Слово Варяга Сухов Евгений

– Федот Архангельский? – удивленно протянул Чертанов. – Не знаю такого. Это что, погоняло?

Константин отрицательно качнул головой:

– Нет, самая настоящая фамилия.

– Что ты про него знаешь?

– Пока мало чего… Но через пару дней буду знать все! Почти все, – осторожно поправился Константин.

– Хорошо, договорились. Только пообстоятельнее, там, где грязь, веры нет.

– Еще мне стало известно, что Башка намеревался уходить в легальный бизнес.

– С моего разрешения, – неожиданно признался Варяг. – Он хотел заняться банковским делом и должен был войти в состав учредителей одного банка. Чего же отказываться от такого выгодного дела? В ближайшей перспективе этот банк всецело попадает под наш контроль.

– Ну если только так, – задумчиво произнес Тарантул.

– И еще вот что, узнай телефон барина Пермской колонии. Только чтобы был прямой, безо всяких там коммутаторов.

Тарантул оставался невозмутим. Законному не полагалось общаться с ментами. Разве что при крайней необходимости. Но даже в этом случае беседа всегда должна проходить в присутствии третьих лиц. Так принято, должен быть свидетель, иначе на говорившего с ментами навесят косяков. Эти законы были написаны давно, еще задолго до рождения самого Варяга. Въевшись в кровь каждого зэка, они казались незыблемыми. Собственно, таковыми они и являлись. Варяг же, вопреки заведенному правилу, желал разговаривать с барином без свидетелей. А стало быть, для этого имелись особые причины.

Но разве возможно заподозрить папу римского в богохульстве?

– Хорошо, сейчас узнаю.

Тарантул ушел. Варяг посмотрел в окно. Спустившись во двор, Друщиц подозвал к себе того самого парня со стволом под мышкой. Неласково произнесенная фраза добавила охраннику завидной прыти. Надевая на ходу легкий пиджак, он энергично кивал. Слов не было слышно, но по тому, как передернулось холеное лицо охранника, критика проняла его до самых кишок. Варяг был уверен, что больше не увидит этого ковбоя. Странное дело, в последнее время его ужасно раздражали стволы, выпирающие из-за пояса и торчащие из-под мышек. Поскромнее надо держаться, ребята. Время нынче другое. Возможно, причину следовало искать внутри себя, а не в парне, решившего поиграть в Дикий Запад.

Через несколько минут вернулся Тарантул. Положив на стол небольшой листок с цифрами, он произнес:

– Здесь телефон. Сотовый тоже есть, но он может прослушиваться. Барин колонии – Уваров Иван Петрович.

– Я знаю, – вяло отреагировал на сообщение Варяг.

Рассеянно кивнув, Тарантул вышел. Владислав успел заметить чуть растерянный взгляд начальника охраны. Подняв трубку, смотрящий, не раздумывая, набрал номер. Еще через секунду отозвался глуховатый, заметно простуженный знакомый голос:

– Слушаю.

– Петрович? – уточнил Варяг.

– Да, – настороженно протянул Уваров. – С кем имею честь общаться?

– А по голосу не узнаешь? Слабо?

С минуту в трубке висела напряженная пауза.

– Голос очень знакомый, но вот никак не могу вспомнить, где я его слышал.

– А ведь я в некотором роде твой крестник, – напомнил Владислав.

– Варяг, что ли? – недоверчиво протянул Уваров.

– Хм… Не ожидал, что так сразу узнаешь. Видно, крепко я запал в твою память, Петрович, если ты меня по голосу через столько лет вспомнил.

– Тебя один раз услышишь, так уже никогда и не забудешь, – серьезно заверил «хозяин». – Как ты узнал мой номер?.. Ах да, чего тут удивляться-то. У тебя же своя разведка. Так чего скажешь? Ты ведь так просто звонить не будешь.

– Верно, Петрович, не буду. Зубарь у тебя парится?

