извращенное или отвратительное. А может быть, наоборот, мы хотим избежать того, что, по нашему мнению, обязаны сделать. Мы выталкиваем из сознания эти желания и сопутствующее им чувство вины. Тот факт, что мы испытываем бессознательную вину, – один из самых жестоких трюков, которые проделывает с нами разум. По существу, когда мы верим, что наши чувства «неправильны», как, например, злость в отношении любимого человека, эта мысль настолько непереносима, что мы отрицаем ее и выталкиваем из сознания – и все равно чувствуем себя виноватыми. Позвольте повторить: чувства не могут быть неправильными – это непроизвольная реакция человека, и мы имеем над ней не больше контроля, чем над своим цветом кожи. Но этот тип вины – следствие воспитания, внушения, что все эти эмоции неправильны, вот за что мы наказываем себя саморазрушением. И если бессознательное чувство вины не было главным мотивом нашего самодеструктивного поведения, то всякий раз, когда поступки заставляют нас страдать, мы приумножаем свою вину и стыд.

Я знал человека, который подал на развод незадолго до того, как у его жены диагностировали рак. Пятнадцать лет он жил в чудовищном браке. Жена оказалась садисткой и каргой, и тот факт, что она медленно умирала, сделал ее поведение еще хуже. И конечно, мой пациент чувствовал, что не может покинуть умирающую женщину. Он никогда не высказывал желания, чтобы она побыстрее умерла, даже после того как я сообщил ему, что в сложившихся обстоятельствах это было бы нормально, но он все равно чувствовал себя чудовищно виноватым. Вся его мягкая опека и самопожертвование во время ее болезни не могли загладить этой вины.

Мне запомнилась и история молодой привлекательной женщины, в подростковом возрасте ставшей жертвой сексуального насилия своего брата. Как многие женщины, имевшие такой опыт, она не могла испытывать нормальных сексуальных желаний. Чтобы заняться сексом, ей нужно было напиваться: только алкоголь раскрепощал ее, превращая во фривольную даму, но она об этом не догадывалась. В ее сознании все мужчины были сексуальными агрессорами, почти насильниками, и она неизбежно чувствовала себя оскверненной, виноватой и стыдилась того, что снова позволила себя соблазнить.

Это обыденный принцип нашей жизни, но он запрограммирован быть неосознанным. Мы переживаем вину и позор за чувства и желания, не зная этих самых чувств, и это порождает ненависть к себе.

Многие считают такие импульсы к саморазрушению появившимися ниоткуда. В какой-то момент мы неожиданно понимаем, что рука тянется за чипсами, позволяем себе лишний стакан вина, с головой погружаемся в интернет, забывая о работе. Я верю, что эти импульсы – отражение чувств, которые мы пытались вытолкать из сознания. Но на самом деле от чувств не так просто отмахнуться, они всегда найдут лазейку, чтобы выйти на поверхность. Может казаться, что нет никакой связи между тем, как мы вчера рассердились на близкого друга, и тем, что сегодня пропустили тренировку, однако связь есть – если добавить в формулу наши гнев и вину, взваливаемую на себя. Если мы научимся понимать эти связи, сможем взять под контроль последствия.

Самоуничижение обычно находится в темной глубине бессознательного, но может заполонить собой все, если его спровоцировать определенным опытом, мыслями или ассоциациями. Это не значит, что мы все время ходим с мыслями: «Я неудачник, ничего не могу сделать правильно, и пытаться не стоит». Если вы дошли до этой точки, можете диагностировать у себя клиническую депрессию. Для остальных мысли такого порядка могут где-то существовать, но запрятанные очень глубоко. Мы не смогли бы спокойно жить, постоянно прокручивая в голове осуждающие, обвинительные речи, полные ненависти к себе (например, люди с серьезной формой депрессии действительно не в состоянии нормально функционировать). Но эти речи могут существовать в «бессознательном Я», заставляя нас оправдываться за то, кто мы есть, мотивируя причинять себе боль, наказывать себя. Эти мысли могут время от времени всплывать на поверхность отдельными эпизодами, например, когда мы смотрим в зеркало и думаем, как отвратительно выглядим, а потом быстро отвлекаемся. Чувства изгнаны, но они никуда не уходят, приводя нас к социальной изоляции, или самопожертвованию в попытке угодить другим, или к выбору жестокого партнера, или к наркотикам, самокалечению и даже самоубийству. И если вы в настоящий момент делаете что-то, заставляющее чувствовать вину или стыд, вся мощь тех старых, сильных чувств может вернуться и заполонить собой все вокруг. Несмотря на это, «непроизвольное Я» может забыть, что именно спровоцировало такое бедствие, и эти могущественные чувства будут выглядеть так, будто появились ниоткуда, заставляя нас чувствовать себя лишенными власти над собой, жертвами себя самих.

