Ночь с роскошной изменницей Романова Галина
Снимщиков вышел из кабинета Веретина едва не вприсядку.
В отпуск! Сейчас!!! О таком щедром подарке мечтать даже не приходилось! Ему же теперь весь отдел обзавидуется. Снова шептаться начнут за его спиной.
Не успел прийти, сразу звание! Не успел толком поработать, тут же отдельный кабинет. Пускай и небольшой, прямо-таки крохотный, но все же отдельный.
Ну и пускай шепчутся, пускай злословят, ему от этого жарко, что ли? Жарко будет через недельку, когда он на острова отправится со своей…
Вот только стоило вспомнить о Таисии, как обдало теплой волной изнутри, и сразу засмеяться в полный голос захотелось.
Тая, Таечка, Таисия…
Любимая его, нежная его девочка! Как же он любил ее, жаждал, лелеял! Только она после смерти его матери занимала то самое место в его сердце, которое отвечало за нежность, ласку и, наверное, любовь.
Да, несомненно, он ее любил! А как иначе, если думал о ней все время. Если постоянно ждал встречи с ней. И еще… Ему было очень удобно с ней, очень. Удобно и бесхлопотно.
Снимщиков вернулся в свой кабинет, больше напоминающий собой кладовку. Уселся за стол и тут же потянулся к телефону. Набрал, почти не глядя, знакомый номер и тут же замер с трубкой возле уха.
– Алло, – пропела Таисия мило и заспанно. – Алло, слушаю вас.
– Привет, – пробормотал Олег севшим до хрипоты голосом.
Постоянно вот так. Стоило ему ее услышать, как с голосом творилось черт-те что. Наверняка та самая нежность была тому виной, которую он испытывал к милой своей девочке. Второй ведь такой не было на всем белом свете.
– Олег! Ой, привет! – проворковала милая. – Который час? Я что-то разоспалась, даже не слышала, как ты уходил. Как дела?
– Дела? Дела, думаю, просто отлично. – Он улыбнулся, живенько представив ее в их общей постели.
– Да? А в какой связи? – Таисия звучно зевнула и закончила сквозь неоконченный зевок: – Повышение или как?
– Про повышение пока речь не шла, а вот про отпуск начальство заикнулось, – осторожно начал Олег.
Давить на нее было нельзя. И раньше времени рассказывать о том, какие у него планы на этот самый отпуск, тоже. Пусть это будет для нее сюрпризом. Глупо же, согласитесь, рассказывать любимой женщине о том, что задумал на каком-нибудь солнечном берегу сделать ей предложение. Какой же это сюрприз, если она все будет знать заранее?
Нет. Он не скажет ей, как давно и как долго вынашивал в голове эту идею. Как сотни раз представлял себе тот самый вечер, перебирая множество вариантов.
Либо они выйдут в море под парусом. И когда земля уже скроется из глаз и они останутся совсем одни, он, волнуясь, достанет из кармана заветную коробочку с заветным колечком и скажет ей наконец те самые слова, которые, он был уверен, ждет с нетерпением каждая женщина.
Это должно было быть непременно очень красивым и запоминающимся на всю жизнь.
Белоснежная палуба. Мягкие волны, едва ощутимо плескающиеся о борт парусника. Низкое небо, унизанное миллионами звезд, и ее глаза, сияющие от счастья в тот самый момент, когда она скажет ему «да».
А если не будет парусника, тогда пускай будет уединенный столик в ресторане под открытым небом с такой же сумасшедшей россыпью светил, до которых, кажется, рукой подать, стоит только захотеть дотянуться. И снова ее сияющие от невероятного счастья глаза и короткое «да» в ответ…
– Отпуск? – Таисия неожиданно озадачилась. – Ты хочешь в отпуск, милый? Прямо сейчас?
– Да. Хочу, – признался он и рассмеялся ее удивлению. – А кто не хочет в разгар бархатного сезона! Каждый, кого ни спроси!
– Вот ты и спросил бы, – пробормотала Таисия, как-то не очень обрадовавшись.
– Да? А у кого? – Он все еще продолжал улыбаться, не почувствовав перемены в ее настроении.
– У меня для начала! – Ее голос повело на резкость. – Спросил бы, милый, для начала у меня, а хочу ли я сейчас в отпуск? Какие вообще у меня планы на ближайшие дни, недели, месяцы?
– Ну… Спрашиваю… – Он внутренне содрогнулся от непонятной перемены в ней. – Спрашиваю, милая, какие у тебя планы на ближайшие дни, недели, месяцы?
– Планов у меня очень-очень много, дорогой, – чуть сбавив обороты, проговорила Таисия и вздохнула. – И все они напрямую связаны с тобой.
– Вот и у меня тоже, – осторожно начал Снимщиков, но она снова перебила его.
– В мои планы сейчас совершенно не вписывается никакой отпуск, Олег, – тоном старой училки назидательно проговорила Таисия и чем-то зацокала в трубке, будто указкой по доске постучала. – Все мои планы сейчас – это твоя карьера, милый! Карьера!!! А это прежде всего работа! И никакого отдыха, отпуска, безмятежного переворачивания с боку на бок на солнце. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да, но… Но не совсем.