В ответ раздался сдержанный смешок:

– А где же ему быть еще, как не у меня? На зоне он за смотрящего. А чего ты хотел? Повидаться, что ли? Нечасто такие уважаемые гости, как ты, в наш убогий уголок наведываются. Заезжай, примем по высшему разряду, биндюгу приготовим, а если хочешь, так и молоденького…

– Послушай, Петрович, мне сейчас не до твоих ментовских острот, – зло прервал излияния барина законник. – У Зубаря дочь убили.

– Вот как. – В голосе Уварова прозвучало сочувствие. – Он мне как-то обмолвился о ней, похоже, что гордился. Жаль… Не завидую я тому, кто на такое дело осмелился. По кускам резать будут! – И уже по-деловому осведомился: – Мокрушника нашли?

– Ищем, – не пожелал вдаваться в подробности Варяг. – Так вот, у меня к тебе какое дело, Петрович, отпусти Зубаря попрощаться с дочерью. Дня на два, не больше.

На том конце провода сперва раздалось удивленное кряканье, а потом, растягивая слова, Уваров заговорил:

– Ну, ты даешь, Варяг. Где же это видано такое?! Да с меня голову снимут, если узнают про такое.

– Пойми меня правильно, Петрович, хуже будет, если ты его не отпустишь. Зубаря я знаю… Слушать кукушку он, конечно, не пойдет, не затем он туда поставлен, не положено ему, а только серьезные неприятности может устроить. – Немного помолчав, он добавил: – А я ему в этом посодействую. Обещаю!

– Ты меня что, пугаешь, что ли?! – заревела трубка.

– Ты ничего не боишься, я знаю, – спокойно парировал грозный окрик Варяг. – А только ведь тебе хочется и до пенсии спокойно дотянуть. Разве не так? Как на тебя завтра посмотрит твое московское начальство, если, например, сегодня вечером вскроют вены полсотни отрицал? И это будет только начало твоих неприятностей.

– Ну, пойми ты меня, Варяг, не могу я! – взмолился Петрович. – Хорошо, предположим, я его отпустил, а ты думаешь, не отыщется человечка, который на меня не стуканет? Я и так уже многим поперек горла! Меня за глаза Дедом называют. Все думают: ему бы уже давно пора на пенсию, а он все за должность держится. А ведь не думают о том, что я себя вне этой работы не представляю.

– Сделаем вот что, с Зубарем завтра случится приступ аппендицита. Лепила подтвердит, я с ним договорюсь, что ему нужна немедленная операция, а там уже наше дело. Через неделю Зубарь вернется на зону.

– Хорошо, – после некоторого усилия над собой согласился Уваров. – Но мне нужны гарантии, что Зубарь не уйдет в бега. Ты мне дашь слово? Слово смотрящего давай!

– Клянусь короной, – произнес, не задумываясь, Варяг и, подумав, добавил: – Если произойдет что-то непредвиденное, так я вместо Зубаря сам к тебе на зону сяду и отпарюсь за него остаток срока! – пообещал законный.

– Годи-ится, – протянул Уваров. – Ты сам сообщишь Зубарю о дочери или мне это сделать?

– Я сам ему скажу.

Личность погибшей была установлена уже через час после трансляции «Криминальной хроники». Дежурным было зарегистрировано четыре звонка. Трое из звонивших были женщины, четвертый – мужчина. Как выяснилось, это была Зубкова Антонина Алексеевна. Женщины захлебывающимся голосом говорили о том, какая славная девочка была Тонечка, как несправедливо обошлась с ней судьба и какое огромное горе обрушилось на отца. Горькие слова, какие обычно говорят люди в подобные трагические минуты. Дежурный, привыкший к подобным излияниям, сдержанно сочувствовал и благодарил за помощь.

Но вот последний звонок от мужчины был иным, холодным тоном он сообщил имя девушки и ее родителя. Дежурный невольно напрягся, когда услышал:

– Антонина – дочь Зубаря, вора в законе. Найдем, мокрушника, живьем кожу с твари сдерем!

Дежурный тут же связался с Чертановым и передал ему пленку с записью сообщений.