Иногда мы можем спровоцировать близких плясать под дудку нашей ненависти к себе, заставляя покидать нас, бранить на чем свет стоит, проявлять неуважение. Мы делаем это с помощью двух конкретных защитных механизмов: проекции и проективной идентификации. Иногда мы общаемся с тем, кто плохо к нам относится, питая собственный страх и самодеструктивные импульсы. Иногда мы «подставляем» кого-то, делаем так, чтобы он не уделял нам внимания и любви, в которых так нуждаемся, чтобы он стал нашим вечным заклятым врагом или чтобы получить повод обвинять его в нашей ничтожности. Но когда мы принимаем ненависть или пренебрежение подобным образом, мы только усиливаем собственную ненависть к себе.

Причины ненависти к себе

Первые автобиографии в западной литературе, от святого Августина из IV века до Жана-Жака Руссо из XVII века, имеют примечательное сходство. Оба автора, один – святой, другой – гений, оглядываются на прожитые годы и говорят о проступках, совершенных в раннем возрасте, которые их все еще беспокоят. Августин украл несколько груш у соседа, просто чтобы «насладиться грехом». Руссо украл тесьму и свалил вину на кухарку. Сорок лет спустя он написал: «Тяжесть эта, ничем не облегченная, осталась на моей совести до сего дня, и я могу сказать, что желание как-нибудь освободиться от нее много содействовало принятому мной решению написать свою исповедь»{105}. Нам всем знакомо детское побуждение сделать что-то глупое, дурное, и у всех есть в памяти эпизоды, которые все еще тяготят нас. Подростковый возраст – тоже рассадник позора и унижения. Поразительно, какими ясными могут быть такие далекие воспоминания. Я думаю, что они живы и в каком-то смысле отражают все извращенные поступки, которые мы совершаем или хотим совершать в течение жизни. Непосредственный опыт – глубокое чувство вины, но это не та вина, которую можно искупить или простить, потому что ее причина далеко в прошлом. Когда это чувство играет главную роль в обыденном мышлении, это ненависть к себе.

Ненависть к себе – очень распространенная проблема для людей, которые в детстве ощущали себя нелюбимыми или брошенными, и особенно тех, кто подвергался эмоциональному, физическому или сексуальному насилию. Дети, прошедшие через это, часто винят себя за прошлое («Если бы я был лучше, мама не так сильно злилась бы»), а это может пугать сильнее, чем само насилие. Детям важно верить, что взрослые любят их и действуют в их лучших интересах, и если это не так, ребенок остается один на один с пугающим, опасным миром без всякой защиты. Если же с ними плохо обращаются, они часто верят, что заслужили такое отношение. Подобные проблемы не обязательно должны быть настолько драматичными, чтобы оставить шрамы в сознании ребенка. Может быть, просто мать или отец на самом деле были перегружены, сильно заняты, пытаясь заработать на жизнь или разбираясь с проблемами здоровья, депрессией; возможно, они были слишком молодыми и неопытными или, наоборот, слишком старыми и усталыми. Если родители не могут дать ребенку защиту, сочувствие, поддержку и указать правильный путь, он с большой вероятностью вырастет, отягощенный чувством собственной неполноценности: «Я слишком уродливый, слишком требовательный, неспособный – слишком что-то еще, чтобы быть родным и любимым сам по себе».

Получая от родителей сигнал, что мы надоедливы или не особенно важны для них, мы начинаем в это верить. В некотором смысле парадигма становится реальностью, мы приносим это убеждение с собой в школу и ведем себя так, будто с нами что-то не так. Другие дети легко прочитывают этот бессознательный сигнал и со свойственной детям непроизвольной жестокостью всячески начинают подкреплять его – травить и задирать нас. У нас на спине словно нарисован знак жертвы. Мы растем с главной парадигмой своей фундаментальной «неправильности», виним себя за каждый мельчайший пустяк, и это означает, что мы на пути ненависти к себе.

Есть и другое осложнение: если с нами плохо обращались в детстве, мы накапливаем злость, обиду и боль (часто бессознательные). Детьми мы часто начинаем фантазировать о чем-то ужасном, что может случиться с нашими родителями: фатальная авария, сердечный приступ, а иногда и о том, как мы мстим за свои страдания. Эти чувства неприемлемы для ребенка: даже жертвы насилия любят своих родителей, – поэтому такие чувства подавляются. Но они вернутся в форме бессознательной вины и стыда, настигнув выросшего ребенка. Некоторые люди с раннего возраста понимают, что поведение, кажущееся самодеструктивным – как, например, не выкладываться в полную силу, не настаивать на своем, не выражать чувств, – действует как защита, потому что это способ привлекать родительскую любовь и заботу. Собака будет пассивно принимать удар током, если знает, что за ним последует еда. У меня был пациент, постоянно саботировавший собственный успех, потому что независимость и успешность он воспринимал как предательство депрессивной мамаши. Он был обязан сидеть дома и смотреть с ней телевизор, и если чувствовал, что пренебрегает своим долгом, то испытывал за это вину. Поведение, кажущееся настойчивым или независимым, пугает некоторых родителей, они могут наказать ребенка, лишить его своего внимания и одобрения. Ребенок не примет эту судьбу, он скорее научится подавлять определенные чувства и действия, чтобы порадовать родителей и сохранить с ними связь, но при этом львиная доля его ярости вытеснится из сознания. Всем сложно балансировать между помощью себе и другим. Когда забота об окружающих подразумевает наказание самого себя – это ситуация, в которой нет победителей. Мой пациент, ощущавший вину за собственную независимость, продолжал разрушать свою работу.