Он не на шутку озадачился ее разговорами о карьере. Он, конечно же, за карьеру, да. Причем двумя руками! И работать он готов, что, собственно, и делает с утра до ночи. Но ведь и отдыхать тоже когда-то надо. А если отдых напрямую связан с его планами на ее руку и сердце, то, как говорится, сам бог велел.
Где еще, спрашивается, он может сделать ей предложение подобного рода? На водонапорную городскую башню затащит и скажет: «Представь, милая, что мы в Париже!..» – так, что ли? Или в один из местных ресторанов поведет, где его и ее, кажется, всякий знает. И этот всякий непременно будет таращиться в их сторону и наблюдать за тем, как он достает из кармана коробочку темно-вишневого бархата…
Нет, нет, нет!!! Это отвратительно до пошлости. Он так не хочет. Он хочет, чтобы непременно было красиво, чтобы запомнилось и передавалось из уст в уста, из поколения в поколение. Чтобы это стало со временем их семейной реликвией, легендой – это славное, красивое воспоминание.
– Что ты не понял, Олег? – снова резко заметила Таисия.
– Я не понял, что ты имеешь в виду, говоря о моей карьере.
Он совершенно размяк и расстроился и оттого, как она с ним говорила, и оттого, что все его планы, кажется, летят в тартарары. К тому же каким идиотом он будет выглядеть в глазах Веретина Игната Степановича? Просил, просил отпуск, а потом вдруг решил отказаться? Что за детский сад, подумает он, и правильно, между прочим, подумает.
– И никакой не детский сад! – возмутилась Таисия. – И твой Веретин, между прочим, пускай бога и зятя благодарит, что столько времени переработал. Пора пришла…
– Пора какая? Для чего пришла? – насторожился Снимщиков и с опаской покосился на дверь.
Не любил он подобных разговоров в рабочих стенах по телефону, не любил. Мало ли, у чего и у кого есть уши! Но слишком уж заинтриговала его Таисия, чтобы он сейчас так вот сразу соскочил с этой темы, оставив ее до вечера.
– Пора уступить кресло молодым и крепким, милый, – с многозначительным смешком пояснила Таисия. – Как думаешь, кого я имею в виду? Не догадываешься?
– Нет, – соврал Олег, хотя сразу догадался, о ком речь.
О нем! Речь шла именно о нем! Его желает протащить будущий тесть в начальствующее кресло, потеснив Веретина.
Вот так так! Вот это новость! Ради такой новости можно и отдыхом на золотых песках пожертвовать.
Тонкая струйка пота резво сбежала по позвоночнику под брючный ремень. И спине тут же сделалось холодно.
– Таечка, милая, давай до вечера, а? – взмолился он, потому что она вдруг принялась развивать тему его скорого назначения, не особо церемонясь в выражениях в адрес нынешнего начальника. – Не нужно такие вещи по телефону, хорошо?
Если она и обиделась, то никак этого не показала. Напротив, промурлыкала что-то милое и трогательное срывающимся шепотом. Вот за это, кстати, он ее тоже ценил.
Закинув руки за голову, Снимщиков оглядел свой кабинет уже совершенно другим взглядом.
Конечно, он был тесноват. Вырос он из этого кабинета по всем показателям, хотя и работал недавно. Что это за каморка – два на два метра! У некоторых раздевалка свободнее, чем его рабочий кабинет. Взять его тестя, к примеру.
Здесь только и хватило места для его рабочего стола со стулом да стула для посетителей. Конвойному иногда пристроиться негде, особенно если тот бывал габаритным малым. Вот кабинет начальника – это да! Там было где развернуться.
Ай да Таечка! Ай да молодец!
Он ей еще, собственно, никто. Не муж еще даже, а она уже о его карьере печется. Причем о какой карьере!
Теперь Олег точно был уверен, что она ответит ему «да». И даже яхты, плавно бреющей в мягких волнах, не понадобится. И низкого неба с зодиакальным ожерельем никто с него не потребует. Ведь все давно уже решено. Решено его избранницей и ее предприимчивым папашей. Последний был не дурак, и он, конечно же, а кто же еще, выбрал новое рабочее место для будущего зятя. Оставалось совсем чуть-чуть. Просто немного постараться и не ударить в грязь лицом. Оправдать, так сказать, возложенные на него надежды.
Ничего, он не подведет! Он оправдает. И начнет прямо сейчас…
Девушку по имени Соня не просто привели к нему в кабинет. Ее впихнули туда. Точнее – втиснули! Сначала зашел один конвойный – двухметровый детина с гладко выбритым черепом и глазами, хоть ложкой доставай. Следом за ним растерзанная задержанная. А потом второй – такой же огромный и с таким же безжалостным лицом, что и первый.
Внимательно осмотрев задержанную, Олег недовольно поморщился.