Откуда именно звонил мужчина, определить не удалось. Проверив информацию, Чертанов убедился в том, что погибшая Антонина Зубкова действительно была внебрачной дочерью знаменитого Зубаря, вора в законе. Ясно, что неизвестный убийца подписал себе смертный приговор и спасти его не сумеют ни толстые стены тюрьмы, ни одиночные камеры. Мокрушник был обречен!

Правда, звонок неизвестного абонента выглядел, по крайней мере, странно. Он никак не вписывался в блатные каноны, которые повелевали держаться подальше от легавых. Следовательно, намечалась какая-то игра, правил которой Михаил пока не улавливал. Несколько раз он прослушал пленку, пытаясь уловить какие-нибудь знакомые интонации, но тщетно. Говорившим мог быть кто угодно. А он не обязан знать всех уголовников России!

Чертанова не оставляло ощущение, что на этом день не закончится, что-то должно было произойти. Так оно и случилось. Едва Чертанов позвонил в дверь, как она тотчас распахнулась и смущенная Вера с порога сообщила:

– А у нас гости.

Напряженный день продолжался. Надежда на то, что удастся расслабиться с бутылкой пива в руках, рухнула. Интуиция подсказывала Михаилу, что его ожидает непростой разговор.

– Кто такие? – негромко спросил он, снимая куртку.

Девушка повела плечом и так же смущенно отвечала:

– Я их не знаю.

А вот это что-то новенькое. Чертанов знал, что Вера особа чрезвычайно подозрительная, а тут она распахивает дверь совершенно незнакомым людям. Михаил вспомнил случай, когда Вера не пустила в квартиру его двоюродного брата, приехавшего из Владимира в Москву повидаться, – бедняге пришлось полночи дожидаться Чертанова на скамеечке во дворе. Видно, теперь в ее хорошенькой головке произошли какие-то перемены, а может быть, нежданные гости так обаяли юную особу, что она не сумела устоять перед их просьбами и впустила в квартиру.

Ситуация прояснилась, когда в прихожей появился Варяг. Чертанов нахмурился. Подобных незапланированных визитов он не любил. Следовало бы указать законному на дверь, но разве язык повернется отказать в гостеприимстве самому смотрящему по России. Варяг, явно переигрывая, не желал замечать неудовольствия хозяина. Широко улыбался, словно повстречался со старинным другом. По правилам хорошего тона следовало сделать вид, что уж если ты не обрадован визиту, то, во всяком случае, не особенно и огорчен. Чертанов не без усилия растянул губы. Не стоило обвинять Веру, девушка не могла не поддаться обаянию смотрящего. У него оно плескало через край. Такой дьявол, как он, искусит кого угодно. А она всего лишь слабая женщина.

– У тебя ко мне какое-то дело? – спросил Чертанов, минуя лишние церемонии.

Смотрящий невольно хмыкнул:

– Ты не меняешься.

– А вот ты немного сдал, Владислав, седой волос на висках проступил.

Посмотрев на смущенно улыбающуюся Веру, Варяг сказал:

– Не все же время мне быть молоденьким. Мне это нисколько не мешает. А некоторые женщины и вовсе предпочитают седых мужчин.

– Ты зря пришел ко мне домой, обо мне и так черт-те что болтают в управлении.

– По-другому не мог, – серьезно сказал Варяг, перестав улыбаться, и сдержанно предупредил: – Я не один.

Шагнув в комнату, Чертанов увидел уже немолодого сутулого мужчину с короткой стрижкой. Его глаза были на редкость пронзительными и показались ему знакомыми, только он никак не мог вспомнить, где же он их видел. От сухощавой, совершенно невыразительной фигуры незнакомца исходила какая-то скрытая угроза. Такие люди не выходят на улицу, не прихватив с собой заточку. И тут Чертанова осенило – вторым его гостем был Зубков! Не далее как час назад он держал в руках его фотографию, только на ней Зубков-Зубарь он был помоложе. Стараясь не показать растерянности, Чертанов протянул гостю руку и сухо представился:

– Михаил.

От Чертанова не ускользнуло некоторое замешательство Зубаря. Он как будто бы соображал, а стоит ли ручкаться с опером. И, видно, посчитав, что подобное действо вряд ли сумеет подорвать его заслуженный авторитет, ответил хрипловатым голосом, пожав руку Чертанова:

– Алексей.