Сигналы, которые дают понять, что окружающие недовольны нашей уверенностью в себе, едва уловимы, а наше самопожертвование привычно для нас, поскольку живет в «непроизвольном Я». В результате все начинают игнорировать нас или пользоваться нашей слабостью. Мы становимся «славным парнем» (см. главу 4). Это самосбывающееся пророчество в действии, еще один порочный круг. Мы будем и дальше саботировать собственные попытки добиться независимости, потому что они заставляют нас испытывать тревогу и вину. Это саморазрушение, которое используется как защита от неприемлемых чувств.

Ненависть к себе также может быть результатом травматического опыта во взрослой жизни, особенно такого, как изнасилование или домашнее насилие, война, трагедия 11 сентября или самоубийство любимого, – что угодно, что приводит к «комплексу выжившего», когда вы взваливаете вину на свои плечи. Как может Софи жить с ее выбором?[47]

Если самоуничижение не становится частью стимула к саморазрушающему поведению, то мы подружимся с плохими привычками, но в конце концов в любом случае возненавидим себя: «Ты так слаб! Ты вообще не знаешь, что такое дисциплина? Сила воли? Ты никогда ничего не добьешься, если будешь продолжать вести себя так же тупо!» Но чаще всего самоуничижение уходит корнями в прошлое, в опыт взросления или травматический опыт во взрослом возрасте, после которого вы так и не смогли прийти в себя.

Бессознательные чувства стыда и вины

Самоуничижение часто становится результатом бессознательных вины и стыда, двух разных, но связанных друг с другом чувств. Причиной вины обычно выступают конкретные действия (или бездействие) в прошлом. Стыд не так явно привязан к событиям в прошлом, скорее к личности в целом.

Чувства или мысли, которые провоцируют ощущение вины, – также объект психологической защиты, которая держит их подальше от сознания. Мы можем думать, что если не осознаём нежелательных импульсов, то и не чувствуем себя виноватыми за них. Но это ошибка. Люди чувствуют себя виноватыми за вещи, о которых даже не подозревают, и так происходит постоянно. Мы не получаем настоящего удовольствия от фантазии: выдуманной встречи с объектом желания, победы в битве с хулиганом, – но чувствуем себя виноватыми за свои импульсы. Тем не менее это первостепенный мотив для самодеструктивного поведения: мы наказываем себя за неприемлемые мысли и чувства, о существовании которых даже не подозреваем. Мой пациент, который мастурбировал как одержимый, не мог увидеть, как его зависимость от порнографии обесценивала отношения с женой и дочерью (он подавлял любые проявления чувства вины), так что продолжал свои безрезультатные попытки пойти легким путем, пытаясь откупаться подарками.

Стыд и совесть могут оказаться полезными для социальных нужд. Они заставляют следовать общественным правилам: мы не грабим и не убиваем соседей, а они не грабят и не убивают нас. Мы можем испытывать соблазн украсть что-нибудь или изменить жене, но чувство вины должно предупредить такой поступок. Порой хочется перестать следить за собой, опуститься на самое дно, но потом будет стыдно. Мы как будто родились с моральными нормами, с принципом «честной игры». Все ребячьи игры связаны с правилами, дети постоянно практикуют дифференциацию между «честным» и «нечестным» («Так нечестно, не жульничай!»), даже если правила придуманы на ровном месте и меняются каждый день. Нам необходимо разобраться в том, что приемлемо, а что нет. Множество вещей может заставить нас нарушить правила, но после мы обычно чувствуем себя виноватыми. Один солдат, убивающий противника из засады, может верить в то, что подчиняется приказам, что это правильно, и тогда спокойно отправляется домой отдыхать. А другого солдата всю оставшуюся жизнь будут преследовать воспоминания и сомнения. Кажется, что это проще, когда кто-то другой стреляет в нас, и честнее, если мы дадим ему шанс. Но история учит тому, что даже соблюдение правил не всегда защищает от чувства вины за совершение зла.