Перестарались братишки. Покидали из рук в руки изрядно. И едва заметный синяк на скуле обозначился, и капюшон и громадный карман весь в грязи, будто ее в этой кофте по полу возили. Скорее всего так именно и было, потому как, присаживаясь на стул, девушка болезненно сморщилась.
– Что с вами? Вас били? – вдруг не к месту спросил Снимщиков, хотя не должен был спрашивать ее об этом, чтобы не провоцировать жалобы.
Последовал искрометный взгляд в сторону тюремщиков, судорожный вздох и испуганное дребезжащее:
– Не-еет.
Тогда он решил, непонятно из какого тупого упрямства, повторить свой вопрос с глазу на глаз. Выпроводил конвойных за дверь и повторил:
– Вас били? Почему вы морщитесь?
– Меня не били. – Она мотнула головой, и тут же губы ее задрожали. – Меня щупали!
– Что вас?! – изобразил искреннее изумление Снимщиков, решив уж теперь до конца быть деликатным, внимательным и сочувствующим. – Что вас, я не понял?
– Меня щупали, – почти выкрикнула Соня и стиснула коленками ладони, чтобы они не тряслись так заметно. – Мою грудь тискали, доставали из лифчика и выставляли на обозрение! Теперь вам понятно или нужны другие подробности?!
Та-аак! Девица была на грани истерики, а это никуда не годилось. Истеричная баба на допросе – что может быть хуже! Нужно было срочно спасать ситуацию, но как?
Хороший вопрос. И еще один тут же напрашивался: кто так поторопился с обработкой? Он ведь только успел вернуться от Веретина, который весьма прозрачно намекал на карцер. А тут уже и без карцера девушка того и гляди начнет биться в конвульсиях.
– Меня никогда так не унижали, никогда! – выкрикнула Соня, про себя подумав, что врать нехорошо лишь хорошим людям, а таким утонченным кареглазым следопытам сам бог велел. – Как посмели вообще до меня дотрагиваться?! Кто дал право этим мордоворотам касаться моего тела?! Я напишу жалобу прокурору, так и знайте! И вообще, я не стану с вами разговаривать без адвоката, вот!
Выговорилась и тут же затихла, опустив голову.
А Снимщиков тут же мысленно попенял радивым тюремщикам. Ну, вот кто просил торопиться, а?! А то без них бы не разговорили красотку. Теперь вот возьмет и правда жалобу напишет, а оно ему нужно? Особенно теперь, когда он без пяти минут начальник отдела внутренних дел.
– Успокойтесь, прошу вас, Софья Андреевна, – пробормотал он как можно мягче и даже попытался улыбнуться, хотя презирал девицу дальше некуда. – Успокойтесь. Все вы успеете. И жалобу написать, и с адвокатом наобщаться. Статья у вас, скажем прямо, не очень…
– Что значит «статья»?! – Она побледнела так, что едва заметный синяк на скуле проступил особенно четко. – Какая такая статья?! Вы, что же, продолжаете меня обвинять?!
– Продолжаю, – кивнул он, откинувшись на спинку стула, скрестил красивые пальцы на животе и глянул на нее по-доброму, это тоже был один из его отлаженных трюков. – Более того… А хотите совет друга?
– А друг, стало быть, вы? – не хотела, да фыркнула она недоверчиво.
– Ну… Может, и не друг, но и не враг точно, – кивнул Снимщиков, откровенно рассматривая ее.
Девица была симпатичной. Даже очень! В меру рослая, в меру длинноногая. Грудью ее охрана тоже любовалась не зря, посмотреть было на что. Черты лица очень тонкие и очень правильные. Такие лица, Снимщиков знал по опыту, очень фотогеничны, и ими обычно пестрят страницы женских глупых журналов с глупыми советами, типа, как удержать подле себя мужчину.
Таращит симпатичные глазенки такая вот симпатулька со страницы, а под ее портретом ровные столбцы откровенно глупого текста.
Не будь навязчива… Не открывай до конца своих чувств, должна же быть в тебе хоть какая-то загадка… Будь терпима… Иногда ранима… В меру уравновешенна, в меру страстна… Не хвали никогда ему своих подруг…
Господи! Какой бред! Кто станет следовать таким советам?! Кто сможет жить в соответствии с ними?! Да никто! Даже те, кто их придумывает! Все диктует жизнь и обстоятельства. Все, без исключения!
– Так что там с вашим советом? – не выдержав его откровенного рассматривания, спросила Соня.
– Пишите явку с повинной, – брякнул тут же Снимщиков, не меняя положения и не переставая глазеть на нее.
– Что??? Явку??? С повинной??? Вы в своем уме?!
Она просто задохнулась от такой подлости. Просто обезумела в первое мгновение, замешкавшись с ответом.
Это он ей так по-дружески, да?! Дружеским широким жестом распахивает двери темницы и ласково, опять-таки из дружеских побуждений, подталкивает ее туда, так?!
Это было много гаже, чем гадкие пальцы конвоиров на ее груди. Много паскуднее, чем их гадкие слова и предложения, которыми сопровождались их тисканья. Потому что это было подло, неправильно и совершенно не совпадало с его образом утонченного порядочного парня, каковым он ей до сих пор представлялся. Даже сейчас, предлагая ей затянуть на собственной шее петлю, он почти ласкал ее своими улыбчивыми карими глазами.