Не далее как несколько часов назад Чертанов прочитал выписки из личного дела Зубкова Алексея Михайловича. Из него следовало, что в это самое время тот должен париться в Пермской колонии. Статья грошовая – вытащил кошелек с мелочью у какого-то разини. Причем топорно, на виду у многих свидетелей, а когда пара добровольцев скручивала ему руки, сопротивляться не пожелал, подставив жилистую шею для пары символических тумаков. Новоявленные «дружинники» чувствовали себя героями, совсем не подозревая, что на подобный «подвиг» коронованный пошел сознательно по решению сходняка. Для карманника его уровня ничего не стоило выудить лопатник даже из внутреннего карман терпилы.

Чертанов почувствовал ощутимый запах. Так оно и есть, от законного пахло зоной. Не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. Запах зэка специфичен и устойчив, он словно въедается в кожу и пропадает только с естественным обновлением кожи. Именно по этому запаху лагерные овчарки отличают дубарей от заключенных.

Зубарь хмыкнул:

– Ищейку за версту видно. Принюхиваешься ты ко мне, начальник. И что скажешь? Твой клиент?

– Ты – Зубарь, – отпустил Чертанов его руку.

– Угадал, – удовлетворенно протянул вор.

– Только не угадал, а узнал, – поправил его Чертанов. – Я твою фотографию пару часов назад изучал… Она у меня на столе лежит, на самом видном месте.

Зубарь скупо улыбнулся:

– И что делать будешь? Сдашь, что ли, меня?

– Не сдам… Я вас не видел, а вы ко мне не заходили, – сухо сказал Чертанов.

– Вижу, что Варяг в тебе не ошибся. Только как же ты меня вычислил-то?

– Просто догадывался, что может произойти нечто подобное. Извините, но к столу приглашать не буду, – твердо сказал Чертанов и перевел взгляд на Варяга, стоящего рядом со скрещенными на груди руками. Зубарь с интересом наблюдал за ними.

– Мы не водку к тебе пришли жрать! – отрезал Владислав. – Для этого кабаки имеются. Девушка, убитая в лесополосе на Дмитровском шоссе, это дочь Зубаря.

– Я знаю, – в голосе Чертанова прозвучало сочувствие.

– Что-нибудь накопал по этому делу? – дрогнувшим голосом спросил Зубарь.

Сейчас перед ним находился не коронованный вор, от чьей воли зависела судьба многотысячной колонии, а убитый горем отец, потерявший любимую дочь.

Чертанов развел руками:

– Пока ничего не могу сказать. Никаких зацепок, что помогло бы взять его след.

– Тут такое дело, – хмуро заговорил Зубарь. – Если тебе что-нибудь понадобится – дашь знать.

Чертанов невольно удивился: как внешность может не соответствовать характеру! Невысокий, худенький, сутулый, Зубарь напоминал среднестатистического российского мужичка, готового в любой момент сообразить на троих где-нибудь в подворотне около винного магазина. И только взгляд, пронизывающий и одновременно очень тяжелый, указывал на то, что он человек совершенно другой породы. А сухощавость совсем не от водки, а от аскетизма, что свойствен почти всем крестовым авторитетам, истово блюдущим воровские законы. Если зона голодала, то и он вместе с остальными зэками отказывался от хозяйской пайки; когда отрицалы вспарывали на руках вены в знак протеста против произвола администрации, он первый резал свои запястья.

Собственно, на таких людях, как он, и держалась воровская правда.

– Ты говоришь о деньгах? – удивленно поднял брови Михаил.

– Перетирали мы по этому делу, – мрачно сказал Зубарь. – Если нужно будет, выделим из общака столько, сколько потребуется. Но ты ведь не возьмешь, верно?

– Сообразительный.

– Наслышан я о тебе. Обещай сообщить мне, если появится что-то определенное.

– Хорошо, – уверенно кивнул Чертанов.