Стыд может вызвать даже худшее самодеструктивное поведение, чем чувство вины, и он также может быть неосознанным. Это глубокий, всепроникающий опыт осознания мерзости или отвращения к самому себе. В то время как совесть, строго говоря, сообщает нам о том, что мы сделали не так, а что можно исправить или простить, стыд проникает в самую суть нашей личности. Это опыт взгляда на себя с другой, неприятной стороны, в наихудшем свете, или страх того, что другие увидят «секретное Я», которое мы глубоко спрятали и вспоминаем лишь тогда, когда нас заставляют. Таким образом, стыд, как и совесть, может быть спрятанным от сознания, но все равно провоцировать саморазрушающее поведение. Если мы втайне верим, что мы – мерзкие и презренные люди, то, скорее всего, будем искать наказания или заниматься самобичеванием.

Травматический опыт сексуального насилия может вызвать глубоко проникающий стыд. Ужасный факт, который мы не хотим признать, заключается в том, что дети имеют сексуальные влечения и даже могут соглашаться на это, но в то же самое время испытывать страх и ужас. Я говорил с поразительным количеством взрослых, которые помнят опыт сексуального насилия, но не связывают с ним свои разрушительные привычки или депрессию, даже если после этого их жизнь начала рушиться. Они резко стали плохо учиться в школе, употреблять наркотики, пить алкоголь, резать вены, то есть любыми способами пытаться убежать от проблем. Тем не менее они продолжают упорно считать, что сексуальное насилие – это просто событие в их жизни, никак не связанное с поведением. Отрицание или диссоциации нередко оказываются неизменно сильны. Говорить о полном выздоровлении можно тогда, когда люди будут в состоянии понять, что любые мысли и чувства стоит признавать, и только тогда ненависть к себе, вина и стыд окажутся беспочвенными. Потом необходимо будет научиться любить себя, хорошо к себе относиться, гордиться собой и вырастить чувство собственного достоинства.

Сексуальное насилие также часто приводит к искажению восприятия своего тела: мы чувствуем себя уродливыми, грязными, непривлекательными, стыдимся своей внешности. Люди с подобными чувствами пропускают всю радость ничем не осложненной сексуальной жизни и обречены жить, стыдясь своего тела. Они склонны подвергаться насилию или эксплуатации со стороны партнеров, которые успокаивают их, говоря, что нет никаких причин для стыда, а после злоупотребляют этим доверием, внушая мысль, что больше их никто не полюбит.

За самоуничижением также может стоять неразрешенная скорбь. Когда мы теряем кого-то близкого, к кому испытывали множество смешанных чувств, у нас не хватает сил пережить естественный процесс скорби. Смерть родителя в раннем возрасте, в тот период, когда мы временно находимся с ним в состоянии обоюдной ненависти, может служить отличным примером. Вообще-то смерть родителя в любом возрасте, при наличии двойственных отношений с ним на протяжении всей жизни, оставляет нас наедине со своей совестью. Развод или расставание – неважно, насколько сильно мы этого хотим, – обычно сопровождаются сожалением о собственных несбывшихся надеждах. Потеря работы может быть расценена как персональный провал. Потеря экономического статуса – настоящее унижение. Как когда-то писала Элизабет Кюблер-Росс[48], в действительности процесс скорби существует{106}. Мы должны дать себе почувствовать потерю до того, как сможем двигаться дальше.

Симптомы ненависти к себе

Если у нас проблема с ненавистью к собственной персоне, собственное саморазрушающее поведение может быть незаметным или, наоборот, бросаться в глаза. Незаметные проявления включают возведение для себя препятствий. Мы можем постоянно пребывать на заднем плане, не позволять своим талантам проявляться, вредить себе, бездельничая и отвлекаясь от работы. Можем пренебрегать своим здоровьем или слишком многого от себя требовать. Мы можем очень тяжело работать ради других, но при этом все равно чувствовать себя каким-то мошенником, который лишь обманывает людей. В то же время мы нередко очень осложняем близкие отношения, втайне опасаясь, что кто-то поймет нашу истинную ничтожную суть. Нас могут привлекать партнеры, которые заставят чувствовать себя ниже их или воспользуются нашими недостатками. Мы можем пристраститься к риску и адреналину. Самые опасные деструктивные действия могут приводить к суицидальным попыткам, членовредительству, перееданию и умышленному очищению кишечника.

Одно из возможных последствий ненависти к себе – это настоящая клиническая депрессия, а другое – пустая жизнь. Если вы постоянно отчитываетесь перед внутренним критиком, который всегда недоволен, одно из решений (абсолютно несостоятельное) – попытаться вести себя осторожно: никогда не говорить того, что мы думаем или чувствуем, никогда не делать ничего спонтанного или рискованного, развивать контроль над своими чувствами до такой степени, когда уже не сможем ничего чувствовать.