– Нет! Ни за что! – отчеканила Соня, поджимая губы и уговаривая себя вспомнить о собственной теории самодостаточности и самообладания. – Мне нужен адвокат, и точка!
– Адвокат так адвокат, нет проблем. – Олег нехотя расцепил пальцы и так же нехотя потянулся к телефонному аппарату на краю стола.
Что вот, дурочка, делает, и сама не знает! Сейчас заберут ее охранники, отволокут в карцер, а там не мед, там холод и мокрицы по стенам. Ночью кто-нибудь самый рискованный непременно к ней туда наведается и что сделает с ней, одному богу ведомо. И еще хорошо, если он один такой желающий будет.
Ну что же, ну что же… Как пожелает. Не хочет в общей камере ночевать, пускай ночует в карцере.
Снимщиков снял трубку, сделал вид, что набрал номер, и тут же заговорил деловито и проникновенно, якобы со знакомым общественным адвокатом. И даже встречу на следующее утро назначил в собственном кабинете с подследственной. Трубку через минуту положил на место, глянул на нее коротко, заметила или нет, что врет как сивый мерин. Вроде проехало. Вроде поверила его деловитому трепу. И хотя адвокат ей был и без того положен, он и будет уже завтра у нее, разыграл все это опять-таки из желания расположить к себе симпатичную колючку.
Колючка, а то кто же! Мириться она со своим положением не хочет, а кто хочет? Кому же захочется после такого трамплина да носом об землю! Только-только госпожа Сочельникова собралась облагодетельствовать девицу, купив ей квартиру, оставив все нажитое непосильным и нечестным трудом ей в наследство, так тут такой казус в лице неожиданно ожившей дочери. Тут кто хочешь ощетинится. Тут у кого хочешь нервы сдадут. И у нее – у Сони этой симпатичной – они не выдержали и сдали. И убила она подругу…
– Я не убивала Таню! – очень ровно и очень твердо выговорила она, прервав размеренное течение мыслей Снимщикова. – Вы можете фабриковать дело, можете обвинять меня в чем угодно, но доказать… Доказать у вас не получится!!!
– Да? – Снимщиков очень ловко изобразил изумление. – Это почему же?
– Никаких следов борьбы вы не найдете, – зачем-то сказала она первое, что взбрело в голову, запомнилось, наверное, откуда-то из криминальной хроники.
– Как же так, Софья Андреевна! А синяк у вас на скуле! Разве это не след борьбы? А ваш расхристанный, пардон, вид? Это тоже не след?
– Так это же!.. – Она снова задохнулась почти до слез от его вероломства. – Это же ваша охрана, черт побери, меня лапала!!!
– Угу, угу, – кивнул Снимщиков и тут же вернул ей ее слова с гадкой ухмылкой. – Только доказать это у вас не получится, Софья Андреевна. Не получится, будьте уверены!
Глава 4
Он долго мыкался по городу в поисках той самой необыкновенной бутылки шампанского, которую ему непременно хотелось ей сегодня преподнести.
Все ведь только для нее – для его девочки, милой, нежной, сообразительной. К ней не заявишься с заурядной бутылкой за восемьдесят рэ. Это пошло! Поэтому и носился по городу на своем «Вольво», отметившем солидный юбилей еще в прошлом десятилетии.
Что-то требовалось необыкновенное, что-то удивительное для его Таисии. Да еще в такой-то вечер!..
Пока отправлял подозреваемую в карцер, пока разгребал бумажные завалы, отвечал на звонки, все думал и думал. Маялся в сомнениях, маялся, а к концу рабочего дня созрел-таки.
Или сегодня, или никогда!
Сегодня он сделает ей предложение, которое мечтал прошептать чуть ближе к экватору. Кольцо давно было куплено, с этим проблем не могло возникнуть. Оставалось прикупить немного соответствующей случаю атрибутики и…
– Привет, любимая, – шагнув через порог ее квартиры, Олег без лишних слов вложил ей в распахнутые руки шикарный букет непременных роз и потюкал пальцем по красивому деревянному пеналу. – Доставай бокалы, дорогая.
Таисия не казалась удивленной, напротив, она светилась удовлетворением. Может, и правда давно ждала, а? А он все случая искал, место выбирал по карте, дурак!
Неподражаемо женственным жестом она пристроила цветы на круглом столике в холле и пошла в столовую за вазой.
Да! В ее квартире все было именно так!
Не было коридора либо прихожей, был холл. Не было кухни – имелась столовая. «Зала», вылепленного десятилетиями совковым нашим сознанием, тоже не существовало. Была гостиная, стоившая десятка хрущевских залов. Еще имелось две спальни, кабинет и крохотный будуар, куда два раза в неделю прибегали услужливые парикмахеры, массажистки и маникюрши.
Да, с таким шиком, размахом и в таком довольствии жила его любимая Таисия. И… он так тоже жить хотел.