Зубарь посуровел:

– Я не требую от тебя, чтобы ты передал упыря мне… Он от меня все равно никуда не схоронится. Дальше кичмана ему все равно не уйти, только разве что на небеса! – возвел вор глаза. – А только если ты его отыщешь, я твой должник по гроб жизни. Бля буду!

– Ладно, пойдем, – поторопил его Варяг. И, повернувшись к Вере, которая продолжала стоять у двери, облокотясь на косяк, будто не решаясь пройти в комнату, продолжил: – И больше никогда не открывайте дверь незнакомым мужчинам.

Попрощавшись, гости вышли.

– Что с тобой? – взволнованно спросила Вера. – Ты сегодня сам на себя не похож.

– Тебе показалось, – буркнул Михаил. – Ты знаешь, что это за люди?

– Они назвались твоими друзьями, – Вера виновато пожала плечами. – Не могла же я держать их на лестнице. Мне до сих пор неудобно, как я поступила с твоим братом. Или я опять сделала что-нибудь не так? – Голос девушки дрогнул.

Чертанов притянул Веру к себе, бережно погладил ее по густым каштановым волосам. Девушка подалась к нему, будто гибкая лоза на сильном ветру. Такую сломать ничего не стоит, достаточно двумя пальцами нажать.

– Нет, что ты, – успокоил ее Чертанов мягкой улыбкой. – Ты поступила правильно. Они… мои хорошие знакомые.

Чертанов подошел к окну и слегка отодвинул занавеску. Варяг с Зубковым уверенно пересекли двор и направились к стоящему у арки джипу. Странное дело, охраны поблизости не наблюдалось. А может, Варяг из тех людей, что любят побродить по улицам инкогнито. Говорят, что подобной страстишкой тешили себя многие короли.

Только внимательно всмотревшись в темный двор, Чертанов понял, что был не прав, – под аркой, что вела к дому, стояло три человека. Попробуй проскочи мимо таких! А под окнами в темных костюмах, почти сливаясь со стеной, стояли еще двое.

Чертанов отошел от окна.

– Ты выглядишь усталым, – негромко заметила Вера.

– Наверное, – согласился Михаил. – Сегодня день был очень тяжелым.

– Если хочешь, то я могу восстановить тебе силы. – По ее губам промелькнула лукавая улыбка.

Вера была в элегантном брючном костюме. Она была из тех женщин, что предпочитали даже дома одеваться красиво. Никаких выцветших халатов и дырявых колготок! Элегантная, ухоженная, она всегда вызывала у Чертанова здоровый сексуальный аппетит. Ему было известно, что под короткой рубашечкой нет бюстгальтера (по ее представлениям, совершенно ненужный атрибут женской одежды), а под брюками голые и очень аппетитные ноги (трусики, по ее мнению, также сковывают свободу). Чертанов не мог не согласиться с этим положением.

Но сейчас желания у него не возникало – мешал запах, который оставил после себя Зубарь. Для Чертанова, потомственного охотника, выросшего в тайге, каждый человек ассоциировался с каким-то конкретным животным, у которого был свой запах. Зубарь казался ему волком с подпаленной шерстью. Блатной пришел в его, заповедный, уголок леса, чтобы пометить своим запахом территорию.

Чертанов открыл форточку и долго не отходил от окна. Запах медленно покидал комнату, цепляясь за углы мебели, норовил застрять в углах. Ничего у тебя не выйдет, это моя территория, и я здесь хозяин!

Чертанов открыл дверь, устроив сильный сквозняк.

– Что ты делаешь? – удивленно спросила Вера. – Ведь на улице холодно!

– Ничего, придется немного потерпеть, – хмуро буркнул Чертанов.

По натуре он сам был волком и не терпел чужого вторжения на свой участок. Звери могут определить более сильного соперника даже по запаху, и Чертанов ощущал, что в Зубаре, насквозь пропахшем зоной, было нечто такое, что заставляло держаться от него на расстоянии. При необходимости такого человека можно было бы уничтожить, но вот победить – никогда!

