Качели судьбы Глебова Ирина

Лариса потрясла его за плечи и вдруг изумлённо поняла, что он спит. Спит пьяным, мгновенно приходящим сном. Она встала, не заботясь об удобствах его головы, и не оглядываясь ушла.

Виталий приходил ещё дважды. Оба раза сам к квартире не поднимался, подсылал вызвать её мальчишек. Первый раз она вышла. Он сидел на лавочке у подъезда и снова был слишком весел. Твёрдо зная, что никуда с ним не пойдёт, но не желая откровенной демонстрации, Лариса присела рядом с ним.

– Бросила меня, – протянул он обиженно. – На произвол хулиганам и милиции.

– Но я вижу, ты всё же жив. И как ты себе это представлял: я тащу твою пьяную невменяемую тушу в уютный уголок?

– А что? – патетически воскликнул Виталий. – Таков удел жён!

– Я тебе не жена и ею не буду.

– Ну вот… – голос у него стал капризный, раздражённый. – А ещё говорят: женщины молятся на своих первых мужчин, всё им прощают!

Лариса встала и ушла, сказав на ходу:

– Не приходи больше, я не выйду.

И не выходила. А фраза насчёт первого мужчины её только позабавила. Ни тот первый их вечер, ни два последовавших после, не остались в её чувственной памяти. В первый раз её тело было сковано ожиданием боли, да ещё примешивались стыд и неловкость – вертелась нелепая мысль о том, что бюстгальтер у неё старенький, с оторванной пуговкой и зашпиленный булавкой… Боли она и не почувствовала, кровило, вопреки ожиданию, чуть-чуть, а копошение чужой плоти казалось таким незаметным, ненужным. Осталось в памяти лишь огромное облегчение, когда Виталий, сильно засопев, вскрикнул и невыносимо тяжело навалился своим крупным телом, а потом, коротко хохотнув, скатился и раскинулся рядом. На другой вечер, прихватив из домика одеяло, он увёл её на ту же полянку к реке, положил на спину и шепча: «Девочка моя, милая, мне так хорошо…» – сделал, что хотел, но как-то очень быстро, непонятно. Ларисе были приятны его слова, полубредовый шёпот, ласковые руки. Но… и только. Осталось недоумение – отчего это девчонки говорили: «Стоит разок попробовать, и удержу нет! Хоть какого мужика, а подавай!» Лариса никаких изменений в себе не находила. Ну да, она, конечно, стала женщиной, но оставалась всё той же девчонкой. Дай Бог, чтоб Виталий, вслед за Альбертом, ушёл из её жизни! Пусть бы все оставили её в покое, как устала она за несколько последних месяцев!