– Милый, что у тебя в коробочке, вино или шампанское? – пропела Таисия из столовой, тоненько позванивая посудой.
– Шампанское, милая, – на подъеме ответил Снимщиков.
Быстро глянул на себя в зеркало, провел пятерней по волосам, задрал руку, принюхался, потом вроде не успел пропахнуть за длинный рабочий день. Немного покрутился перед зеркалом, оглядывая себя сбоку, спереди и, насколько позволял угол зрения, сзади. Чуть поправил рубашку, засунув выбившийся край под ремень брюк, снова слегка прошелся пальцами по волосам и тогда только пошел в столовую, откуда сегодня должно быть положено начало его новой жизни. Правильнее, их новой совместной жизни. Он, конечно, последние пару месяцев почти уже переехал к Таисии, перевез кое-что из личных вещей, пристроил свою зубную щетку рядом с ее на полочке в ванной. Но это все было не то! Это не давало ему ощущения полного обладания. Да и полноправным хозяином в ее квартире он не мог себя чувствовать, пока находился здесь на птичьих правах. А вот когда они поженятся…
Что будет после того, как они поженятся, Олег пока представлял смутно. Но что-то хорошее должно будет начаться, что-то надежное, стабильное и красивое, это точно.
Он остановился у входа в столовую и замер, не сводя глаз с любимой.
Она была необыкновенной – его Таисия. Очень высокой, тоненькой, с гладкими темными, почти черными волосами, всегда распущенными по плечам. Никогда еще Олег не заставал ее в халате, с выглядывающей из-под подола ночной сорочкой. И это ему очень нравилось в ней. Утонченный домашний костюмчик, а их у нее насчитывалось с дюжину, – это то, что она себе позволяла. Домашние туфли на тоненьком каблучке и никаких тебе разношенных мягких тапочек с нелепыми кошачьими мордами. Аккуратные ухоженные пальчики, нежные щечки, гладкий лоб, не стесненный морщинами, совершенно прямая спина, упругий плоский живот с крохотным бриллиантом в пупке…
Разве не о такой женщине мечтает каждый мужчина?! Мечтает каждый, а досталась ему одному! Ура, ура, ура!!!
Переступая порог столовой, Снимщиков совершенно точно знал, что его самое большое счастье стоит сейчас к нему спиной и с неторопливой деловитостью накрывает шикарный стеклянный стол – последнее приобретение ее отца – к ужину.
Высокие бокалы тонкого стекла. Накрахмаленные салфетки, свернутые изящным затейливым треугольником. Две свечи в изысканных подсвечниках…
Господи! Как же он всегда хотел именно этого! И именно к этому всегда стремился, перебирая женщин, пока не нашел одну-единственную. Ту, с которой намеревался прожить остаток своей жизни.
– Все готово, – ровным спокойным голосом произнесла Таисия, повернулась к нему и попросила с улыбкой: – Будь добр, принеси цветы. Думаю, они тут будут к месту.
В два прыжка преодолев расстояние, Олег схватил букет со столика в холле и вернулся с ним в столовую, с не меньшей торжественностью повторив вручение.
Таисия осторожно освободила букет от яркой шуршащей упаковки. Обрезала стебли, обобрала нижние листья, очень точным движением расставила розы в вазе. Водрузила ее в центр стола и, сцепив пальцы у подбородка, снова улыбнулась.
– Кажется, все. Можно к столу.
Он уселся на ставшее привычным место напротив входа, спиной к окну и еще какое-то время с умилением наблюдал, как Таисия выкладывает на тарелки огромные, будто лапти, куски мяса. Поливает их соусом, запах от которого аппетитно щекотал ноздри. Ставит стеклянную миску с салатом, предварительно переворошив овощи длинными деревянными лопаточками. Затем снимает кружевной передник и усаживается напротив него.
– И? – Ее брови вопросительно изогнулись. – Кажется, у нашего Олега был заготовлен тост?
– Д-да-а! Да, конечно!
Он неожиданно смутился и тут же сделался неловким, некрасиво выцарапывая заветную коробочку из кармана брюк. В голову тут же полезли трусливые мысли. А не слишком ли дешевым окажется кольцо для нее? Вдруг не понравится? Или не будет ли забраковано ее отцом, состояние которого оценивается местной прессой…
А, да ну, и неважно, забракует ли он его! Важно то, с какой нежностью смотрит сейчас на него она – его девушка!
Достал наконец, покраснев и вспотев так не к месту. Трясущимися пальцами распахнул бархатную крышечку и тут же потянулся через стол к ее нежным ухоженным рукам.
– Милая… Черт! Я так мечтал подарить тебе его в другой обстановке! Так хотел увезти тебя куда-нибудь! Туда, где мы будем совершенно одни и…
– Мы одни, Олег! – изумилась Таисия, не сводя восхищенного взгляда с кольца.
Неужели понравилось?! Слава богу! Слава богу!..
– Таечка, девочка моя! Ты согласна… Ты согласишься стать моей женой?