Раздался телефонный звонок. И это во втором часу ночи! Первой мыслью, пришедшей в эту минуту к Чертанову, – вырвать телефонный провод из розетки. По собственному опыту Михаил знал, что стоит только поднять трубку, как начальственный голос велит немедленно прибыть к очередному месту преступления и все твои планы полетят к черту! И это в тот самый момент, когда уже разобрана кровать. И тебя ожидает женщина, желанная и теплая. Уж она-то поможет забыть обо всем на свете. Но пронзительная телефонная трель бесцеремонно разрушила все это.

Человек, который потревожил Чертанова, прекрасно знал, что Михаил дома. И ему было все равно, каким делом тот занимается в данную минуту. А ведь звонивший не должен был исключать, что в это самое время он уже мог наслаждаться любимой женщиной и поэтому его звонок можно воспринимать как вопиющую беспардонность. Так сказать, вмешательство в личную жизнь.

– Ты возьмешь трубку? – с улыбкой спросила Вера.

– Придется, – совершенно неожиданно для себя ответил Чертанов, выпустив из объятий женщину и уже понимая, что остаток ночи полетит к черту. А вместе с ним полетят туда же и его буйные эротические фантазии.

– Михаил? – поинтересовался вкрадчивый голос.

– Да. С кем имею честь общаться в полвторого ночи? – вежливо спросил Чертанов.

– Извините, что я вас побеспокоил, – голос его собеседника звучал виновато, – это говорит Дмитрий Шатров. Не забыли такого?

– Так, слушаю, – напрягся Чертанов.

– Я бы хотел встретиться с вами.

– Не возражаю, давайте встретимся, скажем, завтра, в девять часов утра, в моем кабинете, – миролюбиво продолжил Михаил. Злость куда-то улетучилась. Этот психотерапевт умел успокаивать совершенно непонятно как. – Вас устроит?

– Я бы хотел встретиться сейчас.

А вот это уже явный перебор! Доктора, очевидно, мучает бессонница, и он намерен провести ночь в обществе приятного собеседника.

– Вы предлагаете, чтобы я в полвторого ночи… впрочем, уже без двадцати… ехал через весь город, чтобы поговорить с вами?

– Тут очень важное…

– Поверьте моему опыту, не существует такого разговора, который невозможно было бы перенести на завтра.

– Ехать вам никуда не нужно, – голос доктора показался Чертанову взволнованным. – Я сам приехал к вам и сейчас нахожусь около вашей квартиры.

– Вы звоните по сотовому?

– Да.

Чертанов невольно вздохнул. Похоже, что сегодня у него день незапланированных визитов.

– Хорошо, я сейчас открою.

– Может, лучше поговорим на улице, мне бы не хотелось тревожить ваших домашних.

– А вы, оказывается, шутник. Думаете, этот звонок они встретили с пониманием?

– Я еще раз прошу у вас…

– Ладно, забудем, – прервал его Чертанов, – сейчас я вас встречу.

– Это вовсе не…

Не дослушав, Чертанов положил трубку. Где пиджак? Ага, вот он! Накинув его на плечи, Михаил сунул в карман табельный ствол. Не потому, что не доверял своему собеседнику, ожидая от него подвоха в образе двух громил с волынами, а оттого, что была ночь. А это время суток, как знал Чертанов по собственному горькому опыту, чрезвычайно богато на неприятные сюрпризы.

Открыв дверь, Михаил столкнулся с Шатровым, поджидавшим его у порога. Оказывается, вот он откуда звонит! Все эти психиатры немного ненормальные. Общение с пациентами накладывает на них отпечаток, так что не стоит судить его особенно строго. Дмитрий Степанович смущенно улыбнулся. Как ни всматривался Чертанов в лицо Шатрова, каких-то душевных сдвигов обнаружить не сумел. Вот разве что несколько другими были глаза Шатрова, горевшие каким-то злым огоньком.

– Проходите. – И когда Шатров вошел в прихожую, Чертанов нетерпеливо спросил: – Что вы хотели сообщить мне в два часа ночи?

Протянув ему пластиковый пакет, Шатров заговорил:

– Вот, возьмите. Здесь лежит дискета. Я ее распечатал… Можете делать какие-то свои пометки.