Олег поймал ее правую руку, поцеловал и тут же, выудив кольцо из тонкой прорези мягкого бархата, попытался надеть ей на палец. Тонкая металлическая дужка скользила и все норовила выскользнуть, а пальцы Таисии неожиданно оказались холодными и совершенно лишенными гибкости. Наверное, она тоже очень волновалась. Так же, как и он.
Наконец кольцо скользнуло по пальцу и прочно заняло отведенное ему судьбой место. Только тогда Олег осмелился глянуть на нее.
– Ты… Ты согласна, любимая? – повторил он вопрос, не дождавшись ответа на первый.
– Да, но… – ее взгляд перескакивал с предмета на предмет, совершенно точно избегая смотреть в его сторону, – мы не слишком торопимся?
– О чем ты, милая? – растерялся Олег. – Мы же любим друг друга, это же очевидно! Я почти уже переехал к тебе и…
– Хотел соблюсти приличия? – подсказала она с неожиданной надеждой в голосе. – Так это совершенно необязательно.
– Приличия тут ни при чем. – К его растерянности добавилась паника, а потом и неприятное ощущение, что его предложение совершенно не было долгожданным, и ему завуалированно, но отказывают. – При чем тут приличия, дорогая?! Я очень люблю тебя и хотел бы остаток жизни провести с тобой!
– Так и проводи. Зачем же торопиться? – возразила она с вполне искренним изумлением. – Знаешь… Брак – это не то, что нам… мне сейчас нужно. Мне тоже очень хорошо с тобой, но вот про остаток жизни я как-то еще не думала, понимаешь! Когда ты вошел с бутылкой дорогого шампанского, с цветами, я очень обрадовалась, но я подумала, что это по другому поводу.
– По какому?
– Я думала, что мы собрались отпраздновать твое новое назначение, которое не за горами, – оправдывалась Таисия, нервно покручивая кольцо на пальце. – Твое предложение меня совершенно загнало в тупик, и я… Я даже не знаю, что тебе сказать, что ответить!
– Другими словами, ты мне отказываешь? – Он хотел бы говорить с ней ровно, но голос предательски дрожал.
Черт возьми! Он был так окрылен! Так мечтал, строил планы! Совершенно справедливо полагал, что раз она печется о его карьере, значит, так же, как и он, видит в нем своего спутника жизни. А все не так! Все много прозаичнее. Она, оказывается, совсем не думала о будущем, живя настоящим. Да и кто ответит: есть ли ему место в ее будущем, полном роскоши и довольства?..
– Я не то чтобы отказываю тебе, – начала Таисия, осторожно подыскивая слова.
Она разнервничалась. Ей абсолютно точно не хотелось его обидеть, в этом она была уверена на все сто процентов. Но она с такой же уверенностью могла бы заявить сейчас, что не хочет замуж. И не хочет замуж именно за Олега Снимщикова, хотя он и без пяти минут начальник отдела внутренних дел их микрорайона. Она даже допускала мысль, что это не последнее высокое кресло, в которое опустится его великолепная задница. С такими данными, как у Олега, да еще при поддержке и попустительстве ее папочки, у парня впереди довольно-таки широкая и светлая дорога. Причем дорога вверх.
Но ведь папочка помогает ему совершенно не из тех побуждений, о которых размечтался Олег. Совершенно! Папочка просто очень любит обрастать своими людьми в силовых структурах, вот и…
Но ведь если она ему сейчас об этом скажет, то это значит… полный и окончательный разрыв их отношений. А она этого тоже не хотела. Ее они вполне устраивали на данный момент. Ей было с Олегом удобно и необременительно. Он был достаточно умен, обходителен, чертовски хорош собой и просто неподражаем в сексе. Его не стыдно было показать друзьям и знакомым отца. С ним было весело на вечеринках. Он был предупредителен и… И все равно это совсем не то, из-за чего выходят замуж.
В ее планы совершенно не входило чистить его засаленный на воротнике китель и ждать с бесконечных дежурств и заседаний. Бояться и переживать: а не попадется ли он на взятках. Папины дела пускай так и остаются папиными, а ее – это совсем другое дело. Поэтому…
– Давай подождем немного, – промямлила она неуверенно.
– Немного – это сколько? – Олег некрасиво громыхнул стулом, наверняка покорябав дорогое покрытие пола.
Кажется, он начал ее понимать. Дымовая завеса безоглядной влюбленности чуть отдернулась и стала чуть прозрачнее, сквозь нее проступило нечто, чего никогда прежде не замечалось.
Они ходили вместе в рестораны. Отдыхали на озере за городом. Были даже шумные многослойные вечеринки, где, казалось, веселилось полгорода, но…
Но он ни разу не был представлен ее родственникам как жених!
Он никогда за то время, что они были вместе, – а это достаточный срок, – не бывал в доме ее отца.
И еще…
Пару недель назад из Москвы и Питера прилетали какие-то сестры и братья родителей, и всей толпой они уезжали в их загородное поместье, а его не позвали. Просто не позвали, и все! Он тогда, помнится, вернулся со службы довольно-таки поздно, а Таисии дома не было. Он позвонил ей по мобильному, и она скороговоркой обозначила причину своего отсутствия. Извинилась и сказала, что приедет на следующий день ближе к вечеру.