– А что здесь?

– Мне удалось составить портрет преступника…

– Вот как!

– …и я думаю, что он составлен довольно точно. Вы уж извините меня, но я просто не мог дождаться утра. Меня просто сжигало изнутри.

Чертанов взял пакет.

– Читать сейчас не имеет смысла. Можете рассказать хотя бы в двух словах?

– Давайте все-таки спустимся во двор. Я так не могу, мне нужно сосредоточиться. Да и двор у вас такой тихий, располагающий.

– Хм… Хорошо, если вы так считаете. Ладно, давайте пойдем во двор.

Место для разговора они отыскали на узенькой лавочке у самого подъезда. Днем ее обычно занимали старушки, а вечерами теснилась молодежь. Сейчас она была пуста. Двор казался вымершим, а его дальние уголки выглядели почти зловеще. Чертанова не покидало ощущение, что некто чужой смотрит на него сквозь ветки дальних кустов. Очень хотелось подойти туда, чтобы убедиться в своей правоте, но Михаил усилием воли переборол в себе это желание.

Чертанов невольно обратил внимание на пальцы Дмитрия Степановича, которые, казалось, не находили себе места: они то вдруг заплетались в тесный замок, а то вдруг безвольно обмякали, чтобы уже в следующую секунду сжаться в кулак.

Дмитрий Степанович нервничал. Только с чего бы это?

– Мы так и будем сидеть? – недовольно буркнул Чертанов. – Что у вас там?

– Я хотел сказать, что больше всего маньяку, которого вы сейчас ищете, подходит так называемая маска психической нормальности.

– Что это значит?

– Все очень просто… А точнее, это очень похоже на раздвоение личности. Под маской добропорядочного гражданина скрывается сильнейший психический недуг. Подобные люди убеждены в собственной сверхчеловеческой важности, имеют очень высокий интеллект, благодаря которому способны манипулировать людьми. Многие из них способны добиться весьма больших высот в своем деле…

– Например, – перебил Чертанов.

– Пожалуйста… В Твери маньяком был один крупный предприниматель, весьма уважаемый человек в городе. Он заманивал к себе в дом молоденьких девушек и убивал. Затем отвозил трупы за город, где и хоронил.

– И что, его ни разу не остановили инспектора? – недоверчиво спросил Чертанов.

– Этот предприниматель личностью в городе был известной, его машину знали… поэтому инспектора ГИБДД его никогда не задерживали. Никому и в голову не могло прийти, что в багажнике он перевозит трупы! Через пять лет его, так сказать, деятельности на том месте образовалось небольшое кладбище. Маньяк любил появляться на месте погребения своих жертв по воскресеньям и даже приносил на эту полянку цветы.

– Как же его поймали?

Шатров грустно улыбнулся:

– То-то и оно, что его не поймали. Он – повесился! Перед смертью он написал записку, где рассказал о всех своих злодеяниях. Даже указал место, где искать трупы.

– Что-то я не совсем понимаю, неужели ему стало стыдно за содеянное, так, что ли, получается? – озадаченно спросил Чертанов.

Разговор понемногу увлекал его. Неплохо было бы поговорить на эту тему во время рабочего дня или хотя бы немного пораньше. Чертанов с тоской подумал о том, что в шесть утра ему придется вставать и на полноценный отдых останется не более двух часов. Впрочем, выход был. Следовало запереться в рабочем кабинете и поспать минут сорок. Этого времени вполне достаточно, чтобы восстановиться.

Шатров отрицательно покачал головой:

– Вовсе нет… Если уж мы затронули эту тему, то я могу заверить вас, что маньяки не способны к состраданию или к любви. Они проживают в своей ужасной вселенной, где нет места для нормальных чувств! Просто их натуры склонны к саморазрушению, так заложено самой природой. После каждого насилия они испытывают невероятное отвращение к себе, поэтому они убивают свою жертву и прячут ее. Таким образом, они как бы хотят стереть накопившееся отвращение к себе. А когда его становится слишком много и оно начинает выплескиваться через край, то они отваживаются даже на самоубийство. Но делается это не от стыда за содеянное, как вы могли подумать, а из-за омерзения к себе.

– Вот оно как, – удивился Чертанов.

– К тому же здесь имеется еще одна психологическая особенность. Каждый из них втайне мечтает пройти тот путь, по которому проследовали их жертвы. А как это можно сделать? Только в том случае, когда накладываешь на себя руки. Я ответил на ваш вопрос?

Чертанов кивнул:

– Исчерпывающе. А как же обстоят дела с нашими жертвами?

– По тому, как совершал убийства маньяк, я могу сделать вывод о том, что он имеет высокий общественный статус. Кстати, вы обратили внимание на место захоронения? Вокруг никаких обрывков бумаг, одежды, никаких лишних предметов. Труп, как правило, уложен очень аккуратно. Это может свидетельствовать о том, что он одержим идеей внутреннего порядка, который уже давно стал для него своего рода манией. Маньяки такого плана обладают еще одной чертой, а именно способностью находить в людской массе именно тех людей, которые могут помочь ему в преступных замыслах.

– Вот как? Но как это им удается?

– Серийные убийцы способны надевать маску добропорядочных людей и весьма успешно ее используют. Они могут представляться режиссерами, фотографами крупных периодических изданий. Такие типы склонны иметь фотографии своих жертв, даже видеозаписи. Частенько они просматривают их, подобные сеансы являются для них своеобразной энергетической подпиткой. Так что если у вас обнаружится подозреваемый, нужно обязательно провести в его квартире обыск. Я уверен, что вы обнаружите неопровержимые улики.

Вот только как его отыскать? Чертанов задрал голову к небу. Звезд не видать, белесые облака плотно запечатали и луну. Дом спал, только в трех окнах горел свет. Интересно, какие проблемы заставляют людей бодрствовать в три часа ночи? Ладно, он сам не может уснуть, но на то имеются серьезные причины – пришлось уважить разнервничавшегося психолога, а вот другие-то чего?

– Не сомневайтесь, проведем! – заверил Чертанов. – Было бы где… Важно найти этого подозреваемого. Может быть, вы сумеете подсказать, где его нужно искать? – с надеждой посмотрел майор на Шатрова.

Дмитрий Степанович задумался, крепко сцепив пальцы в замок.

– Есть одна мысль… В Курске таким способом поймали серийного убийцу. На его счету было шесть человек.

– Выкладывайте!

– Но прежде ответьте мне на вопрос, три жертвы маньяка, которые были обнаружены на Дмитровском шоссе, находились недалеко друг от друга?

– Рядом, метрах в двадцати друг от друга, – уточнил Чертанов. – А что? Разве это имеет какое-нибудь отношение к делу?

Неожиданно Шатров широко улыбнулся:

– Принципиальное! Дело в том, что подобный тип убийц, как правило, старается прятать свои жертвы в каком-нибудь одном полюбившемся месте. Лично я уверен, что в этом районе не одна жертва, а значительно больше! Я бы рекомендовал вам как следует прочесать этот район с собаками.

– Сделаем! – пообещал Чертанов.

– Нужно будет установить наблюдение в местах захоронения. Я уверен, преступник туда непременно явится.

– С чего вы это взяли? – удивился Чертанов.

Дмитрий Степанович только повел плечами:

– Такова их звериная природа. Они просто ничего не могут поделать с собой. Возможно, им и хотелось бы пойти куда-нибудь на премьеру в театр, но уродливая мания, которая заложена в их натуре, заставляет их идти к страшному месту.

– А если он узнает о том, что за местом захоронения ведется наблюдение?

Дмитрий Степанович невесело улыбнулся:

– Серийный убийца явится туда даже в том случае, если ему будет угрожать смертельная опасность.

– Вот оно как! Что ж, это можно будет организовать, – задумался Чертанов. – Жаль, что сейчас не грибной сезон. В этом случае задачу было бы легче решить. Вы говорили о саморазрушении личности. А возможен ли такой вариант, что этот маньяк покончит самоубийством?