Если честно, вымотавшись, он был рад такому исходу. И даже в голову не пришло просто сесть за руль и поехать к ним, туда и езды-то было полчаса. И не задумался тогда даже, а почему это его присутствие не сочли необходимым?
Влез в ванную с бутылкой пива, задремал там даже, не заметив, как время прошло. Потом побрился, наскоро чего-то перекусил и, едва коснувшись головой подушки, уснул. И не задумался тогда даже, не озаботился и не опечалился, а почему его все же проигнорировали?..
– Немного – это сколько? – повторил он чуть жестче и требовательнее.
– Ну… Я не знаю… Не дави на меня, знаешь! – вдруг вспыхнула Таисия, устав подбирать слова для своего отказа. Забыв о дорогом половом покрытии, по примеру Олега громыхнула стулом, вставая, и тут же с раздражением затеребила на пальце кольцо. – Я не готова, и точка! Твое предложение застало меня врасплох! Что здесь оскорбительного, я не понимаю?! Я же не отказываю тебе! И, думаю, это главное!
Она лгала ему. Лгала гадко и неприкрыто. Ей самой сделалось противно от собственной лжи. Правда была очевидна. Она не отказала ему лишь по одной причине – она оттягивала время. Время, которое непременно наступит. То самое время, когда им все же суждено будет расстаться. А пока она не была готова к этому. Не готова!
«Как же так, – думала Таисия, осторожно ступая по скользким плиткам на тоненьких каблучках. – Он сейчас просто поднимется и уйдет, да?! Уйдет, а она останется совершенно одна в своей огромной квартире?! Потом в полном одиночестве поужинает. Залезет в ванную, полную мохнатой, душной от ароматов пены, тоже в одиночестве. И Олег не запросится к ней туда, осторожно постучав в дверь. И не отнесет потом на кровать. Она сама влезет под толстое невесомое одеяло, устроится ровно посередине, потому что одна, и станет считать до бесконечности, чтобы уснуть».
Это все с ней уже было, и она знала не понаслышке, как это отвратительно – быть совершенно одной. Она этого не хотела. Но и замуж за него выходить – тоже не вариант.
Как поступить?!
– Зачем было все портить, Олег? – воскликнула она, останавливаясь посреди столовой, сверкающей огнями скрытых в потолочных нишах светильников. – Все же было так хорошо!
– Я хотел, чтобы было еще лучше, – ответил он то, что думал. – Но, кажется, получилось, как всегда… Слушай, Тая, давай просто поужинаем, что ли, не пропадать же добру, раз уж не получилось у нас романтического ужина.
И он принялся есть с жадностью, со злостью, не заботясь на сей раз о манерах и последовательном перебирании вилок и ножей для мяса, салатов и закуски. Просто ел, как проголодавшийся, уставший мужик, который вернулся домой, где его, оказывается, не очень-то ждали. Может, конечно, и ждали, но не таким и не с тем, с чем он заявился.
Таисия, затаившись, поспешила занять свое место напротив Олега и начала есть в своей обычной неторопливо-утонченной манере. Она осторожно отпиливала столовым ножиком крохотные кусочки мяса, аккуратно укладывала их в рот и неторопливо пережевывала. Тонкие пальчики изящно отщипывали хлеб, цепляли вилочкой листья салата, слегка повозив для начала в сладко-пряной салатной заливке.
Ее раздражало, конечно, что Олег вдруг каким-то самым немыслимым образом из нормального светского парня превратился в пролетария, громыхал по тарелке вилкой и даже пару раз причмокнул то ли от удовольствия, то ли из вредности. Но ничего, она потерпит. Потерпит, потому как считает, что он вправе на нее сердиться за неопределенный, размытый ответ. Потерпит, но недолго.
Отужинали в полном молчании, лишь изредка бросая друг на друга задумчивые искрометные взгляды. Поднялись одновременно, словно по команде, предусмотрительно поддержав тяжелые спинки стульев, чтобы не покорябать сверкающее покрытие под ногами. Не сговариваясь, собрали со стола посуду и прошли к мойке.
Они и прежде не раз делали так, но прежде это действо всегда сопровождалось оживленными разговорами, смехом, а тут…
Словно на поминках, чертыхнулся про себя Олег и едва не выронил из рук стеклянную тарелку. Бокалы мыть не пришлось, шампанское так и не открыли. Он с сожалением покосился в сторону красивого деревянного пенала, приобщенного Таисией к ее немногочисленной коллекции вин за матовым стеклом навесного шкафа. Ладно, пускай постоит там. Может, еще и пригодится, когда она созреет для решения.
Телефон зазвонил весьма своевременно. Они уже закончили мыть и вытирать посуду, успели расставить ее по полкам и стояли теперь друг против друга, совершенно растерявшись и не зная, что же им делать дальше. И тут этот звонок.
– Да, папа. Да, дома. Да, вместе. Хорошо, папа, – тоном послушной дочери прочирикала Таисия в трубку и тут же протянула ее Олегу, успев шепнуть: – Тебя, милый. Что-то срочное!
Трубку Олег принял с настороженностью. Такого, чтобы отец Таисии его требовал по срочному делу, еще не случалось. Кто знает, на какие еще сюрпризы богат сегодняшний вечер?
– Добрый вечер, Олежа, – пророкотал ее отец сочным басом. – Как дела, как настроение, Олежа?
Вот если бы даже она не отказала ему сегодня, и если бы он не был так сердит на нее, он бы начал ненавидеть ее отца уже за один покровительственный тон, а уж за «Олежу»!..
Кто дал право этому жирному борову для подобной фамильярности?! Кто позволил так называть его?! Он ему никто! Даже не родня! И теперь уже вряд ли когда станет им, судя по настроению милой Таечки.
– Ты слышишь меня, сынок? – окликнул Олега ее отец.
– Да-да, слушаю вас, Антон Иванович, – сдержанно отозвался Олег, снова передернувшись от «сынка».
– Тут такое дело, сынок, – никак не унимался Антон Иванович. – Тебе про новое назначение, которое наметилось, дочуня уже успела прострекотать? Думаю, да… Так вот, первое тебе ответственное поручение, дорогой… К тебе попала девчушка одна по подозрению в том, чего она никак совершить не могла. Мне тут звонила ее крестная, мать погибшей, рыдала и просила посодействовать. Сечешь, к чему это я?
– Пока нет.
На глаза упала темная пелена, загородив от него весь белый свет. Во-оон оно что! Вон оно, оказывается, чем пахнет новое назначение! Неожиданными новыми поручениями, а никак не новым социальным статусом, в виде мужа его дочери! Вон как они все расписали умело, чародеи, мать их ети!!!
– Ты уж отпусти девчонку-то, Олежа, – рокотнул в очередной раз Антон Иванович, заставив Снимщикова передернуться до тошноты, и тут же добавил со смешком: – Убийцу мы тебе подберем из подходящих на это место кандидатов, уж поверь мне, стреляному воробью. Уж отпусти девчонку, малыш! Больно уж крестная убивается. А она мне тоже не чужой человек, поверь… Так как, сынок, договорились?
Долгие томительные тридцать секунд Олег собирался с мыслями и крепко сжимал в руках телефонную трубку, чтобы не начать ею тут же молотить по красивой глянцевой поверхности рабочего стола. А потом еще столько же оторопело моргал, пытаясь прозреть наконец основательно.
– Так как, сынок, Олежа, договорились? – насторожился стреляный воробей Антон Иванович. – Отпустишь девчонку-то?
– Нет, – коротко, но внятно ответил Снимщиков и тут же поспешил добавить: – Не мне решать, кого и за что отпускать. Это решает суд.
– Во-оон ты как, парень, заговорил-то. – Антон Иванович явно был разочарован. – А ну-ка дай трубчонку дочуне-то, малыш…
«Малыш» не стал дожидаться развязки. Он же был не дураком – Снимщиков Олег Сергеевич, добившийся всего, что имел в этой жизни, самостоятельно. Он сразу сообразил, что именно желает сказать своей дочери Антон Иванович.
Поэтому без лишних слов передал трубку остолбеневшей от неизвестности Таисии и прямиком направился к выходу.
Глава 5
За ней пришли, когда она уже устала умирать. Каждый час, каждая минута минувшей ночи стали для нее маленькой отвратительной постыдной смертью от липкого ужаса и липких мокриц, облепивших ее волосы, тело, одежду. В полнейшей темноте, в ледяном смраде Соня провела двенадцать, нет, наверное, много больше часов, ведь они растянулись у нее в бесконечность, и их было так много, что вряд ли они могли равняться половине суток. Всю ночь она слышала грохот шагов за тяжелой металлической дверью, до нее доносились отзвуки чьих-то разговоров и даже смех. Потом было еще отвратительное по смыслу шуршание в углах камеры, куда направил ее подумать кареглазый пересмешник по имени Олег Сергеевич.
Ох, как она его ненавидела! Как ненавидела! Много больше, чем тех охранников, которые тискали ее грудь. С них спрос был маленький. Узколобыми дегенератами окрестила их для себя Соня и, стиснув зубы, полностью абстрагировалась от того, что они с ней вытворяли. Идиоты, что с них было взять! А вот Олег Сергеевич…
Ох, и гнус! Ох, и мерзавец! Приличный же с виду парень. Даже симпатичным показался ей в первые минуты знакомства. Даже позволила себе пару минут помечтать о возможном продолжении их знакомства, когда он улыбался ей своими великолепными карими глазами и настойчиво пододвигал к ней свои коленки.
Поулыбался и отправил в карцер подумать, гадина!
О чем она должна была думать, о чем?! Надо или не надо сознаваться в том, чего не совершала и не совершила бы никогда, что бы ни случилось, так, что ли?!
Читать бесплатно другие книги:
